Текст книги "Украшения строптивых"

Автор книги: Арсений Миронов

– «О да! Это правдиво. Чурило есть плохой парень. Мы будем делать все-нибудь, чтобы он никогда приходить к власти в ваша великая страна. Это наш секретный корпоративный политика. Я говорить искренно, ты знаешь… У нас есть идея борьбы с Чурило. Это большой концепция. Мы хотим твой помощь, Траян».

И Болен изложил концепцию. Я слушал, теребя маленькое розовое ушко притихшей Ракии, и восхищенно покачивал головой. На мистера Дойчина и его «Latymir Согр» работает, видать, неплохая команда аналитиков. Парни задумали крутое. По их мнению, для борьбы с Чурилой отнюдь не достаточно пробудить к жизни одного-единственного богатыря (вроде Ильи Муромца). Необходимо создать жесткий силовой треугольник. Сразу три чересчеловека! Три друга – точнее, три партнера с четким разделением труда и общими интересами. Три источника, три составные части триумфа.

Герой номер 1 – «волшебник-пропагандист». Чародей, серый кардинал, искусный кутюрье общественного мнения. Он возьмет на себя «раскрутку» чурилофобии в народе. Он же организует рекламную кампанию в поддержку имиджа двух других героев – распустит байки, растиражирует легенды и чудесные знамения.

Второй игрок звездного трио – «добрый король», всенародно обожаемый властитель, призванный придать всей авантюре иллюзию легитимности. Он будет неподкупен и справедлив, в меру демократичен и разумно смел. Важно, чтобы благообразный парень не только умел толкать возбудительные речи перед горсткой бронированных камикадзе, но и сдвигать на борьбу самые широкие народные массы.

Наконец, третья роль – самая ответственная. Роль «рыцаря-одиночки», свободолюбивого и непредсказуемого, однако – всегда благородного, величавого и мощного. Иногда он будет даже ссориться с «добрым королем» по мелочам, а также дерзнет пару раз проигнорировать советы «волшебника» – сугубо для отвода глаз, для красоты сюжета и для того, чтобы подчеркнуть собственный независимый нрав. Между тем именно о нем будут складывать песни наемные скоморохи «волшебника-пропагандиста». Именно его благословит на битву со злом «добрый король». Он, собственно, и нанесет последний, добивающий удар по темени Чурилы.

Ну, конечно! Я ухмыльнулся. Маг + король + боец… Парень с посохом, парень в короне и парень с лезвием. Это ж золотая формула западного рыцарского эпоса! Гендальф, Арагорн и Фродо. Йодо, принцесса Лея и джидай Скайуокер. Чудовищно эффективная, выигрышная комбинация чересчеловеческих дарований!

Пожалуй, первыми на Западе ее открыли обитатели древней Британии. Чародей Мерлин, король Артур и «первый рыцарь» Ланселот – великая полумифическая сцепка в свое время возвысила нищее княжество Камелот до уровня европейской империи, покорив Шотландию, Ирландию, Исландию, Норвегию, Данию и даже Бургундию! Ланцелот! Артур! Мерлин! – для бриттов, саксов и скоттов эти имена звучали как боевой клич, предвосхищая появление триады «Свобода – Равенство – Братство». Ланселот символизировал вольность; Артур с его Круглым Столом и титулом «первого среди равных» пропагандировал равенство; некромант Мерлин учил древним идеям вавилонского братства народов. По словам Болена, гениальный рецепт западного миропорядка был составлен именно в Камелоте.

Теперь Камелот предстояло построить на Руси. Вебмастер Дойчин настаивал на этом и предлагал бескорыстную помощь. От меня требовалось одно: подобрать на каждую из трех ролей блестящие кандидатуры.

Я раздумывал недолго: гениальный ответ уже вертелся как льдинка на кончике языка. Фантастика! Просто удивительное совпадение. Судите сами: от пропагандиста Мерлина потребуется прежде всего:

1) «Очарование»,

2) «Наглость» и

3) «Пси-потенциал».

Догадываетесь, о ком я подумал? Хе-хе. Стопроцентное попадание. Нужно только заштопать драные штаны, раздобыть где-нибудь посох с шаманскими гремушками и прикрыть голое пузо бутафорской темной накидкой с вышивкой «а lа koldune».

Теперь далее: будущему «царю Артуру» понадобятся:

1. «Самодостоинство» («гонор»),

2. «Интеллект»,

3. «Харизма» («очарование»).

Ну, каково? Просто идеальная вакансия для Алексиса Старцева. Гонор подпитаем при помощи программы «Эскалибур», а очарования добавят накладные усы и мушкетерская бородка.

Наконец, славянский «Ланцелот» должен обладать

1. «Яростью» («пылом»),

2. «Интуицией»,

3. «Мощью».

Плюс, разумеется, внешние данные: волчий взгляд, хмурая улыбка, широкие плечи – а также длинный, негнущийся рычаг влияния пониже пояса… То есть – меч. На мой взгляд, от Буга до Влаги, от Тмуторокани до Беломорья никто не справится с функциями евразийского Ланцелота лучше, чем мой приятель Данила Каширин. Немножко подкачать мышцы на тренажерах, снабдить полызмейкой – и вперед.

Я размечтался, раскачиваясь в кресле, нюхая любимую пыльцу в милом воздухе. Очаровательный Мстиславка-Мерлин наколдует пиарное марево и развесит рекламные перлы – он подкупит лицемерных арлекинов в лапсердаках, чтобы они кривлялись на ярмарках, умертвляя наших недругов смертельными стрелами метких насмешек; он наймет мурлыкающих половозрелых мерилинок в эфемерных пелеринках, чтобы они пели для наших солдат, возвышая их моральность. Суровый Алексис-Артур бурно ринется блистать небесной ртутью брони, бравурно гарцуя на траурно-черном жеребце в пурпурных сумерках по старым тротуарам; он будет устраивать турниры и собирать на рауты в Тауэр куртуазных трубадуров и все крутое рыцарство Руси. Наконец, впереди планеты целой в бой с бациллой чуриломании нацелится Данька-Ланцелот – конец поцелуям и целомудренным танцам с сельскими девственницами! осыпайтесь цветы-померанцы! вмиг облезай целлофановый глянец! – вот как бойцовый кашалот, он цепко бросится вперед, клацая панцирем: булатный цеп нацелив в иностранца… пылает сталь как газ ацетилен – и вот он отсечен, растленный социальный член, мечом – как медицинским ланцетом! Лицо героя рдеет алым цветом и т. д и т. п. Короче – ура товарищам и горе побежденным.

А потом… потом, и верно, наступит Эпоха Богатырей. Только не та, о которой мечталось делегатам Жиробрегского съезда. Вместо пьяного, разнузданного пиршества добрых молодцев в теремах князя Владимира на Руси утвердится – трезвый, суровый и крепкий рыцарский орден Круглого Стола. Вместо илюшек, добрынек, поповичей – Ланцелот дю Ладога, сэр Гавейн Властовский, принц Галахед Переяславский, сэр Батхед Явлински, вещий волшебник и граф де Бивес Гусински… Вместо пьянок, кулачного боя и тупого, кроличьего секса на семейной печи – зрелищные, эффектно инсценированные турниры плюс утонченный, поэтический адюльтер. Наконец-то вместо «корения поганых земелек» отечественные супермены посвятят себя полезным хобби вроде конного поло, драконьего сафари на Авалоне или спортивной ловли горных великанов на девушку-живца.

А эти идиоты из Жиробрега – подумать только! – всерьез задумали искать нищего инвалида… Стаскивать бедолагу с печи, поить ледяной муромской водой из жестяного ведра. Бред. Такой вариант меня не устраивает. Даже если он сработает, чудо получится неэстетичным и нелогичным. Судите сами: вдруг, невесть откуда, берется муромский сиволапый мужик и одним движением корявой руки забрасывает ранее необоримого красавца Чурилу «за дальний лес и синие горы». Как игротехник и профессиональный сценарист, я отдаю предпочтение зрелищным, интригующим фабулам. Супергерой не должен сваливаться на психику окружающих как русский снег на голову Наполеона. Наш положительный герой обязан долго тренироваться, медитировать, самосовершенствоваться, развивать бойцовские качества – а потом никак не менее тридцати минут биться со злодеем на крыше небоскребища (или, на худой конец, на шатком бревенчатом мостике, перекинутом через огнедышащую пропасть). Вот сие красиво. Сие по-западному. А Бисер со Старцевым на что надеются? На глоток мифической муромской воды, который в одночасье решит все проблемы?

Я просто не верю. Не сработает эта хваленая муромская вода: не хватит сульфатов, гидрокарбонатов и натрия. В лучшем случае, думается мне, можно рассчитывать на неплохой мочегонный эффект. В принципе, подлечить инвалиду почки – тоже благое дело. А вот заставить лежачего паралитика поднять суковатую палицу и залезть в боевое седло – это навряд ли. В арсенале моих магических средств такой мощной утилиты не значится. Ничего подобного нет даже в огромной колдовской коллекции Болена! А у Старцева с Бисером и подавно. Нет, не получится ваше квасное посконное чудо. Нет таких граней на игровом кубике.

Ох уж эта русская мечтательность: жахнул стакан жидкости, и вокруг сразу настала новая историческая эпоха. Вот вам лыжи, как выражается Бисер. Век богатырей надобно строить своими руками. Вместо того, чтобы искать инвалида-избавителя, лучше самим закатать рукава – и записаться в партию избранных чересчеловеков. Скорее, скорее надо приступать к строительству русского Камелота! Ну что ж… если мои друзья этого не понимают, видимо – придется их заставить.

Я горько вздохнул и уже почти надавил Engage, намереваясь тем самым поставить виртуальную подпись Траяна под текстом «Билля о Вратах». Но – будто невидимый ангел удержал мою руку. Я вспомнил вдруг… смешно сказать… старый советский мультфильм про Илью Муромца. Тысяча кровавых багов через интерфейс! А что, если этот мощный парень, этот реабилитированный былинный инвалид – и впрямь существовал? Не зря ведь (я видел в бабушкином календаре) имя печерского отшельника Илии Муромского значится в церковных святцах…[60]60
  Память Илии Муромского совершается в первый день года (по грегорианскому календарю), т. е. 1 января


[Закрыть]

Я покосился на подчиненных жрецов. Боюсь, нет смысла задавать этот вопрос Акундину или фон Кульбитцу. Красавица Ракия… рыбка моя, ты тоже не знаешь ничего про советские мультфильмы и православные святцы. Спи-засыпай, киска моя… хозяин немножко волнуется, это верно.

Прохладные пальцы легли на разгоряченную клавиатуру ноутбука.

– Hey, Bolen! Have U heard of that stupid Russian folktale about Iliya the Murometz? The handicapped guy that laid stone dead for 30 years or something and became Russia’s strongest superhero after drinking a lot of water… or vodka… who cares. Have U heard about Water Magic like that? Do U consider the whole thing possible, eh?[61]61
  Эй, Болен! Ты слышал глупую русскую байку про Илью Муромца? Про инвалида, который лежал около 30 лет и стал самым сильным супергероем России после того, как напился не то воды, не то водки… Ты слышал о подобной магии? Как ты думаешь, такое возможно? (англ.)


[Закрыть]

Болен не отвечал. Отретушированное изображение веб-мастерова лица замерло, как пластиковая маска. Прошла минута. Что за глюк… перебои с Вязью?

– Bolen? U still here? Say something![62]62
  Болен, ты еще здесь? Скажи что-нибудь! (англ.)


[Закрыть]

Еще пять минут. Картинка на экране застыла. В динамиках ровно гудит электронная тишина. Раздражаясь, я снова перешел на русский:

– Эй, Болен! Слышишь меня? Я спросил: что ты думаешь о богатырской концепции Ильи Муромца? В наших былинах много шума на эту тему… Вот я и думаю: возможно ли? Хотя бы теоретически? Сможет ли группа нищих странников, т. н. «перехожих калик», превратить тщедушного инвалида в первоклассного богатыря?

Мой виртуальный собеседник молчал еще пару минут. Наконец – не меняя выражения глаз, даже не двинув застывшей улыбчивой губой – Болен Дойчин ответил. На этот раз он не стал говорить вслух. На экране появилась сияющая льдистая надпись. Всего семь букв.

НИКОГДА.

ПЛАСТИЛИН СЕРДЕЦ,
или
дневник Мстислава

Народного барда Залесья, непревзойденного мастера авторской частушки, сизого кардинала, исполнительного секретаря Содружества Непокорившихся Городов, президента властовской федерации лаун-тенниса, председателя Союза Скоморохов Стожарии, патрона Благотворительного Фонда Посильного Вспомоществования обездоленным мельничихам, почетного члена Радикальной Лиги в поддержку эмансипации среднерусских русалок, протектора Национального тематического заповедника «Мухоморье», председателя Всемирного Стожаричского Конгресса, директора телекомпании «Метанкино», почетного академика Великосиськовской Академии Винопития и Много-голаголания, генерального спонсора «неправительственной организации „Молодые бойскауты Опорья за Чистоту Пивных Кружек“», магистра орденов Завязки и Окончательной Завязки, лауреата зонального конкурса гипнотизеров-психоаналитиков, комиссара Лиги Борьбы с Диффамацией, главного редактора издательского терема «Лубочные ведомости».

Мрачные стихи для начала

 
Семь газет – очкастым эльфам для базара модного,
Семь котлет – отвязным гномам для брюшка голодного,
Семь кассет – крутым бандитам для досуга пышного,
Семь дискет – High Tech-наймитам для труда писишного,
 
 
А набор цветастой глины – господину Мерлину,
Чтоб лепить из пластилина золотые грезы им —
И затусовать навек в лунапарке розовом
Под владычеством всесильным господина Мерлина.
 

Пролог

Молнии. Мрак. Тишина.

Лишь составы бегут за составами.

Наверху, в выси – суровые боги не спят. Да и вправе ли?

Ведь если завтра четверг, то это надолго.

Сколько лет он бродил там, среди звезд… А теперь стоит здесь, на самом обрыве. Недвижно, как темный обелиск В глазах его немотствующий ужас галактической ночи. В складках невидимых крыльев подсыхает остывшая звездная пыль Ему страшно и горестно. Кто такой, как имя его? Не знает мир его горького имени. Грусть и одиночество его удел.

Пожалуйста, заплатите налоги.

Студия «Лубочное Видео» представляет:

Мстислав Бисеров – Мавка Метанка – Чурила Пленкович – Скольник Зезеница – Катома Дубовая Шапка – Сварог Выриевич – Памела Андерсон

В созвездии с:

Куруядом Волхвом, Гнеданом Ржавкою, Лито «Госсекретарем» Жабою, Травенем Житичем, Гаем Колодою, Lastya «Nipples» Fox

А также:

Деннис Родман в роли шаровой молнии

В ЗРЕЛИЩНОЙ ЭПОПЕЕ

Глава первая: Небесный мужик

Без эпиграфа (!)

Букашки были в шоке. Траву лихорадило. В квадранте «Косогор-II» (галактика «Залесье», система «Луговая ЖЖ412», эпсилон Звонкой Поляны) творилось небывалое. Муравьи-пограничники с федеральной базы «Береза-140» блокировали основные магистрали, ведущие в квадрант – однако все новые толпы любопытных прибывали, наугад пробираясь окольными тропами. Ватаги любопытных с боем прорывали кордоны жужелиц. Все стремились поспеть к началу ломового шоу. Полчаса назад скоростные стрекозы Независимого Бюро Сенсаций разнесли горячую новость: невдалеке на Пыльной Трассе «Жиробрег-Опорье» замечен невообразимый движущийся объект.

Цена билета достигла астрономических высот.

Поначалу были лапти.

Модные, они выдвинулись из отшатнувшейся травы. Ураган пыли, каскады грохочущей росы! Среди густого пестроцветья небывалые лапти знойно прожелтели и, слегонца пританцовывая, вломились в кадр, сочно круша хрупкие столбы одуванчиков. Остановились, поскрипывая, заслоняя пейзаж. Даже тупая тля покидала дела – насекомые столпились окрест, цокая челюстями и покачивая головами. Лапти были свежие, лыковые и… изжелта-оранжевые. Со шнурками. На платформе. Стильные были лапти. Видимо, сплетены по спецзаказу.

Да и сами-то ноги – не ноги, а шоу. Загорелые волосатые лодыжки в крутых царапинах и шрамах. Выше – полустершаяся корявая татуировка: «МГУ, юрфак, 202-я группа. Курс трудового права. Группа крови: 3+». Совсем высоко – лохмотья оборванных штанин. Дальше, как ни задирай голову, зрителю не видать – колени тают в звенящих небесах.

Вдруг – сверху! – из пылающего зенита! – падает гигантская тень… закрывает солнце… темное… ах! Толпа зевак вовремя отшатнулась: бух!.. бу-бух!.. обрушился в траву яблочный огрызок. Видимо, титанический обладатель желтых лаптей избавлялся от ненужного груза в карманах. Вслед за огрызком с небольшими интервалами рухнули, сотрясая землю: пробка от пивного бочонка, кроличья лапка, медная женская пуговица и половинка пирожка с маком (дюжина отважных муравьев кинулась и успела оттащить). Затем в траву спланировала засаленная лубочная миниатюрка неприличного содержания с нацарапанным на обороте нежным девичьим именем. Несколько застарелых изжеванных зубочисток, ноюще свистя, с чудовищным хрустом вонзились в глинозем.

Самым последним из поднебесного кармана с грохотом выпала упаковка популярных кожаных кондомов «Кримхильда», импортируемых волхвами-контрабандистами из далекой Ледянии. Обидно. Во-первых, выпала явно случайно. Во-вторых, насмерть придавила кого-то из журналистов в траве.

Гигантский человек не слышал букашливого вопля под лаптями. Облегчив свой немалый вес путем тотального опустошения карманов, он нахлобучил на голову самодельный яйцеподобный шлем с решетчатым забралом (видимо, наспех переделанный из печенежского). Извлек из-за пояса краги, неторопливо натянул. Зевнул, вздохнул и почесался незначительно выше колен.

– Доброе утро, тля, – громогласно произнес человек («Здрав… жела… ваше… ство!» – хором гаркнула тля в ответ, но человек не расслышал). Он сплюнул (попал в район зрительского VIP-сектора; чудом обошлось без жертв) и добавил досадующе: – Здравствуй, жаба, новый год! Вот тебе, бабушка, и юркий пень! А кому щас на Руси павлины полетят?

Судя по голосу, персонаж был чем-то недоволен. Впрочем, как обычно. Ведь это был он. Ну да. Ну, в общем, вы поняли. Нет, не уговаривайте. Нет, я не могу отменить. Нет. Он должен быть по сюжету. Да, небрит. Да, невежлив. Но – это его дневник! Как же теперь без главного героя? Я и так растянул Стенькины записки на двести страниц – избавляя вас, таким образом, от необходимости лицезреть Бисера вплотную.

Попробуем даже залюбоваться. Вот…

Он стоит на краю косогора между солнцем и пропастью. Ветер рвет его, как вражеское знамя. В тот жестокий момент наш герой, как обычно, спокоен. Где-то глубоко (очень глубоко) в серых глазах Бисера, бесспорно, таится холодная решимость. Прямо перед собой, в вытянутой дрожащей руке он держит волшебный сапог Чурилы. Сапог огромный, сапог страшноватый. Нужно погрузить в него ногу – и сразу оторвешься от земли. Станешь сказочным героем, и сложат о тебе красивые баллады, сочинят чудесные эпитафии. Когда стоишь на косогоре, все просто: достаточно сделать шаг.

Один шаг для человека – и драная туча проблем для человечества.

…Ну спасибо. Дали и мне словечко вставить.

Хай, потомки! Слышно? Так слышно? Микрофон включите, балбесы! Рэс, рэс, рэс-два… Да здесь я, здесь! Свет на меня! И желтый, желтый тоже на меня. Спасибо. Я скажу… спасибо, спасибо. Цветы… Люблю цветы, дери их. Девушка, а поцеловать? Хе. Хе-хе. Убежала… Да потише музон, маестро! Сейчас я скажу слова. Я тут… этого-того… вернулся. Помните меня? Ага. Вижу. О! Знакомая рожа в толпе! Привет, чудовище. Гы. Я тебя запомнил по первому тому, дери его. Кажись, это ты всю дорогу гнусно хихикало, плевалось и хотело кинуть книжку в унитаз. Здорово, рад тебя видеть. Зайди ко мне в гримерную. Да не щас! после шоу.

Стоп. А вот тебя не помню. Ты откуда, мать? Что-о? Первый раз в нашем балаганчике? Опана. Бывает, значит, и такое… Не грусти. Расскажу тебе предысторию: Волга впала в Каспийское море, силы зла сгустились в Средиземье, а волшебный розовый поясок был найден и удачно толканут на сачке за баллон «Рояля». Вот, теперь ты в курсе. Рад познакомиться. Привыкай, щас тут такое… Жди.

Так, теперь вопрос: что есть главный итог первого тома? А? Вон та девушка вдали, с большими… эхмм… с косичками: вам слово! Как? Громче! Нет, не Павел Буре. И вовсе не Олег Меньшиков! При чем здесь Олег Меньшиков? Чего?.. Фолк-фэнтези? Постмодерьми… не понял. Еще версии? К-кто сказал «марихуана»? Нет, я хочу зна… КТО СКАЗАЛ «АЛКАШИ?!» КТО СКАЗАЛ ГАДЫ УРОЮ СЮДА КО МНЕ ЩА В НАТУРЕ!!! Никто? Никто не говорил? И ты, ушастый, тоже не говорил? Гм. Послышалось…

Главный итог первого тома… правильно! В том, что я выжил. Народ! Пиплы, дери вас! Славяне! Гей, гоп! Где ваши руки, Москва?! Эврибади, хэй! О-ле, оле-оле-оле! Не слышу тебя, Москва! Привет, Нижний! Я с вами, Красноярск! Панки, хой! Венсеремос! (Маестро, йо-майо, давай уже музон-то втихую!) Банзай! Слава России! Здорово, казаки! Привет, юнкера! Мэйклавнотуор! Секс, драгз, мак-чикен! Клево-клево, бивесы! Моника Левински навсегда! Бей жидов, спасай евреев! Живела Велика Сербия! Мы вмессте! Мы вмессте! (Пошел-пошел кордебалет, быстро!) Мы вмессте!.. Рэс-два-три-чтыррь, начали!

Да, я стоял на обрыве. (Звучит залесский рок-н-ролл.) Моя задница дрожала – не от страха, а от холодного ветра. (Завывает ветер, слышится приглушенное дрожание задницы.)

Стучало сердце. Визжали окрестные птахи. (Бух-бах! Фью-ить-фюить!)

В руках был волшебный сапог Чурилы. Дери его!!! Не просто сапог, но агрегат. Летающий мокасин, загодя скраденный у прежнего владельца (кто не в курсах – срочно см. предыдущую часть моего дневника). Я держал его и думал: вот так всегда. Гнусный Старцев с отталкивающим Кашириным никуда не полетят. Неглупые парни! Остались в славном г. Великие Сиськи пьянствовать и разнузданно тешить организмы. А я – здесь. Я на бугре, дери меня. Завсегда на линии огня. Мне больше всех надо, значит, свои важные дела кидать и резво порхать в Немогарду. А все из-за Старцева! Очкарик, ботаник, зануд! «Лети, – говорит, – любефный друг мой Флавик, в отдаленный город Немогарду за каликою Сфенельдом или за фтарцем Белуном, фтобы они помогли нам Илью Муромфа отыфкать!» Ага! Сам, понимаешь, на троне эдак вот развалился и, значит, малинку так вот пальчиками с блюдечка собирает, а другой рукой служаночку по кокошнику поглаживает и говорит: «Лети, любефный Мфтифлав в неблифкий город Немогарду, а то мы тут беф дедуфки Сфенельда и беф фтарика Белуна ну профто как без рук! Лети, да пофкорее, дгужок!»

…Тьфу!!! Плюнул вниз – и отшатнулся: ух! Косогор-то мне, как обычно, достался отменно обрывистый. А я еще такой молоденький! И не пожил-то совсем. Увы: в окружающем мире не было сострадания. Бессердечное солнце бездушно поднималось по холодному небу в бесстрастный зенит. Ленивые облака презрительно ползли по верху. Ветру было по барабану. Птицам было до столба. Даже мухам было параллельно.

Я вздохнул и начал подготовку к старту. Взял волшебный мокасин и воткнул его в воздух – прямо перед собой (на уровне пояса, каблуком к животу). Как положено, мокасин затвердел в воздухе. Жестко зафиксировался, словно всунули его носком в тесное невидимое стремя, намертво приколоченное гвоздями к пустоте. Я осторожно убрал руки. Сапог остался висеть. Клево. Технология, дери ее!

Я отступил на шаг и прищурился. Гы. Висит, зараза. В метре над обрывом. Только бахрома шевелится, да чуть вздымаются, будто жабры, жестяные чешуйки на боках, да вышивка нерусская мерцает по черно-сиреневому голенищу. И впрямь волшебный. Сейчас будем зажигание включать. Я достал из кармана смятую бересту с инструкцией, составленной со слов Мокошиной жрицы Корчалы. Тряхнул в руке, расправил. Вчитался в резьбатые строки. Итак, пожилая инструкторша рекомендовала:

«Мстиславко гад подколодный обещал женитца все скажу дядьке мельнику он тибя околдует штоба невпопад (зачеркнуто)… штоба неповадно тибе честных девушик портить теперь дядька тибя в жабу превратит…»

Стоп-стоп. Это, видимо… какая-то совсем другая береста. Не пойму, откуда взялась… Выкинуть. Где же инструкция? Ага, в другом кармане:

«Наместнику Босяте – 2 гривны (отдать не позднее среды!);

Гнедану – 5 кун (покер);

Лито – 12 кун (преферанс);

Ластеньке – 10 кун + платочек + сладости»

Ой. Опять не та бумажка. Это – ненужная бумажка, можно ее выкинуть. А нужная, очевидно, потерялась. Не важно. Я все наизусть запомнил. Чтобы завести реактивный лапоть, старуха Мокошь советовала иметь при себе плетку и… лук со стрелами, кажется. Подскажите, родимые, – кто былины помнит? Точно: взять во едину руку плеть, а стрелу во руку другую. И – кнутом по сапогу стегануть. Потом что-то со стрелой сотворить. Воткнуть ее куда? Впрочем, не важно. Разберемся в процессе.

Обувь по-прежнему висела в метре над землей, аки пригвожденная, ожидая, видимо, бодрящего удара кнутом. Я вздохнул: а что, если… поступить иначе? Взять во едину руку плеть, во другую стрелу, подпрыгнуть, ухнуть, повернуться, и – быстро-быстро кинуться в кусты, а оттуда через ельник до мостика, потом – в деревню, в харчевню, и жбан пива заказать, и еще два жбана, и жить себе в харчевне припеваючи день за днем, а проклятый сапог пусть себе висит в воздухе до первого снега, и Старцев с Кашириным пусть терзаются, отчего это я сгинул без вести в отдаленной Немогарде…

Моя беда в том, что я честный. Если уж друзья попросили меня: «Славик, слетай в Немогарду», – заметано. Умру, но до Немогарды доберусь. Потому что я – кремень-парень. Мужчина-крендель. Слово мое – гранит. Совесть моя – кристалл. Не в смысле «Кристалл», а в смысле – как слеза. Глаза – как два яхонта, клюв железный! И нет во мне страха к летучим сапогам!

Как вы догадались, это был аутотренинг. Просто я мужался. Помужавшись еще минуты три, бесстрашно крякнул, достал из-за пазухи плеть и хлестко вдарил по висящему в воздухе мокасину. Вжиииххх! Красивый звук, правда? Судя по звуку, можете догадаться о моих успехах. Вжихххх! Опять мимо.

Вжиххх! До Будулая мне далеко. Вжиххх! И кто придумал эту идиотскую технологию: кнутом по сапогу хлестать? Вжихх! Ой… извини, мальчик… не плачь! Какие еще гуси? Иди-иди. Не время для гусей. Вжих. Совсем сдурели. Гусей пришел пасти. Вам, вжих, фермерам, только дай – вы и космодром морковкой засеете. Здесь, вжих, можно сказать, взлетная полоса! Военно-воздушные Мстиславы готовятся к старту! Заправлены, вжих, в планшеты космические карты! Дери их… Вжих… Вжих…

На пятой минуте упражнений из чащи вышел лось и с тоскливым раздражением глянул сквозь ресницы. Кажется, я его разбудил.

– Вот… улетаю, – виновато улыбнулся я. – Небо типа зовет.

Лось презрительно цыкнул Зубом. Он не верил в меня. А зря. …Вжи-хлоп!!! Йес! В натуре, попал! Сапог дернулся и заурчал. Стартер сработал, алые шнурки зашевелились. Я гордо посмотрел на лося, затем осторожно приблизился и потрогал вибрирующий железный каблук. Аэролапоть слегка нагрелся и уже начинал потрескивать. Чувствовалось, что таится в нем злогремучая летучесть небывалой подъемной силы. Поэтому и не хотелось вот так, бездумно, засовывать в чужой волшебный сапог собственную ногу (мягкую и ранимую). Решено было для начала провести пробный запуск мокасина в автономном режиме – без пилота.

– Начинаем стартовый отсчет, – торжественно сказал я, отступая на шаг. Все вокруг замерло, предчувствуя близость эры воздухоплавания. Сапог нервно заныл. Я тоже волновался. Как ни крути: я – Земля, я своих провожаю питомцев, – Пять… Четыре… Первая мачта отошла… Типа три…

Сапог рычал, пуская струйки перегретого газа. Трава в радиусе трех метров скуксилась и пожухла. Два… Один… Я утер слезу и взял под козырек:

– Ноль… Пуск… Поехали типа того!

Хоть бы хрен. Мачты отошли, но зверский сапог даже не дернулся. Глухо подвывая, мелко трясся на месте, словно разгоряченный болид на стартовой черте. Неужели мы позабыли нажать некую кнопку? Повернуть сокровенный рычажок? Коснуться нежной струны? Сказать волшебное слово? Точно-точно… Я вытер с большого пальца грязь и осторожно приложил к сапогу – чтобы сапог отсканировал отпечаток. Прильнул к подошве глазом, дабы невидимый сканер прочитал рисунок моей радужки. Никакого эффекта. Может быть, надо назвать фамилию?

– Бисеров, – молвил я с надеждой. Лось в кустах фыркнул и затрясся, хихикая. Задница рогатая.

Багровея, я терпеливо перепробовал почти все распространенные пароли. Тщетно. Сапог не отреагировал даже на «славянский шкаф», «Кронштадт» и «мэйфлауэр».

– Три креста. Дюнкерк. Касабланка, – шептал я, медленно раздражаясь, – Megabit. Goobers. IDDQD… L135uow02fme9Pz…

Взбеленение произошло на шестой минуте. Последний верблюд переломил хребет соломинке. Утробно взревев, я наотмашь врезал плетью по непокорному сапогу. Сразу попал! Сапог взвизгнул и… стартовал.

Мы с лосем так и осели.

Дело в том, что в порыве гнева я выкрикнул длинное многочленное сложносочиненное словосочетание, в котором в качестве подчиненного субъекта фигурировал гадский непокорный аэролапоть, а в роли доминирующих предикатов поочередно выступали йокарный мамай, йопонский йог, чур-байконур, не-пришей-кобылехвост, вся королевская конница, орбитальная станция «Мир», Красная Армия, бирманский генерал Сучинда Хиранпрыг и прочие противоречивые феномены окружающей действительности. Надо думать, в общем потоке информации промелькнули волшебные звуки позабытого пароля. В итоге – грохнуло, жахнуло, заволокло дымом. Беспилотный мокасин ломанулся строго ввысь, к солнцу.

Высоконько пошел, голуба. Я огорчился. Жаль, хороший был сапог. Зато – ура: теперь лично мне никуда лететь не надо! Так и доложим начальнику Старцеву: в ходе опытных секретных испытаний волшебного мокасина оный мокасин ушел в верхние слои атмосферы, где и был, очевидно, перехвачен вражескими орбитальными карлсонами.

Эмоционируя, я грациозно присел в траву. Готовясь писать отчет, достал из-за пазухи фляжечку, дабы освежить пересохший рот капелькой хорошего виски…

(Почему шум в зале? Ну хорошо, хорошо. Признаю: это был не виски, а самогон. Что? Не фляжечка, а канистра? Зануды! Кому нужна ваша историческая правда, дери ее! О’кей, уговорили: сейчас перефразирую. Начнем заново.)

Тихо радуясь удачному улету мокасина, я повалился под ближайший куст. Грязно выражаясь, шмыгая носом и потирая руки, достал из-за пазухи двухлитровую бутыль дешевой сивухи, дабы на радостях нажраться как последняя кладбищенская свинья. Однако – не успел. Совершил всего несколько глотков, и вдруг – отдаленный свист, перерастающий в рев! Ой, ма! Ща накроет… Точно-точно. А! Ложись! Бум! Вспышка слева! Трах-бах в кустах! Содрогнулась, мать, сыра земля…

Лось как стоял, так и рухнул. Вернувшийся сверху сапог сразил зверя наповал. Клево. Я вскочил и подбежал к остывающему животному. Дрожащей рукой выцепил черный дымящийся мокасин, глубоко насаженный на многоотраслевые лосиные рога. Немного обугленный, покрытый звездной пыльцой и стратосферным инеем, летучий кожисто-жестяной лапоть все-таки был целым. Пахло от него отвратительно. Я глотнул из бутыли и вытер навернувшиеся на глаза слезинки. Мой мокасинчик… ты все-таки вернулся к папочке… из верхних слоев атмосферки…

Странное дело. Теперь вовсе не было страшно. Может быть, потому, что я успел заправиться топливом. Я, знаете ли, работаю на жидком топливе, потому что я – мстислав жидкотопливный. Бывают, правда, и твердотопливные сверхзвуковые мужики, но они все плохо кончают. Известный колдун Черномор, тайваньский дракон Жо-жо-ба и наш отечественный Горыныч – все они были твердотопливные: работали, как правило, на красивых девушках, потому и прослужили недолго. А вот жидкотопливные модели, напротив, очень долговечны и всегда проявляют себя очень хорошо в самых экстремальных условиях. Вспомните того же папу Карлсона. Что может быть дешевле малинового варенья? А какая грозная боевая машина – до сих пор находится на вооружении шведских ВВС.

Трезвыми не летают, это я помнил с детства. Последний раз я был в воздухе трезвым в 198… году, когда летел с родной прабабушкой из Ейского аэропорта в санаторий имени Рылеева, дери его. В тот раз перелет дался мне с трудом; психологическая нагрузка была велика, да и «кукурузник» староват. С тех пор я всегда начинаю подготовку к воздухоплаванию, загодя появляясь в аэропортском барчке. Вот и теперь: принял в меру. То есть имелось в виду: принял меры. Поглатывая, мыслил о непредсказуемости бытия. Странное дело: я всегда гордился тем, что не являюсь испанским летчиком. Но вот – пришел и мой черед борозднуть бескрайний воздушный океан.