Текст книги "НОСТАЛЬГИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ"

Автор книги: Аркадий Нудельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Полицейские нашли дневник жены Ковальского, я немного его читал. Я даже знаю настоящее имя Эльвиры Бунгардс.

– Это интересно. Вы назовёте мне её имя при встрече, я тоже его знаю.

– Господин Беккер, можно мне посетить вас вместе с моей женой?

– Это, как вам будет угодно, а когда примерно вас ждать?

– Часов в шесть вечера – это удобно для вас?

– Я вас жду. Я понимаю, что вы уже знаете мой адрес, а водителю такси скажите ещё фразу: «adults care community Malteriets». Они хорошо знают наши дома.

Мою жену настолько взбудоражила новость о предстоящей встрече с Арнольдом Беккером, что она даже не стала упрекать меня за прогул шопинга. Она так тщательно готовилась и выбирала наряд для визита, что я пошутил:

– Дорогая, мы ведь идём в гости к старому человеку, который живёт в доме престарелых, а ты вся на таком высоком взводе, как девушка перед своим первым свиданием.

– Дорогой муж, ты так ничего и не понял. Сам факт, что мы сейчас отправляемся к Арнольду Беккеру, полностью соответствует теории упорядоченного хаоса Лоуренса. Мой любимый учёный утверждает, что нет ничего случайного в кажущейся хаотичности данных логических задач реальной жизни. Решение этих задач кроется в раскрытии закономерности цепочки встреч, фактов, разговоров и случаев. Я уверена, что наше подключение к расследованию убийства, прибытие в Стокгольм и сегодняшняя встреча с Беккером – это этапы цепочки хаоса, которые работают на накопление следственной базы. Достаточное количество информации, в конечном итоге, сработает на качество, то есть приведёт к решению дела Франца Ковальского. Я чувствую, что сегодняшняя наша встреча будет переломной…

Malteriets – это комплекс одинаковых высотных зданий, расположенных на берегу полуострова Reimersholme. Перечень эпитетов и выражений, характеризующих этот район Стокгольма, как минимум должен включать следующее: удачно сочетающийся с природой, спокойный, безопасный, чистейший и легко-достигаемый из всех других районов города. В лобби высотного здания посетителя поджидают двое мужчин в форме. У нас строго попросили удостоверения личности, спросили о цели визита и фамилию посещаемого лица. Внеся информацию в компьютер, охранник позвонил по внутреннему телефону и что-то спросил в трубку. Его абонент, по всей видимости, не отвергнул своих визитёров. Нам было указано на проход к лифту.

Поднявшись на двенадцатый этаж, мы вышли в широкий коридор. Одна из дверей в дальнем конце коридора вдруг отворилась, навстречу нам выдвинулся полностью седой мужчина, призывно и приветливо машущий кистью правой руки. Его лицо несло на себе черты, присущие долгожителям: высокий и ровный лоб, большие блестящие глаза, хорошо развитые скулы и широкий, приподнятый подбородок. Несмотря на преклонный возраст, в лице отсутствовали признаки старческого нездоровья или последствия неправедно прожитой жизни. Скорее наоборот, этот человек казался хорошо сохранившим, как физическое, так и умственное здоровье. Он должен был быть наблюдательным и неглупым человеком, с жизненным опытом и множеством перемен на протяжении жизни. Такие лица обычно принадлежат людям творческих профессий.

Мельком взглянув на нас, старик произнёс:

– Вы извините за моё недоверие, господа. Вы, действительно, не похожи на злодеев. Мне не приходят на ум причины, по которым кто-нибудь хотел бы доставить неприятности старому человеку, но после случая с Франеком Ковальским я стал намного больше опасаться за свою жизнь. В течение времени, прошедшего после телефонного разговора с вами, я думал о том, почему кому-либо, кроме полицейских, конечно, может быть интересен мой погибший друг Франц Ковальский.

– Вы правы, наш интерес трудно понять, но я попытаюсь объяснить. Мы с женой случайно оказались на пикнике, в усадьбе вашего бывшего дома, который купил у Ковальского приятель моего брата Андрей Звягин. Весёлый праздник был сорван и нежданно-негаданно превратился в расследование убийства. Играющие во дворе дети случайно обнаружили безжизненное тело Франца Ковальского. Так получилось, что я одним из первых забежал в цветочную оранжерею, где лежал труп вашего друга. Самым ужасным в моей жизни до этого дня я считал зрелище, которое мне пришлось наблюдать из высотного здания компании, в которой я раньше работал, в Манхеттене 11 сентября 2001 года. Это были фигуры мужчин в костюмах и галстуках, выпрыгивающие из окон небоскрёбов Всемирного торгового центра. Смерть вашего друга своей прозаичностью и близостью к случайным очевидцам испугала меня не меньше того сентябрьского вида из окна. Вашего друга удушили проволочной петлёй! На его теле присутствовали признаки безнадёжной и краткой борьбы за жизнь. Это было отнюдь не убийство по неосторожности или трусливое убийство из-за угла. Это был результат действий сильного, хладнокровного и безжалостного зверя. Смерть Франца Ковальского была ужасной. Мне кажется, что долг любого нормального человека, которого судьба привела к подобному случаю – это посильная помощь расследованию. Зло должно быть наказано, убийца должен заплатить!

Кроме этого, мне довелось читать дневник подруги Ковальского – Сары Димант. Мы с женой полностью потрясёны историей их любви. К вам обращается русскоязычный писатель, который настолько увлёкся всей этой грустной историей, что даже собрался написать книгу о необыкновенной жизни ваших друзей. Господин Беккер, пожалуйста, расскажите всё, что может помочь поиску убийцы или просто накоплению информации для моей книги.

– Господа! Я не так уж много знаю – я уехал из Риги в 1948 году. Франека Ковальского я знаю с детства, которое у нас обоих прошло в Литве, в городе Каунасе. Мы с ним сошлись на том, что оба мечтали в будущем работать в индустрии одежды. В те времена, по всей Балтии, Рига вполне заслуженно занимала место прибалтийской столицы мод. В подростковом возрасте мы сбежали из дому в Ригу, где устроились подмастерьями в пошивочном ателье. Если бы в Балтию не пришла советская власть и не случилась Вторая мировая война, то, вы можете мне поверить, что Рига сейчас была бы одной из всемирных столиц моды. Мы с Францем могли бы стать в этом случае не последними людьми в индустрии одежды. Мы были талантливы, работоспособны и нацелены на успех. Приход советской власти и война поломали все наши планы, точно так же, как и планы других людей по всей Европе. Правда, из-за войны Францу случайно выпало его огромное счастье – встретить Сару Димант. Франц её боготворил, он с неё все пылинки сдувал. Господа, эту женщину нужно было видеть, о ней нельзя рассказать. Я мало знал её, как человека. Я могу рассказать только об её внешности. Она была необыкновенной красавицей! Огромные серые глаза с поволокой. Необыкновенно симметричное и выразительное лицо. Богатейшие, длинные, мягкие и светлые волосы. Необыкновенная порода! Накануне войны она стала королевой красоты среди еврейских девушек Балтии, но вы можете мне поверить – точно также она могла бы стать королевой красоты всей вселенной. Литовские газеты назвали её тогда «жиду Каролине», что означает еврейская королева. Фигуру девушки отличал тот необыкновенный прогиб спины, о котором мечтают все модельеры женских вечерних платьев. Мы называем его прогибом скаковой лошадки – это, когда линия спины в районе талии изогнута плавной дугой к фронту тела, с лёгким выступом мягкого места. Вечернее платье на женщинах с подобной фигурой попросту играет. Франц и Эльвира совершенно, раз и навсегда, были настолько напуганы войной и Холокостом, что и потом, после войны, всегда скрывали, настоящее имя Сары и её национальность. Их можно понять. Они оба считали, что даже я не догадывался об их тайне. Но я сразу узнал Сару, как только впервые увидел её на чердаке, где в то время жил Ковальский. У них не было детей, но такая женщина сама по себе способна наполнить счастьем всю жизнь мужчины. В ней воплотилось всё сразу – девочка, женщина, мать. Франц был лишён возможности предъявлять свою красавицу людям – они сидели, запершись в моём бывшем доме, как два перепуганных зайца. Когда закончилась война, у них появились новые страхи – они панически боялись советских органов. И ведь не зря боялись – в семидесятых годах советский КГБ всё-таки прихватил Франца за работу на дому и попутную торговлю вещами из заграничных посылок. Я немного помогал им с одеждой, так как о прямой передаче денег вообще нельзя было даже подумать во времена советов. Я слал посылки в Каунас, на имя моей сестры Регины, которая не работала, и поэтому ей было нечего терять. В каждую посылку я вкладывал что-нибудь для Франца и Эльвиры. Франц изредка специально приезжал в Каунас и забирал у Регины вещи. Когда его вызвали в органы, моему другу ничего не оставалось делать, как подписать согласие на сотрудничество с КГБ. Я не сомневаюсь, что ему даже приходилось доносить им, чтобы доказать свою преданность. Он был слабый духом человек. Он мечтал просто работать, тихо и мирно жить с любимой женой. Но разве эти изверги могут позволить человеку жить своей собственной жизнью – им требовалось, чтобы все граждане были одинаковы и понятны, чтобы каждый человек стал доносчиком. Фашисты и коммунисты – это лишь названия разные, а суть системы одна. Эта суть – в подавлении свободы и индивидуальности личности.

– Вы уверены, что Ковальский доносил в КГБ? На кого он мог доносить?

– В одном из его писем от прошлого года было несколько фраз: «меня нашёл человек, которому я, сам того не желая, доставил большое горе. Он требует, чтобы я с ним рассчитался и это, пожалуй, справедливое требование…». Вот это письмо…

– Я читал в дневнике Сары о наследстве отца, которое она умудрилась сохранить и которое она отдала вам за дом в Юрмале. Вы можете об этом рассказать? Что это были за ценности?

– Почему я не могу рассказать о камнях Сары, мне больше нечего бояться – здесь в Швеции, к счастью, поганой советской власти не существует. Камни Сары – это очень ценные, большие и хорошего качества, бриллианты африканского происхождения. Да, это правда – я продал свой дом Францу и Эльвире за бриллианты. Ну не мог же я взять у своих друзей советские рубли – этими деньгами даже печку толком не растопишь. Бриллианты оказались очень хорошие, я сделал на них отличный бизнес. Я продал их ювелиру и сумел сразу купить квартиру и открыть пошивочное ателье в центре Стокгольма. Моё дело отлично работало, но мне всю жизнь не хватало нормального и надёжного партнёра. Если бы Франц и Сара уехали из Латвии вместе со мной, то мы бы все вместе преуспели здесь, в Швеции. Всю жизнь мне очень не хватало близких людей, но это обычные издержки эмиграции. Я так никогда и не женился.

– Какую сумму вы получили за бриллианты?

– Тогда, в 1949, я получил около полмиллиона долларов. Сегодня они бы стоили в пять – шесть раз больше.

– Сара отдала вам все свои бриллианты в качестве оплаты за дом или только часть?

– Я точно не знаю, но думаю, что часть, не больше половины…

Я помню, как она, в общем разговоре, сказала с улыбкой:

– Франц Ковальский волей судьбы мой настоящий и преданный муж, ему по праву положено приданое. Значит, ему справедливо принадлежит часть ценностей, доставшихся мне от отца. Денег у нас нет, да и тебе, Арнольдас, местные деньги не пригодятся за границей. Франц мечтает заполучить твой дом – возьми эти камешки в обмен. Я не могу тебе отдать всё – это память о моих родителях.

– А у вас есть фотографии Франца и Сары?

– У меня есть несколько фотографий нас с Францем, снятых ещё в 1939 году. Мы тогда были молодыми красавцами. Фотографии Сары тоже имеются, но только, снятые в 1992 году, когда я приезжал повидаться с ними, их тут целый альбом. Конечно, Сара уже не та – ей должно быть около семидесяти лет на этих снимках. Но она всё равно выглядит состарившейся королевой, не правда ли?

– Постойте, господин Беккер, латвийская полиция не располагает данными о вашем пребывании в Латвии после 1948 года. Как же объяснить наличие этого альбома фотографий?

– А я и не был в Латвии! Я приезжал в Литву, в Каунас, и останавливался в доме своей сестры. Франц и Сара тогда тоже приехали в Литву и пробыли с нами почти две недели. Вот здесь, на этой фотографии, мы все вместе за столом, это моя сестра Регина, рядом с ней сидит её сын – Витас. А здесь, посмотрите ещё: Сара, я и Франц на отдыхе, в Паланге.

– Господин Беккер, руководитель расследования просил меня задать вам вопрос от его имени: может быть, Ковальский успел вам рассказать в письмах или по телефону, что он кого-нибудь боится или ему кто-нибудь угрожает?

– После смерти жены, Франц вообще находился в жуткой депрессии. Он несколько раз мне писал, что боится находиться в своём собственном доме. Ему казалось, что каждый прохожий представляет опасность. Он не называл никаких конкретных имён…

В этот же вечер я позвонил в Ригу, полковнику Веткину. Я коротко пересказал ему разговор с Арнольдом Беккером. Как изюминку разговора, я сообщил всё, что удалось узнать о бриллиантах Сары Димант.

– Миша, я чуть не забыл. Мы с женой возвращаемся в Ригу ровно через три дня, ты можешь к нашему приезду прислать мне со своим шофёром третью тетрадь дневника Сары? Это тетрадь, в которой я обнаружил прямоугольный вырез. Я теперь почему-то уверен, что из этой тетрадки можно ещё фактов накопать…

ДНЕВНИК, ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ, 32 СТРАНИЦА

1972, Май, 20. Воскресенье.

На прошлой неделе случилось сразу два важных события. Во вторник Франц устроил настоящий сюрприз к моему дню рождения. Он явился с работы на такси и вместе с водителем машины внёс в дом огромный ящик. В ящике оказался цветной телевизор, который мой муж умудрился достать по знакомству в центральном универмаге. Я ещё не успела понять, почему телевизор надо было доставать, а не покупать, как Франц уже начал мне объяснять назначение разных кнопок и переключателей. Оказывается наш телевизор в состоянии принимать три канала передач: два московских и один республиканский, из Риги. Всю неделю я не отхожу от этого волшебного ящика, а только переключаю каналы, чтобы не пропустить наиболее интересную программу. Московские каналы мне кажутся более насыщенными интересной информацией. Уровень артистов, участвующих в программах и кинофильмах, демонстрируемых на московских каналах тоже значительно выше. Я не перестаю удивляться тому, что артисты с еврейскими фамилиями свободно работают на телевидении и в кино. Таких людей достаточно много. Как же они не боятся открыться широкой публике? Наивные люди, им грозит опасность…

Телевизор полностью поменял всю мою жизнь – теперь, кроме чтения книг, работы на грядках и в цветочной оранжерее, у меня появилось новое любимое занятие.

В четверг – опять новость: Францу на работу позвонила из Каунаса Регина – сестра Арнольдаса Бекериса. Оказалось, что на её адрес пришла большая посылка с вещами из Швеции от брата. Арнольдас в приложенном письме перечисляет вещи, которые предназначены для передачи нам. Франц сразу загорелся поездкой в Каунас и очень хотел, чтобы я составила ему компанию. Муж говорит, что его, как профессионала, интересует не только сама одежда, а ещё и качество тканей, отделка, фарнитура, модели и западный стиль пошива. Я с большим трудом отпросилась у Франца не ехать – я боюсь посторонних, меня могут узнать в Каунасе. Франц уехал один, в субботу рано утром.

Впервые, за много лет, я осталась совсем одна ночью в нашем большом и неуютном доме. Допоздна я смотрела телевизор, а потом, на всякий случай, проверила запоры всех дверей и окон. Я улеглась в постель с тревожным чувством ожидания опасности, сожалея в душе, что не поехала вместе с Францем.

Всю ночь мне снился молодой и красивый Леон, каким я запомнила его с момента нашей последней встречи в Лондоне. Мы оказались с ним вдвоём в юрмальском доме Франца, оба полностью нагие. Мы даже не разговаривали, а непрерывно занимались любовью в разных комнатах и разных позах. Во сне меня очень смущало то обстоятельство, что Леон нисколько не изменился со дня нашей последней встречи. Молодой и красивый парень, не останавливаясь, непрерывно желал и любил меня – пожилую женщину. Мне было очень стыдно, что я как-бы обманываю Леона, а он совсем не замечает нашу разницу в возрасте.

Я проснулась вся в поту и долго раздумывала, что может значить мой сон. А потом я ещё подумала, как быстро проходит жизнь. Ведь прошёл уже 31 год с тех пор, как погибли мои родители и Фирочка. Ровно столько же времени я живу вместе с Францем. В один миг истекли 24 года, с тех пор, как мы поселились в этом неухоженном, юрмальском доме. Люди очень быстро проживают свою жизнь, а почему так? У меня, наверное потому, что у нас с Францем совсем нет близких и друзей, мы нигде не бываем, мы никогда не ездим в отпуск. Каждый новый день нашей жизни почти в точности повторяет предыдущий день…

Но это ведь правильно, это самый безопасный вариант жизни для меня, в моих обстоятельствах. А мой Франц меня любит и жертвует собой ради меня. Он очень хороший муж. Скорей бы Франек вернулся домой…

1972, Май, 23

Я всё ещё нахожусь под впечатлением посылки из Стокгольма. Это полный шок! Бекерис истратил на нас кучу денег. Все вещи шикарные и выбраны с большим вкусом. Мой муж получил светлый полотняный костюм для лета, пару рубашек, ремень и галстук. Мне досталось ещё больше подарков: вечернее платье с глубоким вырезом на спине, полдюжины разных свитеров и кофточек, длинные сапоги на платформенной подошве и вечерние туфли на высоком каблуке. Удивительно то, что Арнольдас сумел полностью угодить нам с размерами одежды. Мы не виделись с ним с 1948 года – как же он может знать наши теперешние измерения?

Франц сразу сказал, что мы не можем оставить все вещи себе. При нынешней власти в Латвии не следует выделяться из общей массы граждан. Он решил продать часть вещей своим проверенным клиентам по пошиву одежды. Меня сначала расстроило его решение, но потом я подумала, что я почти не бываю вне дома. Мне абсолютно некому демонстрировать свои новые наряды. Франц отобрал у меня для продажи только вечернее платье, туфли и две кофточки. Напоследок я надела шикарное платье, и мы с Францем вальсировали под старую пластинку Вертинского. В этот вечер у нас обоих было прекрасное настроение. Оставшиеся богатства по-прежнему лежат в моём шкафу. Особенно я радуюсь сапогам. Муж заявил, что стоимость подобных сапог равна двухмесячной зарплате инженера рижского завода ВЭФ. Я не верю его сказкам – ну купит женщина-инженер себе зимние сапоги, а за какие тогда деньги она станет еду в течение двух месяцев покупать? Это невозможно, таких цен просто не может быть…

1972, Июнь, 10

Франц уже успел распродать ненужные нам вещи из посылки. По просьбе Регины, он помог и ей с продажей части вещей. Муж не смог ей отказать. Регина переслала пакет с оказией – через подругу, которая работает проводником поезда. Франц говорит, что у него очень легко идёт торговля из-за того, что на клиентов срабатывают его имя и авторитет. Цены на заграничные вещи в частной продаже огромные, и поэтому обеспеченные люди не спешат расстаться с деньгами, не убедившись в качестве товара и подлинности компании-производителя. Если продавцом выступает Франц Ковальский – все их сомнения тут же улетучиваются.

Муж смеётся, что спекуляцией фирменной одеждой он бы смог заработать намного больше денег и без особых усилий, но он любит своё дело и никогда не бросит работу.

ДНЕВНИК, ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ, 68 СТРАНИЦА

1974, Октябрь, 19

Бог, определённо, больше не покровительствует мне и Францу. Вчера, внезапно, случилось ужасное событие – Франца вызвали в КГБ. Не успел мой муж утром зайти в свою мастерскую на работе, как тут же зазвонил телефон. Мужской голос, на латышском языке, спросил гражданина Ковальского. Когда Франц подтвердил, что у телефона Ковальский, мужчина представился майором комитета государственной безопасности и вежливо предложил Францу зайти на следующий день для короткой беседы в их здание на улице Ленина 61. Этим новым именем советские называют бывший Бривибас проспект. В конце разговора вежливый собеседник спросил: нужна ли гражданину Ковальскому официальная повестка для предъявления по месту работы и объяснения прогула? Франц отказался от повестки и подтвердил свою готовность придти к ним. Ещё бы, попробовал бы он не согласиться…

Вечером муж был совершенно невменяем: отказался ужинать, не разрешил включать телевизор и улёгся спать отдельно от меня, на диване в его домашней мастерской. Я подумала, что он не зря винит меня в том, что случилось. Видимо комитетчики узнали, что я еврейка и живу по чужим документам. Значит и мне не миновать вызова в зловещий комитет. Это случится на днях. Как только меня вызовут – я сразу всю вину возьму на себя, Франц ни в чём не виноват, ему не нужно было с самого начала связываться с еврейской женщиной.

Сегодня утром муж уехал в Ригу на час раньше обычного времени. Целый день я не нахожу себе места – это моя вина во всём случившемся. Если Франц не вернётся домой, то завтра утром я сама поеду в Ригу, найду здание комитета и заявлю насебя. Пусть они отпустят Франека, он виноват только в своей любви к неправильной женщине.

Мои родные мамочка и папочка! Вы на небесах, так обратитесь к Богу, чтобы он помог нам с Францем выжить на этой Земле…

1974, Октябрь, 20

Вчера Франц вернулся домой, как обычно. Он был очень подавлен и расстроен, но больше не смотрел зверем в мою сторону. Он сел ужинать, а за столом извинился за своё поведение накануне. Оказалось, что причина его вызова в комитет никак не связана со мной. Обо мне даже не было речи. Когда муж явился на Ленина 61, его сразу направили в кабинет майора Лайзана. Майор мягким, ироничным голосом перечислил множество причин, из-за которых гражданина Ковальского нельзя назвать настоящим советским патриотом. Как выяснилось, они знают, что Франц во время войны работал на швейной фабрике Крюгера. Им прекрасно известно, что Франц Ковальский до сих пор дружит с предателем родины Арнольдасом Бекерисом. Они также прекрасно осведомлены о провинностях гражданина Ковальского перед советской властью в настоящее время: принятие взяток от благодарных клиентов, частное предпринимательство на дому и спекуляция заграничными товарами. Всего перечисленного, даже по гуманным социалистическим законам, хватает для ареста, следствия и длительного тюремного заключения.

Франц был в ужасе. Убедившись в полном замешательстве жертвы, Лайзан стал крутить сценарий в другую, спасительную сторону. Он заявил, что не всё ещё в жизни потеряно для заблудшего гражданина Франца Ковальского. Советская власть гуманна, она всегда готова предоставить всем гражданам страны последний шанс для исправления. Если Франц Цезаревич хочет доказать свою лояльность советской власти, то он должен подписать заявление о своём желании сотрудничать с КГБ. Его согласие будет расценено органами, как готовность встать на верный путь и вернуться к советскому образу жизни. Мой бедный, запуганный Франц сразу согласился и подписал заранее подготовленную форму.

Получив подпись, майор Лайзан сразу поставил основную задачу для своего нового подчинённого. Франц должен постепенно создать себе имя одного из основных скупщиков и спекулянтов заграничными вещами в Латвии. И эту задачу ему выполнить будет не трудно. Имя Ковальского хорошо известно всем любителям хорошо одеться, поэтому оно является хорошей приманкой для фарцовщиков и получателей заграничных посылок. Франц сможет обеспечить хорошие закупочные цены для фирменных вещей. Самому Ковальскому новое направление его деятельности окажется весьма прибыльным, но под прикрытием КГБ он абсолютно ничем не рискует – органы закроют глаза на большие доходы своего сотрудника. Параллельно со спекуляцией Ковальский должен собирать информацию обо всём и обо всех. Нужно будет составлять для органов ежемесячный доклад в письменном виде о том, что творится в сфере спекуляции фирменным шматьём. Другие сотрудники будут накапливать, сортировать и хранить собранные данные. Они прекрасно знают, как использовать информацию в будущем. От товарища Ковальского только требуется выполнять совершенно простое дело – сбор информации и ежемесячный обзор, это ведь совсем не трудно. Это совсем ерунда и ничего больше…

1975, Июль, 20

В нашем доме теперь часто бывают посторонние люди. В начале я волновалась, что кто-нибудь из них меня узнает и всегда, во время прихода посторонних, пряталась в глубине дома. Муж объяснил, что поставщики товара, в основном, молодые ребята, рождённые после войны. Теперь я прячусь, только тогда, когда приходят пожилые люди. Молодых поставщиков Франц называет фарцовщиками. Он пояснил мне, что эти ребята добывают вещи непосредственно у иностранцев: моряков, туристов и разного рода студентов. Например, в районе Болдерая действует специальная школа для иностранцев – военных морских офицеров. Курсанты этой школы играют не последнюю роль в снабжении фарцовщиков заграничными вещами. У моего мужа образовался постоянный круг поставщиков и покупателей. Каждые 3 – 4 недели к нам заезжает Рита Платонова. Эта симпатичная, молодая женщина привозит вещи, отобранные из общей массы, приёмщиками скупок и комиссионных магазинов.

Один раз в неделю, по одному или группой, заезжают смешные мальчишки-фарцовщики. Они всегда ярко и вызывающе одеты, обычно с уклоном в кожу или в джинсовый стиль. Мне очень нравится это новое направление одежды, которое из Америки разошлось теперь по всему миру. В наше время подобной простой и одновременно престижной одежды вообще не существовало. Мальчишки всегда играют в конспирацию: представляются кличками в телефонном разговоре, употребляют много жаргонных слов. Они даже имеют специальные названия для всех денежных купюр и сумм: файфок, чирик, кварт, стольник и т.д. Для каждого вида вещей у них также существуют специальные названия. Наиболее регулярно к нам заходят четверо симпатичных парней: Бен, Додя, Пикура и Люсик. Мне кажется, что двое первых – евреи, но советские, не такие запуганные, как я. Я удивлена их смелостью и нахальством – эти ребята играют с огнём.

Франц скупает у них только самые отборные вещи – настоящую фирму, как такую одежду называют на спекулянтском жаргоне. Муж даёт за вещи хорошие цены, но при этом он должен быть уверен, что сумеет перепродать купленный товар с выгодой для себя. Основные покупатели Франца – это его клиенты по пошиву одежды, их родственники и друзья.

Интересно…

Вот я уже в дневнике и до знакомых имён добрался. У Риты Платоновой я в своё время купил французское подвенечное платье для своей невесты, когда женился в первый раз. Несколькими годами позже Рита разбилась на машине, когда по пьяному делу возвращалась домой из юрмальского крутого кабака «Юрас Перле». Бен теперь живёт в Австралии, он владелец фабрики косметических товаров. Володю Пикуру убили чеченцы в связи с его какой-то валютной аферой. Ну, а кто такой Люсик – это уже понятно – Сергей Анатольевич Люсиенко. Интересно, что он, оказывается, давно был знаком с Францем Ковальским. Кличка Додя в моей памяти не стреляет, не помню я такого человека. Надо позвонить Серёге – кто такой, из центровских ли, почему я не знаю? Бен Волков в те времена меня со всеми крутыми центровиками познакомил.

– Серёга, привет! Это Саша Корецкий. Извини за беспокойство, есть пять минут для разговора?

– Санька, ты давай заканчивай воспитанным мальчиком прикидываться, расшаркиваться и извиняться…

Для тебя у меня всегда время найдётся. В чём дело?

– Я тебе рассказывал, что чисто из писательского любопытства читаю дневник жены убитого старика – Франца Ковальского. Это тот старик, который свой дом дважды продал. В дневнике я наткнулся на пару знакомых имён. Тут даже твоё имя фигурирует среди поставщиков шмоток для перепродажи Ковальским. Старик в давно прошедшие времена, оказывается, был одним из самых крутых спекулянтов фирмой в нашем городе. Но тут есть ещё одно имя, которое я не помню среди центровских ребят. Может быть, ты знаешь, кого в Центре называли Додей? Ты должен всех помнить…

– Нет, я не знаю, кто такой Додя, я впервые слышу эту кликуху…

Ты лучше расскажи, как прошла поездка по Скандинавии?

– Поездка прошла отлично, мы только в двух городах побывали: Стокгольме и Копенгагене. Очень понравилось, красивая природа, много интересных мест и туристских достопримечательностей. И люди там красиво живут, зажиточно и спокойно.

Всё-таки странно, что ты не знаешь Додю…

Извини, что побеспокоил. Пока. Будь здоров.

ДОДИК, 7 ИЮЛЯ

– Здравствуй, Давид Моисеевич!

– Здравствуй, Сергей Анатольевич! С каких это пор мы с тобой, Люсик, по имени и отчеству друг друга называем? Я что-то не врубаюсь…

Какими судьбами столь важную персону занесло в наши скромные Палестины?

Давно бы мог навестить старого друга, в моём магазине установлены специальные скидки для настоящих друзей…

– Да я теперь, в основном, в шведском супермаркете отовариваюсь, мне удобно туда заезжать по дороге домой. И ещё час тому назад я совсем не собирался в твой магазин, но тут мне позвонил один старый приятель и напомнил о центровских временах. И тут меня осенило. Я понял, что мне ещё несколько дней назад надо было к тебе заехать, чтобы не терять драгоценное время впустую. Товары у тебя, я слышал, необычные. Кошерные продукты полезны для организма. Так я и решил сегодня у тебя отовариться и без всяких скидок – дружба дружбой, а бизнес есть бизнес. Но, главное – посекретничать нам с тобой очень нужно…

– У меня собственных секретов от друзей нет, а тебе, если что перетереть по секрету нужно – давай зайдём ко мне в кабинет. Я только жене скажу, чтобы нас не беспокоили.

– Присаживайся, Серёга. Выпить хочешь? Выбери в баре свой любимый яд, что нравится – то и налей. Я твоих теперешних предпочтений не знаю. Неожиданная встреча друзей молодости…

Как в старом грузинском анекдоте:

«Встречаются два старых грузина, друзья молодости.

– Гоги, а ты помнишь, какими орлами мы были?

– Помню, Вано, настоящими джигитами мы были.

– А ты помнишь, как мы за девушками бегали?

– Помню, Вано, днём и ночью, всегда бегали и бегали…

– Послушай, Гоги, а ты не помнишь, зачем мы за ними бегали? »

– Додик, я надеюсь, что не про нас с тобой анекдот, мы же знаем, зачем за бабами мужики бегают. Или ты больше не по этому делу? Не сдавайся, Додя! Прекрасное это занятие, я лично пока сдаваться не собираюсь…

Ладно, давай по делу. Расскажи мне Додик, что ты знаешь о двойной продаже дома Франца Ковальского? Меня сам пострадавший – кинутый бизнесмен Звягин нанял, просит, чтобы я помог ему обидчиков найти. Очень серьёзные бабки даёт за восстановление справедливости.