Текст книги "Маг имперской экспедиции. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Артём Коновалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Нет уж, не моя очередь, – Сказал Валерий, нетвердой походкой отходя в сторону.

– И как защищаться от такого, – спросил Григорий.

– Если не можешь защититься, то могу дать тебе пистолет, – с иронией сказала Лидия.

В вырезанном с помощью диска окне появился человек. В концентрации он имел белый фон человека, не обладающего магическими силами. Однако за ним в воздухе оставался след, который выделялся чернотой даже в едва освещаемом блеклой луной темноте ночи.

Я с опаской приблизился к дыре в заборе. За ней была дороге, уходившая ко входу в особняк. Перемахнув на ту сторону, подбежал к повороту, за которым открывался вид на крыльцо поместья.

Крепко сложенный мужчина в плаще шел покачивающейся походкой, сутуло склонив голову в шляпе-котелке. Слуга у входа без особого интереса взглянул на человека и, когда тот поднялся по ступенькам, поздоровался как со старым знакомым. Странный тип молча прошел мимо него.

Направиться тот человек мог только в одно место. Туда, откуда начинает доноситься медленная музыка вальса.

Я забежал внутрь поместья, чуть не сшибив горничных, что шли подышать свежим воздухом на крыльцо.

В большом зале играла музыка. Мужчины в костюмах кружились в вальсе с дамами в бальных платьях. Пол оглушительно скрипел от звука трущихся подошв. Идиллию нарушал только мужчина в плаще, который шел напрямик по залу, не обращая внимание на погруженных в танец людей.

Все нутро кричало о том, что этот тип какой-то неправильный, будто бы он и не человек вовсе. Странное необъяснимое чувство заставляло меня идти за ним, боясь потерять его в толпе людей.

Я побрел вдоль стены спешным шагом, проталкиваясь меж погруженных в разговор дворян.

В самом конце зала стояли небольшой группкой Виктор Борисов, господин Шатый со своей тростью и Анастасия Борисова с лицом, будто ее удерживали силой и заставляли слушать пустой треп о самых скучных в мире вещах.

Мужчина в плаще направился к ним. Шатый посмотрел на этого человека с недовольством и махнул рукой, жестом прогоняя его прочь. Но человек даже не поднял голову, продолжая смотреть себе под ноги.

Виктор Борисов схватил Шатого за воротник и что-то сказал со злостью. Между ними начала разгораться перепалка.

Человек в плаще остановился.

– Ты специально убежал, чтобы со мной не танцевать, да? – Сказала подбежавшая со спины Марта, ударяя меня кулачком по плечу.

Я ничего не ответил, продолжая наблюдать за беззвучной картиной. Из-за музыки и какофонии шума в зале было невозможно услышать, о чем спорит хозяин имения с тем дворянином.

Виктор прошипел сквозь зубы Шатому какое-то оскорбление и оттолкнул его. Глава рода Борисовых пошел к человеку в плаще навстречу, на ходу указав в сторону выхода из зала.

Внезапно голова странного мужчины отделилась от тела и упала на пол, взорвавшись чернильно-черными брызгами.

Виктор Борисов остановился и ошарашенно уставился на черную лужу на полу.

Из-под плаща по штанам и высоким черным сапогам полилась черная жижа. Тело человека начало истончаться, пока в один момент не начало походить на пугало.

Музыка прекратилась, а постоянно висевший над залом шум разговоров затих.

Одежда с тела бесследно исчезла, открывая всем в зале истинный вид твари. Человеческие ноги полностью черного гладкокожего чудовища плавно перетекали в цилиндрическую тушу, оканчивающееся впалым внутрь зубатым клювом. С обоих сторон верхней части тела были гибкие бескостные усики.

Я моргнул. Чудовище исчезло.

Страшной силой Виктора Борисова отбросило назад. На его рубашке появилось черное склизкое пятно.

Глава 12

Анастасия Борисова подбежала к лежащему на полу отцу и, чуть приподняв его голову, обхватила его руками. Из зеленых глаз девушки полились слезы.

– Убили! – Вскрикнула с ужасом неизвестная мне дворянка из начинавшейся собираться толпы за моей спиной.

– Чего орешь, дура? – Спросил хриплый прокуренный голос, – это не кровь!

Лужа из черной жижи тоже куда-то исчезла. Я подумал сначала, что она куда-то телепортировалась, но после отправившего в нокаут Виктора Борисова удара вариант с перемещением отпал. Она всего лишь вошла в состояние невидимости и по-прежнему оставалась где-то неподалеку от нас.

– Вы видите ее?

– Энергетический след тоже невидимый.

– Сейчас я найду!

Молодой дворянин с рыжеватой чеховской бородкой сделал шаг вперед, вскидывая вверх руки. По хлопку его ладоней по залу полетела желтая магическая волна. От соприкосновения с ней появлялся застывший в воздухе слепок человеческой фигуры.

Я отшатнулся в сторону и бегло осмотрел синий эфемерный силуэт на том месте, где стоял секунду назад. Такие же магические слепки оставались у каждого присутствующего в зале человека и даже затерявшиеся в толпе слуги имели его, но, как у не обладающих никакими силами людей, силуэты были белого цвета.

– Его нет, – сотворивший магическую волну дворянин обернулся к остальным, указывая на голый пятачок пола между дочерью и отцом Борисовыми и прочими гостями.

Звук хлесткого удара раздался эхом над залом. Тот дворянин с черным следом на спине полетел обратно в толпу, сшибив усатого мужчину с моноклем.

Несколько магических шаров с разным содержимым полетели в то место, где только что слышался звук удара. Часть из них пронеслась мимо и взорвалась, когда ударилась о стены зала. Несколько шаров пропали на полпути без какой-либо видимой реакции.

– Дайте я по площади бахну!

– Карелин, не смей, придурок, ты здесь всех убьешь.

– Господа, успокойтесь, только ссоры вашей здесь не хватало.

– Ну его, я здесь не останусь с этой невидимой дрянью!

Часть людей начали пятиться в сторону выхода, боясь оказаться следующей жертвой той твари. Нападать пока не спешило, беззвучно выжидая где-то в пустоте перед нами.

Только лишь лежащий без сознания Виктор Борисов и плачущая над нам Анастасия удерживали остальных гостей на месте. Подходить ближе никто не решался, потому о состоянии главы рода можно было догадываться.

Виктор был без сознания, но медленно вздымающаяся грудь говорила о том, что он хотя бы дышит.

Я ощущал незримое присутствие твари где-то неподалеку, но точное место определить не мог. При осмотре окружающего пространства через магическое зрение мне удавалось увидеть только полное отсутствие облачков с энергией на значительном отрезке пола. Пока все объекты, стены, потолок и даже оброненные на пол манжеты выделяли хотя бы простую белую энергию, то пространство впереди нас походило на мир, который мы видим привычным для нас зрением.

– Я знаю, что можно сделать, – стягивая зубами белоснежные перчатки, сказал мужчина с серебряными волосами.

Из рук дворянина начала выделяться бледно-голубая энергия и поползла пеленой вперед, покрывая под собой пол мелким песком белого цвета. Магия доползла до того места, где начиналось немагическое пространство, но дальше не пошла.

– Стой! – Крикнул я, разглядев изменение в облаках энергии.

Пятно обычного пола начало медленно разрастаться в стороны. В месте касания с магической пеленой того дворянина процесс проходил быстрее и за пару секунд белый песок пропал, оставляя ничем не примечательный паркет.

Мужчина выпучил от удивления глаза, но колдовать не прекращал.

Я одернул его магией. На том месте, где он стоял, появился склизкий черный след от щупальца, которое через секунду исчезло.

В ту сторону полетело несколько огненных шаров и один каменный шип. Каждый пропадавший в воздухе снаряд увеличивал ненамного то пространство, где не было облаков энергии.

– Перестаньте! – Сказал я, наблюдая как немагическое пространство подползает к ногам Виктора Борисова.

– Поле поглощающее магию, – утвердительно сказал высокий мужчина в очках.

– Позвольте, Сергей Николаевич, – в голосе сорокалетнего дворянина слышался страх, – но такие явления искажают пространство и таят зрительные аномалии.

– Вздор, дурноглаз справляется и без всяких искажений.

– Это сказочный зверь, если вы не знаете.

– У вас еще какие-то объяснения этому феномену есть?

– Нет, но по всем описанием это создание не имеет…

– Вы чем занимаетесь, идиоты? – зло зашипел дворянин с широким шрамом на всю щеку, скидывая на пол галстук и покрепче перехватывая неизвестно откуда взявшуюся шпагу, – и не на такого зверя ходил при царствии Михаила Алексеевича!

На ходу окружая себя фиолетовым свечением, дворянин зашагал вперед. Едва он ступил в немагическую зону, как аура исчезла. Попытки восстановить ее обратно оказались неудачным. Без магического свечения боевой настрой мгновенно улетучился. Он попытался вернуться обратно, но успел только обернуться к нам и посмотреть хмурым из-за случившегося с ним конфуза взглядом. А потом он исчез, не издав ни единого звука.

Немагическое поле расширилось на целых двадцать сантиметров.

Для многих людей исчезновение дворянина стало последней каплей. За моей спиной послышалось не менее двух десятков стукающих по паркету туфель, звуки которых удалялись и удалялись от нас до тех пор, пока не начали раздаваться в соседней комнате.

Из всего многообразия гостей нас осталось совсем немного: хмурый граф Тетерев со вцепившейся в его руку Мартой, невозмутимо жующий оставшиеся без присмотра закуски Самуил, Лидия и с десяток смутно знакомых мне дворян. В другой части зала стояли пару дюжин прочих гостей.

Лидия с горящими от интереса глазами и с едва прикушенной губой меня и вовсе пугала сильнее этой невидимой твари. Она заметила, что я уставился на нее, и помахала с улыбкой ручкой.

– Вечер перестает быть томным, – прошептала она, подойдя ко мне.

От ее слов у меня по шее пошли мурашки. Дядька гвардеец-десантник мне как-то говорил, что женщины могут быть страшнее всякой нечистой силы. Теперь я понял значение того высказывания.

Подернув головой, попробовал вернуть мысли с философских рельс в обдумывание насущной проблемы.

Без внешних воздействий магией поле не расширялось, оставаясь в одном и том же состоянии. По крайней мере это хотя бы внушало надежду, что эта дрянь внезапно меня не поглотит.

Я попробовал осмотреть то пространство еще пристальнее, так сильно пытаясь сконцентрировать магическое зрение, что в голове начало гудеть. Краем глаза мне удалось обнаружить только тонкую красную нить в четырех метрах над землей. Если верхний конец той ведущей к душе струне исчезал в определенной точке, то нижний плавал из стороны в сторону.

Душа могла принадлежать исчезнувшему дворянину. Однако, если тот был по-прежнему жив, как Борисов или тот парень с чеховской бородкой, то эта красная нить уходила к чудовищу.

Как мне удалось понять, притянув эту душу обратно в тело, можно вернуть ненадолго мертвому человеку контроль над собой. Но если тварь утратит контроль над этой странной магией, то у нас появится хороший шанс ее убить.

План был немного странным, но мое нестандартное решение в борьбе с ней понравилось мне намного больше, чем тупое закидывание его файерболами.

Я попытался потянуть за струну, но вылетевшая из моих рук энергия была мгновенно поглощена незримой стеной. Пытаться в лоб воздействовать на нее было не очень хорошим решением. Очевидно, стена имеет какую-то определенную высоту.

Соорудив из поднятых магией подносов воздушную лестницу, забрался по ней на высоту, на которой болталась та нить. Вот тогда использовать магию получилось. Нить медленно тянулась, пока в воздухе не материализовался красный шарик. Я попытался затянуть его дальше вниз, но мою магию поглощал незримый купол, а норовившая вырваться душа летела вверх.

Несколько попыток затянуть душу внутрь оказались такими же безрезультатными. Разозлившись, я создал перед собой магический диск и запустил в медленно улетающую амебу красного цвета. В саму душу не попал, но ведущую к ней нить таким ударом перебил. Не удерживаемый более ничем шарик полетел вверх. Прежде души исчезали в магическом кармане, когда отлетали от тела на достаточное расстояние, но сейчас ничего не произошло. Амеба красного цвета продолжала лететь вверх, пока не скрылась за потолком.

Сперва в антимагическом поле послышалось шипение. Через некоторое время появилась огромная туша размером с хорошо откормленного бегемота. Тварь была черного цвета и по всему телу имела тонкие длинные щупальца по всему телу. Ни рта ни глаз у нее заметить не получилось.

Сперва все с ужасом отпрянули, а хмурый граф Тетерев сгреб Марту в охапку и с легкостью оторвал ее от земли, готовясь унести ее подальше от предстоящей драки с монстром. Однако всем вскоре стало ясно, что тварь медленно с шипением испарялась.

Пока я слезал с парящих в воздухе подносов, черное существо расщепилось до размеров собаки. Шипение прекратилось. Это значило, что больше она растворяться не собирается.

Неудавшийся вояка со шрамом на щеке лежал на полу. Он стал похож на больного анорексией, но хотя бы оставался живым и пытался дотянуться костлявой рукой до валяющейся возле него шпаги.

– Ну и что ты сделал? – Раздался над самым ухом шепот Лидии, заставивший меня подпрыгнуть от ужаса.

– Что? – Хватаясь за сердце, спросил я.

– Что ты сделал, спрашиваю? – Спросила хозяйка ателье и указала в сторону усохшего чудовища, – как ты его убил?

Вопрос интересовал не одну хозяйку ателье. Меня мгновенно облепила толпа людей, пытавшихся узнать секретный прием, благодаря которому удалось расправиться с этой тварью.

Ответить им я, конечно, мог, но это вызвало бы много вопросов и нуждающихся в детальном пояснении мелких тонкостей моих недельных занятий. Разговор мог бы затянуться до самого утра. Посвящать всю эту публику в дела с темными духами, химерами и другими мирами не сильно-то и хотелось. Я решил ответить кратко, но честно:

– Все благодаря моему родовому дару и тренировкам, – с гордостью сказал я и подмигнул Лидии.

Троекурова тихо рассмеялась, обращая на себя часть внимания от ошарашенных дворян.

Краем глаза я заметил, как из-под белой скатерти вылезает молодой кудрявый парень в молочно-белом костюме с золотистыми ставками. На ходу поправляя очки с толстыми желтыми стеклами, он пошел к черной тушке. Подняв с пола шпагу, молодой дворянин принялся наматывать круги вокруг усохшей твари, изредка тыкая в нее острием.

– Господа, извините, но мне нужно поздороваться со старым приятелем, – сказал я, проталкиваясь через толпу.

Отпускать меня просто так никто не хотел. Вопросы продолжали сыпаться, а перед моим лицом появлялись все новые и новые господа.

– Кстати, – понимая, что от меня просто так не отвяжутся, я придумал небольшую хитрость, – а как там Виктор Борисов? Он вообще жив?

Вопрос был задан удачный. Толпа передо мной тут же рассосалась и побежала к находившемуся по-прежнему без сознания хозяину имения.

Ничего более не преграждало мне путь.

– Кирсновский! – Оскалившись, я раскинул в стороны руки. Либо крепко обниму этого парня, либо задушу на месте.

Дворянин дернулся, как ошпаренный. Почуяв что-то недоброе в моем порыве, Кирсновский схватил с ближайшего стола поднос и укрылся им на манеру щита.

– Я буду защищаться, – с трагизмом в голосе сказал он, вскидывая шпагу, – коль мне суждено умереть – это будет доблестная смерть.

С каждым моим шагом смелости у него становилось все меньше и меньше.

– Костя, не надо, – пряча лицо за подносом, попросил Кирсновский.

– А как же доблестная смерть? Ты же хотел защищаться.

– Я вызывал тебя на поединок поэзией, – ответил он, отбрасывая шпагу в сторону, – начинаем с четверостиший! Ты первый.

– Извини, я больше по хокку, – сказал с улыбкой и хрустнул костяшками, – и еще немного по хуку.

Кирсновский сделал шаг назад, но споткнулся об одно из отвалившихся щупалец твари и упал.

Я пинком выбил поднос из его рук. Вместо того, чтобы попытаться выставить защиту, парень прикрыл очки. Странное решение заставило меня немного задержаться с нанесением заслуженных побоев.

– Снимай очки, – приказал я.

– Нельзя, – буркнул он.

– Почему?

– Если я сниму, ты бить будешь.

Беспроигрышная тактика химеролога не принимала во внимание один момент: бить можно не только по лицу. Я уже намеревался начать давать ему пинки, как услышал идущего в нашу сторону человека. Его шаги сопровождались стуком трости о деревянный пол.

Откуда уже Шатый здесь взялся? За все время схватки его вообще не было видно, хоть он до этого стоял рядом с Виктором и Анастасией Борисовыми. А потом куда-то пропал. Неужели тоже под столом спрятался?

– Изобретательный метод мести, господин Любомирский, – сказал дворянин, постукивая нервно о набалдашник трости в виде головы лисы.

– Чего? – Удивился я, – что я уже успел сделать?

– С Кириллом получилось эффектно – браво, – похлопал Шатый, – но зря вы на это дело подговорили Кирсновского. Этот барашек профнепригоден и ему нельзя поручить ни одной работы. Выбирайте впредь более требовательно соратников. Вам это в скором времени понадобится.

– Я ни причем, – крикнул химеролог, вскакивая на ноги.

– Хотите сказать, что это не по вашему профилю работенка? – Хмыкнул Шатый, указывая концом трости на черную тушу.

– Вот к этому существу я даже не прикасался, – Кирсновский чуть ли не плакал.

– Господин Любомирский, этот барашек не способен даже врать. Я поражен, что он решил выступить вместе с вами. Но скорбеть по нему не буду – порученную работу выполняет скверно.

– Я не понимаю, к чему вы клоните, – нахмурился я.

– А вот вы умеете врать в разы лучше, господин Любомирский. Так натурально показываете недоумение, словно успели забыть эту ночь. Но вряд ли вы могли это забыть, если обрекли Кирилла на такую ужасную участь, – мужчина покачал головой, бросив брезгливый взгляд в сторону черной твари, – впредь я буду осторожнее с вами. Берегите себя, Константин.

Шатый побрел восвояси. Я смотрел ему вслед, так и не понимая до конца, что тот имел ввиду. Прошлой ночью было только одно событие – шайка бандитов покушалась на мою жизнь. Если за ним стоят знатные люди уровня этого почтенного джентльмена, то новости для меня были не очень-то хорошие. Понять бы еще, про какого Кирилла речь была.

Я вспомнил о том, что не успел разобраться с Кирсновским. Он сидел на полу и, схватившись за голову, бормотал проклятия.

– Пойдем, камрад, – я схватил его за ворот пиджака, – есть о чем поговорить с тобой.

Глава 13

Пока гости всей гурьбой приводили в чувство Виктора Борисова, я вытащил Кирсновского за ворот пиджака в коридор. Гостей водили через вход с противоположной стороны зала, а этот, судя по всему, использовался прислугой, чтобы ненароком не уронить поднос с бокалами на пиджак уважаемого господина. Он был освещен чуть похуже, пытаясь максимально сэкономить на горящих свечах.

Дойдя до первой чуть приоткрытой двери, попытался затолкнуть его внутрь, но встретил решительное сопротивление.

– Я туда не пойду, – замотал головой химеролог и вцепился длинными худыми пальцами за дверную раму.

– Чего это? – Спросил я, пытаясь протолкнуть его в комнату плечом.

– Там темнота, – жалобно проговорил Кирсновский.

Слева послышался женский хохот. Горничная была без белого передника и шапочки, из-за чего в тени было трудно увидеть ее. На ее лице с выпирающими на рыбий манер глазами застыла ехидная улыбка.

– Вам чего, мадемуазеля? – Спросил я озадаченно.

– Да я мусор выкинуть хотела, – потупилась она.

– Зря вы так его называете, – указал на химеролога пальцем, – он еще вполне себе может пригодиться в хозяйстве.

Горничная хихикнула, когда увидела перекосившееся от возмущения лицо Кирсновского. Я всучил ему вытянутую из подсвечника свечу.

– Вот тебе свет, а теперь шуруй туда, – грозно сказал я.

С источником света в руках Кирсновский воспрял духом настолько, что бесстрашно ступил в комнату. Я вошел следом, запирая за собой засов на двери.

Мы оказались в тесной каморке с инвентарем для уборки помещений. Кругом была расставлены метлы, веники и длинные палки со щупами. На небольшом столе стояли несколько забитых наглухо коробов.

Химеролог не успел пройти и двух шагов, как умудрился задеть ящик. По полу покатились гвозди.

– Теперь поговорим, – со зловещей улыбкой сказал я. – Ты Павлов?

В комнате повисла тишина.

– Я Кирсновский.

– Кто тогда Павлов?

– Они на вечере были, – неуверенно ответил он.

– Там не было никого молодого из Павловых.

– Ты про Ваську что ли? Его нет сегодня. Или кто тебе еще нужен?

– Васька? – Задумался я, – опиши его.

– Он импульсивный и крайне надоедливый. Последний его облик был немного чудноватым, когда Васька состриг длинные волосы, но с того времени месяц прошел. Если за привычку не взял ходить с голой головой, то отрасти обратно они успели. Родинка есть на шее еще.

По описанию никого подходящего не упомню. Наверное, с ним лично познакомиться не успел.

Я удостоверился, не подслушивает ли нас никто за дверью. В коридоре было по-прежнему пусто.

– А магия у него какая? – Продолжил допрос я.

– Он особо не показывает. Но по нему видно, что колдовать толком-то не умеет. По шкале Хайлера на седьмой позиции где-то.

Воспоминание из прошлой жизни Любомирского подсказывало мне, что это место находилось где-то на самом дне всего магического мира. Губы непроизвольно скривились в пренебрежительную ухмылку.

– Ты сам на какой?

– Пятой, – с гордостью ответил он, глянув на меня поверх очков.

– А я?

– Ты сам не знаешь разве? У тебя же экзамен должен был быть через месяц после того, как меня выслали. На четвертую как раз, – удивился Кирсновский.

По этому поводу никаких воспоминаний не было. Остается лишь поверить ему на слово.

– Давай об этом потом, – уклончиво ответил я.

– Что за странные вопросы, Костя? Почему это я внезапно должен стать Павловым?

– Не под своей же фамилией работать на бандитов, а, дружище? – Подмигнул я.

– К чему ты клонишь?

– Прошлой ночью на меня напали. Среди бандитов был один маг. Вот я и подумал, может это мой старый товарищ, зверушки которого уже дважды пытались меня убить, решил лично расправиться со мной в ту ночь?

Кирсновский закашлялся. От услышанного он подавился слюной. Каким бы талантом не обладал театральный актер, но так натурально умирать никто бы не смог. А у этого парня никаких талантов и подавно не наблюдалось.

– Костя, – наконец откашлялся он, – это подлые инсинуации. За Мишутку и Пса вину признаю, однако не стоит обвинять меня в бандитизме. Я и сам не понимаю, почему мои ребята так реагируют на тебя. У них почему-то теряется контроль, когда они остаются с тобой наедине. Оба нападения вышли совершенно спонтанно. Ты же меня знаешь лет сто, Костя. Я никогда не вступил в бандитскую шайку и не пошел бы с ними убивать кого-то, а уж тем более тебя.

Тип он был, конечно, скользкий, но прямых доказательств его причастности к ночному нападению не имелось.

– Как тогда объяснишь, что барабан моего револьвера был окружен желтой магией?

– Так желтой же, – пожал плечами Кирсновский.

В магическом зрении его аура была зеленого цвета. Даже моих скудных познаний в магии хватало для понимания простой закономерности того, что оттенки энергии должны совпадать с результатами колдовства. Вариант с блокировкой барабана Кирсновским отпадает.

– Тогда что имел ввиду этот Шатый, когда говорил о твоей профнепригодности?

– Было одно странное задание, – с тяжелым вздохом начал химеролог, – ко мне обратился этот самый Кирилл, который сегодня стал…

– Химерой, – вклинился я.

– Вряд ли это можно назвать подобным термином, но… В общем, Кирилл – один из подручных Шатого. Меня попросили присмотреть за одним беспризорником, используя для этого глаза зверушек. Им было почему-то нужно, чтобы я докладывал о том, как этот мальчик существует в трущобах. Задание показалось мне простым. Создание химер – это процесс недешевый, а источник дохода у меня непостоянный… Согласился я, да.

– И послал этого кротокрыса. Или кто он у тебя?

– А, ты его видел? – Наигранно удивился Кирсновский.

– Не придуривайся, – угрожающе посмотрел ему в глаза я.

– Ну да, знаю, – буркнул он, – но дело оказалось мутным с самого начала. Как только я согласился, его привели вечером ко мне с требованием стереть ему память.

– Так-так, и как же ты стираешь память?

– Технически я их не стираю, – со знанием дела начал он, – это лишь зелье на базе ядовитой железы йорогумо. Это яд, поражающий церебральные нейроны и вызывающий ретроградную амнезию. Токсины йорогумо настолько стойкие, что остаются в организме длительное время и не позволяют церебральным нефронам восстанавливаться даже с помощью обычных лечебных зелий.

Я жестом приказал ему остановить рассказ, пытаясь переварить сказанное.

– То есть ты каким-то своим ядом отравил мальчишку и вызвал у него амнезию?

– Во-первых, не своим. Синтезировать это зелье у меня не получается. Результаты оставляли желать лучшего. Один из неудачных случаев ты видел, – вероятно он имел ввиду кицунэ, – так что я реализую зелья профессора…

– Неужели Афанасия Максимыча?

Кирсновский утвердительно кивнул.

У меня в голове как-то не укладывалось, что этот жизнерадостный старичок с корабля, профессор биологии и ярый защитник животных занимается созданием столь страшных ядов.

– Он же говорил, что плывет ради изучения местной фауны, – удивился я.

– Ты думаешь, что этот хрыч потащится в такие дали просто для того, чтобы поглазеть на диковинных зверей и зарисовать их для энциклопедии? – Покачал головой химеролог.

– Черт бы с ним. Что там по поводу мальчика?

– Они процесс торопили, будто боялись, как бы тот чего лишнего не ляпнул. Как только убедились, что беспризорник потерял память, так сразу расслабились. В первые пару часов после приема зелья человек мало что соображает. Они об этом знали и поэтому быстро умчались с ним в трущобы. Мальчик остался там, а моя зверушка всегда где-то рядом с ним шлялась. Мне было поручено следить за тем, как развиваются его способности и чего он достигает за день. Кириллу было в целом плевать, чем питается этот мальчик и как спит. Мне иной раз приходилось посылать небольших зверушек для того, чтобы те принесли ему кусок хлеба.

– Не дави на жалость, Кирсновский. Тебе не к лицу эти попытки казаться великодушным.

– Эх, Костя, ты такой бесчувственный, – сказал он, трагично вскидывая руки, но тут же успокоился, получив от меня удар веником по кудрявой голове. – Вот так я и следил за ним. А еще им было очень нужно знать, не ошивается ли кто-то из посторонних возле этого беспризорника.

– Ты, верно, донес на меня, Иуда?

– Ко мне в тот день даже не пришли, чтобы послушать наблюдения моей зверушки за день. Они итак узнали, что беспризорника увел ты. Я вообще никогда бы тебя не предал, – положив руку на сердце, сказал он.

– Не знаешь, зачем им так нужно было следить за мальчиком? Он обладает какими-то выдающимися магическими силами?

– Да что там за его магическими силами следить? В таком возрасте они толком и не проявляются. Он слишком маленький и развиваются его способности крайне медленно. Большая часть сил через пару лет только оформится. Гиблое дело какое-то.

Поместить маленького мальчика в трущобы, прямо в заполненный алкашами и проститутками полуразрушенный отель. Перед этим предварительно стереть ему память о прошлой жизни, чтобы он даже не вспомнил имена родителей и не смог к ним вернуться. Да и куда ему направиться? Вот и будет малец все время ошиваться где-то в грязи, обрастая при этом злобой. Те люди словно создавали как можно более тяжелые условия жизни. В этом определенно была какая-то цель.

– А ты не думаешь, Кирсновский, что они таким образом пытались пробудить в нем какие-то определенные магические силы? Так сказать, методом шоковой терапии, – высказал первую пришедшую на ум догадку.

Химеролог задумчиво потыкал ногтем в стекающую по свече каплю воска. Минут через пятнадцать в руках останется только вязкая лужица.

– Пробудить так они, конечно, что-то смогут. Толку с этого мало – развить все равно быстро ничего не смогут. В таком возрасте малой может иметь процентов пятнадцать от возможных сил. Никакая шоковая терапия этот объем не увеличит. Его могут начать тренировать с этого возраста, но неокрепший организм будет нивелировать весь смысл этих тренировок.

– Может им позарез нужен даже маленький зачаток какой-то определенной силы?

– Боюсь представить, зачем, – пожал плечами Кирсновский.

– Видимо за этого малого Шатый на меня и взъелся, – вздохнул тяжело я, устало растирая переносицу.

– Ты хотя бы что-то определенное сделал, – с обидой в голосе сказал мой собеседник, – а меня вообще на пустом месте обвинили в том, что за метаморфозой Кирилла стою я. И ведь не оправдаешься же перед ним.

– Теперь мы с тобой в одной лодке, – кисло улыбнулся я, – будем вместе вести с ним войну.

– На одном корабле графа Тетерева, – буркнул он, – или куда ты увел того малого?

– Ты уже узнал об этом? Ну вот, можно не так сильно бояться мести этого Шатого. Как никак мы, можно сказать, работаем на графа Тетерева.

– Его-то он не осмелится тронуть. А вот нас по головке не погладит. И никто ему не станет в этом помехой.

Я пожал плечами. Если уж грядет война, то нужно готовиться к ней, а не надеяться на чужой авторитет.

– Ты, кстати, провел анализы тканей той, самой первой химеры.

– Вообще-то, – донесся голос из-за двери, – это была не первая такая тварь, а, как минимум, вторая.

Рука непроизвольно потянулась к поясу, но сегодня моей катаны при мне не было. Кольта Иствуда на месте тоже не оказалось. Если это был какой-то недоброжелатель, то встречать его придется голыми кулаками.

– Кто это говорит? – Создавая магический диск, крикнул я.

– Золотой медалист соревнований по стрельбе имени первого имперского ловчего Иоанна Никифоровича, финалист турнира по шахматам среди одаренных дворянских детей Чаицкой губернии, сын потомственного дворянина из древнейшего рода Бехтеревых, обладатель уникальной техники фехтования горячим оружием…

– Да заходи уже, Самуил, – со вздохом открыл дверь я, – тебя не учили, что подслушивать разговоры нехорошо?

– Меня много чему учили, – деловито поправляя галстук, вошел в каморку Сэм, – во-первых…

– Не до твоих шуток сейчас, – поморщился я, – лучше скажи, почему ты назвал ту химеру с вечера у Лазарева не первым случаем?

– Я услышал это от одного авторитетного источника, – многозначительно ответил он.

– Имя у него какое?

– Мой старый знакомый граф, – от напыщенности Самуил начал походить на индюка.

– Может мы покинем это не очень-то просторное помещение? – Жалобно попросил Кирсновский, – с каждым новым посетителем здесь становится все теснее и теснее.

– Хорошо, но скажи сначала о той химере, – сказал я и словил возмущение во взгляде Самуила, – потому что разговор с этим товарищем затянется надолго.

– По поводу той метаморфозы все не совсем понятно. Во время создания моих химер я применяю черный сахар. Он очень хорошо разгоняет ток крови и усиливает эфирный фон, делая его мягким и податливым для последующего изменения. Из-за этого в крови наблюдаются небольшие изменения. Некоторое влияние на мышечную структуру тоже наблюдается, но значительно меньшее. В плоти же того змееподобного существа я увидел следы применения черного сахара. Реакция была очень сильной и крайне быстротекущей. Это был одномоментный взрыв внутри крови, заставивший начать синтезировать новые клетки с ужасающей скоростью. Они столь инородны человеческому организму, что получили бы отторжение и тут же умерли, но черный сахар имеет свойства, благодаря которым в организме появляется толерантность к новым тканям.