Текст книги "Повелитель Аквы"

Автор книги: Артемис Мантикор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Интерлюдия: Данталиан

Медные трубки вороньего механизма, делавшие дверь в трактир непреодолимой преградой даже для Танатоса, отъехали в сторону. Магистр не первый раз уже задумывался над тем, с какой целью в трактире вообще подобные вещи?

Тем более, что главной защитой этого места всё равно были вовсе не эти средства, а покровительство Лакки. Стоит стихийному одержимому или банальному бандиту выказать недобрые намерения, и здесь окажется несколько пришедших порталом учениц башни Знаний. Об этом в Доминионе было известно каждому.

– И по какому поводу запираемся? – насмешливо полюбопытствовал Танатос вместо приветствия.

– А разве магистр Смерти не в курсе, что по городу ходит один из принцев безумия? – поинтересовалась в ответ Мышь.

Справедливое замечание, хотя то, как быстро об этом узнала трактирщица – тоже было интересным вопросом. Впрочем, об этом могла знать её покровитель, Лакомка.

Любопытно, какой именно принц мог заглянуть к нам на огонёк? Сказочник? Кошмарник? Рыбник? Ключник? Неудачник? Может, Добряк? Или кто-нибудь новенький? – задумался мастер Смерти.

– Можешь успокоиться, по его душу уже выслали Стерха, – отмахнулся Танатос.

– Как скажете, магистр, – пожала плечами Мышь. – Так чем скромная трактирщица обязана такими гостями?

– Ищу кое-кого, – ответил Тан. – Парочку беглых учеников и одного некроманта.

– Так значит, функционерами ордена Тиши поручено заниматься вам? – поняла девушка. – И как продвигается охота? На сколько я знаю, мертвецы не склонны интересоваться питейными заведениями…

Танатос брезгливо поморщился. Он привык видеть страх на лицах своих собеседников, но угасающие не способны испытывать сильные чувства. В глазах трактирщицы магистр Смерти читал равнодушие, при чём вызванное не силой и уверенностью в себе, а банальным отсутствием инстинкта самосохранения.

– Помолчи, Мышь, – грубо осадил её Танатос, не желая тратить время на пустую болтовню.

Магистр призвал из инвентаря маятник, и, протянув руку, шепнул молитву-обращение к Мортис.

Привязанный к верёвке магнит чуть качнулся, указывая куда-то прочь, между доменами Смерти и Знаний. Может, пропавшие ученики всё же отправились обратно по Тёмной реке, и тревога была ложной? Впрочем, это тоже будет несложно выяснить.

– Принеси-ка воды, Мышь, – в мягкой форме отдал приказ Танатос.

Син мог бы доставить немало хлопот, но вот Ласка прекрасно знала все правила, и ни за что бы их не нарушила. Её личность была ущербной. Сломанной. Будто ребёнок, который готов утопить в крови весь мир за отобранную игрушку, но при этом не способный ослушаться воли отца.

Иногда Тану было даже любопытно, через что же пришлось пройти его ученице? Что сделало её такой..? И куда дальше может пойти такая недо-личность с ошмётками воли? Провальный эксперимент, хотя на что-то должна сгодиться. Особенно если пустота и впрямь видит именно её своим сосудом. Кому, как не пустому сосуду, почти растерявшему свою личность, стать вместилищем для чего-то иного?

Такая послушная, скучная, и уже достигшая своего предела.

Танатос посмотрел вслед наполнявшей из трубы чашу, Мыши.

Проклятый пустотник будто испарился.. или ему кто-то помог. А некроманта изначально вычислить было ещё сложнее. Одна из ниточек тянулась в том числе и сюда, но старая. Может, функционер ордена просто проходил мимо, всё-таки перекрёсток между доменами пользуется популярностью.

Надо бы, что-ли, поднять пару групп нежити, пусть патрулируют улицы… А пока что стоит передохнуть, и подумать. В первую очередь функционер, во вторую – пустотник, хоть по хорошему это проблема Стерха, а не его. Беглые ученики, конечно, мелочь в сравнении.

Убились бы уже где-то – возродить их в башне будет куда проще, чем бегать по Доминиону. Впрочем, Ласка бы и не решилась на побег. Слишком безвольна.

Магистр уселся за один из ближайших столиков, позволив себе небольшую передышку.

Затем он запустил руку под чёрную мантию, вынимая на свет крохотный кулон с портретом. Изображённая на ней темноволосая девушка чем-то походила на Ласку, только вместо жуткого шрама и чёрных глаз навы, она улыбалась солнечной счастливой улыбкой.

Таша… единственный лучик света во всей этой истории.

Всего один взгляд, и на душе у магистра Смерти стало заметно теплей. Но дольше смотреть Танатос не мог себе позволить – не время расклеиваться и расслабляться.

Серая Мышь никогда не любила Танатоса, да и в целом предпочитала держаться подальше от всех магистров, кроме наставницы Лакомки. Но Лакки в принципе была не такой как все. Её наставница видела в своих ученицах подруг и равных себе, независимо от уровня над головой и наличия способностей.

По-хорошему, ей вообще эта должность не шла. Лакомка была исследователем. Учёным, которому нет дела до каких-то дрязг, интриг и конфликтов. С ранг магистра Доминиона ей был нужен лишь для того, чтобы ещё быстрей идти к истине. В том числе и о том, что на самом деле такое угасание, и можно ли вернуть забранную им сущность.

Правда, Мышь уже плохо помнила, почему для неё это было так важно… Вроде был кто-то важный, где-то в домене книжников. Кто-то, чьего имени она уже не помнила. Ей запомнился только образ милого поседевшего от угасания парня, несущего чушь про загадки.

Угасающие теряют большую часть своей сущности, но последние частицы души всего тлеют особенно ярко. Он любил загадки, и теперь кроме них внутри ничего больше нет. А очень скоро и у неё в жизни останется только лишь чтение книг, и она перестанет справляться с трактиром…

– Ваша вода, господин магистр, – протянула трактирщица. Она старалась как могла, чтобы простое действие заняло как можно больше времени. И ведь главное, Тан ни за что не подумает, что за этим есть скрытый смысл. Он и так уверен, что Мышь его не переносит, так что просто подумает, что она пытается так подпортить жизнь лично ему.

Магистр вынул бесполезный маятник. Значит, вот как он собрался искать лекаря с его ручным чудищем? Ха!

Не страдай она угасанием, Мышь бы сейчас мучительно пыталась скрыть насмешку. Артефакт мог указать лишь примерное направление, но он не скажет ему высоту. Не укажет вниз, к тайному лазу. Если для поиска он пользуется лишь чем-то таким, переживать не о чём. Её наставница получит всё, что ей нужно.

Скорее всего, Танатос сейчас думает, что лекарь с пустотницей сейчас где-то между его доменном и владениями Лакомки. Вот только найти их в той стороне ему не удастся. Как и привозящего в город фрактальные слёзы функционера Тиши, в любимом кресле которого он сейчас сидел.

Вряд ли Лакомка бы одобрила помощь врагу города, но чёрный дым здорово помогал на время вернуть те кусочки себя, о которых она уже успела забыть. Синие некроманты ордена Тиши умеют быть благодарными.

Танатос взял в руки любимую кружку Харта, но вместо того, чтобы сделать глоток, опустил в воду артефакт поиска.

– Укажи путь идущим, Погибель, – тихо произнёс он, и единственное активное божество Мельхиора ответило зеленоватым всполохом пламени. Мортис благословила своего жреца.

Мыши было по-своему жаль магистра. У Танатоса нет ни близких, ни личной жизни, ничего. Лишь служение хозяину города. Глупо и скучно. Безвольное орудие своего господина. Продолжение воли великого Ректора…

Наверное, именно поэтому лишь с магистром Смерти у Мыши не было никаких общих дел. Там, где нет личных мотивов и интересов, не может быть и маленьких личных дел за спиной у других магистров и их повелителя.

Маятник дёрнулся и потянулся вниз, а на лице магистра Смерти проступила улыбка.

Невидимая глазу улыбка в душе самой Мыши резко пропала.

Прежде трактирщица никогда не слышала об использовании воды в этом ритуале, но сразу поняла, что это значит.

Танатос нашёл, что искал.

7. Падший магистр

В следующий миг мне пришлось отбиваться от прилетевшего ко мне ублюдка.

Хлысты Нефтис встретили его на подлёте, но тот просто остановился, наплевав на инерцию. Он отлетел в сторону, позволив божественной силе пройти мимо, а затем атаковал с фланга острыми перьями.

В последний момент я перенаправил карающие жгуты в землю, подняв завесу из песка и каменного крошева, и отпрыгнул. Увы, не смотря на всю скорость и рефлексы тари, мой класс был далеко не воинским, и я вновь попался.

А дочитать молитву исцеления, я уже не успел. Не видя цели, тварь снова рванула в ближний бой наугад.

Поле боя разорвал пронзительный двоящийся визг. Ласка в облике пустотного монстра рвала четырёхрукого мечника под аккомпанемент жуткой скрипки.

Скрипка!

Должна быть причина, почему третий урод не вмешивается. Едва ли враг играет ради атмосферности боя. Что, если попробовать для разнообразия атаковать эту тварь?

Чтобы запутать чудовище, я продолжил бить божественной энергией вокруг себя, поднимая и усиливая пылевое облако. В то же время я постепенно смещался к третьему монстру.

Где-то на середине пути судьба свела нас с Лаской.

Вернее с тем, чем стала Ласка.

На голове у навы появились, мерцающие фиолетовым светом, ветвистые рога. Они хаотично росли на голове, словно сухое древо. Рот девушки исказился, а из глаз текли ручьи пустотной энергии.

Прямо на моих глазах тварь приземлилась рядом со своим противником, хватая врага за горло, буквально вырывая его, а затем от останков поверженного монстра к Ласке потянулись ленты чёрно-лиловой энергии. Пустотница поглощала душу врага.

Преследующий меня монстр ветра едва успел сменить курс, чтобы не налететь на мою жуткую подругу. Я же воспользовался этим, чтобы рвануть к музыканту, с двумя карающими плетьми Нефтис.

Поднятая мной пыль скрыла манёвр, и атака удалась. Оба бирюзовых жгута врезались в монстра. Резкий рывок рукой назад, и тварь падает, а из её тела вырывается облачко фиолетовой энергии, уходя вверх.

Вот как это работает.

Теперь остался только один.

Я приготовился к долгому бою, но когда «первый ветер» оказался передо мной, я понял, что битва окончена. Тварь стала медленной, и запущенный в меня поток острых перьев, я легко смог обойти. Поднырнув под ним, я прыжком прыгнул врагу под ноги.

Чудовище резко подалось назад, но было уже поздно. Связанный с левой рукой жгут воплощённой воли Нефтис спутал ноги врага, а правая рука коснулась его лба.

– Тропой забытья ты коснёшься покоя, – проговорил я, и последний монстр был повержен.

Получен новый уровень. Текущий уровень – 111.

Красивое число, и как быстро!

За неведомых тварей опыт лился рекой. Если бы не опасность связываться и схлопотать окончательную смерть, здесь стоило бы погулять ещё, просто ради набора опыта – я столько уровней за раз не поднимал, даже во время штурма вороньего аванпоста крокодильим выводком.

Хотя, там основную часть опыта отжирала Дракоша…

– Ласка! – осторожно позвал я девушку.

Предстояло оценить её душевное состояние. В бою она казалась почти невменяемой. И с каждой секундой это впечатление только росло.

– БОЛЬШЕ! – отозвалось то, что прежде было Последней Лаской.

Меня буквально окатило с ног до головы жаждой убийства. Эмпатия взвыла чужой яростью и кровожадностью. Будто мне уже выписали приговор, за неимением других целей.

– Ласка, ты… – начал я, выискивая, в развеивавшемся после боя песчаном тумане, пустотницу.

Но она нашла меня первой.

С невероятной скоростью девушка оказалась прямо передо мной.

Вернее, то, что ею было. Потому как сейчас жуткая, уродливая тварь передо мной меньше всего походила на знакомую мне Ласку.

Бледное, изуродованное лицо. Мерцающие, словно крохотные ленты, окутанные лоскутами мрака чернильные волосы. Чёрные глаза, с прямоугольниками горящих лиловым огнём, зрачков лани. Ветвистые рога. Но это были мелочи в сравнении с её пастью.

Перевёрнутый вертикальный рот, опускавшийся до самого подбородка, с клыками и капающей лиловой светящейся слюной...

На фоне ЭТОГО, и летающие лица, и четырёхрукие гады были милашками.

Но.. я по-прежнему не чувствовал перед ней страха.

Первый ужас быстро схлынул, стоило только уловить то немногое, что напоминало о пустотнице до превращения. Милый чуть длинный нос, разрез глаз. Те же тонкие брови, тот же пересекавший лицо шрам…

– ТЫ – МО͊̚͝Й͒̿̚! – хватая меня за горло, выговорило существо десятком голосов Ласки.

Я потянулся рукой к обезображенной щеке чудовища. Коснулся шрама, провёл кончиками пальцев по щеке и улыбнулся.

Чудовище впало в замешательство. Эмпатия вновь взорвалась целым ворохом противоречивых чувств. Сожрать, поглотить, уничтожить… нет. Защищать трофей. Никто не смеет претендовать на её добычу!

– А ты бы умер за меня, Син? – неожиданно спросила она искажённым и двоящимся голосом.

Я хотел было ответить, но в этот момент нас снова прервали.

Поднятая нами в бою пыльная взвесь улеглась, и то, что мы за ней увидели, мне сильно не понравилось.

От трёх туш убитых нами чудовищ тянулись тоненькие струйки чёрно-лиловой энергии, поднимаясь к стоящему в центре поля боя, столбу.

Столбу, которого раньше здесь не было.

Столбу, к которому был прикован множеством цепей, и без того намертво вросший в него мужчина, с единственным безумным глазом.

Анкé‎рий Безветренный, магистр Воздуха, «пустотная птица», тёмный темпестант 472 уровня

«Король пленников»

Стихия: пустота.

– Да вы издеваетесь… – комментарий вылетел на свободу как-то сам собой.

Ему было на вид лет двадцать пять, но острые эльфийские уши сводили на нет всякие предположения на счёт возраста. Эльфу могло быть с таким же успехом и двести пятьдесят. Доминион существует уже очень давно.

Напрочь безумное, жесткое, озлобленное лицо пустотника выражало лишь чистую, незамутнённую ярость и жажду убийства. Единственный глаз горел лиловым, с тремя, бешено вращавшимися в разные стороны зрачками, исписанными руническими символами.

Когда-то за спиной у падшего магистра были крылья, но сейчас на их месте красовались лишь два серо-чёрных обрубка, а оголённый торс пронзало множество крохотных металлических тросов, намертво связывая его с мощным толстым столбом, уходившим в чёрное небо.

Но неведомые мучители на этом не остановились – ноги несчастного оплетались сотнями корней, пояс опутывали лианы, руки были связаны цепями, и в дополнение ко всему нечто живое, словно кишки, пульсировало, сковывая всё его тело.

О том, чтобы он как-то освободился, даже с чьей-то помощью, не могло быть и речи. За время, проведённое здесь, или же просто под действием магии, его тело начало срастаться со столбом. Сейчас уже нельзя было точно сказать, где начинается Анкерий, а где была неживая материя.

– Как.. долго… Как долго я ждал..! – сквозь зубы проговорило существо. – Мне было так одиноко! Почему здесь никогда никого нет?! Почему вы оставили меня одного?!

– Син… – обратила на себя внимание Ласка. – Прости.. я едва сдерживаюсь. Прости за всё и.. прощай. Спасибо, что верил в меня.

– Не сдавайся, Ласка!

– Бежать я вам не да-ам! Вкусные. Милые. Нежные. Двое. Хочу. Обоих хочу! Обоих хочу П-О-Г-Л-О-Т-И-Т-Ь! – бывший магистр разразился пустотным криком на множество голосов, как недавно Последняя Ласка.

– Беги, Син, – прошептала Ласка, и без того ужасное тело пустотницы продолжило трансформацию, начав ещё сильнее двоиться, словно полупрозрачная копия девушки пыталась найти собственные очертания.

Легко сказать – беги. По периметру поля боя из земли вырывались гигантские перья, беря нас в кольцо. Даже захоти я отсюда сбежать – пришлось бы не сладко. Но делать этого я не собирался в любом случае. Я никогда не бросаю своих.

Принц безумия, а ничем иным эта тварь быть не могла, забился в цепях. Жуткий глаз запульсировал, отражая действие магии.

А рядом с ним встала Ласка. Вернее то, что когда-то было ею.

Саарна, истинный зверь пустоты.

Стихия: пустота.

Саарна больше всего походила на рогатую лань, правда рога были столь хаотичны, будто на голове у чудовища росло дерево. Вертикальная пасть перешла в свою финальную форму, увеличившись на половину морды, уже полноценного зверя. Теперь она напоминала нечто вроде зубастой клешни.

Что может сделать мелкая сошка вроде меня между молотом и наковальней? Что-то наверняка может – не зря же Ректор стирал мне память, а Танатос брал в ученики. Разум услужливо повторил любимую фразу магистра Смерти – «Ненавижу слабаков».

А ведь я ещё и напрочь лишён маны. По-прежнему. И как срывать сдерживающую печать, чтобы тоже превратиться в какую-нибудь жуткую жуть я тоже не знал. Всё, что у меня есть, это расовые способности тари, навыки с характеристиками и покровительство двух богов. Причём один из них без доступа к воде может лишь на время снять боль.

Не густо.

Но я справлюсь. Должен справиться. У меня просто нет иного выхода. Нужно только придумать как. И Ласка подарила мне время всё обдумать и найти правильное решение.

Саарна пустоты с мерцающей переливающейся гривой, громко цокая копытами по редкому камню, бросилась бежать вокруг столба с привязанным магистром. Каждый её шаг высекал лиловые искры, а за рогами тянулся шлейф вязкой энергии пустоты.

За ней следом из земли вырывались связки цепей, кореньев и жил, пытавшихся поймать слишком ловкого для этого зверя. Само же животное действовало схожим образом – я увидел, как из столба начали вырастать чёрные руки, пытавшиеся душить и рвать безумного магистра.

Из ниоткуда стали возникать острые перья, пытавшиеся ранить пустотную лань. Саарна пыталась приблизиться к столбу и атаковать рогами, но враг вовремя распознавал угрозу и создавал на пути зверя заросли из цепей и кореньев, параллельно атакуя потоками острых перьев.

Если честно, я запутался в том, где чьи способности, и кто кого атакует, уже в первые несколько секунд. Поэтому на самом деле могу чуток перепутать, что именно происходило в этом бою. Одно я понял сразу – в такой битве титанов, мне места нет.

Думай, голова, чем я могу изменить расклад сил в свою пользу? Что я могу сделать?

В чём моя самая сильная сторона?

Мудрость и помощь богов. В частности, вдалеке от воды – воля Нефтис.

И есть лишь один навык, в котором эти два мои преимущества пересекаются – ритуалистика.

Щи, если я таки вернусь в доминион в целости, нужно обязательно поставить кружку эля Танатосу. Ну, или что он там пьёт, кровь младенцев и слёзы девственниц?

Не тратя больше ни единой минуты, я вновь призвал легендарный посох. Сколько он не разрушался и не терялся в бою, а всё равно оказывался у меня в инвентаре. И каждый раз принимал новую форму.

Словно поняв, что от него требуется, на этот раз он принял форму короткого серого копья с острым фосфофиллитовым наконечником. Засиял тусклый бирюзовый свет, и я принялся выводить на песке вокруг поля боя письмена.

Наверняка для этого были предназначены какие-то хитрые руны, но я их не знал, а потому писал самым простым языком слова из молитвы покоя, на всякий случай проговаривая их про себя.

То, что это работает, я тоже понял сразу. Бонус от двадцатого уровня навыка, позволявший создавать ритуалы, заставил посох светиться ярче, и на земле начали оставаться следы.

Ритуалистика должна работать так же, как контроль в обычной магии. Заключённое в посохе божество поняло меня верно, и текст начал сам преобразовываться в узловатые письмена. Подобных рун я прежде нигде не видел, но отчётливо понимал их смысл.

Покой, покой, покой.

Да обретешь ты покой в объятиях её.

Метр, два, пять, десять…

Захваченные сражением, саарна и падший магистр не желали уступать друг другу. Поле боя превратилось в кромешный ад. Пустота сражалась с пустотой, пожирая саму себя. Окровавленная саарна с надломанными рогами хромала, оставляя на земле пятна чёрно-лиловой светящейся слизи, заменявшей ей кровь.

Пустота чует негативные эмоции. Если я стану испытывать страх – враг обратит на меня внимания, как на источник вкуснейшей пищи. А значит, мне нужно быть ровным и спокойным. Прочь все мысли. Есть лишь я и молитва. Я, и Нефтис. Я, и Покой.

Я – Покой.

Письмена стали разгораться ярче.

Казалось, прошла целая вечность, пока я сделал полный круг вокруг сражавшихся. Последние шаги дались особенно нелегко. Я уже и думать забыл о страхе за себя или за Ласку. Забыл о падшем магистре. Напряжение было таким, будто я прошёл не несколько метров вокруг столба, а весь день разгружал вагоны. Каждая мышца болезненно ныла.

– Именем божественного Покоя, – произнесла Нефтис моими губами. – Да будет развеяна скверна. Смерть едина для всех, и лишь с Покоем в сердце должно смотреть ей в глаза. Отриньте все чувства, грешные души…

Я остановился и обернулся на идущее сражение. Саарна и принц безумия только сейчас обратили на меня внимание. Лишь теперь я позволил своему чувству прорваться наружу, что тут же заметили оба одержимых силой проклятой стихии.

Теперь всё зависит от того, удалось ли мне совершить задуманное.