Текст книги "Настя Иванько и полуостров Крым (рассказы)"

Автор книги: Артур Кангин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

10.
АЛЬФА-САМЕЦ

1.

Ночь напролет президент РФ, Юрий Абрамкин, ворочался без сна. Щемило сердце. Несколько раз вставал, пил валокордин, тупо глядел на блеклую луну. Утром же вызвал штатного психоаналитика, Вадима Жакова. Рассказал о кручине.

Жаков, двухметровый джентльмен, статный и узкоплечий, в очках с могучими диоптриями, задумчиво теребил свой нос:

– Юрий Иванович, что вас тревожит?

– Разлюбили меня на Руси. Вдруг! Обвально… Единым чохом.

Вадим задумался:

– Разрешите начистоту?

– Как же еще?!

– Достали уж вы всех своей энергичностью. Ваша фамилия растиражирована как Микки Маус.

– Так помоги мне!

– Н-да… – Вадим Вадимович упруго прошелся по кабинету, поглядел в окно на Храм Василия Блаженного. С расписных куполов на жопках скатывались вороны, врачуя свой геморрой. – Я себе в помощницы взял Светлану Федякину. Спеца по птицам. Этолога.

– Ну?

– Этология изучает сходство сценариев поведения животных и хомо сапиенса. Все наши болезни надо шукать в глубинных инстинктах.

Абрамкин заиграл желваками.

– Зови Федякину!

Светлана оказалась тощей сорокалетней девицей, с удивительно молодо торчащими грудями. Не силикон ли? Смелое декольте соответствовало летней поре, конопатые плечи. В голубых ее очах читалась стальная воля.

– Вадим Вадимович вам передал суть дела?

– Я помогу. По дороге в Кремль я видела двойную радугу. Знак добрый.

Абрамкин не верил в приметы, нахмурился:

– Каков алгоритм излечения?

– Завтра мы с вами отправимся в зоопарк, на Баррикадной. Я там, после защиты кандидатской о грачах и синицах, провожу опыты на макаках.

– Странный переход у вас с птиц…

– Мы все очень похожи. С крыльями и без.

– Может быть… Давненько я не был в зоопарке. И как там макаки?

– Этология утверждает, что любой руководитель страны – это вожак, альфа-самец стада.

– Меня так америкосы обзывают, – скривился Абрамкин.

– И они правы! Знаете, когда стая ворон садится на дерево, то на верхушку опускается именно альфа-самец. Птичий царь!

2.

Из-под рыжего парика по вискам струился пот. Нос под силиконовой нашлепкой чесался. Припомнив легендарного Шерлока Холмса, Абрамкин приказал себя загримировать а ля русский мужик. Вот теперь и мучился в костюме Ивана Сусанина 21-го века. На него все косились. Ватник и мешковатые портки резко выделяли его на городском ландшафте. Вернется в Кремль, пропесочит пиарщиков.

– У вас борода отклеились, – прошептала Света.

– Кретины… – президент, поплевав на пальцы, примастырил лохмы.

У вольера со львами стопорнул. Вот как должен выглядеть истинный президент. Могучий, вальяжный, чуток сонный. А у него после появления белоленточной оппозиции левый глаз истерично подергивался. Несолидно.

– Юрий Иванович, львы нам без надобности, – Света потянула его за локоток. – Моя лаборатория сразу за клеткой с попугаями Ара.

– Как чешется под бородой! Чем же они ее приклеили? Клейстером?

– Зачем вы так обрядились?

– Чтобы обойтись без охраны, лакейской помпы.

– Снимите бороду. В ватнике вас и так никто не узнает. Без дюжины бронированных джипов, без свиты, вы немыслимы.

Абрамкин сорвал бороду. Сунул ее в глубокий карман мешковатых порток. Шагнул, ударившись затылком, в низкую дверь.

Этолог подвела его к стеклянной стене. За ней резвилась дюжина макак.

Абрамкин сковырнул нашлепку носа:

– И чего?

– Видите тот золотистый аппарат с ручкой?

– Ага.

– Дернишь за ручку, вылетит жетон. Сейчас я макакам покажу, как это работает.

– Жетон зачем?

– Рядом аппарат оранжевый. Кинешь в щель жетон, вылетит банан.

– Ловко! Давай, показывай подопечным, чего хотела.

– Вы для начала приглядитесь к стаду.

3.

Макаки Абрамкину не понравились. Ловят друг у друга блох, публично занимаются онанизмом. Какая-то жестокая пародия на человека.

– Экая шайка! – пробормотал президент.

– Вы меня извините, но они очень похожи на вашу администрацию.

– Попридержи язычок. Не ровен час отрежут.

– На правду больно смотреть, как на солнце.

– Достала ты своими подковырками. Начинай, что ли.

Г-жа Федякина прошла внутрь вольера. Обезьяны обрадовались ей, как своей, истово завизжали.

Этолог дернула рычаг. Вылетел пластмассовый кругляк, напоминающий фишку казино.

Обезьяны с вялым интересом следили.

Светлана кинула жетон в прорезь оранжевого ящика, из него тотчас вылетел толстый банан.

Стадо оживилось.

Жирный самец с седыми щеками взял фрукт, сожрал его с кожурой.

Федякина вернулась к золотистому ящику. Дернула ручку. К ней тотчас подоспел мускулистый обезьян, вырвал кругляк, метнулся к раздаче бананов.

Но не тут-то было!

Выскочивший банан у него тотчас отобрал вожак с седыми щеками.

У приматов же закипела работа…

Света вернулась к Абрамкину.

– Юрий Иванович, примечайте, как макаки разделятся на три группы.

И верно! Первая группа, трудяги, охотно дергали рычаг, получали жетон, затем банан.

Вторая, добровольные нищие, били себя в тощую грудь, клянчили бананы подле ящика.

Третья, самая агрессивная, грабители. Поначалу они забирали у трудяг бананы. Потом, осознав, что столько им просто не съесть, стали отбирать у них жетоны и прятать себе… за щеку. Понятно, конечно, больше всего жетонов за щекой было у альфа-самца. Когда он решал сожрать банан, то аккуратно выхаркивал жетоны себе под ноги.

По вискам Абрамкина потек ледяной пот. Сходство с его администрацией ослепительно жуткое.

– Вот так-то! – ухмыльнулась Федякина. – Нельзя все бабки прятать за щеку. Себя узнали?

– Тот… с седыми щеками?

– Альфа-самец! Самая лучшая еда – его. Самые молодые самки тоже. И ведь он никого почти не наказывает. Ему достаточно нахмурить брови да похлопать себя по гениталиям. И провинившийся сразу примет позу подчинения.

– Это как?

– Станет к нему задом.

– Ты о самках?

– И о самцах.

– Так сивый – педик, что ли?!

– Нет, конечно. Однако изобразить трах провинившегося самца он обязан по статусу.

– Значит, нужно делиться? Не все за щеку?

– Не спешите. Есть у меня для вас еще один опыт. С сундуком.

4.

Света занесла в вольер сундук со стальной задвижкой. Показала стаду, как можно в него спрятать излишки бананов, замочек закрыть, никто не тронет.

Сивый сразу же уложил свою добычу в емкость. Сел на сундук. Лениво выкусывал под мышкой блох, почесывал зад.

Этолог загрузила аппарат новой партией бананов.

Большая часть фруктов и жетонов оказалась, понятно, в сундуке вожака. Хотя он и не забывал кое-что кидать трудящимся-лузерам. Разбойники грабили работяг, не посягая на сундучный банк альфа-самца.

Иногда обиженные макаки поднимали дикий вой. Хотя были уж все перенакормлены, зависть язвила их. Тогда вожак доставал из сундука горсть жетонов и швырял в толпу. Революционный порыв гас мигом.

Президент приклеивал бороду Ивана Сусанина:

– Срочно в Кремль! Постой! А если каждой обезьяне дать по сундуку?

– Доходягам он просто не нужен. Им в кайф просить. В конце концов все сундуки оказались бы под альфа-самцом.

– Жарковато здесь… – по хребту Абрамкина струился пот. – Да и дерьмом тянет.

Шли мимо скульптурной композиции Заруба Свиристелли «Триумф скотов», колонна взметнулась выше звезд кремлевских.

– Какое убожество! – кивнул Абрамкин.

– Москвичи и гости столицы пугаются. А ведь Заруб получил Госпремию.

– Ошибок много… Так что советуешь?

– Избавиться от обезьяньих повадок, приобрести человечьи.

– А как зовут того альфа-самца?

– Тото. Родом из сиамских джунглей.

– Прикажи его привезти ко мне. Пусть служит живым укором.

5.

Тото в Кремль доставили. Поселили в отдельные апартаменты. Сам Абрамкин носил ему овощи-фрукты. Самец без стада страдал. Целый день сидел в углу. Даже не выкусывал блох.

Юрий Иванович вызвал штатного психоаналитика, Вадима Жакова.

– Вадик, Светка мне предложила идти путем человеческим.

– Одобряю. Читайте классиков.

После сытного обеда, разогнав, как блох, всех референтов и длинноногих секретарш, улегся с книжками на животе. В окне – маковки Храма Василия Блаженного, истово орут вороны.

Бунин и Чехов показались скучны. Чуть не заснул. Взял свою любимую с детства книгу «Робинзон Крузо».

Как же он устал от своего народа. Вот бы оказаться на необитаемом острове!

Соскучился по Тото, пошел к альтер-эго. Почесал самцу загривок, из ладони дал финики.

Решил завтра вызвать к себе всех олигархов. Спросить их: «Не лопнет щечка, все бабки прятать?!»

Президент РФ сел рядом с Тото, обнял его за мохнатые плечи.

Тотошка вытянул трубочкой губы, принялся отыскивать в шевелюре Абрамкина блох.

6.

На встрече с олигархами рассказал об увиденном. Для вящей убедительности продемонстрировал Тото.

Богатеи смутились. Обещали подумать. Заметили, что с кондачки не оторваться от госкорыта.

Разошлись почесываясь.

На следующее утро раздался звонок с Лубянки.

– Господин президент, по данным внешней разведки наблюдается массовый отток капиталов на Запад.

– Насколько массовый?

– Круче, чем в последний экономический кризис.

– Сделайте контрольные звонки богачам. Я из них, сволочей, организую трудовую колонию имени Дзержинского.

– Логично…

Вызвал Вадим Вадимыча.

– Не хотят делиться-то! – огорошил психоаналитика с порога. – Все прячут в забугорные сундуки.

– Прищучьте!

– Уже дал приказ. Только как-то это не демократично. Не в русле Чехова-Бунина. Метод репрессий. Не наш метод.

– Умом Россию не понять.

– Зачем же ты меня сватал к этологу?!

На другой день деньги со свистом вернулись на родину. Активизировались и западные инвесторы.

Зашел узнать о результатах Жаков.

– Ну?

– Вернули бабки. Только все это на страхе. Зыбко.

– Вот! Я к вам с предложением. Последняя разработка Сколково. Вживление в мозг макак золотых нитей. Начните с Тото.

– Это как?

– На осциллографе можно будет считывать его реакцию на то или иное политическое событие. Вы будете поступать в противофазе. В русле Чехова-Бунина.

– Вадик, скажи откровенно, ты свой диплом купил в подземном переходе метро?

– Обижаете. Мое фото в МГУ висело на доске Почета.

В комнату вошел Тото, прижимая плюшевую обезьянку к груди.

– Эх, Тотоша, Тотошка… – вздохнул Абрамкин. – Вживим тебе в мозги золотые нити. Жаль! У тебя здесь и так жизнь не сахар. Иди, милый, ко мне.

Тото подбежал. Крепко, почти по-сыновьи, обнял своего благодетеля.

В глазах Абрамкина блеснули алмазные слезы.

11.
ГОБЛИН

1.

Уже не верилось, что когда-то Россия была изобильной и сытой, нефть стоила (подумать только!) аж 110$ за баррель. Теперь упала в цене ниже плинтуса. Хотя, что переживать? Бабки все равно утекают в карманы фантомам.

В 2042 году страна откатилась к временам царя Гороха. Правда, поезда кое-где еще ходили, свет иногда зажигался, вода из труб, если повезет, капает.

Такая вот геополитическая обстановка. А, меж тем, Косте Плющеву стукнул тридцатник. Обитал он в провинциальном Валдае. Недавно работал истопником в котельной завода «Юпитер», пока не закончился мазут, да и сам завод не накрылся медным тазом. Потом томился ночным сторожем муниципального Дома Культуры. И что в нем воровать? Все уж вынесли. Ночью по алтарному залу бывшего храма «Параскевы Пятницы» мотались туда-сюда голодные крысы.

В ДК зарплату ему платить перестали. Сказали, мол, проект заморожен. Пришлось перейти на сугубо натуральное хозяйство. Благо от родственников остался сад с огородом, картошка-капуста, яблоки-груши, даже несколько деревьев черной вишни.

– Гоблин, сходи за водичкой, – просит бабушка Таля.

– Ага. Сам собирался.

На кличку Гоблин Костя не обижался. Прозвище приросло к нему с самого детства. Поводом послужили огромные остроугольные уши, по-кошачьему раскосые глаза и нелюбовь стричь ногти.

Гоблин берет коромысло с двумя ведрами, идет к озеру. Производства все грохнулись, поэтому озерная вода стала изумительно чистой, рыбы развелось в невпроворот, щуки с окунями так, заразы, и плещут.

Костик оскальзывается на изумрудном гусином помете. Никогда еще в их городишке не было столько домашней птицы. Гуси, индюки, куры… Какие-то даже мордастые индоутки.

Прошел по шатким дощатым мосткам. Черпнул ведром. В глубине мелькнул могучий серый хребет щуки. Сегодня надо сходить на промысел, порадовать бабку. Одна она у него. Родители лет десять назад свалили в Монголию.

С коромыслом за плечами вспомнил о телеграмме из Москвы: «Дорогой племянник! Я умираю. Приезжай проститься. Твой дядя Адам».

Адама Игнатьевича он видел только в далеком детстве. Предки возили его в сталинский дом, рядком с Ботаническим садом.

Проститься, конечно, надо. Поезда курсировали по какому-то энтропийному расписанию. То зарядят через день, то месяц вообще не ходят. Деньги на билет были. Лето выдалось солнечное и с дождиком. Клубника уродилась отменная. На рынке уходила влет.

Вдруг дядя завещал ему квартиру?

Нет, в столице жить не резон. Помрет с голодухи. Но ведь можно продать ее за какие-то бабки. Стоит попробовать.

Таля о грязный фартук (дефицит мыла) вытирала руки.

– Садись, внучок, испить чай. У меня черничный пирог приспел.

Гоблин налил чай из смородинового листа, глянул на бабку.

– К Адаму надо съездить.

– Само собой… Гляди-кась, даже полковники ФСБ смертны.

2.

Косте повезло, он сел на поезд с первого захода. И вагон пустой! Ободранная, как липка, столица манила провинциалов, ну, скажем так, вяловато.

– Постельного белья нет! – прихлебнул из пузыря «Столичную» лысый проводник с сальной косичкой. – Сортир возле меня не функционирует.

– По барабану… – усмехнулся Гоблин.

Состав дернулся. Мимо поплыло багровое здание вокзала, бетонная уборная, напоминающая дзот, жалкий березовый перелесок.

Больше 20 лет он не был в Златоглавой. Тогда его больше всего поразил поющий фонтан в одном из небоскребов Москва-Сити. Дядя Адам его сводил во вьетнамский ресторанчик «Путь Дракона», накормил брусничными слоеными пирожками, напоил напитком из кактусов. Потом спустились к фонтану. А тот как запел! Тысячи струй взметнулись к хрустальному потолку под «Девятую симфонию» Людвига ван Бетховена. Прожектора превратили струи в мажорную радугу.

Как же тогда Гоблин гордился великой страной!

Как быстро это все сгинуло…

За окном поезда проносились леса, поляны, опять леса… Наверное, все это выглядело так же и тысячу лет назад. Хорошо ли это? Плохо ли? Кто знает?

Крушение России началось с нескончаемых мелких войн. Сирия, Иран, затем, почему-то, Гондурас. Ресурсов у страны тогда было в избытке. Чего не повоевать-то? Микроскопические брани длились из года в год. Материальные и человеческие запасы таяли. Тут еще подгадили японцы, запустили в серийное производство автомобиль на дистиллированной воде. Цены на нефть и газ ухнули как локомотив с откоса.

А ведь нынешний год не только юбилейный для Гоблина. Президенту РФ, Юрию Абрамкину, стукнет 90. Его подельнику, премьер-министру Мите Барабанкину, уже 77. Чай, не мальчики! Каково им теперь на пепелище?

Ходили слухи, что вместо мавзолея В.И. Ленину поставят скромный монумент Ю.И. Абрамкину из легированной стали. Хотя это может оказаться и трепом желтой прессы. Странные дела! Нормальные СМИ совокупно окочурились, а эти поганки процветают.

Как, любопытно, теперь выглядит пуповина Руси, Красная площадь? Когда-то маленький Гоблин ходил по ней с замиранием сердца.

– Накатишь? – подсел к нему проводник с сальной косичкой. На откидной стол поставил переносную китайскую лампу на солнечных батарейках, початую бутылку водяры.

Костя сглотнул:

– У меня есть бокалы из Гжели.

– Давай без понтов! Пей из горла. Я не заразный.

Костик хлебнул. Пальцы ног стали покалывать иголочки наслаждения.

Стюард занавеской протер залысину:

– А водка-то ваша, валдайская.

– Единственно производство осталось наплаву.

– Чего в Москве забыл? Зарежет голытьба в первом же переулке.

– Дядька помирает.

– Проститься – святое. Я сейчас огурцов принесу. Малосольных. С хрустком.

3.

Первым делом отправился на Красную площадь. Ободранное, трущобно замусоренное, метро еще бегало.

Шел от Охотного Ряда. Ошалело оглядел здание Центрального Телеграфа с обвалившейся штукатуркой. Впереди замаячили красные кирпичики Исторического Музея.

Батюшки-светы, чего это!

Вся брусчатка из Красной площади выковырнута. Вместо ровной поверхности, когда-то ласкающей глаз, буераки, поросшие чертополохом да клевером. Среди зарослей бродят, как в Валдае, куры, индюки да утки… Тут же паслась тощая корова, весь левый бок в дерьме. Хрюкала свинья с именной жестяной серьгой в ухе. Живность пасла бабушка в оренбургском платке.

Костя подошел к долгожительнице. Пригляделся. Бабушке-старушке было не больше пятидесяти.

– Здравствуйте! – поклонился ей в пояс. Может, именно не ей поклонился, а её страданиям.

– Ой, какой страшненький! Вылитый Гоблин! – засмеялась москвичка.

– Это опустим… Давно в таком запустении главная площадь?

– Почему в запустении? Глянь, какой клевер!

Костя вертел головой. Часы на Спасской башне стояли. На крыше Мавзолея росла чахлая травка. Шутовские маковки Храма Василия Блаженного беспечно ярились на солнце.

– А часы-то стоят! – сплюнул Гоблин.

– Пару лет уж… К Мавзолею, сынок, подходить не советую.

– Чего так?

– Амбре валит с ног. Протух наш вековечный дедушка.

Гоблин решил прокатиться на Выставочную, позырить, как мерзость запустения коснулась Москва-Сити. Во что превратилась его детская сказка? А уж оттуда дуть сразу к дяде Адаму.

Небоскребы возвышались гнилыми зубами инопланетного чудища. Все окна выбиты. Стены исписаны калом. Причем – матерно.

Мимо горделиво прошествовал мальчуган, таща за хвост дохлую кошку.

Костя широко улыбнулся:

– Мальчик, а мальчик! Иди сюда. Дам тебе конфетку.

– Отзынь, сука!

Гоблин схватил пацаненка за ухо, приподнял с грешной земли.

– Не забирай мою кошку… – захныкал малютка.

– Ты скажи мне, малец, что стало с Москвой-Сити?

Детеныш потирал багровое ухо:

– Вот с этой домины сбросился олигарх Ибрагим Омаров. А потом все стало почему-то рушиться.

– На тебе тянучку «Му-Му», – Гоблин протянул собеседнику конфету.

– Спасибо… Олигарх-то выжил, – чавкал малютка. – Его в Швейцарии склеили по кусочку. Стал лучше, чем прежде. Только слегка дурачок… Васей меня зовут. Мне семь лет. Скоро будет.

Василий потащил прочь за хвост свою добычу.

– Зачем тебе кошка-то? – крикнул вдогонку Гоблин.

– Как вырасту, стану чучельником. Есть из кого делать.

4.

Звонок у дядиной двери не работал. Толкнул дверь, та не заперта.

Адам Игнатьевич сидел в кресле-качалке у распахнутого окна, закутанный в шотландский плед, в зубах дымится толстая гавана.

– Что-то вы на умирающего не похожи! – вместо приветствия произнес Гоблин.

– А ты поседел. Садись. Сигару будешь?

– Не откажусь… Мне уж тридцатник, – Костик сел на тахту, покрытую потертой парчой.

– Года идут, года меняют лица. Хотя ты такой же страшный. Вылитый Гоблин! А я умру точно… Не волнуйся. Врач дал только месяц. С легкими что-то.

– И курите?

– Клин клином. Кубинские сигары, остаток былой роскоши. Секретную операцию в Сан-Фуэгосе как-то проводил. Вот меня кубинские штирлицы и задарили. Есть еще пара ящиков рома «Cohiba».

– От гаваны под кубинский ром не откажусь.

– Сгоняй на лоджию. Чистый бокал на кухне.

В квартире дяди Адама был флотский порядок. Все вещи на месте, ничего лишнего, чисто. Старостью и смертью не пахло. Отдавало лишь горечью элитных сигар.

Костик плеснул янтарной влаги. Гильотиной, с изображением Фиделя Кастро, отсек кончик сигары. Глотнул, затянулся с блаженством.

– Продали Россию! – подмигнул ему родственник.

– Не то слово…

Гоблин присматривался к Адаму Игнатьевичу. Тот будто стал меньше ростом, высох, заострились скулы. Тщательно выбрит и аккуратно пострижен. Взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз, пронзал насквозь. Одно слово: разведчик.

– Квартиру эту отписал тебе. Живи в столице! Что в Тмутаракани забыл? И бабку Талю тащи сюда.

– Кормиться нечем…

– Дача в Малаховке по завещанию тоже тебе. Выращивай там себе овощи-фрукты.

– Подумаю.

– Думай быстрей. И вот еще…

Дядя что-то невидимое взял с подоконника, протянул ему.

Костя отшатнулся. А ведь дядя – крейзи! Наверно психиатры его и стригут и бреют.

В руках ничего нет!

Глубокая морщина усмешки разрезала дядину щеку:

– Это плащ-невидимка. Пробный образец. Я когда с Лубянки уходил, его скоммуниздил.

– Зачем мне?

– Хотел сам поговорить с президентом РФ. Объяснить ему, в какую он нас вверг жопу. Да вот заболел. Занемог. Придется тебе. Это моя личная просьба.

Адам Игнатьевич набросил на себя пустоту и сам стал невидимым.

– Святые угодники! Чур меня, чур! – колени Гоблина дробно задрожали.

– Плохо, племяш, ты изучал физику! – засмеялся незримый родственник. – Ткань эта не отражает свет. Господи, каких же несусветных денег она стоит! Теперь, впрочем, не нужно никому ничего.

Дядя сорвал с себя ткань, достал из кармана красный шелковый шнурок, перевязал ее.

– Сигнальная метка, – густо пыхнул сигарой.

5.

В Овальном кабинете Спасской башни Абрамкин ностальгически листал толстенный семейный фотоальбом. Закутавшись в плащ-невидимку, Гоблин разглядывал вертикаль.

И этому старцу скоро стукнет 90?! Годы не брали его… Поджарый, сидит ровно, подергивает ногой в золотой чуне. Вот только на носу очки в простой стальной оправе. Костя и не знал, что президент РФ близорук.

– Ведь было же, было! – простонал Абрамкин. – Просрали великую Россию. И ради чего? Ради поганой трубы…

Юрий Иванович говорил практически Костины мысли. И в чем же он теперь упрекнет вертикаль? Поворачивать оглобли? Что скажет Адаму?

Дико захотелось сбегать по малой нужде. Глупо погибнуть от разрыва мочевого пузыря в сердце нашей великой родины.

Костик театральным движением сорвал плащ.

– Гоблин?! – вскричал Абрамкин.

– Ну, Гоблин… – нахмурился Костя.

– Всадник Апокалипсиса?

– Из Валдая.

– Дети сатаны базируются именно там?

– Где тут у вас сортир. Иначе сдохну.

– Налево, первая дверь.

– Я мигом.

Вернулся, задергивая зиппер мотни. Блаженство облегчения просто райское.

Костя подмигнул:

– Зовите своих вертухаев. Вяжите меня. Бросайте в застенки Лубянки.

– Так ты не всадник?

– Я с плащом-невидимкой. Разработка ФСБ, кстати.

– Покажь…

Пощупал, помял ткань.

– Почему мои руки не пропадают.

– Когда накинете на макушку, сразу сгинете. Почему? Не знаю. Нанотехнологии, верно.

Президент накинул плащ, подошел к зеркалу, не увидел себя, радостно засмеялся.

– Какие же чудеса мы умели делать… Все просрали… Так что же ты от меня хочешь?

– Поговорить по душам.

– Говори.

– Вы сами с собой говорили моими мыслями.

– А ведь я тебя за всамделишного Гоблина принял. Хотя чего мне бояться? Одной ногой уж в могиле.

6.

Волоча ноги, в зал вошел премьер-министр, Митя Барабанкин.

Президент РФ приветственно махнул ему:

– Митёк, познакомься с ходоком из народа. Погоняло – Гоблин. Прибыл к нам в плаще-невидимке, славная разработка КГБ-ФСБ.

Митя выглядел явно старше своих 77-ми лет. Глаза его предсмертно слезились.

– Очень приятно, – прошамкал премьер. – С какой надобностью?

– Плохо живет россиянин! – вскричал Костя. – На картошке да клюкве.

– А рыба? Рыбы много… – свел брови премьер. – Это я вам официально заявляю. Есть статистика.

– Рыбы много, – согласился Гоблин. – Однако же мы не Робинзоны Крузо! Хочется цивилизации.

Барабанкин задумался. Желваки на его сером лице так и ходили.

– Господин президент! Список тех мерзавцев, что сосут нефтегазовую трубу, у меня есть. Пусть товарищ Гоблин пройдется по ним. Хорошо шуганет. Может, они тогда, подлецы, перенаправят финансовые потоки с Запада в Россию.

– А что? Это мысль! – вскричал Абрамкин. Тут же уронил голову на грудь, громко захрапел.

– Чего с ним? – испугался Костик.

– Возраст… Хотел, кстати, доложить ему о подготовке к его юбилею.

– Все нормально?

– Да где там нормально? Нет бабок!

Барабанкин уронил черепушку на грудь, заснул стоя.

Зато проснулся Абрамкин.

Пояснил Гоблину:

– Пусть поспит. Он, как лошадь, привык спать стоя.

– Мне бы адреса олигархов.

– Вот они! – проснулся Барабанкин, выхватил из внутреннего кармана вчетверо сложенную бумажку. – Фамилии, клички, адреса, пароли, явки.

ЭПИЛОГ

Стоит ли говорить, что уже в 2043 году Россия стала жила нормально?

Костик-Гоблин получил высочайшее назначение, возглавил Лубянку. Дядя его Адам похоронен в Кремлевской стене, рядом с Дзержинским. Бабушка Таля курирует сиротские приюты. Ходят слухи, что внучок ейный, Гоблин, следующим станет президентом.