Текст книги "ПРОКЛЯТЬЕ ВАН ГОГА"
Автор книги: Ариана Селеста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Да, босс, – произнёс Пол, и я услышала быстро приближающиеся шаги. Убирать было слишком поздно. Дверь распахнулась, и я столкнулась взглядом с двумя голубыми льдинками его глаз.
– Ева, – удивлённо воскликнул Пол, – что ты здесь делаешь в такое время? – он прищурил глаза.
Не зная, как мне поступить и как бы поправдоподобнее соврать, я растерянно заморгала – врать я ни черта не умела. От услышанного голова раскалывалась пополам. Мой отец был конченым отморозком, а человек, которого я безумно любила, был едва ли лучше него. Вдруг я поняла, как мало знала о мире, в котором я живу. Всё оказалось сплошным обманом, а я была лишь нелепой принцессой из воздушного замка. Люди вокруг меня были не теми, за кого я их принимала. В одно мгновение мой прежний мир сгорел, моя душа заполнилась его пеплом и сажей, свободно дышать я больше не могла. Забыв обо всём, включая и место, в котором я находилась, я просто стояла на пороге и продолжала моргать.
На мне была только тонкая майка и пижамные шорты. Об этом я вспомнила лишь тогда, когда нескромный взгляд Пола вернул меня на Землю. Он жадно шарил по моей груди, оголенному животу и ногам. Жалкая тварь, называющая себя мужчиной, ничтожная самодовольная кукла!
– Отойди, – резко сказала я, проскальзывая мимо Пола – это я должна спросить, что ты делаешь ночью в моём доме! Папуль! Я принесла фисташковое мороженое, как ты любишь! – мои конечности всё ещё дрожали, и всё же я неплохо справлялась с ролью примерной доченьки, захотевшей посидеть на папиных коленях. Я была противна себе, наверное, его гены – гены вруна – передались по наследству и мне.
Отец расплылся в улыбке.
– Не могла заснуть, принцесса? – спросил он, протягивая руку. Его глаза изучали моё встревоженное лицо. «Какой гениальный актёр», – подумалось мне, – «он мог бы легко получить «Оскара» за роль лучшего отца».
Я кивнула, усаживаясь на стол рядом с ним. Мои колени дрожали, я впервые смотрела на отца как на совершенно незнакомого мне человека. Впервые я задумалась о том, что вообще я о нём знала.
– Ты можешь идти, – сказал он Полу, который всё ещё стоял в дверях и пялился на меня. Моя неприязнь к нему переросла в резкое отвращение, мне захотелось пнуть его ногой куда-нибудь между ног, чтобы он хорошо запомнил этот миг.
– До завтра, – попрощался он, глядя на меня, и послушно вышел из комнаты.
– Не забудь закрыть дверь с той стороны, – крикнула я ему вслед, сгорая от желания хоть как-то его поддеть.
– И с какой это стати ты сказал «до завтра»? Завтра мой день рождения, и я не помню, чтобы присылала тебе приглашение!
Конечно, это была пустая издёвка. Полу и его семье приглашение было не нужно. Они присутствовали на всех праздниках на правах близких родственников, но упустить шанс поддеть этого засранца ещё разочек я не хотела.
– Завтра, – Пол улыбнулся, его белые ровные зубы сверкнули в полутьме коридора, – тебя ждёт сюрприз!
– Ты собираешься отрезать свои яйца у меня на глазах и приготовить из них яичницу? – выплюнула я под влиянием адреналина. Отец поперхнулся выпивкой.
– Ева! – укоризненно воскликнул он.
– Вали, Пол! – рыкнула я.
С недоброй ухмылкой он кивнул и закрыл за собой дверь.
Всё внутри меня замёрзло от того, как он произнёс слово «сюрприз».
– Пап, что происходит? Почему он ведет себя так, словно... Я не знаю... Словно он твой сын!
– Он мне как сын, Ева, – ответил отец, наливая себе ещё. Он уже был изрядно выпившим, – ты должна понимать некоторые вещи, даже если это ранит. Я не вечный.
Господи, опять двадцать пять! Мне уже начало казаться, что сегодняшний день никогда не закончится. Один сюрприз следовал за другим.
– Пап! Перестань! – я ненавидела, когда он так говорил. Кем бы он ни был в бизнесе, он оставался моим любящим и заботливым отцом.
– Милая, в этом нет ничего ужасного, – он погладил меня по спине, – никто не вечен. Главное, в конце концов, не сколько ты прожил, а во имя чего. Я живу для тебя, детка. Ты самое дорогое, что есть у меня. Я никогда не скрывал того, что не испытываю сильной привязанности к Кире. Я забочусь о ней, по-своему люблю её, но это не сравнится с тем, что я испытываю к тебе, – он посмотрел в мои глаза, заправляя пряди волос за уши, – только не к тебе.
– К чему эта длинная речь? – спросила я, и всё внутри меня сжалось, когда он шумно вздохнул.
– Если со мной что-то случится, я должен быть уверен в том, что рядом с тобой будет надёжный человек, который позаботится о тебе, продолжит моё дело, сможет управлять всей командой, – он снова сделал глоток, – придёт время, и Пол встанет у штурвала, и я хочу, чтобы ты была с ним, в безопасности. Он тот, кому я доверяю.
– Пап, – мой голос и всё моё тело дрожали, – я ведь даже не люблю его.
– Любовь часто приносит только боль, Ева. Я познал любовь, и остались у меня лишь воспоминания и ты.
– О чём ты говоришь? – спросила я, чувствуя, как вспотели мои ладони.
– Ни о чём, детка, – произнёс он, пытаясь замять эту тему. Глаза его были грустными.
– Рейчел не моя мама, ведь так? – сказала я тихим голосом. Я блефовала в надежде выяснить правду. Кира всегда меня отвергала, обзывала подкидышем, потому что на отца с мамой я была походила не больше, чем яблоко – на огурец.
Он сдвинул к переносице густые черные брови, каждая мышца на его лице напряглась.
– Откуда? – вымолвил он лишь одно слово. Единственное слово могло убить. Я смотрела на него, потеряв дар речи, – Ева, кто тебе рассказал? – произнёс он по слогам.
– Расскажи мне о ней, – мои догадки подтвердились, и я, словно упав на самое дно, едва могла шептать от боли, – пожалуйста.
Отец сглотнул и отвел нетрезвый взгляд в сторону, откидываясь на спинку большого кожаного кресла.
– Мила, – сказал он с болью, словно каждое слово кто-то вырезал на его коже ножом, – так её звали, – он замолчал, едва заметно постукивая указательным пальцем по столу, одному Господу известно, как я любил её, – сказал он с горечью и перевёл взгляд на меня, – ты очень на неё похожа, Эванджелин.
Я молчала, силясь не заплакать. Слишком много открытий за один день. Отец с трудом подался вперёд, выдвинул дальний правый ящик, вынул из его недр портмоне из потертой старой кожи и распахнул его передо мной.
– Это фото было сделано в день её смерти, – сказал он, не отрывая взгляд от старой пожелтевшей фотографии.
Кажется, земля пошатнулась. Я взяла бумажник и стала изучать запечатлённые на фотоснимке лица. Отец, хоть и постарел, был похож на себя, только вот выглядел он по-настоящему счастливыми. Папа стоял в обнимку с молоденькой девушкой. Он был ещё молод, с чёрными вьющимися волосами и небольшой бородкой, а она – совсем юной, с длинными белокурыми волосами и улыбкой на красивом лице. 12 августа 1996 года. 11 часов 32 минуты. Но действительно меня поразило то, как они смотрели друг на друга. Я никогда не видела у папы такой улыбки, даже когда он улыбался мне.
– Для меня она была самым прекрасным человеком. Настоящим ангелом, посланным для того, чтобы сделать мне самый большой подарок, а потом исчезнуть навсегда, – он погладил мои волосы, – Мила подарила мне тебя.
– Что случилось? – спросила я, едва сдерживая слезы.
– Это была трагическая случайность. Она оказалась не в том месте, не в то время и… – он сжал руку в кулак, – и не с тем человеком. Мила погибла за два дня до своего двадцатилетия.
Господи, она была совсем ребенком, и у неё уже была я. Отцу исполнилось 62, а ей было бы сейчас 37, значит он был старше неё на целых 25 лет! Я размышляла, глядя на фото, с которого улыбались совершенно чужая красивая девушка и отец, чьи глаза казались темнее грозового неба.
У меня был миллион вопросов, но я прикусила свой язык. Отец был слишком пьян и расстроен. Теперь понятно, почему он так любил меня. Я была единственным, что осталось у него от любимой женщины.
– Сейчас ты понимаешь, почему я хочу оградить тебя? Я хочу, чтобы ты была в безопасности, чтобы рядом с тобой был надёжный человек. Ты выйдешь замуж за Пола.
– Я не могу быть с Полом! Он может быть твоим преемником, но это вовсе не значит, что я должна выйти за него, ты ведь это не всерьёз?!
Отец посмотрел на меня таким взглядом, что я потеряла дар речи.
– Ты не станешь оспаривать моё решение, и больше обсуждать этот вопрос мы не станем! – его голос был не просто грозным, он выражал опасность.
– Я люблю другого, – промямлила я. Выражение «перекошенное лицо» вдруг обрело для меня смысл. Одна бровь полезла вверх, левый глаз дернулся, губы, словно гнутая проволока, расчертили его массивную челюсть, смуглая кожа окрасилась в трупно-серый цвет. Опасаясь узнать буквальный смысл ещё и фразы «наложить в штаны», я выскочила за дверь прежде, чем он успел что-либо сказать, и быстрыми шагами, почти бегом, скрылась в своей комнате.
Захлопнув дверь, я упала на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, заплакала. Хотя нет, я разрыдалась! Хотелось исчезнуть, раствориться, умереть и никогда больше не рождаться. Он не мог, не имел права так поступать! Я любила Кейна. Я ЛЮБИЛА КЕЙНА РЕЙМУРА. Человека, которого хотел убить мой отец, Пол и, по всей видимости, ещё пара-тройка тысяч людей. Мой отец не бизнесмен, а Кейн никакой не художник. Это всё гребаная выдумка.
Теперь я поняла, почему Пол тогда кричал на Кейна. Я поняла почему в нашем доме охраны было больше, чем в Букингемском дворце, я поняла, почему отец не выпускал меня из дома без вооруженного водителя никуда, и лишь иногда, когда его не было рядом, мне удавалось улизнуть одной. Именно такой случай и представила мне судьба сегодня. В некотором роде он стал механизмом, запустившим череду последующих событий. Я сердцем чувствовала, что это было только начало.
Глава 12
Желанный подарок
Иногда нужно отказаться от всего,
что тебе дорого, чтобы получить то,
что тебе действительно нужно.
Я сидела на краю кровати в вечернем платье из темно-синего струящегося щелка и смотрела на картину. Целый час я не могла выйти из оцепенения, словно пребывая в состоянии каталепсии. Гости уже собрались и мама... Рейчел – наверное, называть её так будет правильнее – два раза заходила узнать, готова ли я. Я не была готова, мне не хотелось видеть ни одно лицо. Ни одно, кроме лица Кейна. Мне даже дышать не хотелось.
Я вздрогнула, когда в дверь постучались.
– Да? – сухо ответила я. Рейчел заглянула внутрь.
– Ева, милая, тебя все ждут. Спускайся, пожалуйста.
– Хорошо, мама, – я заставила себя произнести это слово.
Рейчел нахмурилась и, шагнув в комнату, тихо прикрыла дверь.
– Девочка моя, – она подошла ближе и присела рядом со мной на кровать. Я посмотрела на неё. Смуглая, черноволосая с красивыми светло-карими глазами цвета грецкого ореха, вокруг них были морщинки, которые я так любила. Рейчел всегда относилась ко мне с любовью и ни разу не дала мне понять, что я не была ей родной дочерью. Мне даже казалось, что она старается уделять мне больше внимания, чем Кире. Она безумно любила отца, и её любовь к нему распространялась и на меня.
– Ты сама не своя, – тихо промолвила она.
– Я в порядке, – соврала я, улыбаясь.
– Мне так не кажется, – она нежно провела ладонью по моей голове, – ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной, я всегда рядом.
– Я знаю, – прошептала я и положила голову на её плечо.
– Однажды, – Рейчел откинула назад мои волосы, – моя мама сказала мне одну важную вещь, которую я смогла понять лишь годы спустя. Тогда она сказала мне, что женщина – это уникальное создание, даже упав на самое дно, разбившись на части, она способна собрать свою душу по кусочкам и стать ещё лучше и сильнее. Но со временем я поняла ещё более важную вещь. Невозможно вернуть то, что осталось в прошлом. Нужно уметь отпускать, идти вперед и никогда не оглядываться.
Я смотрела на неё, комкая между пальцами белоснежную простыню. Ни одно слово не желало выходить из моего рта, поэтому я просто кивнула.
– Никто не проживет за тебя твою жизнь, не примет твоих решений, это можешь сделать только ты. И пройдя через многие вещи, ты можешь научиться быть счастливой и воспринимать удары судьбы с улыбкой. Нужно лишь помнить о том, что ночь не длится вечно, и за закатом всегда приходит рассвет. А теперь, пойдём, милая, сегодня большой день, – Рейчел всегда казалась мне очень умной женщиной, которая умела найти нужные фразы, чтобы успокоить меня, она всегда давала мне надежду и веру в настоящее и будущее. На этот раз её слова произвели всё тот же чудодейственный эффект и тронули моё сердце. Я смотрела на неё с признательностью и слегка улыбнулась. Рейчел не была виновата в произошедшем, и всё, сказанное ей, исходило из глубины её сердца. Присутствие Рейчел немного успокоило меня, и я потянулась за её рукой. Вдруг я поняла, что я не могла лишить её права быть моей матерью, ведь именно она была ею на протяжении всех 18 лет моей жизни, другой у меня не было. Мама была права: на самом деле, жизнь только начинается.
*****
– Сегодня большой день, – потеснив музыкантов, отец вышел на нашу маленькую импровизированную сцену. Он уже был навеселе и лучезарно улыбался гостям. Одет он был в белые брюки и рубашку шафранового цвета, – моей любимой девочке исполнилось восемнадцать лет. Я ждал этого дня, наверное, больше, чем кто бы то ни было, – он повернулся ко мне, улыбаясь, – ты самое ценное моё сокровище, подарок, посланный Богом. Каждый день с тобой – это праздник. Смотреть, как ты растёшь, превращаешься в прекрасную девушку – благословение. Я хотел бы разделить с вами некоторые моменты нашей жизни, – отец сделал красивое движение руками, и все взгляды устремились на проекционный экран.
Зазвучала тихая музыка и замелькали картинки. Они сменяли друг друга одна за одной как цветные стеклышки калейдоскопа. Боже, зачем это! Вот я лежу в кроватке, совершенно голая, и сосу резинового медведя, а вот я улыбаюсь во весь свой беззубый рот и смотрю на папу, затем я делаю первые шаги, держа его за руку, а вот гости видят фотографию, сделанную на пляже в Мексике, мне лет пять, мы с папой построили огромный замок из песка, дальше вспоминаю свой пятнадцатой день рождения: я сонная, в пижаме, а они с мамой завались в комнату с утра пораньше, чтобы поздравить меня, и, наконец, на экране появляется фотография, снятая в мой прошлый день рождения. Вдруг вспыхнул направленный на меня яркий свет, и на экране появилось моё лицо в режиме реального времени. Глаза, круглые как тарелки, большие и чёрные. Последовал оглушительный взрыв фейерверка, озаривший всё вокруг золотистым светом. Я вздрогнула и закрыла глазами, пытаясь восстановить зрение. Цветные пятна света прыгали передо мной словно огненный дождь.
Шагнув назад, я оступилась и врезалась в кого-то.
– Прошу прошения, – извинилась я и торопливо обернулась, стараясь сфокусировать взгляд.
– С днём рождения, детка, – прежде, чем его лицо приобрело чёткость, сквозь крики гостей я услышала до боли родной голос. Я забыла, как дышать, сердце, кажется, пропустило удар и забилось с неистовой силой.
– Ты пришел, – прошептала я одними губами, расплываясь в улыбке.
– Разве я мог забыть? – Кейн улыбнулся в ответ. Внутри меня всё ликовало. Я смотрела в его яркие глаза и думала, что умру от счастья.
Кейн держал в руках огромный букет из больших золотистых подсолнухов. Я удивлено переводила взгляд с него и на цветы, словно сошедшие с моего полотна.
– Спасибо, – сказала я, мой голос предательски дрожал.
– На тебя похожи, – он протянул цветы.
– Такие же колючие? – пошутила я.
– Такие же солнечные, – ответил Кейн.
– Пойдём, – я потянула его за собой, оглядываясь по сторонам, никому до нас не было дела, гости, увлечённые фейерверком, смотрели наверх, – здесь ничего не слышно.
Кейн последовал за мной в глубину сада. Звуки музыки и голоса становились всё тише. Мы вышли на террасу, окружённую колоннами и кустами жимолости, распространявшей дурманящий аромат. Впереди как на ладони раскинулся Лос-Анджелес, город, погрязший в фальшивых улыбках фальшивых людей и их фальшивых целях. Город, где каждый был приезжим, город, который не становился домом ни для кого. Транзитная точка, Неверленд. Город, похожий на постоянно меняющиеся дорогие декорации к фильму – всё выглядит настоящим, но ничто таковым не является. Город, утонувший в мёртвых мечтах и эгоизме. Современная Атлантида.
Я прижала подсолнухи к себе, чувствуя себя счастливой. Я поняла: не важно, где я, не важно, что творится вокруг. Мой дом там, где Кейн.
– Сегодня солнце светит для меня даже ночью, – я повернулась к Кейну, который безотрывно смотрел на меня. Его не волновала красота и блеск огней там внизу, фейерверки, освещающие ночное небо золотистыми искрами и даже луна, которая сегодня напоминала большой серебристый медальон. Он смотрел на меня. Не сдержав улыбку и ощущая щекот в груди, я прикусила нижнюю губу.
– Ты невероятно красивая, – произнес он, приближаясь.
Я не могла оторваться от его глаз. Кейн подошел ближе, и запах его парфюма заполнил мои легкие, прикоснулся к моей коже. Он протянул руки и откинул назад мои волосы, что-то блеснуло в его руках, и на моей груди появилась подвеска. Маленький ангел, расправивший тонкие ажурные крылья и распахнувший руки, устремил свой взгляд наверх, к небу. В груди его сверкало маленькое рубиновое сердце. Искрясь в огнях фейерверка, оно словно билось и трепетало.
– Боже, Кейн! – восхищенно сказала я, сжав ангела в ладони.
– Так меня ещё не называли, – он смеялся, а я просто смотрела на него влюблёнными глазами и умирала от счастья.
– Ты мой ангел, – с нежностью сказал Кейн, поправляя подвеску на моей груди, затем он резко прижался своими губами к моим. Пьянея, я вдохнула выдохнутый им воздух. Его руки сжимали мой затылок, притягивая к себе, насколько это было возможно.
– Ты мой бог, Кейн, – шептала я, наши языки переплелись, одна его рука блуждала в моих волосах, другая – гладила мои плечи и спину.
– Не говори так, – хрипел он мне в рот, – я не стою тебя.
– Ты стоишь всего, что есть в этом мире, ты самый лучший, ты восхитителен, Кейн. Я люблю тебя, – произнесла я неожиданно для самой себя, это был крик, сдержать который я не сумела. Кейн застыл, мне показалось, что он перестал дышать.
– Ева, – выдохнул он, отступая на шаг, – ты не можешь меня любить. Я самое большое дерьмо, которое может встретиться тебе в жизни. Ещё когда я сосал палец в утробе у матери, для моей задницы уже было заказано VIP-место в аду.
– Не говори так, пожалуйста, – качала я головой, – ты сам не знаешь, кто ты. Так сложилась жизнь. Никто из нас не выбирает место рождения и начала пути, но мы можем выбрать дорогу, найти цель, то, ради чего стоит жить. Я нашла тебя!
**********
Словно обратившись в камень, Кейн стоял без движения. Ему казалось, что свинцом заполнились не только его ноги и руки, но даже язык. На секунду, целуя Еву, он снова почувствовал себя счастливым, но внезапно она призналась ему в любви. Вот, что чувствует человек, падающий на землю с огромной высоты: не в силах вздохнуть во время полета и невесомости, ты понимаешь, что через секунду ты ударишься о землю так, что дышать тебе больше не придётся. Больше всего он боялся причинить ей боль, на этот раз ему действительно было не всё равно. С удивлением он понимал, что его сердце наполняется лёгкостью и радостью, что он словно бы поднимается над землёй, думая о Еве. Рядом с ней, во время их объятий, его переполняло чувство бесконечного счастья. Он не имел права поступать с ней нечестно.
– Это ты сейчас так думаешь, – говорил он, – потому что ещё никогда не любила прежде. У тебя вся жизнь впереди, долгая, счастливая. У тебя будет семья, дети, любящий муж...
– Ничего больше не говори, – её подбородок дрожал.
Кейн схватил Еву и крепко прижал к себе, губами он вытер с её щеки слезу. Он осыпал поцелуями нежную кожу её лица, её нос, глаза, ресницы, губы.
– Я не должен был приходить, – говорил он, не отрывая от неё губ. Ева плакала. Он чувствовал себя никчемным созданием. Вряд ли Кейн смог бы припомнить все те разы, когда самки закатывали ему истерики, их слёз хватило бы, чтобы заполнить Байкал, но только сейчас это по-настоящему тронуло Кейна, и этот факт нормальным совершенно не был. Кейн Реймур не имел слабостей, не имел никакого чертово права на слабости!
– Тогда зачем ты пришел? – глаза Евы всё ещё были прикрыты. Вопрос на миллион, ответить на который Кейн не мог даже самому себе.
– Мать твою, Ван Гог, на этот раз тебе точно пришёл конец! – прогремел голос Пола у них за спиной, – объясни всем нам, какого черта твоя дохлая задница делает в доме Фреда, и какого черта твои мерзкие лапы лапают мою женщину!
Его женщину? Кейн замер. За эти слова он захотел выдрать его сердце через его же задницу! Ева стала его наваждением, причиной его сумасшествия. Его мозг, по всей видимости, совсем перестал работать, потому что он был уверен, что сделает всё, чтобы этот холеный мудак больше не заглядывался на его девочку… Его девочку? Господи Иисусе, Кейн вдруг понял, как далеко зашло дело, и с неожиданным спокойствием он осознал, что его судьба ему просто безразлична, он вздохнул. Ева дернулась, но он не выпустил её из своих рук, не позволил. Кейн знал, чем рисковал, решив заявиться на её день рождения. Он прекрасно осознавал последствия, и был готов заплатить за свои ошибки.
Послышался щелчок взведённого курка.
– Повернись, блядь, ко мне, сукин сын, – рычал Пол, – я хочу смотреть тебе в глаза, когда твой гнилой мозг разлетится по балкону.
– Пол, – испуганно вскрикнула Ева, – опомнись!
В это мгновение Кейн сожалел лишь о том, что, возможно, Еве придётся увидеть чью-то смерть. Но так как Кейн планировал прожить долгую и счастливую жизнью, полную приключений, и переделать множество незаконченных земных дел, сдохнуть должен был именно Пол.
– Отойди от него, – голос Пола звучал угрожающе, – никто не смеет прикасаться к тебе! Ты меня слышала, Ева, – рычал он с перекошенными лицом, – иди сюда!
Мудак, на всю голову отмороженный молокосос. Пол ни хрена не понимал, в какое дерьмо он ввязывался.
– Ты не посмеешь, – сказала Ева, – отец тебя убьет.
Глава 13
Добро пожаловать в мою сумасшедшую жизнь
Кейн продолжать держать Еву.
– Заткнись! – крикнул Пол и, шагнув к Кейну, приставил дуло к его лбу.
– Пол, пожалуйста, – её голос превратился в жалобное скуление. Ева никогда не видела его таким. Он был невменяем. Зрачки во всю радужку, глаза впали, губы дрожали, приоткрывая оскал зубов, – я сделаю всё, что ты захочешь.
Пол ухмылялся, вдавливая дуло в покрасневший лоб Кейна. Чокнутый на всю голову мудак! Одному дьяволу известно, какие мысли мелькали в его голове. Всё, что происходило сейчас, было её виной. Ева хотела сделать хоть что-то, она искала правильные слова, чтобы остановить Пола от необратимой ошибки, но её разум подсказывал, что сейчас всё будет бесполезно, Пол просто не услышит её слов, ведь безумство никогда не понимало разум. Полные ярости и сумасшествия глаза Пола не выражали ни капли понимания. В этот момент Ева, наконец, поняла, почему люди молятся Богу, Бог был последней инстанцией, куда мог обратиться человек в тяжелую минуту, когда все остальные средства были уже перепробованы, и никакой надежды не оставалось. Ева молилась Богу. В обмен на жизнь Кейна она была готова отдать всё, даже пожертвовать собой ради него.
– Сначала отойди подальше от этого сукина сына, я не хочу, чтобы ты запачкалась его кровью, – Пол ещё сильнее вжал дуло пистолета в лбу Кейна.
– Умоляю тебя, Пол, – всхлипнула Ева.
– У меня должна быть очень веская причина оставить его в живых, – процедил он.
«О да!» – подумал Кейн, – «я дам её тебе прямо сейчас!»
Палец Пола дрогнул на курке, Ева всхлипнула, оставаясь подле Кейна.
– Добро пожаловать в мою СУМАСШЕДШУЮ жизнь, – тихо произнес он, посмотрев ей в глаза, – выпустив Еву из рук, Кейн взглядом велел ей отойти. Она молча покачала головой, как бы говоря, что не хочет его отпускать.
– Пожалуйста, Ева, – мягко настаивал он, – всё будет хорошо, поверь мне, – Кейн легонько подтолкнул её, и Ева неохотно сделала шаг назад, не переставая смотреть в его глаза. Она дрожала.
– Успокойся, Пол, она твоя! – сказал Кейн, посмотрев на Пола, и широко улыбнулся, – но только в твоих мечтах, – Кейн подмигнул, и мимолётное замешательство Пола послужило ему сигналом к действию.
********
Всё это казалось мне страшным сном. Я и предположить не могла, что я могу стать причиной смерти любимого человека, и вообще, что из-за меня может произойти кровопролитное сражение. И вот, как на полотне старинного мастера, пишущего драматическую развязку любовного романа, стоит Кейн, а к его лбу приставлено дуло пистолета. Он выглядит совершенно спокойно, будто ничто не угрожает его жизни, и он бесстрашно улыбается врагу, похожему на обезумевшее животное со звериным оскалом и бешеными глазами.
Кейн, наверное, вобрал в себя весь воздух, потому что внезапно мне как будто стало нечем дышать, затем он молниеносно увернулся вправо, его левый кулак взлетел вверх и с хрустом врезался в челюсть Пола. Прогремел выстрел, Ева закричала. Не теряя ни секунды, правой рукой Кейн выхватил пистолет из рук Пола, а левой схватил его за горло, сдавил его трахею и ударил правым локтем в голову.
Пол упал навзничь, а Кейн врезал рукоятью пистолета в его висок, ещё и ещё, пока кровь не окрасила его белую рубашку в алый цвет. Наконец, он прижал дуло к шее Пола, хотя тот был в полумёртвом состоянии.
– Какого черта ты решил, что Ева твоя? – прорычал Кейн, – ублюдок! Она дала мне то, чего ты никогда не получишь, ты слышишь меня, Пол Паркер?! Она навсегда останется моей Евой, а ты никогда, никогда не получишь её, и если ты хочешь жить и дальше, вбей это в свою пустую голову.
Пол приоткрыл заплывшие кровью глаза и моргнул. Кейн понимал, что Ева – его наваждение – может стоить ему жизни, он понимал, что после этих слов Палач не выпустит его отсюда живым, не теперь, но он уже не мог совладать с собой. Поток дерьма, вылившийся из грязной пасти этой твари, называющей себя мужиком на том лишь основании, что между ног у него болтается пара яиц, привёл его в такую ярость, что Кейн больше не мог себя контролировать. Пол смотрел на него. Смотрел, и взгляд его становился всё более невменяемым.
– Ты спала с ним? – его голос становился всё менее человеческим. Это был звериный рёв, что ещё раз убедило Кейна в том, что Пол не должен пережить эту ночь. Однако сначала он должен был обезопасить свою жизнь. Кейн достал телефон из кармана и сделал один короткий звонок своему телохранителю. Тот был правой рукой Кейна, самым близким его человеком, единственным, кого Кейн называл другом.
********
Словно примёрзшая к земле, я стояла без движения. Продолжая держать пушку у шеи Пола, Кейн достал телефон и набрал чей-то номер.
– Слезай со своей суки и дуй к дому Альды как можно быстрее! Ты меня слышал, Баррель? Я даю тебе пять минут, даже если для этого тебе придётся угнать истребитель!
Кейн засунул телефон в карман и за шиворот поднял Пола. Его изуродованное лицо напоминало кусок мелко нарубленного фарша.
– Давно мечтал выпустить мозги из твоей тупой башки и сейчас я проверю, каковы ощущения.
– Ты объявишь войну Альде, – прохрипел Пол, – умрут десятки твоих людей. Ты такой же отморозок, как и твой отец, Реймур. Фред завалил его, разберётся и с тобой, а я буду аплодировать, видя твою мучительную смерть, пусть даже и из гроба, – Пол сплюнул кровь на светлый пол и оскалил окровавленные зубы.
– Опусти пушку, Реймур, – злобно произнёс шагнувший из тени отец. Кейн нахмурился.
– Ну что, ублюдок, – произнёс Пол, – можешь думать над цветом похоронного костюма.
– Фред, – Кейн повернулся к отцу, черты его лица заострились, губы – вытянулись в линию.
Отец перевёл взгляд с меня на Кейна. Как много он слышал?
– Иди в дом, Ева, – приказал он ледяным голосом.
– Папа, – всхлипнула я, – пожалуйста.
– Иди в дом, черт возьми, Эванджелин! – крикнул он. Я хныкнула и бросила взгляд на Кейна.
– Иди, детка, – произнёс он спокойно, – со мной всё будет хорошо.
Пистолет отца, стоявшего в метре от Кейна, был направлен на его сердце. Я сжала кулаки и шагнула навстречу отцу, вставая между ним и моим мужчиной.
– Это была трагическая случайность, – прошептала я, повторяя вчерашние слова отца, а слезы катились по моим щекам, – он оказался не в том месте, – мой голос сорвался, – не в то время, – я сделала крошечный шаг, и дуло пистолета уткнулось в мою грудь, – и не с тем человеком.
Отца перекосило.
– Босс, – прокричал влетевший на балкон Чарли, один из его охранников, – там за воротами стоит целый батальон!
– Как раз вовремя, засранцы, – словно про себя шепнул Кейн.
– Отойди от него, Ева, – челюсть отца дрожала от ярости.
– Нет, – швырнула я ему.
– Ева, – Кейн положил руки на плечи, – иди, детка. Сделай это ради меня. Со мной всё будет хорошо. Я даю тебе слово Реймура.
– Если с ним что-нибудь случится, это станет последним разом, когда ты меня увидел, – мой голос звучал словно бьющееся стекло, – ты меня слышишь?!
Я дотронулась до руки Кейна и пошла к выходу. Один, два, три... Удаляясь от него, я считала шаги... И тут прогремел выстрел. Время замедлило свой ход, я слышала свой хриплый выдох, слышала, как сердце пропустило удар, волосы хлестнули по мокрому от слез лицу, когда я резко повернулась и увидела, что по белой рубашке Кейна, словно алый бутон, распускалась кровь. Из моей груди вырвался крик, я бросилась упавшему на пол Кейну, тщетно стараясь защитить его.
Кейн зажал рукой рану и слегка застонал. Он словно резко постарел, мелкие морщинки на его лице превратились в тёмные борозды. Но, несмотря на всё это, он силился улыбнуться:
– Чёрт, опять в левое плечо! Что, больше никуда стрелять не умеешь, или при взгляде на меня твои руки начинают трястись от страха?
Пистолет отца всё ещё был направлен на Кейна.
– Я сохраню тебе жизнь, Реймур. Отдам долг. Теперь мы в расчете. Но в следующий раз, – он сделал паузу, и его голос зазвучал ещё опаснее, – я не промахнусь. Мне плевать, что нас связывают дела, и они ещё очень далеки от завершения. Увижу тебя рядом с Евой – отстрелю яйца, это понятно?!
Кейн скривил лицо в саркастическую насмешку и попытался встать. В следующую секунду на балкон с шумом повалились его люди, замельтешили тени и силуэты, послышались крики, ещё секунду спустя семь чёрных стволов были направлены на моего отца – бойцы ждали приказа. Вытаращив светлые водянистые глаза, Пол отшатнулся назад.
– Уберите пушки, – приказал Кейн, он поднялся на ноги, прерывисто дыша, – тут нам уже нечего делать, к тому же здесь невыносимо воняет дерьмом. Кто же это обосрался, а, Пол? – с презрением взглянув на Пола, Кейн сплюнул кровью в его сторону, – затем он посмотрел на отца и, придерживаясь за плечо правой рукой, двусмысленно заявил, – однажды я уже спас её, спасу и во второй раз, если ты ни на что не способен!
