Текст книги "Ложное соглашение (ЛП)"

Автор книги: Ари Мармелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Во дворе мало прохожих, – объяснил он, – но все же я не хотел бы, чтобы нас заметили и не так поняли.

– Конечно, – пробормотала Виддершинс. – Так нельзя.

Сикар сел напротив нее, Ферранд возвышался за ним.

– Вина? Сока?

– Не стоит, спасибо.

Он кивнул и налил себе сладко пахнущего вина.

– Скажите, юная леди… что вы надеетесь тут достичь?

– Прошу про…

– Давай не будем оскорблять друг друга? В прошлый раз ты изучала меня, потому вернулась. Точно не для моей службы. Решила шпионить за мной или хочешь напасть?

Виддершинс пыталась подобрать челюсть.

– Ты ведь задумывала что-то из этого? – не унимался Сикар.

– Конечно, нет, – соврала она.

– Конечно, нет, – рассмеялся Сикар. – Виддершинс, человек моего статуса знает интриги вдоль и поперек. Ты бы не продержалась и пяти минут в политических кошмарах, что я видел.

– Уильям не был таким, – пробормотала она.

Улыбка Сикара увяла.

– Уильям де Лорен был великим. Одним из лучших, кого я встречал. Но он оставил следы ног на спинах и плечах многих. Как и все мы. И ты, – вдруг проревел он, вино грозило пролиться на стол и его чистую рясу, – не имеешь права произносить его имя!

Виддершинс не сдержалась. Она вжалась в стул от неожиданной вспышки гнева. Даже брат Ферранд вздрогнул, на его лице возникла толика удивления.

– Что… о чем вы говорите? – спросила она.

– Ты сама знаешь! Не знаю, за что ты мстишь церкви, девочка, но это закончится сейчас!

– Месть?! Я ничего не…!

– Мы знаем, что ты связана с убийством архиепископа де Лорена…

– Я пыталась спасти…!

Я читал отчет брата Мориса. Все запутано, много деталей упущено. Я сомневаюсь в его выводах.

– Но…

– И сейчас ты пытаешься устроить нам саботаж!

– Я никогда…

– Это что-то личное, воровка? Что-то из твоего прошлого? Или ход твоего бога-варвара?

Виддершинс поняла, что Сикар не даст ей закончить ни одно предложение, закрыла рот и пыталась прожечь взглядом дыру в его лбу.

– О, да, я знаю о нем, – продолжил Сикар. – Не имя, не то, откуда он, но он точно есть. Я ощутил его присутствие, когда ты впервые пришла в мою церковь. И в отчете брата Мориса…

– В котором вы сомневаетесь? – прорычала Виддершинс, но епископ не слышал.

– …и во всем, что я узнал о тебе, были подсказки, и я сложил бы их вместе, даже если бы ты не явилась в мою церковь этим утром. Но теперь ты здесь, и я почти вижу его! Как ты скрыла его присутствие от де Лорена…

– Он знал, – сказала Виддершинс, радуясь шансу перебить. – Уильям понимал. И одобрял.

– Бред! – Сикар почти плевался. – И твои действия опровергают эти глупые слова!

– И какие же действия…

– Ты не только воровка, но и убийца!

– Если перебьете меня еще раз… Стойте, кто я?

– О, да, я знаю. Я убедился, что никто не пострадает! Никто! Все шло хорошо, как я и надеялся, лишь с парой ссадин и синяков. Но ты сунула свой нос, и теперь улицы Давиллона в крови!

Виддершинс поняла, что стоит, как и Сикар, и она не знала, когда они встали. Брат Ферранд дрожал на месте, словно его тянуло сразу в несколько сторон.

– Вы думаете, я убила этих людей? Я? Боги, зачем?

– Никто больше не втянут…

– Это не я, идиот! Это Ируок!

Она выпалила это невольно, но старый кричащий козел хотя бы умолк.

Когда он обрел голос, Сикар будто не знал, что с ним делать.

– Что… ты… Ты сказала Ируок?

Виддершинс пыталась совладать со своим дыханием, пылом. Она села.

– Да.

– Ируок – сказка, дурочка! История!

– Как кавалер Дулетт? – парировала она.

– История, – повторил он, – из тех, что я рассказываю, чтобы показать. Научить. Это не значит, что я верю в них, как и взрослые прихожане. Если ты думаешь, что я приму…

– Слушайте, вам не нужно верить, что это именно Ируок! Но что-то сверхъестественное ходит по Давиллону, и это точно не я!

– Глупости. Ты…

– Ах, Ваше преосвященство, – Ферранд звучал так, словно лучше танцевал бы со львами, чем лез, но он все же сделал это. – Я слышал о происходящем, и некая магия точно задействована в этих убийствах. Тела…

– Просто ее бог-варвар дает ей магию, Ферранд! Она – убийца! Она…

Терпение Виддершинс, уже трещащее по швам в эти дни, лопнуло. С воплем она бросилась со стула, призвав помощь Ольгуна, пока двигалась, управляя собой меньше, чем в стычке с Игрейн в храме Скрытого бога.

Руки на краю стола хватило, чтобы она полетела по комнате, но не в епископа, а в Ферранда. Она скрестила ноги на его коленях, повернулась, падая, и он упал на ковер. Это навредило бы только его гордости, но и мешать он пока не смог бы.

Сикар уже напрягся и тянулся к посоху, прислоненному к его стулу сзади, но его будто сдерживала паутина. Виддершинс вскочила на ногу. Другая пяткой ударила один из графинов, разбивая его о мрамор. Простое колесо, и она оказалась рядом с епископом, обвила рукой его шею, другой сжала осколок, что когда-то был ручкой стеклянного графина. Ее рука должна была кровоточить, но Ольгун помог ей не задеть острые края.

Стул Виддершинс только упал на пол.

– Будь я убийцей, как вы считаете, – прошипела она в бледное лицо священника, – вы были бы мертвы. А я вышла бы в окно за три секунды.

Она бросила осколок и поправляла свой стул, когда страж снаружи пришел в себя и застучал, а потом распахнул дверь. – Брат Ферранд споткнулся, – сказала она потрясенному стражу.

– Не было такого! – в голосе Сикара не хватало уверенности, что была там пару минут назад, но если он теперь сомневался, это его не остановило. – Я хочу это существо в цепях!

– Ну, – сказала она Ольгуну, уже смущенно краснея из-за своего срыва. Что на нее нашло? То Сикар, теперь Ферранд. – Это был не самый умный мой поступок. А с Игрейн сработало…

Мартин приближался, сжимая пистоль, а она пыталась решить, можно ли сопротивляться, но тут на пороге появилась Игрейн. С ней был Паскаль Сорель.

И за ними шел Джулиен Бониард! Хоть она знала, что он неподалеку, следит, что епископ не ушел незаметно, она не сдержала выдох облегчения (только облегчения?) при виде него.

Джулиен взглянул на разбитое стекло, на Виддершинс, а потом просто покачал головой.

– Не знаю, что вы тут делаете, майор, – сказал уже спокойнее Сикар. – Но вы вовремя. Это воровка и…

– Не утруждайтесь, Ваше высокопреосвященство, – сказал Бониард. – Мы все слышали, – епископ и воровка уставились на них. – Когда Игрейн увидела, как тебя уводят, мы сымпровизировали. Чашка к окну епископа. Кстати, спасибо, что задернули шторы. Иначе вы нас сразу заметили бы.

Сикар хмурился, его челюсть двигалась, он вспоминал, не сказал ли в пылу чего-то, что могло ему навредить.

Виддершинс была рада помочь.

– То есть, – сказала она, – они слышали, как вы признались в атаках! До того, как люди начали умирать!

– Но это не оправдывает твое нападение на меня, – возразил он, хоть и побледнел. – Майор, я выношу обвинения от лица всей церкви.

– У вас есть это право, – сказал он. – Но при этом нам с Игрейн придется отметить, что мы слышали, и, конечно, если мы будем говорить об этом в суде, нам придется сообщить церкви.

– Почему вы помогаете этой девушке? – осведомился Сикар. – Она – убийца!

– Вообще-то, – сказал Бониард, – нет.

– Что?

– Она помогала нам остановить существо, орудующее на улицах.

– Существо? Вы ведь не…

– Да, Ваше высокопреосвященство, я так думаю. Я видел его работу, включая раны Виддершинс после попытки существа убить ее.

– Она могла подделать…

– Не могла.

Сикар отклонился, и только удача спасла его, стул оказался близко.

– Но… Уильям де Лорен? Она…

– Некоторые события я сам видел, Ваше высокопреосвященство. Она делала все, что могла, чтобы спасти архиепископа. И при этом она потеряла свою близкую подругу.

Виддершинс отвернулась. Воспоминания о Женевьеве и тревога за Робин душили ее.

– Но я был уверен, – ладони Сикара дрожали, словно от слабости. – Так уверен. Это не может быть из-за нас, точно…

– Что именно вы сделали, Ваше высокопреосвященство? – спросил мягко Джулиен. Но мужчина резко постарел и не мог ответить. Монах опустился рядом с епископом и сжал его дрожащую ладонь.

– Почему, – пробормотала Виддершинс, – во всем всегда винят меня?

Она не хотела, чтобы ее услышали, но кое-кто уловил.

– Потому что ты скрытная, – сказала Игрейн. – И порывистая. И ты оказываешься в центре беды чаще, чем стоило бы. И некоторые из нас могут ощущать нечто ненормальное в тебе. Но важнее всего то, что ты раздражаешь людей.

Виддершинс лишь высунула язык.

– Игрейн? – спросила она через миг шепотом, чтобы больше никто не услышал. – Услышанного вами хватит, чтобы обвинить их? Он ведь только затронул…

– Мы ничего не слышали, Виддершинс, – тихо ответила она. – Чашка к стеклу? С трудом различали каждое пятое слово.

Ольгун будто охнул, Виддершинс смотрела на нее с ужасом.

– То есть…?

– Мы прибежали на шум и надеялись, что ты выведала у него что-нибудь полезное.

Виддершинс не знала, хотела она плакать или ударить кого-то, ей нужно было что-то выбрать. Но тут Сикар кашлянул и расправил плечи.

– Хорошо, майор, – сказал епископ. – Не знаю, что случилось, или когда все пошло не по плану, но я не хотел никому страданий. Я все расскажу вам.

– Да? Отлично! – все вздрогнули с ужасом, дверь кабинета медленно открылась, и двойной жуткий голос раздался снова. – Я люблю хорошие истории!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Где она?

Робин смотрела, сидя в удобном мягком кресле в центре комнаты, как расхаживал ее похититель, словно он был в клетке. Ее тюрьма не была пустой. Помимо кресла, тут был стол с соками, сыром и выпечкой, а еще горшок, если природа потребует свое. Единственным признаком ее плена были оковы на ее запястье, соединенные с цепью. Цепь соединялась с ножкой стола, давая Робин определенную свободу, хоть она не могла добраться до стен большой и в остальном пустой комнаты. Кладовая или амбар, без сомнений.

Эврард расхаживал под рядом окон. Второй стол с графином вина и парочкой заряженных пистолей стоял неподалеку.

– Можно было оставить записку, – сказала Робин, поднося кубок с соком к губам. Кубок был из тонкого дерева, его явно выбрали из-за того, что такую вещь не сделать оружием.

Эврард замер и хмуро посмотрел на нее.

– Нет, – продолжила Робин, – если вы хотели, чтобы она нашла вас, то можно было просто…

– Она найдет меня, – рявкнул он. – У моей семьи лишь несколько поместий в Давиллоне.

– Как башня? – невинно спросила Робин.

– Ты нарываешься!

Может, так, а, может, ей стоило молчать. Робин не была бойцом, как Виддершинс, не была такой смелой, такой…

Но она не была глупой, как и не была инструментом, который можно было использовать и бросить!

– Я так не думаю, – сказала она, с сомнительным успехом сделав голос стальным, как у Виддершинс. – Ты меня не ранишь, Эврард.

– Ты так уверена? – его кубок, тоже из дерева, треснул в его руке, багровые ручейки потекли по пальцам.

– Да. Ты же почти умолял Жерара и остальных не заставлять тебя стрелять в них, когда похищал меня. Ты даже извинился, когда сковывал мое запястье! – она звякнула цепью, словно можно было подумать о других оковах. – Еда, напитки… Ты не обычный похититель, понимаешь?

– Я не похититель!

Робин посмотрела на него.

– Я не такой.

Она подняла руку, тряхнула цепью.

Эврард что-то невнятно прорычал. Он поднял графин вина со стола, начал наливать и вздрогнул, когда жидкость стала протекать сквозь трещины. Фыркнув, он бросил бесполезный кубок на пол и сделал большой и не аристократичный глоток из графина, и Робин отметила, что он уже был наполовину пустым.

– Шикарно, – сказала Робин. Эврард выдвинул стул из-за стола и обмяк на нем.

– Я не похититель, – повторил он, дуясь.

– Мы с цепью не согласны.

– Боги! Это ее вина!

– Кого? Виддершинс?

Эдвард оскалился, услышав имя.

– Кого же еще?

– Это ее вина, да? Наверное, она заплатила тебе, чтобы ты похитил меня? Есть простые способы увольнения, если она…

– Это не шутка! – Эврард снова вскочил и стал расхаживать, но в этот раз к невольной гостье и от нее, а не вдоль окон. – Я не хотел, чтобы дошло до этого. Она должна была… – он замер и пожал плечами. – Я думал, так и будет. Но твоя драгоценная Виддершинс даже не приходит за друзьями.

– Она придет! – Робин поняла, что кричит, и попыталась успокоиться. – Ты ее не знаешь. Она придет, и ты пожалеешь об этом.

– Сомневаюсь, – Эврард покачал головой и вернулся к графину вина. – Вряд ли у нее есть столько чести.

Робин не помнила, как встала на ноги.

– Честь?! – она снова кричала, в этот раз ей было плевать. – Это говоришь ты? Ты?! Ты угрожал уничтожить ее жизнь! Похитил меня! Из-за чего? Из-за пары украденных сокровищ, про которые твоя семья десятки лет не вспоминала? Разве ты можешь судить о чьей-то чести?

Графин разбился о стену, оставив пару осколков в дереве и пятно вина, из-за которого казалось, что там убили двуногого комара.

– Из-за чего этому быть, дурочка?! – Эврард тоже кричал, сжатые кулаки дрожали. – Я делал все, чтобы стереть пятно с чести семьи! И пятно оставила твоя драгоценная Виддершинс!

– Верно, – Робин задумчиво посмотрела на оковы на запястье, на пятно вина на полу. – Родители сейчас тобой гордились бы?

Робин показалось, что она зашла слишком далеко. Со сдавленным воплем Эврард пересек комнату и навис над ней, поднял руку для пощечины. Робин заскулила и отпрянула, кривясь от грядущей боли.

Но удара не было. Эврард нависал над ней, кривясь, а потом опустил плечи и отошел. Робин плохо видела его, щурясь, так что открыла глаза.

Эврард медленно моргнул, а потом отошел к дальнему столу.

– Понадеемся, что ты права, – сказал он, – и она скоро будет тут. Я хочу покончить с этим.

Робин согласно кивнула. Они ждали в тишине, затерявшись в своих бурных мыслях.

Так затерявшись, что Робин моргнула и очнулась от дремы. Она огляделась. В комнате горели масляные лампы, и только они были источником света, грубо расставленные по комнате. Они начали дымить. Значит…

Часы. С их разговора с Эврардом прошли часы. Часы, во время которых Виддершинс не пришла.

Огонь расплылся из-за слез на глазах Робин. Она не сдастся, нет! Но все же…

Она невольно подавила вопль, когда Эврард появился сбоку со зловещим эхом шагов – ей не хватало этого звука, а теперь он вернулся. Может, он тоже понял, что наживка из Робин плохая, потому что его взгляд был мрачным, ладонь касалась кожаного мешочка на поясе. Робин вжалась в стул, но рука вытащила оттуда…

Ключ?

Робин задержала дыхание. Эврард опустился рядом с ней на колени. Громкий щелчок, и оковы упали. Она встала, потирая покрасневшее запястье, а он уже отошел.

– Иди домой, – сказал он, не глядя ей в глаза. – Я не…

Ночную тишину улиц разбили выстрелы. Ставни затрещали и разбились, пули пролетели и вонзились в потолок с дождем пыли и щепок. Робин закричала, что-то тяжелое врезалось в нее и сбило на пол. Точнее, не что-то, а кто-то.

Эврард. Эврард лежал на ней, закрывая собой.

Но они тут же поняли, что зря. Пистоли целились вверх, чтобы пули пролетели над головами всех в комнате. Робин и Эврард не были в опасности, кроме риска порезаться о щепки.

Отвлечение? Это сработало, ведь, когда Эврард поднялся на ноги с рапирой в руке, было слишком поздно.

Дверь распахнулась, замок явно взломали, и двое мужчин в черно-сером бросились в стороны от двери. Она держали мушкетоны, направляли их на грудь Эврарда. Третий нарушитель в темном – женщина, судя по фигуре, но похожая на двух других – прошла в дверь сзади и стояла в конце комнаты. Ее оружие тоже было направлено на юного аристократа.

– Что ж, – Эврард смотрел на них по очереди, – стоило этого ожидать, – он повернулся к четвертой фигуре, появившейся меж двух мужчин у двери. – Ты бы не пришла одна…

Он громко щелкнул зубами, когда прибывший оказался не Виддершинс, а низким денди в яркой тунике и штанах, в коротком плаще за плечом, с идеально ровными усами. На нем была шляпа с пером страуса, рапира на боку, а в правой руке он сжимал пистоль.

– Ты не Виддершинс! – сказал Эврард почти с обвинением.

– Хвала богам. Иначе вы бы не выпустили меня из дома, – он низко поклонился. – Ренард Ламберт к вашим услугам. Робин? Ты ранена?

– Нет, – сказала она, голос дрожал, она отползла от места, где упала, и встала. – Нет, я в порядке. А… где Виддершинс?

– Боюсь, милая леди не могла прийти. Я за нее.

– Ха! – Эврард покачал головой. – Я знал, что у нее ни чести, ни верности! Она…

– Месье, не стоит оскорблять человека, чьи друзья целятся в ваше сердце.

Эврард уловил логику в его словах и притих.

Ренард посмотрел на Робин.

– Иди сюда, девочка.

Она послушалась, двигалась механически, но губы были бледными, челюсть дрожала. Она ощущала тепло слез на щеках, но даже не пыталась их вытереть. Она знала, что должна быть благодарна, радоваться спасению (хоть ей оно, похоже, не требовалось), но вся радость утонула в отчаянии.

Виддершинс даже не появилась.

– И что теперь? – спросил Эврард, словно обсуждал планы на обед. В его голосе не было переживаний. – Она послала и убить за нее?

– Месье, я убиваю только для себя, – парировал Ренард. – Вы просто злитесь, что Виддершинс обошла западню.

– Бросив друзей, – фыркнул Эврард, источая презрение.

Робин видела, как палец Ренарда напрягся на курке, его лицо стало мрачнее, а оружие будто дрожало от предвкушения, хоть это было невозможно, да? В последний миг щеголь ослабил хватку и громко вздохнул. Он посмотрел на беспомощного аристократа перед собой, а потом на заплаканное лицо Робин.

И Ренард говорил, обращаясь то ли к одному из них, то ли к обоим:

– Не стоит сомневаться в ней, – тихо сказал он. – Мы с большим трудом убедили ее не приходить. Я еще никогда не видел ее такой встревоженной, девочка. Если бы не ловушка этого идиота, даже боги Священного соглашения не удержали бы ее.

– Тогда почему? – тихо спросила Робин, но ее заглушил вопрос Эврарда.

– Видимо, я должен спросить, что удержало ее? Ладно. И что бы это могло быть? Не смогла упустить кражу? Встреча с возлюбленным?

Кожа перчаток Ренарда заскрипела, он почти выстрелил.

– Она немного занята, – прошипел он, – работая со стражей и церковью, чтобы существо на наших улицах больше не убивало детей!

Хотя Робин стояла рядом с вором, когда тот кричал, Эврард сжался.

– Что? Она… почему?! – он даже не сомневался в словах Ренарда, наверное, потому что он вряд ли сочинил бы глупости. – Как она связана с… этим?

Ренард моргнул, может, из-за намека, что Эврард знал больше об Ируоке, чем должен был, но он просто пожал плечами.

– Никак, просто хочет это остановить.

Робин рассмеялась сквозь слезы от потрясения на лице аристократа.

– Я же говорила, что ты ничего не знаешь! – завопила она.

– Хорошо, – Эврарду было сложно оправиться. – Что теперь?

Ренард что-то уловил – Эврард моргнул и заерзал – но Робин это упустила.

– Даже не думай. Даже если ты доберешься до стола раньше, чем мы выстрелим, ты умрешь, не успев атаковать, хоть пистоли так тебя манят.

Эврард вяло улыбнулся.

– Ты же все равно в меня выстрелишь?

– Такое возможно, – признал Ренард, – но…

Робин никогда в жизни не видела, чтобы кто-то двигался так быстро (хоть она не видела один из трюков Виддершинс). Между одним словом Ренарда и другим Эврард закружился, воздух вокруг него скулил от боли, край плаща и его меч рассекали его. Рапира описала неловкую дугу и полетела к ворам у двери. Это была не атака, рапиры не использовались для дальних атак – но скорость и ярость броска заставили Ренарда и его двух товарищей отпрянуть от сверкающей стали. На миг четыре дула пистолетов, нацеленные на Эврарда, сократились до одного.

Мушкет держала женщина, прикрывающая сзади, и она выстрелила с оглушительным хлопком, но Эврард уже бежал. Пуля без вреда пролетела в пустоте, вонзилась в дерево дальней стены.

Следом быстро прозвучали еще три выстрела, Ренард и остальные пришли в себя, но попасть по движущемуся противнику из пистоля было сложно и в лучшие времена, а Эврард двигался быстро и неожиданно, так что искателей можно было простить за промахи.

Ренард был уже впереди, остальные не отставали, сталь выбиралась из ножен на его поясе. Им нужно было быстро догнать его, пока Эврард не завладел пистолетами, что лежали, заряженные, на столе.

Но Эврард двигался не к пистолетам. Не замедляясь, он прыгнул на стол, чтобы добраться до окон наверху. Старые деревянные ставни пропали от удара его плеча, и аристократ выкатился на пыльную дорогу, оставив только потрясенные лица и злые голоса позади.

* * *

Ренард мягко улыбнулся, вернувшись к Робин, убрал рапиру и склонился, чтобы забрать пистоль, который обронил в спешке, и оружие, которым бросил аристократ.

– Готова идти домой? – спросил он.

Она кивнула ему.

– Вы за ним не погнались.

Это был не вопрос, но Ренард решил так его воспринять.

– Выстрелы уже привлекли больше внимания, чем мы хотели. Толпа гонится за мужчиной по улице? Даже если он не подстрелил нас по одному, нам было бы плохо. Ты в безопасности, это важно.

– Важно некоторым.

Ренард вряд ли должен был услышать это, Робин могла даже не понять, что говорила вслух. Он нахмурился, огляделся, проверяя, что другие искатели не слышат, и склонился, словно осматривал запястье девушки.

– Все, что я сказал этому щеголю, было правдой, Робин. Виддершинс не пришла сама только потому…

– Знаю, – Робин смогла слабо улыбнуться, услышав, как Ренард назвал Эврарда, когда сам одевался так, словно ухаживал за дочерью радуги, но ее поведение и подавленный вид почти не изменились. – Я знаю, почему она не могла быть здесь.

Она не добавила «Но все же…», но Ренард это услышал.

И с приливом вдохновения он понял.

– Ты ее любишь.

Лицо Робин стало каменным, нет, ледяным. На щеках появились два красных пятна.

– Молчи! Закрой рот!

Ренард оглянулся, махнул растерянным искателям оставаться на местах, он мог справиться тут сам.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! Ты ничего не знаешь! – она понизила голос, но заменила громкость пылом. – Не смей больше так говорить, понял! Я? Виддершинс?! Это не… Мы не можем даже… она не…

Ренард не был близок с Робин. Она была для него лишь подругой Виддершинс, помогающей управлять «Дерзкой ведьмой». И все же он сжал ее плечи.

На миг Робин напряглась, словно хотела убежать или ударить его, а потом лед треснул. Она обняла его, слезы, что она сдерживала, промочили его одежду.

– Нельзя ей говорить! – всхлипывала Робин. – Прошу, Ренард, не надо!

– Тише, я ничего не скажу. Обещаю.

Он повернул голову до боли в шее, пытаясь встретить взгляд товарищей, не прерывая объятия. Он убедился, что завладел их вниманием, кивнул на кресло, где она сидела с цепью, и осторожно и тихо сказал:

– Это слишком.

Он обрадовался, когда искатели кивнули и отвели взгляды, пока девушка приходила в себя.

«Пусть верят лжи. Так лучше для всех».

– Идем, Робин, – мягко сказал он, когда ее дрожь стала утихать. – Тебе нужно домой, – он воспринял ее шмыганье как согласие и стал медленно выбираться из ее хватки.

– Ренард?

– Да, милая?

Она икнула.

– Откуда ты узнал? – прошептал она. – О моих чувствах к…?

Он не видел повода отвечать честно. Честность, насколько знал Ренард, редко поощрялась. Но почему-то врать или не отвечать казалось неправильным.

Печально улыбаясь, он убрал слезы с ее лица костяшками пальцев в перчатке.

– Легко заметить похожего на себя, дитя.

Глаза Робин расширились, а потом и ее улыбка.

– Я сохраню твой секрет, – пообещала она.

– Я знаю, Робин.

Придерживая девушку за плечо, вор повел ее из склада в сторону дома.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Силуэт – это явно был силуэт, а не человек или существо – появился сверху в дверном проеме, показался медленно, словно вытягивался из потолка. Ужасно тощие конечности, невозможно длинные пальцы, дергающаяся плоть вокруг рта, и, конечно, эта шляпа и плащ, эти складки, что не открывали движения под ними и не слушались притяжения. Ируок спустился в коридор, вошел в комнату епископа одним беспечным шагом, и никто не помешал ему.

Почти.

Будь она спокойнее, не такой разъяренной и испуганной, Виддершинс заметила бы, что Ируок двигался не так, как при первой встрече. Его шаги были менее уверенными, руки и плечи содрогались. Он сжимал челюсти, щурился, словно смотрел на солнце. Виддершинс могла заметить это и задуматься.

Но нет. Она ничего не заметила, кроме самого Ируока. Она увидела существо, была уверена, что на его руках и губах остались пятна крови. Она слышала смех призрачного хора, но в голове раздавались крики ужаса убитых детей.

Весь гнев и вина, которые она ощущала после обнаружения тел наверху в поместье Ламарр, и ярость Ольгуна из-за неправильного присутствия этого фейри в городе смертных, сошлись и стали искрой, вспыхнули.

Никакого общения, даже на уровне эмоций, как делали несколько лет воровка и божество. Сегодня они действовали как единое целое.

Ируок только начал делать второй шаг в комнате, а Виддершинс появилась над плечами остальных. Прыжок был невозможен без разгона, но она пролетела над их головами. Она сжалась в комок, падая, чуть не задела потолок и мраморный стол. Стекло хрустнуло под ее ногой и коленом, она пригнулась, но осколки не пронзили одежду и кожу. Она смотрела вперед, на Ируока, а руки двигались по сторонам, одна забрала пистоль у стража церкви, а другая вытащила рапиру из ножен констебля Сореля.

Другие в комнате еще охать не перестали от потрясения, когда пистоль оглушительно выстрелил, и даже Ируок не был достаточно быстрым, чтобы избежать выстрела.

Пуля пробила грязный плащ существа, плоть и кость плеча и упала на ковер в коридоре с тихим стуком. Облако пыли цвета корицы вылетело из раны и осыпалось на пол снежинками, которые напоминали кровь, что высохла и стала порошком. Пуля была новой, когда вылетала, но теперь ее покрывала ржавчина, которой могли быть годы.

Призрачные дети выли от боли, лицо Ируока было маской потрясения. Его челюсть и щеки дергались, мышцы – или что у него там было – двигались под кожей.

– Ай! – он выглядел так, словно его чувства задеты, как и плоть. – Это было…

Виддершинс ударила, и осколок стекла от графина пролетел по комнате удивительно метко, направляясь к горлу Ируока. Он поднял руку и разбил снаряд, несколько полосок кожи и плаща свисали от запястья до локтя.

– Это… – начал он.

Виддершинс бросила пистоль в его голову сразу следом за стеклом, и существо пошатнулось.

– Это…

Виддершинс бросилась с пронзительным криком, пронзила существо рапирой Паскаля, пригвоздив его к двери.

– Хватит! – визжало оно. Его дыхание было зловонным, кровавым, как у вампира. Это рассеивало запах мяты, что окружал его, и Виддершинс закашлялась.

Но не отступила. Она повернула рапиру, расширяя рану. Больше сухой крови – или что там за пыль была в венах Ируока – сыпалось на его и ее сапоги.

– Ты можешь просто умереть?! – она слышала жуткую истерику в своем голосе, и часть ее была рада этому.

– Хмм… – Ируок отклонил голову и постучал жутким пальцем по подбородку. – Нет!

Восемь пальцев сжались, обвили запястье Виддершинс в два или три слоя. Она ощущала, как его кожа обжигает ее, портит ткань и плоть, и она не смогла подавить дрожь.

Ируок медленно выпрямил руки, отталкивая ее. Рапира выскользнула из его тела, чистая сталь была теперь ржавой.

Она ранила его, она знала это! Она видела боль в его сжатой челюсти, как он скривился, когда меч выпал. Но агония пропадала. Ручеек пыли высыпался из груди, рана закрылась…

Край кожи на ране стал мелкими пальцами, которые сплетались между собой, цеплялись, закрывая рану. И дыры в плече уже не было.

Она ранила его. Но этого было мало.

– Хорошо танцуешь, – сказал ей Ируок с маниакальной улыбкой. – Но теперь мой черед.

Пальцы Ируока сжались – не плечи или руки, а только пальцы – и Виддершинс полетела по комнате, врезалась в констебля Сореля и брата Ферранда. Они отлетели в стол с болью и стуком, став кучей конечностей, ткани и ушибленной плоти. Кровь запачкала ковер вокруг запястий Виддершинс, где существо прикосновением убрало слои кожи с ее плоти, но она едва замечала боль. В ушах звенели звуки схватки, кто-то выстрелил, мечи покидали ножны, остальные в комнате надвигались на монстра. Но ей казалось, что они двигаются ужасно медленно.

Ее окутало, оскорбляя, отчаяние, что было осязаемым. Отчаяние ее и Ольгуна, хоть она не могла разделить их.

Все. Она – они – ударили по Ируоку всем, что у них было. И он рассмеялся. О, она попала, пустила его кровь, но и только.

Она ощутила, как вес пропал с нее, один из мужчин, с которым она столкнулась – ей было все равно, кто – поднялся на ноги. Теперь она могла двигаться, и так она и сделала, перекатилась и сжалась в комок, прижимая лицо к ножке стола епископа. Гнев до этого, казалось, принадлежал кому-то другому, как и безнадежность, что грызла края ее души. На миг Виддершинс, что видела гибель двух десятков товарищей по вере, потерявшая двух дорогих людей за полгода, столкнувшаяся с демоном, сдалась. Зажмурившись от вида и слез, она бросила мир. Будь, что будет.

Но лишь на миг.

Не музыка схватки вернула ее, отбивающуюся, в себя. Не смех и дурацкие рифмы существа, которые она так ненавидела, и не стоны боли ее союзников – даже когда она узнала среди них с искрой тревоги голос Джулиена.

Это был Ольгун. Всегда Ольгун.

Ольгун заполнил ее смиренным унынием, сливаясь с ее чувствами. Она сдалась, как и он.

И она знала, открывая глаза и поднимаясь на ноги, что не могла так поступить с ним.

Сцена перед ней была ужасной, как она и ожидала. Джулиен лежал среди обломков полки с книгами, прикрытый бумагами и томами, пытался подняться. Кровь текла по левой стороне его туники, даже пропитала его табард, хоть Виддершинс не видела рану. Брат Ферранд держал посох епископа и делал им выпады, как копьем, но не мог подобраться близко, чтобы навредить. Паскаль остался без рапиры, раненая рука мешала ему атаковать во всю силу, и он держался в стороне, пытаясь перезарядить пистоль. Страж церкви – Мартин, да? – свисал у двери, прибитый к стене своей сломанной алебардой. Его лицо было изорвано лентами, виднелись следы одной из ладоней Ируока.

Ируок пригнулся на краю стола, от этого мебель должна была упасть, но, конечно, этого не было. Он бил во все стороны, поворачивал голову под невозможными углами, чтобы уследить за противниками, но они держались – хоть и поздно научились – от него подальше. Дети-призраки хихикали, и Ируок пел:

– Монахи и солдаты, воры и священники! Игрушки и конфеты!

Все это она впитала за миг. Она поняла, что делали два священника, как и последствия.

Сикар и Игрейн стояли в семи или восьми футах от врага, он у стола, недалеко от Виддершинс, она – у портретов, напротив Джулиена. Они подняли священные иконы, читали молитвы богам Священного соглашения. Сикар выделал Верколя, конечно, а Игрейн обращалась к Скрытому лорду, но оба включали и других божеств.