Текст книги "Ложное соглашение (ЛП)"

Автор книги: Ари Мармелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Ари Мармелл

Ложное соглашение

(Приключения Виддершинс – 2)

Перевод: Kuromiya Ren

Под солнцем дороги людские,

Работа и дом, город и планы,

Но следить за часами нам надо,

Ведь ночью хозяин – Ируок.

– из старого детского стишка

– Не понимаю, – сказала златовласая Аделина. – Вы сказали, что не голодны этим вечером.

– Так и есть, – сказал маркиз Ируок.

– И сказали, что я вас не обидела, – сказала Аделина.

– Так и есть.

– Тогда почему вы хотите убить меня?

– Потому что я могу проголодаться потом, – сказал Ируок. – И ты можешь потом обидеть меня, – сказал Ируок. – И потому что я могу.

– из «Принцессы на дороге зверей», сказки Галиции.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Если бы она уже не знала, не распознала бы ложь.

Она уже была тут, гостила в поместье маркиза Дюкара. Теперь, как и в прошлый раз, воздух был тяжелым от музыки, пол дрожал от танца. Камзолы и жилеты, красивые платья с пышными юбками всех ярких цветов весны. Слуги в черном, белом и сером почти не уступали гостям. Столы, за которыми они сидели, были полны рыбы и мяса, выпечки и разных вин, затмевая все таверны. Дыхание сотни разговоров разносило ароматы до потолка, и они кружили там, рядом со знаменами. На некоторых был символ солнца и короны Верколя, высшего бога Давиллона, на других – розовые лепестки Рувель, богини Дюкара и Кларенса Риттье, представителя рода.

Ничто не отличалось от ее визита полгода назад, когда Мадэлин Валуа посетила бал Риттье в честь прибытия почетного гостя, архиепископа Уильяма де Лорена. Хоть немного отличий было. Блеск глаз гостей был немного диким, встревоженным, тон их дружелюбного смеха и сплетен был высоким и отчаянным. Знамена, скатерти и платья были чистыми, но не новыми. Когда-то они были новыми.

Но не теперь. Не после немилости Риттье, не после немилости Давиллона. Бал, веселье, беспечное празднование… Маска, ложь, поддерживаемая аристократами города, потому что никто не знал, как жить иначе.

Почти никто.

Ослепительная в зеленом бархатном платье, с локонами светлого парика, похожего на свадебный торт, Мадэлин шла сквозь толпу, красивый призрак, оставляющий лишь слабый ветерок и порой отмечая свой путь очаровательной улыбкой. Ее колени устали от реверансов, щеки болели от искусственных улыбок, а голос охрип от лживого бодрого тона.

– Ваша светлость, как приятно снова вас видеть! Вы здоровы?

– Да, хоть погода была ужасной на прошлой неделе. Лето будет кошмарное, да?

– Точно. Боюсь, дела семьи мешали мне посещать вас так часто, как мне хотелось бы. Но я была рада принять ваше приглашение…

И тихо, чтобы никто ее не услышал, Мадэлин сказала:

– Ты можешь, пожалуйста-пожалуйста, заставить всех замолчать ненадолго? Или сделай меня глухой. Хотя с глухотой я погорячилась. Но немного тише…

Отовсюду и ниоткуда слабая рябь веселья – беззвучный смех – зазвучала в голове Мадэлин.

– Что ж, – фыркнула она, – рада, что хоть одному из нас весело.

Почти все время ее невидимый спутник отвечал чистыми эмоциями и намерениями, которые можно было лишь вольно перевести в слова. Но в этот рад было безошибочно понятно «Мне тоже».

Уголки ее губ дрогнули, она пыталась хмуриться и улыбаться. Мадэлин прошла мимо стола с винами и пуншем, чуть не сбила с ног мужчину, что подавал напитки. Мадэлин вскрикнула, слуга охнул, их ноги плясали. Половина чашки цитрусового пунша пролилась на пол, и только удивительная скорость девушки (или щепотка вмешательства божества) защитило ее платье от летящего напитка.

– Ох, ужасно жаль, мисс… ох, мадемуазель… то есть, миледи.

Мадэлин моргнула, глядя на растерянного парня, который звучал не как опытный слуга.

– Ничего страшного, – пробормотала она. А потом заставила голос зазвучать под стать ее роли. – Но в следующий раз будьте осторожнее, да? Не все такие быстрые, как я, и не такие добрые.

– Конечно, мисс, ох… миледи.

– Что это такое? – спросила Мадэлин у тихого спутника. Ответ был про неуклюжесть людей в общем, и она могла лишь дождаться, пока никто не смотрел, чтобы отругать спутника.

– Неблагодарный, да?

Мадэлин чуть не выскочила из кожи, повернулась к говорящему. Женщина лет на пять старше Мадэлин, облаченная в золотое платье и парик, что был не светлым, а почти прозрачным. Мадэлин видела ее раньше на нескольких балах аристократов, но не в последнее время. И если она знала имя женщины, то успела забыть.

– Эм… да?

– Я о том, – продолжила женщина, – что все мы понимаем… статус маркиза, – хоть кто-то в толпе признавал беды Риттье и остальных. – Так что затянутые пояса – ожидаемо, даже логично. Но он мог бы немного раскошелиться на хороших слуг, да? Хоть немного цивилизации нужно сохранять.

Мадэлин, которой хотелось лишь вздохнуть и уйти или ударить женщину по затылку, чтобы ее глаза вылетели, отметила, как она права, и как плохо со стороны Риттье быть таким невнимательным, и как это непозволительно. Может, им стоило написать герцогине Беатриче и попросить ее поговорить с маркизом, пока дело не стало скандалом?

К концу Мадэлин было сложно сохранять серьезное лицо, потому что ее невидимый спутник уже был в истерике.

А женщина ушла, чтобы поворчать еще на кого-нибудь. Мадэлин вернулась к делу.

Но не все ее внимание было обращено туда.

– Скажи, Ольгун, почему я вообще захотела быть одной из них?

Ольгун. Невидимый спутник, с которым она говорила весь вечер, покачал воображаемой головой. А потом, может, обеспокоившись тоном мыслей Мадэлин, направил к ней вопрос.

– Хм? Нет, я в порядке. Просто… – она замерла, понял, что жует прядь парика – не в стиле аристократки. Она быстро выплюнула ее, вернула на место и тихо вздохнула. – Ольгун, меня дважды за две минуты застали врасплох. Напиток, а потом та… женщина… Мне нужно быть осторожнее, да?

Она миг переводила ответ Ольгуна, а потом:

– У меня нет опыта! – она почти зашипела, выпрямившись и нагло посмотрев на тех, кто поглядывал на нее, почти подслушивая. – Нет опыта, – повторила она тише. – Я просто… давно этого не делала.

И еще после короткой паузы:

– Какая разница! Она небольшая, но важная! Жизненно важная! Нет, я тебе не объясню. Ты – бог, вот и понимай!

Задрав нос (напоминая половину гостей), Мадэлин приподняла юбки и изящно пошла на выход. Она миновала группы, обсуждающие плохое поведение слуг – ее столкновение было не единственным неудачным случаем вечера – и вежливо прощалась по пути.

Редкие заметили ее. Они не игнорировали ее. Нет, просто их внимание было на другом. В дальнем углу комнаты, будто его присутствие отгоняло кружащиеся пары или даже попытки заговорить, был мужчина средних лет в простой коричневой сутане монаха. Может, как знак мира в сторону злой Церкви, маркиз Дюкар пригласил Анселя Сикара, нового епископа Давиллона. То, что Сикар решил не прийти, а прислал своего помощника, вызывало больше сплетен, чем поведение слуг. Монах, брат Ферранд, стоял и улыбался, участвовал в разговорах рядом, и если замечал растерянные или враждебные взгляды или злые слова в его сторону, он не подавал виду. Мадэлин с любопытством взглянула на него, вспоминая другого монаха, которого короткое время считала другом, а потом выбралась под лунный свет.

Тропа брусчатки вилась по саду, будто червь на землях поместья Дюкар, вела к вратам и главной дороге за ними. Густая трава и цветы наполняли ночь ароматами, растения радовались весне и грядущему лету, которое будет согревать их солнцем. Мадэлин невольно подумала о прошлом визите сюда… о разбитом стекле, быстром побеге по этой же тропе…

Она не помнила, как тогда пахли деревья и цветы. Она помнила запах своего пота и крови.

– Ладно, Ольгун, – сообщила она, тряхнув головой, от чего парик чуть не улетел на землю. – Хватит воспоминаний, – будто он это делал. – Покончим с этим.

Мадэлин Валуа сыграла свою роль. Пора аристократке уйти, а уличной воровке Виддершинс выйти на сцену.

* * *

Это была одна из ее техник, метод, что много раз помогал: под одним обликом изучить мишень, а под другим забрать у мишени немного лишнего богатства. Благотворительность была религиозным долгом. С этим могли поспорить, но она помогала тем, кто нуждался в этой благотворительности.

Она сама когда-то спорила с этим. Странно, что редкие из богачей – или стражи – находили ее логику убедительной.

Ее когда-то звали Адрианна Сати, и хоть она не была рождена в высшем обществе, она попала в аристократию, благодаря стараниям и доброте Александра Делакруа. У сказки был печальный конец, Александр теперь был мертв, и Адрианну искали за преступления, которые она не совершала. Сегодня она была Виддершинс – воровкой и хозяйкой таверны – но она оставалась в аристократии под именем Мадэлин Валуа. От этого ее голова кружилась бы, если бы она не проживала это сама.

Но она хоть не была одна. Нет, не только Адрианна Сатти выжила после тех преступлений, в которых ее обвинили. Был еще один.

Ольгун. Чужак. Бог.

Бог, о котором редкие слышали, и которому только она служила.

Бог, который следил и предупреждал об опасности, пока его послушница и напарника пропала в темном переулке, убрала платье, парик и прочие вещи Мадэлин Валуа в черный мешок. Темная кожа, инструменты и рапира появились из тайника. Юная леди – худая брюнетка с хорошими чертами – выбравшаяся на стену и повернувшаяся к поместью Риттье, почти не была похожа на аристократку.

– Хорошо, Ольгун, теперь повеселимся? Подождем. Что? Конечно, ожидание – весело! Почему тогда его так много? Как для бога, у тебя плохо с логикой, – а потом. – Вообще-то я знаю, когда ты строишь гримасы.

Ольгун изумленно притих, и Виддершинс оставалось только ждать (что не было веселым, что бы она ни говорила богу или себе). Она следила, как активность в поместье утихает.

* * *

Витражи стоили больше, чем работник Давиллона мог заработать за годы. Они отбрасывали радужное сияние на святилище. Сияние луны и звезд, а еще дюжины фонарей отбрасывало на скамьи и подушки святые символы и сцены. Чаще всего, конечно, повторялся символ короны и солнца Верколя, но была и золотая пирамида Геррона, серебряное лицо Демаса, белый крест Банина, кровоточащая ладонь Тевелера и не только. Эти боги встречались в Давиллоне чаще всего, но все божества Священного соглашения – все 147 – были где-то представлены.

Тут, в соборе Высшего принципа, в сердце религии Давиллона, меньшего быть не могло.

Благовония и свечи выдыхали жирный дым, оставляющий сладкий аромат под куполом. С возвышения впереди святилища доносился мелодичный голос священника, литания была знакомой, как его имя.

Эту литанию редкие слышали. То, что в соборе было мало людей, не удивляло: полночная месса редко была людной, даже в лучшие времена. Но эта ночь – как было уже два времени года – была не лучшей, как и во всем Давиллоне. Этой ночью священник и его помощники превышали по количеству тех, кто пришел.

Днем было не намного лучше.

С балкона над святилищем, в тени, незаметный для пришедших, смотрел старик, его глаза были красными от непролитых слез. Ансель Сикар всегда любил свою Церковь, как и многих богов, которых имел честь представлять. Но за полгода в роли епископа этого города он полюбил и Давиллон. Ему было не по себе видеть, как тело и душа, город и церковь не ладили.

Он был крупным мужчиной, но похудел в последнее время. Его редеющие волосы и борода, что раньше были с проседью, теперь поседели так, что осталось лишь несколько темных участков. Казалось, даже его белая сутана стала тусклой и бесцветной, хоть в менее эмоциональные моменты он понимал, что это уловка разума.

Епископ Сикар поцеловал кончики пальцев и протянул к самому большому из окон с витражом, а потом повернулся и пошел к ближайшей лестнице. Его шаги отражались эхом, пока он спускался, переча ритму его быстро бьющегося сердца. Сквозь тяжелую дверь, по мягким коврам он прошел в небольшое скопление комнат, где он жил в соборе.

Тут он замер на пару мгновений, чтобы сменить сутану на простую тунику и штаны – эту одежду он не носил больше десяти лет – и забрать сумку желтого пергамента и старых книг в кожаном переплете.

Он не замирал, чтобы не засомневаться в своих действиях. Он давно смирился с этими тревогами.

И он пошел по коридорам, попал на улицы Давиллона. Часовые – солдаты церкви и городская стража – следили за городом, еще одна преграда между священным и обычным. Но эти мужчины и женщины, хоть умелые, защищали от вандалов и угроз снаружи, никто не подумал странного насчет старика, что уходил с полночной мессы. Может, они его вообще не заметили.

Покинув собор, Сикар огляделся. За месяцы, что он был тут, он мало ходил один. Всегда со свитой, обычно в карете, он и не запоминал план города. Он не ходил по городу один и в темноте.

Без защиты.

Тревога скользнула по спине Сикара голодной змеей, но он быстро отогнал это. Он был в доме раньше, помнил дорогу. Он не заблудится, если будет внимателен.

А воры и другие опасности города? Или он дойдет до района Дунбрик, или нет. Или боги одобряли его действия, или нет.

Или те личности, с которыми он встретится, или сдержат обещание, или нет.

После относительной тишины собора шум города, даже в позднее время, был шоком. Торговцы продавали вещи по городу, готовились к утру, а некоторые продавали украденное, незаконное, просто неприемлемое в обществе. Сикар улыбнулся в изумлении, задумавшись, что сделали бы эти торговцы, если бы знали, что предлагали новому епископу города.

Его путь задевал район рынка и другие людные улицы, но немного, и его почти не тревожили ночные обитатели Давиллона. Он уловил запах пота, сухого навоза и других гадостей лишь на миг.

Пока шел, Сикар думал про Уильяма де Лорена. Архиепископ был одним из его учителей и наставников в семинарии, и, хоть они не были близки, другом. Он всю жизнь трудился в церкви, пережил две войны, покушения на жизнь и десятки лет борьбы с политикой.

Он пережил все, пока не добрался до Давиллона.

Уильям не одобрил бы то, что случилось в Давиллоне после его смерти, в этом Сикар был уверен. Он мог только надеяться, что архиепископ понял бы, что Сикар старается все исправить.

Дом, когда он добрался до него, был… обычным. Старый, но крепкий, маленький, но удобный, краска была хорошей и только начала облетать. Простой дом с простыми соседями, один из домов церкви в Давиллоне – его оставил им один из прихожан своим завещанием, когда город был в лучших отношениях с епископами.

Сикар огляделся и понял, что не привлек лишнее внимание, а потом пересек улицу и прошел в дверь. Ковер и диван были в пыли, кроме мест, где небольшая группа ждала его прибытия.

Он не объяснялся. Если они были тут, то уже знали, почему. Он не представлялся, но никогда не слышал их имена, так что не собирался говорить свое. Нет, епископ Сикар вытащил старый пергамент из сумки – они не были священными – а потом после простого:

– Все знают, что от них требуется? – начал читать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Звон вдали звучал с необычной башни с часами на Зале суда, Ожидание Виддершинс закончилось спустя четыре часа после полуночи.

Ее надежды, что вечер пройдет хотя бы близко к плану, умерли через четыре минуты после этого.

– Вперед, Ольгун, – шепнула она, вставая и разминая затекшие конечности. – Помни, – продолжила она, хотя он знал это. Может, она напоминала себе, – мы ищем плохо лежащие деньги. У маркиза должны быть деньги на случай, если на балу что-то пойдет не так. Это должно с лихвой покрыть… – она замолчала, было неловко озвучивать насущные проблемы.

Глубоко вдохнув, Виддершинс побежала. Ее ноги быстро и изящно двигались по черепице, не было ни звука. Благодаря ее таланту и помощи божественного напарника, кошка из облака была бы громче. Быстро обнаружился край крыши, пугающе быстро, и Виддершинс не замедлилась. Прыжком в стиле газели – ее будто подтолкнули невидимые пальцы – она перелетела брешь между домами.

Она приземлилась с шорохом, который не привлек бы внимание, но юная воровка пошатнулась и смутилась.

– Ого, – прошептала она. – Похоже, я давно не тренировалась, – а потом. – Если я хоть раз почувствую от тебя «Я же говорил», я обменяю тебя! Что? Я не знаю, где. Богов тут много! Уверена, есть и базар, где ими торгуют. Мне просто нужно найти… Ох, кошмар.

С новой высоты, на крыше северного края поместья, Виддершинс видела, что до этого не замечала. Банда фигур – шесть или семь силуэтов в тенях – забирались по стене вокруг поместья Дюкара. Они были хороши, и если бы Виддершинс не была мастером всех трюков, и если бы не видела в темноте из-за силы Ольгуна, она бы упустила их.

И если они были так хороши, так бесшумны, то это означало только одно: она была не единственным членом, так называемой, Гильдии Искателей, решившим воспользоваться балом Кларенса Риттье.

– Ольгун? – почти проскулила она. – Это происходит, да? Это не мой глупый сон?

Ей показалось, что божество пожало плечами в ее голове.

Виддершинс хотелось просто уйти. У нее не было власти, чтобы прогнать их, их было больше, и она была не популярной среди воров Давиллона из-за путаницы пару месяцев назад, что привела к смерти десятка Искателей. Это была не ее вина, и лидер гильдии, загадочный Скрытый лорд, оправдал ее, но не все были готовы замять дело.

С другой стороны, Виддершинс днями планировала это дело, и другого шанса могло долго не быть, а еще это было связано не только с ее алчностью.

Ворча, вздыхая и недовольно дуясь (она с ужасом узнала, что это не угрожало, а было милым), Виддершинс побежала по крыше дома.

Даже поддержка Ольгуна не дала бы ей перелететь весь бульвар, что отделял поместье от места, где она была. Она съехала по черепице и слезла по стене, пальцы цеплялись за щели, будто там была стремянка. Она быстро пробежала по дороге, скрытой в тени так, будто ночь помогала ей, и оказалась у стены поместья. Быстрый прыжок, рывок, подпитанный силой Ольгуна, и она перелетела стену и рухнула в гущу прибывших. Вблизи она узнала многих, так что не сомневалась, кто их лидер.

– Вечерок, Белка, – сказала она, держа руки подальше от рапиры (но она могла быстро ее вытащить, если нужно). – Прогуляться решил?

Симон Бопре – Белка для многих в Гильдии или страже – запутался в длинных конечностях и длинных черных волосах. Длинный кинжал, схожий с рапирой, уже двигался из ножен, когда он узнал, что за призрак рухнул на них.

– Боги и демоны, Виддершинс! – он убрал прядь с юного узкого лица и посмотрел грозно (не вышло). – Хочешь, чтобы тебя закололи? – другие воры с ними были примерно его возраста, разного телосложения, с разными лицами, но они согласно хмыкнули и убрали оружие, делая вид, что их сердца не колотились в груди.

– Будь так, – сказала Виддершинс, – я бы бросилась на кого-то опасного. Что ты тут делаешь, Белка? Мальчики уже должны спать.

Разные «мальчики» – некоторые из них были старше Виддершинс, и не было никого, кто был младше сильнее, чем на два года – нахмурились.

Кроме Симона, который перевел дыхание, огляделся. Он часто смотрел куда угодно, только не на лицо Виддершинс. Она подавила дрожь и пожелала отмыть кровь в горячей ванне, да и его взгляд точно оставил слизь на ее коже.

– Уверен, причина та же, что и у тебя, красавица.

Если бы Виддершинс закатила глаза еще сильнее, точно что-то потянула бы.

– Просвети меня.

– Ну…

– Симон? – сказал высокий широкоплечий вор, чье имя Виддершинс даже не смогла вспомнить. – Мы сами сейчас стоим и ждем, пока нас убьют.

– Точно. Вперед, ребята. Придерживайтесь плана. Я догоню.

– Погодите! – зашипела Виддершинс, пытаясь повернуться ко всем сразу, от этого закружилась голова. – Не… – но они уже ушли. – Ох, блин.

Она подумывала побежать за ними, но Белка еще был там, хотел поговорить, и он не замечал, что она не хотела его слушать. Да и что она сделала бы, если бы поймала их?

– Что ты говорил? – подтолкнула она, ее голос был холодным, как спина снеговика.

– Это ведь очевидно? – он широко улыбался, желая впечатлить. – Боги запретили аристократам напоминать, в каком ужасном состоянии Давиллон, так что их балы остались роскошными. Это первый бал Риттье после того, как чуть не убили архиепископа в прошлом году, так что он должен быть вычурным, да? Это, наверное, самое крупное собрание богатства города за месяцы, и гости уже ушли, все устали, так что… – он пожал плечами, развел руки. – Лучшее время для нас. Ты тоже так подумала, да? Идем с нами. Всем хватит.

– Это, – прорычала Виддершинс сквозь зубы, – была. Моя. Идея!

– Не вижу твоего имени тут.

Ее рот раскрылся.

– Ты сказал…?!

– И, Шинс, не тебе говорить о краже работы. Не после того, как ты забрала у Лизетты работу в башне Даррас.

Виддершинс проглотила горечь злого ответа, и Ольгун, несмотря на гнев, который делил со своей послушницей, невольно рассмеялся.

– Не нравится все ломать, мастер-стратег, – сказала она, – но ты плохо все продумал. Да, у Риттье много денег при себе, но на семерых этого не хватит, а тут еще и я! Риск того не стоит! Ты…

– Монеты? Шинс, разве я говорил о монетах?

Виддершинс снова раскрыла рот, но в этот раз так сильно, что можно было убирать землю из нижних зубов.

– Нельзя быть таким глупым! – едва слышно прошептала она, будто молясь.

Но она знала, говоря это, что он мог быть таким. И это объясняло количество воров.

– Утварь на столах, картины, украшения… ты хоть знаешь, сколько это будет стоить? Виддершинс, можешь забрать монеты, если хочешь!

Она почти пищала.

– Столько вещей не вынести незаметно!

– А кто сказал о скрытности? – его ладонь коснулась рукояти.

Намек был идеальным, а последнее слово подчеркнул звон бьющегося стекла и крик в поместье.

– Идем! – заявил Симон, поворачиваясь на шум. – Мы пропустим все…

Он не объяснил, что они пропустят, потому что Виддершинс в тот миг изо всех сил ударила его по челюсти. Удар не впечатлял, юная и худая Виддершинс полагалась на скорость и бесшумность, а не на силу. Но с Ольгуном она смогла повалить Белку как… белку.

– Нужно уходить! – прошипела Виддершинс своему напарнику. – Нам не нужно быть рядом, когда их план покатится под откос всеми способами. И, – она покачала головой, – ой! Ой-ой-ой-ой…

Она была на пару шагов ближе к стене, готовая прыгать, когда из поместья донеслись другие звуки. Не шум кражи или испуганных жертв, а звон, грохот и крики…

– Бой? – Виддершинс остановила себя так резко, что мышцы спины и ног заныли. Ольгун охнул. – Кто…?

Она побежала, но к каменному зданию, хоть ее божественный напарник послал волну недовольства.

– Знаю, знаю! – спорила она, ловя ртом воздух. – Но мне нужно… знать, что… происходит! – она невольно улыбнулась. – Как… в старые времена, да?

Ольгун пару мгновений объяснял эмоциями и ощущениями, что он думал о «старых временах». Но это хоть его заняло.

Еще прыжок, она взбежала на стену, как обученный в цирке паук. Виддершинс заглянула в окно столовой.

Маркиза не было видно, как и оставшихся гостей. Она увидела четверых товарищей Белки в масках на лицах, и они бились с…

Слугами Риттье?

Но слуги, пока она смотрела, показали, кем они были на самом деле. Она увидела скрытое оружие, которое они вытаскивали из-под тусклой формы. Клинки, а еще пистолеты из меди, а не дерева, которые можно было использовать и как дубинки.

И ими владели только городские стражи.

Это объясняло, почему они так плохо подавали еду, да?

В этом был смысл, когда Виддершинс задумалась об этом. Если воры могли посчитать бал Риттье самой заманчивой мишенью за месяцы, стража тоже об этом подумала.

И у юной воровки возникли проблемы.

– Да, – рассеянно сказала она, Ольгун уговаривал ее уйти скорее. – Но Белка и ребята знают, что я была тут. Если я пропаду, и они окажутся у стражи, кого они обвинят в ябедничестве? Даю три попытки угадать. Что? У них нет доказательств, что это была я! Но и подозрений хватит, чтобы сделать мою жизнь… Ох, – она скривилась от грохота выстрелов, смотрела, как первый из воров вал, левое плечо было раздроблено. – Ладно, Ольгун, – вздохнула она. – Держись. Не знаю, за что ты там держишься! – она не теряла ни секунды, а побежала.

Она подняла капюшон, который скрывал не так хорошо, как маска, но все же позволил бы ей затеряться в этом хаосе. Локоть разбил стекло дорогого окна (Ольгун не давал осколкам пустить ее кровь). Она проникла внутрь.

Два стража – они только достали пистолеты – выстрелили в темную фигуру, возникшую вдруг перед ними, но Виддершинс уже пригнулась. Два снаряда пролетели над ее головой, промазав даже без вмешательства Ольгуна. Она прыгнула за тяжелый стол, а оттуда невероятно ловко прыгнула дальше, высота была невозможной для девушки ее размера. На вершине полета она сжала зеленую ткань. Знамя с красными лепестками Рувелль натянулось, а потом сорвалось с крюка, не выдержав даже небольшой вес Виддершинс.

Но она и не хотела, чтобы знамя выдержало.

– Ольгун…. – прошептала она, падая на колено, прижимая ладони к полу. Не было времени объяснять, что она хотела, но и не нужно было. Она ощутила знакомое покалывание силы бога, и огромное знамя запуталось, падая.

Оно запуталось так, что рухнуло на всех четверых стражей. Это им не навредило – хотя синяки на гордости долго останутся – но они остались слепыми и беспомощными, хоть и на время.

– Бегите! – прошипела она товарищам. – Убирайтесь!

– Но… добыча! – возразил один из них. Почти скуля.

– Думаешь, тут только эти констебли, идиот? Они вас ждали! – она властно указала на раненого. – Забирайте его и бегите!

Они подняли товарища и пропали в коридоре, ведущем к входной двери.

Словно в ответ Виддершинс, другая дверь – напротив бального зала, ведущая глубже в дом – распахнулась с грохотом. Вышла еще пара стражей, эти были в своей форме: черные камзолы с серебряным флер-де-лисом, черные шляпы с перьями и медальоны с серебряным лицом Демаса, покровителя стражи.

Светлого с бородкой она не знала. Но другого, с каштановыми волосами и усами, она хорошо знала.

– О, нет… – Виддершинс побежала, хоть лодыжка дрожала после прыжка. Ее не должны узнать.

В городе редкие люди, тем более, стражи, знали ее в лицо так хорошо, как майор Джулиен Бониард. Она всегда была уверена, что не назовет стража другом, но Джулиен был близок к тому, чтобы опровергнуть это.

Если он не посчитает ее частью банды воров, прибывших в дом маркиза Дюкара, как это и выглядело. Тогда их дружба закончится дверью камеры.

Судя по топоту, лишь двое преследовали ее. Может, Джулиен и его друг в форме. Другие стражи в нарядах слуг или остались под знаменем, или попались сбегающим ворам.

Джулиен был хорош. Виддершинс не знала, кто был с ним, но полагала, что майор выбирал к себе на службу только хороших людей. И все же в день, когда она не сможет убежать от двух стражей, она будет заслуживать ареста.

Она сорвала флаги со стены по пути, толкала стулья или канделябры под ноги преследователям. Она не сомневалась, что оторвется от них, но почему не использовать шанс, когда они еще могут выстрелить? Она перемахнула через ступеньки и оказалась возле боковой двери поместья, предназначенной для слуг. Она открылась перед Виддершинс, и та задумалась, не сбежал ли так кто-то из банды Белки. Не важно, еще пару шагов, и она…

Ольгун завопил в тревоге, опередив звук боли. Она повернулась на пороге, пригибаясь, чтобы капюшон не слетел. Она охнула от увиденного.

Два вора Белки – она даже с масками видела, что они не были частью группы, которой она помогла внутри – догоняли стражей. Светлый констебль прижался к стене, его правая рука кровоточила, на бицепсе была некрасивая рана, его пистолет упал на пол у его ног, безвредно выстрелив в стену. Побелев от боли, он пытался вытащить рапиру, хоть неловко управлял левой рукой.

Джулиен занял стойку дуэлянта. Виддершинс не знала, что случилось с его рукой: он держал рапиру ужасно прямо, но было сложно отбиваться от двух противников сразу.

Не от двух. От трех. Виддершинс смотрела, а Белка с синяком на челюсти вышел из коридора к остальным.

– Теряешь хватку, Ольгун, – буркнула окна. – Конечно, хватку! Ты знаешь, что я не могу так сильно бить…

Белка прорычал что-то невнятно, вытащил кинжал левой рукой, а в правой сжимал пистолет Джулиена! Виддершинс не знала, где он взял пистолет, но он все же был вором. Он так делал.

Но теперь он стал не просто вором, а убийцей стража.

И Виддершинс не могла больше переживать о своем побеге.

– Ольгун!

Вспышка божественной силы, искра из ниоткуда, и пистолет выстрелил раньше, чем Симон нажал на курок, пока он еще не поднял оружие. Пуля пролетела мимо Джулиена, порвав рукав, но не пробив плоть и кость. В стене за ним появилась выбоина.

Многие потрясенно уставились на непослушное оружие, и Виддершинс ударила. Ее рапира – на ней не было гарды, чтобы оружие прилегало к ее спине – двигалась. Товарищ Белки слева закричал и упал на колено, держась за руку, которая кровоточила сильнее, чем у раненого стражами.

Белка и оставшийся вор развернулись, их лица исказила ярость, и они почти сразу поняли свою ошибку. Белка побежал, а его друг повернулся к страже и получил от Джулиена мечом в грудь. Виддершинс скривилась, тело упало. Она надеялась, что Джулиен ранит его, как она, хоть их обучали иначе. Она смутно осознавала, что Симон выбежал за дверь, миновав ее.

Ольгун прокричал предупреждение, но Виддершинс мало могла сделать. Она смотрела с бледным лицом на искаженные черты Джулиена, ощущала, как его кулаки сжимают ее руки.

– Что ты тут делаешь, Виддершинс?! – закричал он в ярости. Она не помнила его таким, а она видела его в разных жутких ситуациях.

– Я… Джулиен, я…

– Что ты тут делаешь?

– Джулиен, мне больно…

Он отдернулся, словно она ударила его по лицу, убрал руки, словно она обжигала.

– Я… прости, Шинс, – он опустил взгляд на миг и снова посмотрел в ее глаза. – Назови причину.

– Причину…? – ее мысли путались, голова кружилась. Она не понимала, о чем он говорил.

– Причину не арестовывать тебя, – прошептал он. – Прошу, Шинс. Хоть что-нибудь.

Виддершинс верила, что ничего не удивит ее этим вечером. Она ошибалась. Даже Ольгу потрясенно притих.

– Прошу…

Боги, он почти умолял. Он не хотел забирать ее. Виддершинс стало плохо. Ее лицо пылало.

– Я… я была тут приглашенным гостем, Джулиен. Не как Виддершинс, кхм, а другая. Я порой бываю аристократкой…

«Что я делаю?! Ему нельзя это говорить! Нельзя это знать! Ольгун, заткни меня!».

Но рот Виддершинс был сильнее воли божества. Ольгун не помешал, и она лепетала:

– Я, кхм, не была так одета, конечно, это ведь не мода высшего света, да? Может… в следующем году она будет такой?

«Боги, убейте меня».

– И я должен поверить, – тихо спросил Джулиен, – что ты пришла не воровать?

– Ох… я не… – она махнула вяло на павших воров. – Я не с ними. Клянусь, Джулиен, я не…