Текст книги "Настя Иванько и полуостров Крым (рассказы)"

Автор книги: Артур Кангин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

14.
ЗНАМЕНИЕ

1.

Оглоушила весть о старушке Дженнифер Ло, из Уругвая. В свои 79 три раза кряду выиграла по лимону баксов в нацлотерею. Через год бабуля отошла в мир иной, завещав сбережения кастрированному коту, с изысканной кличкой Амиго Торес.

Артемия Свиньина случай поразил не как курьез, а как подтверждение его теории «Денежный аспект математической случайности». Именно так называлась тема его диплома в МГУ, козлобородые профессора с доцентами ему рукоплескали стоя.

С работой Тёме повезло. Устроился в теневой банк «Глобал», принимал решения о выдаче кредитов. Служба тихая, зарплата, даже с учетом галопирующей инфляции, достойная. Душа же, понятно, жаждала большего.

Терзала мысль: ну, почему одному хомо сапиенсу, без всяких заслуг, всё, другому же, вопреки всему, шиш с маслом? Простой случайностью это не объяснишь. Есть ведь нерасторжимая цепочка причин и следствий. Надо только разгадать логику. А вешками, красными сигнальными флажками, служат знамения.

Например, матушка его, Ефросинья Васильевна, рассказывала, что когда Тёма появился на свет, над роддомом зажглась сочная радуга. Двойная!

Артемий свято верил – он возник в нужное время, в козырном месте.

Пусть глупые головы называют приметы суевериями! Нет, это компактно спрессованный народный опыт. Тысячелетия сжаты в чеканных строчках.

Баба навстречу с пустыми ведрами – пустые хлопоты. Монах в черном одеянии – к болезни близких. Увидишь паука – жди письмо. Белоснежный голубь перелетит дорогу – счастливый поворот судьбы.

Конечно, можно и запутаться. Черный монах идет навстречу, и тут же белый голубь перелетает дорогу. Вывод надобно коррелировать. Язык Всевышнего аналогичен китайским иероглифам. Только умей разгадать.

В сентябре г-н Свиньин поехал отдохнуть в Туапсе, к Киселевой скале. Именно возле этой скалы снималась знаменитая сцена рыбалки из шлягера «Бриллиантовая рука». Многослойная сцена… Как часто в жизни мы принимаем лживые дары за истинные.

Погода стояла дивная. Бабье лето! Морская вода упоительно чиста и тепла. На пляже пусто. Лавина отдыхающих схлынула в северные пенаты.

Одно обстоятельство Тёму смущало. В свои 28 он не умел плавать. Воды не боялся, а вот утонуть… очень. Часто снилось – лежит он на дне, а его объедают шустрые рыбки да пегие крабики. Поэтому заходил в море лишь по пояс. Приседал, фыркал, вытряхивал воду из ушей.

Если уж говорить до конца, Артемия тревожило еще одно обстоятельство. Как-то не срослось у него с девушками. Какая не появится на горизонте, всё перед ней недобрые знаки. То баба с пустыми ведрами, то черный монах прёт, то раздавленный всмятку на шоссе голубь.

Подошвы ног терзали камни. Пляж в Туапсе не песочный, а галечный. Зато как радостно и обещающе сияет вечное солнце. Как обдувает йодистый бриз.

– Мужчина, у меня сигареты закончились. Не угостите?

К Артемию наклонилась дамочка лет под сорок. С крупными грудями под красным купальником. В зеленых глазах прыгают бесенята.

– Я предпочитаю вишневую трубку.

– Тогда подсаживайтесь ко мне. Выступлю в роли пассивной курильщицы.

2.

Алиса Кныш работала на Лубянке. Не агентом с пистолетом и отравленным зонтиком, а скромным архивариусом. Три раза была в замужем, да все неудачно, мужики сволочи, гады, детей пока нет.

– Я думал, лубянковские ребята, – попыхивал Артемий трубкой, – отдыхают только в пятизвездочных отелях, где-нибудь в Каннах.

– Слухи о богатстве секретных служб преувеличены, – усмехнулась Алиса. – Даже не это… Вы ведь в курсе, что именно здесь, на этом пляже, снималась рыбалка из фильма «Бриллиантовая рука»?

Вот оно знамение! Внятный знак неба.

– Моя любимая комедия, – закашлялся Тёма дымом.

В этот же вечер, в скромном бунгало у Киселевой скалы, грянула любовная страда.

– Мальчик мой, а ведь ты мачо! – голая и прекрасная (Пусть 40 лет! Пусть!) Алиса курила после амурной схватки сигарету.

– Я девственник. Был, то есть.

– Как мило… А плавать я тебя научу. Не горюй! Двадцать лет назад я была чемпионкой Москвы среди студентов.

Кроль и брас Артемий освоил в ближайшие дни. Баттерфляй, правда, никак не давался. С усладой нырял, ловил трапециевидных крабов. Лишение девственности избавило от подспудного водного ужаса.

Чем плотнее Тёма общался с Алисой, тем сильнее к ней прикипал. Умная и ироничная женщина с разбитой судьбой и огромным сердцем.

Как-то на утреннем пляже г-н Свиньин встал перед г-жой Кныш на колени, протянул ей коробочку с колечком.

– Алисонька, дорогая, стань моей женой.

Алиса Михайловна рассмеялась, поцеловала в макушку.

– Тёма, я слишком для тебя стара. Найдешь себе под стать молодую, кудрявую. Давай вместе жить, пока живется.

Когда уезжали в Москву, над железнодорожным вокзалом, после проливного дождя, зажглась семицветная радуга.

Ехали в двуместном СВ. Артемий мужественно разодрал курицу. Алиса изящно резала огурцы-помидоры.

– Я тебе рассказывал о своей идее? – Тёма вытирал салфеткой жирные руки.

– Денежный аспект математической случайности? Мельком.

– Здесь важна не сама случайность. А знамения.

– Суеверия – это не мое. Черные коты, черные монахи…

– Зря! Это же спрессованный опыт человечества.

Алиса поправила челку:

– В моем ведомстве, дорогой, ты только не удивляйся, есть паранормальный отдел. Скинь резюме, покажу шефу.

– Тихую должность в банке я ни на что не променяю.

– Дурачок, разве тебе не хочется быть на службе госинтересов? Особенно в наше лихое время, когда активизировалась продажная оппозиция.

– Да-да… Родина меня вскормила, вспоила…

– Значит, скинь. Получать будешь не меньше, чем в «Глобал». К тому же, твой банк, скорее всего, просто пилит бабки. Рано или поздно это закончится.

Перекусили.

Алиса стала медленно снимать ситцевое платье в горошек:

– Обожаю заниматься сексом под стук колес.

3.

Через несколько месяцев после устройства на Лубянку г-н Свиньин был вызван на ковер к самому президенту РФ, Юрию Абрамкину.

– Прочитал на досуге ваш труд «Денежный аспект математической случайности», – Юрий Иванович потирал ладони. – Очень хорошо! Я ведь и сам стал президентом РФ каким-то чудом. Сложился так калейдоскоп судьбы.

– Знамения были? – прошептал Свиньин, он стоял навытяжку, сердце стучало так, казалось, Абрамкин слышит.

– Да садись ты! Расслабься. Я же не садист боцман.

Тёма сел на гнутый диванчик под часами с кукушкой. Сердце, зараза, набатно гудело.

Юрий Иванович приземлился напротив, забросил мускулистую ногу на ногу.

– Знамения, говоришь? Я служил в КГБ. Оттуда вышибли. Иду как-то с опущенной головой мимо «Детского мира», дорогу мне перелетел белый голубь. И тут же ударил слепой дождь, а на небе радуга.

– Клёво…

– Ты какой-то встревоженный. Есть проблемы?

– Разлюбили вас русаки-то. В курсе?

– Знаешь, любовь-ненависть – полюса магнита. Сегодня ненавидят, а завтра, глянь, полюбят. До судорог! И наоборот… Так что, на это я не заморачиваюсь.

– Посоветовал бы вам лечь на дно. Не мельтешить на экранах зомбоящика.

– Меня забудут… – зевнул Абрамкин.

– Нет! Большие деньги любят тишину, большая власть, сердцем чую, тоже.

– Куришь?

– Ага. Трубку.

– Кури! Разрешаю.

Тёма полез во внутренний карман пиджака.

Президент РФ по-ленински сунул себе руки под мышки:

– Ты вот скажи, дорогой мой Свиньин, в чем источник народного раздражения?

Артемий пыхнул табачком:

– Перечитайте работу Ленина «Государство и революция». Нельзя, чтобы горстка олигархов владела львиной долей ресурсов общества.

– Можно ли этому пособить? Как-то вырулить?

Из ходиков выскочила хрипатая кукушка, прокуковала три раза. На циферблате же было ровно 12.00. В подтверждение этого с внушительностью ударили куранты Спасской башни.

– Надо бы в починку сдать… – Тёма кивнул на часы.

– Знаю! Только кукушка меня веселит. То пару раз проорет, а то все тридцать. Математическая случайность. Ты от моего вопроса не увиливай.

– Да вот вам и ответ на ваш вопрос. Деньги вы должны распределять, исходя из математической случайности.

– Бредишь?

– Стоп-стоп… Можно каждый месяц разыгрывать в гослотерею по сотни призов. Номиналом, скажем, по 100.000$.

– Как разыгрывать-то?

– Пусть это определяет комп. В розыгрыше же участвуют ИНН граждан.

4.

Юрий Абрамкин плотно залег на дно. Есть он или нет – загадка.

Состоялся первый розыгрыш лотереи «Знамение».

Артемий набрал президента РФ, тот дал ему номер мобилы.

– Это профанация идеи! И здесь откаты с коррупцией? Почему выиграли только челы из вашей администрации?

– Сам негодую. Давай позовем сторонних наблюдателей. Скажем, из Госдепа США.

– И по всей стране повелите поставить уличные мониторы. Пусть даже жители Урюпинска видят – все шито-крыто.

– Не вопрос… Потом эти мониторы можно будет использовать на моих очередных выборах.

Меж тем Артемий жил с Алисой Кныш как у Христа за пазухой. Она называла его «мой мальчик», старалась угадать любое его желание. Купила ему вязаные носки из шерсти долгорунной овцы, эротичные трусики с золотой надписью «Capitan».

– Не вытанцовывается с лотереей? – Алиса шпиговала чесноком вологодского гуся.

– Скоро все вырулит.

– Не скучно тебе на Лубянке?

– Ты чего? На работу бегу.

Свиньин не врал. Чего только стоили темы его разработок? «Управление волей хомо сапиенсов на расстоянии», «Идеологическая пурга и массы», «Симулякры попсы и общественное здоровье нации» и так далее.

Артемий ощущал себя на своем месте, хотя с темой, которую ему поручили, был категорически не согласен. Звучала она так: «Народные суеверия как средство манипуляции электоратом».

– Нет суеверий, вы поймите, нет! – объяснял он свою позицию полковнику-психоаналитику Петру Кожедубу. – Во всем только божий язык. Знамения!

– Кстати, твоя лотерея финансируется именно по этой теме, – махал на него коротенькими ручками Петр Петрович, росточка он был небольшого, метр с кепкой.

Свиньин играл желваками.

Кожедуб выскакивал из-за стола, по-отечески обнимал его за талию:

– Артемий Владимирович, это же всего лишь вербальный посыл. Зачем же так горячиться?

Второй розыгрыш лотереи «Знамение» изумил антитезой. По 100.000 баксов получили исключительно бомжи, только что откинувшиеся зеки, 17 сексуальных параноиков.

– Почему перекос в сторону лузеров? – Свиньин звонил президенту.

– Сам в непонятке. Сам старина Билл Гейтс приехал, дабы контролировать наш компьютер. А этих наблюдателей из Госдепа США, что у дворовой собаки блох.

– Темен и невразумителен язык Всевышнего… – пробормотал Тёма.

– Зато у меня есть добрая новость. Рейтинг мой пошел, будто на дрожжах. Обо мне теперь, невидимом, в народе стали складывать сказания и легенды. Я рисуюсь массам эдаким Ильей Муромцем, а ведь во мне всего-то 58 кило живого веса.

– Начинайте потихоньку появляться на публике.

– Фигушки! С этим я пока погожу. Буду бенгальским тигром сидеть в засаде. Пущай электорат перебродит.

5.

Три раза в неделю Артемий с Алисой ходил в бассейн «Олимпийский». Наконец-таки ему дался сложный стиль баттерфляй. Кролем же он плавал на уровне кандидата в мастера спорта. К тому же, отважно нырял с десятиметровой вышки, правда, только «солдатиком».

– Не форсируй, – хмурилась Алиса, вопреки своим преклонным годам, выглядела она божественно, животик плоский, соски натянули ткань лифа. – Это как в сексе. Все должно быть плавно и задумчиво.

Изрядно наплававшись и нанырявшись, они шли в бар «Надежда», выпить по горячей чашке шоколада с рюмочкой коньяка.

– Состоялся очередной розыгрыш лотереи «Знамение», – вещал брыластый телеведущий в жилетке с золотыми искрами. – Три приза по 100.000 долларов выиграл ИНН президента РФ, его жены, да и его же малолетнего отпрыска.

– Алчные люди… – прошептала Алиса, в глубине души она, видимо, симпатизировала белоленточной оппозиции.

– Мы обратились за разъяснениями к самой властной вертикали, к Юрию Абрамкину, – продолжал ведущий.

– Дорогие мои русаки! Кхе-кхе!.. – Юрий Иванович густопсово откашлялся. – Земляки и земляне! Все 300 тысяч баксов мы перечислили в Фонд сиротских приютов «Магаданское солнышко». Себе ни копейки. Ой, простите, ни цента.

Ведущий по-иезуитски сощурился:

– Почему же в выигрыше оказался только ваш клан, по-итальянски выражаясь, мафия?

– Я родился в рубашке. Не в смирительной! А ведь с призом приключилась закавыка. Мой отпрыск, кронпринц Арсений, напрочь отказывался отдавать свою сотку. Мол, он желает совершить кругосветный вояж на воздушном шаре, повидать забугорье. Я ему предложил вместе полетать с вороньем. Он согласился. Будем с ним парой альфа-самцов.

– Почему вы решили, что птицы за вами полетят?

– Мы, чай, покрупнее ихних самцов. У меня 58 кг живого веса. Сынок за семьдесят.

Артемий дрожащими пальцами набрал вертикаль:

– Юрий Иванович, я горжусь вами!

– Да сынок опять гадит. В смысле, озадачился, как в воздухе будет справлять нужду.

– Вопрос не праздный, – Алиса оттерла салфеткой с губ шоколад.

– Пришлось обращаться в Сколково. Они обещали нам в кратчайшие сроки разработать нанотехнологичные памперсы. Кстати, потом эти памперсы можно будет швырнуть и на внешний рынок. Избавиться, наконец-таки, от зависимости нефти и газа.

– Удачного вам полета! – прошептал Свиньин.

– К чёрту!

6.

Абрамкин с сыном вполне успешно возглавили стаю воронья. Те даже захотели за ними последовать и в Кремль. Пришлось птичек слегка отпугнуть крылатым спецназом.

Рейтинг президента РФ взлетел под облака.

Лотерея «Знамение» выдавала призы регулярно.

Могучая кучка олигархов (после чтения Абрамкиным работы В.И. Ленина «Государство и революция») тоже решила поразить весь мир. Нувориши организовали собственные беспроигрышные лотереи. Нечаянных счастливчиков на Руси становилось все больше и больше.

Алиса Михайловна забеременела. Артемий нырял головой вниз с вышки и сдал норматив мастера спорта по кролю.

Страна, избавившись от призрака коррупции, сказочно хорошела. Америкосы с китаезами кусали локти. Как же так? В чем секрет нешуточного триумфа? В конце концов, издали у себя миллионным тиражом труд Свиньина «Денежный аспект математической случайности» и тут же учредили свои беспроигрышные лотереи.

Гонорар за изданный опус Артемий перечислил сиротскому приюту. Чувствовал себя великолепно. Молодой, востребованный специалист Лубянки, к тому же, будущий папа.

– Зашел бы как-нибудь на огонек, – в одно воскресное утро звякнул ему Абрамкин. – Посидим, так сказать, без галстуков. Я бы тебе показал собрание своих спичечных коробков. Увлечение с детства. Коллекция занимает три комнаты.

– Зайду… Меня, господин президент, давно хотел сказать, настораживает одно обстоятельство.

– Вываливай!

– Я вроде как выступил в роли Мессии 21-го века. Цивилизация хомо сапиенсов дала счастливый крен. Меня это слегка настораживает.

– Не дергайся! Ты всего лишь отвертка в руках Господа Бога. Эх, зря ты со мной не возглавил птичий клин. Воздух в полете, знаешь, как мозги прочищает. Кстати, ворон в народе почитается знамением плодородия.

В комнату с перекошенным лицом вошла Алиса.

– Милый, у меня начались схватки.

– Жена рожает! – гаркнул Свиньин в трубку.

– Стану чадушке крестным батькой! – ответно крикнул в изделие Эдисона г-н президент.

Родился мальчик. Голубоглазый. Со светлыми волосиками. 3.600 грамм.

Очередное доброе знамение.

15.
СТАКАН ПОЛИЦЕЙСКОГО ЧАЯ

1.

Барда Глеба Шкаликова обидела вся Россия.

Один язвительный критик из «Вечерки» настрочил, будто его поэзия – это Окуджава разбодяженный пожиже. Мол, его призывы к любви и вере в человека годятся только для гей-сообщества «Радуга».

И все россияне промолчали. Никто не встал на защиту. А ведь когда-то называли чуть ли не гением, по крайней мере, крупной жемчужиной в певческом ожерелье РФ.

Появилось злое отчаяние, водка, гулящие алчные женщины.

На поверхность надежды его вынесла белоленточная оппозиция. Сорокалетие отпраздновал на Болотной площади, среди бунтовщиков.

Спел свои немудреные песенки о счастье и доверии. И вызвал овацию.

– Хрустальная чистота! – повисла у него на руке молодая девчушка. Глянула снизу вверх: – Вы мой кумир! Стихами под вас я исписала толстенную тетрадку.

Бард с изумлением скосился на тоненькую барышню. Года 22, не больше. С маленькими прижатыми ушками.

– Никому эта чистота не нужна, – почесал он козлиную бороду.

– Мне нужна! Меня Лизой зовут.

– Ага… Будем знакомы.

– Глеб Максимович, у меня к вам будет деловое предложение.

– У тебя?! – Шкаликов глянул сверху вниз на пигалицу.

– Точнее, у моего папы.

– Он олигарх?

– Типа того.

2.

Борис Иванович оказался лысым мужиком, крепко за пятьдесят, с бельмом на левом глазу, в потертом вельветовом костюме.

Он долго жал руку менестреля, здоровым оком пытливо обегая его от стоп до макушки.

– Ах, вот вы какой?! Страна обязана знать своих героев! А то ведь живем в одном городе и не знакомы. Я горячий фанат вашего творчества.

Пили цейлонский чаек под маковый рулет. Борис Иванович погладил руку Лизы:

– Молодец, дочурка! Выполнила обещание. Говорю ей: «Приведи его ко мне! Я хочу видеть этого человека».

Обстановка в квартире явно не олигаршья. Скромность. Типовая мебель из IKEA. Пластмассовая люстра. Телевизор «Витязь».

Шкаликов (раз уж пришел) спел пару шлягеров.

Борис Иванович промокнул глаз с бельмом:

– У меня к вам деловое предложение.

– Вот как?

– Нам очень хотелось бы знать настроение сегодняшней бизнес-элиты.

– Кому это нам? – Глеб отложил семиструнную гитару в сторону, басовая струна тревожно взвыла.

Борис Иванович встал, щелкнул каблуками домашних туфель:

– Позвольте представиться, полковник ФСБ Петухов. Дочурка в звании младшего лейтенанта, в моем отделе.

Шкаликов дернул щекой:

– Ангажируете в шпики?!

– Глеб Максимович, я вас так понимаю! – вскрикнула Лиза. – Наша служба столько натворила гадостей. Один Гулаг чего стоит? Но в 21-м веке мы гуманисты!

– Устами младенца глаголет истина, – усмехнулся Петухов. – Всего пару страничек отчета. Вы же в высоких слоях вертитесь общества. Я не предлагаю вам стучать. Так сказать, летучие заметки на манжете. Клочки диалогов, пунктир настроения…

– Вербуете, как у Мандельштама в «Четвертой прозе», за стакан полицейского чая?

– Всего лишь акварельные зарисовки, – хмыкнула Лизонька.

– Сексотом не был и, надеюсь, не буду.

– Вот моя визитка. Берите-берите!

3.

Первый отчет написал о барде Вальдемаре Высочанском. Тот беспощадней всего третировал Глеба. Мол, Шкаликовские песенки сплошь лимонад-мармелад, услада для прыщавых подростков.

Глеб записал диалог, услышанный в ДК Арматурного завода.

– Как вы относитесь к вертикали?

– Да я лично готов его пристрелить, как бешеного пса. А лучше, как Муссолини, повесить на дереве, вниз головой.

Через пару дней Высочанского посадили в психушку.

– Первый блин, как водится, комом, – потирал руки Борис Иванович. – Я же просил информировать о бизнес-элите. Вальдемар же – шелупонь, жупел, мелкая эстрадная сошка.

– Лично хотел пристрелить президента… – хмурился Шкаликов.

– Да мало ли что в наше плюралистическое время можно брякнуть?! Настрочили бумагу из чувства мести? Или желаете устранить конкурента?

– Песни его ниже критики.

– Значит, чувство мести.

– Что вы меня подлавливаете? Если жаль его, выпустите из желтого дома.

– Не в моей власти. Бумаге дан ход.

– Точно не мстил? – вглядывалась в глаза Глеба Лиза. Они уже готовились к свадьбе, перешли на ты. Документы сдали в Дорогомиловский загс.

В эту минуту суженая Шкаликову показалась страшненькой. И ушки у нее слишком маленькие, да и грудь могла бы быть покрупнее, позазывней, что ли.

С первой инфой он точно лоханулся. Оппозиция объявила Высочанского страдальцем-героем. Каждое воскресенье устраивала митинги у ворот клиники Кащенко. Песни Высочанского нон-стоп крутились на антиправительственных УКВ-каналах. Вышел его двухтомник на веленевой бумаге, в переплете из свиной кожи. Спонсировал проект опальный олигарх Сигизмунд Подберезкин.

Когда же Шкаликов исполнял на концертах свои добрые песни, слушатели досадливо морщились:

– Эрзац! То ли дело честное и брутальное творчество Высочанского.

Следующий отчет Шкаликов написал о Подберезкине. Дело происходило в подмосковном санатории «Ясное солнышко». На слет оппозиции Глеба пригласили по старой памяти.

После песен, объятий, слез восторга от неминуемых скорых перемен на Руси, жарили бараний шашлык на земляничной полянке. К Глебу подошел Михаил Подберезкин, лукаво подмигнул:

– Не опротивело скулить свои душевные песенки?

4.

– Глебушка, дорогой вы мой человек, отчет просто замечательный, – осклабился Борис Иванович. – К тому же, вас трудно заподозрить в сведении личных счетов.

– Какие там счеты? У него 5 миллиардов евро.

– Семь миллиардов. Это по нашим сведениям… – полковник наклонился и достал из левого глаза бельмо, точнее, то, что его имитировало.

– Это как же? – распахнул рот Шкаликов.

– Последняя разработка Сколково. С грифом «секретно». Линза улавливает биотоки собеседника. Если тот врет, посылает болевые сигналы.

– Почему бельмо? А не бесцветная линза?

– На Руси любят увечных. К ним больше доверия. А вот про Сигизмунда Подберезкина вы чуток соврали. Были какие-то личные счеты.

– Ни в грош не ставит он мое творчество… – потупился Глеб.

– Оставайтесь холодным, как лёд! Полная объективность. Месть – мерзкое чувство!

– Мальчишки, окрошка готова, – вывернула из кухни Елизавета. – На квасе медовом.

Борис Иванович взял Глеба под локоть:

– Мы стоим на страже госинтересов. Если вертикаль рухнет, мы все окажемся на помойке. Демократией, увы, сыт не будешь.

– Сковырнут этого президента, явится следующий.

– Кто? Ставленник Подберезкина и его гоп-компании? Эти же челы рóдную мать продадут за полушку.

– А как же свобода?

– Не смешите! Баба, водка, папиросы – вот что русскому человеку надобно.

– Подберезкина швырнете в Матросскую Тишину?

– Пусть погужует на воле. Нужны факты. Ваш отчет пока не более чем записки на манжете.

– Да идете вы кушать окрошку или нет?! – Лиза топнула маленькой ножкой в чулке телесного цвета.

Суженая Глебу сегодня нравилась. И уши у нее нормальные, грудь зазывная.

Окрошка с куриным мясцом, с сельдереем, зеленым горошком оказалась на славу. Мёд только лишний.

– Давай, как будущие родственники, перейдем на ты? – звучно хлебал Петухов.

– Я должен привыкнуть.

– Привыкай. Медовый месяц предлагаю вам провести в Амстердаме. У нас там есть уютный отель, мы его, так сказать, кураторы.

5.

В городе на дамбах Глеб с Лизой поселились в отеле «Разбитых сердец», неподалеку от центральной площади Дам. Стоял благословенный сентябрь. Золотая кленовая листва хрустела под ногами. Вежливые голландцы. Одна каверза, что на тебя может налететь велосипедист, уж слишком их много их на ржавых драндулетах.

В праздности есть время подумать.

О, скольким же бизнесменам, обожателям бардовской песни, Глеб пустил судьбу под откос. Идиоты! Распускали язык… Добровольно лезли в пасть удава. Одна бизнесвумен получила двушечку строгача в Мордовии. А чего трепаться! Заявила, мол, что лично готова субсидировать покушение на вертикаль. Тары-бары Шкаликов записал на диктофон, вмонтированный в дупло зуба мудрости.

Посетили музей Ван Гога. Поглядели картины, созданные шалым воображением. Глебу понравились картины с цветущими яблонями и грушами. Страдалец рисовал, оказывается, и в мажоре.

– Глебушка, ты какой-то задумчивый… – Лиза шутливо ущипнула его за щеку. – Какие, позволь узнать, решаешь проблемы?

– Да у меня все в мозгах вертятся строки Мандельштама о стакане полицейского чая.

– Вспомни лучше строки Пушкина: «Русский бунт бессмысленный и беспощадный». И сбрей, будь добр, свою козлиную бороду.

– Чем тебе не угодила борода?

– Во-первых, неудобно целоваться. А, во-вторых, народ, может, тебя и не принимает из-за этого архаического облика.

Без бороды Глебушка сбросил лет пять. Профиль орлиный, взгляд инфернально пронзительный.

Вечером в отеле «Разбитых сердец» написал стихи «Живая статуя». По Амстердаму много стоит застывших людей в золотой краске. Кинешь еврик, скульптура оживает, кланяется, машет шляпой. А ведь такой изваянием может оказаться Кант или, прости господи, Шопенгауэр. Мы же ему швыряем в грязь жалкий грош.

– Умри, Денис, лучше не напишешь! – хлопала в ладоши Лиза. – Теперь сочини музыку и порвешь публику.

– И буду продолжать стук-постук?

– Если прогремишь, уходи с Лубянки. На фиг! – Лиза вызывающе скрестила на груди руки.

– Из мафии есть выход?

– Не трагедизируй. Сейчас не 37-й… К тому же, я, кажется, беременна. Задержка с неделю.

6.

Новыми песнями Глеб Максимович порвал московскую публику. И не только московскую! Триумфально проехался по СПб, Екатеринбургу, Саратову, Краснодару… С Лубянки категорически уволился. К чему ему теперь стакан полицейского чая?

Тесть Борис Иванович вставлял в левый глаз нанотехнологичную линзу-бельмо.

– Правильный выбор, зятек! Пятый месяц беременности все-таки. Если желтая пресса о тебе что-то пронюхает, вцепится злобной шавкой, не оторвешь.

– Мальчик родится, – улыбался Шкаликов.

– Предлагаю назвать его – Феликс Эдмундович! – счастливо хохотал Петухов.

– Папа, оставь свои солдафонские шутки… – поглаживая свой большой живот, из кухни выходила Лиза.

Одну песню Глеб сочинил, сбившись с мейнстрима, явно под Окуджаву. Припев такой: «Так доверяйте, люди, доверяйте! Сердца свои и души отворяйте!»

Именно эта незатейливая песенка в выходные струилась почти из каждого окна, мелодия перекочевала и в мобилы.

– Ну, зятек, с тебя бутылка! – как-то после программы «Время» сказал ему Борис Иванович. – Выбил тебе выступление в Кремлевском Дворце.

– Поздравляю! – супруга ткнулась в менестреля животом.

– Свежие песни петь или старые… – смутился Глеб, о самом козырном месте на Руси он даже не грезил.

– Конечно, новьё! – оскалился Петухов. – Ты же за последнее время вырос на десять голов. А закончи, так сказать, в коде, песней о сугубом доверии.

На концерте «Новые песни о старом» сам президент РФ, Юрий Абрамкин, аплодировал и подпевал ему стоя:

Так доверяйте, люди, доверяйте!

Сердца свои и души отворяйте.

После выступления мордовороты-охранники с рацией в ухе подвели Глеба к субтильной и мускулистой вертикали.

– Вот ты какой! – чуть не раскидав секьюрити, кинулся к нему президент. – Дай я тебя поцелую.

– Служу России! – щелкнул каблуками концертных штиблет Шкаликов.

– А ведь послужить придется… – Абрамкин вытер губы носовым платком с президентской монограммой. – У нас тут на днях откроется вакансия министра культуры РФ. Лучшей кандидатуры, чем ты, я не вижу.

– Какой из меня министр?! – Глеб отшатнулся.

– Самоуничижение – паче гордости! – подмигнул Абрамкин. – Тем более тебя рекомендовали наши славные органы.