355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ариана Селеста » ПРОКЛЯТЬЕ ВАН ГОГА » Текст книги (страница 10)
ПРОКЛЯТЬЕ ВАН ГОГА
  • Текст добавлен: 2 апреля 2017, 04:30

Текст книги "ПРОКЛЯТЬЕ ВАН ГОГА"


Автор книги: Ариана Селеста



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, где я нахожусь. Рядом с кроватью висели два огромных полотна, которые мы с Кейном рисовали в ночь моего восемнадцатилетия. Это были самые счастливые воспоминания в моей жизни, они захватили меня полностью, и мысленно я ощутила себя рядом с ним. Я почувствовала его дурманящий запах, соприкосновение наших губ, сначала нежное и ласковое, потом напористое и страстное. Я ощутила его жёсткие чёрные волосы под моими пальцами, его горячее как камень твёрдое тело, плотно прижимавшееся к моему, когда он владел мной без остатка.


К реальности меня вернула Микаэла, слегка сжимающая мою ладонь в своей.

– Не бойся, Ева, – сказала она, – всё обернулось наилучшим образом как для тебя, так и для меня.


– Что случилось с Кейном? – спросила я, не обращая внимания на её болтовню, – где он? – требовательно спросила я и попыталась встать.


– С Кейном тоже всё хорошо, – сказала она и отвела глаза в сторону, – когда он неожиданно появился на месте аварии, я чуть было в штаны не наложила, решив, что он прикончит меня прямо на месте. Да, сказать по правде, после того, что я сделала с тобой, я не стала бы даже сопротивляться, – Мики поджала губы и продолжила, – знаешь, в такие моменты внутри всё переворачивается, и приходит осознание того, кто ты и что ты делаешь здесь на Земле. За те несколько секунд, что я тащила тебя из горящей машины, я поняла очень многое. Я не жду прощения ни с твоей, ни с его стороны. В своё оправдание я могу сказать лишь то, что я не знала, кто ты такая, и что я тебя люблю, как любила бы родную сестру, если бы она у меня была, – кажется, в её глазах блеснули слезы. Сжимая мою ладонь, Мики продолжала смотреть мне в глаза. Ничего не ответив, я бессильно смотрела на неё. Даже шевелиться было больно.


– Я не знаю, что ты помнишь о той ночи, – продолжила она,

– после того, как я показала тебе картину и рассказала о том, что доставила Кейна к Хью, ты побежала спасать своего любимого, как это сделала бы любая любящая женщина. Для меня же было очевидно другое: заявись ты на собрание этих преступных авторитетов, ни ты, ни Кейн не вышли бы оттуда живыми, а потерявший деньги подонок Хью сделал бы своей главной задачей отлов и расправу надо мной, причём, поверь, он не стал бы искать лёгких способов в этом деле, – Микаэла продолжала сжимать мои пальцы, я слегка нахмурилась, давая ей понять, что мне становится больно, – извини, – тихо сказала она и ослабила хватку, – когда ты села в машину, я стреляла лишь для того, чтобы напугать тебя. Потом, увидев твою решимость выполнить задуманное, я начала стрелять по колёсам в надежде пробить их и остановить тебя. Но пуля случайно пробила трубку тормозной жидкости, след которой я увидела на бетоне гаража после того, как ты умчалась, не расслышав моих криков. Поэтому я тем более не могла позволить тебе ехать одной, зная, что без тормозов, кроме как на тот свет, ты не доедешь никуда, – голос её дрогнул. Глаза Микаэлы искали моего прощения. Я продолжала молчать, главным образом потому, что моё горло стало сухим как пустыня Сахара, и я боялась снова захлебнуться кашлем, если произнесу хоть одно слово.

– На дороге я попыталась прижать тебя к ограждению, чтобы тяжестью моей машины заставить тебя сбавить скорость и остановиться, но ты снова ускользнула. Помнится, я удивилась тому, как ловко ты научилась водить машину, а потом вспомнила, что именно я была твоим учителем, – она слегка улыбнулась и как будто чуть-чуть расслабилась, – ты просто не подозревала, что у тебя нет тормозов, и продолжала давить на газ, а я могла лишь с ужасом наблюдать за ходом твоей машины. Тут-то по закону Мёрфи и хлынул дождь, и ситуация усугубилась. Глядя на тебя, я вспомнила о камикадзе, японских пилотах-смертниках, которые на своих самолётах атаковали вражеские корабли. В ту минуту в твоём взгляде я прочла, что ты была готова на всё, лишь бы спасти Кейна. А потом, – Мики вздохнула,

– потом тебя закрутило, и твоя машина перевернулась раз пять, как бывает только в кино, – её голос внезапно охрип.

Я перевела взгляд на прикроватный столик, на котором стояла пара бутылок воды и апельсиновый сок.

– Извини, я не предложила тебе воды, ты, наверно, хочешь пить, – сказала она. Неловко прихрамывая и морщась от боли, она подошла к тумбочке. Я перевела взгляд и увидела, что нижняя часть её ноги была в гипсе.

– Сок? – спросила она, увидев, что я пялюсь на её ногу.

– Просто воды, – несмотря на то, что мой голос был шершавым и слабым, прозвучал он твёрдо. Здесь, в его доме, я чувствовала себя в безопасности. Здесь даже стены были на моей стороне и охраняли меня. Микаэла молча открыла бутылку и налила меньше трети стакана.

– Доктор посоветовал пить понемножку, – словно извиняясь, сказала она и подала мне почти пустой стакан. Мои ослабшие руки немного тряслись, но это казалось мне пустяком. Я жадно осушила стакан и вернула его Мики. Она поставила его на стол и продолжила.

– Я думала, что ты разбилась насмерть, и впервые за всю свою жизнь я молилась Богу, если он там есть, чтобы он оставил тебя в живых, наобещав ему всяких глупостей. Теперь придётся всё исполнить, – добавила она, и на её лице появилось подобие грустной улыбки, – твоя искорёженная перевернутая машина уже дымилась, когда я добралась до неё, а ты висела вниз головой, прижатая подушкой безопасности и ремнями. Водительская дверь оказалась заблокированной. Мне пришлось взломать заднюю дверь, чтобы попасть внутрь, и когда я, наконец, добралась до тебя, я поняла, что ремни заклинило, поэтому пришлось их разрезать. Как только я освободила и потащила тебя наружу, машина загорелась. Нам нужно было бежать от неё подальше, ведь она могла взорваться в любую секунду. Вот тогда-то я и обнаружила, что не могу двигать ногой, – взглядом Мики указала на свою загипсованную ногу, – кость была раздроблена, и нога практически не двигалась. К нам уже бежали пожарники, но я очень сомневалась, что они успеют вовремя. Ты лежала рядом со мной без сознания, а моё сердце обливалось кровью из-за того, что я была беспомощна перед лицом обстоятельств. В следующий момент я увидела твои глаза. Они были открыты и смотрели сквозь меня. В тот момент, когда на твоих губах появилось подобие улыбки, я заметила Кейна, стоящего позади меня, – голос Мики вновь охрип, она сделала глоток сока.

– Это было настоящее чудо. Я не могла поверить своим глазам. Он просто молча поднял тебя и унёс в машину скорой помощи. Затем, когда он вернулся, я подумала, что он собирается прикончить меня. Я давно знакома с Реймуром, поэтому я приготовилась к худшему. Вся жизнь пролетела перед моими глазами, когда он протянул мне руку. Кейн помог мне встать и посадил рядом с тобой. К тому моменту на место прибыли несколько пожарных бригад. Они тушили горящий Фольксваген, полицейские оцепили потенциально опасное место, и зеваки больше не могли туда попасть. Потом нас отвезли в больницу, где нам оказали первую помощь. Доктор сказал, что ты чудом отделалась лишь лёгким ожогом на левом локте и несколькими синяками. Из-за дыма, которого ты наглоталась, пока лежала без сознания, у тебя развилась кислородная недостаточность.

Были приняты все необходимые меры для предотвращения отравления твоей крови. Тебе назначили внутривенные очистительные капельницы и постельный режим. Опасности для жизни больше не было, поэтому Кейн сделал щедрое пожертвование больнице, и в сопровождении трёх медсестер, нагруженные огромным количеством медицинской аппаратуры для поддержания твоих дыхательных путей и обеспечения твоей безопасности все мы сели в частный самолёт и прилетели в Лос-Анджелес, где благодаря выписанному врачом препарату ты проспала три дня, – Мики постоянно откашливалась, слова давались ей нелегко, – у меня было достаточно времени подумать о том, в кого я превратилась, подумать о своём прошлом, и как я чуть не погубила тебя из-за своих интересов. Кейну стало известно, что я украла картину, но он обещал сохранить мне жизнь, если я верну её. Я с большим облегчением отдала ему ключи от нашей квартиры и рассказала, где находится триптих. Его люди уже забрали картину и её отвезли Хью Хеллу, который был так рад, что даже устроил банкет по этому поводу. Не представляю, как я собиралась продать её и незаметно скрыться, ведь весь рынок сбыта контролируется Хеллом. Невозможно просто так продать триптих и остаться незамеченной. Рано или поздно Реймур и Хелл выяснили бы, чьих рук это дело, и тогда мне пришел бы конец.


Микаэла замолчала и посмотрела на меня такими печальными и молящими глазами, что мне стало не по себе. Пришла моя очередь протянуть ей руку и взять её ладонь.


– Спасибо, что спасла нас, – тихо сказала я и посмотрела в её глаза.


– Прости меня, Ева, – Мики, наконец, решилась произнести слова, которые она хотела сказать с самого начала.


– Прощу, если подашь мне ещё воды, – я улыбнулась и увидела, как её лицо озарилось улыбкой. Я подумала о том, что в нашей жизни всё предопределено. Мы не видим и не чувствуем этого, но если посмотреть на всё происходящее с позиции наблюдателя, становится понятным, почему жизнь связывает нас с теми или иными людьми, кто должен нам, а кому должны мы, почему мы поступаем так или иначе. Нам кажется, что у нас есть выбор, но всё происходящее – лишь замысел могущественного Создателя, управляющего нами как кукловод из театра марионеток.

Глава 27

Найти себя среди чужих

Кейн был в полном замешательстве. Всё то, что раньше имело для него значение, больше его не интересовало. Он любил роскошь и предпочитал всё самое лучшее, самое дорогое. Он ездил на самых дорогих машинах, его дом находился в самом престижном районе Калифорнии, он летал на частном самолёте, содержал штат постоянной охраны, мог заполучить любую женщину и всегда пил самый дорогой коньяк – в его подвале находилась коллекция редких коньяков и вин, не имеющая по своей ценности равных во всём мире. Он имел власть над людьми, потому что хорошо понимал их психологию. Купить можно было всех: красивых, умных, талантливых, богатых, бедных, ученых, политиков, верующих и неверующих – в общем, не имело значения, кого и как, деньгами или обещаниями можно было добиться чего угодно! Он умел красиво говорить и при помощи своей эрудиции и энциклопедических знаний производил на людей неизгладимое впечатление, но самое важное состояло в том, что его боялись, а он знал, что страх – это слабое место любого человека, любого живого существа. Страх гипнотизировал и превращал любого мужчину в напуганную девочку. Страх – это настоящая власть. Сам же он никогда ничего не боялся... до сих пор.


Когда Кейн увидел горящую перевёрнутую вверх дном машину, из некогда бывшей задней двери которой Микаэла вытащила Еву, у Кейна подкосились ноги, и он чуть было не свалился на землю. Лиц обеих женщин почти не было видно из-за толстого слоя сажи. Густой едкий дым, просачиваясь снизу, обволакивал их как будто крыльями черного демона, пришедшего забрать своих жертв в преисподнюю.


Кейн подумал, что случилось то, чего он боялся больше всего. Он подумал, что потерял её, самую прекрасную и любимую на всем белом свете, самую нежную, таинственную, чистую, его божественный свет, его собственный рай, без которого не существовало бы и Кейна. Его Ева погибла из-за него. Ева отдала свою жизнь, потому что любила его, и до последнего своего вздоха думала о том, как спасти его. Это было самое страшное мгновение в его жизни. В ту секунду он умер. Его сердце остановилось, и перед глазами как на кинопленке он увидел всю свою жизнь... На этой кинопленке была только ОНА. Его ЕВА.


Если сегодня его спросили бы, верит ли он в жизнь после смерти, то Кейн без колебаний дал бы утвердительный ответ. Он точно знал это с того момента, когда их глаза встретились, и он понял, что был ей нужен. Он услышал, как она зовёт его посреди дождя, посреди толпы людей, почувствовал боль и разочарование, спрятанные в глубинах её сердца, ощутил её бесконечную любовь и желание жить.


Кейн скорее почувствовал, чем увидел её взгляд. Ева была очень слаба, но её глаза всё равно горели любовью и счастьем, потому что он был жив, он был рядом. Всё случилось так быстро, следующие несколько минут пролетели как одно мгновение. Он поднял её с земли как самый драгоценный бриллиант, прижал её к груди и прошептал: «я нашёл тебя, любимая, и больше никогда тебя не отпущу, ни на одно мгновение». Впредь Кейн не собирался расставаться с ней ни на секунду, он знал, что счастье не даётся дважды. Он узнал в ней свою божественную половинку в ту самую секунду, когда увидел её в саду на дне рождения её отца, она считала самолёты в ясном калифорнийском небе. С тех пор прошло немало времени, но воспоминания о тех событиях и сегодня были ярки, как будто всё произошло лишь вчера. Он помнил всё до самых последних мелочей: её одежду, туфли, он помнил её запах, необыкновенно яркие глаза, которые светились ярче звёзд на небе.

Миллиарды раз он рисовал её образ на полотне своего сердца, словно выжигая на нём каждую её черту. Они были связаны невидимыми нитями, которые тянулись от одного сердца к другому, и давали знать о себе каждое мгновение. Кейн нашёл её, и это было самое главное, отныне всё зависело только от него. Он был счастлив и хотел поделиться этим счастьем со всем миром, он хотел кричать её имя на весь мир .


После того, как доктор в больнице «Авентура» в Майами сказал ему, что Ева скоро полностью поправится, он сделал всё необходимое для того, чтобы безопасно доставить её в свой дом в Малибу. Микаэла умоляла его взять её с собой для того, чтобы она могла ухаживать за Евой, и он позволил ей присоединиться, увидев искренность в её глазах. Не смотря на то, что вся эта передряга произошла в какой-то степени из-за неё, он почему-то доверял ей, может быть, из-за того, что, вытаскивая ЕГО Еву из горящей машины, она чуть не пожертвовала жизнью.

Он не держал на неё зла из-за украденного триптиха. Нельзя обижаться на комара, за то, что он жалит тебя, такова его натура. Да и триптих был украден не у него, а из дома Альды, где заправляет теперь этот бестолковый дебил Пол. В какой-то степени Кейн понимал Микаэлу и её желание заработать лёгкие деньги, и не в его стиле было осуждать. Его не интересовало, чем она занималась, лишь бы это не отказывало влияние на безопасность Евы.


Не ища отговорок, Микаэла сразу отдала картину, она любила Еву, как сестру, и этого для Кейна было достаточно.


Больше всего его заботила недавно появившаяся идея, которую он хотел осуществить любой ценой. Ева была в безопасности, и Кейн не сомневался в его любви, это знание делало его самым счастливым человеком на земле. Он хотел подарить ей весь мир, но подобно тому, как нельзя давать всё и сразу маленькому ребенку, так и Кейну нужно было начать с самого важного, самого необходимого. У него появился план.


Глава 28

Игра в покер

Бентли медленно притормозил перед входной дверью дома Фреда Альды. Кейн неспешно вышел из машины, прикрыл за собой дверь и так же неспешно поднялся по ступеням наверх, наслаждаясь теплом утреннего солнца. Подняв руку, он на мгновение застыл в этом положении, довольно улыбнулся сам себе и три раза громко постучал в дубовую дверь.


Кейн не сомневался, что в ожидании его прихода этот мудак Пол уже трижды обосрался от страха. Его боялись многие, но именно сейчас он получал от этого особое наслаждение. Сейчас жизнь Пола зависела от того, как он поведёт себя в разговоре с Кейном. Он надеялся на поддержку Реймура в этом деле, и если бы Кейн захотел, то Пол уже был бы мертв, а Пол хотел выйти сухим из воды.


В телефонном разговоре, состоявшемся лишь несколько часов назад, Кейн рассказал Полу о своей встрече с Хеллом и о том, что тот требует картину, за которую заплатил депозит в десять миллионов долларов.


Своим блеющим голосом Пол ответил ему, что картина пропала, и он понятия не имел, кто мог её украсть. Он также рассказал о том, что объявил за картину награду в сто тысяч долларов и разослал объявление по всем штатам, он запустил слух среди всех, кто был завязан в этом бизнесе, но пока ему оставалось лишь ждать новостей. Кто бы не выполнил заказ, судя по чистоте работы, это был настоящий профессионал.


Кейну нравилось играть с этим белобрысым уродом и он передал ему личное послание от Хелла: «Если через три дня триптих не будет найден и не окажется у него дома, он лично пошлёт армию кубинских наёмников, которые сделаю из твоего лживого натренированного языка изысканный кубинский галстук и превратить твою никчемную жизнь в настоящий ад».


Кейн с наслаждением наблюдал за произведённым его словами эффектом: Пол произнёс несколько нечленораздельных звуков, а потом и вовсе потерял дар речи. Он отчетливо представил себе его бледное предобморочное лицо. Внутри Кейна всё кипело, но он сказал ровным голосом: «Я освобожусь через несколько часов. Готов встретиться с тобой. Может быть, вместе мы сможем найти решение этой проблемы». Пол моментально согласился, хотя вряд ли это можно назвать согласием, ведь выбора у него не было. Кейн добавил: «Перед тем, как мы вместе приступим к поиску триптиха, я должен лично убедиться в том, что ты его не спрятал в доме. Ничего личного, Паркер. Бизнес есть бизнес, а в нём я доверяю только себе. Ты должен показать мне каждую комнату в доме, открыть каждый сейф и убедить меня в том, что ты не лжешь».

В ответе Пола был слышен страх такой силы, что, казалось, он превратился в настоящего имбецила. Язык его заплетался, речь стала тягучей и пьяной. Если бы сейчас Кейн приказал бы ему снять с себя штаны, отправиться в далёкую Москву и станцевать казачок на Красной площади при сорока градусах мороза, то Пол не задумываясь сделал бы это. Кейн намеревался при помощи страха лишить его воли. Страх был необходимым условием для выполнения его плана.


Пол лично открыл ему входную дверь. Он попытался скрыть свои эмоции и выглядеть спокойным, но его лицо было бледным как молоко, голубые ставшие водянистыми глаза выражали смесь страха, хитрости и остатков былой самонадеянности. В общем, подумал Кейн, одна гнусность.


Поприветствовав Кейна, Пол предложил ему рюмку коньяка, тот не стал отказываться. Пол подошел к огромному бару и налил в рюмку Henri-IV. Этот напиток был назван в честь французского короля Генриха IV. Красивая упаковка коньяка была достойна почетного места в Лувре, в одном ряду с произведениями искусства, и Кейн слегка улыбнулся: запросы у этого кретина были королевскими. Он сел и, осмотревшись, заметил свадебную фотографию, висящую над камином: нелепый безбровый Пол и его счастливая невеста Кира. Он видел её лишь однажды с Евой, когда они случайно столкнулись в кафе, но ему хватило и взгляда, чтобы понять, что сестра Евы была конченой потаскухой. Кейн не сомневался в том, что она составила отличную партию этому ублюдку, и прямо в эту минуту кувыркается где-то с очередным накаченным красавцем.


«За жизнь», – поднял тост Кейн, многозначительно намекая на её хрупкость. Пол перестал тянуть время, и они начали экскурсию по дому, где по их договорённости Кейн мог проверить любую комнату, Полу же оставалось лишь плестись следом. Таким образом, Кейн заглянул в каждую комнату, каждый сейф, где Альда мог держать ценные вещи, размером соответствующие триптиху. Поскольку триптих состоял из трёх картин, и размер его был внушительным, для него потребовалась бы специальное помещение или сейф. Кейн был удивлён тем, что Микаэле удалось пробраться в дом, который был под круглосуточной охраной, и открыть сейф с практически совершенными технологиями защиты.


Замком сейфа являлась технология «Ретино», считывающая сетчатку глаза. Только глаза Пола и Альды могли открыть этот сейф, и Кейн улыбнулся про себя, подумав о том, что Микаэла смогла умело окрутить этого безвольного идиота, чтобы открыть этот сейф. Возможно, она подсыпала что-то в его стакан или просто выпила с ним больше, чем Пол мог осилить, а потом поставила его тупую голову перед сканером, которой специальными волнами считывает сетчатку, открыла сейф, спокойно зашла внутрь и забрала то, за чем пришла.

«Браво, браво, Микаэла» – подумал он и, похлопав Пола по спине, сказал:

– Какая эксклюзивная технология, Пол! Невероятно!

Внутри тайной комнаты находилось много картин. Помещение было довольно большим, для сохранности шедевров мирового искусства, которые висели на стенах как на выставке, здесь поддерживались определенная влажность и свет. Кейн старательно осмотрел помещение, делая вид, что ищет триптих, который Пол наверняка не смог бы узнать, находись он даже прямо перед его носом.


Здесь были картины эпохи Ренессанса, были работы постмодернистов, образцы сюрреализма и авангарда – словом, у Фреда была исключительная коллекция картин, которая насчитывала более 60 оригиналов. Многие из них Альда заказывал Кейну, но были и у него и те, о существовании которых Кейн не подозревал. Его взгляд остановился на паре работ Сальвадора Дали. Он подумал о Еве. Он знал, что она находила творчество Дали изумительным, таинственным и гениальным.


«Хм, значит, Альда всё-таки нашел того, кто украл эти картины. Наверное, этот кто-то уже кормит рыб», – подумал он.

Он узнал о краже из того же источника, который рассказал ему о том, что Альда купил украденный триптих в Вегасе. Фред обладал нюхом ищейки и он был беспощаден с теми, кто посягал на то, что принадлежало ему. Несмотря на то, что Фред прострелил его плечо, Кейн не держал на него зла, будь он на его месте, он поступил бы так же. Пол был единственным промахом Фреда, допущенный им, вероятно, из-за того, что он был сыном его близкого друга.


«Держи своих друзей близко, а врагов ещё ближе», – ему вспомнились слова Макиавелли, которые частенько повторял Альда.

Махнув рукой, Кейн дал Полу понять, что тут уже делать нечего. До воплощения его задумки остался ещё один шаг.


– Я хочу осмотреть чердак, – твёрдо произнёс он, – а после мы обсудим, с какими богатствами из этой комнаты ты сможешь расстаться, чтобы выкупить свою жизнь у Хью Хелла.


– Я должен посоветоваться с Альдой, – пробормотал Пол потерянным голосом, его красивое лицо, которое Кейн находил слишком женственным, скривилось в гримасу, как будто он страдал геморроем, но, забыв об этом, нажрался бобов и теперь сидит на унитазе и молится Богу о пощаде.

– Это уже твои проблемы, красавчик, – подмигнул ему Кейн, – показывай дорогу в рай, – он указал пальцем наверх и последовал за Полом.


Полу показалось странным желание Кейла подняться на чердак, где не было ничего, кроме грызунов и мазни Евы, но он послушно туда поплёлся. Пол отрешённо карабкался по крутой лестнице, опираясь на гладкие деревянные перила, покрытые толстым слоем пыли и даже паутиной. Кейн понял, что сюда давно никто не заходил.


Глядя, как Пол цепляется за перила, Кейну захотелось схватить его за ворот мятой рубашки и швырнуть вниз, чтобы увидеть, как во время полёта он будет визжать и молотить руками тяжелый спёртый воздух, а потом сломанной куклой упадёт на белый мрамор. Кейн был в приподнятом настроении и не собирался его омрачать, поэтому он подбадривал Пола и даже справился о самочувствии Фреда.


– Альда уже приходит в себя после инсульта? – спросил он, – он собирается домой?


– Понятия не имею, – с холодным безразличием в голосе ответил Пол, – доктора говорят, что пока он должен находиться под постоянным наблюдением. Он весь в трубках и прочей дряни – жалкое зрелище. Приходит в себя раз в два дня всего на несколько минут и потом опять отключается. Всё время спрашивает о Еве. Кажется, никто и ничто его больше не интересует.


Пол остановился перед небольшой белой дверью и потянул за старую металлическую ручку, дверь со скрипом открылась, пропуская их в просторное тёмное помещение.


– Кроме пауков и хлама Евы ты ничего здесь не найдёшь, – сказал Пол, отодвигаясь в сторону и пропуская Кейна вперёд.


С горящими от возбуждением глазами Кейн шагнул вперёд, вдыхая тёплый застоявшийся воздух, пахнущий отсыревшим деревом и красками. Его сердце забилось быстрее, грудь опускалась и поднималась в такт громким ударам сердца. Кейн не знал, что именно он ищет, ему не хотелось гадать, но сейчас, находясь в этой комнате, он почувствовал её присутствие. Присутствие ЕГО Евы. Он как будто увидел её хрупкую фигуру, стоявшую перед мольбертом с палитрой красок в руке, вкладывающую всю свою душу в каждый мазок, нанесённый на белое полотно, вдыхающую в него жизнь.


Он пробовал на вкус, чем жила Ева, это было похоже на глоток её прошлого, и ему хотелось выпить всё до дна. Он хотел сделать её прошлое частью своей жизни, поместить его в себя как кусочек недостающего паззла, который должен был встать на своё место и заполнить пустоту смыслом, придать бесформенному куску глины значение и форму.


Он шагнул вперёд и увидел небольшое окно, в которое сочился свет, вырывающий из темноты образы и силуэты, как вода вымывает золото из грязи. Покрытые густым слоем пыли картины лежали стопкой. В состояние эйфории, почти не дыша, он начал отряхивать их и просматривать быстрым взглядом знатока.


Сначала Кейн был удивлён их количеством, и, подняв несколько из них наугад, он понял, что это были не просто обычные работы ученика. Он увидел оригинальность и неподражаемую гибкость линий и форм. Ева использовала разные техники, много экспериментировала, но, в основном, работала с масляными красками и часто использовала пальцы вместо кистей. Он мог чувствовать рельефную поверхность полотна и энергию красок, которая читалась в каждой линии. Каждый штрих скрывал маленькую тайну, то, что Ева хотела передать с помощью своих картин.


Кейн видел природный талант, может быть, даже гения, а для него особенная ценность состояла в том, всё это было создано Евой. Здесь можно было увидеть всю её жизнь, нужно было только знать, как смотреть. Он прикоснулся к одной из картин, на которой были изображены два подсолнуха и кроваво-красное сердце между ними. Ему казалось, что с другой стороны полотна пальцы Евы нежно дотронулись до его, и всё его тело покрылось мурашками. Он улыбнулся, и ему показалось, что вся комната стала светлее. На мольберте у самого окна стояло почти полностью белое полотно. Кейн подошёл вплотную и разглядел едва заметные линии, напоминавшие ему его же ухо. Он улыбнулся ещё шире.

– Это точно не триптих, Ван Гог, – пробормотал Пол из противоположного конца комнаты, чем вернул Кейна к реальности, – ты всё увидел. Я знаю, у нас с тобой много разногласий, и наша неприязнь друг к другу взаимна, но сейчас мы в одной лодке, так что давай поговорим. Мне нечего от тебя скрывать. Триптих пропал, и я хотел бы услышать твои предложения, – Пол переступил с ногу на ноги и нервно провёл рукой по волосам, – десять миллионов, которые Хелл заплатил в качестве депозита, были отданы кукушке, подменившей триптих в музее Портленда. После этого картину доставили к нам. План Фреда был прост: без задержки перепродать триптих. Он хотел поделить сумму пополам, как вы всегда с ним и делали, но все попытки достучаться до тебя не принесли результата. Ты просто игнорировал нас, а Хью хотел иметь дело только с тобой.



Кейн кивнул. Он знал, что Хью не доверял никому, кроме него. Кейн выступал для Хелла гарантом, а тот служил для него пассивным источником обогащения.


– Мы были связанны условиями договора и не могли потерять десять миллионов депозита и ещё десять миллионов штрафа, поверь мне, – Пол сделал шаг вперёд, поднял руку, сжатую в кулак и потряс им над головой, – я лично расчленил бы того сукиного сына, который украл триптих.

«Какое убогое зрелище», – Кейн еле сдерживал смех. Пол был похож на несмышлёного самонадеянного ребенка, чьи познания об окружающем мире ограничивались детским манежем и кроваткой. Он топал ногой, тряс ручонками, уверенный в том, что выглядел убедительно, Пол продолжал оправдываться перед Кейном.


– Довольно, – Кейн резко остановил душещипательную речь Пола. Взгляд его был едким и нетерпеливым. Пол умолк, опуская руки, – я забираю Сальвадора Дали, Моне и всё то, что находится здесь, весь этот «хлам», – он обвёл рукой пространство вокруг себя, – Баррель придёт через час и загрузит в машину ВСЁ, – Кейн сделал ударение на последнее слово.


Пол начал было заикаться, пытаясь оспорить решение Кейна, но тот немедленно его перебил:


– Ты волен выбрать банду кубинских головорезов в подарок твоей молодой жене. Они любят играться с белокожими девочками гринго.


Пол испуганно замотал головой, как будто его шея уже была сломана.


– Согласишься, и я возьму на себя всю грязную работу. Найду триптих и реабилитирую тебя в глазах Хелла. Для Хелла это вопрос чести, – Кейну с трудом далось последнее слово: в их бизнесе понятие чести было искажено до неузнаваемости, и им прикрывались самые мерзкие делишки, – правила игры изменились. Хеллу не нужны деньги, даже с процентом. Он требует свой триптих или, на худой конец, твою голову в качестве компенсации. Как говорит Фред: "Финита ла комедия». Игра окончена, – повторил Кейн. Судя по выражению лица, Пол наделал в штаны, он боялся даже не пошевелиться. Его не волновало, зачем Кейну весь этот хлам, он так боялся за свою шкуру, что был готов на любые отчаянные действия.


А для Кейна... Для него картины Евы были дороже любого триптиха. Довольный собой, Кейн в прекрасном расположении духа спустился вниз. Не произнеся ни единого слова, Пол с полубезумным взглядом проводил Кейна до входной двери. Трясущими руками он залил в горло рюмку коньяка и тут же закашлял как кот, отхаркивающий комок свалявшейся шерсти. Кейн грациозно спустился с крыльца, дал указания Баррелю по телефону, сел в свой Бентли и уехал, даже не оглянувшись в сторону Пола.

Глава 29

Микаэла и Баррель

– Проголодалась? – спросила Мики.

– Немного, – ответила Ева.

– Прогуляюсь до холодильника, проверю, есть ли там что поесть. Я и сама умираю с голода, – сказала Мики и осторожно поднялась.

– На ногу наступать можешь? – посмотрев на гипс, выдавила Ева из своего пересохшего горла.

– Ерунда всё это, – улыбнулась Мики и медленно пошла в сторону двери. В больнице ей предложили костыли, но этот унизительный вариант Мики отвергла сразу же, тем более, она вполне могла передвигаться и без них. Она боялась показаться беспомощной, особенно в глазах Барреля.

Мики думала о нём постоянно, каждое мгновение она мысленно возвращалась к нему. Мики так много хотела ему рассказать, и в миллионный раз задавала себе один и тот же вопрос. Этот вопрос мучал её с момента их возвращения: сможет ли он когда-нибудь её простить?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю