Текст книги "Приграничное владение 3 (СИ)"

Автор книги: Артем Матюшенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

– Да знаю. – Махнул он рукой. – Сейчас у моего отца окна меняют, через неделю-другую и у Мурада новые поставим. Михалыч по нашей просьбе стекла несколько ящиков сюда перетащил, а рамы наши столяра сами изготовят. Так что проблем никаких. Скоро все окна в замке, как в твоем новом доме будут, не хуже.

* * *

Остров Риген, в двенадцати милях к северо-западу от Тихой Гавани.

Два дня назад, прямо в полдень, внезапно разразилась сильная гроза и разыгралась не шуточная буря на море. Все вдруг потемнело, дождь стал хлестать тугими косыми струями и море стало сильно штормить. Утонул один рыбак из деревни.

Тогда порывами ветра даже сорвало часть крыши на крытой галерее в каменном форте.

Гуннар недовольно поморщился: – И так эти крестьянские морды не слишком охотно переселяются на его остров, а тут еще и здоровый мужик утоп в море – недобрый знак. Не верят эти оборванцы, что он тут обосновался надолго, вот и не спешат переезжать со своих скалистых берегов на эту плодородную землю. Всего четыре дюжины фралов признали его господином и пошли в зависимость за выделенный кусок земли. Восемь отдельных семей.

Хотя нет, уже семь семей! Рыбака Акке со старой матерью за отдельную семью тогда посчитали. А теперь, всего семь семей – небольшая деревушка, где переселенцы выстроили два больших общинных дома из каменного теса, что натаскали из развалин возле Русалочьей бухты и сосновых бревен. Он великодушно позволил срубить крестьянам три десятка высоких деревьев, растущих на побережье. Еще и разрешил собирать сухостой и валежник для очагов.

А теперь у него осталось всего семь семей. У любого захудалого ярла с Нординга крестьян в несколько раз больше. Посмотрим еще, какой урожай они вырастят до зимы. Им ведь нужно будет четверть урожая отвезти в форт, ему и его славным воинам. Ну а как еще? Скажете, что четверть это много? А вот сам Гуннар так не считает. Не задарма же он позволил этим беднякам, прежде не имевшим и ярда своей земли, поселиться на его теплом, благодатном острове. Он дал им большой надел земли, но не на каждую семью, а на всю общину. Пусть староста сам распределит каждой семье по силам. А ведь их конунг, ну то бишь он сам, еще будет охранять их деревушку и самих людишек от набегов пришлых морских ярлов, даруя им и их детям покой и мирный сон.

А теперь осталось всего семь семей! Да и что за семья такая была – всего два человека: великовозрастный сынок, да его дряхлая мать. Благо остальные семьи были большие, в среднем по полдюжины голов. Хотя большую часть этих голов составляли никчемные дети.

Ну еще бы, кто еще согласится ехать в полнейшую неизвестность ради лучшей доли и куска хлеба, как не полная нищета, что не могла прокормить своих детей? Вот самые бедняки и поплыли первой партией. Ну ничего, эти обживутся, так другие проситься начнут. А там Гуннар уже не будет просто раздавать свою землю, он ее будет продавать желающим переселиться на его остров. Конунг он или нет? А монеты в кошеле никогда не помешают, да и помимо оброка и барщины, крестьяне будут иметь еще и крупный долг перед своим господином.

– А-а-а-а! – Визгливый, противный голос старухи отвлек Гуннара от размышлений.

– Ну что там еще? – Недовольно спросил он своего подручного– Харальда Кабана, наблюдая, как старая женщина катается с воем по земле и бьется головой о выловленную в море долбленку ее сына.

– Старуха Будика переживает смерть своего единственного сына. Кричит, спрашивает всех, как теперь жить будет. – Криво усмехнулся Кабан. – Кто ее и впрямь теперь кормить будет? Сказать, чтобы с этим разобрался староста Сигурд? Взял струю женщину на попечение общины?

– Седоусый пусть людей для работ пришлет в форт, там крышу частями сорвало бурей. Пусть эту проблему решает, а эта старуха уже достала своим воем. Это ее единственный сын?

– Да они вдвоем с Акке приплыли. Да и Акке уже больше пяти десятков было, а ей и вовсе все восемь.

– Дурень, занимался бы выращиванием кроликов или кур на берегу разводил, в море поперся на своей убогой долбленке, чертов рыболов. – Сплюнул Гуннар. – Говоришь, тело ее сына не нашли после бури?

– Да где там? После такой бури даже если и всплыл, то течением уже далеко на север унесло. К острову тело уже не прибьет, ни почем не прибьет, остров же течением с юга омывается.

– Зачем тогда эта старуха в моей деревне, какая от нее польза? Только лишний рот, да проблемы всей общине. Скажи нашим людям, пусть перережут старухе глотку и сожгут тело. А прах развеют над морем, чем так убиваться, пусть встретится со своим Акке в чертогах морского бога и сыну радость будет. – Хищно улыбнулся Гуннар, обнажив крупные желтые зубы.

Прежде чем старуха поняла, что происходит, ее держало уже двое крепких скалящих кривые зубы бородачей. В самый последний момент она стала вырываться, но Болли ловким и отточенным движением чиркнул ей по горлу острой кромкой своего топора, рассекая гортань и жилы. Крестьянам может и пришлось не по нраву решение их короля, но они молча стояли, склонив головы.

Все верно, король я или не король? – Подумал Гуннар. – Если бы кто сказал хоть слово против, то тоже отправился с перерезанной глоткой к богу морей. Он еще раз оглядел молчавшую толпу черни, задержал взгляд на седоусом старосте, но Сигурд тоже предпочитал не встречаться с ним взглядом и, потянув уздечку, развернул своего жеребца к дороге, ведущей в каменный форт, где обосновался он сам и его дружина.

Позади ехало три его капитана и Харальд Кабан, его правая рука и телохранитель. Еще пеший десяток своих воинов он оставил в деревне, чтобы они проконтролировали его приказ и принесение жертвы морскому богу, которого так почитают морские ярлы.

«Нужно Сигурду сказать, чтобы деревянного идола морского бога на берегу установили. А потом, как обживемся, так каменотесы большого каменного сделают, поставят уже на века и рунами выбьют мое имя. Чтобы и потомки знали, кто для них завоевал эти земли.»

Морскому богу жертва в самый раз придется. Недавно они ограбили большой транспортный кнорр, идущий из княжеств к восточному побережью Срединного моря. Взяли богатый груз, может, потому и Акке морской бог забрал? Хотя не жалко, кабы за каждого крестьянина зависимого такой откуп товаром брать, он бы их всех к морскому богу в услужение отправил. Одного за другим.

Помимо грузов, на грузовом кнорре находилась устроенная прямо на палубе загородка с полудюжиной отличных и уже объезженных скакунов, которых купец вез в Кайру на продажу. Товар шерсти и олова они продали торговцам с Солнечных островов, как и троих самых молодых членов команды. Вернее, двое из них были моряками с кнорра, а самый молодой паренек был сыном того купца. Поначалу Гуннар не думал, что людьми торговать так же выгодно, как и захваченным товаром. Первые свои жертвы они, не задумываясь оставляли на палубе с перерезанной глоткой. А само судно поджигали, споро перекидав тюки с товаром на свои корабли. А бывало, что и часть не вошедшего к ним товара пропадала в трюмах сгоревшего корабля.

Но не в этот раз. Честно сказать, Гуннару стало жалко пускать на тот свет великолепных коней. Потому он и оставил в живых трех человек, да и сам кнорр они привели в Русалочью бухту, где в старом каменном форе находилась его берлога.

Хотя берлогой его обиталище можно было назвать тогда, когда он с командой и на одном лишь корабле обосновался на этом острове. Сейчас это скорее обустроенная резиденция предводителя еще нескольких морских ярлов. И теперь он, как настоящий конунг, ехал верхом на великолепном жеребце в сопровождении своих рыцарей-капитанов.

Остров, где он обосновался, был просто огромен, от северных ветров его закрывала каменная гряда с высокой горой в середине. Помимо перевезенных с родного полуострова крестьян, на острове жили еще люди– простые рыбаки и крестьяне. Но деревни тех, были намного больше недавно основанной выходцами с Нординга.

Гуннар даже не поверил вначале, что старосты двух больших и богатых деревень не платят оброка феодалу. Да и сеньора на острове не было, формально Риген принадлежал императору Вардосса. Но где тот император и где этот остров? Как ему сказали крестьяне из этих деревень, еще три года назад в каменном форте находился отряд в сотню имперских воинов. Но потом гарнизон сняли, форт стоял пустой и местные крестьяне стали предоставлены сами себе.

А ведь поселения довольно большие, без сеньора и уплаты положенных податей крестьяне совсем зажирели. Жили, словно благородные, в светлых застекленных настоящим стеклом домах. Такие окна не у каждого ярла на Нординге имелись. Почти в каждом дворе была коровка, а то и пара. Да что там коровки и овцы с козами, лошадей в каждой деревне с десяток Гуннар насчитал. Пару раз они совершили набеги в опустевшие деревни, пограбя их и взяв силой несколько не успевших сбежать в леса женщин, а потом убив троих схватившихся за топоры и вилы мужиков. Но женщин убивать не стали, отпустили, немного позабавившись. После сожгли показательно всего по одному дому в этих богатых поселениях, хотя могли бы разорить оба поселения подчистую, перерезав всех поселенцев.

Сожгли демонстративно, дав понять, что в следующий раз спалят все, а головы убитых крестьян они отрубили и насадили на высокие колья в назидание другим поселенцам. После этого селяне поняли его правильно, старосты обеих деревень приехали к нему на поклон. Приехали с богатыми дарами, привели годовалого бычка и трех откормленных свинок и два воза, полных продовольствия, и даже двух рабочих лошадок. Лошадей потом Гуннар передал поселенцам с Нординга. Пусть помнят его доброту. Все одно, ходить под седлом эта животина была не обучена.

Гуннар велел мужчинам рыбакам прилюдно, в знак покорности и смирения, целовать его топор, а потом, сделав каждому надрез на ладони правой руки, оставить кровавый отпечаток на парусе его корабля, закрепив кровью клятву верности. Так поселения рыбаков признали его своим сеньором и обязались каждую неделю поставлять свежую рыбу, мясо, масло, клубни картофеля и испеченные хлеба.

Это было почти полгода назад, когда сам Гуннар был морским ярлом с одним небольшим кораблем и дружиной в две дюжины отъявленных головорезов. Теперь у него целых четыре корабля, большая дружина и сам он настоящий конунг острова. Недаром на старом наречии его народа Ригене означает королевский. Сейчас к двум старым поселениям рыбаков прибавилась небольшая деревушка выходцев с каменистого Нординга. Пока немного, менее полусотни голов, половина из которых малые дети, но не беда. Обживутся эти, приплывут еще. Места тут отличные и земля плодородна.

Помимо трех деревень и его резиденции– каменного форта, на острове были развалины какого-то древнего храма и темнела башня замка, на утесе, недалеко от Русалочьей бухты. Он хотел обосноваться в замке, но уж больно много там нужно перестраивать. И в крыше зияют дыры, и половина замковых строений превратилась в развалины, да и все деревянные балки и лестницы давно сгнили и превратились в труху. Каменный форт по сравнению с опустевшим замком, где гуляли сквозняки выглядел обжитым и пригодным к жизни. Он ведь сравнительно недавно был оставлен имперским гарнизоном. Правда, пришлось кое-что подлатать, выковать железные петли к новым воротам, но не сам же он этим занимался. В рыбацких деревнях и кузницы есть, и людей два десятка старосты прислали на барщину, вот и подновили его форт. Его, его, чей же еще?

Когда Гуннар и его люди отъехали от деревни фралов на сотню шагов, он снял закрытый шлем. Не привык он к такому, шлемы нордов были открытые и представляли собой склепанный из четырех половинок железный колпак с приклепанным наносником и изредка ниспадающей на плечи и защищающей шею бармицей.

Впрочем, сами морские ярлы и их дружинники вообще предпочитали кожаные шлемы и кожаные доспехи, не такие тяжелые по сравнению с железной броней. В железе попробуй выплыви, сразу на дно пойдешь.

Но этот шлем был стальной, полностью закрытый, с Т-образной прорезью, совсем не в традициях нордов изготовлен. Но был он очень хорош, как и широкий и длинный стальной меч, он был украшен золочением, узорами и изображением крылатых людей и гравировкой на эльфийской рунице. Видно, принадлежал не самому простому длинноухому воину. По правде сказать, мечу Гуннар предпочитал остро наточенный топорик на длинной рукояти, да и такой меч в битве только с амулетом силы крутить. Слишком большой и тяжелый для простого человека, эльфары-то все как один колдуны, это всем известно. Да, большой и тяжелый, но Гуннар все же повесил его себе за спину и носил как знак благородного происхождения. А вот шлем ему без прикрас нравился, очень дельная и практичная вещица.

Настоящий шлем и меч конунга и Гуннар, не задумываясь, забрал трофей себе, хоть не он лично зарубил начальника стражи на большом кнорре из северной Остии. Но кому носить такое богатство, как не конунгу? Впрочем, серебряное кольцо амулет он тоже забрал и нацепил себе на палец, хоть налезло оно только на мизинец. Правда, сам, не обладая даром, совершенно не видел заряжено ли оно.

Еще он взял себе дорогой багряный плащ, подбитый мехом лисицы с костяной резной фибулой, что принадлежал уже самому купцу. Взял его расшитую золотом меховую шапку в цвет с плащом и украшенную мелким жемчугом, в которой последние дни восседал за общим столом, когда бражничал с воинами дружины.

Все же богатые трофеи они взяли, хоть и последний бой дался им трудно, на большом кнорре была охрана из двух десятков опытных остейских воинов, а корабль рыжебородого Болли как назло отнесло немного мористее и его воины, выгребая из последних сил, поспели уже к концу адской резни, что разыгралась тогда на палубе торговой лохани.

Ну ничего, теперь он выслуживается перед конунгом, вон как старухе кинулся горло резать. – Усмехнулся Гуннар. – Но все равно было два десятка профессиональных воинов и пятеро матросов, вооруженных копьями, против шести десятков его морских дьяволов с двух снеккаров. Абордаж от силы десяток минут длился, пока последнему стражнику кишки не выпустили. Тогда хорошо пригодились трофейные самострелы, которые на раз пробивали стальные кольчуги стражи.

В той драке они, хоть и сами потеряли семерых воинов убитыми и Хогги козлобородый помер через день от раны в брюхо, все одно хорошо сходили в налет– добыча была просто шикарная. Мало того, что ларец с серебром и золотом у купчика взяли, так и его сына продали работорговцам на архипелаге солнечных островов. Продали выгодно, как и сам корабль торгаша. Конечно, корабль стоил намного больше, чем смазливый мальчонка лет десяти, но монеты лишними не бывают. Толстый работорговец за него, не торгуясь, шесть золотых монет отсыпал. Будут деньги, будет и большая дружина.

Теперь Гуннар зазря не будет резать всем глотки, но разве самым матерым стражникам, что предпочитают получить сталь в брюхо, но не бросить меч и сдаться на милость победителю. А если сдадутся, то убивать не будут, потом, как и того пацаненка, продадут работорговцам. Дорожка-то к рабовладельцам Солнечного архипелага уже протоптана. Теперь его там примут с распростертыми объятиями, только вози народ.

Да и сами корабли можно не топить больше, а тоже продавать работорговцам и плантаторам Солнечных островов. Даже самому можно туда не ходить, а посылать Кабана, тот не обманет и не убежит. Да и куда ему бежать, если тут он имеет доход, равный капитану снеккара и все скопленные Кабаном деньги, а также дорогой кинжал и пара позолоченных кубков лежат у Гуннара в сундуках.

До Солнечных островов четыре дня ходу, зато прибыль больше втрое, а оттуда плыть и того меньше, так как течение южное, а коли не зима, то и ветра южные преобладают. Получается, седмица и товар выгодно продан. – Гуннар довольно растянул рот в зловещей улыбке и покачал головой. – Решено– с этих пор людей почем зря резать не нужно, лучше продавать их как товар.

Первое время, когда он обосновался на острове и к нему примкнул первый из морских ярлов– Альрик, они нападали на прибрежные деревушки, не брезговали и лодками рыбаков, если они возвращались с уловом. Но потом для Гуннара, который провозгласил себя конунгом острова, это стало мелко. Они на двух кораблях совершили налет на прибрежный форт, где вырезали два десятка солдат и хотя при том взяли хорошие трофеи– железные мечи, луки, две стальных кольчуги и даже четыре больших самострела, но и потеряли тогда восемнадцать человек совместного отряда из команд двух кораблей. Слишком большие потери для одного боя. Еще с десяток морских воинов долго залечивали свои раны, сидя в каменном форте на берегу. Теперь бы Гуннар не пошел на такую глупость. Да и зачем им теперь нападать на береговые форты Вэллора и деревушки простых рыбаков, если можно грабить богатые корабли, идущие к восточному побережью. Теперь Гуннар стал умнее, потерь меньше, а выгода в несколько раз больше.

Теперь же у него целых четыре корабля. Правда, этот сосунок Олаф не хочет быть морским грабителем. Гуннар заманил его на остров, пообещав собственную деревню, где тот будет уже не просто морским ярлом, болтающимся на своем корабле и днем и ночью по волнам, а полноправным сеньором земель и ярлом переселенцев из Нординга. Пообещал ему не только земли, но и право торговать разными товарами с разрешением перевозить их через узкое море и пролив, отделяющий остров от восточных земель.

Потому тот и согласился плыть с ним и даже привез с собой эти семьи крестьян фралов. Как подозревал Гуннар, его папаша– старый ярл Кнудд, выделил младшему сынку не только новый снеккар на восемь пар весел, но и увесистый мешочек с монетами для начала торговли. Только невдомек сосунку, что появись он со своими воинами в Тихой гавани или в имперской Кайре, так никто разбираться не будет– вздернут щенка на городских воротах. Не любят местные морских ярлов, да и Гуннар за последние пару месяцев подлил масла в огонь этой ненависти. Как есть – вздернут дурачка. Тоже мне торговец выискался! Мужское дело грабить и убивать!

Ну ничего, Гуннар что-нибудь придумает. А если молодой ярл заартачится, то всегда есть кем его заменить. Морские разбойники, узнав, что Гуннар обосновался на острове и целой флотилией удачно грабит корабли, с радостью пойдут в команды кораблей, заменяя своих, не столь удачливых сородичей, что были убиты ранее, стоит показать кучку монет и пообещать сытую и вольную жизнь. Да уже идут. Сейчас у него под рукой восемь десятков опытных морских головорезов и это не считая самого сосунка и его небольшой команды в два десятка человек.

Еще Гуннар знал, что с западного побережья через узкое море каждые две седмицы ходит караван из двух– трех больших грузовых кнорров. Теперь, когда у него четыре корабля и сотня воинов, можно замахнуться и на такую крупную добычу, пусть даже на каждом из этих кнорров будет по дюжине стражников. Правда, корабли ходили ни у самого острова, а огибали остров южнее, так как шли не в Тихую Гавань, а в более богатую имперскую Кайру. Если он со своими пиратами возьмет эту добрую добычу, то можно обосноваться на острове. Закрепиться тут основательно. Все считаются только с сильным и богатым господином. Тогда денег хватит отремонтировать и старый замок на горе, и заказать умельцам новый большой корабль. Пожалуй, даже не просто морского змея им заказать, но и на дракона замахнуться. Чтобы не меньше, чем на десять пар гребцов был. А лучше на дюжину. Конунг он или нет!

Морской дракон – большой боевой корабль на две дюжины гребцов – был только у самого богатого конунга побережья Нординга. Да и людей у конунга Эрика Сурового было много. Недаром он объединил полтора десятка ярлов с их землями. Ну ничего, дайте срок и у Гуннара тоже будет такой драккар, команда в полсотни человек и на берегу отряд не меньше, чем у Эрика Хардрада.

Он даже наймет зодчих и военных мастеров, чтобы заново отстроили замок на горе, укрепили его мощными стенами и еще парой башен и тогда его даже имперские солдаты не выбьют отсюда. Если у него будет гарнизон в две сотни солдат и шесть-семь военных кораблей с командами. А он еще ополчение из крестьян набирать станет, кто тогда посмеет на него напасть? Это же целая армия, да с такой армией он и с Эриком посоперничать может.

Может, придет время и его побережье он пограбит. У Эрика есть, что взять. – Мечтательно растянул Гуннар рот в улыбке. – У него только жен четыре и все, как говорят, красавицы и это не считая десятка наложниц. Как поговаривают, только из его сыновей от наложниц можно собрать команду небольшого снеккара. И посуда, говорят, в его замке вся золоченная, а то и из чистого золота, не из простых оловянных кубков пьет он и его родичи.

Тут, на этом благословенном острове, будет его дом и его крепость, его неприступная цитадель. Да кто тогда посмеет бросить вызов Гуннару, император? Императору этот остров до одного места, иначе он бы не убрал отсюда военный гарнизон. Да и империя ведет несколько войн на юге и в новых колониях. Не до острова императору, а вот Гуннару этот остров ой как нужен.

И будет он королем острова, настоящим феодалом и правителем. Даже конунги Нординга не сравнятся с ним, так как земля тут плодородная, а климат мягкий и теплый. Многие вольные земледельцы захотят переселиться на его остров с каменистых берегов родного Нординга. Если он им позволит. Можно на одной торговле хорошо подняться, если брать с них положенную десятину урожаем. Да и денег немного за защиту. И земель у него достаточно, может быть, у нескольких конунгов Нординга земли обширнее его нынешнего владения. Народу у них сейчас больше, это да. Хотя народ – дело наживное, если выделять тем же нордам землю под посевы, так действительно сотни переселятся.

Будет править этой землей наравне с князьями или владетелем Вэллора, тем более если он перестанет грабить. Ну не совсем, конечно, перестанет, ведь можно обложить данью торговые корабли. Да тех же поморян, что частенько возят вдоль берега на своих грузовых плоскодонках товары в Тихую Гавань. Гуннар был уверен, что торговцы будут платить хороший откуп, под угрозой потерять весь товар и весь доход. Лучше отдавать самим часть прибыли, чем терять все, включая свои жизни. А поморянам с их каботажным плаваньем проход перекрыть вообще раз плюнуть! Да и не грабеж это, а налог за защиту и охрану их грузов.

Тогда он перевезет с родного полуострова еще несколько сотен крестьян, еще на несколько деревень и будет богатым феодалом с настоящей армией, военным флотом и несколькими сотнями зависимых крестьян. Только бы провернуть дело с богатым караваном с Западного берега. А с кем еще торговать Северным королевствам? С опустошенными войной и обнищавшими Великими княжествами? Конечно, они возят свой товар в Вардосскую империю. Тут их и нужно поджидать, когда узкое море пересекают.

Замечтавшись, он не заметил, как они подъехали к самым воротам каменного форта.

Навстречу ему вышел молодой ярл в сопровождении четырех своих воинов.

Гуннар поморщился, – чертов сосунок, только вспомнишь и вот он, вылез. На шее безбородого девятнадцатилетнего парня поблескивала золотая гривна, словно напоминая всем, что он не просто морской ярл, а сын ярла и внук ярла из одного не самого бедного поселения. У самого Гуннара гривна на шее была бронзовая. Впрочем, как и у всех остальных воинов. «Видно, любит сынка старый ярл Кнудд, хоть он и не старший его сын. Точно ведь, помимо нового снеккара еще и довольно монет в наследство выделил». -Завистливо посмотрел он на золотую гривну паренька.

– Доброго здоровья тебе конунг, Гуннар! – Поприветствовал его парень. – Я, Олаф Кнуддсон, хотел бы знать, когда ты, как обещал, выделишь мне земли, чтобы я мог привести своих людей и основать свое поселение?

Трое его людей были в полном кожаном доспехе с заткнутыми за пояс топорами, а сам Олаф, как и его телохранитель, с мечом на поясе и в справной стальной кольчуге и стальном же шлеме, поэтому сейчас затевать с парнем ссору Гуннару было совершенно не с руки.

– Погоди, юный Олаф, будет тебе феод на моем острове.

– Но когда? Я тут уже вторую седмицу и мои люди спрашивают когда мы отправимся домой за поселенцами.

– А чем ты заплатишь мне за землю? Отдашь свой новый снеккар? – Усмехнулся Гуннар.

– Я не могу этого сделать. Морской змей – дар моего отца и он нужен мне для перевозки на остров людей и морской торговли. – Смутился парень. – Но разве, Гуннар, ты не обещал мне и моему отцу, что выделишь мне землю? Про деньги совсем не было уговора.

– Обещал, обещал, – кивнул Гуннар. – Никто не скажет, что Гуннар Ормарсон, по прозвищу Волосатые руки, не держит своего слова.

Гуннар ухмыльнулся, про себя добавив:

«Если кто и мог бы такое сказать, тот валяется обглоданный рыбами на дне моря, а его душа давно прислуживает суровому морскому богу».

Он и его люди не спешились и теперь он разговаривал с молодым ярлом из седла своего дорогого скакуна, что было ему только на руку, потому как парень словно простолюдин стоял перед ним, задрав голову, хотя Олаф был младшим сыном настоящего ярла, имевшего во владении обширные земли и несколько крупных поселений, а сам Гуннар был всего лишь морским ярлом, имевшим только корабль и три десятка человек команды. Но теперь-то он настоящий конунг и парень, получив землю, присягнет ему клятвой крови.

– Я выделю тебе земли под поселение и тогда ты будешь настоящим ярлом, Олаф Кнуддсон, как я и обещал, – кивнул снова Гуннар и растянул рот в подобии улыбки, – но ты же не откажешь в небольшой просьбе своему будущему сюзерену? Иначе как я буду уверен, что ты будешь предан мне? Ничего серьезного, просто подсобишь мне в одном маленьком дельце…