Текст книги "Правила первокурсницы (СИ)"

Автор книги: Аня Сокол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Правило 5. Старайтесь не упускать ни одной минуты

Когда просят рассказать об Эрнестали, многие теряются, не зная, что сказать. Первый эпитет, который приходит на ум, это «тихая». Но, как скажите на милость, столица может быть тихой? Многим, не побывавшим за гранитными стенами, кажется, что это невозможно. Эрнесталь еще называют молчаливой, но ее тишина совсем не похожа на ту, что перекатывается по улицам маленького сонного городка вроде Коре, погружая его немногочисленных обитателей в оцепенение. Тишина Эрнестали другого рода. Она величественна и незыблема, она гудит в туннелях, она едва слышно шелестит прозрачными водами каналов, она плескается под мостами, она шепчет разными голосами, и даже на базаре зазывалы сдержанны и величественны…

Последнее – вранье. Была я на том базаре, все как обычно: крики, шум, толчея, запах жареных овощей и терпких южных специй, лишь цены в два раза выше, чем в том же Льеже. За право гулять по улицам столицы, есть бублики с маком и заказывать платья у модистки княжеского дома людям приходится платить. Эрнестальцы считают, что полны величия, хотя матушка называла это высокомерием и чванством. Жители столицы все еще надеются, что однажды князь вернется, что загудят трубы, изгоняя благостную тишину с улиц. Они верят, что сожженное десять лет назад сердце города забьется вновь. Когда-нибудь…

Я обернулась, когда один из эрнестальцев несколько раз стукнул тростью по водосточной трубе, из которой на тротуар выскочили две крысы. Я сморщила нос, а джентльмен с тростью поднял шляпу. Эта учтивая неприглядность – это и есть настоящее лицо Эрнестали. Величие и грязь. Самая большая городская площадь, и самое большое пепелище.

Если бы я набралась смелости и выглянула из кабины дирижабля, что доставил меня на благословенную землю столицы, то увидела бы эту черную язву на теле города. Но я по обыкновению не осмелилась. Не хватало еще только сознание потерять прямо на воздушном судне. Стоило больших трудов уйти с Острова без сопровождения, без Гэли и без Мэрдока, получить разрешения магистров на прогулку, дождаться пока уляжется ажиотаж вокруг первого прибывшего дирижабля городской управы, равнодушно отнестись ко второму, третьему и спуститься в город на четвертом, спустя пять дней после прибытия Острова в столицу.

Пять дней ожидания. Пять невыносимо-тягучих дней. Я и не знала, что ожидание так выматывает. Особенно молчаливое.

Я ускорила шаг, то и дело оглядываясь, но ничего подозрительного не заметила. Никто не шел за мной, никто не буравил спину пристальным взглядом, никто не спешил перейти на другую сторону улицы. Никто даже не повернул головы. Очень надеюсь, что со стороны я не очень смешно смотрелась.

У меня всего несколько часов, нужно вернуться на Остров вечерним судном. Поэтому я торопилась. Оглядывалась и шла дальше, снова оглядывалась. Девы знают почему, не стала нанимать извозчика. И когда я свернула на Белую аллею, то едва не перешла на бег.

Внизу было намного теплее, чем на Острове, деревья на улицах города уже обросли почками, еще немного и развернутся зеленые листочки, еще немного и солнце осветит хмурые лица горожан. Но сейчас голые ветви, отбрасывающие тени на светлые стены домов, казались трещинами, а привычная тишина столицы давила на уши.

Я замедлила шаг у самых ворот, почти остановилась, не дойдя до них всего лишь несколько шагов. Я уже поняла, что пришла зря. Не было никакой необходимости в спешке. Эрнестальская резиденция Астеров стояла пустой. Ворота были заперты, подъездная дорожка засыпана мусором, а уж этого точно не потерпела бы матушка. Окна дома были темными, и лишь один робкий огонек трепыхался в окошке привратника, я ощущала его танец.

Значит, отец еще не привез матушку и брата в столицу. Пока не привез. Еще не привез…

Спокойно, Иви, ничего не случилось. С ними ничего не случилось. Просто не могло. Они ни в чем не виноваты и богини не могут быть столь жестоки. И все же мысль не отпускала. Мысль, что все время незримо была со мной, когда одевалась сегодня с утра, когда шла в воздушную гавань, когда я покупала билет, пока спускалась на воздушном судне, пока шла в город. Мысль о том, что за мое предательство Девы накажут отца и брата. Но я старалась отмахнуться от нее. Сильно старалась и мысль уходила, чтобы потом вернуться.

И вот, дом пуст… Я отступила от ограды, стараясь унять тревогу, но на этот раз ее было не так уж легко отогнать.

– Леди Астер, – услышала я голос и повернулась. Мэрдок стоял в нескольких шагах, опираясь на свою неизменную трость. Я даже не слышала, как он подошел. Слишком тихо для хромого. И слишком быстро.

– Как вы… Что вы здесь делаете?

– Жду вас, леди Астер.

– Что? Откуда вы…

– Видел, как вы садились на дирижабль, а вот вы на меня даже не взглянули. Вряд ли у вас в столице много знакомых. Каковы варианты? Поместье Астеров. Хотя, вы могли просто поехать к портнихе или по магазинам, и тогда я бы напрасно прождал здесь пару часов, так как уже отпустил извозчика. Даже начал беспокоиться. Но вы оказались слишком предсказуемы.

– Что-то подобное мне уже говорили, – пробормотала я. – Мне нужно поговорить с родными.

– Отправьте им письмо, – предложил он, пристально глядя мне в глаза.

– Не могу.

– Почему? – сокурсник стоял там и спрашивал, словно имел на это право.

– Потому что мою почту читают.

Я ждала, что он рассмеется. Ждала, что он сейчас заявит, что все это мои девичьи выдумки. Слишком много всего произошло, тут любая если не сойдет с ума, то хотя бы расплачется.

Но он ничего не сказал, Мэрдок просто подал мне руку. А я приняла ее.

– Расскажете? – спросил он.

– Вряд ли я вправе, – тихо ответила я, идя рядом с сокурсником.

Ирония судьбы. Какое-то время я мечтала, чтобы мне было на кого опереться, переложить часть ответственности, часть случившегося. Даже рассказала все магистру Виттерну. Больше я такой ошибки не повторю.

– Хорошо.

– И вы не будете настаивать?

– Нет. Расскажете, когда будете готовы.

– А вы не такой, каким мне казались. – Я чуть сжала его руку.

– Да и вы, леди Астер, не похожи на остальных аристократок. – Мы некоторое время шли молча, пока Мэрдок с немного неуместной веселостью не произнес: – И теперь, когда мы обменялись первыми в нашей жизни комплиментами, не подскажете, куда мы направляемся?

– В банк.

– Зачем?

– А зачем люди ходят в банк? – Мы перешли на противоположную сторону улицы. – Чтобы получить вексельную книжку. Причина проста – мне нужны деньги.

– Знакомая ситуация, – произнес сокурсник, а я посоветовала себе осторожнее выбирать слова, чтобы избежать неловких ситуаций, как сейчас, например.

Главное отделение Эрнестальского золотого банка находилось на втором трамвайном кольце. Сейчас все мало-мальски значимое располагалось на втором трамвайном кольце. Первое давно уже было нерабочим. Если быть точной лет десять как. Мы с Мэрдоком обогнули заколоченную ратушу, миновали пустую водонапорную башню. Сейчас пустую, десять лет назад из нее выкачали всю воду, чтобы потушить пожар, но этого все равно оказалось мало. Серые камни под ногами сменились черными. Говорят, сколько ни отмывали мостовую после случившегося, она так и осталась черной. Маги уверяли, что это из-за компонентного топлива, на котором летали дирижабли, рыцари утверждали, что в камни просто въелась кровь, жрицы уверяли, что богини оставили камни черными, как напоминание, что их воля превыше всего.

Впрочем, люди этим напоминанием не удовольствовались. Они установили свое. Мы остановились на краю круглой площади. Ровного выжженного пепелища, справа виднелся остов жилого дома, сгоревшая крыша рухнула вниз, рядом зиял пустым провалом вход в библиотеку, бывший печатный двор, который растащили почти по камушку, а вот остальные развалины не тронули. Ничего не тронули, только установили в центре черной площади коленопреклоненную фигуру.

Некоторые говорили, что это Дева Искупительница, иные с негодованием отвергали это предположение, уж очень страшной получилась фигура. Для ее создания взяли камень от каждого сгоревшего дома, да так и не скрепили до конца, словно нарочно оставив зазоры. Коленопреклоненная статуя казалась разбитой, а потом наскоро собранной обратно. Такой же разбитой, как и жизни многих семей. Каждый родственник дал на создание этого памятника по медной монетке. Дали бы и больше, но собранной меди хватило с лихвой.

Мы смотрели на стоящую на коленях девушку сбоку, она протягивала одну руку к разрушенному дому, а второй опиралась на землю. В правой ладони всегда горел огонек. Днем и ночью, утром и вечером, зимой и летом, осень и весной. Если свеча гасла, то ее сразу же зажигали, любой, кто проходил мимо, любой, кто считал своим долгом оставить цветок у ног статуи. Десять лет прошло, а свежие цветы лежали и сегодня.

– Как жаль, что я не купила цветов, – проговорила я, когда Мэрдок стал огибать статую.

– Никогда не понимал, какой в них прок мертвецам.

– Они нужны не мертвым, они нужны живым, – прошептала я, вглядываясь в лицо статуи, оно было таким же грубым, как и тело.

– То есть поступок не несущий никакой практической ценности, но служащий для успокоения собственной совести и ощущения сопричастности, мол, и я что-то сделал.

– Я предпочитаю называть это – утешением, – произнесла я, и почувствовала, как напряглась под пальцами рука Хоторна. Осторожно Иви, здесь погибла вся его семья. Мало того, именно эту семью винили в произошедшем, так как родителям Хоторна принадлежала та воздухоплавательная компания.

– А я называю это прибылью цветочных магазинов. Вы заметили, сколько их тут? Почти все лавки разорились, а эти процветают. – Его палка ударилась обо что-то металлическое и я опустила голову. Трамвайный рельс, оказался почти вплавлен в черный камень. Здесь больше никогда не проедет вагон, его пустили через квартал, перенесли первое трамвайное кольцо дальше, но оно стало для людей вторым.

Я повернулась к статуе, у ее подножия лежал алахен. Его еще называли северной розой. Ярко алый бутон, распускающийся в чирийский горах зимой. И только зимой. Аньес всегда ставила букет из этих цветов в гостиной. А матушка относила один из бутонов в семейный склеп и клала на памятную плиту дяди Витольда. Тоже бесполезное действие, но графиня Астер считала иначе. Кто бы ни принес алахен сюда, он явно привез с гор. Один из последних в этом году.

А вдруг это матушка? Нет, не стоит так думать, не стоит принимать желаемое за действительное. Прав Мэрдок, цветочных лавок вокруг больше дюжины и…

– Идемте, Ивидель, тут не на что смотреть, то ли дело в банке: золото и бронза, чернила и воск, запах больших денег кружит голову. – Он улыбнулся, и я не могла не улыбнуться в ответ. В этом страшном месте нечасто улыбаются.

Хоторн оказался прав, в банке пахло деньгами. И не просто гербовой бумагой и восковыми печатями, а очень большими деньгами. Знаете, есть такие места, где робеют даже богачи, места, куда не заглядывают бедняки и куда с неуемным пафосом заходят купцы. Эрнестальский золотой банк был огромен, зал для посетителей напоминал тронный, мраморные колонны походили на лес, столы служащих казались монументальными, как плиты в усыпальницах. И все та же столичная тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев, шаркающими шагами и улыбками. Да улыбки бесшумны, но они просто звенели в окружающем великолепии, как бы абсурдно это не звучало.

– Мисс Астер, мистер Хоторн, прошу вас, – поприветствовал нас управляющий. Они тут почти все именовали себя «управляющими». Они управляли финансами. – Прошу сюда. – Он проводил нас к своему столу ивыдвинул для меня стул. – Рад видеть вас, графиня, и вас, граф. Чем могу служить?

– Мне нужна вексельная книжка, – сказала я присаживаясь.

– Конечно, леди Астер, – управляющий подозвал одного из клерков и отдал распоряжение. – Это займет всего несколько минут, может быть пока приказать подать чай.

– Нет, благодарю вас.

Мэрдок со стуком прислонил свою трость к столу. Тишина в банке нарушил чей-то нарочитый смех. Управляющий никак не прокомментировал это, лишь улыбка стала еще более лучезарной и более натянутой.

– Давай-давай шевелись, проверяй свои бумажки. – Смех сменилсявизгливым выкриком и напосетителя обернулись все, кто находился в зале.

Вычурно одетый молодой человек прикоснулся к шляпе в знак приветствия и снова повернулся к работнику банка. Служащий быстро листал толстую тетрадь, его выдердка подвергалась немалому испытанию.

– Очень рад был видеть вашего батюшку в добром здравии, – сказал «наш» управляющий.

– Что? – излишне громко спросила я. – Вы видели папеньку? Когда?

– Эммм… Три дня назад, если мне не изменяет память. Он и ваша дражайшая матушка нанесли нам визит.

– Что они тут делали? – спросила я, чувствуя, как один из тревожных узелков внутри развязывается. Три дня назад! Их видели три дня назад, а значит, тогда все было в порядке.

– Тише, леди Астер. – Мэрдок предупреждающе коснулся моего запястья. – Вряд ли кто-то в этом банке вправе обсуждать действия вашего отца.

– Благодарю, мистер Хоторн.

– Просто я узнала, что они уехали… – извиняющее проговорила я.

– Многие уезжают из столицы. Только на прошлой неделе тут закрылись две лавки и одна мастерская. А в прошлом месяцехозяин кондитерской, где мы пили кофе по выходным, собрал домочадцев, набор фамильной посуды, книгу рецептов и купил билеты в Льеж. Представляете, в Льеж?

– Что значит «неблагонадежен»? – фальцетом спросил молодой человек, что еще минутой ранее смеялся. – Да вы знаете, кто я?

Мы снова посмотрели на крайний стол, улыбка клерка увяла окончательно, он даже не стал делать вид, что все еще раз нежданному клиенту.

– Послушайте, мистер Генье… – вполголоса проговорил служащий.

Я подняла взгляд выше. Стол, за которым в данный момент выслушивал отказ мистер Генье, был последним в зале, за ним стеная шиша частично скрытая драпировками, а в ней… В нише стояла статуя высокой худой женщины, лицо ее оставалось в тени, отсвет падал только на подбородок, который совсем не походил на человеческий. Он походил на звериный. Я ощутила странное «дежавю», словно все это уже было, словно я уже видела ее. Я была в столичном отделении банка два раза, первый с матушкой, второй с братом, но никогда не испытывала подобного. Я повернулась к Хоторну и поняла, что он тоже смотрит на эту статую.

– Моя семья имеет вес в обществе, и то, что вы говорите, возмутительно. Если Оливер Генье не достоин ссуды, то кто же тогда достоин? – Молодой человек вскочил. – Ну, давайте, скажите мне, кто достоин? Чья фамилия имеет больший вес? Может быть… – Он картинно оглянулся. – Может быть, Муньер?

И вот тут я заметила, как они все, кто был в этот момент в зале, бросили взгляд в нишу со статуей. Быстрые, виноватые, немного неловкие, словно они увидели что-то недостойное, словно подглядывали в замочную скважину.

– Может быть, я и есть Муньер? Может быть, я могу купить ваш банк с потрохами?

– Желаете проверить? – громко спросил полный мужчина, только что появившийся в зале.

– Мистер Вильетон, – шепотом пояснил нам клерк, с интересом рассматривая молодого человека, все еще стоящего посреди зала. – Он всегда лично занимается теми, кто претендует на богатство Муньеров.

– И много желающих? – в полголоса спросил Мэрдок.

– В последнее время ни одного, – ответил управляющий и тут к нашему столу подошел молодой парень в фирменном банковском кителе и поставил на стол деревянную шкатулку.

Словно услышав его слова, молодой франт отрицательно покачал головой, растеряв весь свой апломб. Мистер Вильетон кивнул, словно и не ожидал другого ответа и покинул зал. Все снова вернулись к своим делам. Представление закончилось, так и не начавшись.

– Прошу, мисс Астер, – клерк открыл шкатулку и выложил передо мной новую вексельную книжку. И я коснулась пальцем титульного листа, ожидая пока бумага «узнает» меня. – Жизнь дорожает, земля дешевеет, люди мельчают… – стал рассуждать клерк, а потом словно опомнился: – Простите мисс Астер, что надоедаю вам своими разговорами, мне недостает манер и воспитания. Может быть газету, мистер Хоторн.

– Да, благодарю вас, – ответил Мэрдок, и клерк сделал знак подручному в форме.

Лист под моим пальцем наконец-топозеленел, признав кровь Змея, но сделал это с небольшой задержкой, словно нехотя.

– Могу я помочь чем-то еще? Может быть, мистер Хоторн, желает ознакомиться с состоянием счета? Предъявления черного клинка будет достаточно для удостоверения личности и без присутствия вашего опекуна.

На стол лег экземпляр «Эренстальского вестника».

– Не стоит, – ответил сокурсник. – Я знаю, насколько он пуст, лучше, чем кто-либо еще.

Я убрала вексельную книжку в сумку, управляющий стал рассказывать Мэрдоку о новом виде вклада, словно слова о пустом счете ничего не значили. Мой взгляд упал на первую полосу «Эрнестальского вестника».

«Огневолосую леди снова видели на улицах Запретного города. Что это знамение Богинь или предвестник бед?» – гласил заголовок, под которым поместили рисунок. Схематично изображенная молодая женщина с ярко-алыми волосами стояла на фоне развалин.

Я пробежала глазами статью, ничего выдающегося, опять кто-то что-то видел на запретной территории, и теперь дюжинажриц и философов гадают, чтобы это все значило. Я бросила взгляд на Мэрдока, сокурсник продолжал слушать клерка, и стала быстро пролистывать газету.

«Мэр выразил надежду увидеть Князя на ежегодном балу…»

«Цены на жилье снова упали, растет уровень безработицы…»

«Забастовка рабочих на заводе Вента закончилась после переговоров…»

«В городской управе идет подготовка к празднику приуроченному к предстоящему Параду Лун…»

«Салон «Столичный цвет» предлагает модный в этом сезоне…»

И никакого объявления о грядущем конце света. Никаких сенсаций и взываний к государю, если не считать таковыми чаяния мэра Эрнестали. Ничего не о Тиэрском бароне, не о железных зверях, не о древнем пророчестве. Абсолютно. Тишь да гладь.

– Мы, кажется, наскучили леди Астер настолько, что она взялась за вашу газету, мистер Хоторн, – рассмеялся клерк.

– Тогда мы, пожалуй, откланяемся.

– Как будет угодно, леди Астер, мистер Хоторн. – Клерк с готовностью вскочил.

– Не провожайте, – Мэрдок взялся за трость, а потом не торопясь повел меня к выходу. – Нашли, что хотели? – в полголоса спросил он едва мы отошли от стола управляющего.

– Что?

– В газете? Только не говорите, что я зря выслушивал этого банковского бедолагу, давая вам время ознакомиться с передовицей.

– Вы могли забрать газету с собой, – возразила я. – Или купить.

– Мог бы. – Он распахнул передо мной дверь на улицу. – Но я решил, что вы предпочитаете читать с удобствами, а не на ходу под дождем. – Он посмотрел на небо, с которого начал накрапывать мелкий дождь. – предлагаю вернуться в воздушную гавань, следующий дирижабль в Академикум отправляется через полчаса, – Он указал тростью на часы на башне ратуши и снова спросил: – Так вы нашли то, что искали?

Я покачала головой. Нет, не нашла, но отсутствие информации – это уже кое-что.

Мы сели на дирижабль в два часа пополудни. Я, Хоторн и еще два десятка человек, предупредительный стюард разносил напитки ровно до того момента, как примерно на половине пути судно начало бросать из стороны в сторону. «Сильный боковой ветер» – как сказал нам представитель воздушной компании. Но понимание причин никак не избавило от страха.

– Боитесь летать? – с интересом спросил Мэрдок, прислоняя трость к лавке, на которой я сидела и изо всех сил делала вид, что все в порядке.

– Это так заметно? – спросила я, про себя отмечая, что в прошлый совместный полет он не был столь наблюдателен. И я пока не поняла, приятно мне его внимание или нет. Только как-то тревожно… Впрочем, в этом виноват отнюдь не Мэрдок, а раскачивающийся пол под ногами. – Жаль, что другого пути в Академикум нет.

– Последняя авария произошла, если мне не изменяет память, десять лет назад и с тех пор ни одного крупного крушения.

– Десять лет назад тоже ничто не предвещало беды, – произнесла я, а потом выдохнула и заставила себя успокоиться. – Дознаватели сказали, что тогда виной всему была ошибка пилота, а ошибки совершают все.

– Ошибки… – протянул Мэрдок, глядя куда-то поверх моей головы, а я мысленно отругала себя. Ведь это была воздушная компания Хоторнов, это были их пилоты, их ответственность.

– Простите меня, Мэрдок.

– Мне не за что прощать вас, Ивидель. Но раз уж вы чувствуете вину, не окажете ли мне честь и не поужинаете со мной в воздушных садах Эрнесталя, в искупление, так сказать?

– Я?

– Вы, – он улыбнулся.

– Я подумаю.

– Это не тот ответ, на который я рассчитывал. – Он положил затянутую в перчатку руку на спинку моего сиденья, а я вдруг поняла, что он нависает надо мной, что внимательно заглядывает в глаза. – Соглашайтесь, выпьем кинилового отвар с бренди и поговорим об учебе… Нет, учеба это неинтересно. Поговорим о вашей помолвке, или о той статуе, на которую так боятся смотреть банковские служащие, ты ведь заметила женщину с головой зверя? Совсем, как в Запретном городе…

– Леди и джентльмены, через несколько минутмы прибываем в воздушную гавань Академикума, не забывайте личные вещи, – объявил стюард.

– Вот видите, полет – это не так страшно. – Мэрдок подал мне руку. – Так как насчет ужина?

– Заманчиво. Я подумаю, – ответила я, вкладывая в его пальцы свои. И надо сказать они почти не дрожали. – Не забудьте вашу трость, – сказала я за миг до того, как его ладонь опустилась на набалдашник. В это мгновение корзина дирижабля ударилась о каменный пирс, и я, вскрикнув, вцепилась в руку сокурсника.

Мы покинули гондолу сразу за тремя жрицами пятого потока. В воздушной гавани Острова уже ничто не напоминало о недавней изоляции. Разгружался грузовой носорог «Путей Лантье», ждал своей очереди на швартовку «Второй почтовый», девушки смеялись, клерки деловито сновали от административного здания к гондолам, и только паровая лапа отсутствовала. Она все еще была востребована на разборе завала первой библиотечной башни.

– Ивидель! Иви!

Я повернулась на крик и увиделаспешащую к нам Гэли.

– Иви! – подруга помахала рукой и стала пробираться сквозь толпу.

– Как примите решение насчет ужина, – Мэрдок тоже увидел подругу, – дайте знать, – и, склонившись к моей руке, обозначил на ее тыльной поверхности поцелуй. Всего лишь обозначил, не коснувшись губами кожи.

– Слава девам, я тебя нашла, – проговорила Гэли, откидывая капюшон, пока я задумчиво смотрела вслед удаляющемуся Хоторну. – Ну, куда ты убежала с самого утра? Ты не поверишь…

– Во что не поверю? – спросила я и тут увидела ее. Она стояла в окружении жриц и о чем-то разговаривала со светловолосой девушкой. – Подожди минутку, – я направилась к жрицам.

– Иви, – обиженно протянула Гэли, – ты не слушаешь? Онсегодня подошел ко мне… Сам, представляешь?

– Нет, – честно ответила я и встретилась взглядом с Аннабэль Криэ. С серой жрицей, что преследовала Криса до того дирижабля. И даже дальше. – Дай мне минуту, – попросила я подругу, ускоряя шаг, так как бывшая баронесса Стентон вдруг развернулась и направилась к главному корпусу Отречения.

– Подождите! – выкрикнула я и спешащий в том же направлении клерк обернулся. – Мисс Стентон! – теперь на нас уже смотрели и сопровождающие женщину жрицы.

Она остановилась и все-таки повернулась ко мне. Как все-таки отличалось выражение ее лица тогда и сейчас, во время нашего последнего разговора в спальне и когда я подошла к ней здесь, в воздушной гавани Академикума. Тогда она была смущена, была обеспокоена, возможно, зла и растеряна. Сейчас ее лицо походило на гипсовую маску. Ни тени эмоций, ни намека на чувства, лишь вежливое ожидание. Идеально для леди, которая всегда должна быть спокойна и выдержана.

– Мисс Астер, – поприветствовала она меня.

Поняв, что больше ничего интересного не предвидится, клерк пошел дальше, жрицы, бросив на нас пару любопытных взглядов, вернулись к прерванной беседе.

– Где он? Он жив?

– Не понимаю, о ком вы.

– Вы знаете о ком я. Крис пойман?

– Не пристало помолвленной леди проявлять интерес…

– Мисс Стентон, мы уже выясняли глубину моего падения, давайте не будем повторяться. Что с Кристофером Оуэном?

– Вы слишком настойчивы, и зачастую во вред себе, как сейчас, например. – Она внимательно посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнуло что-то. Что-то неправильное. В них мелькнул страх. Серая жрица напугана? Я бы даже сказала, что она в ужасе. – Могу лишь уведомить вас, что на дирижабле, что доставил заболевшую коростой Дженнет Альвон Трин в Запретный город, нами не было обнаружено никого постороннего. Ни барона Оуэна, ни кого-либо еще. Только экипаж. Это все, что вы хотели узнать, леди Астер?

– Я… да… просто…

– Тогда позвольте откланяться, у меня много дел, – с этим серая жрица развернулась и поспешила в Отречение.

– Благодарю вас…

– Ивидель, – коснулась моей руки Гэли. – Все в порядке?

– Честно говоря, уже и не знаю, – вздохнула я.

– Тогда идем. Расскажешь, когда узнаешь, – как ни в чем не бывало, сказала подруга, подхватила меня под руку и повела в сторону.

Я видела, как она возбуждена, видела, как ей не терпится что-то мне поведать, словно ребенку, который увидел на утесе гнездо серой найки и теперь пытается передать свой восторг родителям.

– Иви, – она не выдержала, когда мы покинули воздушную гавань, – у меня был такой день.

Она растянула букву «о» слове «такой», и вышло «тако-о-ой», с многозначительным придыханием.

– Самый лучший день на свете. – Она отпустила мою руку и закружилась на месте. А я порадовалась, хоть у кого-то все хорошо. – Он подошел ко мне сам, я даже не сразу поверила, а потом мы пошли в библиотеку, а потом пили кофе в столовой, а потом… – она зажмурилась не в силах продолжать.

– Ты будто светишься, прямо как… – я не договорила.

– Как кто? – с лукавой улыбкой спросила она. Мы подошли к жилому корпусу, и я открыла входную дверь.

– Как влюбленная.

– Ха-ха! – Мы вошли в холл. – Кто бы говорил.

– Судя по всему это взаимно, а по сему, я за тебя рада. Надеюсь только, он достаточно знатен, и твой отец не будет возражать против свадьбы.

– Ну… – она отвернулась, едва заметно покраснев, – о свадьбе пока речи нет, да обо всем остальном тоже, мы просто провели вместе день, даже полдня. – Она снова улыбнулась. – Жаль, что тебя не было. Хотя вру, ни капельки не жаль. Ты знаешь, что я тебя люблю, но…. Ты понимаешь.

– Понимаю, – я стала подниматься на второй этаж.

– Но Мэрдок пообещал, что в следующий раз мы погуляем по Эрнестали. Вернее… Вернее… – Она стала малиновой. – Ты же знаешь Мэрдока, это предложила я, а он счел идею удачной. Представляешь, так и сказал «удачная»…

Я замерла на самой верхней ступеньке, а потом обернулась. Подруга продолжала что-то счастливо щебетать.

– Гэли… – позвала я, заставляя ее замолчать. – Ты говоришь о Хоторне? Ты с ним провела это утро?

– Ну, да, – она пожала плечами и видно увидела что-то на моем лице, потому что тут же с тревогой переспросила: – А что?

– А то, что я тоже провела это утро с Хоторном. В Эрнестали.

– Но… Но… – она растерялась. – Этого не может быть.

Внизу хлопнула дверь, я перегнулась через перила, увидела Алисию с Мерьем, и теперь уже сама схватила подругу за руку ипочти втащила в свою комнату.

– Теперь я понимаю, почему он… – Я захлопнула дверь.

– Что? – Гэли вдруг вырвала руку из моих ладоней. – Что тут можно понимать? Это же безумие! Ты… ты…

Я замолчала и посмотрела на подругу, на ее стиснутые кулаки, на горящее лицо.

– Что с тобой, Гэли? Думаешь, я соврала? Мы будем ссориться из-за мужчины, который ни одной из нас не нужен? Из-за прогулки с ним под руку?

Подруга дернула плечом.

– Что ж, – протянула я, – у меня для тебя две новости, хорошая и плохая. С какой начать? – Она не ответила, и я заставила себя продолжать. – Он мой жених, Гэли.

– Что? – Девушка резко обернулась и я увидела, как побледнело ее лицо.

– Мой отец и его опекун заключили договор. О помолвке не объявляли официально, пока мы не доучимся…

Подруга закрыла лицо руками имедленно осела на пол. Ее плечи дрожали.

– Гэли, – я просилась к ней, опустилась рядом и обняла. Она не стала вырываться, ее злость сменилась отчаянием.

– Но я не хочу выходить за Мэрдока, потому что не люблю его… – попыталась утешить девушку я.

– Будто кто-то будет тебя спрашивать. Или меня. Или его, – она стала вытирать слезы ладонями. – Я встречалась с помолвленным мужчиной! Девы, с мужчиной, который сделал предложение другой! Какой позор. Ну, почему все так ужасно? – беспомощно спросила она. – И вообще, кто из нас сегодня провел день с графом? Ты, я или может быть вообще мисс Ильяна?

– Это и есть моя вторая новость. – Я подала ей платок. – Не знаю, кто провел день с Хоторном, но точно не я, хотя тот, на чью руку я опиралась, выглядел как Мэрдок.

– Что? – Гэли захлопала глазами. – Ты говоришь какие-то глупости.

– Я и чувствую себя глупой. Но тот «Мердок» что был со мной точно не настоящий.

– Откуда ты знаешь?

– Он тоже пригласил меня в Эрнесталь и предложил обсудить «мою» помолвку. Не «нашу», а именно «мою». А поскольку о брачном договоре не объявляли…

– Так мог бы сказать любой. Любой, кроме Хоторна, – закончила за меня Гэли, успокаиваясь, хотя щеки еще были мокры от слез.

– Точно. Меня удивила его оговорка, но я не стала заострять на этом внимание. А еще, – я посмотрела на подругу, – в банке мы видели статую, женщина с головой зверя. Точно такая же стоялана площади в Запретном городе. И он ее узнал и напомнил мне, где мы ее видели раньше. Но загвоздка в том, что когда мы бежали мимо фонтана, когда искали спасения, Мэрдок был без сознания и вряд ли ему было до осмотра достопримечательностей.

– А кто мог бы узнать эту статую, кроме него? – спросила Гэли, доставая платок.

– Хороший вопрос, – признала я и ответила: – Выбор невелик Этьен или Крис. Они не только видели статую в Запретном городе, ее могли видеть многие: серые псы, например, или князь. Они знали, что ее видела я.

– Все равно ничего не понимаю. И как такое возможно, когда кто-то бывает в двух местах одновременно? – подруга стала подниматься.

– Я бы тоже хотела знать. – Я тоже встала и поправила подол платья. – Но ставлю золотой на то, что твой «Мэрдок» был настоящим.

«И не только из-за оговорок, а еще потому что мой «Мэрдок» неожиданно мне понравился, по-настоящему понравился» – мысленно закончила я.

– Как-то это не очень меня утешает, – расстроено проговорила Гэли. – Что же нам теперь делать? Идти к магистру?

– И сказать, что какой-то джентльмен проводит время с нами обеими? Ты себя-то слышишь?

– Да уж, – она поежилась.

– Говоришь, вы запланировали прогулку по столице? – уточнила я.