Текст книги "Мечты и свершения"

Автор книги: Арнольд Веймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Эстония свободна!

Первые мероприятия по возрождению республики. – Как и что восстанавливать? – Первая послевоенная пятилетка. – Опять на хуторе Соо.

Осенью 1943 года началось наступление войск 2-го Прибалтийского фронта. Артиллерийские части 8-го Эстонского стрелкового корпуса участвовали в боях за освобождение Невеля и Новосокольников. В феврале 1944 года Красная Армия подошла к границам Эстонии. Все мы с величайшим напряжением ждали этого момента. 26 июля 1944 года советские войска освободили Нарву.

Мы стали собираться домой и в августе прибыли в Выру.

Небольшой городок казался вымершим. Люди появлялись по одному, робко подходили к нам, узнавая, кто мы, радовались и плакали одновременно. 10 сентября здесь состоялся III пленум ЦК КП(б) Эстонии, 16 сентября – третья сессия Верховного Совета ЭССР. Сессия обсудила задачи, стоявшие перед республикой, приняла закон о возвращении крестьянам земли, отнятой у них фашистами и их пособниками.

Началась неуклонная, систематическая работа по возрождению республики. Самой животрепещущей проблемой в деревне было восстановление земельной реформы, проведенной в 1940/41 году. Фашисты аннулировали реформу, жестоко расправившись при этом с новоземельцами (получившими землю по этой реформе). Требовалась большая разъяснительная работа. Ведь нельзя забывать о том, что эстонский народ всего год жил свободно, а потом снова оказался под гнетом фашизма. У некоторых оставалось неверие – а вдруг все происходящее не так прочно? Однако быстрое продвижение Советской Армии, в рядах которой шел и Эстонский стрелковый корпус, было самым убедительным доказательством прочности наших побед, опровергало фашистскую ложь и клевету о «погибели» эвакуированных в начале войны эстонских военных частей.

22 сентября советские войска освободили Таллин, и правительственные органы вернулись в столицу республики.

На IV пленуме ЦК КП(б) Эстонии 28 сентября 1944 года первым секретарем ЦК КП(б) Эстонии был избран Н. Г. Каротамм. Меня утвердили председателем Совнаркома республики. ЦК Компартии и правительство республики приступили к решению задач по восстановлению хозяйства Эстонии.

Фашисты намеревались превратить землю Эстонии в мертвую зону. Они разрушили ее города, разграбили сельское хозяйство. Общий ущерб, нанесенный Эстонии оккупантами, составлял более чем 16 миллиардов рублей. Задача, которая стояла перед республикой, может быть сформулирована примерно так: восстановить все, что было разрушено, и затем двигать народное хозяйство вперед.

Но с чего начинать и в каком виде восстанавливать? В молодых советских республиках Прибалтики нельзя было, да и не имело смысла, восстанавливать все в том виде, по той структуре, как было в прошлом. Ведь структура народного хозяйства Эстонии царского времени сформировалась на капиталистических основах и имела довольно односторонний характер: развивалось судостроение и связанные с ним отрасли промышленности, строились судостроительные заводы и т. д.

В капиталистической Эстонии структура промышленности подверглась весьма сильному изменению. Я уже отмечал выше, что крупная промышленность, по существу, была почти ликвидирована и вместо нее возникло большое число средних и мелких предприятий, выпускавших товары широкого потребления. Разве целесообразно было теперь все их восстанавливать? Требовалось вдохнуть жизнь во все те предприятия, где можно было быстро наладить производство. Ведь население освобожденной территории остро нуждалось в одежде и обуви, в продуктах питания. Надо было сделать все возможное, чтобы скупить имевшиеся запасы кожи и изготовить из них обувь. А это, в свою очередь, означало, что должны с полной нагрузкой работать предприятия легкой промышленности, начиная с дубления кожи и кончая изготовлением обуви. Аналогичная картина была и в текстильной промышленности.

В период оккупации гитлеровцы почти весь урожай вывозили из Эстонии в Германию. Эстония стала свободной осенью 1944 года. Хлеб еще не был убран. Поэтому первой заботой восстановленных органов Советской власти – сельсоветов, волостных и уездных исполкомов – было максимально мобилизовать силы для уборки урожая, вовремя выполнить хлебозаготовки.

Очень трудно было с электроэнергией: электростанции жестоко пострадали. В республике в последние годы буржуазной власти производилось всего 192 миллиона киловатт-часов электроэнергии. В 1945 году было произведено только 123 миллиона киловатт-часов. Электростанции тогда работали на жидком топливе, которого остро не хватало. Поэтому надо было быстро восстановить (и прежде всего погасить в них пожар) сланцевые шахты, предприятия термической обработки сланца.

Благодаря самоотверженному труду коллективов и помощи братских республик все эти задачи были довольно скоро разрешены. Еще шла война, а многие предприятия республики уже были пущены в ход. В Таллине через несколько дней после освобождения заработали машиностроительные заводы «Ильмарине» и «Пунане Крулль», текстильные фабрики «Пунане койт», «Юнивыйт», «Марат», кожевенный комбинат «Унион», городская электростанция.

ЦК ВКП(б) и Советское правительство выделили на восстановление народного хозяйства и культуры республики из союзного бюджета дополнительно 300 миллионов рублей. Со всех концов Родины в Эстонию поступало оборудование для заводов, станки; прибывали и кадры, которых нам так недоставало. Число рабочих и служащих в народном хозяйстве республики в 1945 году достигло уровня 1940 года. Почти на уровне 1940 года было число учащихся в общеобразовательных школах, а в специальных средних учебных заведениях оно превышало его в 4,6 раза.

Наряду с восстановлением промышленности и других отраслей народного хозяйства жизненно важно было поднимать из руин города, поселки и деревни, мосты, тушить пожары на шахтах и в лесах, заготавливать топливо и т. д. и т. п.

Как подойти к решению всего этого, где брать людей, орудия труда? Как вовлечь в производство каждого трудоспособного?

Окончание Великой Отечественной войны и возвращение воинов вдохнули в промышленность и сельское хозяйство республики вторую жизнь. Люди, сбросившие фашистское иго, трудились с энтузиазмом.

В ЦК КП(б) Эстонии было принято решение организовать республиканские субботники по очистке городов, поселков и деревень. Современному молодому читателю трудно представить, во что фашисты превратили наш красавец Таллин. Коллективы столичных предприятий во главе с руководителями вышли на очистку города от развалин. Каждый отработал не менее 50 часов. Работали все жители города.

Первый послевоенный пятилетний план должен был определить структуру нашей промышленности и узловые проблемы ее развития. Перспективы развития республики мы обдумывали, еще находясь на Урале. Плановая комиссия, руководимая О. Сепре, многое успела сделать. В соответствии с директивами партии и правительства планирующие органы составили правильную схему размещения производительных сил, что было очень важно и помогло избежать крупных промахов.

План был утвержден на сессии Верховного Совета ЭССР в июле 1946 года. Он предусматривал восстановление и развитие прежде всего сланцевой и сланцехимической, машиностроительной промышленности и промышленности строительных материалов, а также транспорта. Вдвое намечалось увеличить производство электроэнергии. Планировалось расширить и производство предметов широкого потребления. Большие средства отпускались и на строительство, культуру, образование, медицину.

Сложные проблемы возникли при разработке перспектив судостроения; прежняя судостроительная база, унаследованная еще от царской России, была в период буржуазного господства в Эстонии занята предприятиями совершенно иного типа; и когда соответствующие комиссии приступили к серьезному анализу перспектив судостроения в республике, то пришли к выводу, что в прежнем объеме разместить в Таллине судостроительные предприятия нет возможности. Поэтому были внесены некоторые коррективы, согласно которым Русско-Балтийский судостроительный завод был, по существу, превращен в ремонтный, в одну из основных баз ремонта рыболовного флота. С территории названного завода в первую очередь «переехали» предприятия Эстонского республиканского совета потребительской кооперации: химический завод «Орто», завод сельскохозяйственного оборудования и «Ээсти Дистиллаат».

Строительство нового судостроительного завода не было закончено, поскольку союзные органы в связи с изменением конъюнктуры сочли его завершение нецелесообразным. Для руководства предприятиями общесоюзного значения в республике была создана более или менее приспособленная к общесоюзной структура хозяйственных органов – это было единственно правильное решение, позволившее быстрее залечить раны войны, ведь в распоряжении соответствующих союзных министерств имелись значительно большие материальные ресурсы, чем могла выделить на восстановление этих предприятий сама республика.

Мы решили произвести некоторую реорганизацию. О. Сепре, возглавлявший Госплан и одновременно исполнявший обязанности председателя Совета Народных Комиссаров, был переведен на пост первого заместителя председателя СНК. Были изменения и в структуре органов управления, например ликвидирован наркомат труда, поскольку входившие в его компетенцию вопросы были переданы в ведение профсоюзов.

Следует сказать, что хозяйственные руководители были подобраны в целом удачно, работалось с большим воодушевлением.

Мы побывали во всех районах республики. Они тяжело пережили оккупацию и теперь переходили на мирное строительство. Демобилизованные офицеры и солдаты направлялись в помощь сельским активистам, составляя на местах основной костяк актива.

Война окончилась, но еще оставалась опасность, которую представляли собой скрывавшиеся на территории республики националисты. Недобитые кулаки и другие враждебные элементы в период фашистской оккупации активно пособничали гитлеровцам. И теперь те, у кого руки были в крови, с самого начала старались избежать справедливой кары. Они уходили в леса, объединившись в банды, совершали разбойничьи набеги на советские учреждения, особенно в деревне, вламывались в магазины, расхищая товары и продукты питания, совершали другие преступления.

Для проведения всевозможных кампаний в первые послевоенные годы приходилось широко использовать институт уполномоченных Совнаркома и Центрального Комитета КП(б) Эстонии. Дело осложнялось тем, что в деревне еще не было колхозов, и поэтому государственные задания приходилось доводить до каждого крестьянина, налаживать сельскохозяйственные работы так, чтобы не пустовала ни одна пядь земли. Уже в первую осень стал вопрос об использовании хозяйств, брошенных бежавшими кулаками. Где это было можно, на их базе создавали ячейки будущих совхозов. В первую очередь это удалось сделать там, где имелась сердцевина бывшего имения, вокруг него группировали заброшенные хозяйства кулаков. Подобным же образом обстояло дело с хозяйствами бандитов, их также присоединяли к совхозным землям или отдавали в пользование бедноте. Вся эта работа лежала на тогдашних уездных и волостных исполкомах, которые, конечно, нуждались в квалифицированном совете и практической помощи. Как лучше использовать землю, как организовать снабжение населения – эти вопросы не сходили с повестки дня.

Для того чтобы помочь учреждениям, школам, предприятиям улучшить питание трудящихся и одновременно использовать брошенные земли, было создано довольно много подсобных хозяйств.

В качестве примера можно привести судьбу знакомого читателю имения и хутора Соо. Дела привели меня в поселок Соо – это было через год после освобождения республики от оккупации. Владелец имения бежал вместе с немцами. Так как там были приличные животноводческие постройки, то наркомат мясной и молочной промышленности ЭССР решил создать там базу по откорму скота. Но земли там было мало, а значит, не хватало своих кормов.

Вставал вопрос: а целесообразны ли такие подсобные хозяйства вообще? Так было на хуторе Соо, так было и в других имениях. Как же распорядились своей судьбой владельцы усадьбы Соо? Старый Кости лишился ноги (ампутировали из-за костного туберкулеза); старший его сын эмигрировал во время войны, а младший, занимавшийся в годы оккупации хозяйством, был теперь арестован за саботаж государственных поставок сельхозпродуктов. Их бывший батрак Рутт, стрелявший в брата, стал фашистским пособником.

Хутор был передан Госплану в качестве подсобного хозяйства. Экономический уровень этого хозяйства поднялся, но перспективы у него не было. То же произошло и с другими подсобными хозяйствами, получившими довольно широкое распространение. Вопрос о них был окончательно решен в 1948 году, на первом послевоенном (V) съезде партии, где так называемые «образцовые хозяйства» и Министерство сельского хозяйства подверглись суровой критике за передачу хуторов учреждениям, не способным установить в них должный порядок.

Опираясь на решение ЦК ВКП(б) от 21 мая 1947 года «О строительстве колхозов в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР», V съезд Компартии Эстонии подчеркивал в своих постановлениях, что нужно держать курс на коллективизацию, поскольку созданные для помощи беднякам коннопрокатные пункты не очень-то оправдали себя, не давали хозяйствам того, в чем они нуждались. В коннопрокатных пунктах не было достаточной заботы о лошадях, кормах, в результате чего к весне, когда наступала страдная пора, большое число лошадей не было пригодно для работы. Выход был в коллективизации сельского хозяйства. Теперь, в конце 1948 года, для этого сложились необходимые условия.

Как и в решении ЦК ВКП(б), съезд отмечал, что осуществлять коллективизацию нужно на основе полной добровольности, без торопливости. Однако даже на этом съезде раздавались голоса, обвинявшие партийные и советские органы в медлительности. Выступивший на съезде секретарь Вильяндимаского укома партии заявил, что к коллективизации следовало приступить сразу же после освобождения республики от оккупантов, забыв, что в то время для этого не было ни политических, ни организационных, ни экономических предпосылок.

Осуществляя ленинский план кооперации

Во главе Совета Министров республики. – В обстановке острой классовой борьбы. – Используя опыт братских республик. – Знакомство с совхозом «Караваево». – Добрая память об Альфреде Мыттусе. – Оправданная мера.

Коллективизация сельского хозяйства стала актуальной через два-три года после освобождения республики. Проходила она в условиях острой классовой борьбы, вызванной сопротивлением кулаков и буржуазно-националистических элементов социалистическим преобразованиям в деревне. Активизировались различные банды националистов. В уездах тут и там происходили убийства и зверские расправы, учиненные бандитами над местными активистами и инициаторами колхозов. Летом 1948 года от руки бандитов погибли секретарь партийной организации волости Тыллисте Николай Луми с женой и ребенком, секретарь Лаеваского волкома партии Михаил Сибуль. Были жертвы и в других волостях. Эти зверства показывали трудовому крестьянству истинное лицо буржуазных националистов и кулаков. Бедняки и середняки под влиянием большой разъяснительной работы все охотнее поворачивались в сторону колхозов.

Сильным средством убеждения стали передовые колхозы и совхозы. Передовой совхоз «Удева» в Ярвамааском уезде был окружен многими бедняцкими хозяйствами, владельцы которых сами выразили желание слиться с совхозом.

Надо сказать, что уже в первые послевоенные годы у нас имелись хорошие совхозы и колхозы. Так, по результатам всесоюзного социалистического соревнования в системе Министерства совхозов СССР около трети совхозов Эстонской ССР заняли высокие места. В печати было названо 100 победителей соревнований, 35 из них были совхозы, находившиеся в ведении Главного управления совхозов Эстонской ССР. Это, конечно, было большое достижение.

Немалая заслуга в этом была начальника Главного управления совхозов республики Альфреда Мыттуса. Он с огромной энергией и настойчивостью боролся за высокий уровень животноводческого хозяйства совхозов, используя весь опыт, накопленный Советским Союзом. Мыттус много лет проработал в системе совхозов СССР, хорошо знал опыт лучших совхозов братских республик, часто их посещал. Однажды я побывал вместе с ним в знаменитом животноводческом совхозе «Караваево» Костромской области. Было заметно, что Мыттус среди работников «Караваево» популярный человек. Причем он, как говорится, отнюдь не мазал медом по губам караваевцев, а подчас говорил им горькие истины. Например, укорял их за невнимание к созданию собственной кормовой базы: в «Караваево» ввозили по железной дороге даже сено, и Мыттус называл это позором для совхоза. Но стадо в «Караваево» действительно было хорошее. Работали там много, с огоньком, и знакомство с хозяйством было для меня весьма поучительным.[33]33
  Товарищ Мыттус был находчив и остроумен. Однажды во время горячего спора с коллегой из соседней республики его вывело из равновесия высокомерное отношение его оппонента к Эстонии. Тот безудержно хвалил свои совхозы, утверждая, что только у них и есть чему поучиться. Мыттус, спокойно выслушав это хвастовство, заметил:
  – Да, да, у вас все лучше, даже соседи!


[Закрыть]

В связи с этим мне припоминается один небольшой эпизод. Не помню точно – в 1948 или в 1949 году – в Таллине проходил актив Главного управления совхозов, в котором принимал участие главный зоотехник «Караваево» Штокман. Он подарил нам тогда свою только что вышедшую из печати брошюру о чистопородном стаде совхоза. Нам захотелось в свою очередь преподнести гостю подарок. За два дня и одну ночь брошюра была переведена на эстонский язык, отпечатана, переплетена, и к концу собрания актива первый экземпляр перевода был вручен автору. Правда, полиграфистам досталось при выполнении столь сверхоперативной работы. Но и они были довольны, что сумели блеснуть своим мастерством. Брошюра Штокмана явилась для наших животноводов хорошим пособием.

В первое время к молодым колхозам прикреплялись руководящие партийные и советские работники. До начала массовой коллективизации окончательное решение о создании того или иного колхоза принимало бюро ЦК КП(б) Эстонии. И это было оправданно.

Коллективизация – самый трудный этап социалистического строительства. В Эстонии была своя специфика – разбросанность хозяйств, сильное, особенно на первых порах, влияние кулака, слабость некоторых сельских партийных организаций. В решении Бюро ЦК КП(б) Эстонии «О работе партийных организаций по строительству колхозов в Эстонской ССР» указывалось, что агитация в пользу колхозов должна носить наступательный характер, что нужно решительно разоблачать кулаков и их пособников.

Особого внимания требовали к себе середняки. Мы помнили указание Ленина о двойственности души середняка, который, с одной стороны, труженик и, как таковой, поддерживает Советскую власть и ее аграрную политику; с другой же стороны, он собственник. Часть середняков видела свою перспективу в том, чтобы стать кулаком, еще более расширить свое хозяйство за счет наемного труда. И разумеется, с известным недоверием относилась к аграрным мероприятиям Советской власти, не знала, чего ждать для себя от коллективизации.

Следует заметить следующее: когда речь идет о классическом кулаке или середняке, то социально-политический смысл проблемы вполне ясен. Но на практике мы сталкивались с рядом трудностей. Не всегда можно было определить границу, где кончается середняк и где начинается кулак. Иногда вопрос о принадлежности семьи к середнякам или кулакам решался узкой коллегией – секретарь укома партии, уполномоченный по заготовкам и уполномоченный органов безопасности. Здесь были неизбежны ошибки. Решение вопроса только через народные собрания, без серьезного изучения всех относящихся к делу обстоятельств также порождало сложности: кулаки нередко избегали включения в соответствующий список, середняк же, наоборот, то ли в результате ложного доноса, то ли по каким другим соображениям причислялся к кулакам. Не случайно часть выселенных в качестве кулаков позже ходатайствовала о возвращении в республику, причем большинству из них это было разрешено.

Мне пришлось некоторое время быть в Вырумааском уезде уполномоченным Совета Министров, и там у меня возник серьезный спор с тогдашним секретарем укома Генрихом Айо из-за местного учителя. Как известно, зарплата учителя складывалась из двух частей: из жалования, которое он получал от государства, и из квартиры, топлива и участка земли, луга – для содержания коровы. И вот учителя, который на лето, на время сенокоса, на условиях частного соглашения нанимал себе в помощь школьную уборщицу, зачислили в кулаки, – он-де эксплуатирует чужой труд. Я объяснял Генриху, что для учителя сено не являлось товаром, что он заготовлял его не для продажи, а на корм своей корове, и это надо рассматривать как натуральную часть оплаты труда учителя, и в данном случае совершенно нелепо говорить об эксплуатации. Но секретарь укома никак с этим не соглашался, и учитель был занесен в списки кулаков…

Вспоминается и другая история. Одинокая хуторянка, малоземельная, вдова, наняла для ремонта своего дома плотника; и на этом основании ее занесли в список кулаков. И хотя было совершенно ясно, что здесь нет постоянного использования наемной рабочей силы, что женщина принадлежит к малоземельцам, тем не менее ее включили в списки кулаков. Эти и подобные им решения Совет Министров, конечно, не мог утвердить.

Не сразу определили и судьбу кулаков. Некоторые сомневались, оправдана ли изоляция кулаков, выселение их из республики. Но факты массового бандитизма – поджоги колхозных строений, убийства партийных и советских активистов вынуждали на эти меры. Для предотвращения еще более тяжелых последствий борьбы нужно было изолировать, выселить из республики главную силу – классового врага, которым являлось кулачество. Это диктовалось самой жизнью и помогло нам за сравнительно короткий срок сломить сопротивление элементов, поддерживавших кулаков, и обеспечить нормальные условия для развития колхозов.

Не обошлось здесь, конечно, и без ошибок. Но в дальнейшем они по мере сил были исправлены.