Текст книги "Линия перемены дат"

Автор книги: Арсений Малинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

29. НЕУДАЧА

Может быть, в другое время и при других обстоятельствах капитан 3 ранга Колдуэлл размышлял бы дольше и решал осмотрительнее.

– Но ведь надо делать дело! Слово – есть слово. Чек на десять тысяч таллеров в кармане куртки. Считай, Бетти, это наш, совсем наш, дом в кармане, – мысленно обратился он к далекой жене. – А советский командир пусть покрутится, поищет. Штурман, право руля!

– Есть, кэптен! – ответил Мерит и бросил рулевому: – Право руля!

– Есть, лейтенант!

– Следите за прокладкой. Это будет игра вслепую. Как кошки с мышкой. Так, как на прошлых маневрах, где вы, Мерит, получили отличие.

Колдуэлл уводил лодку далеко в океан, возвращался назад, кружил, уходил на большую глубину, стопорил моторы, и тогда лодка бесшумно дрейфовала на юг под водой. Шесть часов длилась такая игра…

– Пожалуй, закружили, заставили красных бросить наблюдение. Я не завидую русскому командиру. Трудно, было ему уследить за нами. Интересно, что думает сейчас командир сторожевика? – самодовольно заявил Колдуэлл вошедшему в центральный отсек Бэндиту. – Заставил я его попотеть и поломать мозги… Продуть систерны.

Лодка медленно всплыла на перископную глубину. Колдуэлл, прищурившись, напряженно всматривался.

– Годдэм! Где он?

– Кто он? – осведомился Бэндит.

– Советского сторожевика нет! Море пустынно. Вы правильно вели прокладку, лейтенант? Не уклонились ли мы в сторону? – подозрительно покосился командир на Мерита.

– Ручаюсь, кэптен. Как за вас…

– Не болтайте лишнего, – оборвал его Колдуэлл. – Где мы?

Мерит назвал координаты.

– Включить эхолот!

Зеленые перебегающие искорки на экране прибора мельтешили против цифры «40».

– Правильно. Мы у входа в коридор.

Ночью по нащупанному хищниками из Соединенных территорий еще во время свободного хозяйничанья иноземцев у берегов царской России подводному коридору между двумя грядами рифов у побережья Колдуэлл провел лодку к нашему берегу.

* * *

Нынче новолуние. На море легкое волнение. Немолчный рокот прибоя один нарушает тишину побережья да светлыми брызгами пены чуть рассвечивает безмолвный берег. Чертовым пальцем торчит у воды одинокая остроконечная скала с подрытым волнами основанием. Море, небо, скалы на берегу, рифы – всё тонет в густых, исчерна-фиолетовых тонах ночи.

Вот за линией прибоя всколыхнулась вода, и невидимый даже вблизи поднялся над поверхностью силуэт рубки подводной лодки.

Мистер Гаррисон и коммодор Грехэм не ошиблись в капитане 3 ранга Колдуэлле. Хорошего служаку всегда полезно удерживать в черном теле. Тогда он больше старается выкарабкаться вверх по служебной лестнице. Толстый Реджи, как называли его товарищи по курсу в Вест-Айланде, был настоящим моряком и опытным командиром. Правда, отсутствие связей среди сильных мира сего всегда ощутительно мешало его продвижению по службе.

Колдуэлл рассчитывал: «Вот теперь-то я держу счастье за хвост… Оно мое. Высокие акционеры монополии оценят такую старательность… Рядом чужой берег… Конечно, лучше было бы, чтобы эти двадцать тысяч таллеров достались без такого риска»…

Что поделаешь, если дед из промотавшихся баронетов старой Англии и неудачник-папаша не оставили внуку и сыну ничего, кроме имени. Зато имя дало офицерский чин… Попробовал бы какой-нибудь техник или учителишка сунуться в морскую академию!

Колдуэлл вздыхает: «У каждого свой бизнес…»

Командир вполголоса торопит лейтенанта Мерита. Штурман поведет шлюпку с Бэндитом и двумя парнями, которым сам черт не брат. Впрочем, за пятьсот таллеров каждый станет дьяволом. У этих матросов железные мускулы и дубовые мозги. Мозги им не нужны!

С ними пойдет Бэндит. Они нужны только как ударная сила, чтобы привести к порядку этого…

Колдуэлл с усмешкой смотрит на Бэндита. Достопочтенный мистер не очень охотно спускается в надувную шлюпку. «Пусть его окропит святой океанской водицей. От нее люди становятся сговорчивее», – про себя злорадствует капитан 3 ранга и услужливо поддерживает локоть джентльмена с чековой книжкой. Правда, с книжкой джентльмену пришлось временно расстаться.

– Ни одежда, ни документы не должны выдавать нашей нации, – так сказал коммодор Грехэм, командир соединения подлодок. Колдуэлл принял меры, чтобы лодка и ее люди внешне не имели никакой национальной принадлежности.

– Отваливать! – шепотом командует он лейтенанту Мериту. – С богом.

Легкая надувная лодка быстро удаляется к берегу.

* * *

…Ночной патруль – три матроса с поста – приближался к концу своего маршрута. За Чертовым пальцем уже участок пограничников. Матросы неслышно, один за другим, идут по самому краю обрыва. Сейчас спуск, за ним – балка, выходящая к морю. Это конечный пункт маршрута. Дойдут и по часам Григорьева повернут назад, к посту, а где-то южнее пограничники тоже пойдут в их сторону. Расстояние между патрулями останется неизменным.

«Да, беспокойно стало в этом районе. Столько нового… Служба пошла – совсем как на войне. Чудно́, – размышляет Григорьев. – И как все началось: поймал Лешка передатчик, приехала женщина…»

На дне балки темно. Сплошной стеной стоят у ручья, растопырив длинные ладони листьев, черные сейчас, в ночи, шеломайники. То там, то здесь за ноги цепляются ползущие среди камней травы. Нужна осторожность. Пермитин задел ногой за невидимый камень, споткнулся…

– Хоть глаз выколи! – сдержанно ругнулся молодой матрос. – Погодите, хлопцы. Ногу зашиб.

Матросы остановились. Пермитин уселся на землю, положил рядом автомат и начал расшнуровывать ботинок. Григорьев и Насибулин остановились рядом, оперлись спинами о скалу и смотрят в чуть светлеющий проем выхода из балки…

Никто из них не замечает, что в трех метрах сзади, плотно вжав тело в расселину скалы, стоит черный человек. Он сдерживает дыхание. Сердце бьется сильно и неровно. Нарастает знакомая волнующая боль в висках.

«Проклятье! Если бы не этот камень под ногой у патруля – был бы конец! – Человек со злобой вспоминает пожилого джентльмена с лягушечьим ртом. – Все из-за него!»

Как он ненавидел сейчас этих неповоротливых русских парней, остановившихся рядом. Особенно этого, который сопит и так долго растирает ногу. «Надо терпеть. Только стоять очень неудобно…»

Левая стопа человека застряла между двумя обломками камня и начинает затекать. Человек осторожно переносит тяжесть тела на правую ногу и лихорадочно размышляет:

«Того, кто сидит ко мне спиной, я легко достану отсюда. А двое других? Они заслонены от меня выступом скалы. Придется выходить. А вдруг не успею? Лучше ждать…» – Рука с оружием опускается, и палец на спусковом крючке слабеет. Начинают дрожать ноги. Сначала это легкая дрожь в коленях. Потом она становится сильнее и превращается в неуемную тряску всех мышц. Стоять стало почти невозможно. Человек опять переносит тяжесть тела на другую ногу, усилием воли старается унять дрожь. «Да, нервы шалят. И немудрено».

Идут томительные секунды. Кажется, что слышно тикание часов.

Нет, больше он не может!

Пермитин зашнуровал ботинок и встал на ноги.

– Долго возился! А еще говоришь: как на войне, – насмешливым шепотом замечает Григорьев, хотя Пермитин ничего подобного не говорил. Просто сигнальщик считал, что друзья чувствуют то же, что и он сам. – Пойдем.

Матросы направляются к берегу моря. Уставший вконец человек в расселине бесшумно и глубоко вздыхает. Близко подносит к глазам светящийся циферблат часов. «Скоро время. Русские матросы пошли к морю. Что же теперь будет? Надо помогать своим. Они вот-вот должны быть у берега… Своим? Сейчас они свои… Ничего, придет и наше время». – Он усмехается, неслышно отделяется от скалы и идет вдоль нее, напряженно следя за едва угадывающимися впереди силуэтами матросов.

Впервые за долгое время выдержка изменяет ему. Под нетерпеливой ногой покатился камень. Человек замер. Если бы он имел лучшее зрение, то увидел бы, как шедший позади остальных матрос протянул вперед руку и тихонько тронул товарища за плечо. Матросы продолжают идти как ни в чем не бывало. Человек осторожно крадется за патрулем рассчитанными скользящими шагами, старательно поднимая ноги и осторожно опуская их. С каблука на носок, с каблука на носок. Так ходят знающие губительную цену лишнего шороха охотники и разведчики. Скалы раздвигаются, человек видит темную, испещренную прозрачно-белыми жилками пены поверхность моря у берега, остроконечную громаду Чертова пальца справа, а невдалеке на волнах узкий и черный в ночи предмет. – «Подводная лодка! Они точны».

«Увидят русские или нет? Предупредить? А как же я сам?» – В нем борются две ненависти. Одна – к тем, кто когда-то спас ему жизнь и суда которых он боится. Другая – к тем, кто сейчас вот подвергает его жизнь такой неожиданной и грозной опасности. Побеждает первая ненависть.

«Нет, лучше пусть они получат подкрепление с тыла. Так безопаснее», – решает он и быстро пересекает дно балки. Неожиданно наперерез ему бросается темная тень. Он вскидывает руки и почти в упор стреляет в набежавшего на него матроса.

«Промахнулся!» – с ужасом думает человек из ущелья, падая под тяжело навалившимся на него Пермитиным. Матрос крепко держит руки неизвестного. Незнакомец силен, но и бывший молотобоец колхозной кузни не уступит! Даром, что ростом пониже. Где-то рядом длинной очередью бьет автомат. При неверных перебегающих вспышках желтоватого света Пермитин с ужасом замечает: под ним барахтается, стараясь вывернуться, старший матрос.

«Что я делаю? Старший по званию? Кто такой? Может, из пограничников?» – проносится в голове молодого матроса, и на секунду его мышцы ослабевают.

Берегись, матрос, не все то золото, что блестит!

Незнакомец резко рванулся, сбросив с себя Пермитина, вскочил и с силой ударил его подкованной подошвой в лицо. Молодой матрос опрокинулся на спину.

Незнакомец коротко оглянулся. Его ослепила колеблющаяся вспышка очереди, и пули, посвистывая, сухо зацокали о скалу. Неизвестный большим прыжком отскочил от Пермитина, бросился за выступ, выпустил несколько пуль в направлении очереди и побежал, петляя, вверх по балке. Пермитин приподнялся, нащупал неверными руками среди камней автомат и наугад дал очередь в сторону убегающего.

– Живьем, Вася, только живьем! – услыхал он от берега крик Григорьева. В наступившей тьме где-то далеко послышался собачий нетерпеливый лай.

«Наверное, от удара по голове мерещится…» – Молодой матрос с трудом поднялся, пошатнулся и, еле удерживая автомат непослушными ослабевшими руками, спотыкаясь, побежал за удалявшимся врагом…

* * *

Наткнувшись на патруль матросов-связистов, лейтенант Мерит приказал занять оборону. Быстрей всех сориентировался мистер Бэндит, заняв надежную позицию за большим камнем и методически стреляя в темноту. Советские моряки не отвечали. И это было страшно. Стоило ему один раз пошевелиться, как совсем рядом с многоопытным мистером свистнули не разбиравшие чинов пули.

– Годдэм! – выругался гангстер и осторожно начал подбираться к лодке. – Не высунешь головы. Лейтенант, – позвал он Мерита. – Одно спасение – надо прижать красных к земле.

Мистер знал дело: не раз ему и его молодчикам удавалось огнем карманных автоматов прижимать к земле полицейские патрули и заслоны при налетах. Но здесь не получалось.

– Все пропало, лейтенант. Встреча откладывается. Надо уходить.

– Сэр, их только трое. Нас четверо, не считая того, кто должен прийти. Мы справимся с ними, слово моряка. Беллони и Гейт, – скомандовал он матросам, – приготовиться к атаке. Вы, сэр, обойдете красных справа. Надо отрезать их от поста. Внимание! – Мерит приподнялся, и в ту же секунду огненная прерывистая вспышка навек прижала его к земле.

Григорьев видел, как бессильно мотнулась черная голова одного из врагов среди серых камней.

Легко брезжил рассвет…

– Готов. Забыли, сволочи! Мы ж на своей земле. Вам здесь делать нечего, – сквозь зубы прошептал молодой сигнальщик.

Еще одна очередь, и мистер Бэндит еле успел метнуться за скалы. Матросы с подводной лодки подползли к нему. – Что будем делать, сэр?

– Выводите шлюпку за линию прибоя, – скомандовал Бэндит.

– А наш лейтенант? – спросил один.

– К черту вашего лейтенанта! – забывшись, вслух рявкнул мистер Бэндит и зашлепал по воде, уже не обращая внимания на выстрелы, надеясь только на темноту и свою удачливость. Прибойная волна чужого моря сильно ударила его и опрокинула на спину. Он с трудом поднялся и продолжал идти вперед, отплевываясь от горько-соленой воды и спотыкаясь на ослизлых камнях дна.

– Что за ерунда! Стоит ли рисковать своей шкурой ради какого-то паршивого лейтенанта? – бормотал Бэндит дрожащим голосом.

Под сильными гребками легкая шлюпка стремительно шла за линию прибоя.

Совсем неожиданно справа, где, по данным Бэндита, не было и не могло быть людей, раздались четкие сильные звуки пулемета. «Крупнокалиберный», – определил опытный мерзавец. Длинная стайка всплесков легла на воду недалеко от шлюпки. Вторая прямо приблизилась к резиновому борту. Зашипел выходящий из пулевого отверстия в борту воздух. Это вступал в бой пограничный наряд, подоспевший к матросам-связистам.

Один из гребущих на лодке застонал, выронил весло-лопатку и схватился за грудь. Шлюпка беспомощно закружилась на месте и начала идти к берегу.

– Гребите, черт вас дери! Еще по пятьсот таллеров! Пятьсот!

– Берите весло, мистер, – враждебно посмотрел на Бэндита уцелевший матрос. – Ему уже не понадобятся ваши таллеры… – прибавил он, сбрасывая тело товарища в воду. – Да быстрее, если вам дорога шкура.

«Не жалко… – неуклюже гребя, думал Бэндит. – Флот Соединенных территорий понес небольшую потерю. Ее легко восполнить в любом кабаке Западного или Восточного побережий…»

30. ДВА КАПИТАНА ТРЕТЬЕГО РАНГА

Отправив группу лейтенанта Мерита на берег с мистером Бэндитом, Колдуэлл спустился в центральный отсек и устало уселся на привычное место – в кресло.

– Недешево достаются таллеры, Бетти… – пробормотал он.

– Что сказал кэптен? – осведомился вахтенный.

– Ничего. – Колдуэлл махнул рукой и устало закрыл глаза.

Недолго отдыхал пират. Сквозь дремоту пришел к нему далекий, полустертый из памяти звук автоматной очереди. Колдуэлл вскочил на ноги.

– Боевая тревога! – скомандовал он и удивительно легко для своего массивного, начинающего жиреть тела взбежал по трапу на мостик. – Ад кромешный, – не удержался он.

Темень. Ни звука. Только шумит прибой. Но вот снопиками искр из-под колеса зажигалки прочертили берег в разных направлениях вспышки выстрелов. Шальная пуля шлепнулась о броню рубки.

– Отставить, – вполголоса запретил Колдуэлл матросам, расчехлявшим носовое орудие.

Вручая ему задание, коммодор Грехэм строго наказывал: никакого открытого вмешательства. Командир вспоминает слова коммодора:

– Вот что, Реджи. Вы неглупый и не болтливый парень. Помните, вам дают за месяц риска годовое содержание. Го-до-вое! Поняли! Кто? – не опрашивайте. За что? – не интересуйтесь. Забудьте, что вы военный моряк. Вы – шофер, извозчик. Кого, куда и зачем вы везете – вам дела нет. Забудьте, что ваш корабль в составе военного флота Соединенных территорий. У вас нет флага, но есть щедрые наниматели. Это – главное. Кроме того, на лодке будет влиятельный представитель влиятельных кругов…

– А как же быть при встрече с русскими?

Коммодор пристально посмотрел на Колдуэлла.

– На вашей лодке нет ни одной надписи на нашем языке, ни одного человека в нашей форме. Даже карты без штампа издательства. Попадетесь – мы вас не знаем. Только не советую попадаться… – в голосе коммодора недвусмысленно прозвучала угроза. – У вас такая славная Бетти и трое маленьких ребятишек. Впереди неплохая карьера. На этот раз вы идете на повышение, Реджи, – похлопал коммодор своего подчиненного по спине.

«Эту карьеру легко прервет вот такой огонек с советского берега. Как глупо провалились. В чем и чья здесь ошибка?» – думает командир.

Почти сливаясь с поверхностью воды, со стороны берега подошла полузатопленная шлюпка.

– Что такое? Почему только двое? Где лейтенант Мерит? Остался там?… Жаль парня. Беллони тоже нет. Ну, от этого одно беспокойство. – В памяти всплывает новый пирс в Сан-Хуане и смуглая яркогубая девица с дерзкими глазами рядом с матросом. «Его уже прибило к чужому берегу… Лучше бы на берегу остался этот, с лягушечьим ртом… Однако надо принимать меры». – Командир нетерпеливо следит, как принимают на борт остатки высадившейся группы.

С берега, левее места стычки с матросами, заиграли прерывистые вспышки, и сразу же по броне рубки застучали пули. Звякнуло стекло прожектора. Казавшийся безлюдным советский берег жалил пирата невидимыми остриями бронебойных пуль. Пограничники накрыли цель. «Больше я сюда не пойду. Хорошо, что чек в кармане. Надо убираться», – подумал Колдуэлл и приказал: – Приготовиться к погружению!..

Когда над берегом взвилась и рассыпалась красная ракета, подводная лодка Первой разведывательной бригады Северо-западного флота под командованием капитана 3 ранга флота Соединенных территорий Реджинальда Колдуэлла уходила под воду.

– Пройдем! – утешил Бэндита Колдуэлл. – Сейчас это главное. Командира советского сторожевика удалось обмануть. Он потерял нас…

* * *

Капитан 3 ранга Прокопенко, изучая характер замеренных им глубин, обратил внимание на сорокаметровую изобату. Она проходила вдоль берега на значительном удалении от него, а в десяти километрах южнее Скалистого мыса делала крутой поворот к берегу, затем исчезала там, где Прокопенко не рисковал производить промеры, и шла опять параллельно изгибу в море. Между этими ветвями изобаты лежал коридор больших глубин.

– Вот, по-моему, в чем секрет их успеха, товарищи офицеры, – постучал Прокопенко карандашом по карте. – Здесь единственное место, где можно близко подойти к берегу. Да, нельзя воевать, не зная места, где произойдет бой. Вот вам наглядный пример того, как длительная безнаказанность порождает у негодяев самонадеянность. Командир подлодки рассчитывает, что сбил нас. Его виляния у границ территориальных вод никого не запутали. Все равно он вернется в эту точку. А мы пойдем ему навстречу…

– Как? – удивленно воскликнул вахтенный офицер. – Он же в нейтральных водах.

Прокопенко улыбнулся.

– Очень просто. Мы незаметно уйдем отсюда в ту бухту, где стояли вчера. Пока он занят самим собой. Скалистый мыс будет нашей ширмой от всех видов наблюдения. Наш уход не вызовет подозрений. Ведь «Шквал» – корабль в дозоре. Командир неизвестной подлодки понимает это. Важно не дать ему понять, что мы только его и ждем. Я запросил командование об усилении дозора. Кстати, товарищ Тобоев, мы высадим поисковую партию за мысом. К ночи они выйдут в исходный район и с утра начнут поиск. Конечно, лучше, если бы была точка, а не линия. Но на нет, как говорят, суда нет…

Подводная лодка самым малым ходом осторожно движется на двадцатиметровой глубине. Курс 80. В такие минуты хочется молчать. Эхолот показывает под килем 20 метров, 21 метр… 18 метров. Колдуэлл спокоен. Во всяком случае так всегда должно казаться подчиненным. И все же звонок заставляет его вздрогнуть.

– Шум винтов советского сторожевика по курсу, – докладывает акустик. – Дистанция…

Матросу нельзя не верить. Он показал лучшие результаты на тренировках по узнаванию особенностей шума винтов кораблей всех классов…

– Полный вперед! – командует Колдуэлл. На лбу у него против воли выступают крупные капли пота. Из машинного отсека слышен нарастающий рев моторов.

Тяжелый удар по носу подбрасывает лодку. Сухо звякнув, падает транспортир. Мигнул свет. Еще удар…

– Стоп, машина! Погружение. Всем стоять на своих местах! Прекратить движение в лодке!

Лодка медленно опускается. Очередной удар по носу, два – по корме. Наступает тишина. Легкий толчок, и лодка ложится на грунт.

* * *

В гидроакустической рубке сторожевика, как в бане: жарко и душно. Матрос Айвазян – южанин, а и ему жарко. На крупном горбатом носу молодого акустика росинки пота. Динамик монотонно и надоедливо издает протяжные густые звуки… Но вот послышался сухой металлический щелчок. Командир Айвазяна, старший лейтенант Зориков, прищурив глаз и приоткрыв рот, внимательно вслушивается и смотрит на ленту рекордера. Сухие щелчки следуют один за другим. Словно кто-то невидимый, там, в динамике, ударяет ногтем по металлу корпуса. Из-под пера рекордера по ленте ползут, короткие жирные черточки.

– Контакт. Подводная лодка.

Прокопенко выводит корабль на боевой курс. Лицо командира серьезно и внимательно. Застыли на своих боевых постах матросы. Временами-командир чувствует на себе короткие, ожидающие и нетерпеливые взгляды молодых моряков. Командир чуть-чуть волнуется в душе. Но внешне его продолговатое темное лицо с крупным носом и решительно сжатыми губами спокойно. Точнее – непроницаемо.

Наступает настоящий экзамен экипажа. Проверка делом результатов упорной учебы у механизмов в учебных классах, на трудных вахтах в дальних многодневных походах в штормовом океане. Проверка цены горячих споров на комсомольских собраниях и борьбы за отличные подразделения. Проверка цены бессонных ночей командира, молчаливо и придирчиво обходящего корабль – на якоре ли, на ходу, у стенки – вот уже третий год без перерыва… Так выковывалась уверенность матросов в своем командире, уверенность командира в своих подчиненных.

– Мы заставим его показать себя, раз он сам залез в ловушку, – вполголоса, но так, чтобы слышали все подчиненные на боевом посту, решает Прокопенко. – Атака подводной лодки! Малую серию по третьему поясу окончательно изготовить, – командует капитан 3 ранга. – Бомбы, товсь! Начать бомбометание!

Тяжелые цилиндры один за другим уходят в воду…

– Контакт пропал!

– Значит, легла на грунт. Проверим. – Прокопенко начинает осторожно маневрировать. Зыбкие зеленоватые импульсы на экране эхолота дрожат у отметки «40», потом начинают падать.

– На нашей карте здесь нет возвышения дна, – докладывает Тобоев.

– Понятно. Значит, лодка на дне. Стоп машины. – Сторожевик медленно идет над целью. Эхолот опять показывает сорокаметровую глубину.

– Не уйдет. Бомбы, товсь! Начать бомбометание!..

За кормой корабля вспучиваются похожие на оплывшие свечи водяные бугры и рассыпаются столбами брызг. «Шквал» разворачивается и вновь бьет. Правый уголок губ командира подрагивает. В глазах – злые искорки.

– Бьем вокруг лодки. Попробуем заставить пиратов всплыть…

Идут минуты. Лодка по-прежнему лежит на грунте. «Упорствует. Дадим ему по бортам», – решает Прокопенко.

– Контакт с целью… Элементы…

Лицо командира посуровело. Между бровями, как обычно в минуты большого напряжения, легли темные складки.

– Значит, не сдается. А если враг не сдается… Среднюю серию… Бомбы, товсь!

* * *

Когда подлодку начало встряхивать беспрерывными взрывами то по носу, то по корме и бортам, Бэндит с посеревшим и сразу потерявшим обычную самоуверенность лицом прибежал в центральный отсек, забыв надеть пиджак.

– Надо прорываться!

– Это невозможно…

– Уйдите в сторону. Сделайте что-нибудь, чтобы прекратились эти проклятые взрывы.

Колдуэлл покачал головой.

– Ничего не выйдет…

– Неужели нет выхода? Вы же офицер, вас учили, тратили уйму таллеров! Неужели советский командир больше знает…

– Что вы понимаете… – устало ответил Колдуэлл. Только сейчас по его осунувшемуся и постаревшему лицу понял Бандит, что командиру нелегко достался этот поход. – Нас учили… А чему и на чьем опыте? Неужели вы думаете, что те, на чьем опыте нас учили – советские моряки, – знают меньше учеников? Они воевали больше и труднее. Вы говорите сухопутные глупости, мистер. Есть только один выход.

– Так используйте его!

– Надо сдаться.

– Это невозможно. Вы мне что-то болтали о чести флага.

– Какая честь… – Колдуэлл не договорил. Тяжелые взрывы один за другим, раздались по бортам. Бэндит инстинктивно присел. Колдуэлл закусил губу и, стараясь держаться уверенно, продолжал:

– Я не боюсь смерти, как вы, но и сдыхать зря не хочу. Другого выхода нет.

– Пятьдесят тысяч таллеров на команду! Надо прорываться!

– Здесь я командир! По местам стоять, приготовиться к всплытию! – побледнев, с решительным и внезапно побелевшим лицом скомандовал Колдуэлл.

– Остановитесь, Колдуэлл! Это даром не пройдет. Вспомните о детях…

– Слушайте вы, мистер! Сейчас мы все равно уже в руках русских. Русские – честные люди. Так и знайте. Я это говорил раньше только вам, а сейчас я об этом говорю открыто всем. И не пугайте меня судьбой семьи. Обойдется. Я умру, но и вы сдохнете. А я – не акционер в вашей компании. Сейчас они хозяева, – ткнул Колдуэлл пальцем в подволок. – Сейчас для каждого из нас своя шкура дороже, чем ваши таллеры. Мне матрос докладывал, что вы в шлюпке тоже так выразились. – Он повернулся к матросам. – Отобрать оружие и взять его!

Два дюжих матроса готовно бросились к Бандиту.

– Быстрее! – подхлестнул их Колдуэлл.

Командир опоздал. Привычным, почти неуловимым движением Бэндит вскинул руку. Раздался выстрел, и капитан 3 ранга Реджинальд Колдуэлл грузно грохнулся на палубу. На лбу командира расплывалось кровавое пятно.

– Пустите меня, болваны! – опытным движением массивных плеч стряхнул с себя Бэндит руки державших его матросов. – Капитан-лейтенант Инкварт, вы поведете лодку! Я отвечаю за это сейчас. И за ваше будущее назначение командиром. Повторяю: семьдесят пять тысяч таллеров команде, а вам…

На смуглом, с тонкими струнками усов, лице Инкварта мелькнула радость.

– Но, сэр, я первый раз в этом походе.

– Тем лучше. Без трусости в первом походе – больше заслуг. Помните: вас ждет чек на сто тысяч и нашивки капитана 3 ранга.

Инкварт вздернул подбородок.

– Отставить всплытие! Полный вперед. Курс сорок пять… Кто уйдет со своего места, размозжу голову, – решительно добавил новый командир, нервным рывком доставая кольт из кобуры.

Взбудораженные матросы, ворча, заняли свои места. Минута… Еще одна… Тяжело заскрежетало слева у днища.

«Риф!» – мелькнуло в голове Инкварта. – Левее пять. Так держать!

Тяжелый удар, много сильнее прежних, потряс лодку. За ним второй, третий… Раздался лязг, звон стекла. Наступила темнота. Суматошливо забегали люди. Брань, крики, стоны и шум ворвавшейся в третий отсек воды…

– Приготовиться к всплытию. Продуть систерны! – задыхаясь, закричал Инкварт. Слова его немощно потонули в грохоте оглушительного взрыва на том месте, где только что была боевая рубка…

* * *

В пятидесяти метрах по корме сторожевика из воды почти торчком поднялся вверх узкий темный нос подводного корабля, помедлил и ушел под воду.

В зоне территориальных вод Советского Союза, у берегов Дальнего Востока, в десяти милях южнее Скалистого мыса по воде расплылось большое радужное пятно. От него во все стороны побежали, обгоняя одна другую, мелкие волны. Они дошли до линии перемены дат, пересекли ее и понеслись дальше и дальше.

Не подозревали советские моряки, что их бомбы тяжело потрясут нелепое и вычурное здание биржи в Новом городе и акции монополии Лепон энд Немир стремительно упадут на добрых полсотни пунктов.

Пройдет немного времени, и осьминог – мрачный сторож придонных джунглей океана – увидит из своего убежища, как от темного пятна на поверхности океана опустятся три круглоголовых, с огромными глазами существа. Водолазы отыщут среди ветвей ламинарии обломки подводного корабля. А потом технологи, химики и судостроители по особенностям обработки металла, его химическому составу и конструктивным особенностям лодки безошибочно доложат невысокому, широкоплечему полковнику с умными проницательными глазами о национальной принадлежности пирата.