Текст книги "Правила первокурсницы (СИ)"

Автор книги: Аня Сокол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Да.

– Мы тоже. Как думаешь, сможешь привести своего спутника в Воздушные сады?

– Думаю, да. – Она несмело улыбнулась. – Хочешь увидеть двух Хоторнов одновременно.

– Очень хочу. И хочу, чтобы они увидели друг друга и объяснились.

– Им придется это сделать иначе… иначе… – Подруга снова сжала кулаки, а потом в бессилии уронила руки и призналась: – Когда ты сказала, что провела день с Мэрдоком, я подумала, что ты это нарочно, что зачем-то хочешь позлить меня или унизить. Кто я и кто он. Не по почину… Прости, Иви, что подумала о тебе плохо. Я подумала, что ты хочешь испортить самый счастливый день.

– Я его и испортила.

– Нет. Не ты. А тот, кто это все затеял. Кто бы он ни был.

Правило 6. Теория никогда не заменит практики

Не могу сказать, что в зале было тихо. Скорее наоборот, тревожный шепот не умолкал, он походил на приливную волну, которая с гулким звуком обрушивается на прибрежные камни и ропщет об их твердости. Этот ропот перекатывался от одной группы учеников к другой. От магов к рыцарям, от рыцарей к молоденьким жрицам, от тех к учительскому возвышению, где стояли магистр Виттерн, жрица Илу, бывшая баронесса Стентон и милорд Родриг Немилосердный, еще пара незнакомых рыцарей и даже тот самый преподаватель, магистр Олентьен, что так напугал меня тогда на почтовой станции.

Мой взгляд то и дело возвращался к магу, в глазах которого я видела тень демона. Или мне кажется, что видела. Я в смущении отворачивалась, но тут же вновь смотрела, но не на мужчину, а в центр зала, где на стуле сидела молоденькая девушка в белом чепце и в недорогом, но чистом платье

Она очень нервничала, ей было неудобно, неловко и страшно, но она продолжала сидеть на каменном кресле, боясь поднять глаза от комкающих юбкупальцев.

– Девы, что же сейчас будет! – Гэли вцепилась в мой локоть и я ощутила ее дрожь. Встретилась взглядом с Мэрдоком и увидела в его глазах лед. Он не боялся, он был преисполнен презрения к тому, что сейчас произойдет. Должно произойти…

Девы!

На самом деле, мы знали, с того самого момента, когда нас привели в один из залов Отречения. Мы поняли все с той минуты, как увидели этот каменный, словно вырастающий из пола стул, о котором всем магам рассказывают, едва в них проснется сила. Это как страшилка на ночь, только всех детей пугают железными чудищами с Тиэры, что кусают за бока непослушных, а нас… А нас отрезанием от силы. Нам рассказывают про серую комнату жриц, про серый неудобный стул с твердыми кожаными ремнями, которые сейчас валялись на земле, похожие на дохлых змей. Про орнамент, что вьется по стенам, про светильники, в которых танцует огонь в обнимку с тенями. Про боль, про крики, про пустоту, которая поселится внутри, когда все будет кончено, про пустоту, которую никогда ничем не заполнить. Для мага, что ощущает частицы веществ, это все равно, что потерять зрение или слух. Для мага, это тоже самое, что стать калекой. Но иногда выхода нет. Не слушающаяся сила способнанавредить не только самому магу, но и окружающим.

Я снова в смятении отвернулась, увидела бледную до синевы Мэри, которая цеплялась за руку Оли, совсем как Гэли за мою. Кстати, только маги выглядели неважно, только они стискивали кулаки и отворачивались. Рыцари, к примеру, спокойно переговаривались, я заметила рыжую макушку Жоэла и бритый затылок Этьена. Жрицы, так и вовсе посмеивались, учителя спокойно что-то обсуждали. И лишь девушка на каменном стуле вдруг обхватила себя руками за плечи.

– Тишина в зале, – вышел вперед магистр рыцарей Родриг. – Вы уже догадываетесь, зачем мы вас сегодня здесь собрались?

– Ну… – протянул одни из рыцарей.

– Потому что сейчас мы увидим силу богинь? – радостно выкрикнула одна из жриц.

– Нам обязательно на это смотреть? – спросил Отес. – В силе Дев мы и так нисколько не сомневаемся.

– Да, обязательно. – Рядом с магистром рыцарей встал Йен Виттерн. – А кто не сможет, пусть смотрит на меня. Мэри, – позвал он, а когда девушка подняла глаза, продолжил, указывая на стул в центре зала: – Вы видите, девушка пришла к нам добровольно. Если она передумает, то может в любой момент уйти отсюда.

– В любой, пока не начнется ритуал, – добавила Аннабэль Криэ, становясь рядом с магом.

– А если она передумает позднее? – тонким голосом спросила Гэли.

– Увы, – развела она руками, – мы приведем в действие силы, остановить которые будет уже невозможно, как бы мы ни старались.

– Рут, успокойтесь, – сказал магистр, и я обернулась, девушка плакала, смотрела в центр зала и не могла сдержать слез. Я ее понимала. Рут была одна из немногих, плата за которую вносилась из казны. Она, по сути, была такой же бедной девушкой, как и та, что сидела на стуле, но нашей Рут повезло пройти отбор, а этой – нет. Магистр вздохнул, а потом вдруг почти выкрикнул: – Ольтео!

– Сгорело год назад, – тут же начала зачитывать с листа бумаги Илу, – Из-за неконтролируемого выброса силы пастуха Гийома. Более ста дворов и трехсот жителей включая стариков и младенцев сожжены заживо.

– Гирт!

– Поселок рудокопов целиком ушел под землю, когда один из работников не смог удержать изменения и сдвинул целый пласт горной породы. Тридцать семей оказались похоронены заживо.

– Прекратите! – выкрикнула Мерьем.

– Поместье баронов Домиоров! – снова выкрикнул магистр Виттерн.

– Отошло короне, после того какзимним утром лакей, проведший ночь у вдовицы в соседнем селе и принесший по утру дров, обнаружил всех обитателей мертвыми. Виной тому младшая горничная Эллина, которую взяла на поруки мадам баронесса, сама бывшая магессой. Девушка, владевшая магией воздуха, разозлилась на лакея за измену, не совладала с силой, и все обитатели поместья задохнулись во сне.

– Девы, – простонала Гэли.

– Продолжать? – уточнил у нас милорд Виттерн.

– Я уже наслушался, – буркнул Оли.

– Я хотел, чтобы вы поняли, почему мы это делаем. Мы не можем обучить всех, хотя были бы очень рады. Мы делаем это малое зло для того, чтобы предотвратить еще большее, сотворенное по недоумию, а не по умыслу. И еще я хочу, чтобы поняли, когда вы с такими же лицами, как сейчас, возьмете на поруки юного мага или магессу, кому было отказано в обучении в Академикуме. Когда вы его пожалеете и начнете обучать основам владения силой… Вы и только вы будете отвечать за его поступки, за его выплески силы и за их последствия. Понятно?

– Зачем вы все это говорите? – выкрикнула Мерьем.

– Затем, что я не хочу перед следующей группой излишнее идеалистичных магов произносить названия ваших родовых гнезд. Все ясно?

Ответа он не дождался, ибо к тому моменту молчали уже все. И рыцари и жрицы и даже Рут перестала всхлипывать, лишь Гэли отпустила мою руку и начала лихорадочно читать молитву Девам.

– Тогда начинаем. – Он взмахнул рукой.

Девушка на каменном стуле вздрогнула, подняла на его испуганные, как у оленя глаза. И тогда Йен Виттерн склонился к ней и коснулся руки.

– Ничего не бойся. Ты не пленница и не рабыня, ты вольна уйти.

– Но я не хочу, – с трудом проговорила девушка, глядя на милорда с отчаянной надеждой. – Вернее, хочу, но только после того, как все будет кончено. Прошу вас милорд, сделайте все поскорее.

Он сжал ее руку и кивнул баронессе Стентон, рядом с которой стояла Илу. Только они и остались в центре зала. Три женщины, две стояли, одна сидела.

Когда меня спрашивали об этом ритуале, я всегда отвечала, что ничего не помню, что от страха, закрыла глаза и ничего толком не поняла. Хотела, чтобы это было так, но, увы, я помнила все.

– Если боишься, что не совладаешь с собой, можем пристегнуть тебя ремнями? – с тщательно отмерянной доброжелательностью предложила Илу.

– Нет, пожалуйста, не надо, просто… просто сделайте это.

– Не бойся, это не больно, просто немного неприятно, – Аннабель Криэ остановилась рядом с каменным стулом и взяла девушку за руку, с другой стороны встала Илу и сжала вторую ладонь маленькой магессы. – Нам просто нужно перерезать нить, что связывает тебя с силой.

– Почти, как отрезать ухо, – прошептала Рут. – Или язык.

Я вздрогнула и тут же ощутила на своих плечах чужие успокаивающие руки, обернулась. За спиной стоял Мэрдок, холодный и напряженный, почти чужой и почти свой.

– Не надо, – прошептал он.

«Что «не надо»?» – могла бы спросить я, едва понимая, что сделал шаг вперед, что вышла из шеренги сокурсников. Не знаю зачем. Предложить девочке оплатить ее обучение? Смешно, я и свое-то не могу оплатить. Взять, как сказал магистр на поруки? Так мне никто не позволит, только не первокурснице, которая себя-то контролирует через раз.

– Не надо, – повторил Хоторн, заставляя меня сделать шаг назад. Спокойный и уравновешенный Хоторн, айсберг в море моих эмоций. Тот Хоторн, что категорически мне не нравился.

На самом деле ничего такого страшного на ритуале отрезания от силы не произошло. Сторонний наблюдатель увидел бы трех женщин с напряженными лицами. Трех женщин, держащихся за руки. Та, что в центре сидела, две других стояли по обе стороны, словно часовые. И судя по напряженным лицам, жрицам приходилось куда как труднее, чем девушке накаменном стуле. Их глаза были закрыты, лица вспотели и блестели, словно они поднимали что-то тяжелое. Соединенные руки дрожали. Я видела вещи и пострашнее.

В какой-то момент девушка вскрикнула, тоненько и протяжно, как кошка, которой наступили на лапу, а потом раздался треск. Сперва звук казался сухим, словно иссохший вереск ломался под порывом ветра. Но через миг он обрел глубину, как гул колокола на храме богинь, звук последнего удара, после которого этот колокол треснул.

Стул под девушкой вдруг зашатался, по каменному полу поползла трещина. Кто-то из жриц закричал. Илу вдруг осела к подножию каменного стула, Аннабэль пошатнулась, но устояла. Она открыла глаза, а вслед за ней выпрямилась и магесса… Бывшая магесса, потому что именно сейчас, стоя в нескольких шагах от девушки, я вдруг ощутила пустоту внутри нее. Ощутила без всяких зерен познания, просто каким-то наитием… Матушка назвала бы это излишней впечатлительностью, но когда в установившейся тишине раздался отчетливый голос Этьена:

– Ну и варварство это ваше отрезание от силы!

То поняла, что полностью согласна с ним. Вот только остальные не оценили. Остальные вдруг окружили девушку на стуле и преподаватели и молоденькие жрицы и даже рыцари подошли, чтобы узнать, как она себя чувствует, кто-то даже поздравил ее. И все начали улыбаться, словно здесь не человека калекой сделала, а жизнь спасли…

И я не выдержала, сбросила с плеч руки Хоторна и бросилась к двери, толкнула ее, выскочила в коридор добежала до угла, понятия не имею, куда собралась и зачем. Я просто хотела отдышаться и не видеть чужих радостных лиц. Истерия, как пить дать, вот тут бы пригодились матушкины капли. Илипапенькино бургундское.

– Ивидель, – позвал кто-то, и я обернулась. Позади стояла Аннабэль Криэ. Она была бледна, но в отличие от молоденькой Илу, стояла на ногах.

– Девы, под ней даже пол треснул… – только и смогла сказать я.

– Пол маги сейчас восстановят. Такое не редкость, увы. Сколько бы они не говорили, что не хотят больше ощущать магию, сколько бы их не приходило к нам, в последний момент все равно сопротивляются. Их сила сопротивляется. И не трудитесь возмущаться, – она взмахнула рукой. – Это чисто инстинктивная реакция, вы ведь тоже одергиваете руку от острого лезвия, чтобы не порезаться. Вот и они так же, и не важно, что нож нанесен не над их головой, а над их силой. Чем сильнее потенциальный маг, тем сильнее отдача и разрушения. Всего лишь причина и следствие. Не выдумывайте ничего лишнего.

– Не первая ваша ампутация? – не смогла сдержаться я.

– Не первая. И думаю не последняя. Иногда лучше отрубить руку, чем каждый раз бояться, что она схватится на нож и причинит боль тем, кого ты любишь.

– Избавьте меня от этого, – попросила я отворачиваясь.

– Давайте же, – скомандовала она, – возьмите себя в руки, вы же Ивидель Астер, где та гордячка, что не позволяла мне увидеть ни одной слезинки?

– Сидит дома и вышивает крестиком.

– Леди Астер, – она покачала головой, – сейчас не время острить.

«Как будто для этого есть специальное время» – ответила я, правда только мысленно. Серая жрица была права, ничего особенного не случилось. Отрезание от силы проводят едва ли не каждую неделю, и меня это так сильно задело только потому, что я видела это своими глазами. Смешно, но маменька иногда говорила: «Не видишь, не бредишь», и была права. Пока я не видела, пока не представила себя на месте этой девушки, мне и дела не было до ритуального зала жриц и до тех несчастных, что не могут обучаться в Магиусе. Я бы тоже не смогла, если затея папеньки с железной дорогой Истербрука прогорела.

– Мисс Ильяна говорила, что они подали прошение князю об увеличении мест в Магиусе, в конце концов, маги всегда служили первому роду, и он от этого только выиграет. – Я выпрямилась.

– Он отклонил прошение, – ответила Аннабэль.

– Я поговорю с отцом, возможно мы сможем учредить что-то вроде фонда для простолюдинов, может быть не на полноценное обучение, а какое-нибудь узкое, или хотя учить их основам…

– А вы взрослеете, Ивидель. Вы начали думать не только о себе, но и о других. И потом… – Она замолчала и с улыбкой продолжила: – Вы заметили, что сегодня ваш огонь был полностью под контролем. Вы вышли из себя, вы были расстроены, разгневаны и растеряны, но ни один язык пламени не выпрыгнул из светильника. Мои поздравления, графиня Астер, вы полностью контролируете свою силу.

Дверь открылась и в коридор стали выходить ученики, видимо других уроков с отрезанием силы на сегодня больше не предвиделось.

– Криса и в самом деле не было на дирижабле, – через некоторое время тихо спросила я у жрицы, глядя вслед удаляющимся по коридору рыцарям.

– Ни малейших следов, – ответила она. – И если отбросить версию, что барон Оуэн отрастил крылья и спрыгнул, то может показаться, что… – она замолчала и с тревогой обернулась, но позади нас никого не было, лишь впереди мелькали алые плащи уходящих из зала жриц.

– Что? – спросила я.

– Что его там и вовсе не было, – едва слышно закончила серая.

– Но ведь его видели, как Крис пытался скрыться именно на этом дирижабле! Вы и этот…этот… Лео…

– Мне настоятельно посоветовали забыть, – прервала меня женщина, – об этом дирижабле и о Муньере и о Лео…

– Кто посоветовал?

– Подумайте, Ивидель, кто отдает приказы Серым псам?

«Князь» – мысленно ответила я.

– Но раз вы верите, что он Муньер, он мог бы…

– Что? Превратиться в серую найку? Не выдумывайте небылиц, Ивидель. Он не мог ни в кого превратиться, будь он тысячу раз из рода Волка. Муньеры ни в кого не превращались, они занимали чужие тела, да и то ненадолго, и при этом их собственное должно было где-то устроиться с удобствами, в ожидании, когда хозяин вернется. Так что если кто-то видел, как барон Оуэн запрыгнул в гондолу, значит, он и запрыгнул. Если только…

– Что? Да не молчите же, прошу. Каждое слово из вас вытягиваю.

– Хороший навык, – усмехнулась она и продолжила: – Если только глаза этого «кого-то» не обманули. Если только они не видели лишь то, что им показали.

– Морок? Нет, скорее личина, раз у нее был носитель – выкрикнула я немного громче, чем следовало, и на нас обернулись две жрицы.

– Никого постороннего на судне так же не было обнаружено.

– Так не бывает!

– Совершенно с вами согласна.

– Сейчас острите вы. – Я отвернулась из зала стали выходить сокурсники, все такие же понурые, Гэли встревожено оглядывалась. – Что происходит? – я помахала подруге и увидела выходящую вместе с Мэри девушку, что еще недавно была магессой.

– По всему выходит, что ничего. Это-то и пугает. Тот, кого считают выходцем с Тиэры, исчезает с воздушного судна. Само судно, вместо того, чтобы взять курс на Льеж, остается в Запретном городе по распоряжению…

– Князя?

– Если бы. По распоряжению Цецилии Оройе, которая, вопреки приказу государя, берется лечить Дженнет, хотя по мне, дело безнадежное.

– Вопреки воле правителя? – удивилась я.

– То-то и оно, я слышала, как они ругались. И не кривитесь Астер, я не подслушивала, просто оказалась не в то время и не в том месте.

– Ругаться с государем? Вот теперь вам удалось меня напугать. – Я вспомнила ненавидящий взгляд целительницы, обращенный на затворника.

– Представьте, каково было мне! А теперь прибавьте к этому исчезновение Лео, который едва дождался приземления судна и растворился на улицах Запретного города, успев на прощание попросить меня, быть осторожной. – Она вздохнула. – А князь, вместо того, чтобы прочесывать улицы в поисках беглецов, отправляет половину серых псов по домам, а оставшихся приводит в боевую готовность. Даже мне это кажется… неразумным, – осторожно закончила она.

– Была бы очень признательна, если бы вы пояснили, что это все значит. – Я увидела, как бывшей магессе подошла Гэли и стала что-то говорить.

– У меня странное ощущение, Ивидель, словно мир трещит по швам. Почему никто больше этого не чувствует? Аэра расползается под нашими ногами, как плохо связанный плот. И никто ничего не заметит, пока не останется одно единственное бревнышко, на котором очень сложно балансировать. Очень многие упадут.

– Решили стать пророчицей?

– Не верите. Тогда вот вам вопрос попроще. Кто наложил морок барона Оуэна и кто под его видом запрыгнул в корзину дирижабля перед отлетом? Запрыгнул так, чтобы его увидел Лео? Ведь ваш Крис не маг. Второй вопрос, почему все молчат об этом, хотя должны были кричать и бить тревогу?

– Вы задаете эти вопросы не по адресу. У меня нет ответов. – Я увидела, как несколько золотых момент перекочевали из руки Гэли в ладошку селянки. Это же увидела и бывшая баронесса.

– А вы знаете, что многие потенциальные маги, которые решили попрощаться с силой, специально просят, чтобы их ритуал был проведен вот так, в присутствии не только жриц, но и магов. А все потому, что маги принимают это близко к сердцу. Они чувствую вину за то, что учатся, а кто-то этого лишен. И чувство вины обычно выражается в золоте, – она посмотрела на подругу.

Все присутствовавшие в зале уже покинули главный корпус Отречения, и мы с Аннабэль двинулись по коридору следом.

– Знаете, у вас великолепно получилось, – сказала я через несколько минут.

– Что именно?

– Отвлечь меня от ритуала отрезания силы и его последствий. Еще минуту назад он виделся мне едва ли не концом света, а сейчас… – я покачала головой, – сейчас мне кажется, что это такая мелочь. Мисс Стентон, могу я задать вам вопрос?

– Не стоит, вряд ли у меня есть ответ.

– На этот есть. Он можно сказать по вашей специализации. Если кто-то нарушит данный в храме обет богиням…

– Кто-то? – прервала она.

– Моя подруга…

– Ивидель, не врите.

– Хорошо. Я нарушила обет, который дала Девам в нашей часовне при Илистой Норе. Чем мне это грозит, кроме всеобщего порицания и качания головами? Кроме мифического и непонятного «лишения защиты и покровительства», которое давно уже никто не ощущает?

– Почему не ощущает? Скорее все так привыкли к нему, что просто не замечают.

– И все же? Мне бы очень хотелось знать, чего ждать? Может, у меня бородавка на носу вырастет, а может, лошадь понесет? – Я остановилась перед дверью.

– Ну, это может случиться с кем угодно. Чего вы конкретно хотите от меня Ивидель?

– Я была бы очень благодарна вам за примеры. Первый Змей предал Дев, какова его расплата? Возможно, были еще случаи, из тех, которыми пугают грешников. Но настоящие случаи.

– Хорошо, попробую выяснить конкретно, но с одним условием, вы скажете мне, почему вас так беспокоит это, по вашим же словам, «мифическое покровительство»?

– Потому что причиной обета в часовне были жизни моих отца и брата.

– Достойная причина. Узнаю все что смогу.

– Благодарю вас. – Я открыла дверь и вышла на улицу, вдохнув прохладного воздуха.

– Пока не за что.

Я посмотрела на жрицу, сегодня она выглядела немного иначе, более растерянной что ли и более молодой, возможно оттого, чтос ее лица исчезло выражение всезнания и уверенности в собственной правоте. Мне захотелось чем-то ее приободрить и я произнесла:

– Надеюсь, что ваш Лео скоро…

– Нет, Ивидель, вне этих стен, мы говорить не будем, – отрезала жрица. – Вы поняли?

– Д-да, – ответила я, совершенно ничего не понимая.

– Тогда будьте осторожны, – пожелала она на прощание и, развернувшись, вернулась в здание.

А я лишь потом вспомнила о ее напутствии, которое оказалось странно созвучным тому, что сказал ей напарник, тот самый Лео, перед тем, как исчезнуть. Мир действительно трещал по швам, но у нас было еще время до того, как он распался, и все полетело в Разлом. Немного, но было, ведь до парада Лун оставалось меньше пяти дней. Мы даже успели сходить в Воздушные сады.