Текст книги "Девять миллиардов имен Бога (сборник рассказов 1937-1953)"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)

Новоиспеченный гид поторапливал их, словно не желал, чтобы они увидели слишком много. Через небольшой шлюз они вошли во внутренний купол, где сняли скафандры. Уилер мрачно подумал о том, когда им позволят взять их обратно.

3

В воздухе ощущался запах, который был явно им знаком, но определили они его не сразу. Джеймисон опознал его первым.

– Озон! – прошептал он товарищу, и тот кивнул. Джеймисон собирался что–то добавить насчет высоковольтного оборудования, но тут их гид подозрительно оглянулся, и астроном промолчал.

Шлюз открывался в небольшой коридор, по обеим сторонам которого шли двери с номерами и табличками вроде «Посторонним вход воспрешен», «Только для технического персонала», «Доктор Джонс», «Машинописное бюро», «Директор». У последней они остановились.

После короткой паузы загорелось табло «Войдите», и автоматическая дверь распахнулась. Перед ними оказался самый обычный кабинет, где за огромным столом сидел весьма решительного вида молодой человек.

– Привет. Кто это такие? – спросил он, когда посетители вошли.

– Двое астрономов из обсерватории. Только что приехали на тракторе. Я подумал, что надо бы их проверить.

– Вне всякого сомнения. Ваши имена?

Исследовали утомительные четверть часа, в течение которых директор записал все данные и связался с обсерваторией. Джеймисон и Уилер облегченно вздохнули, когда все в конечном итоге убедились, что они действительно те, за кого себя выдают.

Молодой человек за впечатляющих размеров столом выключил радио и с некоторым недоумением посмотрел на незваных гостей. Наконец его лоб разгладился, и директор заговорил:

– Естественно, вы понимаете, что для нас вы лишь досадная помеха. Мы совершенно не ожидали, что здесь могут появиться гости, иначе бы выставили предупреждающие таблички. Хотя у нас есть все средства, чтобы обнаружить вторжение – даже если оно проделано не столь открыто, как хватило ума вам. Как бы то ни было, вы здесь, и ничего плохого не случилось. Вероятно, вы догадались, что это правительственный проект, из тех, лишние разговоры о которых ни к чему. Полагаю, все же лучше будет объяснить, в чем его назначение. Но мне придется взять с вас слово чести, что вы никому об этом не расскажете.

Оба астронома, чувствовавшие себя довольно глупо, согласно кивнули.

– Как вы знаете, радиосвязь с внешними планетами осуществляется поэтапно, а не напрямую. Если с Земли захотят отправить сообщение на Титан, оно должно будет пройти, к примеру, по пути Земля – Марс – Каллисто – Титан, через свою ретрансляционную станцию на каждом этапе. Мы же хотим обойтись без всего этого. Здесь будет Центр связи всей Солнечной системы, и отсюда мы сможем связаться с любой планетой в один прием.

– Даже с Персефоной, когда туда доберутся? – спросил Уилер.

– Да.

– Еще один щелчок по носу Федерации? Они владеют всеми ретрансляционными станциями за пределами Земли.

Директор пристально посмотрел на Уилера.

– Ну, не думаю, что поначалу им это понравится, – согласился он. – Но со временем таким образом удастся сократить расходы и существенно облегчить жизнь всем нам.

– Полагаю, вся эта таинственность ради того, чтобы Федерация не украла эту идею – иначе она сумеет вас обогнать.

Директор слегка смутился и не стал отвечать прямо. Поднявшись, он сделал рукой неопределенный жест.

– Это все, джентльмены. Надеюсь, ваше путешествие обратно в Альпы будет приятным. И пожалуйста, попросите друзей держаться подальше от этих мест.

– Спасибо, что были так откровенны, – поблагодарил Джеймисон, когда они уже поворачивались, чтобы уйти. – Мы никому ни о чем не расскажем. Но узнать правду было крайне интересно, ведь ходит масса слухов.

– Например?

– Мы–то, честно сказать, думали, что здесь урановая шахта, о которой столько разговоров.

Директор от души рассмеялся.

– Не слишком–то похоже на шахту.

– Вы правы. Что ж, до свидания.

– Всего доброго.

После того как Джеймисон и Уилер ушли, директор какое–то время продолжал стоять в мрачном молчании, а затем нажал кнопку связи с секретарем.

– Вы все записали?

– Да.

– Они славные ребята, и мне даже немного стыдно. Но если бы мы просто отправили их отсюда, пошли бы новые толки, и в итоге они с коллегами могли бы докопаться до истины. Теперь же их любопытство удовлетворено, и они будут молчать, тем более что эти парни, похоже, из тех, кто держит слово. Грязный трюк, зато, думаю, сработает.

Секретарь с уважением посмотрел на директора.

– Знаете, шеф, порой вы напоминаете мне того древнеримского политика… ну, вы понимаете, о ком я.

– Полагаю, Макиавелли… хотя он жил несколько позже, чем древние римляне. Кстати, наши экраны зафиксировали их появление?

– Да, тревога сработала как положено.

– Отлично! Значит, усиливать меры предосторожности незачем. Единственное, что мы могли бы предпринять, – публично объявить, что эта часть Луны является запретной зоной, но нам меньше всего хотелось бы привлекать к себе внимание.

– Как насчет людей из обсерватории? Могут заявиться и новые гости.

– еще раз свяжемся с Маклорином и попросим его усмирить любителей самодеятельных экспедиций. Он, конечно, совсем не прост, но, думаю, послушается. А теперь займемся отчетом.

Джеймисон и Уилер не стали возвращаться прямо в обсерваторию: там их ждали не раньше чем через несколько дней, а на Луне оставалось еще множество неисследованных уголков. Визит в купол стал для них чем–то вроде разрядки накопившегося напряжения. Им открылась тайна, что всегда возбуждает, впрочем – тайна не настолько захватывающая, как они ожидали.

– Ну, куда теперь? – спросил Уилер, когда купол скрылся за горизонтом.

Джеймисон достал крупномасштабную фотографическую карту Моря Дождей и ткнул в нее пальцем.

– Сейчас мы находимся здесь. Я намерен описать круг, чтобы показать тебе лунный пейзаж во всей красе. До Залива Радуги всего три сотни километров по относительно ровной местности, и я направляюсь в ту сторону. Когда доберемся гуда, поедем на север, пока не достигнем края равнины, а затем через горы обратно в обсерваторию. Будем дома завтра или послезавтра.

Почти четыре часа, пока Джеймисон вел трактор через Море Дождей, за иллюминаторами плыл однообразный ландшафт. Время от времени они проезжали мимо низких хребтов и маленьких кратеров высотой всего в сотню–другую метров, но большую часть пути местность была почти ровной.

Вскоре Уилер перестал обращать внимание на окружающую обстановку и попытался читать, но из–за тряски ему пришлось отказаться от этой идеи. В любом случае, единственной книгой в тракторе была «Динамика множественных звездных систем» Маклорина, а сейчас как–никак был короткий, но отпуск.

– Сид, – неожиданно спросил Уилер. – Что ты думаешь насчет Федерации? Ты же с многими оттуда встречался.

– Да, и они мне понравились. Жаль, что тебя не было, когда улетела последняя группа. В обсерватории их гостило человек десять, изучали оснастку телескопа. Хотят построить сорокаметровый рефлектор на одном из спутников Сатурна.

– Дело полезное. Я всегда говорил, что здесь мы слишком близко к Солнцу. Но, возвращаясь к теме… по твоим ощущениям, они готовы начать войну с Землей?

– Трудно сказать. Они вели себя крайне открыто и дружелюбно, но мы ведь с ними ученые, так что найти общий язык было несложно. Будь мы политиками или государственными служащими – все могло бы быть иначе.

– Черт побери, мы и есть государственные служащие! Кто платит нам зарплату?

– Да, но ты понял, что я имел в виду. Думаю, их мало волнует Земля, хотя они достаточно вежливы, чтобы э того не показывать. Ясно, что распределение запасов урана – больная для них тема; они часто об этом говорили. Главная их идея в том, что атомное топливо нужно, чтобы освоить холодные внешние планеты, а Земля вполне обойдется альтернативными источниками энергии. В конце концов, многие тысячелетия обходилась.

– И кто, по–твоему, прав?

– Не знаю. Скажу лишь одно – если найдут новые месторождения урана и Земля не отдаст Федерации большую долю, нас ждут неприятности.

– Не думаю, что до этого дойдет.

– Я бы не был так уверен. Как говорил Старый Крот, на Земле немало тех, кто опасается Федерации и не хочет давать ей больше власти. Федерация это знает, так что они могут сперва взять свое, а уже потом начать спорить.

– Гм… В таком случае рал, что наши друзья возле Пико все–таки не добывают уран, – задумчиво проговорил Уилер – Ай!.. Л без этого нельзя было?

– Извини. Но не стоит ожидать, что за разговорами я объеду все ухабы. Похоже, придется отрегулировать подвеску. Пора «Ферди» в ремонт. Так, впереди гора Геликон. Следующие несколько километров молчим – тут дорога весьма коварная.

Трактор повернул на север, и над горизонтом медленно поднялась огромная стена прекрасного Залива Радуги, простиравшаяся на запад и восток, насколько хватало взгляда. Зрелище так завораживало, что Уилер замолчал бы и без подсказки; за следующий час, пока трактор приближался к утесам высотой в пять километров, он не произнес ни слова.

Уилер вспомнил, как впервые увидел Залив Радуги в пятисантиметровый телескоп на Земле, много лет назад. Казалось почти невероятным, что теперь он и в самом деле преодолевает его стены. Сколь удивительные перемены принес двадцатый век! Трудно было представить, что в его начале у человечества не было даже намека на авиацию, не говоря уже о том, чтобы оно могло мечтать о выходе в космос.

История двух тысячелетий будто спрессовалась в один–единственный веке его технологическими достижениями и двумя чудовищными войнами. За первые полвека люди освоили воздушный океан более, чем океан водный за всю историю.

В последнюю четверть века первые примитивные ракеты достигли Луны, и извечному затворничеству пришел конец. Через одно поколение появились дети, для которых слово «дом» уже не означало зеленые поля и голубое небо, – настолько быстро шла колонизация внутренних планет.

Говорят, история никогда не повторяется в точности, но некоторые сцены проигрываются опять и опять. Нити, связывавшие новые миры с Землей, неизбежно рвались. Население завоеванных планет оставалось все еще крайне малочисленным, но оно состояло из наиболее ярких умов человечества. Освободившись наконец от тяжкого бремени земной истории, они намеревались создать цивилизации, которые избежали бы ошибок прошлого. Цель была вполне благородной, и рано или поздно она могла осуществиться.

Венера стала первой планетой, которая объявила о независимости и создала собственное правительство. На какое–то время возникла заметная напряженность, но здравый смысл победил, и с начата двадцать первого века лишь мелкие разногласия омрачали отношения между двумя правительствами. Десять лет спустя Марс и четыре обитаемых спутника

Юпитера – Ио, Европа, Ганимед и Каллисто – образовали союз, который позднее стал Федерацией внешних планет.

Уилер ни разу не бывал ни на одной из них. Собственно, он впервые в жизни покинул родную Землю. Как и большинство землян, он слегка опасался Федерации, хотя как ученый не мог не восхищаться их достижениями. Он не верил, что будет война, но в случае возможных «инцидентов» – как назвали бы их прежние политики – обязательно остался бы на стороне Земли.

Трактор затормозил, и Джеймисон, потянувшись, оторвался от приборов.

– Ладно, на сегодня хватит. Давай поедим, пока я не превратился в каннибала.

Один угол трактора был оборудован под крошечный камбуз, но двое исследователей были слишком ленивы, чтобы пользоваться им в полной мере, и питались исключительно едой, уже приготовленной в обсерватории, – чтобы разогреть ее, нужно было лишь нажать кнопку. Кроме того, они не верили в лишения ради лишений. Если бы содержимое багажных отсеков машины изучил психолог, он пришел бы к выводу, что ее пассажиры страдают почти патологическим страхом голодной смерти.

Поскольку Солнце в небе светило постоянно, они спали, ели, спорили и ехали, когда им хотелось. Без малого тридцать часов они медленно пробирались вдоль подножия могучих утесов Залива, то и дело останавливаясь, чтобы надеть скафандры и провести разведку пешком. Они почти ничего не нашли, кроме нескольких минералов, хотя Уилер очень обрадовался, обнаружив необычный красный мох, которого его друг никогда прежде не видел.

Детально исследовать успели очень небольшую часть Луны, так что мох этот, вполне возможно, был неизвестен науке, и Уилер представил себе, как он получает все почести от ученых–ботаников. Надежды его грубо разрушил биолог обсерватории несколько дней спустя, но до того они доставляли ему немалое удовольствие.

Солнце все еще стояло высоко, когда они снова оказались на склонах Альп, хотя полдень давно миновал и в небе виднелся тонкий серп Земли. Уилер был в восторге от путешествия, но его начало утомлять тесное пространство трактора. К тому же все больше досаждали накопившиеся ушибы от толчков на ухабах.

Приятно было вернуться в оживленную комнату отдыха, пусть на столах и лежали все те же старые журналы и лучшие кресла занимали все те же люди. Казалось, за время их короткого отсутствия вообще ничего не изменилось.

Основной темой для разговоров был полный разрыв дипломатических отношений между юной и весьма симпатичной секретаршей директора и главным инженером, к которому, как все считали, она была наиболее благосклонна. Это событие почти затмило все другие новости, такие, например, как недавнее открытие математиков, что планета ван Хаардена обладает системой колец, подобно Сатурну.

Лишь прослушав информационную передачу с Земли, Уилер и Джеймисон узнали, что последнее требование Федерации о пересмотре соглашения по урану было получено и отвергнуто.

– Старый Крот будет горд за себя, – заметил Уилер.

– Да. Кто мог подумать, ч то старик гак интересуется политикой. Пойдем поговорим с ним.

Седой астроном сидел в дальнем углу комнаты, оживленно беседуя с одним из молодых физиков. Увидев двух друзей, он прервал разговор.

– Значит, вернулись. Я думал, вы свернете себе шеи в Море Дождей. Видели селенитов?

Упоминание сказочных лунных обитателей, описанных Уэллсом, было на Луне столь старой шуткой, что многие земляне воспринимали ее почти всерьез, полагая, что подобные создания существуют в действительности.

– Нет, иначе притащили бы одного, чтобы разнообразить меню. Что произошло, пока нас не было?

– Ничего особенного, насколько мне известно. Но вот Рейнольде думает, будто что–то обнаружил.

– Что значит, думаю! Знаю! Два часа назад все самописцы сошли с ума, и я до сих пор пытаюсь выяснить, что случилось.

– Какие самописцы?

– Измерители магнитного поля. Обычно поле постоянно, за исключением магнитных бурь, и мы всегда знаем, когда их ожидать. Но сегодня все индикаторы зашкалило, и я бегал по всей обсерватории, выясняя, не включил ли кто–то снаружи что–нибудь электромагнитное. Все варианты отпали, а значит, источник – вне обсерватории. Он все еще работает, и Джонс пытается определить его местонахождение, а я пришел сюда перевести дух.

– Уверен, что это не буря? Если она, то ее засекли и на Земле.

– Проверял. В любом случае, никакой необычной солнечной активности не наблюдалось, так что этот вариант я отбросил. К тому же поле слишком сильное. И наверняка искусственное, поскольку периодически то появляется, то исчезает. Словно кто–то щелкает выключателем.

– Звучит весьма таинственно. А вот и Джонс. Судя по его виду, нашему Чудо–Валлийцу удалось что–то выяснить.

В комнату поспешно вошел еще один физик, за ним волочилось несколько метров бумажной ленты.

– Есть! – торжествующе воскликнул он. – Смотрите! – Он развернул ленту на ближайшем столе, снискав несколько недовольных взглядов направлявшейся к нему группы игроков в покер. – Это запись изменений магнитного поля. Я уменьшил чувствительность одного из самописцев, так что его больше не зашкаливает. Теперь можно в точности увидеть, что происходит. В этих точках поле начинает быстро возрастать, превышая обычную величину в тысячу с лишним раз. Оно остается таким в течение одной–двух минут, а затем вновь снижается до нормального – вот так. – Джонс показал пальцем на участки, где возрастало и падало магнитное ноле. – Следует отметить две вещи. Возрастание происходит не мгновенно, но в каждом случае занимает около секунды. Похоже, оно растет по экспоненте – в точности так, как при подаче тока на электромагнит. Так же происходит и падение, в то время как плато между двумя точками идеально плоское. Источник всего этого явно имеет искусственную природу.

– Именно это я с самого начала и говорил! – встрял Рейнольде. – Но подобного магнита в обсерватории нет.

– Погодите минуту, я еще не закончил. Как видите, скачки поля разделяются практически равными интервалами, и мы отмстили точное время каждого из них. Я велел всем сотрудникам просмотреть записи всех автоматических самописцев, чтобы выяснить, не случалось ли в эти моменты что–либо еще. И как оказалось, почти во всех записях наблюдались определенные флуктуации. Например, когда поле возрастает, интенсивность космического излучения падает. Но наиболее странно выглядят показания сейсмографа.

– Сейсмографа? – снова перебил его Рейнольас. – Магнитных лунотрясений не бывает.

– Я тоже когда–то так думал, но вот они, перед вами. Если взглянете внимательно, увидите, что каждое из маленьких лунотрясений происходит примерно через полторы минуты после скачка магнитного поля, которое предположительно распространяется со скоростью света. Мы знаем, с какой скоростью распространяются волны внутри лунной породы – около двух километров в секунду. Землетрясение – простите, лунотрясение – видимо, побочный эффект. Вокруг масса магнитной породы, и, полагаю, она должна испытывать основательный толчок, когда возрастает пате. Вероятно, вы бы ничего не заметили, даже если бы находились в эпицентре, но наши сейсмографы настолько чувствительны, что фиксируют падения метеоритов в радиусе тридцати пяти километров.

– Должен сказать, – отметил Молтон, – что еще не встречал столь молниеносного научного исследования!

– Спасибо, но это еще не все. Затем я пошел к связистам узнать, не заметили ли и они чего–нибудь. Оказалось, они просто в бещенстве! Вся связь накрывалась ровно в те самые мгновения, когда имели место наши магнитные всплески. Более того, связисты запеленговали координаты источника, и мы в итоге определили его точное положение. Он в Море Дождей, примерно в десяти километрах к югу от Пико.

– Ну и ну! – сказал Уилер. – И как мы не догадались?

– Ты о чем? – туг же набросились на него двое физиков.

Вспомнив о данном слове, Уилер неуверенно посмотрел на Джеймисона, и тот пришел на выручку:

– Мы только что вернулись с Пико. Там ведется некий правительственный проект. Все в строгом секрете, и просто так не подберешься. На равнине стоит большой купол, уж точно вдвое больше, чем обсерватория. И судя по всему, внутри много чего есть.

– Так вот что те корабли делают в Море Дождей! – понял Рейнольде. – Вам удалось что–нибудь рассмотреть?

– Нет. Ничего.

– Плохо. Придется нам туда съездить.

– На вашем месте я бы не стал этого делать. С нами они обошлись очень вежливо… Но в другой раз, думаю, будет иначе: Они дали понять, что не рады гостям.

– Значит, вы все–таки там побывали?

– Да.

– Какая жалость. Они впустили к себе парочку тупых астрономов, которые не отличат динамо от трансформатора, – а у нас теперь никаких шансов.

– Полагаю, со временем вы все узнаете.

4

Пророчество это сбылось раньше, чем кто–либо мог ожидать. Ибо слухи оказались правдой – на Луне открыли крупнейшее месторождение урана. И Федерация об этом знала.

Оглядываясь на события, ставшие теперь историей, можно понять, какими соображениями руководствовалась каждая из сторон. Правители Земли искренне боялись Федерации и ее смелых идей. Страх этот был не вполне рационален – его порождало подспудное ощущение, что дни освоения Земли завершились и будущее принадлежит тем, кто достиг рубежей Солнечной системы и уже готовится к первой атаке на звезды.

Земля была измотана тяжестью своей древней истории и усилиями, потраченными на завоевание ближайших планет – планет, которые восстали против нес столь же необъяснимым образом, как давным–давно американские колонии восстали против Англии. В обоих случаях причины были похожи, и в обоих случаях конечный результат оказался благоприятен для человечества.

Земля продолжала сражаться только за одно – за сохранение образа жизни, который, хоть и устарел, был единственным, какой она знала. Так что не будем чересчур строго судить политиков, которые, опасаясь нарастающей силы Федерации, пытались лишить ее металла, давшего бы ей почти безграничную власть.

Федерация, со своей стороны, тоже была не без греха. Среди идеалистов и ученых, привлеченных перспективами внешних планет, было немало представителей более жестокого племени, тех, кто давно знал, что разрыв с Землей однажды станет неизбежным. Именно по их инициативе были начаты исследования, завершившиеся созданием крейсеров «Ахерон» и «Эридан», а позднее – супердредноута «Флегетон».

Появление подобных кораблей стало возможным благо–даря изобретению безынерционного двигателя Уилсона. Сейчас двигатель Уилсона распространен повсеместно; трудно порой представить, что он втайне совершенствовался в течение десяти лет, прежде чем Солнечная система узнала о его существовании. На базе этого двигателя Федерация создала три корабля, а также всю их военную оснастку.

Даже сегодня мало что известно об оружии, с помощью которого велось Битва на Равнине. Его появление стало возможным благодаря атомной энергии и чрезвычайно быстрому развитию электротехники в двадцатом веке. Никто не предполагал, что это вселяющее ужас оружие когда–либо будет применено – одного его существования, как все надеялись, должно было хватить, чтобы заставить Землю пойти на уступки.

Опасная политика, но она могла сработать, не обладай Земля отменной разведкой. Когда Федерация показала наконец свою силу, уже были предприняты соответствующие контрмеры. К тому же Земля, благодаря крайне удачному стечению обстоятельств, только что совершила открытие в радиационной физике, позволявшее создать оружие, о котором ее противники ничего не знали и от которого у них не было защиты.

Федерация, не ожидавшая отпора, совершила старую как мир ошибку – недооценила врага.

На долготе обсерватории наступала ночь. Все свободные сотрудники, как обычно, собрались у обзорных окон, чтобы попрощаться с Солнцем на очередные две недели. Лишь на самые высокие горные вершины еще падали его последние лучи. Долины давно уже погрузились во тьму, и диск солнца исчез за горизонтом. С каждой минутой солнечный блеск угасал на сверкающих горных пиках, так медленно, словно не желал с ними прощаться.

Наконец осталась лишь одна сияющая вершина, далеко за скрытыми во тьме бастионами Альп. На Море Дождей уже много часов как опустилась темнота, но мрак все еще не окутал неприступную верхушку Пико. Будто одинокий маяк, она продолжала противостоять надвигающимся сумеркам.

Люди молча смотрели, как тьма заливает горные склоны. Отдаленность от Земли и остального человечества еще больше обостряла грусть, которую испытывает любой человек, где бы он ни наблюдал за заходом Солнца.

Но ваг погасла и далекая вершина – началась долгая лунная ночь. Через четырнадцать земных суток вновь взошедшему Солнцу предстояло увидеть совсем другое Море Дождей. Астрономы отдали последние почести гордой горе, казавшейся олицетворением вечности. До наступления рассвета ей было суждено исчезнуть навсегда.

В последующие две недели в обсерватории никто почти не знал отдыха. Уилеру и Джеймисону, изучавшим кривые яркости переменных звезд в туманности Андромеды, выделили в пользование двадцатипятиметровый телескоп на один час из каждых тридцати. Два десятка других исследовательских программ пришлось подогнать под плотный график – и горе тому, кто попытался бы превысить выделенный ему лимит!

Купол обсерватории был теперь открыт звездам, и астрономы носили легкие скафандры, почти не стеснявшие движений. Уилер снимал показания фотометра, а его друг их записывал, когда неожиданно в скафандрах ожили рации. Передавали объявление по общей трансляции. Подобное случалось часто, и они не обратили бы на него особого внимания, если бы сообщение не было адресовано одному из них.

– Доктора Джеймисона просят немедленно явиться к директору. Доктора Джеймисона просят немедленно явиться к директору.

Уилер с удивлением посмотрел на товарища.

– Ты–то что натворил? Опять неприлично ругался на частоте станции?

Это было самое распространенное преступление в обсерватории. В скафандре часто трудно помнить о том, что тот, к кому ты обращаешься, не обязательно единственный, кто тебя слышит.

– Нет, моя совесть чиста. Придется тебе найти кого–то еще, чтобы закончить работу. До встречи.

Несмотря на уверенность в собственной непогрешимости, Джеймисон все же облегченно вздохнул, когда увидел директора в дружелюбном настроении, хотя и с тенью беспокойства на лице. Директор был не один. В кабинете, прижимая к груди портфель, сидел человек средних лет. Судя по облачению, он только что прибыл. Директор сразу перещел к делу.

– Джеймисон, вы лучший водитель из тех, кто у нас есть. Если я правильно понимаю, вы уже побывали на новом объекте в Морс Дождей. Сколько потребуется времени, чтобы туда добраться?

– Что, сейчас? Ночью?

– Да.

Джеймисон несколько мгновений стоял молча, ошеломленный подобным предложением. Он никогда прежде не ездил ночью. Лишь однажды он выехал за день до заката, и это не очень–то ему понравилось. Лежащие повсюду черные тени были неотличимы от расщелин – требовалось немалое усилие воли, чтобы не остановиться и ехать дальше. А что еще хуже – настоящие расщелины были неотличимы от теней.

Директор, заметив, что Джеймисон колеблется, заговорил снова:

– Все не так плохо, как вы думаете. Земля почти полная, и света более чем достаточно. Если будете осторожны, никакой реальной опасности нет. Но… доктор Флетчер хочет добраться до Пико за три часа. Это возможно?

– Не уверен, но попытаюсь, – помолчав, ответил Джеймисон. – Могу я спросить, в чем, собственно, дело?

Директор бросил взгляд на человека с портфелем.

– Доктор?

Тот покачал головой и ответил негромким, но на редкость хорошо поставленным голосом:

– Прошу прошения, но могу лишь сообщить, что мне нужно добраться до установки как можно быстрее. Я летел туда на ракете, когда начали барахлить двигатели, и нам пришлось сесть в Аристиллс. Корабль отремонтируют только через сутки, так что я решил поехать на тракторе. Чтобы добраться сюда, ушло всего три часа, но мне разъяснили, что на следующем участке пути потребуется водитель из обсерватории. А конкретно – вы.

Джеймисона несколько позабавила та смесь из покровительственности и завуалированной лести, с которыми были произнесены эти слова.

– Так уж получилось, что дорога от Аристилла – единственная приличная дорога на Луне, – сказал он, – Мне удавалось набирать до ста восьмидесяти километров в час. В Море же Дождей все иначе – даже днем не выжать больше тридцати. Я готов отправиться, но поездка вряд ли доставит вам удовольствие.

– Придется рискнуть. И спасибо за помошь.

Джеймисон повернулся к директору.

– Когда возвращаться, сэр?

– Полностью на ваше усмотрение, Джеймисон. Если сочтете, что так будет лучше, – оставайтесь там до утра. Иначе – возвращайтесь, как только отдохнете. Кого берете вторым водителем?

В соответствии со строжайшим правилом, никто не мог покидать обсерваторию в одиночку. Кроме того, что путешественнику грозил несчастный случай, воздействия лунной тишины порой было достаточно, чтобы вывести из равновесия даже самый здоровый, но одинокий рассудок.

– Уилера, сэр.

– Он умеет водить?

– Да, я сам его учил.

– Хорошо. Что ж, удачи. И не возвращайтесь до рассвета, если только не будете чувствовать себя в полной безопасности.

Уилер уже ждал возле трактора, когда появились Джеймисон с гостем. Видимо, директор связался с ним и дал все необходимые распоряжения, поскольку рядом стояли пара его собственных чемоданов, а также чемоданы Джеймисона. Они не жаждали провести на радиостанции целую неделю до самого рассвета, но лучше было быть готовыми ко всему.

Большие внешние двери «конюшни», как называли гараж для тракторов, плавно открылись, свет фар залил путь. Вырвавшийся из шлюза воздух поднял небольшое облачко пыли, и трактор медленно двинулся вперед.

Дорога через горы теперь выглядела совершенно иначе. Две недели назад она смотрелась каменной лентой, ослепительно пылающей в лучах полуденного Солнца. Сейчас же она будто фосфоресцировала в зеленовато–голубом свете Земли, которая господствовала на небе, так плотно усеянном звездами, что знакомые созвездия почти затерялись на нем. Отчетливо виднелось побережье Западной Европы, но Средиземноморье скрывали ослепительно–яркие облака, смотреть на которые было практически невозможно.

У Джеймисона не было времени рассматривать небо. Он прекрасно знал дорогу, и освещение было превосходным – не столь всепоглощающим, как дневной свет, а потому более безопасным. Среди предательских теней в Море Дождей все бьло совсем по–другому, но здесь он с легкостью делал сто пятьдесят километров в час.

Уилера поездка по горной дороге ночью ошеломила еще более, чем днем. Из–за особого освещения трудно было оценивать расстояния, но ландшафт, казалось, проносился мимо с ужасающей скоростью.

Уилер бросил взгляд на таинственного пассажира, которого происходящее, похоже, не смущало совершенно. Самое время было завести более близкое знакомство – к тому же очень хотелось выяснить, что все–таки стряслось. Точно рассчитанная заносчивость могла принести полезные результаты.

– Повезло вам, что мы уже здесь ездили, – начал Уилер. – Мы были на новой радиостанции всего неделю назад.

– Радиостанции? – переспросил пассажир, с едва заметным недоумением в удивительно бесстрастном голосе.

Уилера эта реплика застала врасплох.

– Ну да, там, куда мы едем.

Тот озадаченно посмотрел на него, затем спокойно спросил:

– Кто вам сказал, что там находится?

Уилер решил вести себя чуть осторожнее.

– Нам просто удалось кое–что увидеть, когда мы там были. Я изучал основы электроники в Астротехе и узнал кое–какое оборудование.

Его ответ пассажира почему–то позабавил. Тот уже собирался что–то сказать, когда трактор резко тряхнуло и обоих подбросило в воздух.

– Лучше держитесь покрепче, – крикнул через плечо Джеймисон. – Здесь мы сворачиваем с дорога. Думаю, подвеска выдержит – к счастью, я только что ее проверял.

Следующие несколько километров Уилеру было не до разговоров, но у него хватило время подумать над странной реакцией пассажира, и в голове начали возникать определенные сомнения. Кто, например, когда–нибудь слышал о радиостанции, которая генерирует мощнейшее магнитное поле?