Текст книги "Рождество или Библия волшебника"

Автор книги: Артур Дж. Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Вам должны были дать русско-украинский словарь, – сказал мужчина помладше, – там всё рассказано более доступно.

– А каково моё предназначение в вашей цепочке времени?

– Цепочка не наша и не Ваша, – улыбнулись мужчины, – она единая. А предназначение нового правителя, предполагаю, – контролировать ход истории. В том числе.

– А больше ничего контролировать не нужно? – продолжал ехидничать Кирилл.

– Много всего. Не всё сразу, конечно, постепенно.

– Вот и моя комната, – парень был рад, что избавится, наконец, от ненормальных, по его мнению, господ.

– Вам помочь переодеться? – с воодушевление спросил мужчина постарше.

– Да-да, мы в этом деле мастера! – продолжил тот, что помладше.

– Не сомневаюсь, – произнёс Кирилл, закрыв дверь перед носом провожающих.

Если бы парень сразу прочитал письмо, которое оставила ему Катерина, возможно, он не остался бы в Александрийском дворце ни на минуту. Страшные события и подслушанный разговор, которые описала девушка, повергли бы Кирилла в шок. Да, юный потомок Короля ещё не догадывался о том, что его ждало впереди. По сравнению с этим, сожжение – только цветочки на молодом вишнёвом дереве.

Глава девятая
Двойное проклятие. ч1

За 3 дня до Нового года

Внешность бывает обманчива…

История продолжается в одном маленьком американском городке, расположившемся неподалеку реки Винтеск. И хотя это название уже давно изменилось, население города называло её именно так. Маленькие домики, тротуары, поганки… Миссис Броунс, как всегда, выгуливает своего нагловатого пёсика, который лает на всё, что движется. Соседка миссис Козаби не раз жаловалась на это, как она говорила, лохматое чудовище, будившее её ежедневно в шесть утра.

– Доброе утро, миссис Броунс, – сквозь зубы произнесла миссис Козаби, – прекрасное утро.

– И вам того же, дорогуша, – саркастично крикнула через дорогу соседка, добавив, чтобы та не услышала, – прекрасное утро, чтобы провалиться сквозь землю.

Возле домиков разлеглись зелёные газоны. Каждая хозяйка старалась доказать, что именно её произведение искусства из цветов – наилучшее и заслуживает подарок ежегодного конкурса газонов, которое организовывает мэрия города. Однако соседские дети нередко делали неприятные вещи, а подростки и вообще могли забросать двор туалетной бумагой со вкусом ванили.

– Миссис Броунс! – кричала в спину соседке госпожа Карлевара. – Ваш пёс снова запачкал мой газон. Вам, вероятно, не говорили, что эти вещи незаконные?

– Извини, сладенькая, но пёс какает там, где ему удобнее, и не я виновата в том, что наш глупый мэр подписывает такие смешные законы.

– Но миссис Броунс!

– У меня нет времени на пустые разговоры, дорогуша – спешу в магазинчик Люсинды.

– Вот, старая ведьма, – сказала себе под нос рассерженная мадам Карлевара. – Гадит там, где ему удобно… никакого уважения.

– Я всё слышала! – с улыбкой на лице ответила миссис Броунс, переходя дорогу. – Да, я ведьма. И горжусь этим!

– Жаль, что таких, как Вы, больше не сжигают на костре, – тихо-тихо произнесла мадам Карлевара и показала соседке палец, который показывать нельзя.

– Фу, – снова улыбнулась миссис Броунс и остановилась на месте, – вы ведёте себя как ваша дочь. Она ещё не начала пить, курить и продавать своё тело?

– Да как ты смеешь? – уже рассердилась соседка и показала тот самый палец, но уже на другой руке, – в отличие от тебя, у меня есть дочь.

– Конечно, дорогуша, я тебе искренне сочувствую, – крикнула в последний раз миссис Броунс и пошла по маленькой улочке к магазинчику «Легкий перекусон», которым руководил дед-толстун Денни Вилкинс.

В этой части материка стояла не по-настоящему зимне-летняя жара. Даже вороны, которые каждый день только и делали, что кружили над городом, где-то попрятались, а пожилые люди даже не спешили выходить на улицу. Но миссис Броунс, старушка, на вид которой можно было дать лет 75, гуляла, укутавшись в манто с воротником в виде лисы, убитой на охоте в прошлом столетии. Вообще-то, внешний вид старушки удивлял почти всех, но в глаза ей этого говорить боялись. А всё потому, что ходили слухи, будто у неё левая роговица стеклянная, и она способна навести проклятие на человека с первого взгляда. Весь город дышал бы свободно, если бы старушки не стало. Но она и не подавала вида, что её жизни что-то угрожает. Более того, местного доктора мистера Аркета она ни разу не вызывала.

– Мне щепоточку сладких конфеток и немного Вискаса для моего пёсика, – сказала миссис Броунс продавцу «Легкого перекусона», сразу же, как вошла в магазинчик, – сегодня пятница, и мы с Арти решили себя повеселить. Да, Арти? – обратилась она к своему маленькому другу.

– Вы прекрасно знаете, что собакам сюда заходить нельзя, – немного трусливо произнёс мистер Вилкинс, – на двери написано.

– Прости старую леди за то, что не взяла очки, – улыбнулась старушка.

– Это уже не впервые, миссис Броунс. В прошлый раз вы уже…

– В прошлый раз, – перебила бабулька, – я была не в силах произнести даже своё имя, ты же знаешь: мы с подружками, когда играем в Бинго…

– Миссис Броунс, всем известно, что у вас нет подруг. Выйдете с собакой на улицу.

– Ох, какой же ты баран толстоногий! – крикнула старая леди и быстро вышла из магазинчика, стукнув дверьми. – Ты ещё узнаешь, что можно, а чего нельзя, – улыбнулась старушка, в руках которой ниоткуда появился пакет с едой, которую та заказывала.

Напевая какую-то песенку годов Великой Отечественной войны, бабушка зашагала в сторону своего дома.

 
Когда была я молода,
Моя рука была упруга.
Тогда я делать все могла —
Не нужно было даже друга.
 

В момент, когда она переходила дорогу, из магазинчика «Легкий перекусон» донёсся громкий крик. Казалось, будто человека режут на части.

– Око за око, – растаяла старушка в улыбке на все тридцать два её вставной челюсти и зашагала дальше.

По дороге ей встретились маленькие бесенята – мальчишки, для которых школа больше не была вторым домом. Бабуся всегда знала, что они станут главарями в уличных бандах.

Солнце уже взошло над домиками, и тени спрятались. Казалось, что без воды здесь выжить невозможно. Пёсик тянул женщину куда-то вперёд, поэтому остановиться на мгновение, чтобы выпить стаканчик холодного сока, не было возможности.

– Пуковка, сладенькая моя, что ты там учуяла? – еле успевала за своей любимицей хозяйка, – что там? Я не могу бежать быстрее.

Но собака не обращала внимания. Она тянула бабушку куда-то за угол… через перекрёсток… а там, в сторону кладбища.

– Артик мой, малютка, ну и шутки у тебя, – уже бежала старушка, перепрыгивая через кусты, будто атлет старой закалки.

Они подлетели к забору: старое кладбище, на которое уже давно никто не заходил, серело, как бельмо на глазу зелёного города. Сухие листья, никем не убранные, бурьян, который рос там, где хотел… Бабушка, пакеты которой были почти пустые от быстрой прогулки, подошла к калитке. Пёсик сел возле хозяйки и, блеснув глазками, замахал хвостиком.

– Ты уже устал? – доставала что-то из своей сумочки старушка, – сейчас… где они, чертяки эдакие… дурные ключи…

Пёсик начал скулить, будто прося о чём-то.

– Сейчас, сейчас, потерпи, – шуршала своими причиндалами бабушка, – наверняка забыла их где-то дома.

Неподалёку проехал автомобиль, сигналя фарами и клоксофоном.

– Миссис Броунс, – послышалось сзади, – вам письмо!

– Господи, так и умереть можно! – резко повернула голову старушка, услыхав голос соседского почтальона. Он держал в руках пакет. – Артик, ты хоть бы гавкнул. Незнакомый человек подходит к твоей беззащитной хозяйке, тычет ей что-то в лицо, а ты сидишь и смотришь… Мне где-то расписаться?

– Да, миссис Броунс, вот здесь и здесь, – показывая на галочки, сказал почтальон, – удачного дня!

– И тебе! – ответила старушка в сторону парня, убегающего вместе с велосипедом.

Даже не глянув на конверт, старушка продолжила рыться в сумке, а пёсик, высунув язык, смотрел на это бесплатное шоу: лисица на шее миссис Броунс крутилась туда-сюда, как живая. Вдруг в сумке послышался какой-то звон.

– Наконец-то, – улыбнулась старушка и толкнула калитку. Та открылась, будто на ней и замка не было.

Женщина вошла и зашагала по тропинке, отпустив пёсика самого гулять по кладбищу. Она шла медленно, глотая горячий воздух и наслаждаясь видом могил. Каменная дорожка вела всё дальше и дальше, через огромные деревья и папоротник. Спустя мгновение миссис Броунс уже нельзя было называть старой: нежная загорелая кожа вместо старого и бледного лица, уже не было страшной лисицы на воротнике и этого уродливого манто. Изменилась и походка. Прибавилась утончённость. Это была другая миссис Броунс… лет на 30 младше. Она подошла к старому дому, стоявшему в центре кладбища, поднялась на веранду и тихонько постучала в дверь… К ногам своей хозяйки подбежал пёсик. Женщина постучала ещё раз. Уже более настойчиво. Послышались тяжёлые шаги.

– Ну, наконец-то, болван, – так же по-старому говорила женщина, ты у меня получишь.

Дверь открыл огромный детина в костюме дворецкого. Он был похож на… банан.

– Я от тебя с ума сойду, – оттолкнув слугу, дама прошла в дом. – Какие новости? Никаких? Ну и слава Богу, – не дала ему ответить миссис Броунс.

Она бросила на диван, стоявший посреди тёмной прихожей, оставшиеся вещи, принесённые из магазина.

– Если найдёшь там что-то живое, убей, не раздумывая. А ужинать буду в шесть по центральному времени.

Женщина прошла по направлению к освещённой комнате. Старый дом времён Первой мировой войны. Со стороны могло показаться, что место совершенно никем не обитаемо: паутина было всюду, поломанные дверцы шкафа, разбитое стекло – здесь мог поселиться только сумасшедший. Или такая сумасшедшая, как миссис Броунс.

Она подошла к дверям с надписью «Глафира Броунс. Верховная ведьма», и, еле прикоснувшись рукой к дверному замку, вошла в кабинет. Он был внушительных размеров и, на удивление, был обставлен по последнему слову техники. 60-х годов. Здесь был и стол, и кресла, и даже телевизор, а вдоль стены расположились шкафы, забитые старыми книгами. Паутина отсутствовала. Это был чистый островок в море огромного старого дома.

Не прошло и десяти минут, как в кабинет Королевы начали заходить люди. Неискренне улыбаясь, они прятались за спинами друг у друга в надежде остаться незамеченными. Но получали все. Вначале досталось министру погоды Илье Никитину за атмосферное давление на севере Филадельфии, затем министру пропаганды за плохое освящение магической деятельности в Британии, министру кончины – за название его должности. Но больше всего Королева раскритиковала политику премьер-министра Олупия Женевьева. Обсудили и вопрос о насланном на Королеву проклятии, заставляющем её превращаться каждый месяц в злобную старуху.

– Rucha! Не понимаю, чем вы все занимаетесь! – кричала женщина. – До сих пор не говорите, кого сожжёте в Новогоднюю ночь, нет имени той сволочи, которая из меня сделала мегеру. Да что это такое? За что вы все деньги-то получаете? За что власть-то получили безграничную? Чтобы сидеть и решать вопросы! Ну и где решения? Где ответы, я вас спрашиваю!? Нет ответов?! Я сегодня же распоряжусь, и министерство внутренних дел выльет в прессу всю секретную информацию о вашей тайной деятельности! Вы этого хотите? Или хотите помочь своей Королеве?

– Помочь! Помочь! – закричали хором напуганные чиновники.

– В таком случае, – продолжила женщина, – я вынуждена попросить каждого из вас внести некоторые поправки в действующие законы.

– Что нужно сделать? – произнёс шепотом министр пропаганды.

– Каждый из вас сегодня же получить секретные распоряжения. Строго следуйте им, выполняя условия каждого пункта.

* * *

Королева долго держала в своём кабинете известных политиков. Они были пешками в её большой игре. Конечно, чиновники выполнят все указания Верховной ведьмы. И довольно скоро. Но знали ли они, что вместе с этим подписывают себе смертный приговор? Нет. Это знал только Евгений Петрович. С вишнёвым незнакомцем Королева встретилась с глазу на глаз.

– Проходите, мой друг, – сказала томным голосом Её Величество. – Я за сегодняшний день немного устала. Расскажите, всё ли идёт по плану?

– О, да, – Евгений Петрович стоял, облокотившись о шкаф. – Всё проходит великолепно.

– И никто не догадывается?

– Ни одна живая душа. Da ashkahna.

– А девчонка? – Королева не скрывала ухмылки.

– С Катериной всё решено, – мужчина улыбнулся в ответ.

– Гениально. Надеюсь, и Книга Судеб не подведёт. Не хватало, чтобы нами руководил простой смертный. Общество бы не прияло на себя такой удар.

* * *

Двойное проклятие. ч2

Родители часто контролируют своих чад, намереваясь детскую жизнь сделать идеальной. Они хотят, чтобы те не совершали ошибок, которые родители совершили в своей жизни. Но стоит ли препятствовать тому, что должно произойти?

Доброслав не любил постоянное внимание, которое окружало его со всех сторон. В детстве за ним бегал дворецкий, опасаясь, что маленький шкодник может забраться на дерево. В частной школе попятам за ним ходили двое военных, сопровождая на занятия. Даже когда ему исполнилось восемнадцать, напор внимания не становился слабее. Единственной возможностью остаться в одиночестве – было запереться в ванной комнате. Но и тогда его караулил постовой.

Любой житель страны, о которой идёт речь, хотел бы занять его место. Однако не каждому дано унаследовать корону.

В старом шкафу дальней комнаты Александрийского дворца раздался хлопок, и весь четвёртый этаж начал наполняться белым дымом. Он стелился по холодному каменному полу, разрастаясь во все стороны. Из вида пропала любимая статуя Королевы. Растворился в белене письменный стол Короля. Напуганные горничные, сбросив с себя одежду, сбегали по лестнице на другие этажи. Они звали на помощь, размахивая руками.

Воспользовавшись суматохой, принц Доброслав быстро пробежал по коридору, минуя на своём пути обнажённых девиц, тянущих его поскорее покинуть этаж. Отмахиваясь от них, темноволосый юноша кашлянул, и вокруг него образовалось густое облако белого дыма. Шарахнувшись, горничные сняли с себя последние трико и с новыми порциями криков о помощи потерялись из вида.

Не теряя времени, молодой парень погнал в сторону своей комнаты. Он бежал по коридору более десяти минут, кашляя, вызывая туман.

Не намереваясь никого встретить, он разогнался до такой скорости, что уже не успел остановиться, увидев в маленьком проходе старушку в пуантах. Она хотела отойти в сторону… Закрыв глаза, принц разогнался изо всех сил: он наклонил голову как бык, нападающий на тореадора. Старушка в розовом закричала, а парень замычал, мчась на всех парах. Внезапно крик оборвался.

Доброслав почувствовал что-то мягкое и приятное. Он открыл глаза – это была его кровать, мирно парящая у стены. Уткнувшись носом в свою любимую подушку, он сладко потянулся и уже решил вздремнуть, мечтая отдохнуть от пережитых нескольких прошедших дней, но хриплый мужской голос заставил вздрогнуться.

– Lje al'min h'i. Тебе нужно больше практики. Твои заклинания по-прежнему барахлят. Да, твоя мать вернулась.

К тому времени кровать уже успела принять своё обычное горизонтальное положение. Доброслав, зевнув, сел на ней, уставившись на своего отца. Он не нашёл, что ответить, поэтому просто сказал:

– Чего-то так мороженого захотелось…

– Она не в настроении, – продолжил седоволосый, слегка лысоватый старик. Было видно, что глаза его добры, но слегка вызывают обеспокоенность.

– Обязательно вишнёвое мороженое, – продолжил свою мысль немного растрепанный и не бритый парень.

– И она захочет узнать, где ты пропадал всё это время.

Мужчина подошёл ближе, усевшись на кровать возле своего сына, – та немного опустилась к полу, затем снова вернулась назад.

– А можно и просто вишню, – улыбнулся Доброслав, – без мороженого.

Парень обратил внимание: глаза у его отца было как никогда добрые. А это означало, что можно не волноваться.

– Ну, как её зовут? – улыбнулся король, крутя в руке свою корону.

– Паа… У тебя галстук…

– …идеально сидит, – добавил тот, – ну!

В этот момент куранты на часах пробили шесть раз. Король поднялся. Поправив свой серый пиджак и красный галстук, он вышел на широкую лоджию. Собирая своими белыми унтами пыль, вернулся обратно к сыну.

– Итак… Ma shmah…

– Катя. Её зовут Катя… – пробормотал принц.

– И она из… – помогая жестом Доброславу продолжить.

– В том-то и дело, – бормотал принц, – она не отсюда.

– Принц Александрийский не может влюбиться в простолюдинку, – глаза короля превратились в две маленькие голубые бусинки, – это абсолютно исключено.

– Паа…

– Да что я? Я абсолютно «за». – Король толкнул сына в плечо. – Но твоя мать тебя убьёт.

– Не говори ей! Прошу! Это, возможно, мои последние деньки. Дай прожить их счастливо.

– Не будем говорить о днях. А относительно Катерины… Думаю, твоя мать уже обо всём знает. И мне подсказывают в ухо, что некая Катерина Канарейкина недавно прибыла во дворец и сейчас бродит по городу в сопровождении работников службы безопасности. Ещё имеется секретная информация. На ней печать Королевы. Думаю, ничего интересного.

– Чёрт, паа…

– Мне нужно бежать, – Король быстро направился к выходу. – Ты парень умный. Уверен, что сумеешь выкрутиться.

– Но паа!!

– А меня посол Швеции ждёт.

С этими словами король надел корону на голову и, улыбнувшись, скрылся за дверью.

– Блин, – Доброслав завалился на кровать, размышляя, как бы выйти сухим из воды.

А выкрутиться было невозможно, учитывая то, что его мать знала всё, что хотела знать. Занимая пост Королевы, перед ней открывались замечательные возможности. Используя свой потенциал, она была практически неуязвима.

Неизвестно откуда в комнате появился чёрный кот. Виляя хвостом, он вытирал запачканную морду о плед на кровати Доброслава.

– До меня дошёл слух, – заговорил кот человеческим голосом с французским акцентом, – что Катерина-то Ваша уже и вовсе не Ваша.

Кот нагло облизывался, вытирая свою шерсть до блеска.

– Варфоломей, то ты имеешь в виду? – парень подвинулся ближе к своему питомцу, приготовившись слушать.

– А то, что план, милорд, о котором я Вам рассказывал, действительно существует…

– Что? Варфоломей, говори!

Кот перестал облизываться, запрыгнув на колени своего хозяина.

– Милорд. Вы прекрасно понимали, что Ваша мать не даст просто так…

– Ну же, продолжай!

– Я поговорил с соседской кошкой. Милая персидская самочка. Какая шерсть. А какая грудь. Упругая. Она подслушивала у двери Вашей матери, когда та приехала. Злая, кстати. Ругалась, что неправильно применяете заклинания. Говорит, что ей надоели штрафные квитанции. Больше всего их было из-за взрыва, который пришлось списать на очередное нападение ракффейских бунтарей.

– Варфоломей, ты отошёл от темы…

– Прошу прощения, милорд, – кот запрыгнул парню на спину, уткнувшись мордой в ухо. – Они сделают то, что задумали!

– И тогда…

– …последствия будут непредсказуемыми, – закончил кот.

Глава десятая
Репетиция бала

За 3 дня до Нового года

Пока она дымится, разговор останется тайным…

Ева Астахова очень любила розовый цвет. Он окружал её повсюду. Темноволосая и всегда элегантная, она носила только розовые деловые костюмы. Даже стены в её квартире на четвёртом этаже здания, окна которой выходили на площадь Анны Беатрисы Вельф, где стояла пресловутая статуя женщины-павлина, были выкрашены в ярко-розовый цвет. И огромная коллекция цветов, которая занимала большую часть помещения, была… розовая. Да. Ева раскрашивала свою жизнь любимыми красками.

В этот вечер девушка сидела у окна в своём маленьком кресле, допивая сладкий кофе. Её вещи были уже собраны. Два чемодана, стоявшие у двери, были готовы к отправлению. В дверь постучали. Ева, мысленно прощаясь, последний раз осмотрела свою квартиру. Она встала, пройдя в туфлях на высоких каблуках по дубовому полу, и вытерла слёзы.

Колдунья опустила голову, поправив свой воротник, и произнесла какие-то слова. Свет в помещении погас. Розовые обои превратились в чёрные, мебель исчезла, а цветы завяли.

Служба депортации уже ждала у подъезда…

* * *

Город и за окном Александрийского дворца был окутан сумерками. Одна за другой включались праздничные иллюминации. Снег медленно сыпал, скрывая следы прошедшего дня.

Настроение у Кирилла было препаршивым. Он уже решил, что сегодня точно никуда не пойдёт, хотя чувство чего-то приближающегося было очень сильным. Забравшись под плед, парень сел на диван и взял в руки чашку горячего шоколада. Если верить слугам, Катя должна была вернуться через час. Это значит, у него есть много бесполезного времени, которое и девать-то некуда. А потом можно будет обсудить выходку его «подруги».

Сделав глоток, он поднял под себя ноги, укрывшись от вечерней прохлады. Ещё один глоток – и густая жидкость наполнила живот парня.

Юноша достал конверт, который оставила в своей комнате Катя. Он был не заклеен, а белый лист бумаги внутри был исписан одним словом – «банты». Чтобы это значило? Парень зевнул, подумав, что его «подруга» устроила розыгрыш.

По телевизору ничего не было интересного, книги не увлекали. Кирилл включил радио – зазвучала добрая композиция 60-х. Как-то совершенно неожиданно юноша почувствовал в комнате присутствие постороннего. Будто в его тело впивались глаза неизвестного человека. Машинально он щёлкнул пальцами – свет зажёгся, окунув в яркие лучи всё помещение. Никого не оказалось, хотя чувство присутствия постороннего не покидало Кирилла. Парень вспомнил слова Кати о том, что за ними могут следить.

Постепенно стало темнеть и в комнате. Кирилл не сразу это заметил, так как сидел, обворожённый игрой танцующих языков пламени в камине. Но и они начали угасать. Свет в лампах покидал комнату. В последнем мерцании лучика юноша заметил силуэт. Это явно был силуэт мужчины. Высокого роста.

Комната погрузилась во мглу. И стало тихо.

Кирилл втиснулся в диван, приподняв плед по самые глаза. Сердце забилось чаще. Глаза всё никак не могли привыкнуть к темноте. Он хотел щёлкнуть пальцами в надежде, что свет вновь наполнит комнату, но этого так и не сделал. А вдруг что-то пойдёт не так.

Луна предательски пропала с неба. Если бы её маленький лучик ворвался сквозь закрытое окно…

А незнакомец, нарушив мысли Кирилла, тем временем, не смущаясь, сел в кресло напротив парня и зажёг сигару.

– Lje al'min h'i! Прошу прощения за столь необычное появление, – заговорил незваный гость, – но иного выхода не было.

Он говорил медленно и ровно, выговаривая чётко каждое слово. Кирилл ничего не ответил, и незнакомец продолжил.

– И сразу прошу прощения за курение в помещении, мой мальчик. Сам этого жутко не люблю. Но такова магия. Пока сигара дымится, я могу быть уверен, что наш разговор останется тайным.

– От кого тайны? – впервые заговорил Кирилл хриплым и неподготовленным голосом. Он прокашлялся.

– Да-да, спрашивай. Я здесь для того, чтобы ответить на все твои вопросы.

– Вы хотите причинить мне зло? – осторожно произнёс Кирилл.

– Зло? – человек, сидящий напротив, был явно удивлён. В голосе его послышалась ирония. – Я никому ничего не могу причинить. Ни зла, ни добра. Могу лишь показать и рассказать, называя вещи своими именами. Не более того.

– Тогда что Вас сюда привело?

– Разве у тебя не было вопросов, мой мальчик? Всю жизнь ведь ты жаловался, что тебя никто не понимает. Что сверстникам до тебя нет никакого дела. Ты не мог найти общий язык с родителями. Да что я говорю. Ты же до сих пор не понимаешь, в чём твоё предназначение.

– А ещё я сейчас не понимаю, причём здесь мои родители. К слову, разве у меня есть какое-то предназначение?

– Мальчик мой, безусловно, – обладатель приятного голоса сел в кресле поудобнее. – У каждого в жизни есть предназначение. Не даром же ты здесь.

Неизвестный человек расхохотался.

– И какое же предназначение у меня?

– А ты так и не понял? Странно, мне казалось, что ты более смышленый.

– И всё же.

– Ответ на этот вопрос ты получишь. Я обещаю. И уже довольно скоро. Не успеют часы на центральной башне пробить полночь в новогоднюю ночь, а ты уже всё будешь знать.

– И меня привезли сюда только лишь для того, чтобы я это смог понять?

Голос явно был разочарован.

– С какой стороны не подходи к вопросу, а ответ… получишь. Сам. Я же могу ответить на вопросы, ответы на которые ты получить не сможешь никогда.

– Назовите своё имя.

– Ma shmah? Бедуса Гинк.

– Странное имя…

– Да не получше Кирилла, – стряхнув пепел от сигары, ответил незнакомец. – Время идёт. Тик-так.

– А кого сожгут в новогоднюю ночь? Я должен переживать, но во мне никакого волнения пока нет.

– Это всё мания успокоения. Чтобы тебя не одолел стресс. И никто никого сжигать не собирается. Тот, кому суждено, сгорит сам, когда придёт его время. Уверен, что силы уже начали покидать тело того, кому суждено. Они скоро иссякнут.

– Почему сгорит? – перефразировал свой вопрос Кирилл.

– По велению Высших Сил, не может на Земле быть двух хранителей Судеб.

– Что такое хранитель Судьбы?

– Не что такое, а кто такой, – поправил парня незнакомец. – По сути, ним скоро станет один из вас: либо ты, либо принц.

– Либо я, либо принц? Думаю, что партия давно сыграна. Результат очевиден. И он не в мою пользу. К слову, могу ли я вернуться домой?

– Домой? Но где твой дом, мой мальчик? Неужели в той маленькой квартирке с окнами на соседний дом, откуда ты сбежал никак несколько дней назад? Цепочка по цепочке.

– Я уже второй раз слышу об этой цепочке.

– Только мудрый, поняв смысл Вечности, поймёт смысл сказанного.

– Можно никого не сжигать?

– Конечно. Ведь никто и не будет сжигать.

– Но…

– Тот, кому суждено, сгорит сам…Так Судьба избавляется от лишних…

– Да, но можно ли это как-то отменить? – не успокаивался Кирилл.

– Ещё никому не удалось помешать сгоранию горе-хранителя.

– А если предположить?

– Если предположить, что принц Доброслав будет выбран хранителем, и после коронации вступит в должность белее чем на полвека, то тогда сгоришь ты…

Незнакомец снова стряхнул пепел с сигары.

– Но почему так происходит?

– Всё очень просто. Должен остаться только один из вас. И никто не может оспаривать это решение.

Кирилл молчал, переваривая сказанное незнакомцем, забыв о находившейся в его руках чашке горячего шоколада. А та непослушно опрокинулась ему на колени, залив содержимым ноги бывшего заики.

– У вас всё происходит так жестоко? – Кирилл уже терял надежду.

– В том-то и прелесть, мальчик мой, что в данном случае ты кристально чист, как водопад весной под АйсГрадом. У вас с Доброславом одинаковая сила. Поэтому вы абсолютно равны. Правда, один из вас – простой смертный. А это общество воспринимает негативно.

– Тогда точно сожгут меня…

– Ты явишься туда, где должен находиться в нужный период времени.

– В нужный период времени, – передразнил он незнакомца.

– Именно, – тот снова стряхнул перепел на пол, – ты уже начинаешь понимать.

– Я понял только то, что здесь происходит явная чертовщина!

– Не бросай слова на ветер. Чувство лести тут явно не к месту, – собеседник Кирилла немного смутился.

– Это не лесть…

– Мой мальчик, у нас не так много времени. Давай оставим выяснение отношений на другой раз.

– А Вы ещё появитесь?

– Несомненно, я появлюсь, – тот снова подобрел. – Появлюсь, когда буду тебе необходим как глоток воздуха.

– И как мне Вас позвать?

– Я появлюсь сам. Тик-так, – незнакомец торопил Кирилла. Он стал быстрее выговаривать слова, пропуская запятые в предложениях.

– Хорошо. Когда-нибудь я смогу вернуться домой?

– О, это хороший вопрос, мой мальчик. Ведь ты уже дома. В следующий раз поговорим с тобой о ключе, который тебе передал Король. Ведь он понадобиться тебе в самый ответственный момент. И серьёзней отнесись к посланию Катерины! Tarjeh…

С этими словами незнакомец растворился в полутьме. Из радиоприёмника снова заиграла музыка 60-х. А комната медленно стала заполняться светом – танцующие огоньки вернулись в камин. Они быстро пожирали древесину, разрастаясь в сильный огонь. Не прошло и минуты, как комната обрела свой прежний облик. О незнакомце напоминал лишь небрежно рассыпанный пепел на ковре из красного войлока.

* * *

Наступило шесть часов вечера. Затем семь. Казалось, о Кирилле забыли все. К нему не стучался назойливый зубр с дудочкой в руках, да и та, кажется, обиделась, раз не прилетала. Не приходили странные типы в костюмах. Никто не звал на ужин.

Сообразив, что день фактически окончен, а заняться просто нечем, парень надел пижаму, забравшись в свою постель.

Он повернулся к стенке, пытаясь вспомнить, как же вчера добрался до комнаты, думал о словах незнакомца, о новом доме Кирилла. Даже пытался понять своё предназначение. Но ничего на ум не приходило. Да что тут говорить. Если верить магу-курильщику, ему суждено либо сгореть, либо править страной, названия которой он даже не знает.

– Бред полнейший, – зло фыркнул парень, переворачиваясь на другой бок.

Что-то упиралось ему в тот другой бок, мешая удобно улечься. Сбросив с себя одеяло, он снова наткнулся на конверт, оставленный Катей прошлой ночью. Он снова посмотрел на лист с надписями, затем дважды щёлкнул пальцами. Буквы изменили порядок, образовав новое сообщение: «Ушла голодная ловить на поле рыжих лошадей. Бантами своими».

– Банты, банты, – перечитал он дважды, будто пытаясь уловить скрытый смысл сообщения, оставленного его новой знакомой. Но скрытого смысла не видел.

Кирилл выключил свет, и, вернувшись под одеяло, попытался уснуть.

Он лёг на спину, вытянув вдоль тела руки, ладонями вниз. Вздохнул глубоко. Постарался расслабиться. В голову снова ворвались прежние мысли. Вообразив, что все эти мысли – лишь маленькие шарики, он представил, как они, воображаемые, сами собою привязываются к летающему над АйсГрадом дирижаблю, паря где-то высоко над городом.

Это помогло расслабиться. Теперь Кириллу ничего не мешало. Он был совершенно спокоен. Дыхание уравновешенное. Казалось, он уже даже начал засыпать. В ушах тихонько заиграла какая-то до боли знакомая мелодия из детства.

Вдруг Кирилл понял, что лежит, глядя в потолок. Причём отчётливо замечая каждый его изъян. Сообразив, что потолок находится как-то очень близко к его лицу, он попытался к нему прикоснуться. И тут обнаружил, что не может пошевелить руками. Он вообще их не чувствовал.

Непреодолимый ужас охватил Кирилла. И он… открыл глаза.

– Ох, – произнёс он не своим голосом, – это был только сон.

Парень дышал, резко хватая воздух. Спать больше не хотелось. И он, не придумав больше ничего более подходящего, решил… прогуляться по городу. Не зная, нужно ли спрашивать у кого-то разрешение, Кирилл поднял трубку стоящего на столе телефона. Набирать номер не пришлось. В ухе послышался голос назойливого зубра.