Текст книги "Маг имперской экспедиции (СИ)"

Автор книги: Артём Коновалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Если жечь напалмом деревянный теремок, то очень скоро он превратится в «Кошкин дом» со всеми вытекающими. Понял это и Помещик, прекращая поливать магическим огнем стену, которая медленно запылала. Красное облако вокруг мага полетело в сторону пламени, которое быстро потухло.

Под столом виднелась рукоять выпавшего из рук громилы кухонного ножа. Поднять магией оружие и воткнуть глубоко в тело Помещика – просто и эффективно. Но провернуть этот бесхитростный план мне не удалось. Он увидел облачко моей магии, летящее вдоль пола под стол, и направил собственный красный поток.

Я ни малейшего понятия не имел, как сопротивляться чужой магии. Какую-то желтую кляксу на барабане согнать еле-еле мог. Что уж про борьбу с чужой магией говорить?

Упасть мне удалось позади блеющего мольбы о пощаде парнишки и пухляша в состоянии обморока. Помещик боялся их задеть собственной атакой и потому молча стоял, скрипя зубами. Атаковать магией я тоже не мог. Но вот использовать собственный щит, как оружие – вполне.

Моя магия окутала лежащее на полу тело пухляша. Помещик от удивления открыл рот. Он хотел было пустить ответную энергию в сторону своего подчиненного в обмороке, но осекся, опасаясь повредить ему своей огненной магией.

Я поднялся на ноги, держа магией перед собой тело толстячка. Вряд ли такую тяжелую ношу мне удастся удерживать долго. Да и к тому же Помещик может успеть что-то придумать. Надо действовать быстро, пока тот не очухался.Без лишних финтов я попросту бросил тело в сторону Помещика.

Спереди был стол с выставленной едой, а сзади – лавка, на которой они сидели во время приема пищи. Кто бы мог подумать, что такой придуманный специально интерьер сыграет злую шутку для тех, кто должен был чувствовать собственное превосходство?

Со вскриком Помещик перевалился через лавку и оказался придавлен к полу телом пухляша.

Стиснув зубы от боли в ушибленном бедре, я перемахнул через стол. Магией поднял тарелку лапшичного супа и выплеснул содержимое на лицо полумага-полубандита с густыми бровями. Он пронзительно завизжал.

– Ты же огненный маг, а какого-то кипяточка боишься, – мое лицо расплылось в зловещей ухмылке, – а хочешь поиграть в одну увлекательную игру?

– Какую? – Промычал он с красным лицом.

– Ты мне рассказываешь все, что знаешь, а я считаю до десяти и нажимаю на спусковой крючок Кольта Иствуда.

Револьвер плотно уперся в лоб Помещика, придавливая кусочек креветки.

– Раз, – весело сказал я.

– Что рассказывать?

– Два!

– Я не понимаю, – учащенно задышал мужчина и завертел по сторонам глазами.

– Три!

– Меня Николай Костомаров зовут…

– Четыре!

– А хозяина зовут Павел Александрович Шатый…

– Пять!

– Мы беспорядок в притоне держали потому что проститутки не сговорчивые были и платить не хотели…

– Шесть!

– У нас люди есть сочувствующие среди служивых и они о тебе рассказали…

– Семь!

– Да что тебе вообще нужно?

– Восемь!

– Не надо, пожалуйста!

– Девять!

– Мама!

Со щелчком курок ударил по отстреляному капсюлю. Револьвер был не заряжен. Вот только никто кроме меня это не знал.

– Весело? – С улыбкой я шлепнул пощечину Помещику.

– Ч-что т-ты хо-хо-хо… – он начал заикаться.

– Я же сказал, что мы играем игру: ты говоришь, что знаешь, а я нажимаю на курок. Так мы и сделали, – улыбка сползла с моего лица и я с презрением посмотрел ему в глаза, – теперь понял, каково это грубить первым гостям и строить из себя гангстера? Не делай так, Коля, а то револьвер того парня может быть заряжен.

– П-понял.

Я сделал пару шагов в сторону двери и остановился.

– Кстати, а что вам на самом деле тот мальчик сделал?

– Ни-ничего.

– Вы следили за мной все время? Как иначе узнали, что я в жандармерию его отвел?

– Те-те-те-тебя на по-онт брал. Мы и-и-итак знаем. У нас там сво-и-и-ык знако-о…

– Ладно, сиди. А то задохнешься, – махнул рукой я.

Конечно же есть свои люди в жандармерии у бандитов. Само собой разумеющееся занятие. Наверное, Зубатов потому и не хотел, чтобы я встречался с ним в жандармерии, чтобы об этом не просочилась информация до людей.

От сильного удара дверь вышибло с петель. Я ловко извлек катану из ножен.

Неужели подмога пришла им на помощь? На это я не расчитывал. Черт, что же делать?

Вместо отряда гангстеров в плащах и с томпсонами в руках я увидел худощавую фигуру человека в окровавленной белой рубашке. Уж кого-кого, а этого человека в спасители я не ожидал.

– Кого я вижу, – я улыбнулся однорукому кимгийцу. – И много их там было?

– Четверо, – он был спокоен как удав и даже не вспотел после битвы.

– Ну что, пойдем поговорим о жизни, о смерти и о темных духах? – Сказал я и косо глянул на темное облако энергии вокруг моей катаны.

Я прекратил концентрироваться, возвращая более привычный для моих глаз мир.

Глава 23

Склад был расположен в паре минут ходьбы от Предместий. Мы перешли через обросший безлюдный парк к невысоким заборами из дерева. Небольшой клочок земли с домами на русский манер оказался заброшенным. Однако следов мародерства не было видно, что сильно отличалось от улицы Хлебной. За последним забором начиналась застройка коренных жителей с их угловатыми хижинами, стены которых представляли собой деревянный каркас со съемными или раздвижными панелями-ширмами из бумаги.

Однорукий остановился у крайнего дома с забитыми голубыми ставнями. Как оказалось, это была одна из его конспиративных квартир, каких по городу разбросано целое множество. Подниматься по крутому крыльцу было тяжело с моей ушибленной ногой, хоть их и было всего четыре.

Слева от входной двери удобно размещался умывальник, под которым на пыльной лавке стоял ржавый жестяной таз. Очень странно, что никто из ушлых жителей Боратовска не решился утащить эти вещи себе домой. По всей видимости ромейские граждане не захаживают в этот закуток, а коренным кимгийцам здешнее имущество не интересно.

Мой новый знакомый принес кувшин воды, чтобы я наконец-то смог отмыть голову от крови и грязи. Кое-как отскреб от волос черные комки, морщась от каждого прикосновения к затылку, где успел образоваться небольшой отек. После водных процедур голове стало значительно легче.

Этот человек имел очень странное понимание уборки. Все полы и мебель в доме покрыты пылью. Только в одной дальней комнате все было чисто выметено и протерто. По следам от сапог на пыльному полу можно было легко отследить путь туда.

Комната для ночевки была не менее странной. В углу лежало несколько сероватых матрасов, вокруг которых в два ряда стояли керосиновые лампы, китайские бумажные фонари и свечи. В центре на полу стоял побитый жестяной таз с водой. Никаких больше элементов интерьера в комнате не было.

Однорукий приподнял при помощи конца катаны одну из досок возле входа. Стянув с себя окровавленную рубашку, он бросил ее в приоткрытую щель. Мне вспомнился рассказ патологоанатома о теле с множеством пулевых ранений. Ни единого шрама на торсе я увидеть не смог. Зато культя как-будто стала чуть длиннее и сильно растянула отдававшие желтизной бинты.

– Проходи, – он жестом указал в сторону матрасов.

Я испытал неописуемое облегчение, когда спустя длительное время ходьбы с больной ногой и ноющим боков мог наконец-то сесть и вытянуть ноги.

– Тебя как зовут, кстати? – Спросил я.

– Не помню, – ответил собеседник, усаживаясь возле тазика.

– Ты шутишь? – Своими странностями этот мужик удивляет меня все больше и больше.

– Нет, не шучу, – спокойно ответил он.

– А как тебя называют другие люди тогда?

Однорукий задумчиво отмывал катану от крови в тазике.

– Одна женщина называет меня Ханпал, – вспомнил он, выжимая тряпку чуть более крепко, чем нужно, – я не знаю их наречие и не могу сказать, имя это или прозвище.

– Ты не кимгиец? – Решил на всякий случай уточнить я, смутно представляя, о какой женщине он говорит.

– Нет, я не из их народа.

– Значит гойдиец?

– Гайкокудзин, – поправил Ханпал, – но можно и так называть. Если вам удобнее, то воля ваша.

– Извини, конечно, но я боюсь сломать язык об такие туземные слова, – покачал головой я.

Отряхнув самурайский меч от лишней влаги, Ханпал положил клинок себе на колени. Здоровой рукой и зубами он начал снимать плотные бинты.

– Мое имя ты знаешь, да? – Спросил я.

– Как только ты заговорил о духе… – Не этом слове он запнулся, – понял, да.

Это черное существо сильно пугает такого невозмутимого с виду головореза. Неужели есть для этого серьезные основания? Обязательно следует расспросить подробнее об этом, но чуть позже. Пока же стоит обсудить более отвлеченные и простые темы.

– Почему ты дал деру от химеры с медвежьей мордой? – Постарался сменить тему разговора я.

– Сначала пришел ты, а потом – он. Мне в тот миг показалось, что вас обоих прислал Кирсновский.

– Он раньше присылал за тобой своих питомцев?

– Да, случалось.

– Смотрю, у вас взаимная неприязнь друг к другу, – усмехнулся я, расползаясь бесформенным пятном на матрасе, – за что ты его хочешь убить?

– За это, – коротко ответил он, кивая в сторону бинтованной культи.

Хоть часть руки по-прежнему оставалась замотанной, но уже сейчас можно было провести параллели с франкенштейном. Человеческая кожа ровным рубцом отделялась от чешуйчатой части мертвецкого зеленого цвета.

– Из-за руки? – Сказал я, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

– Не столько она. Всегда можно сделать это… – Сказал он и коротким взмахом отсек забинтованную культю, – передай мне бинты. Они во втором светильнике первого ряда.

Я с распахнутыми глазами смотрел на Ханпала. Только что отрубил себе часть руки и даже бровью не повел. Да и сама рука не спешила истекать кровью, мгновенно покрываясь пленкой на месте среза.

– А из-за чего еще? – Переспросил я, бросая собеседнику заказанные им бинты.

– Рука отросла так из-за того, что я ее потерял в один день, – пояснил он, обтягивая рану чистыми белыми полосами ткани, – внутри все тоже изменено. Однако меня тот человек лишил значительно большего. Мои связи с миром были обрублены: все друзья, все знакомые, семья. Этого я лишился по вине того человека.

– А что он сделал такого? – Внутри появилось неприятное предчувствие, от которого я поежился.

– Ты спрашивал мое имя, – голос Ханпала окрасился нотками грусти, – но даже это знание утеряно для меня. Воспоминаний о прежней жизни не осталось. А мое тело изменено в глубине, из-за чего не могу в полной мере осознать свою природу.

– Погоди, а помнишь, как в порту я показал тебе катану? – Жест был повторен мной один в один, – ты мне сказал какое-то «Або». Это разве не связано с твоими воспоминаниями, с прошлым?

– Я и сейчас на нее смотрю, а хочется сказать «Або», – пожал плечами Ханпал.

– Что это значит?

– Не знаю. Иной раз мне на ум приходят воспоминания из прошлой жизни, стоит только что-то увидеть или услышать. На моем сознании лежит туман, который закрывает от меня мое прошлое. Лишь редкие светлячки долетают оттуда на белый свет.

Слова однорукого звучать очень знакомо. Что-то схожее можно сказать и про мои воспоминания. Не один я такой несчастный в этом мире, кто не помнит ничего. С каждым днем растет стойкое ощущение, что прошлое Константина Любомирского закрыто для меня по чьему-то стороннему умыслу. Вот только если раньше это можно было списать на фантомы, созданные мозгом старого хозяина тела, то после слов Ханпала эти сомнения можно отбросить. Что-то действительно ограничивает память. Вот только что?

– Что-то такое есть и у меня, – сказал я, и осторожно пощупал рану на затылке, – только отдельные воспоминания. Не знаешь, как это можно исправить?

– Попади мне в руки такое знание – воспользовался бы, – заканчивая с бинтованием сказал Ханпал. – Но я говорил с той, кто убрал эту пелену.

– Кто это? – Подскочил заинтересованно я, – где искать?

– Она тоже из тех, кто был изменен Кирсновским. Я сторонюсь ее, как и более низших творений того человека.

Та самая девушка с маской на лице, о которой обмолвился как-то химеролог. Вспомнить бы еще, что он тогда говорил. Да вот только боюсь, что голова от этого еще сильнее разболится. Вернусь в отель и сразу пойду к патологоанатому Дмитрию, как к единственному знакомому. Все равно не успею до ночи со всеми навалившимися сегодня на меня делами дойти до больницы.

– Так сторонишься, что готов прыгать в окно с третьего этажа, – с восхищением сказал я, – ты как вообще это провернул? Был у тебя какой-то магический трюк, из-за которого ты тогда не разбился?

– Не было. При падении я сломал ногу и, может быть, несколько ребер. – Сказал он и с тазиком в руке прошелся до выхода из комнаты. Вернулся уже без ноши, но в свежей тельняшке.

– И ты вот так уковылял просто? – С недоверием я покосился на его ноги, которые не были похожи на недавно сломанные.

– Стараниями Кирсновского я не чувствую боли, а мои раны затягиваются буквально на глазах. С переломом мне не трудно уйти.

– Особенно учитывая рассказы про то, как тебя привезли изрешеченного пулями в морг, а ты встали и ушел оттуда, – мне хотелось похлопать таланту Кирсновского создавать суперсолдат, даже на секунду забывая про свое страстное желание наказать химеролога за нападение его зверушки на меня.

– Этого не было, – решительно отрезал гойдиец в тельняшке, присаживаясь на колени посреди комнаты.

– Как это? – Нахмурился я, – мне рассказывал очевидец тех событий. У него было точное описание тебя и твоей одежды.

– Ни разу на моей не такой долгой памяти в меня не стреляли так, чтобы потом нужно было везти в морг. С моего пробуждения в доме Кирсновского и до этого момента ничего подобного не случалось.

– А как тогда ты объяснишь, что тот человек был уверен в том, что видел это собственными глазами?

– Он мог соврать, кто-то мог выдать себя за меня, либо… – Ханпал пожевал губу и шумно вздохнул, – либо его попросили это сказать.

– Ты имеешь ввиду темного духа? – Уточнил задумчиво я, вызывая у однорукого гойдийца нервные оглядывания.

– Это может быть кто угодно, но и… Я зажгу огонь? – Не дожидаясь ответа мой собеседник достал из кармана штанов часть механизма мушкета, чтобы высечь искры для красного светильника.

– Почему ты его так боишься? – Спросил я, с улыбкой наблюдая за его действиями.

У меня никак не получалось определиться с отношением к той фигуре ворона в ночи. Вроде бы она по своей сущности должна быть каким-то порождением тьмы и ужаса. Но почему-то в пещере на острове оно мне помогло с химерой. Раз тому духу от меня нужно что-то получить, то уместным будет выслушать это предложение. Не жить же в страхе перед темнотой, как Кирсновский и этот Ханпал.

– Я не выполнил его задание, – ответил однорукий и чуть успокоился, когда увидел огонек внутри светильника.

– Дух тебе поручил убить Кирсновского?

– С чего ты взял? – Удивился однорукий.

Когда вопрос касается того темного духа, то к гойдийцу начинают возвращаться чуждое ему человеческое поведение. Самые яркие эмоции у него были всегда, когда речь заходила о той сущности.

– Я видел табличку с его фамилией и моей.

– Нет, не это задание… Была вторая табличка, в которой мне поручили прийти вечером в подвал одного дома. Но я испугался и до сих пор не смог пересилить себя сходить в то место.

Ханпал зябко поежился и принялся зажигать один за одним случайные источники света.

– В морг! – Высказал догадку я, но получил вопросительный взгляд, – там же написан некий «мертвый дом», который, должно быть, подразумевается как морг.

– Я не помню в точности то место из послания. Может быть и так, а может «мертвый дом» имелся ввиду как слова из языка народностей кимгийцев.

Здрасьте, приплыли. Решать загадки мне еще не хватало. У меня голова раскалывается от простых попыток подумать о чем-либо, а тут нужно разбираться в иносказательных выражениях народа, который похож то ли на корейцев, то ли на китайцев, а то и вовсе монголов.

– Можешь еще что-то рассказать о том темном духе? – Спросил с надеждой получить еще немного крупиц информации.

– Нет, и не желаю узнавать о нем больше, – покачал головой Ханпал.

Поболтать еще о чем-то я был, конечно, не против, но меня сейчас дожидался в жандармерии мальчик. Пока я не придумал, куда его пристроить. Может быть попросить Марту, чтобы она поговорила с графом Тетеревым насчет временного приюта для него. В городе должны быть какие-то специализированные заведения для беспризорников. Однако вряд ли среди них найдется магическое училище для сирот. Потому покровительство такого серьезного человека может повлиять, чтобы его не определили в гадюшник с не сильно отличающейся от притона на улице Хлебная обстановкой.

Я собирался откланяться и покинуть этот гостеприимный дом. Однако напоследок решил спросить мнение Ханпала о том, как мне лучше поступить с мальчиком.

– Знаешь одного мальчишку из притона на Хлебной, который имеет магические силы? – Поднимаясь на ноги, спросил у однорукого гойдийца. – Я его отвел в жандармерию.

– Не знаю, – его взгляд был полностью прикован пляшущим пламенем одной из горящих ламп.

– Те бандиты говорили про него и про то, что в жандармерии есть свои люди, – сообщил я.

– Значит ему лучше там не оставаться, – Ханпал произнес слова, с которыми я был совершенно согласен, – другие члены узнают, что ты связан каким-то образом с ним и попытаются через него на тебя выйти.

Сказанный одноруким гойдийцем вариант пугал своей реалистичностью. Нужно прибегнуть к помощи Тетерева, даже учитывая его отношение у Любомирским. Громкое имя графа поможет отвести угрозу от мальчика. Кто посмеет обидеть человека под такой внушительной защитой? Уж в такие титулы я верил больше, чем в помощь от генерал-губернатора Лазарева, которого по такому поводу тревожить не стоило.

– Прощай, Ханпал, еще свидимся.

Однорукий гойдиец в ответ мне коротко кивнул.

Была одна небольшая проблема: в Покров мне лучше не соваться. Прокладывать путь нужно таким образом, чтобы выйти через Предместья в Чащу, южную часть города. Сделать это можно было только при условии хорошего ориентирования на местности и нормальной карты. Вот только Предместья на карте из киоска и вовсе не обозначались.

Чтобы не проплутать до самой ночи по району местных, я вернулся обратно в дом. С грехом пополам Ханпал мне смог объяснить самый удобный маршрут до жандармерии.

Кимгийцы в Предместьях с опаской смотрели на мой одновременно грозных и жалкий вид. Волосы-то я отмыл, но одежда по-прежнему оставалась пыльной и в мелких прорехах. Еще одна причина вернуться в ателье, но в этот раз по прямому назначению того здания. Не только же заниматься расследованием происхождения черного сахара в том месте. Хотя этим мне сейчас хотелось заниматься меньше всего.

Либо мне неправильно объяснили путь, либо я по дороге что-то умудрился напутать, но вместо Чащи вышел в крайний южный район Покрова. Махнув рукой на такую оплошность я пошел напролом. Благо никто по дороге мне никто в форме с шашками или в плащах с револьверами не встретился.

До жандармерии я добрался без сложностей. Закатное солнце подкрашивало белые декоративные колонны на фасаде здания в нежно-розовый цвет. В окнах уже виднелся теплый свет ламп и свечей.

В этот раз решил заходить с задней части здания. Под крики и угрозы толстой уборщицы протолкнулся в дверь, которую та открыла, когда вышла выливать грязную воду после мытья полов. Пройдя к нужной двери, я без стука ввалился в кабинет.

От всех служащих оставалось только трое мужчин в белых муднирах, скучающих и зевающих после долгого рабочего дня. Митя свернулся клубочком на двух приставленных рядом табуретах и сопел во сне носом.

– Вставай, пора в дорогу, – растормошил я мальчика.

– Ваше благородие, может вам аптечку достать, – донесся до моих ушей нерешительный голос одного из служащих, к которому я сейчас стоял затылком.

– Можете достать, разрешаю, – дал добро я, утаскивая за руку протирающего заспанные глаза Митю.

Выйдя в коридор, я столкнулся с тем санитаром из морга, который меня мгновенно узнал.

– Ваше благородие, – сказал он, удивленно хлопая глазами, – а как вы так быстро узнали, что нового монстра привезли?

– Какого еще? – С непониманием отозвался я.

– Ну как какого? Вы ж на одного смотреть приходили уже. А тут еще привезли. Минуты три назад притащили, а вы уже тут как тут!

– Такова моя работа – быть крутым и всевидящим, – кисло улыбнулся я, бросая взгляд в сторону Мити.

– Ну что, ваше благородие, пойдете смотреть на этого монстра?

Глава 25

Санитар Сергей Рогов уверенной походкой довел нас до расположенного на цокольном этаже морга. По сияющему лицу этого смотрителя за трупами было понятно, что такая работа приходится по душе. Это в больнице нужно работать, выполнять свои непосредственные обязанности санитара. Зато в жандармерии можно сидеть на стуле и с газетой в руках плевать в потолок. Ему от безделья захотелось по коридорам побродить, что он и делал, пока не наткнулся на нас.

Ничего разительно нового в морге, по сравнению с утром, не появилось. Разве что в пустовавшей недавно части комнаты стояла каталка с грудой странной формы, накрытой сверху циновкой.

– А вы боитесь, что эти трупы соберутся потом в одного большого мегазорда? – Я указал на расположение каталок, – или зачем еще вы их в разных частях комнаты поставили?

Из-за моего вопроса процессор Рогова, по всей видимости, перегрузился и санитар завис. Пока тот пытался переварить сказанное, я молча подошел к каталке со свежим телом.

Химера представляла из себя существо из карикатур. Те самые картинки, где вместо привычных частей тела русалок, кентавров или сатиров были нарисованы их копии с противоположных расположением. Перед нами как раз лежало существо из той оперы.

Человеческие ноги в брюках и ботинках переходили в раздутую тушу осьминога. Вместо рук у существа были щупальца с обрывками синего флотского мундира. Вернее, конечность у тела осталась одна, тогда как бок и часть спины с другой стороны представляли собой раскуроченный кусок сизого мяса.

– Это что? – Ахнул Митя и потянул свои чумазые ладони к здоровому щупальцу.

От греха подальше я оттянул мальчика за плечо. Мало ли какая зараза может быть у этой дряни внутри.

– Смотреть – можно, трогать – только за отдельную плату, – сказал я и пригрозил пальцем Мите.

– Что это? – Не унимался мальчик, норовя подлезть поближе и потыкать в осьминога, – ну что это за чудовище?

– Я пока и сам не знаю. В данный момент идет сбор информации об этих существах. Между прочим, расследованием дела о метаморфозах среди жителей города руковожу я, – сказал и гордо выпятил грудь, умолчав только о том, что кроме меня пока этим вообще никто не занимается.

Если один случай обращения можно списать на полную мистики и магии случайность, то повторный должен серьезно встряхнуть общественность. После второго химеры, думаю, дело примет более серьезные обороты и за расследование возьмутся должным образом. Остается загадкой, кого только на это занятие назначат. У меня появятся конкуренты, грозящие забрать обещанные мне деньги. Мне придется поторопиться, чтобы завершить дело как можно быстрее. Либо я переоцениваю их оперативность и создание отряда для расследования будет пущено через долгий и утомительный бюрократический ад.

Митя с открытым от удивления ртом чесал затылок. Теперь он пытался переварить сказанные мной слова.

– Чего его разорвало так? – Внимание мальчика переключилось и его интересовало теперь другое.

– Я провел осмотр и могу дать экспертную оценку, – заявил Рогов, подходя к телу со свернутой в трубочку бумажкой.

– Ну давай, эксперт, – со снисходительной улыбкой сказал я, скрещивая на груди руки.

– Раны нанесены чем-то тяжелым и мощным. По моим прогнозам это может быть один из многих вариантов. Во-первых, снаряд с корабельного орудия малого калибра, взрыватель которого не взвелся об плоть. Во-вторых, ручной картечницей было сделано очень меткое и кучное попадание. В-третьих, попадание чугунного ядра из пушки…

– И много ты пушек с ядрами в наше время видел? – Вклинился я.

– Мали ли где-то остались несколько, – предположил Рогов.

– Ты не рассматривал среди вариантов еще и зубы морского ящера? – С иронией в голосе спросил я.

– Если так подумать, то один из вариантов действительно… – С серьезным лицом проговорил Рогов.

– Какое морское чудовище? Мы же в городе.

– А он – морской офицер. Так что вариант имеет место быть.

– С чего ты взял, что это морской офицер? – Вопрос был глупым, но я надеялся услышать какое-нибудь гениальное умозаключение.

– Мне так сказали жандармы, которые его привезли.

Мое разочарование нельзя было описать словами. У меня отбился интерес к прослушиванию его бредней.

– Они говорили, как этого монстра убили? – Спросил я.

– Сказали, мол, магией, – пожал плечами Рогов.

– А ты сколько всего вариантов смерти этого монстра успел придумать? – Пришлось приложить всю силу воли, чтобы не рассмеяться.

– Пока семь, – он говорил настороженно, словно пытался понять, где же именно успел просчитаться.

– Маловато. Иди набросай еще тройку до ровного десятка, – махнул на него рукой я.

Санитар от моего пренебрежения его экспертной оценкой надулся от обиды, становясь похожим на снегиря. Мне в данный момент у него спрашивать ничего не хотелось. Скорее всего ему много всего интересного рассказали о происхождении этого трупа. По-хорошему мне бы стоило распросить санитара в мельчайших подробностях, но с этим пока решил повременить. Голова итак разбухла от произошедший за сегодняшний день событий. Пусть все пока уляжется и займет нужные полочки в моей памяти. Не уйдут же в самом деле эти трупы из морга?

В животе начинало неприятно тянуть от голода. Голова не переставала побаливать, как и нога при постоянной ходьбе по городу. Все стремления познать истинную природу происходящий вокруг меня загадочных и мистических событий задвигались на задний план банальным желанием погрызть что-то вкусное и завалиться на мягкую кровать моего номера в отеле. Хватит с меня на сегодня веселья.

– Пойдем, пацан, отведу тебя к моим старым знакомым. Там тебя приютят, – сказал я, крепко хватая Митю за плечо.

– Я еще хочу посмотреть на это чудище, – чуть ли не взмолился мальчик.

– Свои желания запиши на бумаге и отправь Деду Морозу. Я тебе не старый волшебник, чтобы исполнять детские хотелки, – сказал устало я, ощущая внутри себя растущую от голода и усталости раздражительность.

Митя пытался возникать, но я был неумолим.

Мы беспрепятственно покинули здание жандармерии. Наш путь пролегал вдоль окрашенных закатных солнцем домов. Был серьезный шанс, что возвращаться в отель мне придется при темноте ночи.

Только из страха повстречать в потемках обиженного мной челмедведосвина мне пришлось стиснуть зубы и ускорить шаг. От такого я начал немного прихрамывать, но сбавлять темп не собирался.

Мите наша прогулка нравилась. В Центре он, судя по всему, не был, обитая все время среди разрухи и тлена улицы Хлебной. С открытым ртом мальчик вертел по сторонам головой, разглядывая все вывески, фасады домов, симпатичного вида ухоженных лошадей в экипаже карет на дороге. Для редких прохожих грязноватый мальчик с азиатской внешностью был что-то вроде ручной обезьянки. Дамы и господа не особо стеснялись бросать смешки и пристальные взгляды на Митю. Ладно хоть в мой адрес ничего не прилетало, хоть моя одежда и была в пыли и грязноватых каплях крови. Они явно опасались моей кислой мины и катаны с револьвером. Не иначе.

Спустя полчаса ходьбы мы достигли заветного забора, за которым виднелась аллея с разными цветами всевозможных раскрасок. Ворота были закрыты и не было никакого домофона, чтобы я мог сообщить о своем прибытии. Прислуга посчитала, что никто не явится в столь поздний час и можно не нести службу на посту у входа к особняку. Тем же хуже для них и их ворот, которые я тут же начал трясти, издавая грохот сравнимый с шумом загруженного под завязку железнодорожного состава с углем.

Спустя минуту появился бородатый мужичок невысокого роста, набрасывающих на бегу серое пальто.

– Что стряслось, ваше благородие? – С озабоченностью спросил он, подходя к воротам.

– Позови Марту, – потребовал я.

С самим графом говорить о том, чтобы на время приютили Митю, посчитал занятием бесполезным. Тем более у меня и аргументов для этого весомых не было. Зато девчонке можно было надавить на жалость, чтобы уже она просила у Тетерева за моего маленького подопечного. Раз он Марте все разрешает, то и такая странная просьба должна быть исполнена.

– Вам точно не нужна помощь, ваше благородие? – Затоптался на месте мужичок, – а то вы как-то нехорошо выглядите.

– Спасибо, добрый человек, за беспокойство, но мне нужно видеть вашу гостью, – сказал я, из последних сил пытаясь не сорваться на ни в чем неповинном человеке.

На дорожке показались те двое офицеров, с которыми я ехал на повозке от жандармерии сюда. Одного из них, если меня не подводит память, зовут Алексей.

– Это не те, кого я ждал, – ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил я.

– Ваше благородие, вы чего? – Удивленно спросил один из офицеров, рассматривая мой потрепанный жилет.

– Вы тогда Марту позовите, – дал указания уже этим двум.

– На ночь глядя? Вы итак ее сегодня в морг потащили на мертвых уродов смотреть, – хмуро ответил Алексей, заправляя выбившиеся на лоб каштановые волосы обратно под фуражку. – Куда на этот раз вы хотите ее отвести?

– Если будешь задавать много вопросов, то опять в морг, но только на опознание твоего трупа, – раздраженно отозвался я, бросая недобрый взгляд.

– Не горячитесь, ваше благородие, – его товарищ поднял примирительно руки, – однако же вам, господин Любомирский, известно, что граф Тетерев не желает вас видеть.

– А я и не зову его. Мне Марта нужна.

– Зачем? – Сквозь зубы спросил Алексей.

– Да вот, – я взъерошил волосы Мити, – привел волшебного мальчика, чтобы ей показать.

– Это оборванец какой-то, да еще и туземец, – с презрением ответил Алексей.

– Митя, он верит в твои силы, – с вызовом сказал я, – презентуй этому Фоме неверующему свою магию. Пусть почувствует.

А мальчик и сам был не против. Он и сам успел оскорбиться от произнесенный в свой адрес слов офицера. Получив от меня отмашку, его лицо расплылось в гадкой ухмылке человека, который хочет совершить какую-нибудь пакость.

Алексей схватился за голову и с кряхтением припал на одно колено.

– Константин Георгиевич, прекратите, – с озабоченностью сказал товарищ Алексея.

– Кончай, парень, – сказал я, но мальчик прекращать не думал, из-за чего получил щелбан по носу, – хватит, говорю.

Митя принялся усиленно растирать нос, заканчивая применять силу. Алексей облегченно выдохнул и попытался встать, но ноги у него были сейчас ватными.

– Ну что, позовете Марту? – Эффект мальчик произвел какой надо, из-за чего я немного успокоился.