Текст книги "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Артём Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

Время будто бы замерло на мгновение. Адреналин дал в голову так, что, казалось, все звуки вокруг, кроме моего собственного сердцебиения, исчезли.

Бандиты, стоявшие над нами, сами, словно бы опешили от происходящего. Они замешкались, когда план Косого, их главаря, внезапно пошел под откос. Сам Косой смотрел в ствол пистолета с каменным лицом. Седой надавил на спуск, чтобы убить его. Я увидел, как сдвинулся курок нагана, переходя в боевое положение.

Все это пролетело между двумя ударами сердца моего сердца. Именно этого времени мне хватило, чтоб решиться. Словно пружина, я отчаянно прыгнул назад, вцепившись в одежду авторитета.

Рука Седого дрогнула, наган выстрелил. Пуля ушла в воздух. Страшно скривив губы, Седой наставил было пистолет на меня. В следующий момент эти губы лопнули, словно вишня. Все потому, что Косой дал ему в лицо своим тяжелым кулаком. Авторитет завалился на землю, а на Косого тут же накинулся Лёва. Вместе они покатились в канаву, стали бороться на дне.

Не успел я вскочить, как над головой засвистели пули редких пистолетных выстрелов. Потом округу прочертила длинная очередь. Один из бандитов, что вел нас на казнь, странно крякнул, схватился за горло. Я видел, как красные пятна крови расцветают на его рубашке. Очередь прошила его от живота до шеи.

Огонь вели со стороны корпусов свинофермы. Стреляли из окон, из-за углов и куч строительного мусора, валявшихся там. Должно быть, это остальные люди Седого напали на Косовских со спины.

– Все в канаву, быстро! – Заорал Степаныч и завалился вперед, увлекая за собой хнычущего Серегу.

Когда раздалась новая очередь, обороновцы вместе с оставшимися бандитами поныряли в траншею.

Упав, Седой схватился за лицо. Кровь быстро вымазала пальцы бандита. В правой он продолжал сжимать оружие. Я перевернулся набок, быстро-быстро намотал звенья цепочки наручников друг на друга, дернул что есть сил. Браслеты больно впились в кожу, но цепка лопнула, звенья попадали мне на одежду. Я судорожно полез в карман за Вальтером. Выхватив его, наставил на Седого. Увидел его испуганное, испачканное кровью лицо. Увидел, как он держит меня на мушке нагана.

Он сглотнул, отчего дряблая шея его дернулась. А потом, нажал на курок. Механизм двойного действия стал отводить курок от барабана, но Вальтер оказался быстрее.

Гулкий хлопок потерялся в гуле перестрелки, которую вели между собой бандиты. В глазу Седого возникло аккуратное красное отверстие, когда пуля вошла в череп. Кровавые брызги вырвались из затылка, и авторитет тут же откинулся назад.

Рядом со мной легла пуля, вырвав клочок земли с травой. Терять время было нельзя, и я по-пластунски пополз к канаве.

– Их больше! У них автоматы! – Кричал кто-то из бандитов Косого.

– Вон подходят! Щас перестреляют всех нас, как уток!

Я скатился в канаву и угодил прямо на Косого, сидевшего на трупе Лёвы, с окровавленной ножом-бабочкой в руках. Наши взгляды встретились, когда я отпрянул к пологому заросшему травой спуску.

– Убил, – догадался он.

Я не ответил.

– Он точно умер?

– Точно, – кивнул я.

– Канава ведет к пересохшему каналу. Вон там, – кивнул Косой куда-то вверх, – роща есть. Метров пятьсот. Сможете укрыться там.

С этими словами он стал шарить во внутренних карманах пиджака.

Просвистела пуля. Еще один боец Косого, раненный, грохнулся на дно.

– Босс! Подходят! Вон бегут!

– Сука, – прохрипел Косой, бросив карманы и оглядываясь вокруг в поисках хоть какого-то оружия.

– Вить! Витя! – Закричал мне Женя, корчившийся от боли в ноге на травянистом дне канавы, – граната! Моя граната у меня в кармане!

Я быстро понял, что придумал Женя и кинулся к нему, когда сверху уже слышны были шаги бандосов. Огнем их больше никто не останавливал, и через пару мгновений, они вычистят нашу траншею от всего живого.

Гранату я нашел быстро. Она лежала во внутреннем кармане расстегнутой Жениной куртки. Выхватив ее, я машинально, как в армии, сорвал чеку и заорал во все горло:

– Граната!

А потом метнул ее из траншеи.

– Сука! Граната! – Послышалось сверху. – Ложись!

Сам же я, не дожидаясь даже того, пока она упадет, кинулся к выходу из канавы, залег у края и начал стрелять. Видя мой маневр, Косой не стал долго удивляться. Схватив чей-то пистолет, он пошел следом. Запоздало к нам присоединились оставшиеся бойцы.

Насколько я успел понять, напали на нас человек семь. Большая часть из них, боясь гранаты, кинулась по укрытиям. Трое, кто не успел, залегли почти у канавы. Я видел, как Косой со своими безжалостно убивал их точными выстрелами почти в упор. Среди погибших оказался и автоматчик, пытавшийся, видимо, первым добраться до нашего укрытия.

– Сука! Положили! Они их положили! – Заорал кто-то из бандосов.

– Взрыва не было! Осечка!

– Босса завалили! Тикаем нахер отсюда!

Мы увидели, как короткими перебежками, оставшиеся бандиты побежали прочь, к ближайшему корпусу свинофермы. Пистолеты на таком расстоянии были уже бесполезны, но Косой со своей братвой методично продолжали отстреливать патроны, пока пушки не встали на затворные задержки.

– Твоя граната осечку дала, – сказал Косой, переводя дыхание. – Не взорвалась.

– Она была без взрывчатки. Зато время выиграли.

– Умно, – он кивнул. – Вот.

Косой достал из внутреннего кармана маленький ключик от наручников.

– Освободи своих товарищей. Вон он, мразь эта лежит. – Косой указал взглядом на тело Седого. Лежа в окружении еще нескольких трупов, он истекал кровью. Большая лужа образовала темный ореол мокрой земли, вокруг его головы. – Теперь в банде начнется кавардак. Эта сука как-то все поняла, узнала о моих планах.

– Это меня уже не касается, – сказал я. – Главное чтобы ты отвалил от нас и Марины.

Косой приподнялся на руках, всмотрелся куда-то вдаль.

– Эти падлы щас заберут все тачки, – сказал он. – А мою – попортят, мрази.

Сказав все, что хотел, я соскользнул на дно ямы, чтобы снять всем наручники и помочь Жене подняться. Ко мне тут же подошел Степаныч и избавился от наручников, взял ключ, чтобы освободить и других.

– Летов! – Окликнул меня Косой, взобравшись наверх.

Стиснув Вальтер, я обернулся.

– Марину я оставлю в покое, но с тобой все гораздо сложнее.

– Вот млять… – пропыхтел Женя, услышав его слова.

– Верить тебе, Косой, видать, нельзя, – выпрямился Степаныч.

– Дослушайте, сначала, – сказал Косой. – Я не знаю, как давно Седой узнал о моих планах. Не знаю, кто еще из ОПГ в курсе всего происходящего. У Седого было много возможностей убить меня раньше. Я его знаю, он бы их не упустил. Если решился только сейчас, значит, выяснил все недавно. Но даже так, предупреждаю, та часть черемушкинских, что теперь подо мной, будут вам врагами. Не спеши поднимать на меня мой же пистолет, Витя, – помолчав хмыкнул он, видя, как я сжимаю Вальтер.

Я не ответил, глядя на Косого исподлобья.

– Терки между нами останутся, это да, – холодно проговорил бандит. – Я должен убрать тех, кто сегодня пытался убить нас. Остальным же буду вынужден представить все так, что ты убил Седого без моего участия. Что я тут совершенно не при чем. Это нужно, чтобы не допустить еще большего раскола организации. При таких раскладах, ты и твои люди останутся врагами. Но сегодня ты спас мне жизнь, Витя. И потому я сделаю все, чтобы никто из черемушенских даже и не подумал о том, чтобы свести с вами счеты.

– Тебе не поверят, – покачал я головой. – Такая информация распространяется быстро. Уже завтра и мясуховские, и кирпичный будут знать, что ты хотел убрать Седого. А кто его убил на самом деле – уже не так важно.

– Признаюсь, что я с тобой согласен, Витя, – кивнул он. – Но шанс все замять еще есть, – он хмыкнул, достал сотовый телефон. – Я думаю, вы как-нибудь доберетесь до города. Дорога вон в той стороне.

– Да уж доберемся, – сухо сказал я.

– И еще. Пистолет можешь оставить себе. Будем считать, что это та часть моей благодарности, которую я могу гарантировать.

Остальные двое бандитов вытащили раненого и поплелись вслед за Косым, который по телефону уже раздавал приказания, указывая на валяющиеся вокруг трупы.

– Думаешь, мы от него отделались? – Морщась от боли, сказал Женя, когда я помог ему подняться.

– Да, – кивнул я, глядя туда, где совсем недавно стоял Косой. – По крайней мере, на время. А ты, кстати, красавец. Умно с гранатой придумал. Пойдем, найдем ее.

– Ай. Да черт с ней, – он махнул рукой. – Она уже исчерпала свой заряд удачи. Сваливаем отсюда.

– Давайте уже как-нибудь возвращаться, – сказал Степаныч. – Видать, придется на попутках.

– А с этим что делать? – вклинился Фима.

Мы все обернулись к нему. Фима стоял на дне канавы и держал за шиворот трясущегося Сергея.

Домой мы вернулись поздно. Выйдя к трассе, долго стояли на обочине, пытаясь поймать попутку, но все машины пролетали мимо. Еще бы, будь я на месте водителя, сам бы трижды подумал, прежде чем пустить в салон такую компанию: четыре бугая с суровыми рожами и трясущийся от страха мужичок. ОПГ, ни дать ни взять.

Когда мы уже решили, что в этом деле удачи нам не светит и собирались идти к городу пешком, ситуацию поправил автобус.

Желтый БЗ-07, на базе знаменитого газона, совершенно внезапно съехал на обочину, перед нами, когда Степаныч поголосовал ему рукой.

Нас не испугался старичок – шофер шестидесяти семи лет, по имени Федор Сергеевич. Из нашего с ним знакомства я узнал, что Федор Сергеевич всю жизнь был водителем и работал на гараже в одной из местных станиц. Катался он на школьном автобусе, детишек возил. Когда страна развалилась, гараж разворовали, и Федор Сергеевич получил автобус, который был к нему приписан. Выкупил чуть не на последние сбережения, продав жигули.

Старик рассказал, что с тех пор, старый автобус его и кормит. Федор Сергеевич активно участвовал в похоронах, возил молодых на свадьбах, катал тех, кому надо, в город. Сегодня он ехал в поселок Прогресс. Знакомые в местной школе, где с автобусами была сейчас беда, попросили его привезти тамашних мальчишек в Новокубанск, на ежегодную медкомиссию в военкомат.

– А ты смелый, – Сергеевич, – обратился к нему Степаныч, сидевший на сиденье у входной двери. – Решился остановиться.

– А чего мне вас бояться? – Вращая баранку, обернулся водитель и поправил крупные очки на большиносом и морщинистом лице. – Мужики как мужики. В беду попали, как тут не остановиться?

– Спасибо тебе, дядь, – улыбнулся я. – Выручил.

Федор Сергеевич, кажется, совсем не боялся бандитов. Видимо, был он из тех, совершенно советских поколений колхозников, которые слабо себе представляли, что это такое – современное ОПГ.

Если большинство людей с переменами, наступившими в стране, переменились и сами, то таких, как Федор Сергеевич, видимо, не поменять. На самом деле, я радовался этому. Приятно было встретить на своем пути открытого и простого человека, которого не изменили лихие 90-е.

Так, под веселые байки из своей молодости, Федор Сергеевич довез нас практически до Степанычева дома.

– Ну, бывайте, мужики! – Попрощался он. – А я дальше поехал.

Когда мы вошли в квартиру Степаныча, первым делом я от души дал Сереге в морду. Грохнувшись в прихожей, он схватился за разбитую скулу, стал отползать.

– Не убивайте! Прошу, не убивайте меня! – Взмолился он.

– Сюда иди, – поднял его Фима.

Они со Степанычем отвели Серегу в кухню. Усадили за стол.

– Фима, подежурить тут, возле него, – сказал я.

Подпирая батарею у подоконника, Фима кивнул, закурил в приоткрытую форточку. Протянул Сереже пачку своих сигарет Погану.

– Будешь?

Трясущийся от страха Сергей полез за сигаретой. Полминуты пытался подкурить ее от спичек, которые нашел на столе.

– А других нету? Эти сыроваты, ты, видать, не просушил, – пролепетал он заискивающе, когда сигарета погасла в очередной раз.

– Пасть закрой, – между затяжками сказал ему Фима. – Кури, какие дают.

– Вы… Вы ведь меня не убьете? – Снова подал голос Сергей.

– Закрой пасть, говорю.

Я с Женей и Степанычем отошли в соседнюю комнату, заговорили вполголоса:

– Ну че будем делать с ним? – Спросил Степаныч.

– Что-что? Кокнуть его, и дело с концом, – злобновато проговорил Женя. – Эта сука на нас бандосов натравила. А помещение – да черт с ним. Другое найдем.

– Я против, – покачал головой Степаныч. – Херачить его? Вот так просто, как бандосы? Не по душе мне это все, молодежь, не по душе. Я ж из советской милиции. Да. Сука он последняя. Ну а что, мало щас таких? Так давай каждого второго того в расход. Да и помещение у него хорошее. Вряд ли мы тут еще где такое, за такую-то цену найдем.

– Степаныч, – нажимал на него Женя. – Из-за него нас всех чуть не грохнули. За бабло он нас продал.

– А мы сами мало, что ли, делов наворотили, за которые нас хотели черемушенские прибить? – Не сдавался Степаныч.

– Ты нас с ними не сравнивай!

– Женя, все в жизни пулей не решишь.

– А этого надо порешить!

– Мужики, – вступил в разговор я, наконец. – Ладно. Давайте без этого. Я считаю так: помещение и правда хорошее. Правда нам будет выгодно его использовать. Хочу ли я убивать Сергея? Нет. Не хочу. Заслужил ли он этого? Возможно. Тут разобраться надо. Допросить Серегу, пусть расскажет, как на него черемушкинские вышли. Пусть расскажет все, как на духу. У него ж и с мясухой какие-то проблемы. Как-то он с ними связан. Помните, я говорил про винторез?

– Ну, – кивнул Степаныч. – А Седой что-то упоминал про пропавшее оружие, когда нас похватали.

– Ну вот, – продолжал я. – Куда ни кинься, всюду мина. Сначала допросим, потом будем решать, что с этой скотиной делать.

– А если что, отпустить его предлагаешь? – Нахмурился Женя.

– А тебе лишь бы кому пулю в лоб… – Одернул его Степаныч.

– Сначала расспросить – потом решать. Когда с плеча рубишь, только хуже становиться, – вздохнул я. – Надо понять, с кем мы имеем дело. Он же, сука, врет постоянно.

– Мож и прачечная не его, – сказал Женя. – Мож он и тут брешет.

– Я видел договор купли-продажи, – покачал я головой. – Судя по нему, его это строение. Но надо выяснять. Развяжем ему язык. Жень?

– М-м-м?

– Слыхал в кино такое? «Хороший полицейский, плохой полицейский»?

– Слыхал, конечно, – тот кивнул. – Это как пряник с кнутом.

– Ну вот. Давай ты на него пойдешь «с кнутом» а я «с пряником». Глядишь и выпытаем.

– Да пускай Степаныч с ним поработает. Он же у нас мент бывший. Умеет людей допрашивать.

– Да ну тебя, Женя, – сухо плюнул Степаныч. – Давайте это уж как-то без меня. Башка раскалывается, давление скачет, что сил нет никаких. Пойду, вон, себе чая с ромашек заварю. Успокоюсь хоть.

Степаныч сразу же утопал в кухню. Поставил греться чайник.

– Остается у нас только фокус с полицейскими, – хмыкнул я.

– Бить его можно? – Женя, уставший стоять, с трудом присел на табуретку.

– Только не сразу.

– Лады. Давай ты первый, – согласился он. – Рана разнылась от всей этой беготни. Надо дать ноге передышку.

Я кивнул и ушел в кухню. Застал там Сережу с таким испуганным лицом, что я подумал, будто у него вся кровь от кожи отлила, такой он был бледный. А смотрел Сергей, при этом на чайник, нагревающейся на печи.

Я улыбнулся. Видать, он подумал, что мы его собрались кипятком пытать. Ну пусть думает. Может, будет разговорчивей.

Я молча подошел к столу. Отодвинул табурет и сел.

– Покурил? – Спросил я.

– Не… Сырые они… – Дрожащим голосом проговорил Сережа, взглядом указывая на сигарету, лежащую на столе.

– Ты смотри, какая строптивая дама нам попалась, – выдохнул дым Фима. – Всей ей не так.

– Короче, слушай, – я заглянул Сереже в глаза. – Сейчас ты нам будешь рассказывать, как, зачем и почему ты навел на нас черемушенских. Расскажешь, как ты связан с мясуховскими. Откуда у тебя винторез.

– Так я же все рассказал! – Удивился испуганно Сережа.

– Ага. А еще ты рассказал нам, что у тебя свой бизнес и офис. А оказался сварщиком на заводе. Раньше-то я во всю эту хрень влезать не хотел. Не хотел мозги себе лишним забивать. Но ты, Сережа, меня в эту херню втянул сам. Теперь тебе нужно рассказать все спокойно и обстоятельно. И помни. Сейчас твоя судьба решается.

– Я все рассказал!

– Почему Седой хотел тебя убить? – Спросил я.

– Так я ж свидетель оказался!

– Да? А когда договаривался ты нас сдать, об этом подумать не мог?

Сережены зрачки нервно забегали.

– Я… Я… – Стал задыхаться он.

– Тише-тише. Подыши, – сказал я. – Фима, покури, пожалуйста, на балконе.

– Да ладно, – вздохнул Фима и загасил сигарету в жестянке из-под армейской гречки с мясом. – Я послушаю. Интересно, че этот жук нам расскажет щас.

– Я все уже рассказал! – Настаивал он.

– Больно много вопросов не раскрытых получается, – я отрицательно покачал головой. – Как и зачем ты вышел на черемушенских? Как с ними договорился? Прачечная тебе принадлежит вообще? Или и тут ты набрехал?

– Я… ну…

Сережа затрясся, начал бубнить что-то невнятное. Я встал из-за стола, и он аж вздрогнул.

– Степаныч? У тебя выпить есть? – Спросил я.

– Нервишки расшалились? – Хмыкнул Степаныч, возвращаясь из соседней комнаты. – Есть самогон. Отличный. Знакомый мой на медвежьем говне настаивает.

Фима туповато засмеялся.

– Ладно. Шучу. На опилках. Будешь?

– Я нет. Ему вон налей.

Степаныч прошел в кухню и достал из глубины пенала полуторалитровую банку с мутноватой жидкостью. Налил Сереже полный граненый стакан.

– На, – поставил на стол.

Сережа молчал. Тупо лупая глазами, уставился на меня.

– Че смотришь, пей давай, – кивнул я на стакан.

Тот сглотнул, а потом взял самогон и стал пить. Пил долго, громко глотая спиртное. Кадык ходил на его тонком горле. Гулко стукнув дном о стол, Сережа скривился, занюхал рукавом.

– Ну как? Нормально зашло?

Тот закивал.

– Ну теперь давай. Рассказывай.

Сережены глазенки помутнели, и он заявил:

– Говорю ж, Витя. Все я тебе уже рассказал: и про мясуховских, и про схроны мои с пушками.

Вдруг Сергей осекся. Глаза прояснились, а на лице появилось перепуганное выражение.

– Все рассказал! За бабло! За бабло я вас сдал и все! Долг у меня был перед мясуховскими! Клянусь здоровьем моей мамочки, царство ей небесное!

Все в комнате затихли.

– Схроны, говоришь, – сказал я холодным тоном.

– Да… да это я оговорился! У меня только винторез был! Ну и все!

– Так. Ладно, – я скрестил руки на груди. – Женя! Ну давай, твой черед.

Глава 19

Женя, мрачный как туча, появился в дверном проеме. В кухни повисла тишина. На миг мне показалось, что Сережа, увидев Корзуна, даже окончательно протрезвел.

Женя медленно прошел на костылях к столу. Повернул стул боком, чтобы удобней было садиться. Потом неуклюже, кривясь от боли, сел, отдал мне костыли. Повернувшись к Сергею, угрюмо посмотрел на него.

Глазки Сережи тут же забегали от меня к Корзуну.

– Да я ж говорю, – едва слышно начал он. – Говорю ж. Я вам все рассказал… Все, что знал.

– Помнишь, что спрашивал у тебя Витя? – Спросил Женя таким холодным тоном, что я подумал, будто Сергей сейчас обоссыться.

– Ну… Да… Но я же ничего не знаю…

– Отвечай, – приказал Женя.

– Я же уже сказал…

Договорить Сергей не успел. Женя дернулся, стальной хваткой левой руки впился ему в реденькие волосы, а потом резко приложил бедолагу рожей о стол. Бабахнуло так, что подпрыгнула пачка спичек. Фима аж скривился, видя, как лоб Сережи впечатался в столешницу. Мы со Степанычем, наблюдая, никак не отреагировали.

Сергей откинулся на спинку стула, схватился за лицо. Замычал от боли.

– М-м-м-м… нос… мой нос…

Он запрокинул голову, и я увидел большой красный след от удара на его лбу. Из носа же стала сочиться кровь. Она потекла сквозь пальцы, которыми Сергей зажал ноздри.

– Пойду схожу за ватой, – сухо проговорил Степаныч. – Ни то он мне тут всю кухню сейчас своими менстряками зальет.

– Говори, – повторил Женя.

– Мой нос… Ты мне нос разбил… – захныкал Сергей.

Я приблизился к Жене, положил ему руку на плечо, опустился и шепнул:

– Ну я ж сказал, сразу не бить.

– Да я че-то не рассчитал, – вполголоса ответил Женя. – Не хотел я ему кровь пускать.

Пожав плечами, я отошел. Женя же, заявил:

– Если не начнешь говорить, я стану ломать тебе пальцы по одному. Понял?

– Да знал бы что-то, уже сказал! – Крикнул Сергей. – А! Сука! Как же больно!

Я неодобрительно посмотрел на Женю. Мда. Уже брякнул. Теперь придется ломать, если он не заговорит. А то как-то несерьезно получается.

Степаныч вернулся в кухню. Сунул Сереге клок ваты.

– На, рассуй себе в дырки. Нечего у меня дома грязь разводить.

Тот принял, приложил к носу, и хлопок тут же стал пропитываться красным в его пальцах.

– Повторять я больше не буду, – сказал Женя.

Сережа только поскуливал, промакивая себе под носом. Вот только в следующее мгновение, его взгляд измученного человека переменился, стал напуганным. Все потому, что Степаныч взял с плиты закипевший чайник и направился к нему.

– Н-не надо… Не надо! – Замахал руками Сергей. – Только не кипятком!

Степаныч хмыкнул догадавшись.

– Давай ка сюда руку, сказал он.

– Нет! Не надо! Я скажу! Все скажу! Прачечная – не моя! А мясуховским я задолжал денег за стволы, что не смог им продать! А вот черемушкинские, видать, поняли, кто я такой и решили завалить, в конце концов! За то, что я продавал мясухе оружие!

Все, в том числе и я, удивились внезапному откровению Сергея.

– Степаныч, – хмыкнул я. – А можно и мне чайку?

– И мне тоже, – буркнул Женя.

– Ща, мужики, – сказал он и направился к кухонному столику.

Сережа наблюдал за этим всем с бледным, как у смерти лицом.

– Ну, – я подставил к столу третий стул. – Теперь давай подробнее, раз уж начал.

– Можно мне тоже чаю? – Жалобно попросил Сережа.

– Нельзя, – строго отрезал Женя.

– Ну тогда хотя бы еще самогону…

– Фима, – вздохнул я. – Налей ему. Только немножко.

Опрокинув треть стакана, Сергей скривился от боли в сморщившимся после крепкого алкоголя носу. Застонал, трогая переносицу.

– Короче, – начал он, – был я помоложе, интересовался, так сказать, нелегальными раскопками. В восемьдесят пятом познакомился я с парнем одним, Антон его зовут.

– Больно сдалека ты начал, – перебил его Женя. – Давай ближе к делу.

– Стой, Жень. Пусть говорит, – сказал я.

Сережа, вжавшийся было в спинку кресла, немного расслабился после моих слов. Сглотнул.

– В общем, Антон его звали, – продолжил Сережа. – Увлекался он очень войной, Великой Отечественной. Книжки читал, ну и время от времени пропадал куда-то на выходных. Как я потом узнал, ездил он по всему краю, на раскопки. Искал безделушки солдатские тех времен, да и что-нибудь посерьезней, если попадется. Ну и однажды, взял меня с собой. Увлекся я его вот этим занятием, и на раскопки мы стали часто вместе ездить. Однажды году, вроде, в восемьдесят восьмом, нашли мы неразорвавшийся снаряд.

– Лучше б ты, сука, на нем и подорвался, – пробурчал немного отстраненно Женя.

Сережа хохотнул, махнул рукой. Видимо, самогон подействовал. Сергей уже не особо заботился о своем разбитом носе, и даже, будто бы немного повеселел. Лицо его, выпачканное кровью, зарумянилось.

– Да, слава те господи, нет, – улыбнулся он, но тут же подавил улыбку. Шмыгнул, втягивая кровь ноздрей.

– Дальше-то что было? – Кивнул я на него, скрестив руки на груди.

– Вот с того все и началось, – вздохнул Сергей. – Друг мой рассказал мне, что можно на этой штуке не слабо заработать. Что есть у него брат, в части сидит, завхозом. И знает, что с этим делать.

– И что сделали? – Спросил заинтересовавшийся Фима.

– Догадываюсь я, что, – хмуро проговорил Степаныч, передавая мне кружку горячего чая, вторую поставил перед Женей. – Ну ты продолжай-продолжай.

– Угу, – промычал Сережа. – Короче, отволокли мы бомбу Антонову брату. Сашей его зовут. Ну они стали над ней шаманить. Делать что-то. Что именно этого я не видел. Короче, достали они как-то из бомбы взрывчатку, ну а потом мы ее толкнули адыгам одним. В Майкоп даже за этим ездили. Ну, скажу я вам, заработали тогда нормально.

– Ну, я так и подумал, – сказал Степаныч, отпивая чай.

– Тогда-то у Антона с Сажей и возникла интересная идея, – продолжал Сергей. – Короче, после встречи с адыгами появились у меня кое-какие связи, ну а у Антона – поставщик. Брат его. Тот, сука, пронырливый оказался, как черт. Уже тогда п#здил с части все, что плохо лежало. Ну и добрался до оружия. Начали мы со старого советского, что еще с войны осталось законсервированным. Мосинки, ТТ, пистолеты-пулеметы ППШ. Сначала еще скромничали, шухирились, а после развала страны дело у нас пошло в гору. Стали мы стволы бандитам толкать по всему краю. Тогда я немало денег заработал. В девяносто первом женился, правда не пошло у меня, развелся. Не умел я, понимаете, никогда в своей жизни расставлять приоритетов. Бухал, в карты на деньги играл, проигрывал много ну и вот… На семью совсем забил…

– Что-то ты не в ту сторону разоткровенничался, – заметил я. – Давай по делу.

– Ладно, что-то я и правда… – Замялся Сережа. – Короче, поднялись мы с Антоном. Я все хотел деньги в дело пустить, помог даже тестю кое-что из недвижимости прикупить в девяносто первом. Но с бизнесом у меня не заладилось как-то. Ну и вернулись мы с Антоном к нашей торговле. Снова стали прятать все, что коммуниздил Саня в мои схроны. Они у меня по всему краю были.

– А мясуховские тут каким боком? Каким боком Винторез? – Спросил я.

– Два год назад я познакомился с мясуховскими, – сказал Сергей. – Продал им тогда так, по мелочи: наганы, ТТ, Антон где-то переделок с газовых пистолетов нашел. Самопальные, кустарно сделанные, но стреляли. И их продали. Пару месяцев назад появился у нас крунпяк. Товар – что надо. Сережа Антону два десятка АКС-74У подогнал. Надо было быстро сбыть. Антону надо было, а не мне. Решил он за бугор валить, там ему, видите ли, свободнее дышаться будет. По его мнению, конечно. Ну я договорился с мясуховскими. За день до того, как бандосы должны были приехать товар смотреть, Антон возьми, да и пропади вместе со всеми автоматами. А я еще думал, – Сергей бессильно уронил голову на ладонь, запустил пальцы в редкие волосы. – Чего он настаивал, чтобы стволы у себя на даче оставить, а не как обычно ко мне, в схрон? Ну я привык ему доверять, ну, мля, и надоверялся.

– Мне вот что интересно, – вклинился вдруг Фима. – А чего ж тебя раньше бандиты не порешали? Чего платили-то? Могли б стволы просто так забрать, и в расход.

– Да тут-то все понятно, – подал голос Степаныч. – Поток армейского оружия. Хоть и скромный, но он был. Грех такого барыгу валить. А вот чего тебе крышу не предложили, это вот вопрос интересный.

– Крыша у меня была, – похвалился было Сергей. – Только не у меня, а у Сани, что в армии сидел. Я так понимаю, у него начальник части был в доле, но и бандосы, видать, об этом знали. Нас и не трогали. Да вот только вместе с Антоном крыша и пропала. Я-то с его братцем почти и не общался. Да вот только боюсь я, что может она, эта крыша, вернуться, если я лишнего сболтну.

– Поэтому ты упирался? Не рассказывал? – Нахмурил брови Женя.

– Ага. В девяностом наехали на нас все же одни бандиты. Так, мелочь. Гопники почти. Когда Антон на них Сане пожаловался, все, сука, разом те гопники пропали. Я потом в газетах читал, что главаря этого в мешках по частям нашли. Короче, с мясуховскими можно договориться. Может, и с вами можно, – жалобно посмотрел на меня Сергей. – Вы, вроде, мужики нормальные. Сожалею я, что пришлось вас под беду подвести. А вот с теми… с Сашкиной крышей не договоришься. Страшный человек тот начальник. Везде найдет, даже на том конце страны. Уж это я точно знаю. Государственное оружие только с ведома нужных людей получиться так смело толкать. И им точно не понравится, если об этом кто левый узнает.

Мы переглянулись, но смолчали.

– Ну так и че мясуховские? – Спросил я.

– Да мясуховские обиделись, после истории с автоматами. Сказали, раз я такой кидок, то теперь торчу им пять косых. За моральный ущерб. Хорошо еще, что я додумался часть денег не брать, а то б вообще завалили. А так, время мне дали долг выплатить, за то, что я им местоположение своих схронов открыл. Думал, так откуплюсь, кое-какие пушки там еще оставались. Конечно, мясуховские все забрали, суки такие. А долг оставили. Я бегал-бегал, думал, как вернуть его. А, как говорится, процент бегал быстрее меня.

Сережа вздохнул.

– Ну и тогда они стали моими схронами свободно пользоваться. Хранили там оружие, патроны. А прачечная, – Сергей поднял на меня взгляд. – Когда-то была одним из схронов. Только потом я все оружие оттуда уволок, когда стал ее продавать, чтоб денег подзаработать. Еще до всей этой истории с АК.

– Вот это уже интересней, – сказал я. – Ты упоминал, что прачечная не твоя.

– Не моя, – он кивнул. – Она жене моей принадлежит. Батя ее был бизнесмен. Работал начальником склада сельповского, который часть сельских поселений вокруг города обеспечивал. В восьмидесятом начальник того склада проворовался, в тюрягу сел вместе со своим братом, тоже большим чиновником из какого-то колхоза. Какого, не помню. Ну и тестя моего поставили на новую должность. После СССР стал он богатым таким человеком. Начал недвижимость скупать в городе, чтобы сдавать местным. Потом бандитом задолжал, решился части имущества и денег. Я ему дал в долг, чтобы он прачечную купил. Хотел там открыть магазин автозапчастей, а само помещение купил на дочку свою. То есть, на бывшую мою жену. Аленку. Ну а потом помер. Вроде как тромб у него оторвался.

– А договор? – Нахмурился я.

– Липа, – Сережа пожал плечами. – Жена, когда узнала, что я хочу продать прачечную, не захотела мне документы отдавать. Ну я вот так выкрутился из положения. Один знакомый чинуша из горсовета мне договор написал. Сказал, что проканает при продаже.

– А винторез? – Спросил Женя.

– А про винторез я не наврал, – сделал наивное лицо Сережа. – Он и правда Горцу принадлежит. Да только вот, пропал куда-то, сука такая. Я его перепрятал в один из моих старых схронов, рассказал об этом мясуховским. А потом они звонят, мол, пушки там нету. Короче… – он тяжело вздохнул. – Если черемушкинские меня не прибили, мясуховские теперь точно прибьют.

– Ты им подогнал винтарь? – Я отпил своего уже подостывшего чая.

– Угу. Полгода назад, еще до того, как Антон меня кинул. Каким образом Саня Винторез умудрился достать, даже и не спрашивайте. Не знаю я.

– Теперь давай про черемушкинских, – сказал я.

– А что про них говорить-то? – Сергей пожал плечами. – После того как мы с тобой прачечную смотрели, ко мне сразу заявился этот, одноглазый. Прям домой, прикинь? Ну и че? Пришлось ехать с ним. Пушкой мне угрожал. Расспрашивали про вас, про встречу нашу сегодняшнюю. Одноглазый намекнул, что Седой знает о том, что я продавал пушки мясуховским. Говорит, мол, помним мы, с чьего оружия наших стреляли, когда мы терки за шиномонтажки на промзоне с мясуховскими разруливали. Намекал мне, значит, таким образом, что я еще и у нах на крючке. Но потом сказал, что они сегодня добрые, и предложил денег. А куда мне было деваться? Кокнули бы меня прямо там, небось. Ну я и согласился. Да один хрен, бабла того не увидел. Знал я, что разводят меня как лоха, но боялся, что прибьют.