Текст книги "Деспот (СИ)"
Автор книги: Арина Арская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Не слыхал о таких, – сердито хмурится и указывает на черный внедорожник, припаркованный чуть поодаль. – Это ваша машина?
– Моя.
– Мамочкам с коляскам из-за вашей машины будет затруднительно…
– Понял, – Мирон Львович шагает к авто. – Софушка, не стой столбом. Поехали.
Дворник переводит обеспокоенный взгляд на меня. Пожимаю плечами:
– Это мой босс. И он украл мои ключи.
– Ясно, – вновь глядит на Мирона Львовича. – Серьезный человек.
Тот распахивает дверцу и с ожиданием зыркает на меня. Неуклюже забираюсь в салон и роняю левый тапочек. Мирон Львович подхватывает его и подобно сказочному принцу возвращает на мою босую ступню. Сердце замирает и через мгновение бьется истеричной пташкой о грудную клетку.
– Здравствуйте, Софья, – говорит Виталий и стучит пальцами по баранке руля. – Милая пижама.
Мирон Львович захлопывает дверцу и обходит энергичным шагом машину, приглаживая волосы. Через несколько секунд он уже сидит рядом со мной и затягивает галстук на шее. Все красивые и богатые мужчины – бессовестные подлецы, похищающие девушек из постели?
– Мирон Львович…
– Да?
– Может, мы договоримся?
Машина мягко и с тихим шуршанием трогается с места.
– О чем?
– О моем увольнении. Мне жаль, что я ночью вспылила и плеснула в лицо Ивану виски.
Виталий удивленно смотрит в зеркало заднего вида и вскидывает широкую бровь.
– Серьезно?
– Да, Виталий, она плеснула виски в лицо первого заместителя мэра, – устало отвечает Мирон и откидывается назад.
– Надо было еще и поджечь, – усмехается Виталий. – В следующий раз, Софья, чиркни спичкой. Все будут только рады.
Смущенно опускаю глаза. Хоть кто-то здесь согласен с тем, что Иван – отвратительный и мерзкий боров, пусть и занимает серьезный пост.
– Как ты себя чувствуешь, Софушка?
Слышу в голосе Мирона нотки лукавства. С кривой и надменной улыбкой потирает подбородок, привлекая внимания к пальцам, что этой ночью довели меня до криков. Щеки заливает горячий румянец, и я отворачиваюсь от бесстыдника.
– Хорошо я себя чувствую.
– Это радует, – касается моих волос. – Ты девочка хрупкая и чувствительная.
Наклоняется и шепчет на ухо:
– И обидчивая.
Смотрю в пытливые глаза. Не чувствую ног, а от улыбки Мирона низ живота заливает теплый и густой мед возбуждения. Впервые я так ярко и отчетливо чувствую желание к мужчине. Оно пульсирует требовательным огнем между ног, разгоняя горячую кровь по венам и сосудам и гулом отдается в ушах.
Тянусь к Мирону Львовичу в слепом и неосознанном желании его поцеловать, но мужчина прижимает палец к моим губам и ухмыляется, прищурившись. Жестокий и бессердечный изверг. Обиженно фыркаю и вновь отворачиваюсь. Что это за игры у него такие?
– С портным будешь сама договариваться о переносе встречи, – Мирон закрывает глаза, запрокинув голову. – Я ведь из-за тебя к нему не успел. Извернись, но назначь встречу на завтрашнее утро. Не позже.
– Значит, вы меня не уволите?
– Нет.
Ему не секретарша была нужна, а игрушка, которая развеет скуку. Мария Ивановна бы отлично справилась с моей работой, но над ней не поиздеваешься и не насладишься красными щечками и смущением.
Глава 10. Щедрый деспот
Всю дорогу я и слова не говорю, но и Мирон Львович тоже не заводит беседу. И не пристает. Я ожидала, что он обязательно потискает меня, например, за коленку, однако ему важнее покопаться в телефоне. В любопытстве кидаю скрытный взгляд на экран смартфона: стена текста на английском, цифры и никаких смешных картинок.
Если я в перерывах развлекаю себя социальными сетями, то Мирон Львович читает умные статьи с аналитикой от зарубежных агентств. Меня его серьезность очень злит, будто он показывает мне, какая я ограниченная и глупая неудачница.
– Если ты хочешь что-то сказать, то говори, – Мирон Львович скроллит статью большим пальцем, – ты во мне сейчас дыру прожжешь.
– Что пишут? – небрежно спрашиваю я и отвожу взгляд от его лица.
– Ничего хорошего. Падают фондовые рынки.
Мне бы сейчас похвастаться, что писала однажды одногруппнику курсовую с анализом о состоянии российского рынка ценных бумаг, но я отвлекаюсь. Виталий выбрал довольно странный путь: Мы едем по бульварному кольцу, а затем сворачиваем на Петровку. Я любила здесь в студенчестве гулять и глазеть вместе с туристами на дома и усадьбы, которые напоминали мне бисквитные торты. В мужской монастырь я не осмелилась заглянуть, а вот музей современного искусства меня покорил на несколько часов. Я там столько странного и загадочного увидела. например комок проволоки, который на полном серьезе выставили на обозрение.
Поддаюсь минутной ностальгии, умиляюсь прохожим, что идут с открытыми ртами по тротуару, а затем начинаю нервничать. Машина притормаживает и ныряет под арку того самого здания, которое облюбовали модницы Москвы: в бывший флигель усадьбы Воронцовых-Раевских понатыкали бутики элитных брендов, чем опошлили исторический памятник. Помнится, я однажды гипнотизировала вывеску “Gucci”, поедая мороженое, и гадала, каково это – быть богатой и тратить огромные суммы на сумочку или ремень.
Виталий молча паркует машину у крыльца бутика, чей фасад из стекла и решетчатых рам ввергает в пучину отчаяния. Что мы тут забыли?
– Десять минут, – Мирон Львович выуживает из внутреннего кармана пиджака черную банковскую карту и протягивает мне.
– В каком смысле?
– В таком, чтобы вышла в приличном виде, Софушка, – снисходительно смотрит на меня. – У нас принят строгий дресс-код.
– Так меня выгонят оттуда, – недоуменно моргаю, игнорируя протянутую карту.
– Ясно, – Мирон Львович вздыхает и выскакивает из машины.
Обходит авто и открывает с моей стороны дверцу. Что ему от меня надо?
– Выпрыгивай.
– Не хочу.
– Считаю до трех. Один…
Сцепив зубы, выползаю из машины и следую за Мироном Львовичем, тоскливо шаркая тапочками. Распахивает стеклянную дверь, и я нехотя ныряю в просторное светлое помещение со стойками с выглаженной одеждой, и полками, на которых красуются туфли. Белые стены, высокие потолки и прожекторы на стальных перекладинах меня удручают модной и незатейливой сдержанностью. В воздухе витает тонкий аромат ванили и мяты.
– Доброго дня, – к нам выходит миловидная блондинка в узком платье пудрового цвета. – Чем могу помочь?
Виду не подает, что ее смутила моя пижама. Улыбка искренняя, глаза сияют и от нее веет уважением и дружелюбием.
– Девочку одеть, – Мирон Львович опускается на кожаный диванчик у выхода, одернув полы и строго добавляет, – за десять минут.
– А… – блондинка растерянно хлопает ресницами, а затем берет себя в руки и учтиво меня спрашивает, – а во что именно?
– Во что-нибудь приличное, – я издаю истеричный смешок.
– Хорошо, – девушка улыбается, – а повод? Свидание?
И косит заинтересованный взгляд на Мирона Львовича, который закидывает ногу на ногу и невозмутимо сверяется с наручными часами.
– Работа, – испуганно шепчу я. – Что-нибудь для офиса, – и повторяю, – приличное.
Руки дрожат и потеют. Девушка окидывает меня цепким взглядом, кивает и цокает каблучками прочь:
– А размер ноги?
– Тридцать шестой.
– Пройдемте в примерочную.
Прохожу мимо стоек с блузками, юбками и прочей красотой вглубь зала и прячусь за плотной бежевой шторой, за которой скрывается небольшая зеркальная комнатка с пуфиком.
– Семь минут, – доносится голос Мирона Львовича.
– Успеем, – беспечно заверяет девушка, а я хочу умереть.
Через минуту она одергивает полог и вешает на крючок белый брючный костюм, свободный топ из шелка цвета топленого молока и к ногам в тапочках со смешными помпонами ставит пару черных туфель с острым носом на высокой шпильке.
– Пять минут.
– Каков деспот, – заговорщически шепчет девушка. – Ужас.
– И это мой босс, – я сглатываю горькую от паники слюну.
Заливисто смеется и задергивает штору. В спешке разоблачаюсь из котят, натягиваю топ, брюки и накидываю пиджак. Ох, мать моя женщина, в мгновение ока обратилась из растрепанной сони в модную леди, у которой была жаркая ночка и она не успела причесаться. Пальцами расчесываю шевелюру, встряхиваю головой и завороженно смотрю на отражение.
– Две минуты.
Вздрагиваю от сердитого голоса Мирона Львовича и обуваюсь. Я и опять зависаю. Ничего не жмет, туфли сели как влитые и я почти не чувствую высокого подъема.
– Минута.
Выплываю из примерочной и шагаю горделивой королевишной к Мирону Львовичу, который расплачивается у стойки в углу бутика. Бросает на меня беглый взгляд и одобрительно кивает довольной и покрасневшей блондинке, которая справилась со сложной задачей. Знать не хочу, сколько стоит все великолепие на мне, иначе я потеряю рассудок.
А потом я вспоминаю, что забыла в примерочной пижаму. Разворачиваюсь на носках, чтобы вернуться за ней, но Мирон Львович стискивает мои плечи и увлекает за собой:
– Время вышло, Софушка.
– Но… там…я… должна…
Мягко толкает к выходу, и блондинка воркует нам вслед:
– Хорошего дня.
– И вам, – оглядываюсь и слабо улыбаюсь, – спасибо.
Виталий хитро смотрит в зеркало заднего вида, когда забираюсь в салон, и я задаюсь вопросом, когда Мирон Львович успел сказать ему, что мы едем не в офис, а на шопинг? У них какая-то телепатическая связь?
Мирон Львович юркает ладонью под ворот моего пиджака и срывает этикетку. Я отшатываюсь, и он хмыкает:
– Тише, Софушка.
От его бархатного голоса внутри все трепещет, но в этот раз я не куплюсь и не полезу к нему с поцелуями. Раздумываю над тем, стоит ли мне поблагодарить Мирона Львовича за внезапный шопинг за его счет. Боже, как с ним сложно! Ночью склонил к близости, к обеду выкрал из квартиры, а потом с барского плеча подкинул элитных шмоток, которые мне очень нравятся, но сказать “спасибо” сродни унижению.
Через минут пятнадцать машина паркуется у крыльца бизнес-центра, и я едва слышно говорю:
– Спасибо.
Я рассудила, что костюм с узкими укороченными брюками, приталенный и удлиненный пиджак и шикарные туфли стоят моей тихой благодарности. Я буду воспитанной и любезной девочкой, пусть и подарки были преподнесены при странных и сомнительных обстоятельствах.
– Пожалуйста, – Мирон Львович легко щиплет меня за щеку и покидает салон, чтобы через несколько секунд распахнуть дверцу для меня.
С грацией, что неожиданно во мне проснулась, выхожу из машины, оперевшись на твердую руку Мирона Львовича. Наши взгляды встречаются, и отвожу глаза, потому что сердце екает и слабеют ноги, а щека горит от его ласкового щипка.
Преодолеваем вестибюль, заходим в лифт и опять молчим. Смотрю на яркие цифры, что сменяют друг друга на табло над стальными дверями. И в памяти всплывает сцена из одной романтической комедии, в которой главный герой страстно целуют бывшую одноклассницу в лифтовой кабине. Перевожу взор на Мирона Львовича, и он вопросительно изгибает бровь:
– Что?
– Ничего, – тушуюсь, краснею под его взглядом и прячу руки за спину.
Вышагиваем мимо столов, за которыми с унылыми лицами трудятся инженера, воюя с чертежами.
– Доброго дня, – вежливо улыбаюсь мужчинам и женщинам.
– Доброго… – торопливо отвечают они и усердно клацают мышками и клавиатурами.
В приемной ждет мрачный молодой мужчина, который тихо здоровается, когда я сажусь за стол с прямой спиной. Его нос с горбинкой и опущенным кончиком напоминает клюв, и я вижу в посетителе стервятника с портфельчиком на коленях. Поправляет галстук, пожимает руку Мирону Львовичу.
– Кофе, Софушка, – Мирон Львович энергично открывает дверь и пропускает посетителя вперед. – Две чашки без сахара и молока.
Киваю. Дожидаюсь, когда дверь закроется, и со всхлипом прячу пунцовое лицо в ладонях. Я жутко перенервничала за этот час. Несколько вздохов и выдохов, и встаю из-за стола. Я справлюсь. Я ведь стрессоустойчивая.
Шум кофемашины немного успокаивает. Теперь главное – выбрать стратегию взаимодействия с Мироном Львовичем. Не поддаваться его провокациям, игнорировать улыбки и быть холодной стервой, которую не смутить намеками, что будут сказаны тихим и мягким голосом. И не смущаться. Тогда он потеряет ко мне интерес. Да, его раззадоривает моя реакция на его выходки: страх, благоговение, стыд и желание, которое он будит во мне по щелчку пальцев. Ох, опять его пальцы!
Ставлю чашки с кофе перед гостем и Мироном Львовичем, который внимательно просматривает какие-то документы.
– Благодарю, Софушка, – переворачивает лист.
Закусываю губу, чтобы сдержать глупую улыбку, и торопливо покидаю кабинет. Он впервые меня поблагодарил за кофе! Это случилось! Сердито и легонько бью себя по щеке. Стоило ему сказать мне ласковое слово и я растаяла, как мороженое под лучами солнца. Какая я непоследовательная: меня швыряет из стороны в сторону от высокомерия до щенячьего восторга.
Сжимаю кулаки, обдумывая, стоит ли мне сейчас сбежать или повременить в надежде забрать ключи, и замечаю под столом пакет из матовой черной и плотной бумаги. Точно не мое. Заглядываю. Внутри плоская коробка с золотым логотипом: линии складываются в очертание лилии. Любопытство разъедает грудь, и я решаю сунуть нос в чертовски приятную на ощупь коробку. Аккуратно открываю и охаю. К бархатной подложке позолоченными булавками приколоты бюстгальтер и трусики из изысканного белого кружева.
Спешно закрываю коробку, прячу ее в пакет и возвращаю под стол. Вряд ли это роскошное белье забыла Мария Ивановна. Оно просто не налезет на нее. Тогда кто сунул мне под стол кружевную прелесть? Неужели Мирон Львович? Он приносит свои извинения за то, что порвал мою блузку?
Я не просто смущена. Я ошарашена, словно меня ударили молотком по голове. Красивым и изящным молотком. Придерживаюсь мнения, что нижнее белье имеет право преподносить только любовник, который будет ждать, что объект его интереса обязательно принарядится в подарок для следующей встречи. Мы с Мироном Львовичем не любовники. Нет. Просто между нами случилось небольшое недопонимание. И верткие умелые пальцы.
Глава 11. Угрозы
Пока я гипнотизирую хмурым взглядом пакет под столом, откинувшись на спинку кресла, в приемную влетает высокая брюнетка. Первое, что бросается в глаза – губы: пухлые, сочные и ярко-красные. Потом я обращаю внимание на ее длинные шелковистые волосы цвета вороньего крыла. Шикарная шевелюра. Всегда мечтала о такой густой гриве.
– Он там?! – громко взвизгивает и указывает на дверь.
Широкие легкие брюки со стрелками и высокой посадкой подчеркивают узкую талию, а сквозь тонкую ткань белой маечки можно увидеть очертания сосков. Очень вызывающе и бесстыдно. Раздраженно откидывает волосы за плечи и сердито стучит высоченными каблуками к двери кабинета. Неужели моя предшественница? Красивая, стервозная и что важно – грудастая. Я со своей двоечкой – плоскодонка по сравнению с гостьей.
– Простите! – запоздало вскакиваю. – Но у Мирона Львовича посетитель.
Оборачивается и кривится, презрительно меня оглядывая. Как я рада, что стою перед ней не в пижаме и тапочках: я бы не смогла тогда с хладнокровным достоинством выдержать этот злобный взор. Девица на секунду зависает, хлопая нарощенными ресницами, а затем неуверенно фыркает, сморщив точеный острый и врывается в кабинет под мои робкие протесты:
– Мирон! Прекрати игнорировать звонки! Поговори со мной! Мирон!
Вбегаю за девушкой и растерянно смотрю на угрюмого Мирона Львовича, который замер над бумагами с ручкой. Он явно не рад видеть пышногрудую красавицу.
– Я пыталась…
– Мирон! – девица капризно топает по паркету. – Почему ты не отвечаешь на мои звонки?
Посетитель с блеском заинтересованности в глазах взирает на нее, шумно отхлебывая кофе из чашки. Точно стервятник в человечьем обличии.
– Анжела, выйди, – с неприязнью цедит Мирон Львович. От его тона внутри все сжимается и покрывается коркой льда. – Я занят.
– Я так больше не могу, – девица всхлипывает. – Не могу… не могу без тебя…
Медленно пячусь. Посетитель Мирона Львовича встает и с чашкой в руках тоже ретируется:
– Я подожду в приемной. Если вы не против.
Закрываю дверь и переглядываюсь с посетителем, который делает глоток и усаживается на диван:
– Кто это?
– Не знаю, – нарочито вежливо и сухо отвечаю я.
Какой любопытный товарищ. Вздрагиваю от приглушенных женских криков и возвращаюсь за стол. Я удивлена и уязвлена. Что это еще за Анжела? Откуда она взялась?
– Нет! Ты не можешь, Мирон! Это подло! – вопли сменяются рыданиями. – Не бросай меня. Я ошиблась! Я просто выпила тогда лишнего!
Я не слышу ответа Мирона Львовича, но судя по крикам Анжелы, ее окончательно и бесповоротно кинули. Не люблю быть свидетелем чужих страстей. Это всегда грустно.
– Что между ними произошло? – продолжает бессовестно любопытствовать посетитель.
– Я думаю, это не наше дело, – утыкаюсь взглядом в монитор ноутбука.
– Вы правы, но ведь очень интересно. Такой накал страстей.
– Вовсе нет, – хмурюсь и замолкаю.
А затем не выдержав новых криков, встаю и скрываюсь на кухоньке. Сил нет слушать чужие рыдания. Зачем она так унижается? Мирона Львовича не проймешь слезами и истериками.
– Ты с ним трахалась? – заплаканная Анжела распахивает дверь и разъяренной медведицей смотрит на меня. – Отвечай, гадина! Спала?! Да?!
– Нет… – прижимаю чашку с капучино к груди.
И я не лгу ведь. Поцелуи и ласки пальцами не считаются за секс, верно? Это же ни к чему не обязывающий петтинг, так?
– Анжела, я тебя прошу, – слышу злой голос Мирона Львовича, – уходи.
– Как низко ты пал, – Анжела вытирает слезы с щек и обиженно бубнит. – Позарился на… на…
Приподнимаю брови. Ну, говори уже. Какое оскорбление ты мне придумаешь?
– На беспородную шавку, – не твердо заявляет она и опять смеривает меня снисходительным взором.
Она сама себе не верит. Я выгляжу хорошо, дорого и стильно, и ее словесный плевок летит мимо, не причинив мне морального ущерба.
– Слабые мужчины боятся королев, – вскидывает подбородок и дефилирует прочь.
Надеюсь ей стало легче на душе за счет унижения чужого достоинства. Входит Мирон Львович и запирает дверь на защелку. Почему бы ему меня не оставить в покое? Я не настроена сейчас на разговоры и заигрывания.
– Софушка.
– Да, Мирон Львович? – поднимаю глаза.
– Ты видела мой подарок?
– Видела.
– И ты сейчас в нем?
Делаю глоток остывшего кофе. Как удержать себя в режиме невозмутимости, когда Мирон Львович пристально смотрит мне в лицо?
– Мне показалось это неуместным, – наконец отвечаю я. – Вы мой начальник, Мирон Львович. Ваш подарок выходит за рамки деловой субординации. Вы так не думаете?
Если костюм и туфли я со скрипом могу принять, так как меня выкрали из квартиры в пижаме, то сексуальное белье – точка невозврата. Надену его, и официально перейду в статус секретарши-любовницы.
– Софушка, – подходит вплотную и забирает из моих рук чашку с кофе, – на собеседовании я дал тебе четко понять, чего конкретно жду от тебя. Не надо со мной сейчас юлить.
Со стуком ставит чашку рядом с кофеваркой. Нависает надо мной грозной скалой.
– Пока я не получу от тебя того, чего хочу, на увольнение можешь не рассчитывать. Поздно играть в недотрогу.
– Я закричу.
– Твое право, но я человек мстительный. Я не люблю, когда мне отказывают, – шепот вибрирует злобой. – Меня нельзя дразнить.
Вряд ли у Мирона Львовича есть мои интимные фотографии или видео, ведь я девушка приличная, но существует много других способов испортить жизнь. Мне страшно смотреть в черные от злости и возбуждения глаза.
И не я Мирона Львовича завела, а Анжела, ведь тонкая маечка на ее упругой и впечатляющей груди особо ничего не скрывала. Вот бы ее и тиранил у себя в кабинете, а не меня на кухне. Замечаю во взгляде кроме злости, похоти что-то еще. Гневную горечь и желание забыться, и если я сейчас отвергну Мирона Львовича, то он расвирепеет.
Глава 12. Жестокие игры
– Софушка, – невесомо поглаживает щеку пальцами, – моя маленькая глупая девочка.
От девочки сердце пропускает удар и плавится молочным шоколадом. Вижу только его глаза: темно-карие, почти черные, в обрамлении густых ресниц, которые я хочу пересчитать. Целует мои брови, скулы и, припав к губам, пробегает пальцами по шее и ключице.
А затем рывком разворачивает к себе спиной. Вздрагиваю, когда теплые руки ныряют под пиджак и топ. С криками вырваться? Вместо вопля из меня вытекает с присвистом выдох, когда Мирон Львович закусывает мою мочку. Теплая волна пробегает по шее, плечам и лопаткам.
Проходит ладонями по спине, вызывая мелкую дрожь в теле, и давит на поясницу, вынуждая опереться руками о столешницу и выгнуться. Почему я молчу? Почему мне так приятны неторопливые поглаживания, на которые я отзываюсь шумным выдохом. Ох, не об этом мечтала, когда фантазировала о первом мужчине.
Прижимается пахом к ягодицам, и я чувствую его восставшую и каменную плоть. Мысли растекаются растаявшим желе, и я закрываю глаза. Будь что будет. Не хочу стыдиться своего горячего желания к чудовищу в галстуке. После я обязательно посетую на то, какая я шлюха, отдавшаяся боссу на кухне, но это будет потом, а сейчас я отдамся соблазну и низменным желанием, что дремали до встречи с очаровательным негодяем.
– Что же, – горячее дыхание обжигает шею, а теплые ладони накрывают грудь, – Поговорим о субординации между начальником и подчиненной?
Ведет тазом, имитируя медленную и глубокую фрикцию, и в глазах темнеет. Хочу почувствовать внутри мужскую плоть и узнать каково это – слиться с кем-то воедино. Тону в густом вожделении к Мирону Львовичу, который мягко сжимает соски. Искорка удовольствия бежит по мышцам, и из меня вырывается приглушенный стон.
Не томите, Мирон Львович, стяните брюки с трусиками и возьмите мое слабое тело. Я потом для приличия нареку вас беспринципным негодяем, а сейчас я хочу принять вас без остатка. Я готова стать вашей женщиной. Прямо здесь, у холодильника, и к черту гордость, воспитание и скромность. Бесстыдно поддаюсь попой назад и в нетерпении сжимаю кулаки.
Трется о ягодицы, поглаживая поясницу, и последние осколки самообладания тают в бурлящем потоке желания. Мне кажется, если сейчас Мирон Львович не перейдет к решительным действиям, то я потону в черном безумии и не выплыву. Я и не знала, что мужчина способен довести до меня до истерики и жалобных всхлипов неспешными ласками, что обратились в пытку. Да я сейчас ради его члена готова отдать ему паспорт и все парли, если потребует.
– Глянем, что у тебя за трусики.
Ладони Мирона Львовича спускаются к поясу брюк, и ловкие пальцы расстегивают пуговицу и молнию. Затаив дыхание, выгибаюсь в пояснице до боли в мыщцах. Да, боже, да! Поторопитесь, умоляю, иначе я не выдержу и упаду без чувств к вашим ногам. Приспускает брюки и хмыкает:
– В цветочек.
Затем под мой тихий сердитый возглас натягивает брюки на попу и оправляет пиджак. Игла смущения пронзает макушку, когда я понимаю о каких цветочках идет речь: на мне домашние трусы из хлопка с широкой резинкой и удобной посадкой. На работу под юбки я надеваю бесшовное белье, но в этот раз я не планировала вновь оказаться в лапах возбужденного эстета.
– Немного разочарован. У тебя странный вкус в нижнем белье.
Вздрагиваю от громкого стука в дверь, и испуганно разворачиваюсь лицом к Мирону Львовичу. Как же мне неловко. Я же могла в примерочной заметить, что на мне трусы с васильками, и тогда… А что бы я тогда сделала?
Мирон Львович с улыбкой и с заботой застегивает пуговицу и ширинку на моих брюках, внимательно вглядываясь в глаза. Дыхание у него прерывистое, горячее, а зрачки расширены. Голодный зверь пощадил зайку, что полезла сама ему в пасть.
– Софья! – ворчит Мария Ивановна. – Тебя почему нет на рабочем месте?! Ты чего там заперлась? А?
– У меня обед, – глухо и хрипло отзываюсь я, бочком отступая от Мирона Львовича, когда он пробегает пальцами по щеке.
– Я забежала попросить, чтобы ты мне кофейку сделала. У нас-то нет такой махины, как у тебя.
– Я принесу, Мария Ивановна.
– С пеночкой?
– С пеночкой.
Мирон Львович усмехается, прищурившись. Демон-искуситель, а я его глупая и наивная жертва в трусах в цветочек. И я не знаю, что злит меня больше. То, что ласки Мирона Львовича ничем не окончились или проклятые васильки под дорогими брюками из брендового бутика.
– Тогда я жду тебя у себя, – воркует Мария Ивановна.
Тяжелые шаги неповоротливой грузной женщины стихают, и Мирон Львович беспечно интересуется:
– Ты договорилась с портным?
В который раз он меня эмоционально встряхивает. Вот он был готов насильно взять меня на кухне, а через минуту заводит разговор о портном, который сейчас лишний.
– Нет. Не успела, – оправляю топ, сдерживая в себе гнев.
– Самое время заняться этим вопросом, Софушка.
Киваю. Наблюдает за мной, как игривый зверь за недобитой добычей. Не отпустит, пока не удовлетворит любопытство. Утолит голод мужского эго и оставит в покое, а, возможно, выбросит, как Анжелу, но я не стану рыдать, как она. Нет. Ни одной слезинки не пророню из-за развратника в строгом деловом костюме.
– Ты чего задумала, Софушка?
– Ничего, Мирон Львович, – беру чистую чашку из шкафчика.
Я не умею себя вести с мужчинами. Будь у меня хоть какой-нибудь опыт в подростковом возрасте или студенчестве, я бы, наверное, не теряла рассудок от провокаций Мирона Львовича.
Боже, да я ни с кем за ручку не держалась и на свиданиях не была, а теперь из меня прет мощным и бурлящим потоком распутство. Я не могу обуздать тело, что взывает к близости, и не контролирую разум, что вспыхивает спичкой, стоит Мирону Львовичу коснутся меня и прошептать ласковое слово. Я, как жадная оборванка, которая годами голодала, и ей под нос сунули аппетитную и запеченную индейку.
– Маленькая лгунья, – резюмирует, чванливо осклабившись, и шагает к двери, – но прелесть, какая милая.
– Отдайте мои ключи, – запускаю кофе машину и сердито смотрю перед собой.
Молча оглядывается, и я, стиснув зубы, закрываю глаза. Ох, зря я не верила в рассказы о боссах-тиранах, которые способны превратить жизнь подчиненных в кошмар. В моем случае – эротический кошмар с непредсказуемым итогом. Это ведь только начало.
– Отдам, если вежливо попросишь, – строго заявляет Мирон Львович.
– Отдайте мои ключи, – повторяю и сдавленно добавляю, – пожалуйста.
– Нет, чего-то не хватает, – хмыкает. – Поцелуя, наверное.
Я возмущена. Ему еще поцелуй подарить? Однако я хочу сегодня все-таки попасть домой и желательно без вызова слесаря или хозяйки квартиры. Стою, стискивая кружку до побелевших костяшек, и во всплеске ярости швыряю ее в Мирона Львовича, который ловко, с грацией хищника, уворачивается и смеется. В стене вмятина, а на кафеле с десяток осколков.
– Достаточно вежливая просьба вернуть ключи? – хмурю брови и скрежещу зубами.
– Подумай над своим поведением, – осторожно носком туфли отодвигает в сторону ручку от кружки и выходит. – До вечера меня не будет.
Выбегаю за жестоким мерзавцем в стремлении силой забрать ключи, но он уже закрывает за собой дверь приемной. Да что он творит, в самом деле? Взвинчивает, дразнит, а затем уходит в закат с моими ключами в кармане. Такой весь распрекрасный, царственный и напыщенный!
Глава 13. Маленькая шалунья
К концу рабочего дня Мирон Львович не вернулся, и не стоило его ждать. Он продолжает надо мной издеваться. Я без телефона, денег и ключей. Окей, если я смогу занять, допустим, у Марии Ивановны на метро, то с запертой квартирой ситуация непростая: надо вызванивать через соседку хозяйку, чтобы она вызвала слесаря, который вскроет дверь. Однако что помешает Мирону Львовичу опять явиться ко мне на пятый этаж, и что-то мне подсказывает: соседи мне не помогут.
Рассортировав документы и изучив заметки о звонках, которые я получила за рабочий день, я еще около часа сижу в пустой приемной. Сухонькая уборщица восхищается моими шикарными туфлями, отвешивает комплимент костюму и скрывается в кабинете Мирона Львовича.
Подскакиваю с кресла, когда раздается телефонный звонок. Отвечаю не сразу, потому что рабочий день закончен, и я имею право проигнорировать позднего просителя.
– Софушка? Ждешь? – бархатный голос Мирона Львовича стягивает шею шелковым шарфом. – Подумала над своим поведением?
Я ему что маленькая девочка, которую он вознамерился воспитать? Игнорирую его вопрос и с хладнокровием спрашиваю:
– Вы вернете мне ключи?
– Да, поэтому и звоню, – скучающе отзывается он. – Придется тебе ко мне приехать за ключами. Виталий ждет внизу.
– Но он же мог их привезти…
– Не мог, – сердито прерывает меня. – Так, Софушка, не пререкаемся и внимательно слушаем. Советую, подарок все же примерить. Как принято?
– Никак, – закрываю ноутбук и морщу нос.
– Как тебе такой вариант. Я приезжаю, разоблачаю тебя, а затем надеваю подарочек, что я тебе прикупил, и связываю? – спокойно и серьезно говорит Мирон Львович, а у меня коленки дрожат от его голоса с хрипотцой. – Ты будешь вырываться, кусаться, но я сильнее. И меня очень заводят такие игры.
– Перестаньте, – и подпираю лоб кулаком.
– Или ты, маленькая шалунья, на это и надеешься? Хорошо, я приеду.
– Нет! – глухо рявкаю я. – Не надо!
– Вот и умница. Не тяни время и не заставляй Виталия подниматься.
Сбрасывает звонок, и нервно кусаю губы, поглядывая на черный пакет. Я могу взбрыкнуть, но чем окончится мое неповиновение? Игрой в шибари? Со вселенской тоской вздыхаю и вместе с пакетом скрываюсь в уборной. Мирон Львович глух к моим протестам.
Кружево приятное, тонкое и изысканное. Никакой синтетики, неровных швов и торчащих ниточек. Такие вычурные трусики носят богатые модницы или аристократки. Мысленно оправдываюсь, что глупо отказываться от удовольствия примерить дорогое и красивое белье. С минуту стою голая и мрачно смотрю на влажную ластовицу трусов в вязких разводах смазки. Я опять не заметила, как Мирон Львович взбудоражил меня.
– Софья, – раздается голос Виталия. – Неужто сбежала, дурная?
– Я в уборной, – поправляю тонкие бретельки бюстгальтера на плечах. – Дайте мне минуту.
Осматриваю отражение в зеркале. Как много все-таки значит для женщины белье. Кружева облагородили, добавили с мой облик нежности и игривости. Для пущей сексуальности встряхиваю волосами и томно закусываю губу. Смущаюсь от своей развратности и торопливо облачаюсь в костюм, которая вновь превращает меня в строгую и элегантную леди.
– Софья, – Виталий сидит в кресле за моим столом.
Напрягаюсь от его строгого и официального голоса. Возмутится, что ему пришлось зайти за мной?
– Да? – приглаживаю волосы и натянуто улыбаюсь
– Не подскажите, где купили ту пижаму? – встает и шагает к двери. – У меня дочка-подросток любит все розовое. Не поверите, Софья, даже подоконники в ее комнате покрасили в розовый.
Теряюсь от вопроса и отвечаю, что заказала через интернет, и могу скинуть ссылку на магазин. Виталий печально жалуется, что со всемирной сетью совершенно не дружит.
