Текст книги "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Их было пятеро. Менты, казалось, сначала были настроены довольно решительно, но, когда окинули нас взглядом, явно поумерили свои амбиции. Еще бы. Нас очень легко было принять за членов ОПГ, а простые ппсники не хотели бы нажить себе неприятностей.

Наша компания уперла удивленные взгляды в милиционеров, которые, в свою очередь, на миг застыли у бобика. Потом тот из них, что, видимо, был главным, прочистил горло, одернул китель и, стараясь выглядеть решительно, направился к нам. Остальные переглянулись растерянно и потопали за ним следом.

Тусклый ближний свет фар бобика освещал двор, задевал и нас, просветлив уже загустевшую тьму.

– Сержант Крапивко, – взяв под козырек, представился милиционер.

На вид было ему где-то под тридцать. Может, двадцать пять-двадцать семь лет. Остальные орлы оказались и того младше. Окружили нас, пряча глаза.

– Здравствуйте, – поздоровался я первым, а потом подключились и остальные.

– На пульт дежурного поступила жалоба, что тут слышна стрельба, – сказал он вежливо. – Скажите, вы ничего такого не слышали?

Мы переглянулись.

– Слышали, – пожал я плечами.

– Ну да, – подхватил Степаныч. – Это мы стреляли. Из вот этого вот.

Старик совершенно спокойно протянул милиционеру свой ИЖ рукоятью вперед. В полутьме я видел, как на молодом лице сержанта заиграло задумчиво-хмурое выражение. Он медленно принял пистолет, видимо, не совсем понимая, что вообще происходит.

– Это стартовый, – пояснил Степаныч. – Холостыми патронами хлопает. Вот, собрались с мужиками, не виделись давно. Ну я и вынес, похвастаться.

Милиционер покрутил ИЖ в руках, напряг зрение, чтобы рассмотреть его поподробнее. Потом поднял на меня глаза.

– Разрешите ваши документы, – сказал он строго, но смерив меня взглядом еще разок, добавил, – пожалуйста.

Я пожал плечами и полез в нагрудный карман кожанки, достал паспорт. Остальные тоже стали копошиться в поисках своих документов.

– Извините, а я с собой паспорт не ношу, – сказал Фима.

– Я тоже, – неожиданно добавил Шнепперсон.

Сержант посмотрел на них очень равнодушно.

– Значит, стрельба велась из этого? – Спросил мент у Степаныча.

– Ага. Хлопает как надо, – хмыкнул тот.

– Поверю на слово, – он вернул мне паспорт.

Остальные ментята тоже отдали мужикам документы.

– Уже вечер, хоть и неглубокий, – сказал Крапивко, стараясь придать голосу строгости. – Шуметь не стоит. Особенно стрелять из этой штуковины.

Он протянул Степанычу стартовый пистолет.

– Согласен, – пожал плечами тот. – Че-то я не подумал. Сглупил. Не повторится, товарищ сержант.

Милиционер едва заметно кивнул. На его лице возникло настоящее облегчение.

– И еще. Не могли бы вы, пожалуйста, не шуметь больше? – Спросил он как-то робко.

– Мы тише воды, ниже травы, – я улыбнулся.

Сержант снова со всей серьезностью кивнул, а потом позвал своих идти к машине. Весь наряд потопал к урчащему в холостую бобику.

– Хорошо, что не решили нас забрать в участок, – проговорил Женя хмуро. – А то у меня с собой беретта.

– А у меня ПМ, – сказал я.

– А у меня газовый баллончик без разрешения, – снова удивил всех Шнепперосн.

– Повезло, – хрипловато начал Степаныч, – что нынче многие менты боятся братков как огня и лишний раз не лезут на рожон. И еще повезло, что очень уж мы на этих братков похожи.

– Ну что? – Спросил я, провожая взглядом, бобик, который уже выезжал со двора. – Во сколько завтра выдвигаемся?

На моих Монтанах было шесть утра. Посмотрев время, я скрыл часы рукавом олимпийки, глянул на Степаныча, занявшего сидение и мявшего в руках черную маску-балаклаву.

В салоне буханки, помимо меня, Фимы и Степаныча было еще пятеро бойцов. Трое из них молодые, и насколько я знал, по словам Степаныча, состоявшие на действительной службе в органах. Еще двое – мужики постарше. Один – с черными, с проседью волосами и очень морщинистым грубым лицом по имени Василий, другой лысый с усами, которого звали Степан.

Под сиденьями, в чехлах, лежало охотничье оружие – переломки и помповые ружья, которые мужики взяли с собой.

Несмотря на всю серьезность работы, которая нам предстояла, народ прибывал в веселом расположении духа. Степаныч перебрасывался со своими знакомыми шутками, седовласый Василий рассказывал служебные байки.

– Слышь, Вить, – спросил вдруг Фима, показав мне свою маску. – А начерта нам маски-то? В Глубоком жеж только старые бабки да деды сидят. Им вообще похер будет на все эти разборки. Лишь бы быстрее закончились.

– Это, Фима, не для них, – сказал я. – Не для бабок с дедами.

– М-м-м… – неопределенно протянул Фима, вроде как показывая этим, что понял.

– Во мля, – крикнул нам в салон водитель пирожка – дедок, которого я не знал. – Внимание, мужики. Прямо по курсу продавец полосатых палок.

– Сука… – Бурнкл Фима.

– Чего? – Привстал степаныч, посмотрел в окошко в кабине. – А, ну да. Тут поворот на хутор Южный. Гайцы тут стоят время от времени. Ловят, кто из хутора выезжает. Перегар у водил вынюхать пытаются.

Я встал со своего места, прошел к окошку в кабину и посмотрел внутрь, протиснувшись между другими любопытными, решившими убедиться, что там и правда, ГАИ.

– А мы че? Мы, если че, на стрельбище едем, – проговорил Степан.

– Ну, – подхватил Василий. – Документы все при нас. Проблем быть не должно.

Дорогу тут пересекала другая трасса, и сразу за перекрестком, обочина разрослась в большой накатанный многочисленными колесами разных машин пустырь. Его огибала лесополоса, бежавшая тут вдоль всей дороги. Вот на пустыре и стояла белая девятка ГАИ. Два мента, вооружённые полосатыми жезлами, прислонились к кузову и уставились на нашу буханку.

Когда один из них выпрямился, поправил фуражку и решительно пошел к дороге, я понял, что сейчас нас будут тормозить.

– Мужики. Приготовились. Нам тут полосатую палку предлагают, – сказал водитель, когда гаишник поднял жезл. – Никому в хозяйство не надо?

Усатый и один из молодых прыснули. Водитель сбросил скорость и свернул на обочину. Он намеренно проехал чуть-чуть дальше, чтобы заставить милиционера пройти к нам лишних пятьдесят шагов.

Гаишник зашел со стороны водителя, представился и заговорил с нашим водилой. Тот полез за документами, а мент стал заглядывать в талон техосмотра, прилепленный на ветровом стекле буханки. Когда закончили с проверкой документов, я услышал слова гаишника:

– Куда путь держишь, начальник? Кого везешь? Вон вас сколько набилось в салон-то.

– Да вот. Едем с мужиками отдохнуть. У нас намечается, так сказать, активный отдых. Куда? Да за Кубань. Пострелять по мишеням хотим. Размяться, так сказать, перед сезоном охоты.

– На старое стрельбище, что ли?

– Да-да, на стрельбище.

Шофер повернулся к нам, шепнул мне:

– Щас будут шарить по салону.

В ответ я кивнул.

Гаишники открыли двери, заглянули в салон. Тот из них, что был первым, нахмурился, увидев внутри целый взвод крепких мужиков.

– Здравия желаю, – немного заторможено проговорил он. – Ну что. Гражданское оружие транспортируем?

Получив утвердительный ответ, гаишники попросили предъявить документы, показать ружья и патроны к ним.

У меня и Фимы, к слову, стволов не было. Мы договорились, что ребята подгонят нам какие-нибудь пушки, для убедительности.

– А вы? Без оружия? – Спросил у меня гаец, когда осмотрел наше оружие и поднялся от чехлов с ружьями, разложенных на полу буханки.

– Без. Я так, за компанию еду. С друзьями.

Милиционер взглядом пересчитал стволы, потом пересчитал нас. Его лицо сделалось таким кислым, что казалось, мокни его в тазик с чаем, чай станет лимоновым.

Он шепнул что-то своему коллеге, и тот тихонько вышел из машины, пошел к своей девятке.

– Что, товарищ инспектор, у нас что-то не так? – Спросил я. – Вы ж видели документы. И охотничьи билеты и регистрация на ружья у всех, вроде, в порядке.

– Да не-не. Нормально все, – как-то растерянно проговорил он. – Так, проверяем кое-что.

Было видно, что гаец нервничает, но пытается этого не показывать. Вот только испарина, выступившая у него на лбу, сдавала милиционера со всеми потрохами.

Я украдкой глянул на Степаныча, и тот тихонько кивнул мне в ответ. Встал со своего места.

– Начальник, выйдем на пару слов?

– В смысле? – Гаец сделал вид, что не понял.

– Да у нас тут, кажется, недопонимание произошло. Хочу его устранить.

Гаишник окинул нас взглядом еще раз, потом молча вышел из салона, спустился по ступеньке. За ним последовал Степаныч. Разговаривали они недолго. Когда Степаныч вернулся, гаец снова заглянул в машину.

– Все нормально мужики. Счастливо пострелять.

– Удачной смены, – ответил ему я, когда остальные сухо попрощались.

Гаец захлопнул дверь, и буханка двинулась дальше. Сквозь окно я видел, как он возвращается к машине и говорит о чем-то со своим товарищем.

– Сколько дал? – Спросил я у Степаныча тихонько.

– Сотку зелени.

– Хорошо. Должен буду.

– Ай, – махнул рукой Степаныч, – забыли.

– Жеке счет выставишь, – хохотнул Фима.

Степаныч махнул рукой и ему, но теперь молча.

Когда мы поехали дальше, я в основном думал только о том, чтобы нацики не сорвались с места и не свалили, боясь мести «бандитов».

Мои опасения оказались напрасными. Когда мы подъезжали ко двору их дома, я увидел у ворот ту самую красную копейку, на которой ездил Снегирь.

– Ну че, мужики, – спросил Степаныч, натягивая маску. – Готовы?

– Давайте спокойно, без пальбы. Там все-таки почти все там малолетки, – сказал я, надев балаклаву. – Как договаривались, наедем. Если кто будет рыпаться, по башке ему и нормально.

– Да не боись, Витя, – сказал сквозь маску седой Василий, – все будет в лучшем виде. Мы свое дело знаем.

Мужики, вооруженные охотничьим гладкостволом, напряглись, ожидая, когда водитель доедет до места. Мне, к слову, достался помповый дробовик Меверик восемьдесят восемь. Видавшее виды ружье потерлось от использования, но, оставалось вычищенным и должно было работать четко как часы. У дробовика был длинный охотничий ствол, магазин на пять патронов, плюс шестой я сразу загнал в патронник на всякий случай. Я практически точно понимал, как поведет себя Серп, когда мы прижмем его компашку, но предосторожность никогда не повредит.

Машина поравнялась с двором, и народ, без всякого сигнала стал быстро покидать буханку. Работали мужики профессионально: выходили так, чтобы не мешать друг другу длинными стволами своих охотничьих ружей. Мы с Фимой выскочили из машины последними.

– Давай, мужики, погнали, – тихо сказал я и пошел вперед.

Вся группа устремилась следом. Думали, что калитку придется сносить дробью, но она оказалась не заперта. Во двор мы вошли легко. Кажется, нацики еще даже не проснулись.

Входную дверь же, пришлось ломать.

– Внимание, вхожу! – Крикнул Степаныч, вооруженным похожим на мой Мевериком, только совсем новым, с укороченным стволом и семизарядным магазином. Мы рассредоточились за его спиной. Раздался хлопок выстрела, и на простой деревянной двери, на месте замка, образовалась здоровенная дыра. Степаныч пнул дверь и ворвался в дом. Остальные последовали за ним.

В доме было несколько довольно просторных помещений: большая прихожая, зал и две спальни. Часть группы тут же вошла в зал, застав там нескольких пацанов, едва проснувшимися от шума. Они еще лежали кто на койке, кто на диване, кто прямо на полу.

– На колени! – Тут же послышалось оттуда.

– Не двигаться, руки за голову!

В одной из спален Степаныч с Василием застали Серпа вскачившим с кровати. Я, Фима и еще один боец вошли во вторую. Там оказался Кувалда. Снегиря в доме не было.

Нацик встретил нас в одних трусах, и я увидел, что на ногах у него тоже были какие-то татуировки. Да только рассматривать их времени не нашлось. Спросонья Кувалда тут же бросился к серванту, чтобы схватить свои уже бесполезные, в общем-то, нунчаки.

– На колени! – Заорал на него Фима, нацелив вертикалу.

Нацик даже не отреагировал. Он схватил нунчаки, обернулся, ошалело глядя на нас троих. Я среагировал быстро. Выступил вперед и со всего размаха дал бандиту в рожу прикладом. Голова его смешно дернулась набок, на лице быстро выступила кровь из разбитых губ и щеки. Кувалда завалился на койку, закрыл лицо руками.

– Встать! – Заорал на него я грубым, немного искаженным голосом. – Встать, сука!

– Тих-тих, мужики! – сказал Серп, когда Степаныч вывел его в прихожую под дулом дробовика. – Давайте по-хорошему! Можно ж договориться, чего вы⁈

– На колени! – заорал на него Василий, и Серп тут же подчинился.

– Шагай, – подтолкнул я Кувалду из комнаты.

Бандит шел, закрывая руками разбитое лицо. В прихожей опустился на коленки.

– Тут их шестеро! – Доложили из зала.

Как я и подумал, не все ночевали в доме. Наверное, только те, кому негде было жить.

– Че с ними делать?

– Давайте всех во двор! – Сказал я.

Когда нациков стали выводить по одному, я увидел среди них и Ваню. Пацан хоть и выглядел сонным, но уже злобно посматривал на наших бойцов. Если у остальных пацанов в глазах стоял настоящий ужас, у Вани он смешался с какой-то нездоровой решимостью.

Как я и ожидал, племянник Жени попытался сделать глупость. Каким-то образом он подначил еще одного парнишку, и оба они накинулись на одного из молодых, попытались отнять его двустволку. Впрочем, один из пацанов тут же получил люлей и грохнулся на траву. Ваню же оттащил я, схватив его взятым за цевье и приклад Мейвериком.

Я отбросил пацана в палисадник, под толстый ствол сухого винограда, что тянулся по забору, направил ружье на Ваню.

– Встать! – Грубо гаркнул я.

Ваня медленно поднялся, и я подтолкнул его прикладом к остальным.

Пленных мы разместили на заднем дворе, в заросшем прошлогодним бурьяном саду.

– Мужики! Мы тут при чем? Это один из ваших к нам пришел! Он наводку дал! Мы ни сном ни духом! – Трясся под Фиминым ружьем Серп.

– Завали хлебало, – грубым, чуть более низким, чем обычно голосом сказал я. – Тот, кто к вам приходил, уже на кладбище.

– Не убивайте! Подставили нас! – Не унимался Серп.

Я глянул на бойцов Степаныча. Те стояли без движения, держа всех на мушке. Степаныч украдкой кивнул мне.

– Знач так, – выступил я вперед. – Как там тебя?

– Дима! Дима я, мужики! – тут же признался Серп.

– Слушай сюда, Дима, – я присел рядом с ним на корты, положил дробовик на плечо. – Походу хана вам всем пришла. Наезд на нашего мы просто так проигнорировать не можем, ты ж понимаешь.

– Да я толком и не знал ничего! Мы против вас вообще ничего не имеем! Это все тот, что к нам приходил! – Попытался оправдаться Серп.

– А это уже боженька разберет, – пожал я плечами, – виноваты вы или нет.

Я встал.

– Ну че, прямо тут их порешаем? – Обратился я к остальным.

– Да, давай. Че с ними возиться? – Подыграл мне Степаныч.

Судя по тому, как затрясся Серп, и заплакал Кувалда, наш маленький спектакль добился своих результатов.

– Да не. Знаешь, – изобразил я задумчивость. – Мож ну их всех? Че патроны тратить? Потом еще трупы туда-сюда таскать. Значит… Вот как мы сделаем. Ты ж у них главный? – Обратился я к Серпу.

Тот молчал, опустив голову.

– Да знаю, что ты. Не ссы. Короче. Кто избил еврея? Он сказал, их трое было. Трое пацанов. Ну-ка, скажите, кто из вас, козлов малолетних, напал на нашего коммерса?

Все молчали. Пацаны, держались стойко. Никто из детей не проронил ни слова. Пусть они боялись, тряслись, но не собирались выдавать своих. Вано и вовсе, застывший как камень, стоял на коленях и смотрел перед собой.

– Заберем троих виноватых, а остальные – пи#дуйте куда хотите. – Добавил я. – Что б только рож ваших мы в городе больше ни видели. Ни то порешаем, как собак.

– Вон те двое, – тут же проговорил Серп. – Третий ночует не у нас! Вон тех берите! Это… как их… Ваня и Саша! Они вызвались еврея валить!

Все пацаны-скинхеды аж глаза подняли. На их лицах отобразилось такое изумление, которого, я уверен, они в своей жизни еще не испытывали.

– Кто? Встань и покажи точно, – приказал я Серпу.

Сопровождаемый стволами ружей Серп медленно поднялся. Указал пальцем.

– Вон и вон. Это вот Ваня. Тот Саня. Третий живет по адресу…

– Ну отлично, – сказал я, когда лидер нациков сдал пацанов.

– Да как же это? – Не выдержал и спросил изумленно Ваня. – Как же это так?

– Мы ж все как один! Один пучок!

– Русские своих не сдают!

– Такие вот русские, – кивнул я на Серпа, – как вы видите, сдают. Еще и с радостью. Лады. Пакуй этих двоих. За третьим потом вернемся.

Под прицелами Ваню с Сашкой скрутили, надели на головы заготовленные мешки и увели.

– Нормально. Уходим, – шепнул мне Степаныч.

Я глянул на него и кивнул. Потом поднял ружье стволом вверх и выстрелил в воздух. По округе разнеслось эхо громкого хлопка. Остальные нацики вздрогнули.

– Всем лежать! Мордой в землю!

Серп с Кувалдой поспешили выполнить мой приказ. Глядя на них, оставшиеся четверо ребят сделали то же самое.

– Лежать так, пока не услышите, как мы уезжаем. Увижу, что хоть один из вас хлеборезку задрал, буду стрелять на поражение!

Когда мы покидали двор, никто из нациков не шевельнулся. Мы загрузили Ваню с Сашей в машину и уехали из Глубокого. Путь наш теперь лежал в поля, за несколько километров отсюда, туда, где нас уже ждали.

Проехав по трассе, мы свернули на грунтовку, к посадкам. Проехали по нешироким колеям, которые проложили здесь когда-то колхозные машины. Добравшись до места, стали выходить и выводить пацанов.

– Замочите нас? – проговорил Вова приглушенным мешком голосом, когда я поднял его с места и повел вон из салона.

– Молчи, – ответил я.

Мы поставили мальчишек на колени, лицом к полю. Здесь ждал нас Женя, а вместе с ним и опер Шелкопрядов, на чьей машине они и прикатили. Шелкопрядов посмотрел на пацанов, потом на меня. Кивнул.

Женя же не отрывал взгляда от стоящего перед ним Вани. В Жениных глазах явно читался страх. Он боялся посмотреть в лицо своему племяннику. Боялся того, что может произойти, когда я сниму мешок.

– Ну что, начнем, – сказал я и сдернул мешок с Ваниной головы.

Глава 15

Следом Фима снял мешок и со второго паренька. Оба стояли на коленях, опустив головы, но потом, Ваня все же поднял взгляд.

Женя, стоявший перед ним на костылях, кажется, теперь даже не пытался скрыть своих эмоций. Он просто смотрел на парня сверху вниз и глаза его, к моему удивлению, заблестели.

– Ванька, – прошептал Женя.

Пацан будто бы и вовсе впал в ступор, видя перед собой родного дядьку. Он расширил глаза и упер свой взгляд в Женю.

– Ванька, ну ты чего? – Проговорил Женя, едва слышно, потом отбросил костыли.

Скривившись от боли, он стал на колени рядом с пацаном, положил ему руку на плечо. В следующее мгновение схватил за одежду, привлек к себе, обнял.

– Дурак ты, Ванька, – проговорил он, – дурак последний. И я тоже дурак.

– А ч-что такое? – Немного невнятно спросил второй парнишка Саня. – Че тут такое-то? Че происходит-то?

Он принялся удивленно оглядываться, щуриться от солнца.

– Не дрейфь, пацан, – приблизился к нему я со спины.

Саша же втянул голову в плечи от страха.

– Не будет вас никто стрелять. Если пообещаешь вести себя смирно, я развяжу руки.

Он торопливо закивал. Опустившись, я перерезал ему путы страшным ножом-выкидухой, потом освободил и Ваню. Его руки просто повисли плетьми. Казалось, он все еще пребывал в сильном шоке. Выглядел мальчик так, что скорее спокойнее бы принял собственную казнь, чем-то обстоятельство, что перед ним оказался Корзун.

– Что тут происходит-то? – Повторил Саня, водя взглядом по всем присутствующим, ставшим перед пацанами полукругом.

– Специальная операция, – хмыкнув, посмотрел на пацана Шелкопрядов. Потом его хитрый взгляд скакнул на меня. – Против молодежных банд. Александр Смирнов, правильно я понимаю твою фамилию?

– Да… А… откуда вы знаете? – Со страхом в голосе проговорил Саша.

– Из хорошей семьи пацан. Отличником в школе был, – покачал головой Шелкопрядов. – А из дома свалил. Тебя родители в свое время обыскались. Все морги обзвонили.

Саня молчал, открыв рот.

– Чего ж ты сбежал от семьи, к людям, которые тебя при первой же жопе подставили под удар, а? – Спросил Шелкопрядов.

Пацан опустил хмурый взгляд и всхлипнул.

– Что со мной будет? – Спросил он тихо.

– Ниче. Нормально все будет. Возьму у тебя кое-какие объяснения и отправлю домой. Каждый может оступиться. Ты парень нормальный. Глупый только, но ниче. Поумнеешь. Ты только скажи, чего поперся к нацикам?

– Хотел… Хотел быть среди сильных.

– Ну и как, – хмыкнул я, – как тебе среди… хм… сильных?

– Я не знаю. Оказалось, что нету там сильных, – грустно сказал парень. Потом он поднял взгляд, снова осмотрелся. Добавил: – А тут есть.

– Лады, вставай, – поднял его Шелкопрядов. – Че на коленях стоять. Пойдем в машину. Тебя мамка дома ждет.

Он отвел парня к своим жигулям, посадил в машину, и совершенно не переживая, оставил его одного, вернулся. Посмотрел на Ваню с Женей. Корзун что-то тихо говорил пацану, никто их не беспокоил.

– Спасибо, что информировал, – сказал мне Шелкопрядов. – Сработали вы что надо. Хотя, конечно, такую самодеятельность у нас не одобряют.

– Сам знаешь, как щас органы работают, – ответил я.

– Знаю, – с грустью покивал опер. – Короче, так. Возьмемся за эту банду, как надо. Может, показания парней дадут, за что уцепиться. Наверняка они знают о каких-нибудь их грязных делишках. Надеюсь, будет у нас повод прижать главарей этой группировки.

Я кивнул и рассказал ему, где живет третий мальчишка, а еще в общих чертах то, что видел в доме нациков.

– Ну, они теперь, скорее всего свалят оттуда, если не дураки, – пожал плечами опер. – Ну ниче. Надо будет – найдем. Ну че там, Корзун? Ваньку мне тоже допросить надо.

– Минутку. Пусть поговорят, – одернул опера его.

Шелкопрядов вздохнул.

– Ладно. Пойду пока что покурю.

Женя с Ваней отошли поговорить. Я наблюдал, как они стоят в зеленом, устланном ковром травы поле, чуть вдали от остальных. Женя, опираясь на костыли, казался каким-то… оробевшим. Ваня же, скрестив руки на груди, будто бы боялся смотреть на него, отвернулся.

– Ну че там? Мне мужиков надо отпускать, – сказал Степаныч, подойдя ко мне вместе с Василием.

– Езжайте. Я попрошу Шелкопрядова докинуть нас до города, – ответил я.

Степаныч молча кивнул. Мы пожали руки, и он ушел к остальным, ждущим у буханки.

– А ты молодец, круто придумал, – сказал вдруг Василий.

– Спасибо. Надо было дать парням понять, что из них хотели вырастить просто бандитские кулаки. А по факту никакие они там были не свои.

– Жестко, конечно, но правильно, – кивнул он.

– Такие времена. Только и приходится, что жестко работать.

– Кстати, – кивнул мне Василий. – Я слышал, ты там собрался открывать охранное агентство. Когда начинаете работать?

– Скоро, – сказал я. – Очень скоро.

– Люди нужны? – Спросил он. – Я ветеран. Служил в Афгане, в Зените состоял. Да че-то по армейской карьере высоко и не поднялся. Лейтенант я. Ну и вот, сейчас, думаю, куда бы приткнуться.

– Опытные бойцы нам нужны, – улыбнулся я.

– Организатор ты, как я вижу, хороший, – серьезно сказал он. – Такое дело с этими нациками провернул, что не каждый сможет. Возьмешь к себе? Все ж, со Степанычем мы давние товарищи. Хочу чувствовать себя среди своих. Устал уже шариться по шабашкам. В моем возрасте хочется стабильности.

– Еще бы, – хмыкнул я.

– У меня дочка скоро женится, – улыбнулся он. – А там зять, как говорят, не#уй взять. Помогать придется, а постоянной работы нету.

– Приходи. Найдем тебе место. Но предупреждаю. Сначала работа будет не сахар.

– А где сейчас для простых людей сахар бывает? – Проговорил он и протянул мне руку. Я пожал.

Женя с Ваней не закончили, даже когда буханка уже отчалила. Внезапно я увидел, что они ругаются: парень заговорил на повышенных тонах, замахал руками. Женя же, поникший, смотрел перед собой, в землю.

Странно было видеть такого Корзуна. Обычно Женя держался настоящей скалой, но теперь, кажется, потерял контроль над ситуацией. Я почти не колебался в своем решении и все же пошел к ним. Когда приблизился, они замолчали.

– Ну что вы тут? – Спросил я.

– Да нормально, Вить. Еще чуть-чуть, и пойдем, – сказал Женя.

Ваня же посмотрел на меня волком. Я заглянул ему в глаза в ответ.

– Я знаю, что ты сейчас думаешь, – проговорил я.

– Да че ты можешь знать? – Прошипел Ваня. – Разыграл весь этот карнавал. Нахера? Че вам всем надо от меня?..

– Вить, пожалуйста, не лезь, – сказал Женя.

– Думаешь, что ты никому не нужен, – продолжал я. – Дома у тебя отчим, которого ты ненавидишь. Мать, которую не видишь. Вот тут дядя, пристающий к тебе с дурацкими разговорами, что даже начинать их не хочется. Да еще и те люди, которым ты верил, оказались крысами.

Ваня молчал.

– Выходит, ты никому не нужный, так? – Спросил я.

– А что нет⁈ – Взорвался вдруг Ваня. – Кому я нужен, ну скажи, кому⁈ Ой, да и похер! Сам как-нибудь управлюсь! Не удержите! Все равно уйду куда-нибудь!

– Валяй, – пожал я плечами.

– Витя, – нахмурился Женя.

– Ну если хочет, пусть уходит. Поди, считает себя уже не маленьким, так?

Ваня только гневно засопел.

– Так, – кивнул я. – Вижу по глазам, что так. Ну и пусть идет куда хочет. Удержать, его и правда никто не удержит. Да только сначала путь узнает вот что: Женя тебе говорил, на что он был готов, чтобы вернуть тебя домой?

– Витя, тихо, – отрицательно покачал головой Женя.

– Если бы он не рискнул жизнью, чтоб меня выручить в перестрелке, то рискнул бы ею в другом месте – встречаясь с братками, чтобы под прикрытием продать им левый ствол. Ментам помогал. А знаешь почему?

– А мне какое дело⁈

– Да чтобы тебя дурака выручить. Чтобы ты не сдох где-нибудь в драке, полгода проведя с нацистами. Вот для чего. Жека за тебя горой. Если б я его не одернул, пришел бы он сам туда всяким серпам да кувалдам головы разбивать. Прям так, костылями.

Ваня снова не нашелся что ответить, но посмотрел на Женю. Я видел, что во взгляде мальчика появилось какое-то сомнение.

– Скажи ему, Жень. Че ты мне тогда рассказывал?

Женя отвел взгляд, поджал тонкие губы.

– Ну, давай-давай. Знаю, что ты не привык с людьми по душам разговаривать. Но сейчас надо. Яйца в кулак и пошел.

– Вань, – решился Женя, помолчав пару мгновений. – Я знаю, что дома у тебя не сахар. Знаю, что с Генкой ты не ладишь, а мать вечно на его стороне.

– Да знаю, что ты знаешь. Ну а мне-то че⁈

– Иди ко мне жить, – сказал Корзун. – Будем ты, я да мамка.

Ваня удивленно округлил глаза.

– Время сейчас такое, – смутился как-то Женя. – Сложное. А дальше, видать, будет только хуже. С мамкой я один не справляюсь. А вдвоем с тобой я вижу, что мы сдюжим. Ты ж пацан крепкий, смелый. Будет мне подмога.

Ваня сначала будто бы снова попал в ступор, но потом погрустнел, опустил плечи.

– Ты ж мне как младший брательник, – неуклюже хромая, приблизился к нему Женя. – Я ж тебя с пеленок…

Он недоговорил. Обнял пацана за плечи, и тот ответил. Ваня с Жекой обнялись, но теперь крепко и взаимно.

– Вот в школу закончишь, в армию сходишь, – заговорил приглушенно и торопливо Женя, – я тебя к себе, в Оборону возьму. Будешь с нами работать в охране.

Родственники расцепились, и Ваня стыдливо отвернулся, утер глаза.

– Ну че вы там⁈ – Крикнул мне Шелкопрядов от машины. – Че вы там застряли⁈

– Да все нормально! – Закричал я ему. – Щас поедем домой!

К обеду мы были уже дома. Пришлось подождать в отделении милиции, пока опер разговаривал с Ваней, брал показания.

Мы с Женей все это время провели на улице, на небольшой лавочке, перед входом в отдел. Погода нынче была по-настоящему весенней. Хотя все еще стояла прохлада, а утром и вовсе было довольно холодно, небо оставалось ясным. Солнце к обеду начало пригревать. Щебетали первые перелетные птички, вернувшиеся в наши края с зимовки.

– Спасибо, Вить, – вдруг сказал Женя. – Без тебя бы, я даже и не знал, как справиться со всем этим.

– Да ладно. Разве ж мог я тебе не помочь?

Помолчали. Женя будто мялся, норовя сказать еще что-то.

– Чего ты? – Спросил я.

– Да… ты это… Сможешь свозить меня к Ваньке домой, как-нибудь? Шмоки его надо перевести к нам в квартиру.

– Да без проблем.

– И еще…

– Ну?

– Поблагодарить тебя кое-чем хочу. Потому давай сначала ко мне, а потом уже поедешь домой. Нам же еще сегодня прачечную надо смотреть. Дел много.

– А чего ты хотел-то? – Удивился я.

– Есть у меня кое-что для тебя, Вить. Нелишним будет. Не, даже и не отказывайся. Иначе мне будет не по себе. Буду чувствовать себя тебе должным.

– Да ну, глупости, – махнул я рукой. – То ты мне поможешь, то я. Все, как всегда.

– Да не, – покачал он головой. – Сейчас не все, как всегда. Если б не ты, я б с Ванькой никогда б по душам поговорить не решился бы. А оказывается, иногда надо. Хоть это и сложно.

– Сложно, – согласился я. – Потому я всегда и говорю, что надо знать, что на душе у товарищей. Иначе начнется разлад. Всякая дрянь в голове копится. Мысли не хорошие. И это только жизнь портит, и тебе, и окружающим.

– Больно сложно все это… Ну да ладно, – Женя поправил костыли, которые положил рядом, на лавочку. – Короче, подарок у меня для тебя есть. Заедем ко мне, даже не спорь.

Когда мы вернулись к Жене домой, его мама очень удивилась тому, кого мы привезли с собой.

– Будет жить с нами⁈ – Округлила она глаза, но, видя, как хмурится Женя, поторопилась ответить: – ну… ну хорошо. А родители не против?

Все еще хмурый Ваня не ответил. За него заговорил Женя:

– С этим я сам порешаю. Ничего.

Когда мы отправили Женину маму покормить Ваню, Корзун повел меня в свою комнату.

– Короче, – начал он. – Тебе нужнее. Я как купил, уже полгода не доставал его из сейфа.

– Что не доставал? – Спросил я, приподняв бровь.

– А вот, увидишь, – хмыкнул он. – Охотничий билет у тебя есть. А пушку, если че, я тебе продал.

С этими словами Женя открыл свой шкаф, сдвинул в сторону немногочисленную верхнюю одежду, какие-то рубашки и висящие на плечиках свитера. В глубине шкафа я увидел старый оружейный сейф. Крашенный-перекрашенный металлический ящик был небольшим и запирался на ключ.

– От отца достался, – сказал Женя. – Он у меня еще охотой увлекался. Но недолго. Ружье свое продал почти перед смертью, а сейф вот остался. Ща, погодь.

Женя полез на антресоль шкафа, нашел среди пыльных коробок с новогодними игрушками и еще какого-то хлама спрятанный там ключик. Отомкнул сейф. Потом открыл.

Я заметил, что на ногах Женя держался уже довольно уверенно, хотя без костылей ходить ему явно было еще сложно.

– Вот, Витя, – выпрямился он, глядя на содержимое железного ящика. – Новенький. Настрел у него патронов двадцать. И теперь он твой. Спасибо за помощь.