Текст книги "Нахалка (СИ)"
Автор книги: Ардмир Мари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 3
Сидя в обеденный перерыв в офисе я не смогла не позволить себе вспомнить об МЧ. Просмотр образцов тканей способствовал высвобождению воспоминаний. Итак…
Первое правило этого человека – держать эмоции в себе, не улыбаться открыто, не смеяться. Усмехаться он может, но только это. Второе правило: первым начинать и заканчивать разговор. Удобно, никто не докучает и не тревожит по пустякам. Он признавался, что любит поговорить. Но темы опять-таки выбирает он, и все они далеки от бизнеса. Не хвастает, однако гордится своими успехами. Чем, кстати, делится, но весьма скупо.
Семья, родные, друзья – об окружении ни слова. Но хотя бы критерии выбора людей известны – уникальность человека, уникальность ситуации знакомства.
Очень интересно.
Что ж, могу с точностью сказать, что мое знакомство с ним можно приписать к необычным. Но вот его критерии отношений с женщинами не вписывались в среду дружеских: симпатия, любовь, страсть. Что не говори, но симпатии в дружбе между полами нередко приводят к связи. И не скажешь, что из этого вырастет: долгоиграющая страсть или вечная любовь. Не тот случай. Его собственный вывод – дружбы нет. Есть приятельские отношения, но до доверительных откровений им далеко.
Я мысленно попыталась просчитать – сколько девушек он назвал, так сказать, знакомыми. Здесь так же присутствует критерий: моя личная знакомая, знакомая друга. Становится ли знакомая друга его личной знакомой в виду особых обстоятельств, например совместной ночи, он не уточнил. Однако количество знакомых (которых он в диалоге не делит на своих и чужих) по моим скромным подсчетам перевалило за 50 и это лишь за одну неделю знакомства и три встречи.
Слишком сдержан, умен, богат, изранен. Изранен уместно. Если я начинаю хватать воздух губами, то он в свою очередь при столкновении с не слишком приятной темой или воспоминаниями действует иначе.
Вопрос был о родителях, и общались мы по телефону, болезненность вопроса вылилась в едва заметное заикание. О семье с тех пор не спрашиваю, для начала раскроем менее близкий круг приближенных к нему людей – друзья.
Коллеги не в счет. Положение хозяин и подчиненные прослеживается строго по вертикали, без панибратства, но с барскими замашками. Сумма, в размере полугодовой зарплаты, выданная личному секретарю при аннулировании невыгодной компании, впечатляла.
– Не считай чужих денег, – одернула я себя и продолжила мысленный просчет господина МЧ.
– Итак, о страстях: редкие книги, скоростные авто, монеты, фильмы… было что-то еще. Может, новинки техники? – Я перебрала в памяти все обрывки. – Новинки вычеркиваем. Азартные игры, компьютерные игры, девушки, сигареты, выпивка, драгоценности?
Драгоценности – да, а именно камни, в фаворитах – бриллианты. Остальное нет. Под вопросом девушки и об этом нужно узнать.
Прекрасная тема для следующей встречи.
Прозвенел звонок.
– Савельев, – сказала Алика.
– Соедини.
Щелчок и приветливый голос Сани обдал меня своим теплом.
– Привет, кроха! Чем маешься?
– Не поверишь, наслаждаюсь!
– И это на работе?! Малыш, немедленно расскажи, что это, ибо перед моими глазами проносятся картины одна лучше другой. – Мгновенно перешел на шепот. – Ты там не одна? Он рядом?
– Можешь не шептать, – промурлыкала я, – из-под стола он тебя вряд ли расслышит.
– Даже так?! – молчание на том конце провода затянулось.
– Шалунья! – выдохнул он. – Как ты его уговорила?
– Он рвался сам. – Заверила я.
– Сам?! – опешил Савельев.
– Да, именно так. Просила же, не дари!
– Постой, МЧ я тебе не дарил!
– А кто говорит об МЧ?
– Но… – На том конце началась бессильная атака с несостыковками.
– Остынь, я о котенке, которого ты мне вручил на 8 марта.
– Но… – завис Саня, и продолжилось его немое сопротивление.
– Об МЧ я думала, интересный образчик человеческой натуры.
– Вот видишь! – отмер Саня. – Я же говорил, что он тебе понравится!
– Да говорил, но не в этом контексте.
– Что! – не понял он. – А да, я о физическом плане говорил.
– А-ха! – не удержалась я от колкости. – Словно опробовал сам.
Там поперхнулись, потом засопели, потом… слава Богу, он не матерится при дамах, так что меня громко и настоятельно послали на Хутор близ Диканьки.
– Обязательно схожу! – согласилась я. – Так по какому поводу тревожишь?
– Зараза, – возмутился Саня моим любимым словечком и, пообещав перезвонить, отключился.
Выражение «Я счаз!» В его устах может означать многое и ничего. Ладно, я никуда не тороплюсь, подождем.
В ожидании не заметила, как погрузилась в прошлое.
* * *
Помню, как Саня говорил эту фразу несколько лет назад. Ночь, холодно, я в разбитых чувствах. Между нами тысячи километров, и самый замечательный человек готов слушать меня, не перебивая, в третьем часу ночи. Он знает мне это нужно, и он остается на связи, чтобы мне стало легче.
– Малыш… Я счаз!
Как оказалось потом, он закрыл двери в кабинет, предварительно поцеловав супругу и объяснив, что мне очень плохо и нужна простая поддержка. Он справится сам, ее помощь не нужна, и лучшее, что она может сделать в этой ситуации, не ревновать его к другу, то есть ко мне.
Что было тогда? … А что было.
Я в деталях вспомнила себя в те дни. Хорошо подходили следующие определения: уничтожена, изничтожена, изранена, избита… Очаровательной шутницы в тот день не стало, осталась растерзанная я. Растерзанная – смешно. А ведь почти чувствовала, сердце вырвали, и омывается красной кровью зияющая рана в груди. Больно не было, было невыносимо. Любила ли я тогда? Наверное, все же нет.
Привязалась. Просто привязалась до онемения, а когда связь пропала, я оказалась пустым незащищенным сосудом. Почему?
– Рассказывай… – Предложил Саня, как он всегда это делает в трудную минуту.
Рассказывать было нечего… Я привязалась, а он просто исчез. Гордость не позволила требовать объяснений. Да и к чему они? Я попыталась сказать спасибо и забыть, выкинуть, стереть, заменить… Он свободен, я свободна. Свободной стать удалось лишь через четыре месяца с огромным трудом и безграничной силой воли. Освободилась ли я? Почти.
Но вначале я писала письма и не отправляла их, уходила в стихи и почти полностью перестала петь. Улыбка померкла, но осталась.
Рассказала в двух словах, окончанием служило – Он уехал, он просто уехал и не сказал ни слова…
– Давно?
Да, он знает, что я не подниму бури в стакане, если человек не появляется несколько дней. Или не звонит неделю.
– Месяц.
– Хочешь, чтобы я узнал: жив ли он? – спросил Саня.
– Можешь?
Столько надежды я давно не слышала в своем голосе. Саму покоробила эта бесхребетность.
– Могу. Но у меня к тебе просьба.
– Слушаю.
– Если попытается вернуться… – Угрожающе начал мой друг.
– Сань, тебе не кажется, что это слишком. Ты вот, например, спокойно возвращаешься к одной и той же супруге уже не в первый раз и без потерь на фронте. А другим принимать раскаявшихся разве нельзя?
– Полин, я это я.
– Да, и ты себя знаешь.
– Именно, я себя знаю. К тому же я дальше «бла-бла-бла какая хорошенькая» в свободном полете не шел, ограничения все-таки существуют. И моя об этом знает и верит мне, несмотря на размолвки. Проверенный, так сказать,… а что это за хрыч, который тебя посмел бросить без видимых на то причин, мне неизвестно! Так что пусть катится, если еще не издох!
– Но…
– Без но! Таких не бросают. Таких на руках носят. И не смей сбивать цены. Поняла.
– Да.
– Прекрасно. Отправлю по почте в течение следующей недели. Не натвори бед, малыш, и держись. Шоколад немецкий хочешь?
– Хочу.
Кто бы знал, что еще через неделю я прозрею и пойму, что беременна. Сообщение о том, что этот гад переехал за границу и вполне возможно вскоре женится, стало ударом. Приплыли…
Сколько потом я себя ловила и останавливала, запрещала и ненавидела за чувства, оставшиеся со мной. Тормозила, уже почти набрав его номер или адрес почтового ящика. Или написав слезное, обвинительное и несчастное письмо смотрела на него неотрывно и не могла отослать.
…Господи, за что мне это?! Мне нет места в его жизни.
Никогда, в общем-то, и не было. Подсказывал внутренний голос, возвращая в картины нашего совместно проведенного времени.
Куда ты ломишься, стой! Нет, нельзя, что ты делаешь? Прекрати в двадцатый раз за сутки набирать его номер! F! Ничего не изменится и после смс, станет только хуже. Ну, ты же знаешь его, как свои пять пальцев знаешь. Ты все прекрасно знаешь, так что же ты не угомонишься, остынь. Он не поможет, никто не поможет, решать тебе. Так возьми себя в руки и реши!
Письма я не раз редактировала, когда накатывало волной жалости к себе и ненависти к нему – плакала и вновь редактировала. Именно в письмах изо дня в день я меняла свое обращение к отцу моего ребенка от милого и нежного Женечки до сволочи, беспринципного негодяя и эгоиста Ж. Который мог бы идти в направлении Ж и оттуда не выползать!
Будучи на четвертом месяце, я с тяжелым сердцем все же смогла в ответ на его золотое молчание написать. Так же коротко, как и он когда-то: «Спасибо. Прощай».
Что ни говори, интуиция страшная сила, и она не подвела.
Через три недели он попросил прощения, скупо – одной строкой. Уточнил, что многое навалилось, и вот теперь, когда смог свободно дышать, пытается опять наладить связи. Еще две недели я горько смеялась над собой… Что же там так сильно могло навалиться, супружество, становление фирмы, собственная болезнь или просто проснулась эгоистичная натура золотого мальчика? Сдержалась и, не ответив, удалила письмо и свой почтовый ящик. Больше он связаться не пытался.
* * *
Тяжелы воспоминания, как я себя ругала и какие доводы приводила. Внутренняя борьба была кровавой, ожесточенной, длительной. От себя не убежишь, и жить нужно в ладу с собой – это ты прекрасно понимаешь даже в минуты отчаяния и бессилия. Подавив нелепое желание здравым рассудком, выигрыш остался за мной, как и глубокие шрамы собственного предательства.
Прозвенел входящий, машинально подняла трубку.
– Ты все еще здесь?
Голос Сани вернул меня в реальность, вырвав из прошлого четырехлетней давности в реальное настоящее.
– Кажется, да.
– Дорогая, – начал он, мурлыкая.
– Да, дорогой, – поддержала я.
– А что с проектом моего пентхауса?
– Движется. – Заверила я с придыханием.
– Куда движется?
– Возвратно-поступательно.
– Какая ты сегодня…
– Сань. Проект на твоей почте пылится два дня, у секретаря есть запись в ежедневнике о получении. Просмотри, оцени, обдумай. Ответ жду в течение следующих двух суток.
– … боевая, – закончил он.
– Спасибо, стараюсь.
– Пожалуйста, старайся.
– Угу.
Глава 4
Четверг утро. В соответствии с планами посетила офис и отправилась на объект. Елена просила взглянуть на мозаику в ванной.
– У вас есть несколько отклонений, – заметила она капризным тоном. – И плитку явно кладут неправильно, Антон…
Вот тут я заставила себя отключиться, коротко записала ее слова, не вдумываясь, утвердительно мугукая в момент ее редких остановок.
– Поэтому я вас очень прошу, посмотреть на работу вашей бригады.
– Да, Елена я как раз сегодня собиралась наведаться в вашу квартиру. Как только я там закончу, я вам наберу.
– Спасибо, – вздохнула Елена и отключилась.
– Всегда пожалуйста. – Я еще раз просмотрела свои каракули в поисках веских оснований для ревизии работ на объекте. Записывать разговоры с клиентурой на диктофон до сих пор не приходилось, правда необходимость в фиксировании вот таких звонков была. Чтобы не упустить важность того или иного замечания за плаксивыми или нервозными выпадами клиентов. Из всего, что было сказано Еленой, особых упущений в работе нашей бригады я не заметила. Но так как все равно хотела съездить к ним, можно сказать она позвонила вовремя.
Вот только в магазин отделочных материалов заскочу, образцы возьму, справлюсь о поставке пластика, а если повезет – увижу Алену. С университетской поры не видела, и очень хочется.
Ох, уж этот Антон, чтоб ему хорошо было. Четвертый недовольный звонок за неделю и неизвестно, с основанием или безосновательно.
– Небезосновательно, – заметила я, оказавшись через полчаса на объекте.
Рисунок мозаики был правильно выполнен и уже на 50 % наклеен, заполняя собой почти пять квадратных метров стены. Герб Великобритании – любимой страны Антона, в охристых тонах. Угловатость мозаики из-за керамических кусочков удалена за счет малой величины плитки, что долго и нудно обговаривалось.
Герб, отображающий прикованного цепями единорога и коронованного льва, которые стоят на зеленой травке по бокам от щита. Щит в свою очередь увенчан шлемом от доспехов и королевской Короной. И на короне опять-таки лев коронованный. Идея специфична. И вспоминая Антона, не могу сказать точно, издевался ли он над Еленой тогда или действительно настолько патриотичен.
Хорошо, что он не предложил герб немецкого княжества Шварцбург-Зондерхаузен или вот еще интересный образчик – большой герб королевства Пруссии, вот уж где мелочевки не оберешься. С ними я столкнулась как раз из-за своего интереса к предъявленному требованию Елены. Именно их я распечатала, чтобы предоставить каждому, решившему противоречить. Противников идеи не было. А вот любопытных море. Так что вскоре я заучила наизусть, что девиз Великобритании на французском звучит так: «Dieu et mon droit» и переводится как: «Бог и мое право». Вопросы: «Почему на французском» и «Почему именно так», адресовала Википедии. Народ оказался любопытным. Полез в интернет. Если менять местами гласные в последнем слове, то Google переводчик дает два ответа – «Бог и мое право» и «Правящий класс». Впрочем, дальше в эти дебри я не увязла. И вот сейчас, глядя на тщательно выполненную работу плиточника, я не могла понять, в чем вопрос. Сверилась с миниатюрой.
А вот и ошибочка – зеленый цвет лужайки. Кажется, для этой мозаики заказ делал Анатолий. Кого-то я явно пошлю к окулисту проверять зрение.
– Что делаем? – вопрос был задан неожиданно, от чего я вздрогнула и неловко обернулась. Для этой работы наняли новенького, вспомнила я. Вот встаю, смотрю на него, не в силах вспомнить, как человека зовут. Он смотрит на меня удивленно. Я бы тоже так смотрела на дизайнера, распластавшегося по его только что тщательно выложенной половой плитке и сверяющего рисунок на стене.
Встаю, отряхиваю костюм подхожу ближе.
– Работаю, – честно призналась я. – Я знаю, что работаю на твоем месте и в неурочное время, но… а ладно, сейчас разберемся, пошли. Я – Полина.
– Никита. – Ответил он, и мы вошли в прихожую, где активно работал народ.
Вхожу в залу, где снуют парни из нашей строительной бригады и понимаю, что часть из них не знаю вообще. Работа кипит, кто-то ругается, кто-то смеется, на меня ноль эмоций. В принципе неплохо, но хотелось бы с ними познакомиться. Вадим где-то отсутствует. Смотрю на знакомые и незнакомые лица, но обратиться к кому-либо с глупой просьбой – представить меня, не рискнула.
Вот тебе и руководство, трепетно относящееся к работникам.
– Какой сегодня день недели? – спросила я громко ни у кого и у всех сразу.
– Четверг, – ответило два голоса. Незадействованными осталось еще человек десять или больше, смотря сколько их прячется в этих разрушенных хоромах.
– А времени? – продолжила я.
– Половина второго. – Некоторые посмотрели дружелюбно.
– У меня еще вопрос…
– Сегодня четверг, 23 мая, 2012 года. – Ворчливо ответили рядом.
Улыбнулась мужчине лет сорока.
– А планета Земля?
– Именно. Конечно. На Луну не похожа. А хочется на Марс? – ответили нестройным роем.
– На Марс не хочется, но помощь нужна. Народ, тут вот какая помощь нужна. Забыла, как меня зовут. Кто-нибудь знает?
– Полина, Баева… Отчества не помню. – Со смехом ответил Евгений, совсем недавно переведенный в бригаду. – Ты наш руководитель проекта, дизайнер и еще кто-то там.
– Шикарно, а вот его как зовут? – я указала на новенького, что только что мне представился.
– Никита.
– Ага, а вот этого?
– Серега.
– Евгений, а как зовут твоего напарника?
– Семен, – ответил Евгений и стал по очереди знакомить с остальными присутствующими. – Грек, Жора, Василий Семенович, можно просто Семенович, Лада, Олеся, – назвал двух девушек привлеченных нашим смехом из глубины квартиры. – Илья и Павел работают на загрузке мусора внизу. Когда поднимутся, ты сразу их распознаешь. Илья, что повыше, Павел что пониже.
– Намного ниже?
– Ты определишь. – Улыбнулся Евгений.
– Еще вопросы будут? – спросил обладатель хмурого настроения – Василий Семенович.
– Да, будут. Я опять забыла свое имя, повторите еще раз.
Под смех бригады в квартиру вошел Вадим.
– Уже познакомились? – заметил он.
– Да. Вадим, я к тебе.
– Хорошо. По какому вопросу?
– Пошли, покажу.
В ванной Вадим, как и я, сел на пол.
– Ноги не держат, – спокойно пояснил он и предложил рассказать, в чем суть вопроса. Я еще мгновение улыбалась. Здоровый по моим меркам, широкоплечий и худой при этом, он не производил впечатления громилы при своих 190 см роста, но на полу смотрелся комично.
– Лужайка под ногами щитодержателей, зеленый цвет не тот. И кажется, в девизе ошибка в злосчастных гласных последнего слова.
– Никита, – обратился прораб к новенькому. – Где твой образец с миниатюрой мозаики?
Парень выудил лист в файле из-под коробки с образцами. И протянул нам. Вадим, мельком глянув на изображение, передал его мне.
– Что скажешь?
– Я влипла.
Никита сделал как на образце, и виза внизу стояла моя. Смотрю на второй лист, что мне скинула Алика и набираю номер Елены.
– На той стороне провода, всхлипнув и немного сипя, спросили, – да?
– Елена, добрый день. Это Полина Баева, если я не вовремя, перезвоню вам позже.
– Ты насчет мозаики? – уточнила Елена, мгновенно взяв себя в руки и перейдя на ты.
– Да.
– Пусть доделывает, а лучше пусть разберет ее нафиг!
Повисло молчание, прерываемое частым сопением, из-за еле сдерживаемых слез.
– Елена… – Позвала я.
– Все заканчивайте, как договорились изначально. – Вдруг выдала Елена спокойным сдержанным голосом.
– Под ключ. – Напомнила я.
– Да, под ключ. Его Сергей заберет – это мой брат. Он заедет на следующей неделе.
– Хорошо, всего доброго.
– Спасибо. – Она не сразу отключилась, и очередной всхлип я все же расслышала.
Жаль ее, но уж лучше я за нее порадуюсь.
– Никита, заканчивай как есть. – Я отдала рисунок. – Вадим, по этому объекту до следующей недели вопросов не будет.
– Буду надеяться, их вообще не будет.
– Думаю, не будет. Теперь о главном – тебе камень доставили, можно взглянуть?
– Да, пошли, спустимся.
Пока мы выходили, я попрощалась с бригадой и продолжила прерванный разговор.
– Хочу в отделке гостиницы тоже использовать этот тип породы, но вот с бассейном пока не решили.
– Отработайте по старой схеме: плитка, мозаика, завитушки. – Предложил прораб, первой пропуская меня в лифт. Стал рядом, немного нависая, не то чтобы неприятно, но все-таки я отодвинулась в угол.
– Слишком обыденно получится, просили шик. А шик либо нефункционален, либо негигиеничен.
– Бывает.
За просмотром образцов и обсуждением качественной стороны продукта пролетело еще полчаса, а мне срочно нужно на совещание в головном офисе. Я посмотрела на часы.
– Кстати, у кого-то из твоих часы спешат, сейчас час дня, а они мне еще полчаса назад говорили полвторого, я внимания не обратила, но если…
– Полина, сейчас два часа. – Прервал он меня и показал сотовый.
Вот от этой новости мне стало дурно.
– Тебя подбросить или ты на машине? – спросил он.
– Не нужно, я на своей. Вадим, мне пора. – Пожала его руку и направилась к стоянке.
– Я понял по твоему цвету лица. Поль, аккуратнее на дорогах. – Сказал он вдогонку.
Терпеть не могу, когда имя до Поли сокращают, ну это я ему в другой раз скажу. Еще через пятнадцать минут мои мысли о том, что в магазин отделочных материалов я могла бы заехать не сегодня в обед, а скажем в субботу, а сейчас меня явно ждут в офисе, где кипят страсти, эти самые страсти и прервали.
– Полина, тебя срочно вызывают к шефу. – В панике начала Алика.
– Ясно, кто там есть?
– Бестужева прибыла и делегация от заказчика с дизайнером.
– С мальчиком этим… – Я тщетно пыталась вспомнить, как зовут голубоглазого выпускника МАРХи, который Бестужевой приходился племянником.
– Нет, с пожилым и он не в восторге от ожидания…
– Да уж. Алика двадцать минут. Лучше тридцать, но… а почему они раньше времени заявились?
– Проезжали мимо. – Ответила Алика. – Нас не предупредили.
– Очень мило. Под стать Бестужевой. Двадцать минут, Алика.
– Ясно. – Ответила она.
И кто ж может быть пожилым, да еще и неизвестным. Алика наизусть знала всех ближних и зарубежных декораторов и дизайнеров, когда-либо работавших с фирмой Бестужевой и тут вдруг такая неосведомленность. Интересно.
