Текст книги "Глубинка (СИ)"

Автор книги: Артур Гафуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

 
Сумерки протягивают руки,
Холодом смыкаются уста.
Мы в плену бессонницы и скуки
В этих заколдованных местах.
Под двумя чадящими свечами
Коротаем пасмурную ночь,
Расскажите мне, что вас печалит,
Может, я сумею вам помочь.
 

– Красиво… – задумчиво произнесла Аня. – Кто это написал?

– Один мой друг. Он пишет стихи и песни. Только все в стол, сам не поет.

– Зря не поет, – ответила она. – Это мне нравится. Спой еще что-нибудь?

Я смутился.

– Даже не знаю… гитары нет. Без гитары как-то не очень.

– Понятно, – я решил, что сейчас она снова замолчит, но ошибся. – Как зовут твою жену?

– Вера.

– Она красивая? Сколько ей лет?

– Ей двадцать два. А красивая… – я вызвал в памяти образ жены и мысленно залюбовался. – Да, она очень красивая. Я могу тебе фото показать, если хочешь. У меня в телефоне есть.

– Не хочу. А я красивая?

Я внимательно посмотрел на нее. Бледное лицо, едва заметные веснушки на носу, узкий подбородок, уши немного торчат (она тщательно скрывала это за волосами) – нет, она не красивая. Но что-то в ней было такое… что-то в ней, безусловно, цепляло. Особенно когда она улыбалась. Девушка может обладать модельной внешностью, но грош цена всем ее формам, если она не умеет улыбаться. А у Ани улыбка была особенная, своя, неповторимая. И густые волосы цвета антрацита: любая Мисс Вселенная позавидовала бы таким.

– Ты красивая. Любая женщина может быть красивой, если захочет.

– А я красивее твоей жены?

Ну, пипец у нее вопросы…

– Вы слишком разные. Я не могу сказать, кто из вас красивее (господи, слышала бы меня сейчас Вера! – через секунду я был бы трупом). Но ты заметная, это точно.

Аня хмыкнула: кажется, я подобрал неверный эпитет.

– Ладно, проехали.

Глава XIII: Расследование продолжается

Минут десять мы провели в тишине. Наконец я решился.

– Ты знаешь, чем твой брат занимается с Лопаревым?

Аня пристально посмотрела на меня, словно впервые видела.

– Они полицейские.

– Ты понимаешь, что я не об этом.

Она села.

– Понимаю. Сказать тебе правду?

– Ну… желательно.

– Хорошо. Я не знаю, чем они занимаются, кроме работы. Миша не говорит. Но я думаю, это что-то незаконное, иначе зачем ему скрывать. И если ты все разузнаешь, то сообщишь, куда надо, и моего брата посадят. Причем, скорее всего, только его одного, а Лопарева отмажет отец. Я не хочу этого. Я понимаю, у тебя есть причины не любить их, но он мой единственный брат, поэтому я не позволю тебе навредить ему.

Мда… Об этом я как-то не подумал. Вот ведь незадача, девочка не подставит братца, будь он хоть новоиспеченным Ганнибалом Лектером. Но, черт возьми, дело ведь не только в мести! Девять деревень вымерло, как от чумы, кто-то стоит за этим, и неужели совсем никому нет дела? Мы с Андреем, правда, тоже решили не лезть… Но вдруг Аня сможет дать зацепку? Да, это опасно, да, страшно. Но что может быть хуже страха? Только неизвестность.

– Хорошо, я понял тебя. А если я пообещаю, что не стану мстить твоему брату? И Лопареву тоже, – добавил я, поймав ее скептический взгляд. – Но мне нужно разобраться, что в ваших славных краях происходит.

– А что здесь происходит? – не поняла она.

– А то ты не знаешь. Почему исчезли деревни между озерами и трассой?

– Деревни? Деревни стоят, – недоуменно ответила Аня.

– Да, стоят. А жители где? Где жители? Когда я был маленьким, в Зуево почти все дома были жилыми, тут селились люди, трудились, отдыхали. А сейчас? Одно запустение. И то же самое в других деревнях. Валовники, Крошково – ты же проезжаешь их, когда едешь ко мне сюда. Ты видела там людей? Я не видел. И нигде их нет. Летом еще кое-кто приезжает, и то все реже и реже. Даже банальных заезжих грибников и охотников не встречается. Почему? Здесь же такой замечательный край: воздух, лес, озера. Почему люди бегут отсюда, даже дома не продают? А те, кто остался, быстро умирают. Ты уверена, что это нормально?

Произнося эту спонтанную тираду, я видел, как меняется лицо Ани, все больше и больше вытягиваясь от удивления. Похоже, обо всем сказанном она задумалась впервые. И, задумавшись, встревожилась.

– Этим летом, – неуверенно начала она. – Я ездила за ягодами в лес и проезжала через Непадовичи… Это недалеко отсюда, чуть в стороне. Там за деревней вырыт большой котлован. Я не знаю, кто его вырыл, но он появился совсем недавно. Дядя Матвей, последний, кто там жил, зимой умер, и когда его хоронили, котлована еще не было.

Аня посмотрела на меня вопрошающе, как будто этот пресловутый котлован мог быть ответом на все вопросы. Но меня ее рассказ не впечатлил, я ожидал чего-то большего. Ну, яма, ну большая. Земля здесь, по сути, государственная, мало ли кому и зачем взбрело в голову рыть котлован? Может, какие-нибудь полезные ископаемые искали.

– И что ты в этом находишь необычного? – напрямую спросил я.

Девушка замешкалась.

– Ты сказал, что здесь странные вещи творятся, вот я и вспомнила. Больше ничего странного я не встречала. Кроме тебя.

– Ладно, лучше что-то, чем ничего. Ты покажешь мне этот котлован?

– Покажу, – Аня встала. – Ты сказал, что тебе нужно узнать. А зачем тебе это нужно?

– Иногда лучше узнать и пожалеть об этом, чем жить в счастливом неведении, – глубокомысленно изрек я. – Тем более, я уже начал узнавать, так что с неведением и, тем более, со счастьем вышла накладочка.

– Что за чепуху ты несешь… – она поморщилась, как от зубной боли. – Ладно, пойдем.

В Непадовичи поехали на мотоцикле. Агата, по понятным причинам, брать не стали, пусть дома сидит, стережет. Сев позади Ани, я обнял ее за талию и тут же почувствовал подозрительные отзывы где-то в глубине организма. Вроде бы, мы ведь только друзья… Блин, я уже пять недель тут отшельствую, какой еще реакции можно было ожидать? Надеюсь, она ничего не заметила. Впрочем, даже если и заметила, то никак этого не показала.

Чтобы отвлечься от крамольных мыслей, решил в процессе передвижения изучать маршрут. Ехать было не очень далеко: сначала до Крошково, там дорога поворачивала налево в сторону Толосцев, однако мы взяли правее и еще километра два двигались по старой лесной колее. Раньше сюда два раза в неделю приезжала продуктовая машина, и жителям не нужно было добираться до Толосцев за продуктами. Сейчас в машине уже нет необходимости. Еще я удивился хорошему состоянию дороги, как будто ее регулярно укатывали.

Наконец, приехали. Непадовичи, совсем крошечная деревенька, произвели удручающее впечатление: разруха здесь капитальнее, чем в Зуево. Более-менее целым выглядит лишь один дом, видимо, обиталище недавно почившего дяди Матвея. Остальные же постройки – просто швах, такое гнилье даже на дрова не сгодится. Я с некоторой задержкой отлип от сидевшей впереди Ани и пошел смотреть котлован.

Действительно, впечатляющая ямка, шириной метров тридцать, не меньше. Правда, глубину оценить уже не получится, так как почти до самых краев котлован заполнен мутной глинистой водой, зато объем имевшейся в наличии вырытой земли внушает уважение. Хорошо, посмотрели, что теперь?

– Еще в лесу я видела сгоревшую машину, вон там, – словно услышав мои мысли, сказала Аня. – В кустах она лежала.

Пошли в кусты, но искомого авто не обнаружили.

– Что ты вообще в этих кустах забыла? – осведомился я, борясь с неуступчивой ивовой веткой, не пускавшей нас обратно на свободное от растительности место.

– Тебе правда неизвестно, что можно делать в кустах? – удивилась Аня. – Могу рассказать.

– Не надо. Лучше опиши, что это за машина была? Русская?

– Да обычные «Жигули». Белые, кажется. Там еще скелет внутри сидел, наручниками пристегнутый, – увидев, как мои глаза начали вылезать из орбит, она рассмеялась. – Да я шучу. Но машина и вправду была.

Прогулявшись по окрестностям, обнаружили почти новенькую лопату.

– Уж не этой ли лопатой они котлован выкопали… – я задумчиво вертел инструмент в руках, что-то высматривая на черенке.

– Ты это всерьез? – заинтересованная Аня встала рядом и тоже стала разглядывать лопату.

– Конечно, нет, сейчас же не тридцатые годы! – я отдал лопату ей и, удовлетворенный отмщением, пошел в сторону единственного уцелевшего дома. – Едва ли мы найдем здесь еще что-нибудь, но подумать определенно есть над чем. Тем более, кое-какие мыслишки у меня уже появились.

– Ты знаешь, зачем здесь вырыли эту яму?

– Я не знаю, зачем, но можно узнать, чем. А узнав, чем, можно узнать, кто. Копали явно карьерным экскаватором, и едва ли у кого-нибудь имеется такой в частной собственности. Следовательно, если навести справки у местных фирм, мы узнаем, кто из них получал подряд на подобные работы. И выйдем на заказчика. Думаю, мой брат с этим справится. Когда умер дядя Матвей, и в каком месяце ты была здесь летом?

– Он умер в феврале, число я уже не помню. А летом я здесь была в июле.

– Итого получается примерно пять месяцев… Многовато, конечно, но попробовать стоит.

Мы остановился перед крыльцом дома. По виду, здесь никто не бывал уже очень давно.

– Дядя Матвей хороший был, – зачем-то сказала Аня. – Истории разные рассказывал.

– Какие истории?

– Он огни видел. Думал, это НЛО. И Паша Смирнов тоже НЛО видел, помнишь, я тебе говорила?

– Да, помню… Ты обещала эту историю дорассказать, – рассеянно ответил я. – Как думаешь, в доме есть что-нибудь интересное?

– Провода не сняли.

– Что?

– Провода не сняли, – повторила Аня. – Они на месте висят.

– И что?

– Ты точно русский? – моя спутница посмотрела на меня так, словно впервые увидела. – Или в Москве воров нет? Дядя Матвей уже почти год как умер, а на его доме до сих пор целые провода, и никто на них не позарился, не снял. Мне кажется, это, как минимум, странно.

– Да… Возможно, ты права… – старательно отводя глаза, ответил я. – Давай посмотрим, что в доме?

Ничего интересного в доме не оказалось. Точнее, там в принципе ничего не оказалось. Дом был совершенно пуст, только мусор по углам. Теория о добропорядочных россиянах, которым не нужно чужого, рассыпалась в пыль.

– Даже книги забрали, – заметила Аня. – А когда он раздавал за так, не брал никто.

– И ты не брала?

– Я не люблю читать.

– А зря. Кстати, счетчик на месте, – я подошел к висящей на стене металлической коробке, из которой доносилось характерное потрескивание. – Ого, даже электричество есть!

– Он крутится? – удивленная Аня подошла ко мне. – Но ведь тут даже работать нечему!

– Выходит, есть, чему. Тут проложен обходной провод. Кто-то обкрадывал твоего дядю Матвея, прогоняя свое электричество через его счетчик, и, похоже, продолжает обкрадывать его даже после смерти.

– Но кому это надо?

– Не знаю, – я внимательно осмотрел проводку в доме, после чего вышел на улицу. – Поблизости никто не живет, а чтобы дотянуть линию до ближайшего населенного пункта, потребуются километры провода. Если вдуматься, выгоды никакой.

– Пашка говорил, в этом лесу раньше сектанты жили, – вспомнила Аня, выйдя вслед за мной на свежий воздух.

– Да, он сам из них. Я помню, как они по деревням бродили. Но это давно было…

Хм, Пашка. Пашка Смирнов. Младший собрат проповедника Вени, человек, который уверял, что умеет разговаривать с комарами. Вспомнились слова Андрея, мол, хочешь узнать про большой пень в лесу, спроси у Пашки. А ведь я уже видел, кто возле того пенька собирается. Может, и мне пора познакомиться с этим Пашкой поближе? Есть риск. Если он тоже в курсе происходящего, мне несдобровать: узнай он меня, и сразу станет понятно, что я обитаю в Зуево. С другой стороны, едва ли он меня вспомнит, сколько лет уже прошло. Так что, можно попробовать. Да и вообще, если бы меня всерьез искали, то давно бы уже нашли. Вон, та же Аня нашла без проблем. Значит, нужно обставить все настолько грамотно, чтобы выведать у него нужную информацию, не подставив себя. И, кажется, я даже знаю, как это сделать. Ну что, рискнем? Это ведь так интересно!

– Анечка, – похоже, Анечка не привыкла к подобному обращению, ибо посмотрела на меня так, словно я назвал ее Адольфом. – Ты можешь свозить меня в Толосцы? Я хочу пообщаться с этим Пашей Смирновым.

Аня задумалась.

– Нет, – наконец ответила она. – После дискотеки тебя многие запомнили в деревне, а Сергей обещал за тебя деньги, десять тысяч.

– Ну, это немного, – отмахнулся я. – Если нас поймают, я предложу пятнадцать.

– Я серьезно.

– Я тоже. Мне очень нужно с ним поговорить. Я думаю, он может нам помочь. А если вечером поехать? Сейчас темнеет рано, а в темноте меня не заметят.

– Вечером… Вечером можно. Но тогда я не смогу отвезти тебя обратно, пойдешь пешком.

– Пешком… – такая перспектива мне совсем не улыбалась. Я, конечно, любил ходить, но слишком уж болезненные воспоминания остались от маршрута «Толосцы – Зуево».

– Ладно, поедем днем. Я просто оденусь неприметно. Замаскируюсь так, что родная мама не узнает.

– Хорошо, послезавтра. А сейчас давай домой? Я есть хочу.

– Да, погнали. Я тоже проголодался.

Глава XIV: Ученик шамана

На подготовку встречи с Павлом в моем распоряжении имелось два дня. Так что было время, чтобы провести анализ: обмозговать имеющуюся информацию, сделать выводы и наметить возможные перспективы.

С последним, то есть, с перспективами, как-то сразу не заладилось.

По всему выходило, что Зуево и окрестности – просто какая-то аномальная зона. Уж больно много всякой дребедени здесь происходит. Для начала мы имеем стремительное сокращение местной популяции Хомо Сапиенс, категорически не объяснимое одними лишь объективными факторами. Далее, по лесу шарахается компания полоумных детей с прожектором и вооруженной охраной, которая палит во всех посторонних, да еще и спускает собак им вдогонку. Затем, в заброшенной деревушке кто-то без всяких на то видимых причин роет яму размером с бассейн для водного поло. Недешевое удовольствие, кстати. Мало того, во всем этом как-то замешаны местные менты. Можно ли все вышеперечисленное считать звеньями одной цепи? Или я где-то перемудрил? Психи, яма, менты… Менты заставляют психов рыть ямы… Нет, не то. Зачем психам ямы? Зачем ментам психи? Зачем… Эх, вот бы прокатиться над здешними просторами на вертолете. Наверняка, много интересного можно было бы рассмотреть. Но пока вертолета нет, остается надеяться только на пресловутого Пашку. Причем, надеяться без особых на то оснований: нет никаких гарантий, что со встречи с ним я вынесу что-то полезное. Такие вот перспективы.

В принципе, план мой был прост как пять копеек. Из разговора с Аней я узнал, что наш клиент активно барыжит всякими целебными травками, которые сам же и собирает в полнолуние на секретных делянках. Так что ничего не стоит заехать к нему якобы за этими самыми травками, в качестве оплаты предложив самый ходовой в российской глубинке товар – сорокаградусную. Представлюсь ему, что я, например, из Себежа, знакомый знакомого. Дальше все в лучших национальных традициях. Правда, имелись возможные загвоздки. Первая: Паша может отказаться пить со мной водку. В этом случае, придется импровизировать. И вторая: я не знал, насколько сам восприимчив к этому замечательному напитку, ибо не особо его жаловал. Что ж, заодно и узнаем.

В назначенный день (был четверг) Аня заявилась с утра пораньше и бесцеремонно разбудила меня. Агат – тоже мне сторож! – даже не гавкнул, когда она вошла, и я был позорно застигнут прямо в койке.

– Доброе утро, – без намека на улыбку приветствовала она меня, садясь в кресло. – Я купила, что ты просил. Ты не передумал?

– Доброе утро. Нет, не передумал.

– Ясно. Тогда вставай и собирайся, поедем.

– Хорошо, встаю… – черт, как бы помягче намекнуть ей, что я не одет? – А ты кушать не хочешь? На летней кухне сырники остались.

– Нет, спасибо, я позавтракала.

Зашибись. Может, для кого-то это и в порядке вещей, но лично я не привык представать во всей своей первобытной красе перед девушкой, с которой, мало того, что знаком всего неделю, так она еще и на десять лет младше! Да и было бы хоть, что показывать, бицепсы там какие-нибудь или кубики пресса, так нет же ничего почти. И вообще, что скажет Вера, если узнает… Впрочем, об этом лучше не думать. Хотя нет, именно об этом и нужно думать! Только об этом и думать. Так, ладно, раз других вариантов нет, проявим выдержку. Это же совсем просто: откидываешь одеяло и встаешь… Сколько раз приходилось проделывать сию нехитрую операцию, всегда же справлялся, справлюсь и сейчас.

Конечно, я пытался действовать степенно и размеренно, но в какой-то момент все же понял, что одеваюсь со скоростью поднятого по тревоге морпеха, чей корабль только что торпедировала вражеская подлодка, а в шлюпку голым не пускают. Таким образом, весь процесс облачения занял от силы секунд двадцать. Аня в это время листала старый журнал и, вроде как, не смотрела в мою сторону, но мне упорно казалось, что она все видит и даже еле заметно ухмыляется. Маленькая чертовка!

Позавтракав пресловутыми сырниками (и кто это только что говорил, что не голоден?), мы начали готовиться к вылазке. Первым делом экипировали меня в горожанина (моя некогда новая, а теперь порядком поношенная одежда, в которой я приехал, идеально для этого подошла), затем подготовили мне рюкзак ходока: две бутылки водки, шпроты, помидоры и хлебушек. Во избежание неприятных эксцессов я решил взять с собой пистолет, но не знал, куда его спрятать. На пояс – заметно, в карман куртки – неудобно. В итоге не придумал ничего умнее, как засунуть в носок, закрепив для надежности изолентой. Авось не потеряется. Все, теперь утепляемся старой дядиной курткой и в путь!

Ехали долго: мы решили дать большой круг, но подобраться к Толосцам со стороны трассы, а не по зуевской дороге. Якобы я приехал на автобусе. Аня высадила меня на остановке и, предупредив, что будет неподалеку, уехала.

– Запомни, я смогу ждать тебя до шести часов. Если выйдешь после, домой пойдешь на своих двоих, – напутствовала меня моя юная подельница, после чего дала по газам и скрылась за ближайшим поворотом.

Сразу накатил совершенно ненужный мандраж. Ну какого лешего я это все затеял? Как будто у меня не хватает проблем и без этих дурацких тайн? Тоже мне, шпион нашелся. Рихард Зорге недоделанный. В меня уже стреляли один раз, неужели мало? Или так скучно просто сидеть в деревне, общаться с милой девочкой и ждать, когда пройдут оставшиеся полтора месяца заточения? А потом вернуться домой к жене, познакомить ее с Агатом и всем вместе встретить новый год. Помыться в душе, в конце концов! Сходить в кино!

Хотя, с другой стороны, будь моя воля, я бы скорее предпочел, чтобы Вера приехала сюда. Несмотря на всю дикость здешних мест, тут здорово. И тихо. Нет никаких начальников, пробок, малолетних уродов, по ночам скручивающих номера и дворники у машин (хотя, эти есть, вон двое навстречу идут), метробабок, депутатов, телевизоров и прочей ерунды. Отвыкнув от всего этого, уже не хочется привыкать обратно. Решено: как вернусь в Москву, переедем за город, обменяем квартиру на участок с коттеджем. Надо будет тогда вторую машину купить, для Веры, чтоб ей в электричках не трястись.

Интересно, а если Вера и вправду приедет сюда, как я познакомлю ее с Аней? Кем представлю? Вопросик, что надо. Благоразумие подсказывает, что лучше этих двух дам наедине друг с другом не оставлять. Иначе меня… Ой, чуть нужный дом не прошел. Додумаю потом.

Жилище Павла Смирнова ничем не выделялось среди соседних построек: обычный такой домик, одноэтажный, крыша на два ската, сбоку небольшая веранда. Все это окружено невысокой, по грудь, дощатой оградой. Собаки, вроде бы, нет. На стук в калитку отозвалась только тишина. Постучал еще: с тем же результатом. Может, его нет дома? Тогда придется ждать. Будет обидно вернуться назад несолоно хлебавши, не дойдя даже до порога.

Наконец, на третий стук дверь дома приоткрылась, и оттуда выглянуло заспанное лицо хозяина:

– Тебе чего?

– Добрый день! – начал я заготовленный заранее текст. – Мне друг посоветовал к вам обратиться, сказал, у вас есть травы от камней в почках.

– От камней в почках в больнице лечиться надо, – буркнул Павел. – И чего всем так приспичило не пойми чем себя пичкать.

Подобной антирекламы собственного бизнеса я как-то не ожидал. Несколько драгоценных секунд ушли на то, чтобы сообразить, как вести беседу дальше. Тем временем голова исчезла.

– Эй! – только и успел я крикнуть вдогонку закрывающейся двери. – Так есть трава-то?

– Да есть, есть, – дверь распахнулась на всю ширину (цепочка у него там, что ли?), и Павел вышел на крыльцо. – Только с ней аккуратно нужно, а то вместе с камнями и сами почки вылезут. Проходи, я тебе инструкцию дам, да.

На этом и строился весь расчет. От мамы, которая как-то пробовала лечить камни в почках какой-то чудо-травой, я помнил, что самое тонкое в этом деле – рецептура. Потому человек, продающий лекарство, просто не мог отпустить меня без подробной инструкции. Обрадованный первоначальным успехом, я проследовал в дом.

Внутри было темно и как-то тухловато. В смысле, не очень приятно пахло. Внешний вид единственный комнаты я оценил как нечто среднее между любительской лабораторией и свинарником. С одной стороны, на полу валяются колбасные шкурки, коробки из-под чипсов и пустые бутылки, дырявый палас давно уже не общался с пылесосом, а диван выглядит так, словно на нем оттачивал свои когти амурский тигр. А с другой… Вдоль стен аккуратные стеллажи, на которых сушатся собранные в пучки травы, а на столе в углу – я даже не поверил сначала, – мощный электронный микроскоп и еще какие-то умные штуки, названия и назначения которых я не знал. Одна из них, кажется, нужна для работы с небольшими деталями, например, при изготовлении миниатюр.

– Короче, вот травка, – передо мной внезапно возник хозяин.

– А курить ее можно? – осведомился я, с нескрываемым интересом разглядывая обстановку. Пошутил типа.

– Если жить надоело – хоть здесь приступай, – любезно ответил Пашка.

– Нет, я лучше в другой раз, – оторвав взгляд от микроскопа, я повернулся к нему и решил, на всякий случай, уточнить по легенде. – Мне вас друг мой посоветовал, из Себежа. Вы его другу здорово помогли как-то.

За прошедшие пятнадцать лет Паша совсем не изменился: среднего роста, худой, волосы соломой, деревянный крест на груди. И все то же простоватое выражение лица. Вот только к волосам добавилась борода, да голос стал намного ниже, грубее. Едва ли теперь он смог бы изобразить, как звенят комарики.

– Друг друга посоветовал, значит, – усмехнулся в бороду Пашка. – Видимо, так себе друг, раз траву советует пить, а не врача хорошего искать.

– Да там… сложный случай… бабушка… – начал было объяснять я, но увидев, что ему это не интересно, предпочел заткнуться. В конце концов, зачем врать, если можно не врать?

– Короче, вот, – повторил он, протягивая мне полиэтиленовый пакет с какими-то ветками внутри. – Заваривать и пить. Сколько заваривать, как и когда пить, я тебе сейчас напишу.

Пока Павел расписывал рецепт, я лихорадочно соображал, как бы перевести беседу в сидячую стадию. По всему выходило, что моему визиту он не очень рад и постарается поскорее меня сплавить, что будет означать провал операции, ибо его травка мне нафиг не сдалась.

– Держи, не потеряй, – так я стал обладателем подробной инструкции, как выводить камни из почек. Ценная штука, авось, пригодится лет через двадцать. – Еще чего-нибудь?

– Нуу… Спасибо, – я сунул бумажку в карман. – Сколько с меня?

– Да нисколько, пятьдесят рублей. И бабушке поправляться чтоб, да.

Пятидесяти рублей у меня с собой не было, я дал сто, после чего начал запихивать пакет с лекарством в рюкзак. Звякнули бутылки. Я тут же поднял глаза и успел поймать заинтересованный взгляд врачевателя. Похоже, с наживкой мы не прогадали.

– Тут еще бабушка передала, вот… – я извлек на свет божий сосуды с живительной влагой и протянул их Павлу. – Это вам.

– Спасибо, – он принял подарки от несуществующей бабушки и отнес на кухню (небольшое помещение, отделенное от комнаты массивом печки). – Это уже что-то… Я же деньги неохотно беру, брать деньги за помощь – грех. А тут другое дело, да.

Я стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу. Через десять секунд меня попросят на выход. Нужно любым способом отсрочить этот момент.

– Павел, – наконец придумал я. – А где тут пересидеть можно? До автобуса еще три часа, не на остановке же ждать… Может, есть тут какие… заведения, куда можно наведаться, скоротать время?

Павел окинул меня хмурым взглядом, в котором читалось плохо скрываемое недовольство.

– А ты кем работаешь, любезный? – внезапно спросил он.

– Я? – вопрос застал врасплох. – Я охранником сейчас работаю, в охранной конторе.

– Хорошо, что не в тюрьме, – хмыкнул Павел в ответ. – А что ты разговариваешь, как адвокат или учитель какой-то?

Меня прошиб холодный пот. Дубина! Тупица! Сосредоточившись на внешней неприметности, я совершенно не следил за речью, и упустил из виду, что она может выдать меня со всеми потрохами. Если в начале беседы я еще пытался быть убедительным в плане говора и лексикона, то потом, забывшись, совершенно спустил данный элемент с тормозов и говорил практически так же, как всегда говорю с малознакомыми людьми. Получился жуткий диссонанс: парень с внешностью пригородного нищеброда и речью сорокалетнего интеллигента.

– Да я и работал раньше учителем, – ух, если врать, то до конца. Вспомним школу, какие у нас там были предметы? – Историю преподавал, да вот выгнали за драку, пришлось охранником идти.

– Историю, говоришь? – внезапно заинтересовался хозяин. – История – это хорошо. А вот скажи тогда: как ты смотришь на нашу Великую Октябрьскую?

Как я на нее смотрел? Да никак не смотрел, я же тогда еще не родился! Но так отвечать нельзя. Вопрос явно с подвохом. Интересно, он монархист или коммунист? Придется наобум.

– Как смотрю… Развалили красные великую страну, в грязь втоптали да там и оставили – вот как смотрю. Все ведь могло по-другому сложиться.

Павел на секунду задумался, после чего произнес:

– Знаешь, парень… Как насчет того, чтобы пересидеть у меня? Тебя как зовут, кстати?

– Гошей зовут.

На всякий случай я решил представиться чужим именем: вдруг он кроме меня других Филиппов не встречал и сразу вспомнит?

Павел расплылся в улыбке.

– Ну, Гоша, будем знакомы тогда.