Текст книги "Правила первокурсницы (СИ)"
Автор книги: Аня Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Правило 3. Чтобы ничего не видеть, нужно не смотреть
Как-то раз папенька пропал в горах. Налетел снежный буран, перевалы стали непроходимыми, люди замерзали в двух шагах от жилья, и даже дикие звери попрятались в норы. А отец был где-то там, в снежной круговерти с отрядом рыцарей.
На матушку было больно смотреть. Нет, она не причитала, не заламывала руки и не просила у богинь справедливости, возможно, лишь о милости, да и то в тишине спальни за закрытыми дверьми. Для нас она оставалась все такой же невозмутимой. Твердым голосом отдавала приказы, занималась хозяйственными делами, словно ничего не случилось. И лишь немногие замечали, как что она бросала взгляды в окно, как сильно сжимала и выкручивала ажурный носовой платок, как иногда терла пальцами виски, а поданное к ужину блюдо оставалось нетронутым.
Она ждала его возвращения каждую минуту, ждала без малого три месяца, ждала, даже когда слуги уже начали шушукаться и поглядывать на Илберта со значением, как на следующего графа Астера. Она улыбалась, когда мы с братом плакали. Она ни разу не показала слабость и не выдала того, что творилось у нее в душе. А когда отец вернулся, все тем же спокойным голосом попросила его больше так надолго не пропадать. И лишь я видела, как она прислонилась лбом к спинке стула в комнате для рукоделия, видела, как вздрагивали ее плечи, и слышала, как она, не оборачиваясь, произнесла, словно зная, что я стою и смотрю на нее:
– Самое трудное в неизвестности, это сохранять лицо, Ивидель, запомни это. Самое трудное и самое необходимое.
Я запомнила и сейчас изо всех сил старалась. Как и старалась день до этого. И день перед этим.
– Скоро Академикум прибудет в Эрнесталь, и мы все узнаем, – сказалаГэли. Она говорила, что-то подобное и до завтрака. – Иви, ну пожалуйста, скажи что-нибудь.
– Что сказать? – я посмотрела на идущую рядом подругу. – Что вряд ли известия нас обгонят? Ты же понимаешь, что ничего мы не узнаем, пока нам не сообщат.
Мы подошли к учебному залу как раз в тот момент, когда дверь открылась, и в коридор вышел магистр Виттерн. Учитель скользнул по мне взглядом, как по пустому месту, сдержанно кивнул Гэли и зашагал по коридору.
– Вы опаздываете, леди, – раздался скрипучий голос магистра Дронне, и мы поспешили на занятие.
– Итак, повторим, какие созвездия можно наблюдать осенью…
Мы сели, и учитель начал монотонно перечислять созвездия, словно счетовод суммы доходов и расходов. А все старательно делали вид, что слушают. Оли бросил бумажным шариком в Мэри, девушка не повернула головы, но на щеках появился румянец. Рут лениво перелистывала книгу в поисках картинок. Гэли стала писать письмо, Мерьем разглядывала стену…
У них куда лучше получалось делать вид, что ничего не произошло. Весь Остров делал вид, что ничего не случилось. Тиэрский барон оставил Академикум, и какие бы пророчества не намеревались сбыться, это была уже не их проблема. Не наша.
Академикум взял курс на столицу и все выдохнули с облегчением, в коридорах снова зазвучал смех, ученики снова стали опаздывать на занятия и ронять магические заряды. И лишь недостроенная виселица, да разрушенная библиотечная башня напоминала о произошедшем.
– Все знают, что если красная Иро закроет созвездие быка, то это означает великие бедствия или великие свершения… – продолжал бормотать магистр, не глядя на учеников.
– Куда уж без великих бедствий, – проговорила Тара, а Алисия хихикнула.
Я повернула голову и встретилась глазами с Мэрдоком. Сокурсник некоторое время разглядывал меня, а потом вдруг улыбнулся. Нет, не так. Любой другой человек, не знавший Хоторна, как знали его мы, не назвал бы это улыбкой, но я видела, как чуть приподнялись уголки губ наего обычно невозмутимом лице.
– А что означает парад лун? – перебил магистра Коррин.
– Простите? – мистер Дронне поднял голову.
– Парад лун, который скоро случиться, – повторил сокурсник. – Что он предвещает? Вы же сами учили, что каждое небесное тело имеет свое значение в зависимости от положения, времени года, часа наблюдения и … настроения звездочета.
Магистр снял очки и снова посмотрел на ученика, при этом вид у него был такой, словно он в первый раз нас всех видит и искренне не понимает, откуда мы все здесь взялись.
– Парад лун? Ах, да, парад лун… – учитель стал торопливо листать книгу, даже не глядя на мелькающие листки. – Что вы хотите знать?
– Что он означает? – на этот раз вопрос повторила Рут, а Алисия добавила:
– Великие бедствие или великие свершения? Я лично ставлю на бедствия.
– А когда был предыдущий парад? – уточнил Мэрдок и тоже потянулся к учебнику.
– Пятьсот лет назад? – предположила Мэри.
– И тысячу, – добавил Отес, – Как раз когда Эра перестала быть единой.
– Я так и знала, что без великих бедствий не обошлось, – снова хихикнула дочь первого советника, но тут на нее посмотрел Мэрдок. Я не знала, что она увидела в его глазах, нопренебрежительный смех тут же затих, а лицо стало задумчивым.
Все снова посмотрели на магистра Дронне, а тот долистал, наконец, книгу до конца, отодвинул ее на край стола, надел очки, снова снял и повторил:
– Парад лун – очень значимое событие. Я, как и другие звездочеты, жду его с нетерпением. Но с толкованием этого событияу нас возникло множество… разногласий и кто был прав, мы узнаем только… – она замялся, – постфактум, так сказать.
– Неужели нет никакой легенды или пророчества на этот счет? – уточнил Оли. – Ни за что не поверю.
– Легенда, молодой человек, есть, – магистр поправил очки. – Я просто удивлен, что вы ее не знаете, – судя по голосу, учитель и вправду был удивлен, то ли нашим невежеством, то ли тем, что на его уроке кто-то решил задать вопрос. – Когда в первый раз глаза богинь[1] выстроились в ряд, говорили, что Девы смотрели на своих детей и плакали…
– Это когда Эра была разделена Разломом? – почти шепотом спросила Мэри.
– Именно так, юная леди, – кивнулучитель. – И с тех пор раз в пятьсот лет богини смотрят на нас. Смотрят, не одумались ли их неразумные дети и не пора ли завершить наказание, которое они наложили.
– Если вы о механиках Тиэры, то они явно не одумались, – сказала Мерьем. – Я бы даже сказала наоборот, упорствуют во грехе и ереси. Одного взгляда на их железные чудища достаточно, чтобы понять…
– А на наши? – прервал ее Отес.
– Что? – не поняла девушка.
– Что можно понять, глядя на наши железные чудища? На мобили? На поезда? На метатели?
– Этот парень меня пугает, – вдруг заявила Мерьем, и я была склонна с ней согласиться. Он и меня напугал. Но это не означало, что он был неправ. И я впервые задумалась, что могут видеть в наших паровых машинах выходцы с Тиэры? Таких же железных монстров, каких мы видим в их «зверушках»? А вдруг эти зверушки там, на Тиэре спокойненько катают детей в парке, и никому не приходит в голову их бояться?
– Как бы то ни было, – магистр снова надел очки. – Если богини увидят, что их неразумные дети одумались, то снимут наказание с мира и Эра вновь будет целой.
– Уж слишком это отличается от предсказания о пришествии отступника с Тиэры, – пробормотала Гэли, поднимая голову от письма, в котором только что зачеркнула несколько строк. – В том прямо говорится, что когда пришелец преодолеет Разлом, тот схлопнется и всем нам придет конец. А тут вон как ласково: «снимут наказание».
– Один и тот же результата, а звучит по-разному, – согласился с ней Мэрдок.
– А когда они выстраивались в первый раз, – спросила я, – пятьсот лет назад, что-нибудь случилось?
– Ну, Эра и Тиэра все еще разделены, если ты не заметила, – ответила мне Алисия. – И вообще, по мне, все это чушь собачья.
– Выражаешься, как извозчик, – не сдержалась Гэли. – Хоть бы магистра постеснялась.
– Нет, ну, правда, – вдруг вмешался Оли. – Разве в прошлый раз ничего не случилось? Совсем-совсем?
– Ну… понимаете, – замялся магистр Дронне раз в пятый снимая очки и снова начиная вертеть их в руках.
– Князь погиб, – вдруг ответил за него Отес. – А вместе с ним главы Ордена, Магиуса и Посвящения…
– Хорошенькая «чушь» – Оли присвистнул.
– Ну, – снова взял слово учитель. – На самом деле, все не так очевидно. Главы Магиуса на тот момент не было, его замещал Лориан Муньер, если не ошибаюсь, а верховная жрица была больна…
– А как они погибли? – спросила Рут, и вся группа замерла в ожидании ответа. Ничто не вызывает большего любопытства, чем чужая смерть.
– Позвольте, я не думаю, что это имеет какое-либо касательство к нашему предмету…
– Это даже я знаю, – снова вмешалась Алисия. – Князя завалило в пещере вместе отрядом Серых псов. Верховная жрица умерла во сне. Муньеру перерезали горло в подворотне Льежа, а глава Ордена подавился рыбьей костью за обедом.
Мы все, включая магистра, ошарашено посмотрели на дочь первого советника.
– Да ты бредишь? – не удержался Коррин.
– Ну и кто сейчас выражается, как извозчик? – уточнила Алисия и рассмеялась. – Конечно, брежу. Видели бы вы свои лица.
– Ну, знаете ли, – высказалась Рут.
– Так она все это выдумала? – уточнила побледневшая Мэри.
– Конечно, – с отвращением ответил Мэрдок.
– Ничего себе…
– А я почти поверил…
– Так, тишина! – повысил голос магистр Дронне и уже добавил: – Ну, я прошу вас, вернемся к предмету, в конце – концов, вас ждет экзамен…
Мало-помалу все успокоились, а учитель опять начал перечислять в полголоса названия созвездий, погружая учеников в сон. Гэли снова стала корпеть над письмом отцу, пытаясь одновременно рассказать все и не напугать его до полусмерти. А я снова поймала на себе взгляд Мэрдока и он снова мне улыбнулся. Знать бы, что это означает, великие бедствия или великие свершения?
На почте мы с Гэли оказались ближе к обеду.
– Только представь, как папенька, должно быть, волнуется, – рассуждала подруга. – С Академикумом творится девы-знают-что, а он даже в Око посмотреть не может. Нет, я должна подать весточку, тем более, что письма, наверняка, отправят сразу же по прибытии в столицу…
Мы зашли в здание почты и остановились на пороге. Гэли замолчала на полуслове.
Вряд ли кто-то в здравом уме отважился бы оставить здесь письмо. Если в прошлый раз, нам показалось, что на станции беспорядок, то теперь увиденное прямо претендовало на понятие «хаос». Сложите в лакированную шкатулку драгоценности, потрясите и откройте. Что вы увидите? Что сережки зацепились за бусы? Что цепочки перепутались, а кулон намертво застрял в звеньях браслета? Очень даже вероятно. А теперь представьте, что вместо драгоценностей у вас посылки и письма, а вместо коробочки здание почтовой службы.
Академикум очень долго трясло, и мало кто представлял себе все последствия, особенно здесь, среди незакрепленных коробок, свертков и кульков.
– Девы милосердные, Катарина, где тебядемоны носят? – раздался голос миссис Улен.
И мимо нас, ловко перепрыгнув через продолговатую коробку, пробежала девушка с охапкой писем. Темные локоны выбились из-под чепца, на носу темнело грязное пятно. Гэли сделал несколько шагов вперед, обогнула, накренившийся и чуть выдвинутый вперед стеллаж. Катарина уже подбежала к столу, за которым сидела миссис Улен и что-то торопливо записывала в толстую тетрадь.
– Эти в Эльмеру, – девушка свалила письма в большую коробку, стоящую около стола.
– Куда? – рявкнула глава почтовой службы Острова. – Я что тебе сказала, Катарина? Повтори!
Девушка виновато втянула голову в плечи и озадачено почесала и без того грязный нос.
– Я сказала, что сперва мы отберем письма в Эрнесталь, потом в Льеж, Потом в Трейди. Ты чай не глухая. А коробка для писем в Эльмеру вообще там … – Тут она подняла голову от тетради, заметила нас и устало спросила: – У вас письмо, леди? Куда?
– В Льеж, – растеряно ответила Гэли и так стиснула конверт в руках, что я поняла, она вряд ли оставит его в этом хаосе.
– Давайте сразу сюда, я проштампую, а то от этой безрукой никакого толку, – Она горестно посмотрела на коробку. – Придется начинать все сначала…
– Может, вам нужна помощь? – спросила я.
– Может и нужна, – Аманда Улен вздохнула и добавила: – Только где ж ее взять-то? От меня даже секретарь отмахнулась, говорит, все заняты на разборе завалов библиотечной башни. Оно, конечно, книги важнее, я понимаю… Да, только с письмами-то что делать? Печь им топить, а потом перед высокородными родителями извиняться? – закончила она с неожиданной злостью.
– Мы имели в виду, – Гэли убрала в карман письмо и стала снимать куртку, – что возможно мы сможем вам помочь. Мы совершенно точно не глухие и умеем читать и писать. – Она повесила одежду на ближайший стул.
– Вы не шутите, леди – растерялась миссис Улен. – У вас же занятия…
Было видно, что она очень хочет поверить в неожиданно свалившуюся на голову помощь и помощниц, хочет, но не позволяет себе.
– У нас сейчас обед, – ответила я, расстегивая куртку.
– И пропустив его, мы станем только стройнее, – хихикнула подруга, расстегивая манжеты блузки и закатывая рукава. – Говорите, что нужно сделать впервую очередь? Рассортировать письма?
– Да! Нет… Погодите, – глава почтовой службы вышла из-за стола, огляделацаривший на посте беспорядок и махнула мне рукой. – Вы, леди…
– Астер, – напомнила я.
– Вы, леди Астер, садитесь на мое место. И займитесь регистрацией писем. – Она указала на толстый журнал. – Если на принесенном письме уже стоит штемпель, значит, его уже регистрировали и нужно просто положить его в нужную коробку. – Она повернулась к выстроившимся в ряд коробкам, на которых жирным черным карандашом были написаны названия городов, а иногда и провинций. – Если штампа нет, нужно проставить печать и занести данные отправителя и получателя в журнал.
– Но я и сама это могу… – начала Катарина.
– Видела уже, как ты можешь, – отмахнулась Аманда Улен. – Ну-ка, брысь к посылкам и начинай сортировку. А вы леди…
– Миэр.
– А мы с вами, леди Миэр, закончим с письмами.
Работали почти в молчании. «Почти» потому что, на почтовую станцию то и дело заглядывали учителя и ученики, кто-то оставлял очередное послание, кто-то, как Ильяна Кэррок, просто оглядывал зал и быстро покидал здание почты. Иногда слышалось ворчание Катарины:
– И куда мы торопимся? Кто нам сказал, что этот хлам сразу же заберут? Да, пока сообразят в этом Эрнестале посмотреть на небо, пока пришлют судно… Да небось не сразу и почтовое, мы тутживоты надорвем…
– А ну-ка цыц, если обратно на кухню не хочешь? Соскучилась по грязным сковородкам?
Катарина замолчала, но тогда вместо нее начинала бормотать миссис Улен:
– Почему-почему? Потому что. Порядок не знаешь? Если над городом появляется Академикум, они просто обязаны послать к нему дежурное воздушное судно. – Она покачала головой. – Как дети малые… Али не знаете, как давеча ночью Остров завис над Трейди? И часа не прошло, как князя и его серых прихвостнейвоздушное судно забрало.
– Вот-вот князя забрало, а почту оставило, – не унималась Катарина, правда в ее словах не было злости, создавалось впечатление, что такие разговоры были давно не в новинку обеим женщинам.
– А ну, цыц, я сказала.
Взять конверт, поставить штамп, переписать жирным мажущим карандашом данные в тетрадь, опустить послание в правильный ящик. Работа отвлекала, она не давала мыслям снова вернуться к Крису, не позволяла представлять, что могло произойти на дирижабле? Поймали ли барона серые? Доставили ли ли Дженнет к целителям? Утешало одно, если бы Криса схватили сразу же дирижаблю бы не дали отчалить с Острова. А он отчалил. Я вспомнила, как выровнялся шар, я цеплялась за это воспоминание, как нищий цепляется за шапку с медяками. Девы, почему, я не могла последовать за Оуэном? Ну, хотя бы, потому что поблизости не было ни одного воздушного судна. Но что еще важнее, потому что он не звал меня с собой. Да и место назначения до сих пор оставалось под вопросом. Гэли была уверена, что мы все узнаем в Эрнестали. Я была не столь оптимистична.
Князь покинул Академикум. Радоватьсянадлежало этому или огорчаться?
Очередной конверт, очередные торопливо выписанные буквы на белой бумаге, рука дрогнула, и я замерла, глядя на ровные строки. Я сама не так давно их выводила. Девы, казалось в другой жизни, целую тысячу жизней назад. Я перевернула конверт и поняла, что заставило меня остановить на нем взгляд и выделить из сотен других. Он был вскрыт, а потом неумело заклеен обратно.
По спине пробежал холодок, и это был не страх, не возмущение, это была растерянность. А еще злость. Кто-то вскрыл мое письмо и прочитал послание папеньке, узнал о плохих снах, о страхах, о Запретном городе и о князе. О том, что я разорвала юбку и выпрашиваю у него разрешения, спуститься в город, словно какая-нибудь батрачка!
Я поймала обеспокоенный взгляд Гэли и в эту минуту поняла, что почувствовала подруга, когда ее письмо прочитал посторонний, поняла ее растерянность и ужас. Конверт, который я держала в руке, вспыхнул. Желтоватая бумага съежилась, осыпаясь хлопьями черной сажи. Так же рассыпались и мои иллюзии. Кстати, говоря, то, что это иллюзии, я поняла только сейчас. Разом вдруг осознала, чтоАкадемикум – это отнюдь не остров безопасности, что здесь у меня не так много друзей и еще меньше тех, на чью помощь я могу рассчитывать, пример магистра Виттерна был очень убедителен. Здесьловят учеников, здесь для них строят виселицы, здесь читают чужие письма и выносят приговоры загодя…
Миссис Улен снова закричала на Катарину, Гэли отложила очередную посылку… Я заставила себя успокаивающе улыбнуться подруге и смяла в кулаке пепел. Папеньке не суждено было прочитать это письмо. Я представила, как сейчас ко мне подходит «некто» и говорит, что прочитал письмо, говорит, что расскажет всем… Огонек вспыхнул на краю стола и я торопливо прихлопнула его толстой тетрадью. Я бы спалила не только корпус, им быпришлось отстраивать весь Академикум заново, а папенька бы точно разорился.
Выходная дверь хлопнула и в зал почтовой станции вошла жрица в алом плаще.
– Ох, – она окинула взглядом заваленное посылками помещение. – Вижу вы все в работе.
– И не говорите мисс Альгор, – тут же ответила ей миссис Улен, торопливо перекладывая посылки на одну из полок.
– А я вам еще сейчас добавлю, – она скинула капюшон плаща, стряхивая с ткани на пол капли дождя.
– Хуже уже вряд ли будет, – философски заметила хозяйка почтовой станции. – Что там у вас? Письма? Отдайте девушке…
Они продолжали о чем-то переговариваться. Гэли подавала миссис Улен посылки, я взяла у жрицы сразу десяток писем…
А ведь жизнь продолжается. Чтобы не поняла сейчас лично я, какие бы откровения Дев не сошли с небес, для всех жизнь все равно продолжается. Совсем как тогда в Кленовом саду, когда вернувшийся папенька сбрил отросшую бороду и снова стал отцом, а не худым заросшим незнакомцем, ввалившимся как-то в дом однажды ночью. Все, как всегда, и только мы с матушкой помнили взгляды слуг на брата, заискивающие и любопытные, взгляды прислуги на нового хозяина. Мы не забыли. И я не забуду, ни виселицы, ни вскрытого письма. В Академикуме у меня больше нет друзей. Я посмотрела на Гэли…. Почти нет.
– Когда уже мы окажемся в столице? – непонятно у кого спросила жрица.
– А Эрнесталь, наверное, большой? – Катарина даже отложила посылку.
– Не обращайте на нее внимания, мисс Альгор, Катарина у нас из Трейди и все остальные города для нее в диковинку. Если будешь такой любопытной, клянусь Девам, если будешь такойнадоедливой, оставлю тебя в Эрнестале и дело с концом, любуйся сколько угодно.
– Не клялись бы вы богинями, мисс Улен, али не знаете, как говорят, не сдержавший слово будет демонами порчен.
– Вот для таких, как ты, это и говорят, чтобы нос не совали, куда не следует, да заветы Дев блюли, – проворчала хозяйка почтовой станции.
– Да, бросьте, мисс Улен, я сама родилась на сеновале в маленькой деревушке, название, которой вам ни о чем не скажет. Столица она…
Жрица рассказывала, вызывая восхищенные ахи Катарины, я поставила штамп на очередной конверт, снова хлопнула входная дверь.
– А дворец князя он какой? – замирая, спросила Катарина.
– Не о князе нужно думать, а о деле, – добродушно посмеиваясь, перебила помощницу хозяйка почтовой станции.
Я взяла последнее письмо, из тех, что принесла жрица, бросила взгляд на строчку с адресатом и второй раз за день замерла. Нет, это письмо писала не я, и оно не было вскрыто. Обычное послание, каких, за последние полчаса прошло через мои руки больше сотни. Только вот адресовано он было Йену Виттерну. Но и в этом не было ничего особенного, за исключением того, что конверту не нужно было покидать Академикум, чтобы попасть по назначению. А отправила его Аннабель Криэ, серая жрица. И я вдруг вспомнила, как кричала на магистра мисс Ильяна: «Ты назвал ее Аннаби?»
– Мое почтение, леди, – раздался мужской голос и в зале появился светловолосый мужчина с эмблемой мага, лицо, казалось знакомым, но имя я так сходу назвать не смогла, кто-то из молодых учителей, но пока еще не работавших с нашей группой. – Простите, что помешал, но это нужно срочно отправить в столицу. – Он протянул миссис Улен конверт с восковой печатью Академикума.
– Отдайте, леди за столом, – сказала женщина и, бросив на меня взгляд, поинтересовалась: – У тебя все в порядке, милая? А то ты так смотришь на это письмо, словно оно собирается тебя укусить.
– Да, благодарю за беспокойство. – Я положила послание на стол и взяла у мага конверт, чувствуя на себе внимательный взгляд его темно-серых глаз.
– Тогда я, пожалуй, пойду, – жрица поправила перчатки.
Это произошло, когда она натянула на голову капюшон, когда Гэли поставила перед собой одну на другую несколько коробок, когда Катарина нагнулась, чтобы подобрать что-то с пола, когда миссис Улен пожелала ей хорошего дня…
А мужчина все еще продолжал смотреть на меня, рука чуть дрогнула, когда я положила конверт на стол, а в его пальцах словно из воздуха появился нож. Самый обычный, без вензелей и прочих украшательств. Строгое лаконичное лезвие, очень узкое, оно показалось нестерпимо сверкающим в скудном свете магических светильников. Губы преподавателя скривила усмешка. Не та, что появляется на лице магистра Виттерна, когда кто-то из учеников скажет очередную глупость, а совсем другая. Слишком вызывающая, я бы даже сказала, хищная. И глаза… Я могла бы поклясться здоровьем папеньки, что они потемнели, что зрачок вдруг слился по цвету с радужкой, а потом словно выплеснулся из нее, заливая глаз целиком. Нож ожил и затанцевал в пальцах.
Я, кажется, охнула, но в этот момент Гэли уронила две верхние коробки и все бросились их собирать. Все, кроме меня, мага и жрицы, которая, рассмеявшись, повернулась к двери. Молодой преподаватель повернул голову, посмотрел на нее, а потом снова на меня. Рука с ножом поднялась в горлу и чуть качнулась из стороны в сторону, словно перерезая что-то. Учитель указал ножом на жрицу.
Девы, это было похоже на… Это было похоже на то, что он спрашивал моего разрешения или даже предлагал перерезать горло женщине.
Дверь хлопнула, и служительница богинь вышла на улицу.
Я невнятно всхлипнула, вскочила на ноги, едва не опрокинув стул, отступила от мага, продолжавшего разглядывать меня, своими невозможно-черными глазами, и бросилась к выходу, чувствуя, как внутри собирает силу пламя. Слишком большое, слишком непослушное… Просто побежала, едва не запутавшись в юбках. Я слышала, как с тихим звуком по полу покатился карандаш, и мне не нужно было оборачиваться, я и так знала, что он сгорел, моментально превратившись в пепел. Слышала, как меня позвала Гэли, как испуганно вскрикнула Катарина. А перед тем, как за спиной закрылась дверь, а в лицо ударил холодный и влажный воздух, слышала, как хозяйка почтовой станции выговаривала помощнице:
– Вот беда с этими «леди», не приучены они к работе. Всего час посидела за столом…
Миссис Улен наверняка покачала головой, аможет, кинулась тушить язычки пламени, что поползли по полу станции, а может и по письмам. Но мне было все равно. Почему-то представлять себе это было проще, чем думать о том, что я только что видела. Все чувства вдруг обострились, внутри скрутился такой тугой узел, что казалось еще немного и я упаду… Или закричу! Или сойду с ума! Или спалю весь Академикум единым махом! А может, все разом… Но это был всего лишь миг, всего лишь несколько секунд, когда я сбежала с крыльца и бросилась в сторону, и разбрызгивая воду из весенних луж.
Не знаю, чем бы все это закончилось, падением, очередной истерикой или чем похуже, чтобы кто-нибудь еще посетовал на нежную конституцию «этих леди». Но неожиданно я налетела на что-то… кого-то… Подняла глаза и встретилась с серыми глазами Мэрдока, почувствовала на талии его руки, увидела валяющуюся на земле трость, услышала голос:
– Ивидель, что случилось?
Голос, который вернул меня обратно, вернул разум, который я словно потеряла от испуга, от ужаса и осознания то, что видела. И мир снова стал прежним, он утратил эту невозможную пронзительность, я смогла если не принять это, то хотя бы произнести вслух:
– Я видела демона! Тень демона! Здесь, в Академикуме!
А потом огонь, что разгорался внутри, обернулся холодом. И лужи под ногами тут уже покрылись мутноватой белой пленкой льда. Я пошатнулась, но Хоторн не дал мне упасть.
– Тень демона? – спросил он с сомнением. – Это же…
– Демон вселившийся в человека, тень в его глазах… – беспомощно проговорила я и услышала звук открывающейся двери.
– Мое почтение, молодые люди, – услышала я спокойный голос молодого мага, в глазах которого минутой ранее разливалась чернота.
– Доброго дня, магистр Олентьен, – ответил на приветствие Мэрдок.
И маг должно быть удалился. «Должно быть» – потому что я не видела, потому что сосредоточилась на куртке Мэрдока, очень боясь повернуть голову и встретиться с черными глазами молодого учителя.
– Ивидель, вы мне бесконечно льстите, но все же я не думаю, что стоит прижиматься ко мне вот так средь бела дня, – голос сокурсника был полон иронии.
– Он ушел? – не обратив внимания на его том, спросила я.
– Магистр Олентьен? Да, а что…
– Это он, – прошептала я.
– Демон? Не может быть, он читает рыцарям «Способы распознавания магии». Вы уверены?
Я подняла голову и заглянула в серые глаза сокурсника. Показалось или где-то там, в глубине мелькнула насмешка? Не злая, нет, а эдакое снисхождение к впечатлительной девушке. Именно с таким выражением лица, он спрашивал меня, верю ли я в суеверия крестьян, когда мы… Нет, когда я обвинила его опекуна в попыткепокушения на моих отца и брата. Именно с таким выражением смотрел на меня оружейник, что пытался продать намрапиры, украшенные каменьями…
Уверена ли я? Девы, конечно, нет. Прошло всего несколько минут, а я уже сомневаюсь в том, что видела. Вдруг это всего лишь игра света и тени? Вдруг этот молодой маг просто имеет дурную привычку вертеть в руках предметы, будь то нож или карандаш?
А может быть, мне просто не понравилось то, что я увидела. Оно испугало меня. И не только. Если на Острове демон, придется что-то делать, что-то решать, хотя бы известить магистров, которые, конечно, мне не поверят… Опять!
Так и хотелось поднять лицо к небу и выкрикнуть: «Почему я?!».
Потому что, я знаю что видела, хоть и очень хочется забыть.
Вольно и невольно, но Хоторн дал мне шанс отступить, сделать вид, что ничего не было, похлопать ресницами и, возможно, расплакаться. Так бы поступила любая. Именно это меня и отрезвило. Я – не любая.
– Уверена.
– Иви! – услышала я возмущенный голос Гэли. – Мэрдок немедленно отпустите леди Астер. У нее, между прочим, есть жених, а вы нарушаете все приличия…
Увлеченная разглядыванием сокурсника, я не слышала, как дверь почты снова открылась и на этот раз из нее вышлаподруга, которая вдруг решила вспомнить о моей помолвке.
– Да, неужели? – странным тоном уточнил Хоторн, я вдруг даже сквозь ткань почувствовала прикосновение его пальцев к талии. Трость валялась на мокрой земле.
Девы, я только что видела демона, а меня волнуют чужие руки на талии. А еще то, что мне совсем не хочется отстраняться?
[1] «Глаза богинь» – более распространенное название трех лун Аэры.
