Текст книги "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Совет принимается. А дальше уж я сам разберусь.

– Ну как знаешь, – угрожающе глянул он на Сергея. – Только я тебе, Сережа, напомнить хочу, что добро Горца должно в целости остаться. Мне по барабану, как ты это сделаешь.

– Не переживай, не переживай про Горца! – Поспешил ответить Сергей.

Бандиты наградили меня неприязненным взглядом, потом сели в машину и уехали.

* * *

– Ну и откудава тут этот Летов нарисовался? – спросил Пухлый, с пассажирского сидения.

– Какая разница откуда? – Ответил ему Мирон, переключая передачу.

– Летов на нашего наехал, на дядьку того с папкой. Какого хера мы на него не наехали? – Посетовал с заднего сидения Коряка.

– Да потому что дядька тот – чмо, – обернулся Мирон. – Но про Летова передать надо. Я слышал, у него с Седым терки что надо. А у меня из черемушкинских пацанов есть знакомый один. Должок у меня перед ним.

– И че? – буркнул Коряга.

– Поехали на Черемушки. Инфу ему перебросим, – сказал Мирон. – Хай в счет долга возьмет.

* * *

– А что еще за Горец? – Спросил я Серегу, когда мы вернулись к лестнице.

– Да так ниче. Знакомый мой один, – отмахнулся он. – Слыш, Вить. Мож, давай слазишь на крышу в другой раз? У меня и ключа щас нету. Да и темно там. Ты все равно ниче не увидишь.

– А я подготовился, – сказал я, доставая фонарик из кармана. – Как же смотреть дом, и на крышу не заглянуть?

– А ключ?

Я хмыкнул.

– Подержи лестницу.

Серега как-то обреченно взялся за одну из ступенек, когда я пролез выше.

– Вить. Ну, давай в другой раз, а?

– Тебе ж деньги нужны? – я глянул вниз, на Серегу.

Он покивал. Вздохнул. Тогда я полез дальше. Замочные ушки двери на ляде пустовали. Замка не было. Эх, Сережа, Сережа. Что ж ты скрываешь?

Я откинул дверь. Включил фонарик и, пригнувшись, полез под крышу. Тут было тепло, даже душно. Пахло сухим деревом.

Аккуратно переступая по стропилам, я оглядывался, видя, что Сережа не соврал. Крыша все еще оставалась крепкой. Даже шифер, хоть был он уже посеревшим и старым, до сих пор не прохудился.

Я застыл на месте, стал внимательно осматривать все вокруг, подсвечивая себе фонариком. Всюду между стропилами, в качестве утеплителя, лежала смешанная с соломой глина. Тем не менее я кое-что заметил у дальнего конька. Это была какая-то черная коробка. Когда я аккуратно подобрался ближе, понял, что это не коробка, а дипломат. Положив фонарик рядом, я взял его.

– Витя, ну че ты там? – Закрыл собой солнечный свет, Серега, вскарабкавшись следом. – Посмотрел крышу? Пошли!

Я не ответил, положив пыльный дипломат перед собой. Потом щелкнул замками. Открыл и осветил содержимое фонариком. В чемодане, в разобранном виде, лежал ВСС «Винторез» – снайперская винтовка для спецподразделений.

Глава 11

– Вот так да, – сказал я, оглядывая начищенный, пахнущий оружейным маслом ствол. – Это, походу, Горцево добро?

Легкое и компактное ружье с толстым, встроенным в ствол глушителем было разобрано на несколько частей: казенник, приклад, ствол, снайперский прицел и магазин. Тут же, в дипломате лежал пачка патронов.

– Нашел-таки, – понуро прогундосил за моей спиной Сережа. – Ну и че ты сюда полез-то? Вот если б не ты, я б спокойно перепрятал это долбаное ружье, и ты даже ничего не узнал бы. А теперь вот, получилась какая-то херня.

Я закрыл дипломат, запер его замки. А потом, к удивлению Сергея, прихватил его с собой.

– Ты куда это его тащишь, Витя?

– Да вот, интересно мне, – сказал я. – Нету у тебя еще где-нибудь здесь бандитского схрона со стволами? А то мож наткнусь на нежелательный подарочек, когда-нибудь прям посреди рабочего дня.

С этими словами я стал светить по углам, но ничего особенного больше не нашел. В целом, крыша была чиста.

– Тут – нету, – буркнул Сергей.

– А это что за ствол?

– Вить, а тебе то что? Меньше знаешь, крепче спишь.

– Ну слушай, – я взялся за стропило, аккуратно переступая по балкам, чтобы не влезть ногой в глину. – Тебе же нужен арендатор на эту дыру?

– Нужен, – вздохнул он. – По бабкам, если честно, ваще беда.

– А мне нужно хорошее крепкое помещение. Это вполне подходит. Да только проблема в одном.

– В чем же?

Серый, остававшийся все это время снаружи, залез под крышу, сел на корты, на ближайшей балке.

– В тебе, – сказал я. – Мне надо знать, что у тебя за терки с братками и стоит ли вообще с тобой связываться. А это, – я поднял дипломат, – это очень подозрительно. Почему у тебя на крыше тут, в прачечной, лежит одинокая пушка спецназа. Да еще такая, которую просто так не достать. Кто такой этот Горец?

Сережа вздохнул.

– Да тут ничего такого нету, если честно. Ты не переживай, Витя.

– Ничего такого? Сереж, это Винторез, – я потряс чемоданом. – Рассказывай и не бреши.

Он снова вздохнул.

– Ладно. Горец – это один из мясуховских авторитетов. Он киллер бывший, в восемьдесят девятом активно работал по всему краю. – Уже давно от дел отошел, но, вдруг, ему внезапно пушка понадобилась, причем не абы какая. Зачем? Я не знаю. Поговаривают, он собрался сам лично, на какое-то дело идти, молодость, так сказать, вспомнить. На какое? Да черт его знает.

– А ты тут каким боком? – Спросил я.

– А вот хрен его… Вот как все было, – Серега вздохнул тяжелей, чем в прошлый раз. – Сижу я дома вечером, в ус не дую. Тут приезжает этот вот, Мирон, который. Сует чемодан в зубы, говорит, что б спрятал, и если что, то отвечаю головой за содержимое. Ну я испугался, само собой. Давай вопросы задавать. Ну а он молчит да молчит. Рассказал только, что это пушка, которая принадлежит Горцу. Игрушка его любимая. Типа того. Ну а потом, на следующий день, из газет узнаю, что этого Горца задержали по подозрению в одном из его старинных убийств, ну и сейчас держат в следственном изоляторе.

– Выходит, пушку решили спрятать у тебя, – задумался я. – У кого-то кто на поводке, но вне банды, чтобы не подставить никого из своих, и в то же время уберечь оружие.

– Насколько я знаю, много кого из мясуховских сейчас менты трясут, но те, вроде, особо и не переживают по этому поводу, – пожал плечами Сергей. – А вот я переживаю!

– Переживают. Может винторез – орудие убийства по какому-то из старых дел? – Задал я вопрос, который, впрочем, был просто мыслями вслух.

– Да черт его знает, – пожал плечами Сережа.

– Лады. Возьми его, – я протянул чемодан Сергею. – И перепрячь. Нечего ему тут делать. А сколько ты мясуховским должен?

– Если в долларах, то пять тонн. Ну… Теперь уже пять…

– Деньги есть?

Сергей вздохнул.

– Ну… я машину собирался продать к четвергу. Тогда б хватило. А теперь черт с два. Где-то еще нужно штуку взять.

– Ладно, – задумчиво сказал я. – Полезли вниз. Расскажу тебе, как мы поступим.

Мы спустились. Первым Сергей, а я за ним. Оказавшись на земле, продолжили разговор:

– Ну смотри, – начал я. – Помещение неплохое. Я приеду с моими компаньонами, чтобы они поглядели. Если всех устроит – заплатим тебе за три месяца вперед. Нормально?

– Три месяца, по триста, – нахмурился Сережа, решая в уме нехитрую арифметическую задачку. – Считай, штука выйдет.

Мужичок обрадованно посмотрел на меня.

– Вот и закроешь долг перед мясуховскими. А эту херню, – я кивнул на ствол в дипломате, – держи от меня и от прачечной подальше. Считай, что я его не видел и ничего про все это дело с Горцем не слышал.

– Идет, – заулыбался Серега, и мы пожали руки.

– Однако не спеши так радоваться, – сказал я.

– Почему?

– Если они доверили тебе пушку, значит считают, что ты у них под колпаком. Должен по самые гланды. Потому смотри, что б процент по долгу быстрей тебя ни побежал. А это может быть.

– Еп тыть… – Тронул Серега Губы. – И че тада?

– Тада будешь решать проблемы по мере их поступления, – сказал я. – Предупрежден – значит вооружён.

С Серегой мы договорились, что встретимся через пару дней. Остальные посмотрят прачечную, и тогда уже окончательно договоримся об аренде. Мужичок, правда, сказал, что к этому времени уже продаст свою старенькую ауди и попросил, чтобы мы забрали его из офиса. Который, оказалось, находится очень близко к новому армавирскому масложиркомбинату.

– А где там офисы? – Попытался припомнить я.

– Да ты не переживай, Вить! Просто на адрес приезжайте да и все!

Серега дал мне бумажку с адресом, и на этом мы с ним распрощались. Конечно, я понимал, что определенным образом рискую, связываясь с Сергеем. Но, и терять такое хорошее здание мне не хотелось. Квадратура у него большая, за такую цену – то, что надо. Удобное расположение, учитывая, что мы собирались сконцентрироваться на охране имущества. Оборона будет расположена аккурат между городом и промзоной. Пусть до центра не очень близко, но до города – самое то.

Теперь нужно было рассказать обо всем остальным, и вечером я поехал в Элладу, где мы договорились собраться после моего визита в прачечную. Конечно, дело здесь было больше в том, что мужики просто хотели отдохнуть, немного развеяться, ну и заодно поболтать о деле.

До позднего вечера в клубе мы сидеть не собирались. Не хотелось нам слушать танцевальную музыку и находиться в куче народу, которая начнет стягиваться после десяти часов вечера. Потому мы просто заказали по пиву и сели за свободным столиком, чтобы поговорить.

На фоне негромко играла «Фаина». Я же рассказал остальным о своих впечатлениях от прачечной, но и не забыл упомянуть о том, что ее хозяин Серега оказался проблемным.

– Че-то я думаю, с этим каши не сваришь, – покачал головой Степаныч. – Какой-то он мутный, этот Сергей.

– Верно, мутный, – я кивнул. – Но зато помещение удачное.

– А мож еще че другое посмотреть? – Задумался Фима. – Армавир – город не очень маленький. Может, чего и найдется.

– Ну, пару дней у тебя есть. Посмотри, – пожал я плечами.

– Я что ли? – Удивился Фима.

– Он один только на жопу себе приключений найти может, – заметил Женя.

– Это че это, мужики? – Обиженно посмотрел на всех Фима. – Да я понял все, вы не переживайте. Мы с Витей поговорили и…

– Сомневаюсь я, что ты что-то понял, – проворчал Степаныч. – Мы еще за тобой будем расхлебывать. Вот увидишь. Не завтра, так послезавтра.

– Тебя в магазин отпусти, обязательно в дерьмо наступишь. Да так, что и на остальных разлетится, – угрюмо проговорил Женя.

– Ну, – Фима отпил пива, откинулся на спинку кресла. – Мы с тобой друг друга стоим. Я в вечно говно наступаю, а у тебя рожа такая хмурая, что любой мертвец позавидует.

– Лады. Хватит вам, мужики. Фима в себя пришел. Не будет безобразничать, – начал я. – Но в целях, так сказать, профилактики мы пока что не можем отпускать тебя, Фима, одного. Ты же понимаешь.

– Да понимаю, – махнул рукой Фима.

– Думаешь, попытать удачу тут? С этой прачечной? – Спросил Степаныч.

– Думаю, – кивнул я. – Контора получится крепкая. Да и расположение неплохое, примерно между городом и промзоной.

– Ага, – буркнул Женя. – И туда и сюда одинаково далеко.

– Верно, – улыбнулся я. – Все более-менее равномерно удаленное. А Ефремова и Черемушки так вообще, вот они. Только до цента подальше.

– Своими глазами смотреть надо, – сказал Женя задумчиво. – И прикидывать, стоит ли овчинка выделки.

– Я думаю – стоит, – сказал я.

После повели разговор о чем-то отстраненном. О глупостях, так сказать. Болтали не о чем некоторое время, пока, наконец, Женя не сказал мне:

– Слышь, Вить. Ну че, надумал ты, как мне до племянника дотянуться? Я уже чуть-чуть расходился. Намного лучше себя чувствую. Надо его выручать от нацистов-то.

– Есть про него еще вести? – Шепнул я.

– Да нет, – сказал тихонько Женя. – Насколько знаю, где сидели там и сидят. Вот нужно поехать туда и забрать Ваню.

– Просто так ты его не заберешь, – покачал я головой.

– Это почему ж? – Нахмурился Женя.

Степаныч с Фимой тоже обратили внимание на нашу беседу. Прислушались.

– Ты про племянника? – Спросил Степаныч.

– Ага, – грустно ответил Женя.

Степаныч стал задумчивым и погрустнел.

– Не просто это будет, – наконец сказал он. – Очень тяжело нам придется, если хотим выпутать его из этого гнилого болота.

– А что тут сложного? – Встрял Фима. – Давай сходим да по шее нацикам надаем. Степаныч, вон, скликает еще бойцов, и мы одним махом снесем ихнее гнездо. Да они сами разбегаться, малолетки эти, когда нас увидят. Ну а Ваньку заберем с собой.

– Не так все просто, – снова вздохнул Степаныч.

– Это почему ж? – Спросил Фима.

– Потому что Ваня убежит вместе с ними, – сказал я. – Он считает их своими, а себя – их частью. Нужный он там, понимаете? Кажется ему, что он на своем месте, что он там, где надо.

– Верно, – кивнул Степаныч.

Фима с Женей потемнели лицами. Переглянулись.

– И что ж ты тут предлагаешь делать? – Спросил Женя.

– Знаешь, в чем суть всей этой фашистской дряни? Для чего ее придумали? – Спросил я.

– Да черт его знает, – Женя сухо сплюнул. – Мало ли что было в башке у этого Гитлера, который всю эту дрянь выдумывал.

– У Муссолини, – поправил его Степаныч.

– Да похер у кого.

– Суть в том, чтобы одурачить людей, – сказал я. – Обмануть их. Дать ложные цели и ложные чувства того, что они какие-то особенные. Что они избранные, а все остальные – говно на палочке.

– Ну и что? – Спросил Женя.

– А знаешь, для чего нужен весь этот обман?

– Ну? – Спросил не Женя, а заинтересовавшийся разговором Фима.

– Ради выгоды. Во времена Великой Отечественной, под знаменем этой коричневой чумы нужные люди делали огромные деньги. Например, те же Круппы, что лили пушки для армии Третьего Рейха. А заодно и броню продавали половине Европы.

Никто меня не перебивал. Все слушали внимательно.

– И тут может быть то же самое. Если главарь у этих нацистов – умный мужик, то будет он использовать свою банду ради выгоды для себя и своего ближайшего круга.

– А если просто идейный? – Спросил Степаныч.

– Идейные долго не держаться, – покачал я головой. – Одной только идеей сыт не будешь. Если группировка продолжает существовать, значит, у нее есть ресурсная база для этого. А значит, главарь действует именно так – по-умному. А рядовым своим бандитам заливает в уши дерьмо из Майн Кампф. Чтоб были послушнее.

– Очень все это интересно, Витя, но к чему ты клонишь? Чего это ты тут за лекцию развел? – Спросил Женя.

– Да о том я говорю, что нужно, чтобы Ваня сам понял, что его используют. Сам решил покончить со всей этой дрянью и вышел из банды. А мы тут как тут. Окажемся где надо, чтобы защитить его. Ведь как известно, из подобных банд часто бывает один выход – вперед ногами.

Все молча переглянулись.

– И чего ты предлагаешь? – Спросил Женя.

– Нужно это дело решать хитростью. Слушайте, как мы поступим, – сказал я и подался к остальным.

Следующим утром мы отправились в Глубокий. Туда, где предположительно, обитала неонацистская группировка.

Туда мы поехали втроем с Женей и Фимой. С одной стороны, нужно было создать впечатление, что мы не пальцем деланные и можем за себя постоять, чтобы просто не попасть в неприятности. Ну а с другой, выглядеть недостаточно угрожающими, чтобы с нами пошли на контакт.

Сегодня был довольно теплый день. Ветра, что бушевали по ночам в последнюю неделю, перебороли наконец последние зимние холода, и они отдали позиции погоде, напоминающей весеннюю.

Небо было подернуто тонкой дымкой, которая на фоне солнца казалось молочно-белой. Солнце пригревало, и я сменил кожанку на армейский легкий китель с зелеными полевыми пуговицами, который мне когда-то подогнал Степаныч, свитер на кофту с воротником на замке, а вместо джинсов надел черные спортивные штаны под берцы.

Погода менялась. Время шло, и весна неумолимо наступала. А вместе с ней наступали еще более тяжелые времена, о которых сейчас мало кто догадывался. Скоро начнется война в Чечне, последствия которой аукнутся даже нашему городу.

Насколько я понял, фашики сидели в небольшом доме, который принадлежал то ли родственникам, то ли родителям главаря, а может, просто кого-то из банды.

По наводке Шелкопрядова, мы нашли дом быстро. Турлучный, обшитый крашенными синими листами металла, он стоял за высоким и глухим шиферным забором. Находился дом в широком, судя по протяженности забора, дворе. На улице, у распахнутой калитки мы увидели нехитрый турник из деревянных, старых столбов и железной трубы. Стоящий у старой кучи гравия, турник не пустовал.

На нем занимались пацаны. Их было трое и все бритые налысо. Худощавый и высокий парень ловко делал выход силы. Двое других – один пониже, но коренастый и широкоплечий, а с ним и другой, походивший совсем уж на ребенка лет чуть ли не четырнадцати, наблюдали за тем, как длинный выполнял упражнение.

Все трое насторожились, когда мы остановили машину метрах в ста от двора. Высокий слез с турника и стал, руки в боки. Уставился на нас. Он носил джинсы с подтяжками, в которые заправил майку-тельняшку. Когда поставил ногу на кучу гравия, я рассмотрел на нем тяжелые ботинки.

– Ну? И че делать будем? – Спросил Женя, сидя на заднем сидении пассата.

– Вы – ничего. А я пойду к ним. Попробую поговорить с главным, – ответил я.

Фима промолчал, оглянулся на явно нервничающего Женю. Тогда промолчал и я, тронул пассат, и машина, хрустя гравием под колесами, покатилась по пустой дороге. Троица внимательно провожала нас взглядом.

Поравнявшись с ними, я съехал с дороги, поставил машину у кучи. Вся троица смотрела на нас, словно дикие зверята. Коренастый скрестил мускулистые руки на груди. Из-за забора показался еще один нацик. Такой же бритый на лысо, он к тому же носил на шее черное пятно тату. С такого расстояния я не мог рассмотреть, что на нем было изображено. Себе на плечо татуированный повесил что-то напоминающее самодельные нунчаки.

– Давай, Фима, – сказал я. – Со мной пойдешь. А ты, Жень, будь в машине. Увидят, что ты на костылях, могут принять за слабость.

Женя понимающе кивнул.

Я вышел из машины.

– Здравствуйте, господа, – сказал я, подходя к ним и тоже поставив ногу на кучу гравия.

Фима же, прислонился задницей спереди, к капоту машины. Подражая нацикам, сложил руки на груди.

Высокий был высок. Обгонял меня чуть не на голову, и потому смотрел свысока, к тому же довольно надменно.

– Э, в смысле, господа? – вякнул вдруг мальчишка-нацик, и я только сейчас увидел в нем что-то неладное.

На его груди, на свободной черной кофте проглядывались очертания… небольшой женской груди.

– Прошу прощения, – хмыкнул я, – господа и дама.

Девчонка нахмурилась. От того ее маленькое, не очень симпатичное личико стало еще менее привлекательным.

– Вы кто такие? Че надо? – Борзо спросил высокий.

– Где фюрер ваш? – Не выдержал и съязвил Фима.

– Че? Че вякнул⁈ – Тут же набычился высокий, а мужик с нунчаками подошел к нам поближе.

Только сейчас я увидел, что у него на шее была наколота стилизованная свастика.

– Тихо-тихо, – глянул я на Фиму. – Не кипятитесь, ребят. Я с миром к вам.

– Так давай. Рассказывай, че надо? – Вклинился мужик со свастикой.

Если остальным по возрасту можно было дать восемнадцать, максимум двадцать лет, то этот тянул на все двадцать пять.

– Старший ваш на месте? – Спросил я.

– А че? Зачем тебе старший? – Спросил татуированный холодным тоном.

– Да! Че надо? – Подгавкнул высокий.

– Че надо? – Спросил я в ответ, сцепившись с татуированным взглядами. – Помощь мне ваша нужна. Вот что мне надо.

Глава 12

– Чего? – Удивился длинный, – че за помощь?

– Не забесплатно, конечно, – покачал я головой. – За хорошо выполненную работу, я хорошо вам заплачу.

– А ты кто вообще такой? – Кивнул на меня татуированный.

Когда он снял нунчаки, я обратил внимание, что были они совсем непростые. Тщательно отшлифованные деревяшки, скрепленные между собой прочной веревкой, оказались усилены на концах железными набойками. Получишь такими по черепу – мало не покажется.

– Главный твой где? – Ответил я вопросом. – Я только с ним говорить буду.

– Вали отсюда давай, – насел на меня крепкий скин, сжав кулаки.

Он набычился и подошел так, что нас отделяли буквально пару шагов. Упер в меня свой жесткий взгляд. Естественно, глаз я не отвел. Посмотрел на него прямо в упор и сказал:

– Вы, я вижу, тут живете небогато. На гречке такие банки нарастил, да?

– А тебе какое дело?

– Да мне-то никакого, – хмыкнул я. – Да только если лидер ваш узнает, что вы отказываетесь на ровном месте от штуки баксов, то, я уверен, очень расстроится. И тебя, пухлый, по головке не погладит.

Здоровяк сжал челюсти так, что я отчетливо услышал скрип его зубов. Скинхеды перебросились угрюмыми взглядами. Даже девочка, которая на их фоне смотрелась как-то смешно, глянула на татуированного со значением, да так, будто сообщала ему о полной своей готовности наброситься на меня и разорвать.

Дверь дома скрипнула. Я увидел, как новые кожеголовые выходят во двор. Увидел это и Фима. Мы с ним быстро обменялись взглядами, и он на редкость шустро сообразил, что надо делать.

Фима состроил вид, что собрался покурить. Достал сигарету, выпрямился и зашел за машину. Нацисты проводили его холодными взглядами. Краем глаза я увидел, как Фима закурил у багажника пассата.

Дело было в том, что к нам шла скинхедская шпана. Трое поджарых парней явно были несовершеннолетними. Бритоголовые, как все остальные, они хмуро топали по двору, за калитку. Когда показались снаружи, я увидел среди них Ваню.

Парень хоть и был еще малолеткой, выглядел возмужавшим. Внешне его можно было даже назвать суровым. Одет он был в забавные, мешковатые джинсы, футболку и вислую, явно не по размеру спортивную ветровку.

Ваня хорошо знал Фиму и общался с ним, через Женю, с самого детства. Мы же с племянником Корзуна виделись всего несколько раз, и то, когда ему было лет десять или двенадцать, ну и почти не общались. Потому вряд ли мальчишка мог бы меня узнать, особенно через столько лет.

По правде сказать, если бы не Женя, который описал мне Ваню, я бы и сам не узнал парня, но теперь я видел некоторую схожесть с семейством Корзунов: белые едва видимые на лице брови, светлый, почти белый ежик отрастающих волос на вытянутом черепе мальчишки, дедовский подбородок, очень похожий на тот, что достался и самому Жене. А самое главное – флегматичный, немного отсутствующий взгляд.

– Здорово, пацаны, – сказал я подошедшим, – я смотрю у вас тут разновозрастная компания.

Тем временем татуированный шепнул что-то длинному. Тот сразу скривил лицо в какую-то недовольную гримасу, но кивнул.

– Серпа нету сейчас, – сказал скин со свастикой. – Отъехал не надолго. Расскажи мне, что тебе надо. Может, и договоримся.

– Уверен, что договоримся, – кивнул я. – Работа как раз, по-вашему, так сказать, профилю. Один еврей кинул моего хорошего друга на большие деньги. Ну и теперь надо, чтобы он за это ответил.

– Еврей, значит? – Хмыкнул Серп, когда приехал и мы зашли в дом.

Это был крепкий и широкоплечий мужик с полоской коротеньких волос посередине черепа.

– Говорит, еврей, – подтвердил ему татуированный, носивший немного неподходящее ему по размеру прозвище Кувалда.

Третьим из лидеров этих скинов, привезшем Серпа к дому на старой ржавой копейке, оказался молодой и крепкий как все они, парень которого называли Снегирем.

Щелкопрядов, еще когда я передавал ему папку черного риелтора, рассказал мне немного про этих скинов. Серп и Кувалда были родом из Петербурга, а Снегирь – из Москвы. Все трое бежали из столиц сюда, в Краснодарский край, потому что наломали каких-то дров у себя на малой родине. О чем конкретно шла речь, опер мне рассказать отказался. Сказал, что это «тайна следствия».

Вся троица была фактурной. Кроме свастики на шее, Кувалда носил на предплечье не очень удачный портрет Гитлера, над которым развивалась геральдическая лента с надписью «Готт мит унс» То есть, «бог с нами», если по-русски. Правда, языческое ярило, что набил Кувалда на плече, вносило определенную неясность в то, какой именно бог тут имеется в виду. Все эти художества я смог увидеть, когда скин снял свою джинсовку и остался в клетчатой рубашке с оторванными рукавами, застегнутой под самое горло.

Снегирь же, был ниже остальных по росту и татуировок не носил, правда накинул на плечи нацистский китель времен второй мировой, снятый, видать, с какого-то реконструктора. Левая часть груди кителя была усеяна разномастными значками и медалями третьего рейха. Были там, и железные кресты, и какие-то бляхи с орлами и фашистскими фасциями.

Особенно меня позабавил синий с черной свастикой крест, носивший гордую надпись «Дер дойчен маттер». По словам одного коллекционера редкостей, с которым я познакомился еще в моей прошлой жизни, в нулевых, подобные награды выдавались многодетным женщинам фашистской Германии. Знал ли об этом Снегирь, или же ему просто понравилась свастика на кресте, я даже и не брался размышлять.

На Серпе же я не видел никаких тату. Вообще, он и выглядел на редкость скромно, если такое слово, можно сказать, в отношении скинхеда. Серп носил футболку цвета хаки, заправленную в серые штаны армейского кроя. На шее, прямо поверх футболки, болтался на широкой серебряной цепи большой христианский крест. Правда, и тут Серп смог выделится. В широкие лямки брюк он вставил самодельный кожаный ремень с армейской бляхой от поясного. Самое забавное, что бляха была советская.

В общем, по одному внешнему виду этих людей, я понял, что вся их странная идеология была настоящей свалкой из всего, чего только можно: нацизм, социализм, христианство, да даже язычество. Скинхеды умудрялись сочетать, казалось бы, несочетаемые вещи. Этим они показывали, что дело тут совсем не в каких-то идеалах. Это была обычная банда, собравшаяся взять свое от девяностых и хорошенько размять кулаки.

– Ага, – кивнул я. – Еврей.

Когда приехал Серп, меня провели в дом, в небольшую кухню, которая широким окном выходила на задний двор и запущенный огород. На кухне было грязно: засаленная скатерть, тухлая стоячая вода в раковине, брошенный нарезанный хлеб и банки от консервов на кухонном столике.

– Кувалда, закрой дверь, – сказал Серп.

Татуированный нацик затворил дверь, сунув между ней и косяком специальную сложенную бумажку.

В кухне пахло сыростью. Неприятно воняло что-то из съестного, явно испортившееся. Возможно, это несло от ведра с помоями, стоявшего рядом с умывальником.

Пока меня вели в кухню, я украдкой смог оценить масштабы банды. По крайней мере, количество тех людей, что были сейчас в доме. А насчиталось их негусто, всего человек двенадцать, большинство из которых – несовершеннолетние пацаны.

По большей части они занимались ничего неделаньем, некоторые, правда, тренировались: отжимались, тягали шестнадцатикилограммовые гири.

В целом, создавалось впечатление, что главарь держит их в ежовых рукавицах, не разрешает курить, употреблять алкоголь. Тем не менее судя по пустым бутылкам водки и пива, стоявшим под столом, сама троица «лидеров» не соблюдала собственные заветы. Для меня это был хороший знак. Почти сразу же я получил и второй.

Серп встал и полез в навесной шкаф кухни. Зашуршал целлофановым пакетом. Достав несколько самокруток, он раздал их остальным. Предложил мне:

– Будешь?

– Не курю, – сказал я.

– Точно? – спросил он и закурил. Закурили и остальные.

Я тут же почувствовал терпкую вонь, напоминающую резкий запах перетертых еловых иголок.

– Афганка? – Спросил я.

– Ну, – сказал Серп и его глаза заблестели под действием зелья. – Мож все-таки будешь?

– Просветляет, – буркнул Кувалда, растянувшись на стуле.

– Тогда тем более нет, – пожал я плечами.

– Ну, как знаешь, – расслабленное от тяги лицо Серпа вдруг снова ожесточилось.

Густой дым поднялся к потолку, стал клубиться у одинокой лампочки.

– Чего тебе нужно от нас? Как нашел? – Спросил Серп ледяным голосом.

– Слышал про вас, – ответил не менее холодным тоном я. – А нужно мне порешать один вопрос.

– С Евреем, который кинул тебя на деньги, – хмыкнул Серп.

– Моего родственника.

– По тебе видно, что ты из братков, – он сделал новую тягу, выдохнул вонючий дым. – Че, сам порешать не можешь?

– Эту проблему – нет.

– Почему?

Я посмотрел на всех нациков, развалившихся на стульях, вокруг стола.

– Я из черемушенских, – солгал я. – А еврей, как раз под нашей крышей. Если я его трону, у верхов возникнут вопросы. Дело тут личное, с группировкой никак не связано. Нехорошо трогать тех, кого доешь без всякой серьезной причины. А личные обиды к серьёзным причинам не относятся. Если, конечно, это личные обиды рядового бойца.

– Ну а мы тебе зачем? – Кивнул уже привычным мне жестом Кувалда.

– Отвести подозрения. Если его изобьют ваши ребята, особенно малолетки, никто из наших на меня точно не подумает. Решат – случайность. Скинхеды избили еврея. Чего тут разбираться? Все ж и так понятно.

Скины снова переглянулись.

– И сколько? – Спросил Серп.

– Как я и сказал, тысяча бачей. Устроит?

Несмотря на блеск в глазах, главарь нациков посмурнел, сделался угрюмым, а взгляд его, хоть и был немного одурманенным, приобрел угрожающее выражение.

– Ну неплохо так-то, – сказал вдруг Снегирь и подался вперед. При этом его ордена бряцнули.

– Неплохо, если он не брешет, – мрачно сказал Серп. – До нас слухи доходят, что менты армавирские копают под нас. Никто никогда с «работой» к нам не приходил, и тут на тебе. Все прямо одно к одному.

– Надо же, – рассмеялся я сдержанно. – Я уже и забыл, что кто-то у нас может мусоров бояться.

– А кто тебе сказал, что мы боимся? – Всполошился вдруг Кувалда и переложил свои нунчаки из подмышки в правую руку.

– Только бараны по сторонам не смотрят, – пространно выразился Серп.

– Это верно, – хмыкнул я. – Ну тогда пусть, я не знаю, Перун меня молнией грохнет, если я вру.

Серп гневно засопел. Кувалда угрожающе сузил зенки. Только Снегирь продолжал немного туповато смотреть на меня.

– Ты, че, дебилов нашел, что ли? – С угрожающей хрипотцой в голосе проговорил Серп.

– Я думал, что нашел надежных исполнителей, но, кажется, ошибся, – вздохнул я. Потом встал, – ну лады. Не хотите, поищу кого другого. Может кто из мясуховских гопарей согласиться. А если попытаетесь не дать мне уйти – знайте, денег у меня с собой нету.

– Тысяча двести. Тогда по рукам, – повременив пару мгновений, ответил Серп.

– Вот это другой разговор, – я кивнул. – По рукам. Но у меня условие.

– Ну? – Вопросительно кивнул Серп.

– Надо, чтобы все выглядело натурально. Если черемушенские узнают, что я херачу своих же комерсов, меня прикопают где-нибудь в посадке за городом. Потому пусть на еврея наедут малолетки. Вон те трое, которых я за двором видел, пацаны такие, вроде крепкие. Если они дело сделают, все будет выглядеть как межнациональная рознь. Типа, подростки, гормоны шалят, ну и отбуцкали первого попавшегося им нерусского. На таких и братва не наедет. Что с них взять? Дебилы какие-то.

– Ване и Сереге с Сашкой уже давно пара себя показать, – согласился Снегирь. – Уже несколько недель они у нас, а еще никакой пользы, толком, и не принесли.