Текст книги "Глубинка (СИ)"

Автор книги: Артур Гафуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава XV: Лишние промилле

Мы гудели уже часа два, если не больше. Разговор шел безостановочно, темы хаотично сменяли одна другую: то мы спорили, перебивая друг друга, то бурно радовались, сошедшись во мнениях. Пашка оказался отличным мужиком: начитанный, образованный – совершенно непонятно, что он делает в такой заднице мира. Почти сразу я ощутил с ним какую-то духовную близость. Конечно же, не обошлось без влияния матушки «Столичной», но, черт, как же давно мне не было так хорошо и весело!

Когда была почата вторая бутылка, у меня снова появилось забытое со студенческих времен ощущение, когда голова кажется абсолютно ясной, но при этом язык очень сильно опережает мысли. А про то, чтобы встать, не может идти речи: ноги ватные и непослушные.

– Вот и я говорю, этот шельф нас еще долго кормить сможет, нефти и газа там хоть залейся. Только неправильно это. Нужно промышленность развивать, высокие технологии, а не тупо углеводороды за рубеж качать. У нас бензин вон дороже, чем в США, а ведь у них даже своей нефти нет! А все почему? Потому что у них технологии. Они из нашей нефти втрое больше бензина получить могут, чем мы сами. Потому они в шоколаде, а мы тут сидим в носу ковыряемся, олигархов кормим, – Паша не на шутку разошелся, доказывая мне то, в чем я и так был с ним полностью согласен.

– Так и я о том же говорю! Давно уже пора конфискацию вернуть, чтобы не только сажать, но и наворованное возвращать, хотя бы то, что еще вывезти не успели!

– Хороший ты парень, Гошка, хоть и имя у тебя дурацкое! – восклицал Павел. – И как я сразу в тебе своего не признал. Что ж ты раньше ко мне не заглядывал?

– Дык… нужды не было, – радостно ответствовал я. – А вот нужда появилась – сразу заглянул. И вообще, что в моем имени дурацкого? Георгий – звучит красиво. И на гербе Москве Георгий. Победоносец.

– Ну, Георгий – еще куда ни шло, но Гоша… Ай, ладно, что мы, бабы какие, чтобы твое имя обсуждать. Так ты у нас раньше не бывал?

– Не, не доводилось, – я помотал головой. – А что у вас делать? Тут же ничего нет интересного. Таких деревень, как ваша, и вокруг Себежа полно. Хотя, нет: ты вот интересный! Налей еще!

– Ну, не скажи, – Павел хитро прищурился. – Есть и у нас, о чем поведать приезжим. У меня так точно есть.

– О чем это? – я тут же встрепенулся. Непроизвольно мы затронули как раз ту тему, ради которой я сюда и заявился. Е-мое, я ведь уже так повеселел, что вообще забыл о цели своего визита! Ну, то есть, я помнил, конечно, но… отвлекся.

– У нас тут НЛО летает, – доверительным тоном сообщил Павел. – Я сам видел!

– Да ну!

– Да видел, и не раз! Как-то в лесу собирал зверобой, тут глядь – свет над деревьями, яркий такой. Раз мигнул и погас. Я стою, жду, что дальше. А он, свет этот, еще раз пять появлялся, такой сильный, что облака светились. Я аж обомлел. Ну, думаю, вконец спился.

– Да откуда здесь НЛО возьмется! – я хлопнул рукой по столу, внутренне восхищаясь своим актерским мастерством: надо же, как ловко я все делаю! – Чего ему здесь надо?

– Не знаю, – пробурчал Павел, разжевывая хлеб. – Но я его часто здесь вижу. Может, наблюдает за кем.

– А другие? Тоже его видели?

– Кто другие? Другие ночью в лес не ходят, да. Это мне нужно травки собирать, коренья. Людям помогать.

– И не страшно тебе в лесу-то ночью? Вдруг зверя встретишь или человека…

– Зверя я не боюсь, – Паша налил еще по стакану. – А человек больше не бывает в тех лесах. С тех пор, как…

Внезапно он замер, неестественно запрокинув голову; стакан завис в воздухе на полпути от стола ко рту. Мой собутыльник, казалось, весь обратился в слух. Взгляд его расфокусировался, руки задрожали, и я решил, что сейчас он вырубится. Не рановато ли? Напротив стола висело зеркало, и, взглянув в него, я увидел собственное пьяное лицо, исполненное нетерпения услышать нечто важное.

– С тех пор, как… что? – максимально невинным тоном поинтересовался я в надежде на окончание фразы.

– Да не живет там никто теперь, – отмахнулся Паша, приходя в себя. – Старики только и жили, да почти все поумирали. Время идет, да…

– Подожди, – перебил я. – Ладно, никто не живет, но ты сказал: никто не бывает. То есть, в лес не ходят. Почему?

Павел посмотрел мне прямо в глаза. Зрачки его были темные, расширенные – я невольно отвел взгляд.

– Сила там живет, – проговорил он. – Темная. Мы ее хозяином леса называем.

– Хозяин леса? – фыркнул я. – Ты сам-то его видел, этого хозяина.

– Я не видел. Но люди знающие рассказывают. Мне наставник мой говорил…

– Веня, что ли? – брякнул я, не подумав.

– Веня? – взгляд Павла пронзил меня, словно рентгеновские лучи. – Ну да, Веня и рассказывал. А ты откуда его знаешь?

Блин… Попадалово.

– Так друг мне про него говорил, – нашелся я после секундной заминки. – Они знакомы были, отдаленно, по каким-то делам в Себеже. Веня – он ведь заметная личность.

– А, ну понятно, – мне показалось, или мой ответ совсем не убедил его? – Смотрю, у тебя много друзей, это хорошо. А хозяина леса побаиваются тут, детей одних в лес не пускают.

Мы выпили еще.

– А что он хоть представляет собой, этот хозяин? – продолжил допытываться я.

– Никто не знает, – Павел поднялся и зажег свет. Я про себя отметил, что на ногах он держится твердо, хотя выпил больше меня. Да, опыт не пропьешь. Особенно если опыт застольный. – Но точно, что он может увести далеко в лес, так далеко, что обратно уже не вернешься.

– Хм… – я более-менее представлял себе местную географию: лесные пространства тут, конечно весьма значительны: километры и километры. Но, все же, это не тайга. Трудно поверить, чтобы можно было заплутать настолько, чтобы совсем пропасть. В лесу встречаются деревни, пусть заброшенные, но от них ведут вполне себе функционирующие дороги и тропы. Местами можно встретить линии электропередач. Опять же, единого лесного массива, как такового, в здешнем регионе нет, он разграничен на части трассами и водоемами. А значит, что-то этот Пашка мне загоняет… Пугает? Или он имеет в виду зверей?

– Не веришь мне?

– Не верю. Как и во все эти паранормальные штуки. Но места у вас и вправду занятные, будет повод – обязательно еще приеду. А сейчас мне, наверное, пора.

Да, пока еще хоть как-то могу соображать, надо сваливать. Тем более, вряд ли я услышу еще что-нибудь полезное.

– Уходишь? – Павлу такая идея, кажется, пришлась не по душе.

– Ну а что? Бабушкин подарок мы приговорили. Посидели знатно, что и говорить (бедная моя печень, хорошо хоть закусывали, и водка, вроде, не паленая). Спасибо тебе, давненько таких душевных собеседников не встречал. Правда, на автобус я, кажется, опоздал…

– Ну, посиди еще часок, хорошо же сидим, – Паша подошел к серванту и достал еще бутылку. Я невольно охнул.

Что мне оставалось, кроме как остаться? Прошу прощения за каламбур. Когда я в следующий раз посмотрел в окно, на дворе стояла уже такая темень, что хоть глаз выколи. Все это время мы сидели и разговаривали о самых разных вещах: о политике, о спорте, об НЛО, еще о чем-то… Я уже и не помню. Хороший он, все-таки, парень…

– Т-так… Ладно, х-хватит бухать. Я п-пойду… п-пойду… домой.

Но стоило подняться из-за стола, как ноги предательски подкосились (а чего ты ожидал, Филя?), и я рухнул бы на пол, не подхвати меня Пашка. Он все также уверенно стоял на своих двоих, как и раньше. Поразительно. Но тут я заметил, что он обхлопывает мои карманы.

– Эй, ты чего? – удивился я.

– А у тебя, это… Телефона нет? Позвонить хотел, такси тебе вызвать.

– Не, телефона нету… – ответил я, поблагодарив небеса за собственную предусмотрительность. Телефон остался дома.

– А, ну ладно. Пойдем тогда прогуляемся, да.

– Куда?

– До остановки тебя провожу.

– Эмм… Нет, не надо. Я с-сам дойду.

Еще не хватало, чтобы он и вправду отправил меня на автобусе в Себеж. Как я потом обратно вернусь? Да и денег с собой нет. А без телефона меня даже Аня потом не вызволит. Ибо просто не найдет.

– Куда ты сам дойдешь? – Павел перекинул мою руку себе через плечо. – До первого столба? Шагай давай. Вместе пойдем, да.

Мы вышли на улицу, где меня тут же обдало нешуточным холодом. Середина ноября, как-никак, скоро зима… И темнеет рано уже. Кстати, а сколько сейчас времени? Не припомню, чтобы я видел часы в доме. Зачем я так напился? Он ведь рассказывал мне… про НЛО, да, рассказывал, это я помню. И про какого-то хозяина леса. И…

– Стой, Паш, к-куда мы идем? Почему мы с-сошли с дороги?

– Тихо ты. Пройдемся немного, автобус через полчаса будет, надо пока проветриться, да.

– Ха, а я и не з-знал, что автобусы так поздно х-ходят!

– Ходят, ходят…

Но я уже заподозрил неладное. Мы углублялись в лес! В тот самый лес, где волки, нечисть и летающие тарелки! Ну его к лешему, такое проветривание! Я засопротивлялся, но без толку: слишком неравными получались силы.

– Я б-буду кричать, – пригрозил я.

– Кричи, – хмыкнул в ответ мой собеседник. – Раньше надо было. Теперь никто не услышит уже.

– Куда мы идем?

– Ну, ты же хотел хозяина леса увидеть. Вот и увидишь.

– Подожди, подожди! – с перепугу я, кажется, даже немного протрезвел. – Я не хотел! И вообще, ты говорил, что не видел его!

– А я и сейчас его не увижу. Зато ты увидишь, да. Кто тебе про Веню рассказал?

– Про какого Веню? Не знаю я никакого Веню, – мне вдруг стало по-настоящему страшно.

– Не знаешь? Ну-ну. Я так и понял.

Мы все шли и шли, деревья не кончались, и я совершенно потерял ориентацию в пространстве. Третий раз ночью оказался в этом чертовом лесу, и третий раз подряд все идет к тому, что добром текущий визит не кончится. Ноги упорно не слушались, несмотря на обилие выброшенного в кровь адреналина. Острые ощущения, блин!

Наконец, куда-то пришли. Ровная земля прямо перед нами круто обрывалась и уходила вниз. Овраг, догадался я. Или река?

– Ну, так что ты мне еще расскажешь, Гоша? – боже, это голос абсолютно трезвого человека. Но ведь он выпил не меньше литра! – Или тебе веские аргументы привести в пользу продолжения беседы? Ты же образованный, сам все понимаешь, так что, может, без аргументов обойдемся?

– Какие еще аргументы? Я не понимаю…

Когда выхода из ситуации не наблюдается, единственный способ отсрочить неизбежное – это тянуть время. Жизнь непредсказуема, и мало ли, что произойдет в следующую минуту. А там, глядишь, и варианты появятся.

Но не в этот раз.

– Вот такие аргументы. Держи.

В темноте сверкнула белесая молния, и в тот же миг я сложился пополам. Если кто не знает, кулаком в живот – это очень-очень больно. Следующий удар – с локтя в лицо – отправил меня в неприятное путешествие на дно оврага.

Катился я недолго, но болезненно, под конец налетел спиной на мохнатый валун, который окончательно выбил из меня весь дух. Мда, Филипп, тянешь время ты довольно бездарно…

Сверху послышалось шевеление: Павел спускался вниз. На то, чтобы прийти в себя, есть всего несколько секунд. Голова гудит, дышать тяжело, как-то подозрительно онемел правый бок. Да еще в лодыжку неприятно тычется что-то холодное. Сунув руку, ощутил под пальцами холод металла. Пистолет! Как я мог про него забыть! Но забыл и не вспомнил бы, да повезло: во время падения порвалась державшая ствол изолента, вот он и попросился из носка наружу.

– А ну… стой! – схватив спасительный травмат, я снял его с предохранителя, взвел курок и направил на приближающийся силуэт. Было очень темно, в глазах все плыло, поэтому я не видел, ни ног, ни лица – только надвигавшуюся на меня светло-серую куртку. Зрелище было жутковатое.

– А, вот ты где, – куртка скорректировала направление, взяв на пару градусов правее. Я замер, пытаясь унять дрожь в руке. Травмат бьет на пять метров, не больше. Примерно, как до того дерева. Попаду ли? Не важно, главное, чтоб он отвалил.

Когда силуэт поравнялся с «пристрелочным» деревом, я выстрелил, целясь в грудь. Грохнуло так, что заложило уши, а когда дым рассеялся, передо мной никого уже не было. Куда он делся? Я попал?

Резкое движение слева – я не глядя вскинул руку и нажал на спусковой крючок еще дважды. Сдавленный крик, рядом со мной на прелые листья грузно рухнуло тело. Кажется, на этот раз точно попал. Однако Павел тут же вскочил на ноги и что есть мочи кинулся вверх по склону оврага. Слышно было только, как трещали ветки. Через минуту все стихло.

С трудом поднявшись на ноги, я прислонился спиной к березе. Колени подгибались, тело била дрожь, воздух из легких вырывался какими-то всхлипами. Так простоял минут десять, ни живой, ни мертвый. Наконец, бешеное сердцебиение немного улеглось, и я начал соображать, как мне отсюда выбраться.

Вокруг было совершенно тихо. И темно. В какую сторону от Толосцев ушли мы с Павлом, я не знал, поэтому не имел ни малейшего представления в какую сторону двигаться сейчас. Да и куда мне, собственно, нужно? К шоссе? Обратно к Толосцам? Или лучше, выбрав примерное направление, идти в сторону Зуево в надежде, что удастся сориентироваться на ходу? Я выбрал третье, тем более, первые два варианта пришлось отбросить – они могли привести к встрече с Павлом. Сначала пошел в сторону, противоположную той, куда убежал мой недавний собутыльник. Авось, куда-нибудь приду. Вообще, ориентирование в лесу было важной составной частью нашей маленькой детской школы жизни. Так что правильно определять, где находится север, я умел. Правда, ночью и пьяным заниматься этим мне еще не доводилось. Как назло, небо было затянуто облаками, поэтому с Полярной звездой (самый простой способ) вышел облом. Но имелись и другие приемчики. Например, найти одиноко стоящее дерево и посмотреть, с какой стороны у него длиннее ветви. Ага, проще простого: найти в лесу одинокое дерево. Так, еще варианты?

Конечно же, я не верил ни в какого хозяина леса, но на душе было неспокойно, а потому я то и дело оглядывался по сторонам в поисках возможной опасности. Под ноги тоже приходилось смотреть: тропинок нет, так что распороть себе ногу о какой-нибудь торчащий сук – плевое дело. Но главной проблемой стали не лешие и кикиморы, а последствия алкогольной интоксикации: сначала тошнота, а четь позже подоспела и головная боль. Вдобавок болел живот. Здорово он мне съездил, как бы не отбил чего. Ладно, дома осмотрюсь. А пока надо выйти на дорогу и организовать небольшой привал.

Свежий воздух потихоньку делал свое благое дело: спиртосодержащие пары выветривались из крови, мысли прояснялись. Я хотел было проанализировать события прошедшего вечера, но стоило подумать об этом, как земля ушла из-под ног, и я свалился в неглубокую яму. Чертыхаясь, вылез обратно и только тогда заметил, что яма явно антропогенного происхождения, то бишь, выкопанная лопатой. Длиной метра полтора-два, шириной полметра, глубиной всего по колено. А вот еще одна яма, точно такая же, и вон там две, и чуть дальше еще несколько…

В следующую секунду меня пронзил леденящий кровь ужас, когда я понял, что это за ямы. Один, два, три, четыре… я насчитал одиннадцать могил, и некоторые из них, если судить по состоянию почвы, были разрыты совсем недавно. Значит, возможно, это не все? Дьявольщина, куда я попал?

От переизбытка чувств и эмоций меня таки стошнило, прямо в одну из ям. Тут же, не разбирая дороги, я пошел прочь от этого жуткого места. Шел быстро, иногда срываясь на бег, рукоять пистолета крепко сжата в руке. Минут через пятнадцать выбрался на большую прогалину. Вдалеке виднелись избы заброшенной деревни. Что заброшенной – сразу ясно: не горело ни единого огонька, нос не улавливал характерного запаха печного дыма. Расположение домов, точнее их останков, показалось знакомым. Это же Непадовичи! Вон и странный котлован: чуть левее видна гряда земли, поднятой из глубин ковшом неведомого экскаватора.

Теперь я знал, куда идти.

Глава XVI: В поисках ответа

Говорите, что хотите, но величайшим изобретением человечества, безусловно, является кровать. Разве может быть что-нибудь желаннее и дороже в тот миг, когда ты, вымотанный до предела после тяжелого дня (или ночи – тут кому как повезет), добираешься до дома? Только она одна занимает все твои мысли, а добравшись до нее, ты забываешь обо всем на свете. Ты уходишь в другой мир, где нет забот, тревог и страхов – нет беспощадной реальности. Ты просто спишь.

Вот и я… Собственно, а что я? Я лежал. Только не на кровати – откуда может взяться кровать посреди поля? – а на старом, грубо сколоченном деревянном столе. Странное дело: стол, вроде бы, и деревянный, и весь из себя такой грубый, но на нем так мягко, уютно… Лежать, вдыхать аромат луговых трав… Слушать ветер… И волны, где-то рядом плещутся волны, только я их не вижу. Я лежу на спине и смотрю в небо: оно ясное – ни единого облачка – и бездонное. Бездонные голубые глаза, смотрящие на беззащитного меня с теплотой и грустью… Неужели я умер и попал в рай? В песню ветра вплетается ласковый голос, сначала чуть слышный, а затем все более и более отчетливый, он зовет меня по имени:

– Филипп… Филипп…

– Аня…

– Филипп…

– Анечка…

– Ого! Анечка? Что-то новенькое!

Та-ак… Этот голос едва ли встретит меня в раю. Скорее уж на другой конечной станции. Видимо, с переселением души в высшие миры придется повременить.

– Ну, здравствуй, братец, – с трудом разлепляю глаза и вижу над собой очертания лица Андрея, а ниже, прямо над краем кровати, – очертания еще одного лица. Точнее, морды. Собачьей. В комнате темно, видимо, на дворе ночь или глубокий вечер. – А что, сегодня пятница?

– Мне бы очень хотелось услышать эту историю от начала и до конца, – убедившись, что я проснулся, Андрей направился к двери, на ходу стягивая куртку. – Я даже обещаю, что не стану пересказывать ее твоей жене. И да, сегодня пятница. Или ты уже счет дням потерял?

Щелкнул выключатель, в глаза ударил слепящий свет.

– Блин…

– Что, ярко? – заботливо поинтересовался брат.

– Доярка.

– Это та, которая Аня, доярка?

– Иди к черту… – погладив Агата (вопрос на сто миллионов долларов: его кто-нибудь кормил последние сутки?), я сел на кровати. Интересно, где организму сейчас паршивее: внутри или снаружи?

Увидев меня в свете электрической лампы, Андрей невольно охнул.

– Ну ты и красавчик… Кто тебя так? Медведь, что ли?

– Что, хорош? – можно представить, досталось вчера изрядно.

– Как тебе сказать… До Джареда Лето в «Бойцовском клубе», конечно, не дотягиваешь, но, в целом, есть, на что посмотреть… – брат был явно обескуражен. – Ты сам взгляни.

Я подошел к зеркалу и ужаснулся: левая скула расквашена чуть ли не в мясо, на животе кровоподтек размером с блюдце, второй такой же на боку и еще по одному – поменьше – на спине и ноге. И это не считая полутора десятков синяков и ссадин по всему телу.

– Да уж… А кто-то обещал мне тут чуть ли не курорт, – осмотрев себя, я не без удивления отметил, что все крупные повреждения обработаны йодом, а кровоподтеки, в том числе и на лице – какой-то липкой мазью.

Брат невесело хмыкнул.

– Обещал курорт, а выходит, чуть ли не фронт. Хотя, не могу не признать, кое в чем проживание здесь точно пошло тебе на пользу.

– Это в чем же?

– Пузо меньше стало! – рассмеялся Андрей и, опережая взрыв моего праведного гнева, протянул мне бутылку с колой. – Будешь?

– Буду, – увидев бутылку, я вдруг понял, что очень хочу пить.

– Тогда держи. Я печку растоплю, а ты пока поведай мне, что за Аня такая, которую ты во сне звал. Красивая? А она знает, что ты женат?

– Если ты не заткнешься, я ничего рассказывать не буду, – добредя до кресла, я обессилено плюхнулся в него и присосался к бутылке.

– Намек понял, молчу, молчу, молчу.

– Уфф… – напившись, почувствовал себя гораздо лучше. – В общем, дело было так…

Следующий час говорил только я. Андрей лишь временами перебивал, уточняя детали. Все-таки, он отлично умел слушать. И слышать. Я рассказал о знакомстве с Аней, о нашей поездке в Непадовичи, о загадочном котловане, о рейде в Толосцы к Павлу, а также о пьяной прогулке по лесу и сделанном мною страшном открытии. В общем, все, что заслуживало внимания.

Когда я закончил, он с минуту молчал, после чего задумчиво изрек:

– Значит… у вас с ней ничего не было?

– С кем? – целиком занятый мыслями о пустых могилах, я даже не сразу понял, кого имеет в виду мой братец.

– Ну, с Аней.

– Тьфу ты! – в сердцах воскликнул я и хотел даже театрально вскочить, но, почувствовав резкую боль в боку, передумал. – Кто о чем, а белорус о картошке! Ты слышал вообще, что я тебе сейчас рассказал?!

– Успокойся, мой маленький шовинист с русским паспортом. Конечно, слышал. Но эти могилы – если это могилы, конечно – никуда не денутся. А вот ты в очередной раз дал повод к восхищению: даже в жопе цивилизации умудрился подцепить девчонку! Значит, это ее я встретил по пути сюда.

– Так она была здесь? – дотронувшись рукой до щеки, я почувствовал легкое пощипывание бактерицидной мази.

– Это тебе виднее, была она здесь или нет. Я так понимаю, Агат должен прогавкать ей троекратное «спасибо» за то, что он до сих пор не умер от голода.

– Видимо, да… – ну, дожил, стыдно перед собственной собакой!

Андрей тем временем настроился на более серьезные вопросы.

– Теперь вернемся к нашим барашкам. Для начала поясни, какого лешего ты вообще куда-то поперся, когда мы с тобой решили, что происходящее нас не касается? Это Аня тебя подбила?

– Боюсь, скорее, наоборот, – ответил я. – Когда я узнал, что она сестра одного моего знакомого полицая, то просто не мог ее не расспросить. Знала она не много, но и этого хватило, как видишь. Я не хотел нарываться, честно. Только разобраться.

– Отлично разобрался, я вижу. Еще пару-тройку таких разборок, и Вера, боюсь, тебя уже не дождется, – так, похоже, мой брат вспомнил, что он старший. – Не забывай, я обещал присматривать за тобой и вернуть тебя жене в целости и сохранности. А ты, мало того, что заводишь себе курортных подружек, так еще и суешь голову во все темные углы, авось, оттуда не прилетит. Думаешь, тебе и дальше будет везти? Ведь уже трижды еле ноги унес!

– Сомнительное везение: в первый раз я без малого две недели провалялся в кровати, во второй пришлось пристрелить ни в чем не повинную собаку, а в третий – ну, ты уже в курсе. У меня тут постоянные марш-броски по пересеченной местности с полной выкладкой, а порой и стрельбы. Такими темпами я такой боевой опыт приобрету, покруче, чем в любой армии.

Андрей легонько постучал кулаком по лбу.

– Такими темпами ты скорее пулю в башку приобретешь, а не опыт.

– Ха-ха, что я слышу! Не ты ли две недели назад предлагал мне разворошить это осиное гнездо?

– Предлагал, и теперь об этом жалею, ибо ты тут со скуки можешь наворотить дел. Ей-богу, не при Вере будь сказано, но лучше бы ты эту свою Аню оформил, а не лез в сомнительные авантюры.

– Да уж, – ехидно ответил я. – Кто бы мог подумать десять лет назад, что осторожный и рассудительный Филипп будет настаивать на сомнительной авантюре, а сорвиголова Андрей станет его отговаривать. А ведь в детстве мы спорили точно так же, только отстаивали диаметрально противоположные точки зрения.

– Да не отговариваю я тебя! – Андрей, казалось, (редчайший случай!) начал терять терпение. – Ты сам меня отговорил, если помнишь. И я с тобой согласился. Самое лучшее, что ты можешь сделать – это вернуться в Москву и поднять свои связи в органах, если они есть, конечно. Рассказать о том, что здесь происходит. А не играть в агента Малдера!

– Андрей, не кипятись, – я примирительно поднял руки. – Вернуться в Москву можно, правда, связей в органах у меня там нет. Но перед тем как я вернусь, скажи мне вот что: а мы сами знаем, что здесь происходит?

– Может быть, и знаем, – неохотно отозвался Андрей, а в ответ на мой удивленно-вопросительный взгляд пояснил. – Это ты у нас фронтовиком заделался, а я, как и положено тыловой крысе, собирал нужную информацию. И насобирал кое-что.

Вот тебе и решили не вмешиваться! Братец, оказывается, тоже времени даром не терял!

– И что же ты насобирал, если не секрет? – деловито поинтересовался я. На плите закипел чайник, я торопливо поднялся с кресла, снял его и поставил на тумбочку. Брат мрачно зыркнул в мою сторону: похоже, после нашего разговора делиться ему совсем не хотелось. Но раз уж сказал «А»…

– Не секрет, – наконец ответил он. – Пашка не зря удивился и испугался, когда ты Веню Копытова назвал. Дело в том, что под этим именем его уже лет десять здесь никто не знает.

– То есть? – не понял я.

– А вот то и есть, – Андрей раскрыл ноутбук. – Он давно поменял имя и сейчас он Марк Володин. Но это не самое интересное. Мне удалось выяснить, что некто с такой же фамилией скупает окрестные земли. Чуешь подвох?

Ага, подвох. Поздновато я его учуял. Теперь понятно, почему меня раскусил Павел. Надо же так глупо проколоться: назвать человека по имени, которое он давно уже сменил!

– Значит, Володин. Ну я и дурак… (Андрей с готовностью кивнул). Подожди, я не совсем понял: что он скупает? Леса? Но ведь это запрещено законодательством!

– Нет, не леса. Давай, я чай налью (я послушно протянул чашку). Володин скупает земельные участки в заброшенных деревнях. В последнее время люди умирают часто, и когда это происходит, он договаривается с наследниками, а если наследников нет – с государством. Часто сговариваются почти за бесценок. Кстати, два крайних дома в дальнем конце нашей деревни тоже принадлежат ему.

– Зачем ему эти халупы? В них уже лет десять никто не живет, – я отхлебнул чаю и почувствовал, как разливается по телу живительное тепло.

Андрей неторопливо, даже степенно отпил из своей чашки.

– Я тоже долго думал, зачем, и, кажется, нашел ответ. Видишь ли, если все окрестные деревни лишатся населения, то есть, грубо говоря, вымрут, есть риск, что лесом заинтересуются власти. Пока ситуация пребывает в относительном равновесии: участок леса площадью сто пять квадратных километров числится в лесном фонде, на участке имеется девять населенных пунктов, и к каждому проведены коммуникации – электричество. Вроде как, все хорошо, не считая того, что населения почти не осталось. Как только эти деревни полностью опустеют – я не знаю, как они это определяют, – их статус, как и статус земли, на кторой они стоят, будет пересмотрен. С последствиями. С одной стороны кажется, кроме леса ничего интересного здесь нет. Охота? Ну да, но мест для охоты на Псковщине и так завались, есть леса и покрупнее. Озера? Все водоемы, в том числе наше Вальковское озеро, принадлежат Белоруссии, граница проходит аккурат по береговой линии. Так что ни о каких пансионатах и домах отдыха здесь не может идти и речи. Без жителей есть риск, что лес, как это порой случается, тупо пустят на древесину. Поэтому видится мне, что Копытов, то есть теперь уже Володин, этого не хочет и потому создает видимость обитаемости, дабы не привлекать ненужного внимания со стороны властей. Несколько участков в каждой из деревень, желательно, чтобы где-то имелись целые дома, в которых работало электричество – большего и не надо. Договориться с лесничим и кадастровой службой, думаю, для него проблем не составит, так же, как и оплачивать набежавшие киловатты. Таким образом, он имеет в своем распоряжении свыше тысячи гектаров никем не занятой территории, на которой можно делать все, что душе заблагорассудится.

– Мда… – не хотелось признавать, но определенная логика в сказанном имелась. Особенно, когда я вспомнил работающий электросчетчик в доме покойного дяди Матвея. – Как ты раздобыл информацию?

– Проще, чем кажется, – усмехнулся Андрей. – Залез в вашу базу кадастровых номеров. Это нетрудно, если есть друг-хакер. У меня такой есть. А посмотрев на картинку в целом и увидев, что всюду хозяйничает Володин, я тут же предположил, что он не только у мертвых землю покупает. Тогда я спросил у родителей, не интересовался ли кто нашим домом здесь, в Зуево. И знаешь, что мне ответил папа?

– Эмм… что?

– Не далее, как в сентябре, им звонил какой-то мужик и предлагал загнать участок вместе с домом. Правда, сумму предложил небольшую. Сначала они с мамой думали согласиться, но потом решили отложить этот вопрос до следующего лета, тем более, мужик, вроде как, не торопил. Смекаешь, к какой горке колобок катится?

– Смекаю… Но это не доказательство.

– Не доказательство, ты прав. Но еще одна зацепка. Потом я позвонил Витьке Мазину и Максу Куликову: так вот, их родственникам тоже предлагали участки продать. Витькина бабушка отказалась, родители Макса думают пока, – Андрей вздохнул. – Я, кстати, со своими родителями поругался, когда узнал, что они чуть дом не пустили с молотка. Сколько раз им говорил, что не надо, не продавайте. Я отстрою здесь все, будем на лето ездить!

– Да ладно тебе, ты про это с четвертого курса талдычишь, сколько уже лет прошло? А воз, пардон, дом и ныне там. Значит, покупают участки, говоришь… – я поднялся с кресла и принялся бродить по комнате: три шага от двери до кровати, три шага обратно. Так легче думалось. Агат, явно обрадованный подобной «движухой», ходил за мной по пятам. Внезапно меня озарила догадка. – Но по твоей логике выходит, что Копы… Володину для полного контроля над территорией мало просто скупать освобождающиеся участки.

Андрей кивнул.

– Да, ты прав. Получается, что если он преследует какую-то определенную цель, ему выгодно вымирание окрестных деревень. Забавный парадокс: ему нужны «живые» деревни, но так, чтобы без жителей. Поэтому он и начал скупать все подряд: кто сюда поедет, если жилья больше нет, все в чужих руках? Вот тебе и связь с происходящим. Но это уже серьезное обвинение. Давай прибережем его, пока у нас не появятся улики.

– А ямки в лесу? – обнаруженные давеча могилы до сих пор стояли у меня перед глазами и не давали покоя.

– Филипп, ну кто из нас юрист? – брат досадливо потер виски. – Ты когда-нибудь слышал про презумпцию невиновности, или у вас в стране данный термин из правового лексикона изъят? Вообще, в наших умозаключениях пока еще слишком много домыслов и предположений, без пруфлинка, то есть, без ссылки на доказательства нам никто не поверит.

– Где же мы его раздобудем, твой пруфлинк? Или ты знаешь, какие сайты надо для этого взломать?

– Нет, боюсь, тут нам Интернет не поможет: доказательства нужно искать на месте. Вот что, – Андрей тоже поднялся с места. – Пока мы здесь вдвоем, я предлагаю прочесать лес. Но не ночью, как ты любишь, а днем, и не с ружьями, а с фотоаппаратом. Нужно посетить хотя бы пару деревень. Глядишь, не только в Непадовичах что-нибудь любопытное найдется.

Своих идей у меня не возникло, поэтому я согласился.

– Хорошо, можно попробовать… Начать, хотя бы, с Крошково и Валовников. Ведь сколько мы мимо них ходим и ездим, а в сторону от дороги ни шагу.

– Вот завтра и шагнем, – отозвался повеселевший Андрей. – Кстати, я привез тебе зимнюю обувь и куртку. Если с размером не угадал, извини.