Текст книги "Антология сатиры и юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин"

Автор книги: Аркадий Инин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3

Полгода назад

Анна строго посмотрела на Игоря и прошипела:

– Шанин, я не так часто прошу тебя об одолжении. Но в этой ситуации ты можешь поддержать меня? Мальчик учится на третьем курсе, ты прекрасно знаешь, что это ещё далеко вообще не врач. Да и фельдшер так себе. Им же никто не преподаёт сестринское дело, да и помощь при неотложных состояниях они знают чисто теоретически из курса фармакологии. Ну какой из него скоропомощник, а?

Игорь Александрович медленно подошёл к жене и обнял свою рыжую ведьму:

– Анют, а когда ты решила после второго курса начать работать в своей гинекологии, ты много знала? Нет, ты не отворачивайся и не бурчи – я всё слышу. Тебе напомнить, что твои родители тебе тогда сказали? Вот, тебе было позволено всё, потому что и Виктор Степанович, и Софья Дмитриевна понимали, что только так можно проверить себя и понять своё истинное предназначение. А ты пытаешься остановить наших детей в тот момент, когда они принимают свои первые самостоятельные решения. И Инночку, и Богдана.

– Когда это я пыталась остановить Инночку?

Игорь прижал голову жены к своему плечу и зашептал ей на ухо:

– А ну-ка вспомни, кто из нас всех был против отъезда дочери в Академию?

Анна глубоко вздохнула и закатила глаза – против правды не попрёшь. Надо как-то научить мужа тренировать память и забывать ненужное, а то помнит всё, а при случае напоминает. Вчера, к примеру, ржал как сивый мерин, когда она пыталась отчитать сына за превышение скорости. И только широко распахнутые зелёные глазищи и кулачок под носом заставили Шанина-старшего проглотить историю о бешеном мотоциклисте с вытянутой рукой и опущенным вниз большим пальцем. Но по его ехидному лицу было видно, что при случае всё равно расскажет. А морщинки у его добрых глаз всё заметнее, давление скачет в последнее время, кофе перестал уже пить декалитрами… Ага, а сами с Сан Санычем Гойко устроили гонки в предоперационной на каталках! Взрослые люди, спасшие тысячи людей, с воплями носились по коридорам! Хотя, наверное, пока есть силы на дурость – это ещё молодость. Пусть в душе, но всё же молодость.

– Игорь, – Анна удобнее устроилась в руках мужа, – я просто переживаю, что мальчика могут ожидать неприятности и потеря уверенности в себе.

– Чем чаще нас жизнь бьёт по голове, тем сильнее и мудрее мы становимся, Анют. Если он поймёт, что настоящая медицина, а не то придуманное розовое облако, которым кормят у нас всех вокруг, не его стезя, он может вовремя уйти. Не сломаться, не потерять, как ты говоришь, уверенности в себе, а просто сменить род деятельности. Но что-то мне подсказывает, что с нашим Богданом такого не случится. Помнишь, как ты его на работу с собой взяла, когда я в столицу ездил?

Анна подняла взгляд на усмехающегося мужа и тоже широко улыбнулась. Богдану тогда было шесть лет, Игорь уехал на конференцию, а у неё внезапно само собой организовалось дежурство – заболел коллега. Девчонки тоже дежурили, и оставить маленького Богдана было не с кем. Анна решила взять сына с собой, захватив кучу игрушек, главная из которых – старый фонендоскоп. Притащила всё в ординаторскую, раздавая по пути ценные указания улыбающимся дежурным сестричкам и сыну о том, что «вести себя нужно тихо как мышка». Когда вечером уставшая, задёрганная Анна вернулась с обхода и села за ворох историй, она услышала убийственный вывод-вопрос: «Мам, а что, другой работы совсем не было?»

– Ну вот ты уже улыбаешься. Кстати, я думаю, что решение мальчишек пойти именно на «скорую помощь» в принципе очень верное. Ведь если отбросить всё наносное, то кто такой фельдшер на «скорой»? Фельдшер – это уникальная и значимая медицинская специальность. Эта профессия требует огромных знаний, умений, навыков, физической и моральной выносливости, опыта и компетенции в медицине. Необходимо разбираться в анатомии, физиологии, в фармакологии, терапии, хирургии и прочих направлениях. А также быть отличным психологом и жилеткой для того, чтобы могли поплакаться многие пациенты. К тому же эта работа просто клад для опыта и выработки здорового пофигизма, родная.

– Ты только сыну этого не скажи! – Анна резко отстранилась от мужа и возмущённо посмотрела на него.

– Да ладно, мы все это знаем. – Игорь немного помолчал, почему-то вспомнив состоявшуюся семь лет назад встречу с оперной певицей Мией Берг, и усмехнулся. Медиков часто обвиняют в равнодушии, но им далеко до некоторых деятелей высокого, так сказать, искусства. – Иногда, Анечка, мне кажется, что я превращаюсь в бесчувственную скотину, но потом я вспоминаю, что это называется профессиональная деформация и успокаиваюсь. Вот так, – с глубоким вздохом закончил он.

Анна поцеловала мужа в щёку и тихо, но строго произнесла:

– Ты таблетки выпей, а то опять голова болеть будет. А я пойду с Богданом поговорю. Отпусти, Шанин! – Она пыталась вырваться из сомкнувшихся вокруг неё рук и усиленно пыхтела, стараясь заглушить смех. Игорь внезапно расслабил руки, Анна отскочила от него и резко замерла, поглаживая спину. Игорь тут же вскочил и придержал жену, опасаясь её падения. Анна пожала плечами и грустно заметила: – Вот она, старость, подкралась незаметно, вроде только вчера стреляла глазами, а сегодня уже стреляет в пояснице. Эх, где мои пятнадцать лет…

***

Заведующая подстанцией внимательно посмотрела уставшим взглядом на парней, привычным движением поправила очки и тихо прошептала:

– Чудны дела твои, Господи. – Затем она уставилась в свои записи, разбросанные на столе, немного помолчала, будто собираясь с силами, а затем уже с улыбкой сказала: – Рада, коллеги, очень рада. Но должна предупредить, беру вас на испытательный срок пока санитарами, а через месяца три посмотрим. Такой расклад дел устраивает? При желании можете поехать с любой бригадой, чтобы прочувствовать на своей шкуре всю глубину и мощь нашей работы. А пока пошли, представлю вас сотрудникам. Коллектив у нас дружный, понятно, что как и везде – всякое встречается.

– Вы хотите сказать, в семье не без урода? – серьёзно заметил Матвей, который был досадно удивлён странному интересу именно к себе. Богдана заведующая приняла просто и с улыбкой, когда же посмотрела на Воскобойникова, почему-то изменилась в лице и даже дёрнула головой, будто увидела что-то не совсем приятное. Однако быстро взяла себя в руки и потом ни словом, ни взглядом не давала понять, что в начале знакомства произошло нечто необъяснимое.

– На любой работе и в любом коллективе работают разные люди со своими симпатиями, со своим мнением, кто-то более удачлив, кто-то не так талантлив. Поэтому приходится нелегко. Но со временем многое, что поначалу казалось неприятным, становится частью нашей жизни, мы миримся с характерами окружающих, некоторыми вредными привычками и прочим. Так что нельзя сказать об уродстве, но некие забобоны встречаются и у нас.

Они вошли в большую комнату, Богдан огляделся и улыбнулся Матвею, пытаясь поддержать друга. Он тоже заметил странный взгляд заведующей, но списал всё это на усталость.

– Бригады, прошу внимания. – Заведующая сцепила пальцы в замок и уверенно продолжила: – Хочу представить вам наших новых сотрудников. Прошу любить и жаловать. Богдан Шанин, Матвей Воскобойников, студенты нашего медина, пришли к нам пока на стажировку. Если всё пройдёт хорошо, а мне думается, что так и будет, то скоро ребята станут нашими коллегами.

– Твою же ж мать, – раздалось откуда-то из глубины комнаты. – Дела, однако.

Матвей повернул голову в сторону говорящего и тут же чуть отступил назад, потому что прямо перед ним появилась молодая полноватая женщина с чёрными волосами, собранными в неопрятную гульку на затылке.

– Надо же, совсем молоденькие. И где вас таких… – Она замолкла и удивлённо уставилась на Матвея. Потом отошла от стоящих молодых парней в сторону и ехидно заметила: – Наказания за грехи разными бывают, наконец-то некоторым по полной достанется. Жаль, что в отпуске.

Но тут же из-за стола поднялись врачи, начали пожимать руки, хлопать по плечам, будто только их с Богданом и ждали на этой подстанции, спокойно выслушали слова о том, что пока парней приняли на должность санитаров, но если что, то тогда непременно и обязательно. И в лучшие бригады, чтобы научить. Все с пониманием кивали, вставляя отдельные слова и периодически «‎дакали»‎, но Воскобойникова не оставляло ощущение, что ему не так рады, как Богдану. Он скосил глаза вниз и попытался осмотреть себя. Тёплая куртка, джинсы, ботинки. Ну да, и куртка не из дешёвых, и джинсы папа из Милана привёз, и ботинки стоят, как вся его нынешняя месячная зарплата плюс стипендия помноженные на три… Но было что-то ещё, только вот что – он не мог понять. Ладно, разберёмся, а пока принимаем всё как данность.

– Как думаешь, у этих красавчиков девушки имеются в наличии? А то ведь так и до греха недалеко, – с ехидной улыбкой заметила молоденькая вертлявая девушка в синем комбинезоне. – Мальчики, как насчёт погулять под звёздами? Или мама с папой не велели?

Богдан повернулся и пожал плечами:

– Отчего же не погулять под звёздами, тем более что проветрить голову никогда не мешает. Не дай Бог выводы дурные начнут мучать, а это может сказаться на мыслительных процессах. Ведь ничто так не украшает человека, как дружба с собственной головой, не так ли?

Все замолчали, девушка, начавшая разговор, сжала челюсти и переглянулась с уже знакомой парням черноволосой толстушкой.

– Хорош глупости болтать, – раздался всё тот же мужской голос из глубины комнаты, что первым встретил парней словами «твою же ж мать». Мужчина сидел в глубоком кресле и внимательно смотрел на новых коллег, затем легко поднялся и шагнул на середину помещения. – Давайте знакомиться, ребята, что-то мне подсказывает, что один из вас скоро в моей бригаде трудиться будет. Назаров Глеб Олегович. Это Саня Андреев, точнее Александр Геннадьевич, Юра Афанасьев, это баба Женя, наша любимая Евгения Александровна. Два врача сейчас документацию заполняют, но скоро подойдут.

– А меня не надо представлять, по-твоему? – неожиданно спросила темноволосая женщина.

– Надо, куда ж без тебя. Подгорная Элла Станиславовна, наш диспетчер. Ну, пошли, я вам наше хозяйство покажу, – он с улыбкой посмотрел на стоящую в дверях заведующую и увёл парней за собой. Вскоре они вышли во двор, где стояли медицинские машины, и Назаров спокойно спросил: – Покурим?

Богдан и Матвей отрицательно качнули головой, Назаров довольно усмехнулся и тихо сказал:

– Значит так, парни. Ничему не удивляетесь, ни на что не обращаете внимания. Поверьте, дедовщину и в армии, и в медицине никто не отменял. Хотите помочь – пожалуйста, но не позволяйте сесть себе на шею. У нас на подстанции есть два типа людей: одни поднимают настроение, другие поднимают давление. Так вот, наша Эллочка-людоедка из второй категории. И терпят её тут только из-за её папаши-мерзавца. Он простой клерк в горздраве, но гнида ещё та. Наша заведующая уже пенсионного возраста дама, сами понимаете, что на наши медицинские пенсии особо не пошикуешь, работать приходится и эту безмозглую терпеть. Надеюсь, всё между нами?

Шанин и Воскобойников серьёзно кивнули. Назаров сунул кулаки глубоко в карманы, поёжился от тумана и тихо заметил:

– Сезон отпусков сейчас, парни, так что не все врачи на месте. Скоро прибудут… Пошли. Я ещё вот что сказать хотел. – Он выдохнул через сложенные трубочкой губы и выпалил: – Тебе, Матвей, тяжело у нас будет. Но ты не обращай внимания. Если я что-то понимаю, то тебя к Почаевой в бригаду готовят.

– А кто такая Почаева?

– Почаева? – переспросил Назаров и опять вздохнул. – Почаева, брат, это Почаева. Алиса Дмитриевна. Самый порядочный из всех знакомых мне живых людей. Грамотнейший врач, даже наш Саня Андреев это признаёт, а он у нас реаниматолог высшей категории, знает что говорит. Сейчас наша Алиса в отпуске, к родителям в Швейцарию уехала, отдохнуть ей надо… Так что месяца два у вас в запасе есть, чтобы подумать и принять решение. Раскачиваться некогда, учитесь, смотрите, запоминайте, а всему остальному мы вас научим. Ну, пошли чай пить.

– Двадцатая, на вызов!

Голос из динамика прервал их беседу, Назаров виновато пожал плечами и с улыбкой выдавил:

– Вот и попили чайку. Пока, коллеги, я на вызов!

Молодые люди ответили ему улыбками и переглянулись. Разные люди и разные характеры? Ну что ж, тем интереснее. А кто кого – мы ещё посмотрим.

Глава 4

– Ты водишь её в ресторан, покупаешь самые дорогие коктейли, кормишь деликатесами, тратишь на неё всю свою зарплату, а она в итоге тебе отказывает! Где справедливость, я вас спрашиваю?

Алиса подняла голову и тихо прошептала:

– Господи, Артём, кто же всё-таки сумел тебе отказать?

– Печень, Алиса! Печень! Ты посмотри только на эти анализы!

Почаева быстро взглянула на протянутые листы бумаги и пожала плечами. Артём Городецкий был известен как ловелас и неисправимый балагур и оптимист. В их дружном коллективе он был специалистом по болезням сердца и старался брать на себя самые тяжёлые случаи сердечной патологии. Понятно, что подобные «подарки» периодически попадались и другим бригадам, но если была возможность, то на такие вызовы посылали бригаду Городецкого. Он работал в паре с милой женщиной Евгенией Александровной Добровой, которую все и в глаза, и за глаза называли бабой Женей. У неё осенью родился первый внук богатырь Давид, а потому она относилась к своему прозвищу с гордостью, не уставая повторять, что зависть – это плохое чувство. Хотя получила она гордое звание бабушки гораздо раньше, о чём громким шёпотом на всю подстанцию Матвею и Богдану поведал сам Городецкий.

– Приехали на вызов. Предварительно – беда с маленьким ребёнком. Мамаша в истерике, ничего толком сказать диспетчеру не может. Тогда у нас ещё классный диспетчер работала, Наталья Алексеевна – клад, а не женщина. Она могла держать пациента на трубе, подсказывая ему, что делать, пока мы по городу неслись. Так вот, приезжаем, ребёнок аж синий, орёт не умолкая, мамаша хлопает наращёнными ресницами и что-то мямлит про свою невероятную усталость. Начинаем расспрашивать, оказывается, ничем, кроме смесей, ребёнка не кормят, так как мать… не умеет готовить. Моя Доброва, она же Добрая, она же Кудесница, повязав фартук, в час ночи варила манную кашу, чтобы нормально накормить карапуза, потому что тот был практически здоров и лечить его от чего-то смысла не было. Он просто есть хотел!

Все усмехнулись, а Богдан неожиданно спросил:

– А ещё интересные случаи у вас были?

Свободные бригады как-то разом очутились возле стола, перекидываясь отдельными словами и фразами, а затем Алиса тихо ответила:

– Помню, на одном дежурстве сначала нас женщина вызвала, чтобы «не было так скучно», а потом мужчина 30 лет, потому что у него всю ночь держалась «ужасно высокая» температура 37,3.

– Да ладно, а помнишь, как Влада Астахова, ещё до его перевода на десятую подстанцию, бабушка попросила продиктовать ей показания счётчика? Как его фельдшер Юрка Афанасьев по лестницам скакал?

– Ой, ты расскажи лучше, как тебя самого вызвали на подтверждение факта непорочного зачатия!

Все сидящие за столом громко рассмеялись, даже Алиса чуть растянула губы в подобие улыбки.

– И как, подтвердил? – сквозь смех спросил Матвей.

– Не-а, – весело ответил Городецкий, – подтвердить на месте не смог, квалификации не хватило. А однажды я был в полном ступоре – бригаду вызвали удалить вирусы из компьютера. А ещё требовали доказательств, что уринотерапия работает.

– Или как правильно делать гимнастику. Также нас звали, чтобы мы помогли найти «пропавшую» родинку.

Неожиданно все как-то одновременно замолчали, а Почаева ответила за всех, уставившись в чашку с крепким чаем:

– Это всё было бы очень весело, если бы у нас было много свободного времени. И не столько у нас, сколько у наших пациентов.

– Это ты точно заметила, Алис. – Городецкий вздохнул и уставился взглядом на свои ладони. – У меня летом первые сутки после отпуска отлично начались. Вызов: женщина, 31 год. Повод: травма руки. По факту: ударилась локтем о тумбу, вызвала скорую, чтобы спросить, надо в травмпункт идти или нет. А пока мы из подъезда выходили, следующий вызов пришёл – аритмия у женщины 65 лет. Жалуется на частое сердцебиение, перебои в работе сердца, слабость и головокружение. Летим по городу как ненормальные, понятно, возраст, анамнез не из лучших, жара, да и мало ли. Влетаем в квартиру, а нас встречает такая дама вся из себя, правда, руки дрожат и кожа бледная. «За медицинской помощью обращались? – спрашиваю. – Нет, отвечает. Думала, в первый день всё пройдёт. Так и раньше бывало. Я подумала, что если помирать, то помирать нужно красивой. Пошла и сделала химию», – и показывает нам с бабой Женей укладку на голове. Короче решили её госпитализировать. И тут она мне заявляет: «Доктор, а если дома полечиться, то что можно сделать?» И меня понесло! «Маникюр и педикюр», – говорю. Далее следует вопрос, убивший наповал: «А поможет?» Ну я и ответил: «Нет. Но в гробу будет красиво». – Артём закинул руки за голову и потянулся. – До больницы мы её успели довезти, а она потом на меня жалобу в горздав накатала, что я не проникся её состоянием.

– Двадцатая, на вызов! Семнадцатая, на вызов! – раздалось из динамика. Алиса и Матвей, Артём и баба Женя одновременно поднялись и вышли из комнаты.

– Что там, Алиса Дмитриевна?

– Судя по жалобам, сердечный приступ.

– А почему мы? Двадцатой что досталось?

– Острый инфаркт, судя по всему. Вызывающий всё чётко объяснил, так что мы на второй случай с тобой едем. Но закон парных случаев ещё никто не отменял.

Однако всё оказалось намного хуже, чем представлял себе Воскобойников. Когда они вошли в квартиру, то увидели сидящего на кровати полного мужчину, по синюшному лицу которого стекал пот, а его булькающее дыхание вызвало у Матвея необъяснимый страх. И тогда совершенно спокойная, как ему казалось, Алиса тихо произнесла:

– ЁКЛМН, – и они начали дружно работать.

Потом, уже когда машина возвращалась из городской больницы на базу, Матвей с благодарностью вспоминал, как впервые услышал от своего врача это смешное сочетание букв и разъяснение каждой из них. «Помощь при отёке лёгких, студент, производится по схеме ЁКЛМН. Ё – это твоё эмоциональное состояние. Если пациент крайне тяжёлый, то первый пункт нашей программы можно усилить до известного словосочетания «ёб…» и дальше по смыслу. К – это кислород. Л – лазикс или другое мочегонное средство. М – морфин. Н – нитроглицерин или другие препараты этой группы. Ну и можно добавить гепарин, если он будет в твоей укладке. А затем возвращаемся к первому пункту и передаём эстафету дяде Паше. Поверь, всё, что касается буквы «ё» и её производных, он знает лучше нас с тобой».

В ту же ночь он случайно услышал за своей спиной разговор Эллочки-людоедки и одной из фельдшериц:

– Как думаешь, это мальчик уже спит с Почаевой? Вот же везёт стерве, скажи? Мало того, что мужики от неё визжат, как мартовские коты, один Назаров чего стоит, так ещё и мужа себе отхватила такого! Недолго он её выдержал, конечно, но она ведёт себя, будто ничего и не случилось. Даже не заплакала ни разу. Думаю, что и этот Казанова скоро окажется в её постели.

– А почему Казанова? Может он однолюб.

– Да? Не встречала я однолюбов с такой внешностью, – прозвучал задумчивый ответ. – Хотя, может, и однолюб. Да только, кажется, многоёб.

Он слушал мерзкое хихиканье и сжимал кулаки. Хм, а его ещё просили быть вежливым. Посмотрим, посмотрим, стоит ли…

***

– Семнадцатая на вызов!

Матвей отложил учебник и поднялся с кушетки. Алиса Дмитриевна вывернула карман и тихо вздохнула – опять дырка от ключа. Не забыть бы зашить. Скоро утро, смена, конечно, дурацкая вышла, ни минуты покоя. Воскобойников потянул на себя чемоданчик с укладкой и замер, переглянувшись с врачом. Диспетчер старалась успокоить звонившую женщину, но потом включила громкую связь и с надеждой посмотрела на Почаеву.

– …понимаете? – Матвей сообразил, что они услышали конец фразы.

– Ещё раз повторите, что произошло. Только успокойтесь, выдохните и говорите. Я врач, я уже еду к вам, но вы должны мне помочь, – уверенно ответила Почаева, протягивая руку за документами и бегло просматривая записи диспетчера.

Звонившая женщина умолкла, чтобы потом довольно связно сказать:

– Я пришла к сестре, она у меня сахарным диабетом болеет, но дочь её Маруська абсолютно здорова. Дверь долго никто не открывал, а потом Маруська ползком в подъезд выползла. Сестра моя завтрак готовила, а дочь стирала, и обе упали, ноги-руки не двигаются, Маруська говорит, что голова сильно болит и тошнит. Делать-то что?

– Срочно откройте все окна, дверь в подъезд оставьте открытой, выключите плиту и колонку! Соседей позовите, чтобы сестру вашу в подъезд вытащить помогли. Матвей, живо! Отравление угарным газом!

Машина сорвалась с места, Алиса сидела молча, крепко вцепившись в ручку сидения. Матвей подпрыгивал на кушетке, стараясь удержаться за фиксирующие ремни.

– Алиса Дмитриевна, – тихо обратился он к напряжённо молчащей Почаевой, – а почему вы думаете, что это отравление?

– Да тут и думать нечего, – ответил за Алису дядя Паша. – Ты адрес слышал? То-то же! У нас из этого района каждую зиму вызовов по тридцать-сорок поступает. Куда прёшь, скотина? Накупили прав, сосунки, машину водить не умеют! Алис, дом какой?

– Пятнадцатый, дядя Паша, как раз за школой.

Водитель резко крутанул руль и погнал машину по каким-то боковым улочкам, о существовании которых никто и не догадывался. Через несколько минут Алиса выскочила из машины, не глядя на бегущего за ней Матвея, толкнула дверь и побежала по лестнице, прислушиваясь к голосам на верхних этажах. Она влетела на площадку и бесцеремонно оттолкнула пьяного мужика в грязной майке и растянутых на коленях брюках.

– Слышь ты, жаба, я щаз как толкну, – пьяный сосед поднял руку и тут же присел, потому что его грязную ладонь перехватил Матвей, что был выше почти на две головы. – Ой, это ж врачи приехали. Ну пошёл я тогда. – Он бочком посеменил к своей квартире, грохнул дверью, и наступила тишина.

Матвей быстро осмотрелся, открыл чемоданчик неотложки, надорвал упаковку одноразового шприца и молча вытащил ампулы кордиамина.

– Молодец, студент. Дядя Паша, спасибо за кислород. – Воскобойников обернулся, продолжая набирать лекарство в шприц, и с удивлением уставился на водителя, который следом за ними тащил синий баллончик.

Молоденькая девочка, сидевшая на полу у открытого окна в подъезде, послушно вдохнула первые глотки кислорода и глухо заговорила:

– Я стирала, а мама на кухне кушать готовила. Потом позвала меня, я прибежала, а она на полу лежит, рвота началась. А я забыла, колола она инсулин или нет, думала давление ей померить, но мне тоже так плохо стало. Голова разболелась, ноги как ватные, ничего не понимаю, хорошо что тётя Оля приехала. Я еле до двери доползла, а она уже потом вас вызвала.

– Я пока вас слушала, думала, что с ума сойду. Маруська-то наша совсем дитя, а вдруг тоже диабет проклятый?

– Успокойтесь, – Алиса посветила маленьким фонариком в глаза лежащей на полу в коридоре женщины и с улыбкой спросила: – Сейчас полегче?

– Да, доктор, но голова сильно болит.

Почаева приподняла женщину за плечи и накинула на неё большое полотенце, что лежало рядом. И только тогда все неожиданно почувствовали жуткий февральский холод. Дядя Паша уверенно зашёл в квартиру, внимательно посмотрел на газовую плиту и включил вытяжку, раздался какой-то щелчок и больше ничего.

– Вытяжка у вас сломана, дамы. Скажите спасибо, что ваша сестра в гости забежала, а то так и до горя недалеко.

– Муж должен прийти скоро, – слабо прошептала сидящая женщина.

– Муж вас в больнице навещать будет, – уверенно ответила Алиса. – Ольга, простите, отчества вашего не знаю. Помогите Маруське вашей одеться, документы не забудьте. Дядя Паша, помогите мне.

Вскоре пострадавшие мама с дочерью под тихие всхлипы сестры были доставлены в больницу. Алиса молча заполнила карты, передала дежурному врачу и усмехнулась на его фразу:

– Везёт тебе, Алисыч! Уже который случай из того района.

– Да, Сенька, и все мои. Ну, бывай. Да, в газовую службу мы сообщили уже, если что. – Она вышла из больничного корпуса, села в машину, откинулась на спинку кресла и тихо заметила: – На этот раз успели. Домой, дядя Паша.

Машина медленно выехала через кованые больничные ворота и понеслась по просыпающемуся городу. Все молчали, думая о своём. Матвей несколько раз мельком взглянул на уставшую Алису, а затем тихо спросил:

– А почему «на этот раз», Алиса Дмитриевна?

Почаева криво улыбнулась, а водитель кратко ответил:

– Потому что мужика в доме нет! В прошлый раз только ребятёнок выжил, девчуля трёх годков. В детский дом попала. Потому что дома старые, за вытяжками следить надо, да и квартиры проветривать не мешало бы.

– Угарный газ, Матвей, чрезвычайно коварная штука. Ни запаха, ни вкуса, ни цвета. Симптомы нарастают стремительно. У отравленных мало времени, чтобы понять причину и адекватно отреагировать. У спящих – просто нет никаких шансов. Умирают целыми семьями, и дети, и взрослые – в каждом старом районе и окружающих сёлах старожилы помнят хотя бы один такой случай; то заслонку в печке рано закрыли, головня не догорела – и спать легли, а на утро никто не проснулся, все мертвы. А в городе, как сегодня, – вытяжки не работают, газовые колонки неисправны. И помочь таким пациентам нечем. Есть рекомендации по использованию азицола… да только противоядия и антидота в таких случаях нет. Вот так, студент. А знаешь, это хорошо, что такой случай случился в твоей практике, а то так получится, что я исчезну, а ты уже всё знаешь и умеешь.

Матвей криво усмехнулся и уставился в окно, за которым мелькали дома и прохожие. Смерть… неожиданно, внезапно, готовя еду или стирая… в один момент. Как хрупок человек, как ненадёжны его дома, как быстро можно потерять всё и всех. Как всё непрочно, неустойчиво и шатко. Как неожиданно можно потерять любимых и родных. Он прикрыл глаза и улыбнулся, вспомнив отца, который обнимал маму и целовал её волосы. А ведь потерять родного человека можно так внезапно.

Воскобойников вздрогнул и передёрнул плечами. А хорошо, что есть они – скоровики, люди, которые дорисовывают на ладони линию жизни! Только что это за заявы со стороны Алисы? Куда это она намылилась?

___________________________________________________________

Приглашаю читателей на встречу с прекрасной книгой! Для тех, кто ценит красивый слог, кто знает, что в жизни не всё идеально, но к этому надо стремиться!

https://litmarket.ru/books/sofya-vera-nadezhda-i-razumeetsya-lyubov