Текст книги "Линии судьбы. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Артем Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7: Павильон тысячи отражений

Рассвет в горах наступал медленно. Феликс лежал на жёсткой циновке, наблюдая, как первые лучи солнца пробиваются сквозь полупрозрачные стены его комнаты в павильоне Тысячи Отражений. За три дня, проведенных здесь после встречи с мастером Ю, он до сих пор не мог привыкнуть к этому странному материалу, создающему впечатление, будто стены дышат в такт утреннему ветру.

Где-то вдалеке зазвучал гонг – три мерных удара, отмечающих начало нового дня. Тело отреагировало автоматически, принимая позу для утренней медитации. Феликс ощутил этот диссонанс – его разум желал остаться лежать, но мышцы уже двигались, повинуясь многолетней привычке Чжан Вэя.

– Я становлюсь похож на актёра, вживающегося в роль, – подумал Феликс, наблюдая, как его руки сами складываются в первую печать дня – символ пробуждения внутренней энергии. По рукам пробежали искры силы, а нити вероятностей вокруг засветились ярче, словно приветствуя его.

За тонкой перегородкой послышались шаги, другие ученики тоже начинали свой день. Феликс прислушался к их движениям через паутину вероятностей, каждый шаг, каждый вздох создавали рябь в узоре судьбы, теперь, после практики с мастером Ю, он мог читать эти узоры всё лучше.

Он поднялся и подошёл к небольшому зеркалу на стене, из отражения на него смотрело лицо Чжан Вэя, знакомое здесь всем. С каждым днём грань между собой и Чжан Вэем становилась всё тоньше и размытее – память тела, его привычки, даже некоторые вкусы постепенно становились частью его самого.

– Достопочтенный? – тихий голос из-за двери прервал его размышления. – Завтрак будет подан через четверть часа.

– Благодарю, – ответил Феликс, автоматически складывая пальцы в жест признательности. Эти маленькие детали местного этикета всплывали из памяти тела сами собой, и он был благодарен за это. Одно неверное движение могло выдать его чужеродность в этом мире.

Облачившись в одежды ученика высшей ступени, тёмно-синий халат с серебряной вышивкой по краю, он вышел в коридор. Утренний свет создавал причудливую игру теней на полупрозрачных стенах, превращая каждый шаг в путешествие через меняющийся лабиринт отражений.

Феликс направился к залу, где проходили трапезы. По пути он миновал один из тренировочных двориков, где уже собрались младшие ученики для утренней практики. Их движения были синхронными, как танец, – базовые формы работы с энергией, которые он тоже помнил. Он остановился на мгновение, наблюдая за ними через паутину вероятностей, каждое движение создавало упорядоченную рябь в узоре возможностей, как круги на воде от брошенного камня.

В столовом зале пахло травяным чаем и свежим хлебом. Ученики рассаживались по старшинству, и ноги Феликса, вернее, ноги Чжан Вэя, автоматически понесли его к дальнему концу стола, где сидели старшие практики. Он отметил, как несколько человек едва заметно поклонились при его появлении, очевидно, Чжан Вэй пользовался немалым уважением.

– Доброе утро, брат Чжан, – приветствовал его сосед справа, худощавый мужчина средних лет, с внимательными глазами, в которых читалась искренняя радость от встречи. – Рад видеть тебя снова в добром здравии. Мы все беспокоились.

Феликс кивнул, чувствуя, как нити вероятностей вокруг собеседника складываются в узор искреннего дружелюбия. Память подсказала имя – Лю Бао, давний друг Чжан Вэя, специалист по древним текстам. Образ из памяти тела дополнился: вечера за чаем и беседами о древних традициях, совместные тренировки, взаимная поддержка во время сложных испытаний. Чжан Вэй доверял этому человеку.

– Благодарю за заботу, брат Лю, – ответил он. – Силы возвращаются с каждым днём. Мастер Ю оказал мне неоценимую помощь.

– Он редко покидает свой павильон в последние недели, – тихо заметил Лю Бао, наклонившись ближе. – Говорят, совет школ созывает экстренное собрание по поводу распространения скверны. Ходят слухи, что школа Пылающего Разума предлагает радикальные методы борьбы.

Феликс сделал глоток чая, обдумывая эту информацию. Память тела хранила знания о политических течениях этого мира, о соперничестве между различными школами совершенствования. Школа Пылающего Разума славилась агрессивными подходами и стремлением к доминированию.

– Что говорит мастер Ю об этом? – осторожно спросил он.

Лю Бао покачал головой.

– Он хранит мудрое молчание, как всегда, но направил Ляна с какой-то важной миссией три дня назад, тот до сих пор не вернулся.

Завтрак проходил в традиционном молчании, слышен был только стук палочек о фарфор и тихий шелест одежд. Феликс использовал это время, чтобы наблюдать за окружающими через призму своего дара. Каждый человек в зале был окружён собственным узором вероятностей, и эти узоры переплетались между собой, создавая сложную картину взаимоотношений и скрытых связей.

После трапезы он направился в библиотеку – мастер Ю дал ему задание изучить древние тексты с упоминаниями явлений, похожих на скверну. Путь лежал через внутренний сад, где журчание фонтанов смешивалось с шелестом бамбуковой рощи. Здесь, среди природной гармонии, его дар словно обострялся, нити вероятностей становились ярче, чётче, их сложный узор приобретал кристальную ясность.

Библиотека павильона Тысячи Отражений располагалась в отдельном крыле – трёхэтажном здании, чьи стены были полностью непрозрачными, защищая древние свитки от солнечного света. У входа его встретила Мэй Лин, помощница главного библиотекаря, она собирала упавшие свитки.

Мэй Лин подняла глаза, и Феликс почувствовал, как изменился узор вероятностей вокруг неё – лёгкое волнение, смешанное с радостью. Её длинные волосы были собраны в простую причёску, подчёркивающую изящество черт лица. Память тела отреагировала мгновенно – учащённое сердцебиение, тепло, разливающееся по коже, и смутные образы: вечерняя прогулка у озера, случайные прикосновения рук, несказанные слова между ними.

– Брат Чжан, – она поклонилась, прижимая свитки к груди. – Я слышала о твоём возвращении. Все говорят об этом.

Феликс помог ей собрать оставшиеся свитки, отмечая, как её пальцы слегка дрожат при каждом случайном соприкосновении. Похоже, между Чжан Вэем и Мэй Лин было нечто большее, чем просто дружба, какая-то история, оставшаяся в прошлом. Он почувствовал странное смешение чувств – собственный интерес к привлекательной девушке переплетался с эмоциональной памятью тела Чжан Вэя.

– Мастер Ю поручил мне исследование, – сказал он, входя вместе с ней в прохладный полумрак библиотеки. – Любые упоминания о явлениях, похожих на скверну, в древних текстах.

Брови Мэй Лин удивлённо приподнялись.

– Но ведь скверна появилась совсем недавно. Первые случаи были зафиксированы только три года назад.

– Именно поэтому это так важно, – Феликс прошёл вдоль стеллажей, разглядывая бесконечные ряды свитков, – если нечто подобное уже случалось в прошлом.

– Понимаю, – Мэй Лин поставила свитки на место и повернулась к нему. – Нужно искать не прямые упоминания, а описания схожих симптомов и проявлений.

Феликс кивнул, отмечая её сообразительность. Через паутину вероятностей он видел, как её разум уже начал перебирать возможные источники информации – яркие нити потенциальных находок тянулись к разным секциям библиотеки.

– У нас есть хроники периода Трёх Затмений, – она двинулась к дальней секции, – и записи мастера Ло о Великой Чуме Духа. Возможно, там есть что-то полезное.

Следующие несколько часов они провели, погрузившись в древние тексты. Феликс быстро понял, что его дар помогает не только в прямом взаимодействии с реальностью, он словно подсвечивал наиболее перспективные фрагменты текста, направляя внимание к важным деталям. Это напомнило ему, как в своей прошлой жизни он мог просматривать сотни страниц финансовых отчётов и безошибочно находить ключевые показатели и аномалии. Там это было интуицией опытного бизнесмена, здесь – проявлением его дара видеть вероятности.

– Посмотри на это, – Мэй Лин подозвала его к одному из свитков, – хроники пятисотлетней давности. Здесь говорится о чёрной порче, которая искажала саму суть вещей и делала невозможное возможным.

Феликс склонился над текстом, их головы оказались совсем рядом. Он почувствовал лёгкий аромат жасмина от её волос и на мгновение отвлёкся от чтения. Нити вероятностей вокруг них заплясали, создавая узоры десятков возможных вариантов того, как могли бы развиться их отношения. Но он заставил себя сосредоточиться на тексте, сейчас главным была информация о скверне.

– Это действительно похоже на современные описания скверны, – произнёс он, возвращаясь к тексту. – Особенно часть про искажение сути вещей. Что ещё говорится об этой порче?

– К сожалению, немного, – Мэй Лин аккуратно развернула свиток дальше. – Хроники обрываются на описании ритуала очищения, который провели мастера того времени. Но методика не описана, видимо, была слишком секретной для записи.

Феликс нахмурился. Его деловая хватка требовала больше конкретики.

– А другие источники того периода? Должны же быть какие-то параллельные записи.

– Большая часть архивов того времени была уничтожена во время войны четырёх школ, – Мэй Лин покачала головой. – Но я знаю, где можно поискать дополнительную информацию.

Она поднялась и направилась к скрытой двери в дальнем углу библиотеки. Феликс последовал за ней, отмечая, как нити вероятностей сгущаются вокруг этого места – явный признак того, что там хранится что-то важное. Это было похоже на тёплое свечение вокруг особенно перспективной инвестиционной возможности, которое он чувствовал в своей прежней жизни.

– Личный архив мастеров, – пояснила Мэй Лин, доставая связку ключей. – Обычно туда допускаются только старшие наставники, но, – она слегка замялась, – для тебя я могу сделать исключение. Ты всегда был особенным для меня.

Феликс понимал, что она делает это для Чжан Вэя, не для него, и где-то внутри шевельнулось чувство вины. Но сейчас было не время для сомнений, он должен был узнать больше о природе скверны, чтобы выполнить миссию, возложенную на него Фортуной и мастером Ю.

Небольшая комната архива была заполнена древними свитками, многие из которых выглядели так, словно рассыплются от одного прикосновения. Воздух здесь был особенно сухим – специальные печати поддерживали идеальные условия для хранения древних текстов.

– У нас не больше часа, – прошептала Мэй Лин, зажигая специальные кристаллы освещения, – старший библиотекарь обычно возвращается к полудню.

Они погрузились в работу, бережно просматривая хрупкие записи. Феликс чувствовал, как Мэй Лин то и дело бросает на него взгляды, в которых читалось что-то большее, чем простой исследовательский интерес. Нити вероятностей вокруг неё пульсировали всё более насыщенным розовым светом – знак растущего эмоционального напряжения.

– Чжан, – наконец произнесла она, откладывая очередной свиток. – Ты изменился после своего возвращения.

Феликс замер. Он ожидал этого разговора, но не так скоро. Через паутину вероятностей он видел, как множество возможных путей сходятся к этому моменту, словно ручьи к озеру.

– В каком смысле? – осторожно спросил он, продолжая просматривать текст.

Мэй Лин подошла ближе, и он почувствовал тепло её тела рядом с собой.

– Твой взгляд стал другим. Более глубоким, словно ты теперь видишь что-то, недоступное остальным, – она помедлила. – Перед тем, как ты исчез, мы не закончили наш разговор у озера. Ты собирался сказать мне что-то важное, помнишь?

Феликс чувствовал, как воспоминания Чжан Вэя пытаются пробиться в его сознание – озеро в лунном свете, отражение звёзд на воде, непроизнесённые слова признания. Но это были не его воспоминания, не его чувства. Или уже его?

– Многое меняется после близкого знакомства со смертью, – уклончиво ответил он. – Некоторые вещи становятся яснее, другие – менее важными.

– Дело не только в этом, – она осторожно коснулась его руки, лежащей на свитке. – Раньше ты всегда держался отстранённо, будто между нами была стена. А теперь…

Феликс повернулся к ней, и их глаза встретились. В полумраке архива её лицо казалось особенно красивым, а нити вероятностей вокруг них сплетались в головокружительный узор возможностей. Он на мгновение позволил себе представить, что могло бы быть между ними, – тепло отношений, доверие, возможно, любовь.

Мэй Лин подалась вперёд, её губы приоткрылись, но внезапно они оба услышали шаги в коридоре. Феликс мгновенно считал узор вероятностей – старший библиотекарь вернулся раньше обычного.

– Быстро, – прошептала Мэй Лин, торопливо собирая свитки. – Он не должен найти нас здесь!

Они спешно расставляли тексты по местам, стараясь не оставить следов своего присутствия. Феликс заметил, как один особенно древний свиток, который они не успели просмотреть, светится странным узором вероятностей, там явно было что-то важное. Но времени оставалось только на то, чтобы запомнить его расположение на полке.

Снаружи раздался звук поворачивающегося в замке ключа.

– Сюда, – Мэй Лин потянула его в узкую нишу между стеллажами, едва заметную в полумраке. Пространство было таким тесным, что они оказались прижатыми друг к другу. Феликс чувствовал быстрое биение её сердца, аромат жасмина от её волос кружил голову. Дыхание тела Чжан Вэя участилось, реагируя на близость женщины, которую он когда-то любил.

Дверь архива открылась, впуская свет из основного зала библиотеки. Шаги старшего библиотекаря были размеренными и тяжёлыми. Феликс видел через нити вероятностей, как старик двигается по комнате, проверяя, всё ли в порядке. В их тесном убежище время, казалось, замедлилось.

Мэй Лин подняла глаза на Феликса. В полумраке они казались бездонными, полными какого-то отчаянного решения. Она привстала на цыпочки и, прежде чем он успел что-либо сделать, легко коснулась его губ своими.

Поцелуй длился всего мгновение, но Феликс почувствовал, как вокруг них взорвался фейерверк вероятностей, словно сама судьба отреагировала на этот момент близости. Когда Мэй Лин отстранилась, в её глазах читалось удивление, она сама не ожидала от себя такой смелости.

Шаги библиотекаря удалялись. Через несколько долгих минут дверь архива закрылась.

– Нам лучше уйти, – прошептала Мэй Лин, но не сделала попытки выбраться из ниши. Её щёки пылали, а нити вероятностей вокруг неё пульсировали от смущения и волнения.

Феликс понимал, что ситуация становится всё более сложной. Эта девушка любила Чжан Вэя, а он был самозванцем в чужом теле, обманщиком, играющим чужую роль. Но что-то в этом поцелуе было настоящим, что заставило дрогнуть даже нити судьбы.

Время застыло в этом тесном пространстве между стеллажами. Феликс чувствовал тепло её тела, видел затуманенный взгляд и приоткрытые губы. Нити вероятностей вокруг них пульсировали, предлагая десятки возможных продолжений. И впервые с момента получения дара он решил пойти дальше простого видения, он потянулся к одной из нитей, самой яркой, и позволил себе прожить это будущее.

На секунду они замерли в этой нише, дыхание сплеталось в неровном ритме. Мэй Лин прижалась к нему всей грудью, тонкая ткань халата не скрывала, как учащенно бьется ее сердце. Феликс чувствовал ее дрожь, прежде чем она снова потянулась к нему. На этот раз он не стал сопротивляться.

Ее губы были теплыми и сладкими, как спелый персик. Руки Мэй Лин неуверенно скользнули по его груди, цепляясь за пояс халата. Феликс, зная, что может стереть этот момент, позволил себе больше. Он приподнял ее, поставив на край нижней полки, так что бедра оказались на уровне его таза. Ткань юбки зашелестела, обнажая бархатную кожу бедер.

– Чжан, – она прошептала, но он заглушил слова поцелуем, ладонью скользя под ткань. Ее кожа под пальцами была горячей, мурашки побежали по животу, когда он коснулся нижнего белья. Мэй Лин вздрогнула, ногти впились в его плечи, но она не оттолкнула его. В этот момент нити вероятностей вокруг них вспыхнули ослепительным золотым светом, создавая удивительный узор страсти и желания.

Феликс раскрыл полы ее халата, обнажив упругую грудь. Розовые соски уже набухли от возбуждения. Он приник к одному губами, заставив ее сдержать стон. Руки Мэй запутались в его волосах, бедра непроизвольно подались вперед, и он почувствовал влажное тепло даже сквозь слои ткани.

Его пальцы снова нашли путь под юбку, скользнув вдоль внутренней поверхности бедра. Мэй Лин закусила губу, пытаясь заглушить звук, когда он коснулся ее там. Она была мокрой, горячей, готовой раскрыться. Феликс ввел один палец, потом второй, ощущая, как ее стенки сжимаются в ритме их поцелуя.

– Мы не должны, – она задыхалась, но тело говорило иное. Бедра двигались в такт его пальцам, сок пропитал ткань ее трусиков.

Феликс расстегнул свой пояс и, приподняв ее юбку, прижался к влажному входу. Мэй Лин замерла, глаза расширились от смеси страха и желания.

– Это лишь сон, – соврал он, целуя ее шею. – Завтра ничего не будет.

Она кивнула, закрыв глаза, когда он вошел. Теснота заставляла двигаться резко, короткими толчками. Каждое движение сопровождалось шелестом свитков, скрипом полок. Мэй Лин прикусила его плечо, чтобы заглушить стоны, ноги обвились вокруг его поясницы.

Феликс почувствовал, как ее внутренности сжались в спазме, когда она кончила. Ее тихий крик он поймал губами, прежде чем сам погрузился в волну наслаждения. Горячее семя выплеснулось в нее, пропитав тонкую ткань между их телами. Узор вероятностей становился всё сложнее и прекраснее, золотые нити переплетаются с серебряными, создавая картину идеального момента близости.

Они замерли, слившись в дрожащем объятии. Мэй Лин, вся розовая от стыда и страсти, прятала лицо у него на груди. Но тут что-то меняется. Среди золотого сияния появляется первая чёрная нить, тонкая, едва заметная. Она вплетается в узор, и там, где она касается других нитей, их свечение тускнеет. Феликс пытается сосредоточиться на поцелуе, на тепле её тела, но теперь он не может не замечать, как искажается картина вероятностей.

Чёрных нитей становится больше, они проступают, словно трещины в прекрасной мозаике, разрушая гармонию момента. Там, где только что был узор любви и страсти, теперь проявляются тёмные линии боли, предательства, разрушения. Золотое сияние меркнет, уступая место тревожным теням.

С каждым ударом сердца узор становится всё более зловещим. Феликс видит, как момент чистой страсти превращается в начало цепочки событий, ведущих к катастрофе. Каждое прикосновение, каждый вздох – всё это камни, закладывающие фундамент будущей трагедии.

Он возвращается в настоящий момент, где всего секунда прошла с того мгновения, как их взгляды встретились в полумраке. Мэй Лин всё ещё смотрит на него с тем же выражением надежды и решимости, готовая податься вперёд для поцелуя. Но теперь он не может забыть, как прекрасное превращается в ужасное, как страсть становится ядом.

– Прости, – мягко произносит он, осторожно отстраняясь, – сейчас не время для этого. Задание мастера Ю слишком важно, а я ещё не совсем пришёл в себя после всего случившегося.

Он видел, как в её глазах мелькает разочарование, но вместе с тем и понимание. Вероятности вокруг них медленно перестраивались, принимая более спокойный узор. Чёрные нити растворялись, не получив шанса укорениться в реальности.

– Ты прав, – шепнула она, опуская глаза. – Я не знаю, что на меня нашло. Просто, после твоего возвращения всё кажется другим. Ты кажешься другим. Словно что-то изменилось внутри тебя.

– Некоторые изменения требуют времени, чтобы их понять, – ответил он, и в этих словах было больше правды, чем она могла осознать. – Когда-нибудь, возможно, я смогу объяснить.

Они выбрались из тесной ниши, стараясь не касаться друг друга. Феликс чувствовал эмоциональное истощение после погружения в вероятности будущего. Использование дара таким образом отняло больше сил, чем он ожидал, как будто почти мгновенно опустошило резервуары его энергии.

– Мне нужно вернуться к своим обязанностям, – сказала Мэй Лин, поправляя одежду и собирая рассыпавшиеся волосы. В её движениях чувствовалась лёгкая неловкость, но уже не было того отчаяния, которое он видел в возможном будущем.

– Конечно, – кивнул Феликс. – Но прежде тот свиток, который стоит на третьей полке слева. С золотой печатью на завязках. Что в нём?

Мэй Лин бросила на него удивлённый взгляд.

– Почему именно он привлёк твоё внимание?

– Просто интуиция, – ответил Феликс, решив не упоминать, что видел странное свечение вероятностей вокруг свитка.

– Он из личной коллекции мастера Ю, – задумчиво произнесла она. – Обычно хранится в закрытой секции под особыми печатями сохранения. Я слышала, что там записаны наблюдения о некой аномалии, обнаруженной в Северных горах несколько столетий назад. Что-то, что могло быть связано с нарушением естественного хода вещей, – она помедлила. – Думаешь, это может быть связано со скверной?

– Возможно, – уклончиво ответил Феликс. Нити вероятностей вокруг этого разговора подсказывали, что лучше не показывать интерес. – Я поговорю об этом с мастером Ю при следующей встрече.

Когда они выходили из архива, солнце уже клонилось к закату. Длинные тени ложились на полупрозрачные стены библиотеки, создавая причудливую игру света. Феликс чувствовал, как его дар постепенно восстанавливается после интенсивного использования, нити вероятностей снова становятся чёткими и ясными.

– Доброго вечера, брат Чжан, – Мэй Лин кланяется формально, словно пытаясь стереть интимность недавнего момента. – Благодарю за помощь в исследованиях.

Он отвечает таким же поклоном, соблюдая все тонкости этикета, которые помнит тело Чжан Вэя. Когда она уходит, он ещё некоторое время смотрит ей вслед, наблюдая, как нити вероятностей вокруг неё постепенно успокаиваются, возвращаясь к своему обычному течению.

Но теперь у него есть новая цель – тот странный свиток в архиве. Что-то в его ауре показалось знакомым, словно перекликающимся с энергией его печати. Возможно, там кроется ключ к разгадке тайн Чжан Вэя и природы скверны.

На обратном пути в свои покои Феликс встретил Лю Бао, который, казалось, специально поджидал его в боковом коридоре.

– Брат Чжан, я хотел поговорить с тобой, – Лю Бао оглянулся по сторонам, убеждаясь, что они одни, – то, что случилось с тобой в последней экспедиции, я думаю, это связано с тем, что происходит сейчас в школе.

Феликс внутренне насторожился, но сохранил внешнее спокойствие.

– О чём ты говоришь, брат Лю?

– Перед исчезновением ты заметил аномалии в работе защитных контуров, – Лю Бао понизил голос. – Ты исследовал внешние печати и говорил, что они словно истончаются. Теперь это стало заметно многим. Внешний периметр ослабевает, особенно на северной стороне.

Феликс почувствовал, как печать в его груди отозвалась лёгким теплом, словно подтверждая слова Лю Бао.

– Старшие ученики проводят ежедневные ритуалы усиления, но эффект держится всё меньше и меньше, – продолжил Лю Бао. – Словно что-то извне медленно разъедает нашу защиту. Ты собирался проверить какую-то теорию об этом перед своим исчезновением.

В этот момент за углом послышались шаги приближающихся учеников. Лю Бао выпрямился и натянуто улыбнулся.

– Ну, с возвращением тебя, брат Чжан! Приятно снова видеть тебя в строю, – сказал он громче, чем нужно, хлопнув Феликса по плечу. Затем шёпотом добавил: – Не хочу сеять тревогу преждевременными выводами.

– Может, зайдёшь ко мне? Продолжим разговор в более спокойной обстановке, – предложил Феликс, искренне заинтересованный в продолжении беседы.

Лю Бао покачал головой.

– Прости, брат, я только на минутку отлучился из библиотеки, мы изучаем древние методы усиления защитных контуров. Мастер-архивариус уже, наверное, посылает на мои поиски молодых учеников, – он улыбнулся. – Загляну в ближайшие дни. Расскажу, что удалось выяснить.

– Буду ждать, – кивнул Феликс, понимая, что информация о слабеющих защитных печатях могла быть критически важной для его миссии.

Лю Бао быстрым шагом направился обратно в библиотеку, а Феликс продолжил путь к своим покоям, размышляя о новых сведениях. Если скверна становится всё более активной в окрестностях, это могло объяснить, почему защитные контуры школы ослабевают.

В комнате Феликс сел в позу для медитации и закрыл глаза, сосредотачиваясь на печати внутри себя. Следуя указаниям мастера Ю, он начал визуализировать энергетические потоки внутри тела, направляя их к повреждённому элементу печати.

Вскоре он погрузился в состояние глубокой концентрации, где физический мир словно отступил, уступив место внутреннему пространству энергии. Здесь он мог видеть печать напрямую – сложный узор из переплетённых линий силы, большая часть которых светилась здоровым золотистым светом, но спиральный элемент на внешнем контуре был тусклым, с раздвоенными концами, из которых утекала энергия.

Феликс вспомнил свой первый опыт управления энергией печати во время лечения больного скверной. Тогда он действовал интуитивно, полагаясь на память тела и врождённое чувство вероятностей. Теперь он начинал понимать истинную природу этой силы.

Печать была не просто хранилищем энергии, она была инструментом, позволяющим структурировать саму ткань реальности. Подобно тому, как в своём прежнем мире он мог видеть структуру бизнес-процессов и находить оптимальные решения, здесь он учился видеть структуру вероятностей и влиять на неё.

Когда он сосредоточился на повреждённом элементе, перед его внутренним взором возникла картина: тёмная пещера, стены которой покрыты странными символами, светящимися пульсирующим светом. В центре – каменный алтарь, на котором что-то лежит, что-то важное. Чжан Вэй тянется к этому предмету, но внезапно тени вокруг оживают, принимая форму существ с красными глазами. И затем боль, ужасная боль в груди, когда печать активируется на максимальной мощности.

Феликс резко вышел из медитации, тяжело дыша, его лицо было покрыто холодным потом, а руки дрожали. Это воспоминание принадлежало не ему, оно было записано в самой печати, это был последний момент жизни Чжан Вэя.

– Что ты нашёл там, в пещере? – тихо произнёс Феликс, обращаясь к призраку прежнего владельца тела. – И что за существа убили тебя?

Только тишина была ему ответом. Но теперь он чувствовал, что стал на шаг ближе к разгадке тайны. Свиток в архиве, воспоминания Чжан Вэя, скрытые в печати, подозрения о предательстве внутри школы – всё это были части одной головоломки.

За окном уже стемнело, в комнате зажглись специальные светильники, реагирующие на наступление ночи. Феликс подошёл к небольшому столику у окна, где лежали записи, сделанные во время сегодняшних исследований в библиотеке.

– Чёрная порча, искажающая суть вещей… Ритуал очищения, проведённый пятьсот лет назад… Северные горы… – он соединял точки, выстраивая картину. – И всё это связано с аномалией, о которой писал мастер Ю.

Он снова вспомнил слова Фортуны о существах из мира Обратной Вероятности. О том, что они способны искажать ткань реальности, делая невероятное вероятным. Это точно соответствовало описанию чёрной порчи в древних текстах.

– Значит, это уже случалось раньше, – понял Феликс. – И пятьсот лет назад нашёлся способ остановить вторжение.