Текст книги "Настя Иванько и полуостров Крым (рассказы)"

Автор книги: Артур Кангин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

16.
ЧАСОВАЯ ЛЮБВИ

1.

Русь забродила, Варя проснулась. Она обязана любить и сражаться! Если нужно, умереть с любимым на баррикадах.

Как ни крути, 23 года. За плечами Воркутинское училище по классу арфы. И куда она с этой арфой? В какой-нибудь древнегреческий оркестр? Прощай Воркута! Ее место в судьбоносной Москве.

Собиралась под обожаемую песенку Окуджавы:

Часовые любви на Волхонке стоят.

Часовые любви на Неглинной не спят.

Часовые любви по Арбату идут неизменно…

Часовым полагается смена.

Остановилась у родного дедушки, Василия Ивановича, в подмосковном Томилино. Уютный домик среди корабельных бронзовых сосен. На первое время деньги скоплены, можно не дергаться.

Дедушка, бывший огнеборец, несмотря на два перенесенных инфаркта, молодцеватый и жилистый, с иронической усмешкой поглядывал на внучку.

– Варенька, ты только не обижайся, я вижу у тебя целый чемодан революционной литературы. Хочешь изменить мир?

Варя намазывала ситную булку вологодским маслом.

– Это само собой. А заодно изменю и себя. Вытравлю из себя дух провинциального мещанства.

– Ну-ну… – дед подкручивал брандмейстерские усы. – Замуж тебе пора. Детей нарожать.

– Сейчас мое место на баррикадах.

– Как та французская дама с картины? С обнаженной грудью?

– Грудь оголять не обязательно.

– Жить будешь на что?

– Да хоть в подземном переходе буду наяривать на балалайке.

– Не на арфе?

– Слишком громоздка.

Варя подключила к своему старенькому ноутбуку интернет, в фейсбуке сразу же нашла сотни подельников.

Удивили дамочки. Вывешивают посты с какими-то мохнатыми кошечками и кислотными цветками, огнегривые львы опять же, огромные глаза лошади.

– Девочки, окститесь! – кричала она в комментах. – Какие цветочки и лошади? Россия на краю пропасти!

– Где она пропасть? Не замечаем! – огрызались неугомонные барышни.

И все-таки фейсбук – золотая жила. Варя задружилась с Борисом Свинцовым, одним из самых крутых и распиаренных оппозиционеров. Относительно молод, красив, к тому же еще – миллионщик.

Набралась смелости, спросила у Бориса номер его мобилы. Свинцов, после двух дней молчания, его скинул.

– Борис Степанович! – позвонила Варенька. – Я – арфистка из Воркуты. Вижу себя только на баррикадах.

– Ага… Завтра в 14.00 подходи в кафе «Starlite».

– Это где?

– Метро Маяковского. Поворот за театром «Сатиры». У фонтана, парке.

Голос у Бориса сексуальный, волокнистый. Жаром обдало низ живота.

2.

В «Starlite» Варя себя ощутила среди реальных друзей. Разговор только о сгнившей вертикали. И о прекрасной будущности отчизны.

– Имидж великой страны совершенно подорван, – горячился одноногий старичок в матросском бушлате. – Президент РФ поддерживает самые людоедские режимы, играет в китайские кегли, летает, бляха муха, по весне с дикими лебедями.

Борис Степанович положил мускулистую руку на плечо калеки.

– Все образуется этой осенью.

– Перемен! Мы ждем перемен! – запела девушка с загорелой мордочкой и в чрезмерно короткой юбке.

– Перемены грянут… – Борис Степанович впился крупными зубами в биг-мак. В кафе подавали только американскую пищу. Сразу же вспоминались досужие домыслы, мол, вся оппозиция зиждется на бабках Госдепа.

– Вы будете баллотироваться в президенты? – тихо спросила у Свинцова Варя.

– Пока не знаю. Надо ввязать в драку, а там посмотрим.

– Вооруженное восстание! – громыхнул костылем инвалид.

– Это крайняя мера, – Борис вытер с губ соус «Чили». – Хотелось бы прийти на вершину власти цивилизованным способом.

Варя любовалась Борисом. Вот как должны выглядеть подлинные главари мятежного люда. Слегка за пятьдесят. Серые безмятежные глаза. Богатырский разворот худых плеч.

Свинцов тронул Варю за локоток:

– Куришь?

– Так… Балуюсь…

Отошли к фонтану. Борис закурил «Кэмел». Усмехнулся:

– Официальные сигареты американской армии. Угощайся.

Варя затянулась, закашлялась. Уж слишком для нее крепки, 0,6 мг никотина.

Борис выдул аккуратное колечко:

– Давай с тобой сбежим в музей Булгакова? Здесь рядом.

– Вас же спохватятся?

– Час отсутствия никто не заметит. К тому же, там и без меня полно незаурядных личностей. Тот старик без ноги – лидер движения «Россия молодая». Девушка в мини – лидер панк-флэш-моба.

– Сбежим! – Варя осмелилась взять Бориса за локоть.

К Михаилу Афанасьевичу Варя относилась спокойно. Все им написанное казалось безнадежно обветшалым.

– Мой любимый писатель, – шепнул Борис Варе в ухо. – Я ощущаю себя таким же Мастером, только, увы, без Маргариты.

– Жаль, что меня окрестили не Ритой.

– Так ты арфистка из Тамбова?

– Из Воркуты.

Рассматривали тяжкий стол, за коим Мастер написал «Белую гвардию» и «Собачье сердце». Заинтересовал прокопченный примус, на нем варили-жарили немудреный обед. Стопка книг. Гоголь открыт на «Мертвых душах».

В кабинете Мастера никого не оказалось. Борис крепко обнял Варю и поцеловал ее в губы.

3.

Дома, в Томилино, вкратце рассказала о своем приключении. Конечно, умолчав об амурной буре в огромной квартире Свинцова на Солянке. Уходящая за горизонт анфилада комнат, мебель в стиле хай-тек, в зале на стене копия «Герники».

Дед пинцетом раскладывал марки, у него одна из лучших коллекций в РФ о пожарниках, названная хлестко и внятно: «Покорители огня». Недавно он получил малую серебряную медаль в Гонконге.

– Эх, Варюша, никогда Борису не стать президентом.

– Почему же? – девушка записывала в блокнотик с божьими коровками на обложке мобильник и адрес Свинцова.

– Не пустят его кремлевские ребятки к своему корыту.

– Корыту?

– Я о нефтегазовой трубе.

– Он туда и не рвется. Без того богат. Под ним весь бизнес осетровой икры в Москве.

– Вот пусть и не рыпается. Лопает свою икру хоть половником.

– Дедусь, пожалуйста, без армейского юмора.

Покряхтывая, Василий Иванович встал, открыл книжный шкаф, из заднего ряда достал деревянную шкатулку, протянул внучке.

– На вершину вертикали его может привести только чудо.

– Что это?

– Лет двадцать назад была марочная олимпиада в Каире. Брандмейстеры мои ничего не выиграли. Зато в качестве сувенира прикупил себе эту штучку.

Варя открыла резную шкатулку, сплошь в египетских лакеях, стоящих в позе подчинения (на карачках) пред фараоном. На дне ампула с янтарной жидкостью.

Понюхала. Запаха нет.

– Дед, хорош темнить!

– Жидкость «Запах власти».

– Ха-ха. Очень смешно.

– Сам понимаю… Черномазый мальчуган, что впарил коробку, объяснил, мол, на этом амбре держалась власть фараонов. Власть самой, не побоюсь этого имени, Клеопатры!

Варюша скосила глаз на прислужников, стоящих в позорной позе, как в кабинете проктолога.

– И сколько отвалил за это сокровище?

– Да долларов пять. Не больше.

– На пяти баксах держалась вся власть?

– Ну, презентуй своему Свинцову ради хохмы. Он же, кажется, паренек с юмором.

Шкатулку Варя бросила в сумочку, по соседству с бордовой губной помадой, бумажными носовыми платками и прокладками «Always». Что ж… Даже одна улыбка Бориса стоит дорого.

Вечером музицировала на ветхом пианино «Кубань» Д. Шостаковича и С. Прокофьева. Сыграла лично сочиненную мелодию «Возрождение России». Мечталось, именно этот мотив станет гимном свободной родины.

– Сдались тебе только эти баррикады… – крикнул ей дед с кухни. – Молодость она знаешь – фьють! – и нету.

4.

Накатила череда митингов белоленточной оппозиции. Безрезультатных, зато живых, дразнящих надеждой. Борис же от Вареньки, увы, отдалился. Его политическая фигура выросла до исполинских размеров, что ему провинциальная арфистка.

– Мастер, ты позабыл свою Маргариту? – Варя звонила на Солянку.

– А? Кто это? Ты?.. Знаешь, дорогуша, сейчас как-то не до амурных романов. Пишу разоблачительную статью о вертикали. Название наотмашь: «Под железной стопой жулика».

– У меня для тебя подарок.

– Перезвони мне дня через три. Может, где и пересечемся. Что за презент?

– Духи «Запах власти».

– Как?

– Дедушка брандмейстер привез из Каира.

– Ах, молодость, молодость… Совсем забываю, что ты вчерашняя школьница.

– Двадцать три года.

– Сейчас за тобой заедет мой водила Ашот.

На крыльях любви, точнее, на «Бентли» с лысым коротышкой Ашотом, Варя неслась на Солянку.

Борис встретил хмуро. Одет будто Нобелевский лауреат, смокинг, бабочка, лаковые штиблеты. Под мышкой – ноутбук, не может оторваться от взрывной статьи.

Бегло поцеловал. Усмехнулся:

– Где же?

Варя с кошачьей сноровкой порылась в сумочке. Выудила шкатулку с фараоном и холуями. Достала ампулу.

– Вот!

– Все на себя вылить? – Свинцов приподнял соболиную бровь.

– Наверно… Ее же не заткнешь.

– Действуй, подруга. А потом займемся сексом по-быстрому. Из профилактических соображений. Долго не могу. Политические обстоятельства меня хватают за глотку.

Варюша пилочкой для ногтей подпилила стеклянный хоботок ампулы. А она возьми, да лопни! Янтарная жидкость вся выплеснулась на Варино хлопчатобумажное платье.

– Экая незадача, – девушка чуть не зарыдала.

– Ерунда… – Борис повел ноздрей. – Совсем нет запаха. Эти египтяне почище цыган. Мазурик на мазурике. Типа нашего президента.

– Обманули дедулю.

Свинцов хлопнул в ладони:

– А теперь, дорогуля, в душ. И 15 минут ударного секса.

– Как скажешь…

Варя селя на диван, стала снимать колготки.

Борис же вдруг жадно раздул ноздри. Физиономия его разом переменилась. Просветлела, что ли? Перевернулась…

– Какой же я старый мудак, – пробормотал он.

– Ты о чем? – рука Вари дрогнула, колготки от острого ноготка дали стрелку. Ах, какие расходы!

Свинцов упал перед Варей на колени, стал с жадностью целовать ее худенькие ноги.

– Приказывай, моя королева, как сегодня проведем вечер.

Варя отпрянула, кожа лодыжки покрылась цыпками.

– Борис Степанович, вы же хотели писать свою взрывную статью.

– Повелевай мной. Как рабом. А статейка – тлен, морок.

5.

Через три дня Варя и Борис расписались в Мещанском загсе. Из приглашенных только дед без ноги («Россия молодая»), да девица в мини (Панк-флэш-моб).

Госпожа Свинцова переехала в хоромы на Солянке. Прогуливалась по бесконечным комнатам, сидела в хай-тек креслах, любовалась «Герникой».

Блин! А ведь духи подействовали. Борис пытался теперь угадать каждое ее желание. Смеялся любой шутке. Купил ей дорогущую арфу от самого Страдивари.

– Неужели меня так «Запах власти» пробрал? – Свинцов в майке и трусах делал зарядку с гантелями на лоджии. Приседал, прыгал, мотал руками.

– Чудны дела твои, Господи… – зевала Варя.

К оппозиционному движению они как-то охладели. Борис Степанович свою статью в сердцах разорвал и вышвырнул в форточку.

В гости наведывался одноногий дед, оглушительно стучал костылем, требовал продолжения банкета, то бишь революции.

Явилась и девица в мини. Гневно кривила загорелую мордочку. Назвала Бориса гнилым оппортунистом. Свинцов ее лично спустил с лестницы.

Президент РФ, Юрий Абрамкин, тотчас приметил метаморфозы Бориса. Дал ему налоговые послабления на торговлю осетровой икрой. Варе же было предложено выступить со своей арфой от Страдивари в Кремлевском Дворце Съездов.

Молодожены – ни гу-гу, затаились, думают. Считают барыши от налоговых послаблений. Тогда Абрамкин не выдержал. Сам позвонил им.

– Мы же соседи! Солянка и Спасская башня рядом. Загляните ко мне как-нибудь на огонек.

– Надо идти… – хмурился Боря. – Не хухры-мухры, сам президент. Вертикаль все-таки…

Абрамкин с порога обнюхал Вареньку. Глаза его умаслились и просветлели.

– Меня окружают одни лизоблюды! – гортанно вскрикнул он. – Коррупционеры хреновы… Без ножа режут. Жулик на жулике!

– Как-то мы начали не с той ноты, – кусала губы Варюша. – Господин президент, в ваших покоях имеется арфа.

– А как же!

Абрамкин нырнул в соседнюю комнатушку. Вывез огромную арфу на шарикоподшипниковых колесах. Сам подставил к струнному инструменту табуретку с гнутыми золотыми ножками, обитую красным панбархатом.

Варя села. Широко развела худенькие мускулистые ноги. Сладкозвучно заиграла «Первый концерт» Сергея Рахманинова.

– Как же, мужик, тебе подвезло! – шепнул в ухо Свинцова Абрамкин. – Молодая, красивая, нежная.

– А ум какой?! Проницательность? Видит через столетья.

– Отпусти ты ее в мою Кремлевскую администрацию.

– Играть на арфе?

– Зачем? Точнее, это после. А пока в недрах коррупционной администрации хочу произвести глубокую зачистку. Варенька же выступит в роли консультанта.

– Прям из Булгакова! – усмехнулся Борис.

– Мой любимый автор.

6.

С лизоблюдами Варя разобралась легко. «Запах власти» действовал неотразимо. Страна зацвела. Профицит госбюджета стал столь огромным, что китайцы с америкосами кусали дистрофичные локти.

Боренька с утра до полуночи строчил новую монографию «Россия под властью Бога».

Вдруг выпучил глаза:

– Варенька, ты же несколько раз в день купаешься?

– Ну? – Варя сосредоточенно листала опус г-на Сибелиуса «Ода радости».

– А не смоешь ты египетские духи? Иначе всем нам каюк. Россия полетит как ж/д состав с откоса.

– Борис, не догоняю, каков твой месседж?

Борис встал пред ней на колени:

– Королева, ангажируй своего деда брандмейстера в Египет. Пусть привезет еще одну склянку.

– Прошло уж двадцать лет с той покупки.

– Мы пропали!

Василий Иванович отправился в Каир с неохотой. Был до сих пор в обиде, что его не позвали на свадьбу. Правда, узнав о Египетской марочной олимпиаде, стал швырять свои красные носки и трусы в походный чемодан со скоростью мультипликационной.

– У меня еще есть порох в пороховницах, – объяснял свою поспешность внучке. – Тем более надеюсь хоть у гробовой черты получить большую золотую медаль. Я же маститый филателист, черт меня раздери!

Дедуля уехал, через неделю вернулся с большой серебряной медалью и фингалом под глазом.

– Да, понимаешь ли… – с немецкой педантичностью раскладывал на письменном столе свои кляссеры. – Шкатулку, одну-единственную, я надыбал в лавке старьевщика. На нее претендовал какой-то кореец Вань Пу. Из КНДР. Пришлось с ним вступить в неравную схватку. На его стороне – молодость. На моей – парочка забойных приемов из арсенала брандмейстеров.

Дед достал резную коробочку.

Варя открыла. В ней точно такая же ампула с янтарной жидкостью.

– Нет, почему мне только серебряная медаль?! – горячился дед. – Пусть и большая.

«Бедный дедушка. Он уже у гробовой черты», – подумала Варя.

Она преломила ампулу и вылила ее на несчастного старца.

России уже хорошо, пусть дедушке станет гораздо лучше.

17.
ОТЦЫ И ДЕТИ

1.

-Когда, негодяй, возьмешь меня замуж? – спрашивала актриса театра «Ноосфера», Марина Жечко, голая и прекрасная курила она у окна квартиры Нагайкина.

– К чему канитель? Дети, пеленки, корь с коклюшем. Не лучше ли пройти по жизни, смеясь?

– Мне 26! – Марина топнула крепкой ножкой. – Возраст критический.

Митя поднялся с растерзанной сексуальным торнадо постели, повёл плечами атлета.

– Глупышка! Любой мужик не расположен к моногамии. Петух дважды не топчет одну и ту же курицу.

– Я не несушка! – лицо Марины, с трогательными ямочками на щеках, запунцовело.

– Могу пристроить тебя референтом в Транснефти. Квартиру где-нибудь в Чертаново обещаю железно.

Марина щелчком отправила бычок в форточку:

– Детей пока не хочу. Однако и Барби для забав быть не желаю.

Дима подошел к милой, поцеловал за ушком, и та, по-детски вздохнув, успокоилась.

– Когда же ты, злодей, возьмешь меня в жены?! – на другой день топала ножкой Маруся Голицына (ей бы чуть округлиться, sic!), помощник спичрайтера Транснефти, голая и прекрасная стояла она у окна.

Нагайкин лежал на постели, забросил руки за голову.

– За этим дело не станет. Ты можешь мне посодействовать в покупке небольшой квартирки, где-нибудь, скажем, в Чертаново?

– Для кого? – Маруся, сигаретой в зубах, застегивала за спиной лиловый лифчик.

– Какая разница?

– Если для твоей тайной зазнобы, то фиг с маслом. Если для тебя, всегда, пожалуйста. И почему Чертаново? Тмутаракань! Хрустальный переулок у Кремля подойдет?

– Иди ко мне! Папочка тебя поцелует.

– К сведению папочки, я спешу на встречу с делегацией Мадагаскара.

Маша убегала, Митя же шел в ванную комнату, к зеркалу от пола до потолка, пристально себя рассматривал.

Господи, какой же он клевый!

И всего 27! Цветение молодости. Ни одного седого волоска. Лишь платиновая пломба в заднем верхнем зубе. Отважный серфингист, парашютист, аквалангист, владелец крупненького счета на Соломоновых островах. Последний ему удалось сколотить, получая ежегодные бонусы в родном Газпроме.

2.

На другой день Митю вызвал директор подразделения Игорь Крученых, маленький и скуластый, один из краеугольных камней могучей конторы.

– Да, Игорь Владимирович? – Нагайкин молодо вздыхал полной грудью.

Крученых нюхал гаванскую сигару, закурить не решался, помня об уязвленном недавним инфарктом сердце.

– Долго я к вам приглядываюсь, дорогой Дима. Садитесь… И никак не могу уразуметь причину вашего блаженства.

– Блаженства?

– Сигару? Впрочем, как хотите. Вы либо набитый дурак, либо ловкий мошенник.

– Зачем же так?! Я душу дьяволу продам за нашу родную контору.

Босс все-таки решился, отсек серебряной гильотиной кончик сигары, щелкнул зажигалкой с павлиньим глазом.

– Инфернальные сферы сюда не впутывай. Ты отдаешь отчет в функциях твоего отдела?

– Распил бабла.

Гарри изумленно откинулся в кожаном кресле:

– А угрызения совести не мучают? У меня сердце – кирдык, мозг на грани инсульта.

– Донт ворри! Мы лишь слегка откусываем от народного пирога, пиплу хватает. Все сыты-одеты, шмыгают по всяким Египтам-Турциям.

– Вот! – Игорь Владимирович с внезапной энергией вскочил из-за стола, сигара оставила за спиной причудливый дымный след. – А мне при советской власти было лучше. Не нужно мне этих чумовых бабок!

– Советская власть? – Митя опешил. – Массовые расстрелы. Гулаг. Пытки. Туда не хочу.

– Вранье! Выдумка идиота Солженицына. В СССР коэффициент счастья зашкаливал.

– Можно сигару?

– Конечно.

– Не догоняю, куда вы клоните. В карете прошлого далеко не уедешь.

– Я бы этих диссидентов лично расстрелял! Из пулемета «Максим», на Красной площади. Запросто!

– Чужую жизнь нельзя забирать, – нахмурился Митя.

Крученых приобнял парня за плечи.

– Я ведь о тебе навел справки…

– Баб много… – похолодел Нагайкин.

– Это и хорошо. Ан не пора бы тебе взяться за настоящее дело?

– Вы о чем? – Митя затянулся гаваной.

– Есть мнение отправить тебя смотрящим на федеральный телеканал.

– Директором?

– Бери больше! Смотрящим.

– Мои полномочия?

– Твои передачи должны поднимать коэффициент счастья. И только добро! Без блядского негатива.

3.

Вернувшись домой, Митя начертал знаменитые тезисы.

Во всем должна быть игра:

ИГРЫ С БОГОМ. Верь, во что хочешь. Православие, шаманизм, буддизм, Дао… Можешь попробовать на зубок даже сатанизм, только без криминала.

ИГРЫ С СУДЬБОЙ. Разгадывай и корректирую свой фатум с помощью бабушки Ванги, Нострадамуса, астрологии, цифрологии Пифагора, на кофейной гуще.

ИГРЫ С ЖЕНЩИНАМИ. Фемин можно иметь столько, сколько позволяет карман. Они могут быть любых профессий: летчицы, водолазки, стриптизерши, колдуньи, вплоть до инопланетянок.

ИГРЫ С ИМИДЖЕМ. Выглядеть можешь как угодно. Фрик, аскет, бодибилдер, офисный планктон… Если охота, бесстрашно трансформируй свой пол.

Огненными литерами начертал Митя Нагайкин свои тезисы, отбросил русую прядь со лба, решил позвонить пассиям, пора бы им сойтись лично, лоб в лоб.

Маруся с Мариной глядели друг на друга, как две бешеных кошки. Только что не шипели.

– Девчонки, вы чего?! – вскрикнул Митя. – Я же только хочу свести вас друг с другом.

– Ты крейзанулся! – оскалилась Руся.

– Развернул достоевщину… – сощурилась Маришка.

– Ша! Сначала выслушайте. Мне доверено управление крупнейшим телеканалом. Я должен его резко повернуть с пагубной дороги зла на стезю добра. Читайте тезисы!

Пышная Марина и тощая Маруся, склонились к монитору.

– Это сексизм! – нахмурилась Маруся.

– Я ухожу! – вскрикнула Марина.

– Друзья мои! Боевые подруги! Хочу предложить вам стать моими замами. Одна будет заправлять актерским цехом. Другая вплотную займется топ-менеджментом.

4.

Сетка канала «Триумф добра» была насыщена играми с призами Газпрома.

В глазах русаков запрыгали бесенята азарта. Сотни тысяч немедленно уволились, можно неплохо срубить бабло, тупо сидючи у экрана.

Общество раскрепостилось. Религиозные конфессии плодились что грибы. В загсы выстраивались километровые очереди. Россияне с легкостью необыкновенной меняли пол. Психиатрические клиники опустели, некая нервная взвинченность стала нормой, откуда же психи? Шизофрения воспринималась как безобидное чудачество, если, конечно, она не сопровождалась возмутительным зверством.

Игорь Владимирович Крученых потирал руки:

– Митька, дорогой ты мой человек, руководство Газпрома тобой довольно.

– Служу России! – стал по стойке «смирно» Нагайкин.

Крученых, позабыв об инфаркте, пыхтел гаваной.

– Только учитывай, брат, закон золотой середины. Общество ристалищами перегрето до состояния взрыва.

– Запустить докфильмы? Плеснуть серьеза?

– Вот-вот! Вспомни Сократа и Шопенгауэра, Достоевского с, как его, Кафкой… Вытащи в студию парочку каких-нибудь замшелых профессоров МГУ. Словом, подкорректируй облегченный вариант восприятия жизни. А когда все посерьезнеют, шарахнись опять в развлекуху. По принципу маятника.

– Как быть с призами?

Игорь Владимирович с хрустом потер лысину.

– А не хай русаки выходят на службу. Да и газпромовскому планктону надо чего кинуть в пасть.

Нагайкин в ультимативных чувствах вернулся домой.

– Девочки мои! – хлопнул в ладоши. – Грядет час «х».

Он стал говорить, еще не видя Марину с Марусей. Каково же было его изумление, когда в квартире их не оказалось, зато к холодильнику магнитом прижата записка.

«Дорогой Митя! Не суди строго. Мы полюбили друг друга и улетели на фиесту в Барселону. Марина-Руся. Чмоки-чмоки».

На харизматичном лице Мити упруго заходили желваки.

– Дуры стоеросовые! – вскрикнул он. – Скатертью дорожка! Ко мне прибежит любая. Только свистни.

Через неделю телеканал «Триумф добра» приобрел какой-то погребальный оттенок. В студии сонно сидят монахи-отшельники, профессора-метафизики, индийские йоги, тибетские ламы, православные священники.

Рейтинг, понятно, закатился за плинтус.

– Вы меня без ножа режете! – хватался за сердце Игорь Владимирович. – Я вас просил добавить серьеза, а не затхлость могилы.

Митя немотствовал. То, что Крученых стал обращаться к нему опять на «вы», знак премерзкий.

– Возвращать игры?

– Срочно! Сериалы какие-нибудь. «Золотой век», «Золотые сердца», «Золотая теща»…

Вернулся домой, а там мышонками сидят беглянки, Марина с Марусей. Кинулись ему в мускулистые ноги. Мол, на лесбийских забавах – крест. Хотят, бляха муха, работать.

5.

Маятник державы, ее духовно-нравственный маятник, качнувшись из точки свободы к точке могилы, чудным образом приобрел нужную частоту и амплитуду. Русь вышла из спячки.

Мажорно задымили фабрики и заводы. Крестьянин отправился пахать и боронить тучные нивы. Ключевым же словом стало «инновация». То бишь изобретения и открытия, дарующие человечеству планетарное счастье.

– Довольно ваньку валять, – выступал по ТВ– и интернет-каналам президент РФ, Юрий Абрамкин. – Надо предложить мировому сообществу те товары и услуги, коих еще и не было. Все доходы от нефти и газа, золота и брюликов мы отчаянно бросим на инновации. Русские Левши и Эдисоны, мать вашу, просыпайтесь! Слезайте, обломовы, с угарной печи. А то ведь належали пролежни, засмердели.

И Эдисоны с Левшами с печи слезли.

Через месяц-другой по Москве забегали автобусы и троллейбусы без водителей. За рулем сидели улыбчивые киборги, все ткани оных любовно взращены в пенатах Сколково.

Тоннами стали растить из стволовых клеток искусственные органы. Россияне меняли испорченные зубы, почки, печень, сердце и даже селезенку.

Было разработано биотопливо из океанских видов бактерий, значит газонефтяной сектор доживал последние дни.

Конечно же, магистральный упор был сделан на создание киборгов. Именно этот легион псевдочеловеков сотворил искусственную говядину, свинину, индюшатину. Эта армада собрала караваны беспилотных космических кораблей и запустила к Марсу, Сатурну и Солнцу. Они произвели 3D-принтеры, способные воссоздавать любой товар народного потребления прямо на дому.

– Дорогой ты мой человек! – по-медвежьи облапил Митю Игорь Владимирович (недавно ему вшили новое 3D-сердце). – Кто бы мог подумать, что мы с тобой провернем такую метаморфозу?! Лично сегодня звонил президент РФ. Рыдал в трубку. Понятно, от счастья.

Нагайкин щелкнул каблуками лаковых штиблет, выполненных 3D-принтером.

– Гавана?! Армянский коньяк?! – Крученых подскочил к бару. – Понимаю, работа у меня для тебя уже не актуальна. Прав А.С. Пушкин! Мне время тлеть, тебе цвести. На коленях молю, не бросай меня старичину.

– В следующем году решим проблему бессмертия, – по-кошачьи жмурился Митя.

Закурили гавану. Приняли на грудь по сто грамм вискаря.

– Да на кой мне бессмертие? – сквозь элитный дымок щурился Игорь Владимирович. – Чужим я себя чувствую на этом пире духа. У этого нанотехнологичного мира я будто кость в горле.

– Геном вам надо выправить, советский геном! – играл желваками Нагайкин. – Где-то у вас спайка. Потеряны необходимые звенья. Лекарство вам киборг сделает точечно, под индивидуальный заказ.

Сидели, любовались друг другом. Какие же они соколы и орлы! Мите был люб этот могучий старик, перенесший инфаркт, с черными кругами под глазами. Одной уж ногой в гробу, а какая нерастраченная энергия. Русский Везувий!

– Митя мой, Митя, – маятником раскачивался газпромовский пращур, – больше всего меня настораживают очки дополнительной реальности. Глянешь в них на прохожего и – бац! – все знаешь, от места и года рождения до группы, прости господи, крови.

6.

Через полгода Русь ходила в очках дополнительной реальности. Весьма удобно! Всегда пред тобой подробнейший план города. Глянешь на здание, сразу титрами фамилия архитектора и владельца, стоимость продажи-аренды. Любого чела познаешь как облупленного. Его гастрономические и философские вкусы, коэффициент живучести сперматозоидов, способность матки зачать и выносить плод, ловкость игры в кегли, домино, индийские шахматы.

Митя в очках поглядел на Русю с Маришкой и просто прибалдел. Какой же он точный сделал выбор! Ему открылись неведомые таланты избранниц. Марина, оказывается, втайне музицирует на банджо. Маруся собирает марки с дирижаблями и авиаторами-соколами.

Раздражало только то, что дамы стареют. Ничего! С последними разработками Сколково это легко поправить.

Итак, что в сухом остатке?

Нагайкин в Предсовмине стал отвечать за программы модернизации и нанотехнологий.

Актриса Марина Жечко возглавила МХАТ им. А.П. Чехова.

Маруся Голицына получила назначение Полномочного посла РФ в Таиланде.

Правда, сошел с ума И.В. Крученых. Вышвырнул из домашнего окна телевизор, ноутбук, оборвал кабель интернета (даже хотел на нем повеситься!), лично растоптал 3D-принтер и очки допреальности.

Пришлось старика положить в Кащенко, подправить геном. Заодно, чем черт не шутит, подарить бессмертие.

Митя прикупил себе нехилый особнячок на Кутузовском. Выздоровевшему деду подарил целый этаж. Игорь Владимирович ходит в ватнике и кирзачах, щелкает семечки, считает ворон. Он еще не до конца выздоровел. Дело, понятно, времени.

Через день Митя поднимался по витой лестнице к бывшему боссу. На этаже не было даже лампочек. Все, как во времена А.С. Пушкина, бронзовые канделябры, витые сальные свечи.

– Я вот чего понял на старости лет, – подмигивал дремучий старец. – Счастье – это, прежде всего, ограничение.