Текст книги "Правила первокурсницы (СИ)"
Автор книги: Аня Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Правило 7. Не забывайте оказывать знаки внимания
Посетить Эрнесталь и не побывать в Воздушных садах, это как приехать в Винию и не пригубить вина. Раньше, до крушения дирижаблей, места в этом ресторане заказывали за недели, а то и за месяцы, к государственным праздникам столики были расписаны за полгода вперед, перед метрдотелем заискивали аристократы и пытались подкупить промышленники. Но то было раньше. В полдень, когда мы с Хоторном вошли в зал, он был наполовину пуст. Подозреваю, именно вторая половина столиков, которые все-таки занимали завсегдатаи, и не давала заведению обанкротиться.
Метрдотель, на растерявший за последние десять лет ни капли своего высокомерия, проводил нас к столику у окна. Я даже на миг замерла, хотя b бывала тут и прежде. Прелесть Воздушных садов отнюдь не в кухне и не в столах с крахмальными скатертями, не столовом серебре. Когда-то ресторан завоевал сердца жителей Аэры видом, что открывался из обеденного зала.
– Хм… А здесь вы совсем не боитесь, – констатировал Мэрдок, пристраивая трость.
Официант отодвинул стул, я бросила еще один взгляд в панорамное окно и села.
– Нет, не боюсь. Потому что дело не в высоте, дело в том, что этот ресторан крепко стоит на земле, а не болтается в воздухе, подобно серой найке.
Я говорила правду. Воздушные сады, были построены лет пятьдесят назад, одновременно с воздушной гаванью, которая сменила устаревшую вышку Эрнестали. Улица, плавно поднимавшаяся от торговых рядов к воздушным пирсам, раздваивалась, становясь похожей на ленту, что выбилась из косы. И та, что огибала здание гавани, приводила горожан в башню, получившую название Воздушной. Может, дело в близости дирижаблей, а может, больших окнах, из которых столица была видна, как на ладони, а может, в цветах, что росли в глиняных кадках и стояли между столами, создавая иллюзию уединения. Растения радовали посетителей цветами круглый год, и попавшим в ресторан всегда казалось, что они в саду, даже когда за окном шел дождь или мела метель.
– А я надеялся, что вы поэтому такая тихая, и уже приготовился просить прощения за неудачный выбор места. – Мэрдок сел напротив и сделал знак официанту.
– Тихая? – Я посмотрела на сокурсника. На того, кто притворялся им. Очень хорошо притворялся, но вот лед, который навсегда застыл в глазах настоящего Хоторна, не скопируешь. Лед, о который разбилось немало сердец и девичьих чаяний. Да что говорить, когда-то я и сама хотела растопить его.
– Вы мне и два слова не сказали за всю дорогу.
– «Ты» не сказала, – поправила я, пытаясь придумать ответ.
Именно потому и я молчала, боялась сказать что-то не то, боялась насторожить своего спутника. Кто бы знал, как трудно притворяться, что все нормально. И как люди идут в актрисы или того хуже в банковские клерки? Тут пока одну улыбку выдавишь, Девы что надумаешь, а они целый день губы растягивают, пока лицо не сведет.
Насколько все было бы проще, имей я возможность сказать, спросить и потребовать ответа. Но старая Туйма, помню, всегда говорила, что проще шваркнуть мужика чем-нибудь тяжелым, чтобы мозги на место встали, а уж потом, прикладывая холодные компрессы, объяснить, всю глубину его заблуждения. Маменька, конечно, не одобряла такую страсть в отношениях, но иногда она так смотрела на папеньку, а потом на висящую на стене сковородку…
– Мы же на «ты», не забыл?
Определенно в словах старой кормилицы была толика истины.
– Если будешь так улыбаться, точно не вспомню. – Он взял из рук официанта меню и подал мне.
– Какой завуалированный комплимент, вы не часто меня ими балуете. – Я посмотрела ему в глаза.
– «Ты» не балуешь, – вернул он мне мою же реплику.
Я раскрыла меню и тут же закрыла.
– Ты обещал угостить меня киниловым отваром и обсудить помолвку. Нашу помолвку, – добавила я, и Хоторн уже приготовившийся сделать заказ дернулся, а потом медленно, даже слишком медленно отвернулся от официанта. На миг в его глазах вспыхнуло синее пламя. В обществе сочли бы его взгляд неприличным. А мне понравилось.
– Смелее, милорд, или перспектива потерять пресловутую мужскую свободу лишила вас дара речи?
– Осторожнее, Ивидель, – почти прошептал он. – Или узнаете, что на самом деле лишает меня дара речи. Киниловый отвар и что-нибудь сладкое, что там обычно любят юные леди, – все-таки сделал заказ он, не глядя на официанта.
– Было бы интересно послушать, – ответила я и тут увидела их.
Увидела Гэли, которая вошла в зал под руку с Мэрдоком. Он что-то сказал, и она рассмеялась. Девы, неужели Хоторн умеет шутить? Ни за что не поверю, пока не услышу.
Метрдотель что-то спросил, Мэрдок ответил, Гэли продолжала улыбаться. И как она смотрела на «своего» Хоторна, было что-то в ее глазах, что-то знакомое.
«Ты смотришь на меня так, словно я убил самого свирепого дракона и бросил его голову к твоим ногам» – сказал Крис в Первом форте. И теперь я поняла, что он имел в виду, увидела то же самое в глазах Гэли и осознала, она и в самом деле…
– Она влюблена, – словно прочел мои мысли тот, кто сидел рядом со мной.
– Странно, что вы заметили только это.
Метрдотель подозвал официанта и указал куда-то в нашу сторону. Наш столик, частично закрывал раскидистый куст с вытянутыми листьями и желтыми цветами. Пока еще скрывал нас от них. Или их от нас.
– Вряд ли это случайность, – вздохнул мой спутник, – что из всех заведений города они выбрали именно это?
– Вряд ли, – согласилась я. – Ничего не хотите мне сказать, пока они не появились?
– А нужно? – уточнил он, и я снова заметила их, эти насмешливые синие искорки в его глазах. – Вы, кажется, все уже поняли.
– Хотите играть до последнего?
– Вы как всегда слишком безрассудны, Ивидель. – Он покачал головой. – Хотели нас столкнуть? Не оставить выхода? А вот теперь представьте, что вы прижали к стенке не Хоторна, а кого-нибудь посильнее, кого-нибудь, кто не будет с вами разговаривать, а свернет тонкую шейку и все дела?
– Рада, что вас беспокоит сохранность моей шеи. – Я внимательно посмотрела на своего спутника и попросила: – Покажите мне ваш кинжал, Мэрдок.
– Что?
– Кинжал из чирийского металла, что подарил вам отец, могу я взглянуть на него?
– Нет, – отрезал он и снова посмотрел на идущих между столиками Гэли и Хоторна. С каждым их шагом мой спутник становился все более напряженным. Он выпрямился на стуле, мужские пальцы сжались на краю стола и… тут же расслабились, когда подруга вместе с сокурсником стали усаживаться за столик у соседнего окна, они не дошли до нас всего с десяток шагов.
Тот, что сидел рядом со мной выдохнул и откинулся на спинку стула.
– Как видишь, я думаю о своей шее, – улыбнулась я и провокационно закончила: – мистер… – позволив ему заполнить образовавшуюся паузу. Только вот «Мэрдок» этим не воспользовался, вместо этого он принялся разглядывать меня с каким-то ленивым интересом. – Кто ты? – все-таки я не выдержала первой.
– Не задавай вопросов, ответы на которые тебе известны, ты бы не пошла со мной в город, не будучи полностью уверенной в том, кто скрывается под личиной. Надеюсь, что не пошла бы.
Девы, сердце забилось быстрее. И пусть он не сказал напрямую, но в тоже время подтвердил то, о чем я давно догадывалась, а мое сердце знало с самого начала, с той самой минуты, как он положил мне руки на талию.
– Зачем все это? Ответь, прошу
– Не проси, – ответил он и замолчал, когда подошедший официант поставил перед нами чашки с киниловым отваром, а потом с поклоном удалился.
И все же я успела заметить полный любопытства взгляд, брошенный на моего спутника. Без сомнения, он же обслуживал столик Гэли и успел разглядеть наших «одинаковых» спутников. Конечно, с точки зрения обывателя это вполне объяснимо, близнецы – не такое уж редкое явление. И это объяснение устроит всех, кроме тех, кто знал графа Хоторна. И знал, что он последний в своем роду. Знал, что он единственный.
– И все же, это была не лучшая твоя идея, Ивидель, – вздохнул мой спутник, любопытство официанта не укрылось и от него. – Порадуй меня и скажи, что вы с мисс Миэр не запланировали чуть позднее столкнуться в каком-нибудь безлюдном переулке и потребовать объяснений от нас обоих?
– Порадую. Нет, не запланировали. Сперва мы хотели столкнуть вас прямо здесь, и с трудом отказались от этой идеи.
– Поблагодарим богов за маленькие радости, – пробормотал он. – И что же заставило вас отказаться от столь соблазнительной шалости?
– Ее театральность, обязательно пойдут слухи, а сейчас не самое лучшее время для еще одного скандала. – Я взяла в руки чашку с теплым напитком.
– Вы поражаете меня, Ивидель.
– А уж себя-то я как поражаю, – пробормотала я, отпивая напиток. – В любом случае, вряд ли мне грозила серьезная опасность, во всяком случае, не с вашей стороны. – Он хочет объясняться намеками, что ж, я владею этим мастерством в совершенстве.
– А если опасность грозит не тебе? – серьезно спросил молодой человек. – Если опасность грозит кому-то, кто вам дорог? Что, если ваши опрометчивые поступки способны спровоцировать… – Он замолчал, но я и не нуждалась в продолжении.
– Тогда этот кто-то должен был проследить, чтобы я не поступала опрометчиво. Например, поставить меня в известность, что в очередной раз собирается сунуть голову в петлю и затянуть ее потуже, – наконец высказала я все, что копилось внутри. – Как же я устала от ваших тайн.
– Туше! – поднял ладони молодой человек, наклонился ближе и вдруг совсем другим голосом произнес: – Ты понятия не имеешь во что вмешиваешься.
– Так расскажи мне, – попросила я и увидела, как изогнулись его губы в до боли знакомой усмешке. И я поняла, что он сейчас скажет «нет», как говорил много раз до этого. – Даже если ты отправился за головой дракона, не вычеркивай меня из этого сражения. В конце концов, эта голова предназначена для меня, я имею право выбирать того чешуйчатого гада, которого ты укокошишь.
– Какие привередливые леди пошли, – протянул он задумчиво.
– Леди тоже может быть полезной, – сказала я и немного неловко поставила кружку на стол.
– Поверь, я знаю это лучше, чем кто-либо. – Он посмотрел в окно и вдруг сказал: – Надеюсь, твои девы видели, что я всеми силами старался уберечь тебя от всего этого. И очень надеюсь, что мне это на том свете зачтется, а то, что мы там, в самом скором времени окажемся, не подлежит сомнению.
– Ты… тебя… это касается Тиэры? И запрещенной магии? – выпалила я. – Ты поэтому так опасаешься? Нам придется выступить против заветов богинь? – Девы, я почти не верила, что произношу это, спрашиваю, с нетерпением ожидая ответа.
– Хуже. Нам придется выступить против Князя.
– Но это невозможно! – воскликнула я громче, чем следовало и несколько посетителей обернулось на наш столик. Правда, не Гэли с Мэрдоком. Сокурсник что-то рассказывал, а подруга слушала, не замечая никого и ничего. Девы, ведь мы же договорились призвать мужчин к ответу, а она налюбоваться на Хоторна не может. Как же ее так угораздило? А меня? Нет ответа на вопросы. – Это невозможно, – уже тише повторила я. – Мы умрем, если осмелимся.
– А я что сказал? – хохотнул мой спутник, – Не передумала?
Я покачала головой, поймала обеспокоенный взгляд приближающегося официанта и заставила себя улыбнуться. Сейчас, сидя в большом зале Воздушных садов и пробуя терпкий киниловый отвар, я не хотела думать о чем-то плохом. Смерть казалась мне слишком далекой, слишком неуместной, слишком недостойной того, чтобы о ней думать. Ресторан – это вам не площадь с виселицей.
– Нет. Расскажи мне все.
– Всего не знаю даже я, но… почему бы и нет. Обета молчания с меня не требовали. – Он с минуту раздумывал, а потом подал мне руку и произнес: – Для начала предлагаю уйти отсюда. Здесь слишком много любопытных глаз и чутких ушей. Плюс мисс Миэр и мистер Хоторн, слишком похожий на меня, вернее, я на него.
Мы поднялись, молодой человек бросил на скатерть золотой. Подскочившему к столу официанту осталось только наблюдать, как мы покидаем зал, оставив почти нетронутыми чашки с отваром и тарелку с крошечными пирожными, что он так и не успел подать и теперь растерянно держал в руках.
– Леди, – коснулся фуражки швейцар, распахивая пред нами дверь, – милорд…
Он замешкался, не спеша закрыть дверь. И через миг я поняла почему. Из черного, отделанного позолотой экипажа, остановившегося напротив ресторана, выбрался высокий господин в сером плаще и вытянутом цилиндре. Серые глаза без всякого выражения оглядели улицу, губы пренебрежительно сжались. Его резкие черты лица были мне знакомы. Нос с горбинкой, подбородок с ямочкой и выражение превосходства. Герцог Трид, отец Дженнет. Мало кто мог позволить себе не узнать первого советника князя.
Следом за герцогом из кареты выбрался еще один мужчина. Он не был столь высок и элегантен, не был столь хмур, как милорд Трид, но носил не менее дорогую одежду, а на лице его застыло выражение почти детского любопытства. Очень многие были обмануты этими широко распахнутыми глазами и легкой улыбкой. Даже папенька чуть не попался, при первой встрече посчитав барона Эстока наивным простачком. А отец Алисии, глава промышленной палаты отнюдь им не был.
– Леди, – проговорил герцог Альвон Трид, лишь обозначая поклон и касаясь рукой цилиндра, тогда как вторая рука сжимала трость. Я склонила голову. Милорд Эсток тоже рассеяно коснулся шляпы. Мужчины, скользнув по нам взглядами, скрылись за дверью Воздушных садов. Швейцар вытер пот со лба и стряхнул с кителя несуществующую пылинку.
– Трость, – едва слышно прошептала я и положила ладонь на локоть своего спутника.
– Что? – так же тихо спросил он.
– Трость, – повторила я и ощутила, как напряглись мышцы под моими пальцами.
Он понял. Трость, на которую был вынужден опираться настоящий Мэрдок, осталась в Воздушных садах. И следующий посетитель, что займет наш столик непременно обнаружит ее прислоненной к стулу. Хоторн никогда бы не оставил ее, только не тот, кто вынужден опираться на нее при ходьбе. Но возвращаться за ней было немыслимо.
– Идем, – пришел к тем же выводам мой спутник и стал быстро спускаться вниз по улице. Наверное, слишком быстро, потому что пожилая матрона, что торговала на углу первыми весенними цветами, глядя, как я еле поспеваю за мужчиной, осуждающе покачала головой. А я едва не рассмеялась, потому что тот, за кем я последовала бы хоть в Разлом, всегда так ходил.
– Куда мы идем?
– Подальше отсюда, – ответил мужчина и свернул на узкую боковую улочку, в этот час пустынную, только с витрины очередной цветочной лавки на нас приветливо смотрели алые розы. Я услышала трамвайный звонок и далекий свист и улюлюканье уличных мальчишек.
Мой спутник вдруг остановился, повернулся и вдруг склонился ко мне. Склонился с неожиданным намерением коснуться моих губ своими. Это было настолько неправильно, настолько вызывающе, настолько восхитительно, что я уперлась кулачками ему в грудь. Девы, с таким же успехом, я могла бы попытаться отодвинуть стену. Вот так и попадают в беду юные леди, которые уходят из ресторации с незнакомцами в неизвестном направлении.
И все же я своего добилась. Заметив мое движение, молодой человек замер и с хорошо знакомой издевкой спросил:
– И это все? Даже пощечину не дашь?
– Как-то ты сказал мне, что не позволишь ни одной женщине бить тебя, – прошептала я, не в силах и оттолкнуть его, ни отстранится сама.
– Узнала, – констатировал он. – Приятно. И страшно.
– Почему?
– Раз догадалась ты, мог догадаться кто-нибудь еще.
– Крис… – позвала я.
– Тсс, – покачал головой рыцарь. – Никаких имен.
– Но ты обещал мне рассказать…
– Раз обещал, значит, расскажу. Идем, а то торчим тут, как три тополя на плющихе, – Он потянул меня дальше по улочке.
– На какой плющихе? И почему три, если нас двое?
Вместо ответа Крис рассмеялся. Я снова услышала трамвайный звонок, оглянулась. В стеклянной витрине цветочной лавки пожилая торговка расставляла кадки с цветами. Заурчал двигатель, это джентльмен в кепке оживил свой мобиль и пересек перекресток. Мы снова свернули и едва не столкнулись с разносчиком, что нес куда-то изрядно обедневший лоток с пирогами. Он даже остановился, словно раздумывая, а не попытаться ли всучить нам оставшийся товар, но потом махнул рукой. Мы вышли обратно на широкий проспект, по которому неспешно ехал трамвайный вагон. Ватага мальчишек бежала следом. Крича, они показывали пальцами на смельчака, который все же запрыгнул на задник и едва удерживал равновесие, держась за вагон. Пытаясь держаться.
Крис… Девы, как хорошо, что я могу хотя бы мысленно называть его по имени. Крис подвёл меня беседке и усадил на лавочку. Трамвай только что уехал, и кроме нас тут никого не было. Я расправила платье, не сводя глаз с рыцаря.
– Расскажи мне всё, – снова попросила я.
А он снова улыбнулся и нараспев произнёс:
– Богини создали этот мир…
– Не настолько сначала, – взмолилась я.
– Что ты хочешь, чтобы я рассказал?
– Что происходит? Что происходит в Академикуме? Почему ты…
– Позволь сперва спросить мне. – Он задумчиво оглядел улицу. Мальчишки все также продолжали бежать за вагоном, из трубы которого шел пар. Разносчик уже скрылся за углом шляпной мастерской. – Меня до сих пор ловят как пришельца с Тиэры?
– Да. Но только на острове.
– Это очень странно, ты не находишь? – Он скрестил руки на груди. – Чего же проще, взять и объявить народу что, дескать, прокрался к нам супостат недобрый, с намерением погубить мир благостный. – Очень странно было слушать эти издевательские слова произносимые губами Мэрдока, голосом Мэрдока, Мердока, который никогда не позволял себе подобного. – А ещё проще объявить награду, и тогда за моей головой каждая собака охотилась, никакая личина бы не спасла. Но они этого не делают. Князь не делает.
– Они считают, что ты Муньер, – смущенно призналась я. Это там, в Академикуме в разговоре со жрицей и князем это предположение казалось почти правильным, почти реальным. А здесь внизу в городе под переливчатый звон трамвая все это звучало немного неправдоподобно.
– Кто? – спросил Крис. – Где-то я уже слышал эту фамилию.
– Был давно такой род. После них невостребованным осталось целое состояние и если кто-то докажет, что он потомок Муньеров…
– Точно, вспомнил, я слышал эту фамилию в банке. Тому парню предложили пройти проверку.
– Да, – я пожала плечами, – но так или иначе, род Муньеров давно угас, но они считают…
– А «они» – это кто? – прервал меня рыцарь.
– Князь, Аннабэль Криэ.
– Сам князь? Какая честь. Жаль, что он ошибается. Я вообще не отсюда, да и эту фамилию слышу чуть ли не впервые. А что говорят остальные?
– Остальные? – Я моргнула. Как получилось, что вместо того, чтобы задавать свои вопросы, я отвечаю на чужие? – Крис, магистр Виттерн полагает, что Дженнет специально заразили коростой, чтобы ты мог уйти с острова. Притвориться, что ушел, – поправила я сама себя, вспомнив погоню, вспомнив, как серые никого не нашли на дирижабле, которым была отправлена дочь первого советника.
– Да, – прямо ответил рыцарь. И это «да» упало между нами, как камень.
– Что?
– Не притворяйся, что не поняла. Магистр Виттерн прав, ее заразили нарочно. – Он все-таки отвернулся, но только для того, чтобы оглядеть улицу.
– Но она умрет! – Я даже вскочила со скамейки.
– Когда она успела стать тебе подругой? – Оуэн хотел спросить это насмешливо, возможно пренебрежительно, на горечь в голосе все испортила, словно ему самому до смерти надоело казаться хуже, чем он есть на самом деле.
– Разве это имеет значение? Наша дружба или наша вражда? – тихо спросила я, проследив за его взглядом, к беседке, позвякивая, приближался очередной трамвайный вагончик.
– Дьявол, – устало выругался Крис, хотя и не поняла, кого именно он имел в виду. – Идем. Быстро. – Он схватил меня за руку. – Этого я и опасался.
– Чего? Этого Диавола?
– Его родимого, – Оуэн сделал шаг к рельсам.
Предупреждающе зазвенев, вагон остановился. Рыцарь запрыгнул на ступеньку и помог взобраться на приступку мне. Когда-то давно я уже каталась на трамвае, помню жуткую тряску и крики уличных мальчишек. Хотя в этом плане тут точно ничего не изменилось.
– Два билета, – рыцарь бросил пузатому стюарду монету, тускло блеснуло сребристое изображение первого князя. Получив квитки, Оуэн небрежно скомкал бумагу, сунул в карман и пошел между рядами деревянных сидений, которые маменька иначе, как пыточными не называла. А нам с Ильбертом всегда нравилось ощущать эту постоянную дрожь, слышать звонки и выглядывать в окна, я даже однажды помахала цветочнице и получила строгий выговор от Клариссы Омули.
– Ивидель, – позвал Крис, присаживаясь на одну из лавок.
– Леди, – учтиво коснулся козырька стюард и отошел в противоположный конец вагона. Кроме нас в салоне ехали лишь пожилая леди в вязаном чепце и молодой человек в темно зеленом сюртуке.
Я села рядом Оуэном, трамвай издал звонок и тронулся. Улицу за стеклом нельзя было назвать пустынной. Несколько прогуливающихся джентльменов в цилиндрах, городовой в сером мундире, оставшийся стоять на перекрестке, где-то впереди мелькнул патруль серых рыцарей, которых облаяла миниатюрная собачка на руках у респектабельной дамы. Сидя на скамейке Крис пристально вглядывался в темные окна убегающих назад домов. И мне это не понравилось. Нет, не сами дома, а то, как рыцарь смотрел.
– У нас мало времени. Слушай и запоминай, – торопливо заговорил Крис, бросая взгляд куда-то вглубь салона. Я не выдержала, повернулась и встретилась взглядом со спокойными раскосыми глазами. Молодой человек в зеленом сюртуке оказался уроженцем Верхних островов. – Сомневайся во всем, что увидишь или услышишь, зачастую, чтобы узнать правду, нужно вывернуть ложь наизнанку. Сомневайся даже в том, что нельзя исправить, сомневайся в жизни. Сомневайся в смерти.
Трамвай издал первый звонок и стал замедляться.
– Ничего не понимаю, ты обещал все рассказать, а вместо этого загадываешь загадки, – резче, чем необходимо ответила я. И хотя я понимала, что взяла неверный тон, остановиться уже не могла: – И мы снова убегаем, не так ли? От кого? Почему нас постоянно заставляют убегать? Может, хватит, может, пора…
– Ты такая забавная, когда злишься, – с улыбкой ответил Крис, поднял руку и коснулся пальцем выбившегося из прически локона. – Хочу запомнить тебя такой красивой, глаза сверкают, на щеках румянец, как у крестьянки.
– Похоже на оскорбление, – прошептала я. – Самое лучшее оскорбление в моей жизни. Кри… Прошу тебя, не обращайся со мной, как с куклой, которая достаточно родовита, чтобы украшать гостиную, но недостаточно умна, чтобы с ней разговаривать о чем-то помимо нарядов.
– Не буду, обещаю, – сказал он. – Я все тебе расскажу, вот только…
Трамвай издал второй звонок, а потом сразу за ним третий, рыцарь замолчал, на его лицо набежала тень. И он снова бросил взгляд в окно. Улица за стеклами замерла, трамвай остановился. А я вдруг поняла, кого мне напомнил Оуэн. Напомнил скупыми жестами, обеспокоенными взглядами во все стороны и этой постоянной готовностью получить нож в спину. Он напомнил мне Альберта, моего так называемого железнорукого кузена, что полгода назад тащил меня по площади и готовился убить кучу народа. Тот тоже постоянно оглядывался, и иногда даже создавалось впечатление, что видел то, чего нет[1].
«Отзови этих тварей!» – кричал он мне на ухо. Беда в том, что никаких тварей тогда на площади не было.
В салон поднялся еще один пассажир, я его не видела, но слышала, как он обратился к стюарду. Вагон, звякнув, неторопливо поехал дальше.
– Ты знаешь, что меня раздражает в трамваях?
Смена темы была столь резкой, что в первый момент я растерялась, не зная, что ответить. А Крис воспользовался этим, он на миг… на целую вечность, кончившуюся так быстро, прижался к моим губам, губами Мэрдока. Большего скандала и придумать сложно. Большего удовольствия и вообразить нельзя. И все сразу стало далеким и неважным. И то, что происходило с Академикумом и то, что произошло с Дженнет. Пора бы уже привыкнуть, что пока рядом со мной Кристофер Оуэн, весь остальной мир может катиться в разлом, не удостоившись с моей стороны и взгляда.
– Больше всего меня раздражает в трамваях то, – выпрямившись, продолжал рыцарь, – что они никогда не меняют маршрут, что всем известно куда они в итоге приедут.
Рыцарь встал, его лицо… лицо Мэрдока изменилось, став жестче. Сейчас Крис, как никогда походил на графа Хоторна.
– Никогда, – повторил он.
И я вскочила, оглянулась, гадая, что происходит. Вряд ли Оуэн так отреагировал на соплеменника Аньес. И оказалась права. В проходе между скамейками стоял новый пассажир, поднявшийся на последней остановке в вагон серый рыцарь. Мужчины смотрели друг на друга и их взгляды напоминали скрещенные клинки, только скрежета железа не хватало.
– Так-так, – процедил серый пес, – а вот и наш пришлый барончик. На маскарад собрался? Масочка у тебя уж больно интересная, не скажешь, в какой лавке брал? Я бы тоже прикупил по случаю.
Услышав фразу, произнесенную столь развязным тоном, женщина в чепце поджала губы и отвернулась к окну.
– Так-так, а вот и наш княжеский прихвостень. Не боишься, что высокородному в твое отсутствие ночной горшок будет некому подать? – в тон ему ответил Крис.
И я тут же узнала серого. Возможно, слова про горшок пробудили мою память, а может, упоминание о князе. Я уже имела неудовольствие видеть этого мужчину, правда тогда он был в ливрее лакея и держал в руках брус, которым демонстративно заперли двери в первый форт. Один из слуг государя, как сказал Крис, прихвостень, сменивший попону слуги на плащ серого пса.
– Благодарю вас, леди Астер, – вдруг сказал бывший лакей с вежливой учтивостью, – за то, что выманили из норы этого пришлого и дали нам знать. Уверяю, князь лично выразит вам признательность при встрече. Вам и вашему роду. – Он в знак уважения склонил голову.
Я заставила себя посмотреть на Оуэна. Ох, лучше бы этого не делала. Всего на миг, наши взгляды встретились, и я увидела какими стали его глаза. Колючими и холодными. Глаза чужака, глаза незнакомца.
– Крис, нет… я не… не верь ему!
– Замолчи! – бросил рыцарь, как бросают кость собакам.
– Как вы разговариваете с леди? – попенял барону серый, и одновременно с этим, с его пальцев сорвались зерна изменения, неправильные зерна, так похожие на жалящих пчел.
– Крис, магия! – закричала я, но мой голос заглушил треск. С таким звуком пересыпаемая крупа ударяется о дно котелка. И зерна – пчелы серого ударились о невидимую стену, что выросла вокруг моего спутника. Нет, не выросла, а всегда была.
– Медальон посвященного? – удивился странный лакей. – Похоже, приобретали в той же лавке, что и масочку. Как же я хочу познакомиться с их продавцом, пожать, так сказать руку. И отрубить ее. А потом еще и голову, ибо только такое наказание полагается рыцарю, который осмелился выступить против первого рода и передать врагу государства медальон.
Крис не счел нужным отвечать, во всяком случае, словами. Вместо этого в серого пса полетел нож. Хорошо так полетел. С такого расстояния Оуэн не промахнулся, а может, это серый не стал уклоняться, или не успел. Как бы то ни было, но лезвие по самую рукоятку вошло в плечо бывшего лакея. Но тот даже не пошатнулся. Лишь растянул губы в отвратительной улыбке. Богини!
Ушей коснулось тихое шипение, словно где-то недалеко, разогрели паровую погрузочную лапу. Я опустила взгляд, под лавкой крутился маленький цилиндрик. Крис бросил не только нож, который служил лишь средством отвлечения. Свист прервался, я ощутила мягкий толчок в грудь, а потом мир брызнул в разные стороны стеклянным крошевом. Стекла вагона рассыпались, словно по ним ударили кувалдой. По всем разом. Или швырнули зерна пустоты, или вот этот маленький цилиндрик механиков с Тиэры, начиненный непонятной силой, разрушающей вещи. Пожилая женщина закричала, прижимая к груди ридикюль. Мужчина с раскосыми глазами закрыл голову руками. Серый стоял словно монолит, а Оуэн перемахнул через лавку, а потом и через лишенную стекла раму трамвайного окна, выпрыгнув из вагона на ходу. Осколки захрустели под его ногами.
Трамвай издал длинный тревожный звонок и стал рывками замедлять ход. Я схватилась за лавку, рядом с которой стояла. Чувство надвигающейся катастрофы лишь усилилось
«Благодарю вас, леди Астер», – слова серого прозвучали в моей голове.
Я посмотрела на мужчину, хотя больше всего мне хотелось завизжать и затопать ногами. Хотелось потребовать, чтобы он взял свои слова назад. Хотелось, чтобы они вообще никогда не звучали.
– У вас кровь, леди Астер, – проговорил серый пес.
И я тут же ощутила жжение на щеке, коснулась кожи руками, посмотрела на пальцы, они были алыми. Один из разлетевшихся во все стороны осколков чиркнул по скуле, но я настолько растерялась, что даже не подумала о воздушном щите, только о словах серого. Я продолжала думать о них и сейчас.
«Благодарю вас, леди Астер…»
Я подняла голову, посмотрела в его абсолютно черные глаза и вздрогнула, настолько тяжелым был взгляд тьмы, что глядела на меня из человеческих глазниц.
– А у вас нет, – прошептала я, отступая назад. Рукоять ножа все еще торчала из плеча бывшего лакея, но ни одной капли крови не растекалось на одежде, совсем как у деревянного болванчика, на котором учили сражаться Илберта.
Вагон снова дернулся и тут же остановился. Тревожно забил колокол, созывая патрульных. Женщина в вязаном чепце продолжала кричать. Я с трудом оторвала взгляд от черных глаз, развернулась, подхватила юбки и бросилась к выходу.
– Леди, – простонал стюард, когда я сбежала по ступеням и оглянулась. Вагон остановился прямо посреди улицы, напротив кондитерской, служащий которой, сейчас смотрел на меня сквозь дыру в стеклянной витрине. От цилиндрика Криса досталось не только трамвайному вагончику.
Оуэна уже не было видно, хотя прошло всего… Сколько? Не больше минуты.
Я бросилась к тротуару, колокол вдали затих, это почему-то лишь усилило тревожное чувство внутри.
Из лавок и мастерских выглядывали люди, кто-то вышел и теперь указывал пальцем на вагон, кто-то тряс кулаками перед разбитой витриной, а потом поворачивался к трамваю и начинал кричать. Водитель в форменной фуражке почему-то ругался со стюардом, что продавал билеты. Пахло чем-то сладким. Ванилью?
Я огляделась. Кондитерская, цветочная лавка, Эрнестальский золотой банк, залоговая контора, дом целителя, контора по найму прислуги. Криса – Мэрдока нигде не было. Он не мог уйти далеко. Все что ему нужно – это найти укромное место, снять личину и… Нет. Он не сможет. Оуэн не маг. Я почувствовала беспомощность.
– Он нырнул в переулок, – услышала я голос серого пса и с испугом оглянулась.
