Текст книги "Мечты и свершения"

Автор книги: Арнольд Веймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

А. Т. Веймер
Мечты и свершения
(О жизни и о себе)

А. Веймер

Годы юности

Эстонская деревня

Приезд гостя. – Кости становится хозяином хутора. – Мечты и планы о богатстве. – Что рассказала Лээпа Кару, – Чему мы учились у Яяна.

Возвращаясь памятью в годы детства, я прежде всего представляю мельницу, где жила наша семья: отец, мать и мы – трое мальчиков. Вся наша жизнь была ограничена этим небольшим островком. О находящемся километрах в двадцати большом городе Таллине мы знали только по рассказам старших. Однако все события в близлежащих хуторах, их обитателей, все их радости, а больше горести мы, дети, хорошо знали и по-своему переосмысливали. И прежде чем мы вылетели из нашего гнезда в жизнь, мы были свидетелями всего того, о чем я хочу поведать в этой главе. Мне представляется возможным познакомить читателя с моим детством и юностью через отдельные картины, эпизоды, через портреты людей, которых я наблюдал и которые запали мне в память.

Многие факты я изложил по рассказам моих родителей, которых называю здесь мельником и мельничихой.

Свежий зимний день. Накануне выпал снег, дороги занесло, и проезжих мало. По дороге ползут одинокие дровни. Рядом с возом идет хозяин. Тощая, старая лошаденка старается шагать шустро, видно, хочет пораньше добраться до места и отдохнуть. Но силы ее заметно слабеют, и возница озабоченно поглядывает на вспотевшую конягу, слегка подбэдривая ее кнутом и приговаривая: «Давай, давай, скоро сделаем остановку». И действительно, вдали уже показались довольно крупные постройки. Это имение Соо.

Местность здесь голая, болотистая, лишь кое-где попадаются березки да кустарник. Дорога потянулась вдоль берега замерзшей реки. Через короткое время дровни поравнялись со скотными дворами, затем подъехали к большому зданию с высокой трубой – винокуренному заводу.

В начале этого столетия в помещичьих имениях Эстонии было много винокуренных заводов, их легко было узнать по высокой трубе и стенам, сложенным из плитняка и дикого камня. Обычно это было двухэтажное здание, внутри которого стояли огромные, высотой в оба этажа, деревянные чаны, а также находились помещения для винокура и его одного-двух помощников, которые жили несколько особняком от остальн ых работников имения. Почти напротив завода, через дорогу, стояла мельница – каменное строение на берегу реки. Через реку был перекинут мост. Река была довольно широкая, но глубиной не более полутора-двух аршин. Для мельницы была устроена запруда из бревенчатой плотины. Сейчас вода была скована льдом, островками торчали камыши, указывая на неровность речного дна.

Возле скотных дворов река разветвлялась: налево тянулось основное русло и там был второй мост, поуже, а рукав уходил вправо, ниже он снова соединялся с рекой, образуя перед домом мельника небольшой островок – любимое место сборищ детворы. На островке не было ни одного дерева, вся земля была распахана под поле, и только небольшой клочок возле моста оставался невозделанным, под пастбище…

Повозка остановилась возле дома мельника. Мужчина снял с дровней мешок с сеном, повесил его на изгородь, и лошадь принялась жадно есть. Набросив ей на спину старое одеяло, хозяин пошел в дом.

Дом мельника, к которому он заехал, стоял на открытом месте. Был он сложен наполовину из камня, наполовину из пиленых бревен. Деревянная часть, предназначенная для жилья, в свою очередь, делилась на две довольно большие комнаты. Каменная же половина, которую называли «черная изба», так как здесь стояла печь (она, впрочем, никогда не топилась), использовалась как склад. На этой половине находилась также кухня и кладовая. В кухне стояла плита, сюда же выходило устье печи. Плита была довольно большая, и, когда ее топили, кухня настолько нагревалась, что здесь можно было даже спать. Вообще же в доме всегда было холодно.

Гость вошел, когда хозяева, кончив ужинать, убирали со стола. Они помогли ему снять пальто и стали расспрашивать, как он добрался, не очень ли замерз. Приезжий – это был Кости, муж нашей тети, – в ответ только улыбался, мол, дровосеку мороз нипочем: и лошадь вспотела, и он, шагая рядом с дровнями, в меру разогрелся.

– Ну как, все пожитки успел перевезти? – спросил кто-то из наших.

– Не все. Хотя конец уже виден. Сейчас, вон, дрова вожу, в ваших местах, видать, с топливом похуже, возле дороги не то что леса – деревьев нет. Чем вы тут топите?

Хозяева подтвердили, что с топливом у них действительно плохо: лесов нет, в имении, правда, добывают торф, но он рыхлый и мало дает тепла.

Кости усадили за стол, принесли еду – картошку со свининой. Его семья переселялась сюда из вирумааских лесов. Он купил в имении Соо «шестидневный» хутор.[1]1
  Так назывались земли, отобранные помещиками после реформы 1861 года из общинных земель крестьян для расселения своих батраков или для продажи.


[Закрыть] И теперь они вели с отцом речь о покупке и о том, что она сулила в будущем. Кости был настроен радужно, бодро. Он жил в вирумааских лесах, а здесь и подавно проживет. Ведь там, в лесах, если его кто и навещал, так только медведи и лоси, некому было продать даже каплю молока или кусок мяса.

– У вас тут по крайней мере светло вечером. Вон какую лампу повесили. А мы в Вирумаа все еще при коптилке сидим, ни тебе почитать, ни делом заняться. Нет, мы с той жизнью покончили. По нынешним временам человеку так жить нельзя.

– Как же вы решили со стариками, их тоже будете перевозить? – поинтересовалась хозяйка.

Вопрос этот был деликатный, обсуждавшийся уже много раз. Жена Кости не хотела и слушать о том, чтобы оставить родителей. Вдруг захворают, кто им тогда поможет?

Старики колебались. Он был лесником в Вирумаа, привык к лесу, любил его. С одной стороны, они и хотели бы переехать поближе к обеим дочерям. Дом – развалюшка, участок заболочен, усеян камнями. Но трудно привыкать на старости лет на новом месте. Соглашался с этим и Кости.

– Плохо ли им? Они уже старики, много ли им надо, да и мы не бог весть как далеко будем, – рассуждал он вслух.

Разговор кончился на том, что лучше не откладывать, по санному пути все перевезти и стариков тоже.

Дядя Кости поблагодарил за ужин и заторопился, чтобы засветло еще добраться до дому. Лошадь успела немного отдохнуть и, хотя дорога была занесена, шагала бойко. Через какой-нибудь час они были дома. Хозяин не стал сгружать дрова, а выпряг лошадь и, поставив на конюшню, дал ей корму. Сам же пошел в дом, где хозяйка уже ждала его с горячим ужином.

Когда Кости рассказал ясене, что по дороге заезжал к мельнику Тынису, она первым делом спросила, как там относятся к переезду стариков и не могут ли они на время взять к себе хотя бы отца. Затем, помолчав немного, добавила:

– Мать будет у нас, за детьми приглядит, и то нам помощь.

Кости сказал, что, пожалуй, так действительно будет лучше, и на мельнице с этим вроде тоже согласны. Потом жена сообщила, что днем к ним заходила Лээна Кару, из ближней деревни. Болтала часа два обо всем на свете, да только ничего дельного не сказала. Одно она поняла из ее слов, что бедняков здесь много и они с радостью наймутся работать, особенно по весне, а на постройку – так хоть сейчас. У них, сказала Лээна, старик в имении батраком работает, а дома два сына. Сассь, почитай, ничего не делает, валяется целыми днями на кровати, как колода, ругается и проклинает все на свете. Руут тоже без работы и готов идти батраком в любую усадьбу. А мужик сильный, молодой, неглупый.

– Что ж, поглядим, – заметил хозяин, – дел у нас по горло и во дворе, и в поле. Всюду руки нужны, а много ли мы с тобой вдвоем наработаем.

– Да, трудов и хлопот не оберешься, – вздохнула жена и добавила: – В хлев войти страшно, того и гляди придавит, и за скотину боязно. Впрочем, и жилой дом не лучше, ветер во все щели задувает, бревна трухлявые, пальцем можно проткнуть. Сглупили мы, купив этот хутор.

С этим утверждением Кости не мог согласиться; оно задевало его, ставило под сомнение его способности и смекалку.

– Нечего зря причитать, сама знаешь, сколько мы за него отдали, К тому же наличными потребовали самую малость, а остальное поверили в долг. И ежели бог даст жизни и здоровья, с этим долгом развяжемся в самое ближайшее время. Город недалеко. Дорога туда неплохая, круглый год можно возить на базар продукты. Земля, конечно, тут неважная, но, с другой стороны, отдохнувшая – залежь, поначалу даст урожай, а потом надо будет канавы прорыть, кустарник выкорчевать, лишнюю воду отвести. Здесь, сама видишь, плитняк неглубоко лежит, а за домом так и вовсе на поверхность выходит. Некуда воде деваться, вот наверху и остается, даже за лето не просыхает. Очистим канавы, осушим землю, тогда и урожаи будут. Помолчав, он продолжал:

– Только вот ходят слухи, будто скоро война начнется, будто Россия с Германией сцепились. Кто его знает, много ли в этом правды. И как все обернется в будущем, никто сейчас не скажет, да и не по уму это нам. Одно ясно, земля в такие времена всегда выгодна, цены на продукты кругом растут. Так что и с этой стороны мы с покупкой хутора не промахнулись. Ежели здоровье не подведет, мы с тобой еще заживем. Глядишь, еще в сооские бароны вылезем, как дед порой шутит. Имение-то, я посмотрел, в упадок приходит, нет там настоящего хозяина. Сам помещик где-то в России, а здесь у него управляющий и писарь, а те только и глядят, как бы все растащить, до остального им и дела нет. Кругом, сама говоришь, голодранцев много, без работы и без хлеба сидят…

– Ты заговорил и впрямь как настоящий барон, – засмеялась жена.

А Кости, увлекшись, продолжал:

– С этими мошенниками-батраками надо постараться как-нибудь поладить. Кормить их будем досыта, но и работу с них надо спрашивать. Лентяи, поди. Только вот скотины надо прикупить, лучше к теплу поближе, когда пасти уже можно. И навоза нам тогда хватит для полей и для лугов, да и масло, и мясо для рынка будет. Доходы появятся. Подкопим деньжат и начнем строиться. К осени амбар надо привести в порядок, чтобы было куда урожай убрать, иначе разворуют все.

– Кстати, что это за постройка на южной стороне, еще крыша у нее обвалилась? – спросил Кости жену.

– Лээна Кару говорила, будто это поселковая школа. Правда, вот уже несколько лет занятий там почти не проводится – учителя настоящего нет. Здесь за учителя Яян Лейман. Учит он детей азбуке с грехом пополам. Ходят к нему дети из деревни и из мызных, которым сюда ближе, чем в школу возле станции. И племянники мои тоже у Яяна учатся…

Мы и правда учились у Леймана. Ходили не каждый день. Системы у него никакой не было. Мы быстро научились читать и писать, усвоили четыре действия арифметики, и в этой «школе» нам было скучно. Видимо, наш дед, который, прежде чем стать лесником, учительствовал, дал бы нам больше, чем Яян, но нам с ним только предстояло познакомиться…

Так, обсуждая свои дела и планы, новые хозяева хутора не заметили, как кончился вечер и пора было ложиться спать.

Что такое мыза?

Как поладили помещик и мельник. – Заботы хозяина хутора Соо. – Договор с братьями Кару. – Опять на мельнице. – Первая выручка. – О чем беседовали мельничиха и писарь.

В имении, где купил землю Кости, разводили черно-белый молочный скот. Все здесь было подчинено, как бы мы сказали теперь, увеличению товарной продукции, повышению интенсивности хозяйства. На винокуренном заводе гнали из картофеля спирт-сырец, который затем отвозили в город на спирто-водочный завод. Помещик получал большие доходы и посылал на свой завод из дальних российских губерний все больше зерна. Отходы – барда – шли на откорм скота. Таким образом винокуренный завод приносил весьма солидный дополнительный доход. Кроме того, управляющий, чтобы удерживать работников, приказывал выдавать им «за усердие» по косушке водки. Постепенно люди, привыкавшие к алкоголю, попадали в рабскую зависимость от управляющего.

По-иному распорядился помещик мельницей. Раньше он держал мельницу сам, выплачивая мельнику жалованье и оставляя себе весь доход от размола. Но со временем это стало для него обременительным: мельнику надо было платить жалованье, сам помещик часто отсутствовал и не мог проверить, сколько тот размалывал зерна на сторону. Доход от мельницы был не велик и не стоил стольких забот. Поэтому помещик решил, что уж лучше пусть мельник платит ему аренду и сам заботится о том, чтобы мельница себя окупала. А если доходы от нее возрастут, то арендную плату можно и поднять. Так что, являясь мельником, наш отец много лет работал как арендатор. Помещик исправно получал свои 250 рублей наличными в год. Мельница содержалась в порядке. Имению зерно размалывали бесплатно. Отцу, в качестве льготы, было разрешено пасти на мызном пастбище лошадь и корову и выделяли клочок земли под сенокос и картофель…

Новый хозяин хутора Соо проснулся еще затемно и вышел задать лошади и коровам корм. Мысли его снова закрутились вокруг того же – как успеть со всем управиться вовремя да получше распорядиться своими небольшими средствами. У него хватит денег держать до весны двух работников, они подвезут лес и камень для постройки нового хлева. Для этого можно использовать плитняк – поблизости, в нескольких десятках саженей, была заброшенная каменоломня, и там нетрудно будет возобновить его добычу. Если камня будет достаточно, тогда и леса пойдет меньше. Обойдутся ли они тем, что есть на его участке? Пожалуй, на крыши, двери и оконные рамы хватит. Планы Кости шли дальше. В хлеву он поставит насос, и вода пойдет коровам прямо в корыта, не надо будет таскать ведрами. Насос, трубы, дверные петли придется купить, кое-что заказать кузнецу, основной же строительный материал у него свой.

Настроение у Кости поднялось. Он решил сегодня же переговорить с сыновьями Лээны Кару. Он подсчитал: если платить работнику в день по рублю и кормить его, то заработок получится неплохой, если только он настоящий работник. С пожилыми мужиками можно будет пилить лес, им он платил бы в день копеек восемьдесят – девяносто, за такую цену, пожалуй, можно найти желающих. Размышляя таким образом, Кости с фонарем в руках еще раз заглянул к лошади, она спокойно жевала сено. Когда хозяин подошел к ней, она положила ему голову на плечо.

– Ну, будет тебе! – проворчал Кости, отводя голову лошади в сторону, и пошел в дом, где хозяйка уже растопила плиту, чтобы приготовить завтрак, Кости рассказал ей, что он тут надумал. Хозяйка одобрила era планы и обещала устроить так, чтобы сыновья Кару сегодня же зашли в Соо. Как только рассветет, она пошлет за ними мальчика. Когда жена сообщила, что у скотины кончается мука и надо ехать на мельницу, хозяин с досадой ответил:

– Уже кончилась? Давно ли размололи зерно, разве этак напасешься? Надо все-таки беречь муку!

Жена обиделась:

– Вот и береги, коли можешь, а мне беречь нечего, нет муки!

Хозяин не нашелся, что ответить, и стал думать, как свести концы с концами. Хлеб в прошлом году уродился плохо, часть зерна пришлось отдать за долги, так что со своим хлебом они до нового урожая не дотянут. К тому же семян под яровые маловато. Надо придумать, где взять кормов, особенно зерносмеси, состоящей из овса, ячменя и гороха, от нее и надои больше, и свиньи быстрее прибавляют в весе. Тут он вспомнил, что слыхал как-то от свояченицы Лийны, мельничихи, будто мызный писарь крепко плутует с зерном: привезет его для размола на кормовую муку и тут же, на мельнице, продает крестьянам.

А ежели так, то все очень просто устроить. С мельником едва ли удастся договориться, но с Лийной он наверняка сумеет поладить. В имении зерна много, что стоит продать несколько возов на сторону – для имения это пустяк, а для него, Кости, – большая подмога, он скорее с долгами за хутор разделается. И таким образом, утешал он себя, эти деньги все равно попадут в карман владельца имения, они просто опишут небольшой круг – только и всего. И придумав себе тем самым оправдание, Кости решил в тот же день побывать на мельнице, тем более что надо и муки для скота намолоть. На мельницу он поедет после обеда, а сейчас, позавтракав, переговорит с парнями Кару.

Парни сразу явились, как только хозяйка послала за ними мальчика. Хозяин, потолковав с ними о том о сем, о житье-бытье в здешних краях и в Вирумаа, повел разговор о деле. Парни с интересом слушали, какие у хозяина планы. Тот не стал вдаваться в подробности, сказал лишь, что постройки на хуторе того и гляди завалятся, а иные уже и завалились. Что перво-наперво надо строить новый хлев. Кроме того, за лето, если хватит времени, следовало бы подправить жилой дом, иначе зимой в нем, топи не топи, все равно можно замерзнуть.

На столе появилась бутылка, и за стаканом водки стороны обо всем договорились. При этом Сассь Кару, младший сын, настоящий медведь[2]2
  Кару – медведь (эст.).


[Закрыть] по силе и ухваткам, заявил, что он хочет быть свободным человеком, а не батраком, которым всякий волен помыкать. Но работать у Кости он согласен: надо камни дробить, будет дробить, если, конечно, хозяин назначит подходящую цену. Работать будет только на хозяйской лошади, так как своей у него нет. Руут сказал, что может наняться к хозяину и в батраки, если они сойдутся в цене и если его обещают хорошо кормить. Кости заявил, что ему подходят оба предложения, пусть Сассь нанимается к нему поденщиком, на сдельную работу, а Руут – постоянным батраком, на весь год или на лето, как сам захочет, работы хватит и на круглый год.

Хозяйка, которая топталась тут же, занимаясь своими делами, подошла поближе, послушала разговор мужчин и закивала головой, мол, она со всем согласна. Что касается еды, то хотя они люди небогатые – все накопления пошли на покупку хутора, – но она считает, что рабочий человек должен хорошо питаться. Кормить их как следует – это не только ее долг как христианки, это и в ее интересах, потому что, кто сыт, тот и работает хорошо.

На том они и порешили. Сассь выторговал себе рубль в день и чтобы кормили три раза. Рууту назначили двадцать рублей в месяц, а также питание и постель. Пока дом хозяина не отремонтируют, Руут согласился ночевать дома. Сассь должен был приступить к работе завтра, Руут же попросил несколько дней отсрочки, чтобы уладить свои дела на старом месте.

Кости повел Сасся на каменоломню, определил с ним места выемки камня и обсудил внешний вид постройки, ее размер. Хозяин сказал, что хочет посоветоваться со знакомым техником, попросить его сделать чертеж, тогда, мол, легче будет строить. Но Сассь в ответ только пренебрежительно усмехнулся – он, дескать, за свою жизнь этих хлевов не счесть сколько выстроил, нет тут никакой премудрости. «А эти грамотеи только делу мешают, от них одни неприятности».

В конце концов было решено, что под одной крышей будут и коровник, и конюшня, где-нибудь надо дать место и свиньям. Не придется строить лишних капитальных стен, да и ухаживать за скотиной будет легче.

Деловой, сообразительный Сассь понравился хозяину.

Все шло по намеченному плану. После обеда Кости запряг коня в дровни, и тот затрусил через луг по уже проложенной колее к мельнице. Возле нее стояло всего лишь несколько повозок помольщиков. Хозяину хутора Соо пришлось бы ждать своей очереди недолго, но он все же направился в дом. Мельничиха тут же поставила на плиту кофейник и, потчуя зятя свежим кофе, принялась расспрашивать его, как устроились на новом месте, когда переберутся совсем и вообще, что у них там нового. Кости охотно отвечал на вопросы свояченицы, делился замыслами о том, как он намерен развивать дальше свое хозяйство. Потом подошел к главному: стал спрашивать, где можно раздобыть кормов, нельзя ли купить у мызных батраков или еще у кого-нибудь по дешевке кормовой муки.

Мельничиха, оглянувшись по сторонам, предупредила зятя, чтобы он был осторожнее и лишнего не болтал. Вообще-то, добавила она, дело можно уладить: мызный писарь здесь царь и бог, осенью принимает зерно и записывает, сколько поступило, а потом в течение года сам ведет учет, ему ничего не стоит пустить часть зерна на сторону. Мельничиха пообещала потолковать с писарем. Но от мельника лучше все скрыть, его в такие дела впутывать не следует, он их не одобряет, да и ни к чему это.

Договорились, что Кости приедет утром пораньше и сам рассчитается с писарем. Мельничиха надеялась, что зять отблагодарит и ее: в доме многого не хватает. С трудом купили висячую лампу. Раньше они обычно сидели вечерами зимой при коптилке. А теперь в комнате стало куда веселее, и сам мельник по вечерам с удовольствием читает…

Я хорошо помню, как мы, дети, радовались этой покупке. Отец любил читать, состоял в просветительном обществе, а когда был помоложе, даже пел в хоре и как-то ездил в Финляндию. Жили они с матерью дружно. Он не пил, не курил. Но на всякие уговоры о покупках шел с трудом. Мама же хотела жить «как люди».

Она мечтала купить мебель, особенно буфет, уже и место для него определила – тогда и посуда будет под руками, и комната сразу сделается уютнее. Кости вполне с нею согласился: и не хуже они других, а мыза не обеднеет, всю жизнь за счет народа живет, нечего печься о ее добре.

– Да, – сказала Лийна, – даже мой мельник говорит, что надо у помещика отобрать землю, нельзя, чтобы у одного человека было так много земли, а другому даже могилу вырыть негде. И ведь так не только в наших местах. Везде вся лучшая земля у помещиков, а крестьянам достается лишь самая каменистая и заболоченная. Годами они маются с нею. Вот и у нас долги растут. Деньги приходится по копейке собирать, и прежде, чем их отдашь, каждую по десять раз в руках перевернешь…

Когда Кости вернулся на мельницу, его очередь уже прошла, зерно было размолото, мука ссыпана в мешок. Он подогнал лошадь к ворогам, взвалил мешки на дровни и покатил к своему хутору. Воз был не тяжелый, и путь до дому как для коня, так и для хозяина прошел незаметно. Настроены оба были весьма благодушно. Хозяин негромко посвистывал, а лошадь легко трусила без понукания.

Неподалеку от хутора три мальчугана выбежали отцу навстречу, таща за собой салазки. Они привязали их к дровням и уселись сами, чтобы прокатиться. Отец, глядя на ребят, посмеивался и старался править так, чтобы салазки натыкались на сугроб и опрокидывались, при этом кто-нибудь под смех остальных падал, но тут же выбирался из сугроба и с криком и шумом догонял лошадь, бросался животом на салазки, чтобы все-таки успеть прокатиться немного, прежде чем дровни подъедут к дому. Так веселой гурьбой все ввалились во двор.

Сегодняшним днем Кости был доволен. Постройка нового хлева началась. Сассь Кару уже закончил все подготовительные работы и завтра с утра должен взяться за выемку плитняка на каменоломне.

Через несколько дней Кости решил, что надо съездить в город, узнать, каковы там цены на продукты, и вообще познакомиться с городскими порядками. Поехать согласилась хозяйка. Налили в бидоны свежего молока, сбили несколько фунтов масла, сняли с гвоздя копченый окорок – его тоже решили продать. С собой она взяла младшего сына, чтобы было кому присмотреть за лошадью, когда сама она отлучится по своим торговым делам.

Поездка прошла удачно. Товар продали выгодно: окорок у нее купили в мясной лавке. Правда, здесь ей пришлось поторговаться, так как мясник вначале предложил ей совсем гроши. Но в конце концов все-таки вышло значительно дороже, чем сырое мясо, да и розничная цена на ветчину была не намного выше той, что она запросила у мясника. Разделавшись со своим товаром, они рано вернулись домой, убедившись, что ездить туда не такое уж хлопотное дело. Одно тревожило хозяйку – на рынке она видела много пьяных, а это было опасным соблазном для ее Кости, из-за вина могли пойти прахом все их благие намерения. Ну, да там видно будет. Нет нужды непременно самого Кости на рынок посылать. Если дела пойдут хорошо, можно будет нанять в дом работницу, тогда хозяйка сама станет на рынок ездить, а та займется домашними делами.

Когда они с мужем подсчитали выручку, то пришли к выводу, что полученных денег хватит на расходы, связанные с постройкой хлева, да кое-что еще останется. Правда, едоков прибавилось, к тому же все это были молодцы хоть куда. Хозяйка порой озабоченно поглядывала на миски с кашей и особенно с мясом, которые быстро пустели, однако сказать ничего не решалась – этак можно с самого начала испортить отношения с новыми работниками. Хутору нужно создать добрую славу, чтобы впоследствии легче было находить работников.

Расчет этот был верен. Очень скоро в округе распространился слух, что на хуторе Соо работы много, трудятся там все, как лошади, но платят хозяева прилично и, главное, кормят сытно. Только Сассь Кару был иного мнения. Он считал, что хоть здесь и кормят досыта, но с работника семь шкур дерут, во всяком случае, шкур дерут куда больше, чем позволяет кормежка. Лээна Кару набросилась на сына: дескать, в кои веки получил твердую работу и возможность жить по-человечески, к тому же и делу тебя учат, а ты все недоволен…

Мельничиха сдержала свое слово и поговорила с писарем. Писарь частенько проходил мимо их дома, и увидеть его не составляло труда. Вот и сегодня он шел как раз в тот момент, когда хозяйка направилась из хлева с бидонами на кухню. Писарь завел разговор о хорошей погоде, упомянул как бы невзначай, что отправил на мельницу зерно, которое обещал хозяину Терра из деревни Мягеде, тот заедет за ним через день.

Мельничиха решила, что теперь самое время сказать писарю о просьбе хозяина хутора Соо. Писарь для виду поломался: кормовая мука самой мызе нужна, винокуренный завод стоит, барды для скота нет, вот и требуется больше кормовой муки. Лийна поинтересовалась, почему завод так рано остановили, ведь он только недавно начал работать.

– Ну да, начал недавно, да картофеля мало и зерна не хватает, – ответил писарь. – Вывесили объявления, что мыза скупает картофель для перегонки на спирт. У крестьян урожай картофеля неплохой, поэтому можно ожидать, что с нового года винокуренный завод опять заработает, и тогда, конечно, будет барда, муки потребуется меньше.

Поговорили и о том, скоаько писарь просит за свой товар, и Лийна пообещала передать цену Кости. На вопрос, сколько тому нужно муки, Лкйна отвечала, что точно сказать не может, но знает, что мука будет нужна постоянно. Писарь дал согласие. Когда они обо всем договорились, он пошел своей дорогой, хозяйка же решила сходить на хутор Соо к сестре. Накинув полушубок, она зашагала в сторону хутора.