Текст книги "Маг имперской экспедиции. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Артём Коновалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Поиски подходящего дома заняли совсем немного времени. Как оказалось, я сегодня проходил мимо него и даже постучался, но мне тогда никто не ответил.

Кто, собственно, должен был мне тогда открыть? Черный дух в тапочках и халате? На такой случай на дверях и стоит переливающаяся золотом печать диаметром в полметра. Справлялась она так себе, раз то призрачное существо разгуливало спокойно и только мне являлось три раза.

Зато человеку внутрь пробраться было невозможно, в чем я убедился на собственном опыте. Стальной люк танков из музея бронетехники таким крепким не казался, как эта хлипкая полупрозрачная дверь-шторка, скрепленная видимой только с помощью магического зрения печатью. Рисунок представлял из себя кольцо с иероглифом в виде домика в центре.

Ломать чужую собственность мне не хотелось. Мало ли потом азиатские бабки кинуть на меня магическую порчу за такое варварство. Пришлось долго думать, как проникнуть за запечатанную дверь.

Золотистого цвета магия казалась для меня связанной со светом. В противовес ей должна стоять магия тьмы или ночи. Для меня, как воздушного мага, толку от таких умозаключений было мало, но зато у меня на поясе болталась катана. Клинок в ножнах по внешнему ничем не отличался от белых домов и такой же по цвету брусчатки, но стоило мне вынуть его на белый свет, как от само лезвие начало источать черный дымок. Из ножен валило в разы больше эфемерной массы, но это можно было списать на простой факт, что сама катана долгое время находится внутри специализированного герметичного чехла, потому вся выделяемая ей энергия накапливается до тех пор, пока эту лампу джина не откроют.

Боязливо коснувшись кончиком катаны магической печати, на всякий случай прикрыл ладонью лицо, но ничего толком и не произошло. Я провел клинком вниз, оставляя след черного дыма в воздухе. Теперь печать была с полосой черного цвета посередине.

Дверь легко поддалась и беззвучно отъехала в сторону, забирая правую половину печати вместе с собой, а левую оставляя висеть в воздухе.

В нос ударил затхлый спертый воздух. Вдоль стен ровными рядами от пола до потолка стояли закупоренные тряпками глиняные горшки. От порыва свежего ветра с улицы один из них свалился на покрытый слоем пыли в два пальца толщиной татами. Сосуд раскололся пополам, а через трещину посыпалась земля.

В центре комнаты виднелась ровная дыра в полу, края которой казались спиленными чем-то высокотехнологичным. Нельзя было исключать и вариант с неизвестной для меня магией.

От любопытных глаз прикрыл входную дверь. Надеюсь, что ее не заклинит и печать не восстановится быстро. Не хотелось бы оказаться замурованным внутри этого «мертвого дома».

Я подошел к дыре в полу и обнаружил ведущий вниз туннель с приставленной к одной из стен гнилой деревянной лестницей. Через бумажную входную дверь свет пробивался с трудом и дна не было видно.

Слепив при помощи земли из битого горшка небольшой комок, бросил его в яму. Судя по звуку удара, глубина была не меньше трех метров.

Как я пришел к жизни такой, что приходится лезть в подобную клоаку? Вроде бы жил и не тужил, после смерти стал столичным дворянином, а все равно приходиться копошиться то по помойкам, то по домам с призраками и духами. Все знатные в Боратовске то по поместьям сидят, то по кабакам, то еще где-то весело время проводят. Марта уже вовсю к праздничному вечеру готовится, а я в это время вынужден лезть под землю на встречу с непонятным черным существом.

Только сейчас до меня дошла мысль, что верный Кольт Иствуд был полностью разряжен. После осознания этого факта уверенности у меня поубавилось. С другой стороны, что пули должны сделать призраку? Вот и правильно, нечего даже было на них надеяться.

Мне не было страшно. Вряд ли меня хотели убить или как-то навредить. Этот черный дух даже позаботился о том, чтобы бой в пещере с химерой окончился для меня благополучно. Зато было неприятное предчувствие, что мне могут поручить какое-то темное дело, как это хотел сделать тот лысый жандарм. Вот только отмазаться от того человека можно было именем серьезного знатного покровителя. А с этим духом у меня уж точно будет предложение, от которого невозможно отказаться.

Как не оттягивай поход к стоматологу, а дырки в зубах от этого не зарастут пломбами.

Сплюнув вязкую слюну на пыльный пол, полез вниз. Лестница неприятно скрипела, а верхний слой дерева отслаивался при касании, но хотя бы сердцевина не успела сгнить, позволяя мне спуститься.

Когда ботинки коснулись плотно утрамбованной земли, я обернулся, но увидел только темный туннель высотой в два метра и шириной в полтора человеческого корпуса. Дальше одного шага не было видно вообще ничего.

В надежде увидеть хотя бы белую пелену от стен и потолка я прибегнул к концентрации. Магическое зрение мне не давало ночное видение, но зато золотистая печать для защиты от злых духов излучала свечение и позволяла увидеть хотя бы стену туннеля, которая не имела типичного для стандартных объектов белого дымка. Почему-то она выглядела она так, будто я смотрел на нее обычными глазами.

Свет был слабым и дальше полуметра не доходил, но спасибо хоть и на этом. Не такая уж и бесполезная у Джуанга печать.

Небольшими шажками аккуратно ступал по коридору, искренне радуясь тому, что никогда в жизни не страдал от клаустрофобии. Зато вспомнил терзавшую меня в детстве никтофобию. Тогда страх монстров в ночных коридорах квартиры был иррациональным, но сейчас я ощущал чье-то присутствие в темноте туннеля.

Пройдя через метров десять, я вышел к проходу, за которым потолок и стены расширялись, уходя во мрак, куда мой магический фонарик не доставал. Через пару шагов в темноте проявилось очертание простого деревянного стола.

Сердце учащенно забилось, когда проявилось очертание напоминавшей человека фигуры. Я хотел что-то сказать, но не решился нарушать тишину. На лбу выступили холодные капли пота, неприятно щекотавшие кожу на лице.

У меня не было уверенности, действительно ли эта тень во мраке была человеком. Хоть ни малейшего движения или каких-либо звуков не последовало, но ее внезапное появление заставило меня порядком перепугаться.

Вряд ли человек материализовался у меня перед лицом. Скорее всего печать на моей руке чуть сильнее разгорелась и в один момент начала освещать чуть больший кусок окружающего пространства. Потолка и стен по-прежнему не было видно, а вот до того силуэта в темноте было метра три.

Когда у меня получилось немного успокоиться, я сделал еще шаг и почти уперся в стол. По всей столешнице были разбросаны кучи маленьких черных прямоугольников, но только одна лежала с моего края и странным образом манила меня схватить ее.

При помощи магического зрения были видны облака энергии вокруг объектов, но они были полупрозрачными и не мешали видеть сам предмет таким, какой он есть на самом деле.

С этими квадратиками творилась непонятная чертовщина. Энергия вокруг них была настолько плотной, что они казались однотонными. Я мог только догадываться, что это такое. Скорее всего, передо мной лежали те маленькие таблички, через которые черный дух оставлял для меня послания.

Трясущейся рукой чуть приподнял ближайший прямоугольник. Из печати на руке поползло желтое облако, смывая постепенно черный цвет. На побелевшей табличке остались только слова «Говори как с мертвым».

Видимо это адресовалось мне. Ну и каким образом мне это проделать? С каких пор за мной закрепилась слава некроманта и от меня хотят того, чтобы я воскресил труп? Или нет, я же видел сон, где дед Константина что-то объяснял по этому поводу.

Я отложил деревяшку на стол. Чернота из букв расползлась обратно, заполняя белую плоскость таблички до тех пор, пока она не стала полностью цвета вороного коня.

Напрягая максимально магическое зрение, попытался рассмотреть пространство вокруг себя. Полнейшая темнота кругом и только что-то неуловимо тонкое выделялось на ее фоне. Нить красного цвета тянулась из груди человеческого силуэта. Попробовал повторить действия Кости из сна. К моему стыду получалось еще хуже, чем у маленького мальчика.

Провозившись минут десять с перетягиванием магической нити, увидел наконец-то ползущую по воздуху красную амебу, которая всячески сопротивлялась моим попыткам затянуть ее в тело. После непродолжительной борьбы у меня получилось справиться с ней.

Человек потянулся, громко прохрустев затекшей спиной.

– Ты не против, если я закурю, Любэймироски, – прохрипел он, по-странному выговаривая мое имя.

Все мои страхи мгновенно улетучились после этих слов. Можно бояться чего-то странного и неизведанного, но мертвец со смешным акцентом и страстным желанием покурить меня уж точно не пугал.

– Кури, – голос мой немного дрожал, но в целом напряжение спало.

Человек сделал несколько телодвижений и чиркнул спичкой об коробок, на мгновение освещая себя. На худом теле был свободный халат грязно-желтого цвета, обмотанный уходящими концами во тьму веревками. Когда он подкуривал трубку, я увидел бронзового оттенка лицо с морщинистой лысой головой неопределенного возраста. После того, как табак зашелся, человек погрузился обратно в полумрак.

– Ты и есть тот черный дух, что меня звал? – С опаской поинтересовался я, оглядываясь в сторону входного проема, прикидывая возможный путь бегства, если наш разговор зайдет не в то русло.

– Нет, человек, я – Сайдаг, а это – мой дом. Тут я живу… Ай, мертвый дурак, – послышался хлесткий хлопок по лбу, – не живу. Как сказать, однако? Существую… Ай, иногда же бесплотен. Но в тело же возвращаюсь свое и иногда ненадолго существую…

– А тот, кто меня звал тогда где? – вклинился в философские рассуждения я.

– Где-то тут, – Сайдаг сделал жест, но при такой темноте разглядеть мне ничего не удалось, – в живой форме я не понимаю, где он. Куро все видит и слышит, можешь не бояться.

После таких слов обычно и начинают бояться. Особенно того, что увидеть не представлялось возможным. Почему тогда не ощущалось тяжелого удушающего воздуха? Или это появляется только тогда, когда этот дух принимает физическую форму? Скорее всего так и есть.

– Зачем он хотел, чтобы я говорил с тобой, Сайдаг?

– Куро сам не может. Мне поручено послания писать и говорить с гостями. Людей здесь было немного, если честно. Ты первый, кто дошел, Люйбумераский, – обычные слова у него получалось произносить почти без акцента, но фамилию он коверкал просто ужасно.

– Разве все люди, которым вы пишите послания, могут говорить с мертвыми? – Удивился я, представляя однорукого Ханпала.

– Он проверку хотел. Ты показал, что слухи не врут. Можешь не держать душу, – заверил меня слуга темного духа, пуская дым себе на грудь.

С ним действительно ничего не произошло, когда я прекратил держать воображаемую амебу посреди его тела.

Надеюсь они не знают, что этот навык был усвоен мной полчаса назад. Иначе мне станет неловко, что на мой родовой дар возлагали такие надежды, а я узнал его совершенно случайно и при помощи какой-то азиатской бабки.

– А что он вообще от меня хочет? – Спросил я, затаив дыхание в ожидании услышать какое-нибудь пугающе жестокое задание.

– Куро наблюдал за тобой с самого появления в этих местах. Он почувствовал, что ты не из этого мира. В твоем духе есть какой-то инородный след. Однако связи с подземным миром у тебя не нашлось, Ляобомирски. Куро подумал, что ты из небесного. Это ведь так?

– Ну… – Я даже не понимал, как мне стоит ответить на поставленный вопрос. Вряд ли планета Земля была для них небесным миром. Даже если так, то у меня никаких аргументов за или против.

– Куро не ждал, что ты подтвердишь. Ему и не надо. Он все равно хотел от тебя другого.

– Ну не тяни, – чуть ли не взмолился я, изнывая от ожидания.

– Ты же знаешь, что в этом мире появляются существа. Пока в тела людей проникали только слабые низшие духи. Ты видел этих двойственных созданий и не раз. Их форма была искажена перемещением и попыткой преобразить тех, кто принял их в себя. Куро хочет, чтобы ты прекратил это, пока сюда не проник один из демонов.

– Ты имеешь ввиду химер? – Высказал догадку я, вспоминая табличку, которую оставили Ханпалу, – темный дух хочет, чтобы я убил Кирсновского и прекратил создание этих тварей?

– Киросоновосоку не замешан в этом. Он делает созданий из духов существ этого мира. Такие создания не интересны для Куро. У него были опасения, что этот человек сможет дотянуться до подземного мира. Куро попросил меня написать послание для одного из врагов Коросуноваски по имени Тадашигэ, – а вот это имя почему-то показалось мне не искаженным, да и произнес его Хайдаг без усилий и ломания языка, – но этот человек испугался и начал скрываться. Зато этот Ки…

– Не мучай ни свой язык, ни мои уши, – попросил со вздохом я.

– Тот человек решил создавать раз за разом существ, чтобы убить его. Он сотворил еще одного врага по имени Пак Су. Куро не вмешивается в их войну и тебе советует позволить им бороться до смерти. Но тот создатель существ может приблизиться к духам подземного мира. Куро принесет тебе весточку, чтобы ты убил того человека. Но этот день может и не наступить.

– Надеюсь, – кисло сказал я, не имея ни малейшее желание убивать того курчавого блондинчика в странных очках. Сломать пару костей за его химер – это с радостью, но убивать – увольте.

– Куро опасается других созданий. – Продолжил рассказ Сайдаг, – вчера был второй случай. Третий будет завтра. Существо из низшего мира проникнет в тело человека и изменит его.

– Мне говорили, что он будет сильнее прочих, – вспомнил слова той раненой девушки я, – это будет не тот демон, которого боится твой темный дух?

– Нет, это такой же низший. Но Куро интересен и тот человек, который дал эти знания через Пак Су тебе.

Погодите-ка, та раненая Паучиха – это одна из химер Кирсновского? Чему я удивлен, если единственное описание от химеролога: девушка с маской. Лицо у нее было замотано бинтами, но особого значения этому я не придал.

– Твой дух не знает этого человека? – Удивился я, ведь в моем понимании черный дух был настолько вездесущ, что материализовался в темной пещере на необитаемом острове посреди океана.

– Куро не знает. Поэтому ему нужно, чтобы ты нашел его и узнал природу того, кто знает не меньше самого.

– На этом все? – Задания были не связаны с чем-то жестоким и кровавым, что не могло не радовать.

– Куро хочет, чтобы ты прекратил появление духов из подземного мира в вашем. Это будет на руку как ему, так и вам всем, люди. Знающий интересен, но рано или поздно Куро его сам найдет. Можешь не заниматься этим. Главное помни, что Куро всегда тебя видит и может прийти к тебе в любой момент, если у него появятся сомнения. Помни, Люобиморосокий.

Хрипловатый спокойный голос Сайдага затих. Он сделал глубокий затяг из курительной трубки.

– Кстати, а кто такой этот ваш Куро? – Решил напоследок спросить я перед тем, как покину этот темный подвал.

– Демон из подземного мира, – сказал Сайдаг, выпуская облако табачного дыма, которое вскоре приобрело красный оттенок и амебой полетело во тьму.

Глава 6

Все дороги ведут меня в особняк Борисовых на почетный прием, куда меня ни один человек не пригласит. Можно бы было понадеяться, что до тех дворян дойдет весть об одном столичном дворянине, которого бы неплохо пригласить на вечер. Рассчитывать на такое было бы слишком оптимистично и даже глупо.

На торжественном обеде по случаю прибытия экспедиции дворян было меньше, чем купцов и чиновников. Будь среди гостей кто-то такого серьезного ранга, как граф, даже мне бы стало об этом известно. Тетерев в тот день сидел среди среди служащих городского суда и владельцев Центрального Боратовского банка. Вряд ли бы Лазарев усадил знатных людей на большом отдалении от себя, если даже меня запихнули рядом с организатором вечера. Да и само наличие дворян на том вечере было под вопросом, если на вечере у Лидии мне не встретилось ни одно знакомое лицо, которое я мог увидеть в особняке Лазарева.

После моего непродолжительного посещения ателье у меня появился только один новый знакомый. Да и тот на самом деле был очень старым, если верно трактовать сон о маленьком Косте в доме Кирсновских.

Сидеть на кровати в номере отеля и надеяться на удачу я не собирался. Буду всеми правдами и неправдами пытаться попасть на тот вечер. Тем более опыт проникать на чужие праздники у меня за годы студенчества выработался. Разве что с дворянами такое проворачивать буду впервые.

Вариант с тайным проникновением сразу отпадал. Все дворяне в таком небольшом городе будут друг друга знать в лицо. Появление незнакомого человека на вечере привлечет излишнее внимание и до хозяина весть долетит быстро. Сомневаюсь, что они станут со мной церемониться. Меня выставят за порог и повезет, если предварительно перед этим не напинают под зад.

Список гостей на таких мероприятиях строго регламентирован, но кто будет сильно заморачиваться по поводу приглашенных на вечер простолюдинов, которые должны развлекать собравшуюся публику? Одним меньше актером или одним больше – кто заметит?

Мой выбор пал на театральную труппу. Ну а что, я – человек творческий. Недаром в школе всегда участвовал в самодеятельности. Может быть один из моих талантов пригодится театралам и мне выделят небольшую роль в их маленьком спектакле.

Боратовский театр располагался в восточной части Центра позади небольшой площади с многочисленными памятниками героям старых войн. Здание стояло особняком от жилых домов. Относительно остальных строений театр казался каким-то чересчур простым. Это была коробка высотой с трехэтажку с маленькими невыразительными окнами и однотонными бежевыми стенами. Вездесущие белые колонны перед входом немного разбавляли вид, но видны были они только спереди. На крыше пустовали белые постаменты для статуй. По всей видимости архитекторам не хватало бюджета и они пытались достроить само здание по упрощенному плану.

Внутри здания не хватало света. Старушка в гардеробе показывала настоящее мастерство в вязании спицами с закрытыми глазами. При моем появлении она подслеповата защурилась и смотрела так, словно не видела людей долгие годы.

На самом деле в театре проходили не только театральные пьесы, но еще и опера с балетом, иногда перемежаясь с оркестровыми концертами. Представления давались нечасто и репертуар всегда был один и тот же. По словам старушки самые лучшие драмы происходили тогда, когда намечались выступления двух разных трупп в один день, из-за чего начиналась борьба за возможность порепетировать на сцене.

Хозяином в театре был некий Солонников с неопределенным социальным статусом. Никто его в театре почти не видел. Расписание спектаклей было составлено из рук вон плохо, а все мелкие вопросы по утверждению состава актеров, подготовке реквизита, количеству и качеству репетиций перед выступлениями, а также прочие не интересные директору пустяки спихивались на режиссеров. Договариваться между собой у них получалось не всегда.

Технического персонала было самое минимальное количество. Пока уборщицы шли от восточной части здания к южной протертая ими пыль начинала скапливаться обратно. Поэтому в здании почти круглосуточно слышалось шуршание тряпок и веников.

На должности, на которые можно было назначить детей, Солонников набирал в первую очередь ребятню из небогатых слоев. Работали они хуже взрослых, но и платить им нужно меньше. Когда старшие теряли их из виду, приходилось перелопачивать все обширное здание в поисках отлынивавших от работы ребятишек.

В основном сюда приходили купцы и мещане, иногда появлялись служащие с квалифицированными инженерами. В первую очередь посещали балет, чтобы поглазеть на танцы высоких стройных девушек. Тем более билеты стоили недорого и почти каждый мог это себе позволить. Проходившие мимо жандармы и флотские офицеры и вовсе проходили смотреть бесплатно. Другие представления посещались заметно хуже, из-за чего балет был в большем почете у Солонникова и на требования их режиссера он время от времени хотя бы отвечал.

Дворянская публика на представления ходила редко. Грязноватое страшноватое здание не сильно радовало их глаз, а сами спектакли были плохо поставлены. Они предпочитали просто приглашать труппы к себе. Солонников никогда не отказывался и делал это почти за бесценок, ограничиваясь только почетом довольной публики. Либо он лукавил, предпочитая забирать все деньги с таких выездных представлений себе в карман.

Я прошел к залу для выступлений, оставляя грязные земляные следы на складчатом потертом красном ковре.

На сцене вовсю шла жаркая репетиция театрального представления. Облаченные в вышитые кафтаны времени Ивана Грозного актеры пыхтели и сопели на сцене. Возле первого ряда стояли двое мужчин и о чем-то разгоряченно спорили. Невысокий старичок в пиджаке землистого цвета пытался что-то доказать, но его собеседник обладал таким густым и громким голосом, что его можно было только попытаться перекричать.

Прерывать репетицию мне не сильно хотелось, особенно когда на сцену выбежали два стрельца с бердышами и начали угрожать боярину с густой накладной бородой. Сейчас должно было начаться что-то интересное, но курносый мальчишка тянул меня за рукав, отвлекая от просмотра пьесы.

– Дядька, вам нельзя сюда, – канючил он, шмыгая веснушчатым носом, – на меня ж ругаться будут потом, что пустил кого попало.

– Изыди, бесенок, я, между прочим, театральный критик, – сказал я, вырывая белую рубашку из чумазых пальцев, – будешь гнать – напишу разгромную рецензию. Никто к вам больше не придет сюда.

– Да сюда итак не ходят почти, – с опаской отозвался он, пытаясь переварить услышанное.

– Вот из-за таких как ты и не ходят, – с укором погрозил ему пальцем, – знаешь, что делают с такими врагами театрального искусства?

Услышав, что он причастен к какой-то провинности, мальчик поспешил ретироваться из боязни наказания.

– Матвей, да сколько можно из раза в раз повторять тебе, чтобы ты прекратил говорить с придыханием умирающего журавля! – Старичок прервал репетицию пронзительной репликой.

– Дмитрий Станиславович, – попытался оправдаться боярин, – в таком пекле кровь закипает. Невозможно продохнуть через эту треклятую густую бороду. И жарко, и душно!

– Милослав Хортицкий был в старшей дружине…

Раз они прервали выступление, то самое время подойти к ним. Судя по менторскому тону старика, за его словами должна была проследовать целая лекция об этом персонаже пьесы.

– Дмитрий Станиславович, не горячитесь, – попросил стоящий рядом с ним мужчина во фраке, вытирая платком толстые блестящие от пота щеки, – позвольте моим людям занять сцену и продолжить свой рассказ о стародавних аристократах где-нибудь за кулисами.

– Яков, не надо! – На угловатом морщинистом лице отразилась болезненная усталость, словно собеседник его порядком утомил, – моим мальчикам необходимо чувствовать сцену. Я понимаю твои опасения, но мы условились еще две недели назад, что первая половина за нами.

– Дмитрий Станиславович, поймите, что тогда мне никто не сообщал о нашем выступлении. Замена потребовалась в самый последний момент. Нам завтра выступать, а мы репетировали всего трижды!

– Яков, я вам уже пообещал опустить четвертый акт и дать время для вас, – у разгорячившегося старика во все стороны полетела слюна, – но вы хотите большего! Вы хотите всего!

– Я бы не просил, если бы после нас не шла Агния со своими… Куртизанками, – деликатно подобрал слова Яков, хотя на уме у него были явно другие слова, – она же плевала на четкий распорядок и хоть какое-то расписание! Заявится в любую минуту и всем репетициям, Дмитрий Станиславович, придет конец.

– Им завтра тоже нужно выступать. Чем вы лучше их?

– Знаем мы эти выступления, – брезгливо поморщился Яков.

– В вас говорит зависть их успеху. Ваши ребята могу поорать свои песни в любой из комнат, – заявил его собеседник, обводя руками зрительский зал.

– Там не такая акустика. Прошу, Дмитрий Станиславович, позвольте хотя бы немного порепетировать, – взмолился мужчина во фраке.

Боярин на сцене стал похож лицом на спелый помидор. Он покачнулся и припал на одно колено, подставляя шею для удара бердышом. Судя по удивленным лицам стрельцов, это не входило в сценарий.

– Ай, черт с вами, Яков, репетируйте, – впиваясь в седые волосы скрюченными пальцами прорычал старик, – все равно Матвей перегрелся и его необходимо приводить в чувство.

– Добрый день, люди искусства, – с выражением поздоровался я, подходя к режиссерам.

– Здравствуйте, – на лице Якова сияла улыбка.

– Добрый день, – устало вздохнул старик.

– Меня зовут Константин Любомирский и я к вам по одному деликатному делу.

– Яков Зельдин, мэтр и режиссер-постановщик оперного театра… Не важно какого, – стыдливо замялся мужчина во фраке.

– Дмитрий Худоногов, театрал и никакой не бывший, – сказал он, поклонившись.

– Господа, – обратился я, обводя взглядом режиссеров, – не мне ли вам рассказывать о грядущем вечере в имении Борисовых? Меня прислали по двум небольшим вопросам. Вы сейчас не заняты?

Яков замотал головой, чем заслужил полный непонимания взгляд от старшего товарища. Толстяк во фраке еле выпросил у него возможность отрепетировать, но почему-то делать это не спешит.

– Хорошо, – потирая руки, проговорил с хитрой улыбкой я, – во-первых, как обстоит подготовка вашей команды?

– Репетируем, – гордо заявил Яков, стоя спиной к сцене, на которой стрельцы тащили за кулисы потерявшего сознание боярина.

– Вот как, похвально, – похлопал я, – во-вторых, некоторые знатные особы желали увидеть одного из гостей в составе вашей труппы на самом представлении. Многие оценят такой интересный ход. Как вы к такому относитесь?

– Понимаете, – Яков хотел было отказаться, но замолчал, шумно проглатывая слюну, – а можно узнать фамилию этого… Актера?

– Любомирский, – сказал я, гордо выпячивая грудь, – один старый знакомый графа Тетерева.

У Якова задергался глаз, сведенные в широкую улыбку губы нервно задрожали. Старичок поднял задумчивый взгляд в сторону верхнего яруса зрительского зала.

– А можно узнать, какую именно роль? – Голос оперного певца прозвучал очень тихо.

– В целом любую, даже самую мелкую, – пожал плечами я, – владею магией ветра и это можно будет использовать в представлении. Вы же про валькирий поете и про воинов всяких? А мне под силу поднять их в полет. Что за представление тогда получится?

Мне вспомнились объемы тех воительниц с оперы в доме Лазаревых и спеси стало значительно меньше от осознания того, сколько сил придется приложить для одного поднятия такой женщины в воздух, не говоря о настоящем полете.

– Понимаете, у нас не театр, – сказал Яков, бросая робкий взгляд на старика, но тот нас как-будто бы не слушал, – люди в костюмах просто стоят. Вся игра происходит посредством голоса. У нас и декораций нет и действия.

– Не проблема. Могу создавать ветерок, чтобы эффект от вашего громогласного голоса был осязаем, – заявил уверенно я.

– Я подумаю над этим и дам ответ, – залепетал Яков, пятясь назад, – непременно что-то придумаем.

– Желательно поскорее его дать. Я пока буду здесь, – крикнул вслед скрывающемуся за кулисами толстяку.

Действия этого режиссера доверия не внушали. Надеюсь мои слова возымеют на него эффект и роль мне подберут. Для уверенности можно попытаться застолбить еще несколько мест в завтрашнем представлении. Константин Георгиевич Любомирский – певец, жнец и на пианино игрец.

– А вы, Дмитрий Станиславович, – обратился я к режиссеру классических театральных представлений, – не возьмете меня на роль?

– Отчего же? – Кивнул он, оценивая меня пристальным взглядом, – вместо Матвея можете играть. Роль Милослава совершенно не соответствует уровню его здоровья.

– Отлично, – ликуя про себя от успешно провернутой авантюры, произнес я.

– Жаль только, что мы завтра и не выступаем, – сокрушенно сказал Дмитрий Станиславович.

– Ай, точно, как я забыл, – хлопнул по лбу я, – у нас, дворян, непереносимость опричнины. Увы, не смогу принять у вас роль, извините.

– Яков не успел даже на сцену выйти, – задумчиво сказал старик, глядя куда-то вдаль.

Я обернулся.

Беззвучной походкой в нашу сторону шла высокая девушка в черном однотонном платье. Острые скулы и подбородок показались мне очень знакомыми. При взгляде на меня она поджала губы и нахмурила тонкие брови. Все-таки с вечера у Лазарева прошло не так много времени, чтобы успеть меня забыть.

– Вы закончили? – Спросила девушка старика, игнорируя приветствия.

– Я закончил, – ответил Дмитрий Станиславович и пошел в сторону выходу, странно хохоча.

Если это и есть та самая Агния, то его реакция становится для меня понятной. Я и сам улыбнулся, представляя лицо толстяка, когда он увидит, кто явился на репетицию.

– Здравствуй, Агния, – доброжелательно произнес я, целуя ее изящную руку с обмотанными указательным и средним пальцами.

– Мой поклонник? – Хмыкнула она, еще сильнее хмуря брови.

– В первую очередь поклонник вашего таланта.

Чем черт не шутит, может меня хоть в балет возьмут. Буду таскать за ними пачки и пуанты, подносить полотенца или еще хоть что-то делать. При всем многообразии моих творческих талантов танцы занимали чуть ли не последнее место, следуя прямо за монгольским горловым пением. Последний раз мне доводилось это делать на выпускном и повторять тот позор желания у меня не было.

Надеюсь, что Яков не сбежал в ужасе от моего желания вступить к нему в труппу. Но я привык идти до конца, каким бы бредовым мой путь не был. На кону судьбы и жизни людей, как чужих, так и моей, а я еще плеваться буду. Балет – значит балет.

– Понятно, – сказала коротко она и пошла в сторону ступенек у сцены.

– Знаете, мне нужно попасть в вашу команду на один вечер, – следуя за ней, заговорил я, -завтра мне с вами нужно попасть на вечер к Борисовым.

– Насколько важно? – Не оборачиваясь, спросила Агния.

– Дело императорской важности.

Она обернулась и бросила взгляд на мою катану.

– Ты будешь рассказывать одну из своих героических историй? Сначала сражаешься с пиратами, потом с чудовищами, а в выходные – танцуешь балет? – Она стояла на одну ступеньку выше и ее лицо показалось мне еще высокомернее, чем прежде.

– А еще я бесподобно играю на фортепиано, – гордо ударил себя по груди.

– Даже и не верится, – хмыкнула Агния.

– Ах, было бы на чем сыграть и я с радостью бы продемонстрировал, – задумчиво произнес я.

– В гримерке стоит как раз, – сказала она, пошагав за кулисы.

С лязгом и грохотом по сцене покатились стальные предметы. Я посмотрел в сторону, откуда доносился звук, и увидел Якова, который сейчас больше смахивал на напуганного суслика. Судя по всему, порепетировать оперным певцам сегодня не удастся.