Текст книги "Как приручить полковника (СИ)"

Автор книги: Аня Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

25. Забота

На цыпочках крадусь к двери и, практически не дыша, смотрю в дверной глазок. Вижу силуэт человека. На лестничной клетке стоит мужчина довольно крупного телосложения. Сердце колотится так, будто вот-вот выпрыгнет из груди.

Похоже, нужно бежать за телефоном и вызывать наряд полиции, но сначала я иду на кухню и на ощупь нахожу скалку для теста. Пока наряд приедет, эти бугаи мне дверь выломают.

Снова смотрю в глазок. Без боя не сдамся.

– Татьяна, я слышу, как вы там шуршите за дверью, – громко басит незнакомец, а я испуганно отстраняюсь от глазка. – Это Иванов.

– Какой Иванов? – переспрашиваю громко.

– Помощник Николая Егоровича, – добавляет бас.

Услышав знакомые имя и фамилию, я облегченно выдыхаю. Открываю дверь и вижу перед собой знакомого опера, который участвовал в задержании непутевого бывшего мужа моей подруги.

– Что же вы так пугаете? – качаю головой. – Ломитесь посреди ночи в квартиру. Хуже грабителей, ей-богу.

– Грабители не стучат, – усмехается Иванов, шагая внутрь. – Разрешите пройти?

Пропускаю его в квартиру, включаю в коридоре свет. Опер с усмешкой смотрит на скалку в моей руке.

– Опасная вы женщина, – усмехается он, кивая на неё. – Прямо сцена: «Муж вернулся от любовницы».

– Что случилось-то? – смущённо прячу скалку за спину. – Что-то с Николаем Егоровичем?

– Да с ним-то всё нормально как раз, – улыбается парень. – Он сказал, что вас надо покараулить.

– А где сам Николай Егорович? – хмурюсь.

Понимаю, что эта сложная схема – дело рук Юльки. Явно она пожаловалась Насте, та рассказала своему Стёпе, а он – полковнику. Мне одновременно очень приятно, что у меня есть такие друзья, и в то же время стыдно, что опять в мои проблемы приходится вмешиваться Николаю.

– Он пока не может приехать, – отмахивается Иванов.

– Поди, пьёт? – вслух усмехаюсь, вспоминая коньяк, и тут же прикусываю язык.

Подчиненному совершенно не стоит такие вещи знать.

– Да нет, у нас там проверка намечается. Нужно документы подбить. – спокойно делится со мной парень рабочими моментами. – Так что, сегодня я за него.

– Ну, проходите, – развожу руками. – И долго вы будете меня караулить?

– Да сколько потребуется. Подождём ваших вымогателей.

– Чай, кофе будете? – пытаюсь быть гостеприимной хозяйкой, а сама зеваю так, что челюсть ломит. – Может, перекусить что-то хотите?

– Да вы идите спите, я разберусь, – Иванов по-хозяйски проходит на кухню и щёлкает чайником.

Я удивленно хлопаю глазами.

– Там в холодильнике колбаса есть, – на всякий случай сообщаю ему, но не удивлюсь, если он не постесняется взять самостоятельно.

Опер кивает и открывает шкафы, пока не находит кофе. Интересно, это профдеформация, связанная с работой и обысками, или он просто такой наглый?

Но, видя, что он в моём присутствии не нуждается и отлично справляется сам, желаю ему доброй ночи и ухожу в комнату, даже радуясь такой самостоятельности. Может приготовить что-нибудь, при желании.

Первое время прислушиваюсь, ворочаюсь и не могу уснуть. Мне крайне странно, что в моей квартире находится посторонний человек, который ведёт себя так, будто жил здесь всю жизнь. Но, в то же время, теперь мне гораздо спокойнее, потому что я не останусь один на один с двумя разъяренными амбалами. Если ради этого пару дней придется потерпеть присутствие самостоятельного Иванова, то я переживу.

Сначала немного коробит, что полковник не объявился и не предупредил. Правда, потом я вспоминаю, что заблокировала его везде, и со вздохом тянусь к телефону. Убираю запрет вызовов и снимаю блокировку в соцсети с номера Николая.

“Спасибо за заботу” – пишу сообщение и отправляю ему.

Потом сомневаюсь: стоило ли? Возможно, нет у него никаких отчётов, просто приезжать ко мне после моих слов не захотел, а другу отказать не смог. Но,все же решаю всё оставить как есть. В конце концов, я ему действительно благодарна.

Постепенно начинаю зевать и клевать носом, ведь уже довольно поздно. Иванов ведет себя на кухне достаточно тихо. Слышу какое-то видео на его телефоне, пытаюсь прислушаться и разобрать, что там за звуки, но проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от будильника в восемь утра и едва могу разлепить глаза. Но, вспомнив о том, что у меня в квартире находится телохранитель, заставляю себя встать и пойти его проведать.

На кухне Иванова не нахожу, зато с удивлением наблюдаю, как он, свернувшись калачиком, спит на диване в Ольгиной комнате.

– Наша служба и опасна, и трудна, как говорится. – тихо усмехаюсь и укрываю его пледом.

Подумав, возвращаюсь обратно в кровать и завожу будильник на одиннадцать. Отписываюсь Юле, что у меня всё хорошо, и, без зазрения совести, снова ложусь спать. В конце концов, выходной.

А когда просыпаюсь в очередной раз, чувствую себя разбитым корытом. Слышу какое-то шевеление на кухне. Иванов гремит сковородкой, и, судя по запаху, жарит себе яичницу с колбасой. Зевая, бреду к нему, но замираю в дверях. Потому что яичницу жарит не Иванов, а Николай.

26. Завтрак

– Здравствуйте, – хмурюсь и, вздохнув, шагаю на кухню.

– Привет, – бурчит он, не глядя на меня. Наверное, это и к лучшему, потому что спросонья я выгляжу не очень.

Тянусь к чайнику.

– Только вскипел, – снова отзывается полковник, хотя стоит спиной.

Дергаю бровями и достаю две кружки. Вытаскиваю из полки кофе, покосившись на Николая. Молчу. Не знаю, с чего начать диалог. Что он здесь делает? И где Иванов? Раз я не слышала, как он стучал, явно парень сам открыл ему дверь. И, видимо, ушел.

– Сегодня ваша очередь меня караулить? – ворчу.

Полковник тяжело вздыхает и выключает газ.

– Яичницу будешь? – бросает на меня короткий взгляд.

– Нет, спасибо, я не завтракаю. – качаю головой и ставлю кружки на стол.

Николай проходит мимо, немного задев меня.

– Извини, – хмыкает, достает тарелку и выкладывает на нее свой завтрак.

Сразу же моет за собой сковородку, а я украдкой любуюсь им. Хозяйственный мужчина это очень сексуально. Хочется подойти сзади, обнять его и прижаться щекой к широкой спине.

Поставив сковороду на сушилку, полковник оборачивается и садится напротив меня. Молча смотрит прямо в глаза, а я краснею и опускаю их.

– Рассказывай. – вздыхает и берется за вилку.

– Простите меня, пожалуйста, – виновато смотрю на него, но он уже разглядывает свою еду вместо меня. – Я много чего вам наговорила. Думала, что Иришка – жена. Но вы, между прочим, тоже могли бы объяснить сразу, вместо того, чтобы интригу плести.

– Я про коллекторов, – усмехается Николай, не поднимая глаз.

Жмурюсь от обиды. Вот я дура! Конечно же, про коллекторов! А он теперь будет думать, что я тут лужей перед ним растеклась.

– Мой бывший муж набрал в браке кредитов и исчез.

– Заявление о пропаже подавала? – поднимает полковник глаза.

Теперь могу рассмотреть, что они у него красные, как после пьянки или бессонной ночи.

– Да нет. Он привел в дом любовницу, собрал вещи и ушел. С чего бы мне его искать?

– Дальше. – чуть помолчав, кивает Николай.

– Спустя время ко мне ввалились два бугая и сказали, что, оказывается, кредиты давно никто не платит, а банк переуступил долг другой организации.

– Письма от банка приходили?

– Нет.

– Ты созаемщик?

– Да нет же. Он их набрал вообще без моего ведома. И куда дел тоже неизвестно.

– Дальше, – снова задумчиво кивает Николай.

– У меня были небольшие накопления, на образование дочери, я их внесла в счет просроченного платежа. Надо было не отдавать, я знаю. Но в тот момент я очень растерялась. Их двое, они как вы здоровенные.

– Наличкой отдала?

– Через банк, – закатываю глаза. – Я же не совсем дура.

Полковник лишь усмехается коротко.

– Платежка есть?

– Найду.

– Дальше.

– А потом они пришли еще раз и сказали, что имеют право описать имущество. Начали требовать документы на квартиру, на бытовую технику.

– А квартира при чем?

– В браке куплена, предложили продать и погасить долг.

– Ммм. Дальше.

– А квартира в ипотеке. Хоть какой-то плюс. Коллекторы стали настаивать, чтобы я заняла по знакомым, взяла кредит. Угрожали, что это подсудное дело. Но я уже узнавала, что все, что они могут – только напугать, а остальное – незаконно вообще. И те деньги, что я заплатила, могла не платить.

– Дальше, – перебивает меня Николай.

– А дальше они прислали сообщение, что на долг накапали проценты. Миллион. И что надо погасить по тем же реквизитам. Иначе дальше будет только хуже. Я проигнорировала. Ну где мне взять миллион? И вот, они снова пришли. И в этот раз уже стали запугивать.

– Как?

Сглатываю ком в горле.

– Сказали… – медленно выдыхаю, пытаясь унять внезапное сердцебиение. – Намекнули… что у меня на глазах изнасилуют Олю.

Чувствую, что вот-вот разрыдаюсь и вскакиваю из-за стола. Боже, я даже думать об этом спокойно не могу, а эти твари так легко вслух произнесли! Но плакать при Николае не хочу.

Когда пролетаю мимо полковника к выходу, он хватает меня за руку и резко дергает на себя. Секунда – и я оказываюсь в крепких объятиях. Начинаю рыдать, не в силах больше сдерживаться.

Мне так страшно за свою девочку! Какая бы вредная она не была и как бы не мотала мне нервы, она все равно еще совсем ребенок!

Николай встает и прижимает меня к груди. Утыкаюсь лицом в его свитер, продолжая тихо выть. А он молча гладит меня по голове, не пытаясь ничего больше спрашивать. И мне так горько и хорошо одновременно. Обхватываю его за талию, вжимаясь крепче. Всю жизнь бы так стояла, не отлепляясь от него.

– Синяки на запястьях откуда? – доносится сверху его низкий, глухой голос.

– А? – отстраняюсь и, всхлипывая, смотрю на свои руки.

На них реально проявились синяки красно-фиолетового оттенка.

– А! – отмахиваюсь и смеюсь сквозь слезы. – Это один из этих мудаков меня схватил. Но ему больше досталось.

Николай внезапно аккуратно прикладывает ладони к моим щекам и задирает мое лицо вверх, внимательно вглядываясь в глаза. Застываю под его взглядом, настолько он темный и пугающий.

– Раздевайся.

27. Опыт

Шмыгаю носом и тяну завязки халата в стороны, распахиваю его.

– Татьяна, – внезапно сердито рычит Николай, глянув вниз и резко запахнув его обратно.

– Что я опять не так сделала? – всхлипываю, придерживая полы на груди и вытирая щеки от слез.

– Не сказала, что под ним у тебя ничего нет, – нервно усмехается полковник, потирая переносицу.

Ну, как это ничего? А трусы? Мне кажется, еще день назад его бы это не смутило.

– Мне просто нужно было осмотреть тебя на предмет травм.

А я-то думала соскучился!.. Вот дура! Уверена, что такому мужику найти себе помоложе и посговорчивее не составит никакого труда. Стал бы он ждать, пока я домаринуюсь, как же!

– Да нет на мне никаких травм. – натягиваю кислую улыбку. – Коллектор за руки меня схватил и швырнул на кровать. Все.

– Придется организовать. – вздыхает Николай.

– Что? Травмы? – хмурюсь, а он отмахивается.

– Напишем, что есть. Падре зафиксирует. Руку вывернутую туда же приплетем. Хоть какой-то прок.

– А я смотрю, у вас все схвачено, – усмехаюсь и сажусь обратно за стол.

Глазами случайно цепляюсь за выпирающий в области паха бугор и быстро отвожу взгляд. Возбужден? Из-за меня?

Интересно… какой он… там? Судя по-всему, не маленький. Повезет кому-то. Вот во всем идеальный, аж бесит! Не бывает таких. НЕ БЫ-ВА-ЕТ!

– Это работа моя. – Николай тоже возвращается за стол и продолжает есть как ни в чем не бывало.

– Хреновая у вас работа! – повышаю голос, а полковник замирает с вилкой у рта и смотрит на меня пристально. – Вместо того, чтобы с ребенком время провести, вы тут меня спасаете.

– А это уже хобби, – усмехается он. – Внеурочная деятельность.

– А как же семья?.. Вы женаты?

– Ооо, Татьяна! – Николай корчит такую ехидную мину, про которую обычно говорят “кирпича просит”. – Ты научилась прямо задавать интересующие тебя вопросы?

– В… в смысле? – растерянно смотрю на него.

– В смысле: словами через рот. А я все ждал, когда же уже одна прекрасная барышня, которая любит себе придумывать неизвестно что, прямо спросит: “Женаты ли вы, Николай Егорович?”.

– Да я спрашивала, – возмущаюсь.

– Нет.

– Да!

– Нет. – усмехается гад. – “Когда вы дарили жене цветы?” очень абстрактный вопрос.

– А что, вы не могли сказать, что Иришка вам не жена? – повышаю голос.

– А я, по-твоему, идиот, чтобы приглянувшуюся мне бабу к жене тащить?.. Хотя, если ты говоришь, что твой придурок домой любовницу припер, не удивляюсь теперь. Ты, наверное, и мужиков-то нормальных не встречала.

От такой наглости и ханжества глаза закатываются сами собой. Вот это самомнение!

– Это вы-то нормальный? – усмехаюсь, а Николай снова перестает есть и замирает. Лишь его брови медленно ползут вверх. – Человек, который вместо того, чтобы понравившейся БАБЕ прямо сказать: “Мол, так и так, я разведен, есть ребенок, давай на свидание сходим”, – какие-то мутные схемы проворачивает и на нервах ее играет? Да я, знаете ли, тоже уже не девочка, чтобы голову ночами ломать, зачем вам это все. Получается, я не спросила, а вы не сказали. Видимо, не сильно-то и нужно это было обоим. И, да, у меня есть печальный опыт за плечами. Увы. Видимо, у вас тоже.

Залпом допиваю свой кофе и встаю, чтобы убрать кружку. Внутри все клокочет от несправедливости. Вот почему так?

Есть два человека, которых тянет друг к другу, а они не могут переступить эту черту недоверия. Оба с дебильным опытом. И каждый новый шаг эти люди делают с оглядкой на свое прошлое. И не верят, что может сложиться иначе. Возраст уже не тот, чтобы верить в сказки и “жили они долго и счастливо”.

– Четыре года назад, – вдруг прерывает наше молчание Николай, – мы накрывали наркопритон. Блатхата с кучей обдолбанных нариков.

Оборачиваюсь и сверлю взглядом его спину. Не понимаю, с чего он вдруг перескочил на эту тему. А полковник задумчиво покачивает кружку с кофе, глядя в нее.

– Там такое творилось, что у нашей опергруппы волосы дыбом стояли, когда мы попали внутрь.

Николай замолкает, и я тоже стою молча, прислонившись к раковине. Терпеливо жду, что будет дальше.

– Крысы и тараканы – самое безобидное, что там было. – вдруг продолжает он, допивая кофе и вставая из-за стола.

Отодвигает меня от раковины и моет за собой тарелку и кружку, а я стою рядом и жду продолжения. Понимаю, что он к чему-то ведёт. Ещё не понимаю, к чему, но по спине все равно пробегают мурашки.

– Несколько нариков откинулось и валялось там уже какое-то время… Но к трупам мы привыкшие. А вот к тому, что в квартире без света и отопления обнаружим истощенного, но живого, годовалого ребенка, нет.

Ноги внезапно подгибаются. Николай стряхивает воду с рук и хмуро смотрит на меня, пока я медленно нащупываю стул и пытаюсь сесть.

28. Желания

– Это Тимон? – выдыхаю и новый вдох дается с большим трудом.

Полковник коротким кивком подтверждает мое предположение.

– Я первый нашел его, а потом навещал в больнице. – он опирается спиной о стену и скрещивает руки на груди. – И незаметно прикипел. У меня много связей, поэтому, с усыновлением мальчика, чьи родители откинулись от передоза, не возникло особых проблем. Кроме одной: все крутили пальцем у виска, когда узнавали, что я беру на воспитание ребенка, да еще и такого. Вот такой вот у меня опыт, Татьяна.

Немного прихожу в себя и встаю обратно. Стоим друг напротив друга.

– Ну, вашим поступком можно только восхищаться, – пожимаю плечами. – На такой шаг не каждый способен.

– Верно. – скромно соглашается полковник, но на его лице все то же хмурое выражение. – И принять этот шаг тоже не каждая способна. Вот скажи: узнай бы ты эту историю раньше, когда впервые повстречала меня, что бы ты подумала?

– Что у вас большое сердце. – развожу руками. – И нимб.

Николай закатывает глаза.

– Наверное, это все же сотрясение.

Вот и делай человеку комплименты.

– Почему? – обиженно поджимаю губы.

– В отеле ты сказала…

– В отеле!.. – повышаю голос. – Я лишь хотела, чтобы вы уехали. Но, упоминания про жену на вас не действовали! Вот я и приплела ребенка... У вас отличный парень, Николай! Вы прекрасно смотритесь вместе.

– А все нормальные бабы думают иначе. – вздыхает полковник.

– Как же? – фыркаю, тоже складывая руки на груди.

– Ну, например, что было бы лучше, если бы ребенка у меня не было. Что я взял на себя обузу, которая вырастет и обязательно пойдет по стопам своих биологических родителей. Это у женщины может быть ребенок от первого брака, а ребенок мужчины – уже сам по себе отягчающее, понимаешь? Женщины не хотят воспитывать чужих детей. До появления Тимона, я был самым завидным женихом в отделе, Танюш. В принципе, и остался, но… с большим таким “НО”. И почему-то КАЖДАЯ, кто делал попытки стать частью моей жизни, считала себя должной сообщить мне, что я поспешил. Что она с удовольствием вышла бы за меня замуж, НО, может, можно как-то вернуть Тимона…

– Да просто вам попадались такие… – усмехаюсь, не в силах даже представить, что такое можно сказать.

– Возможно. С условием, что я замуж никого не звал, они просто сразу шли нахуй. Без всяких “но”. – мстительно улыбается полковник. – Но, скажи мне, как женщина, неужели тебя ничего не царапнуло внутри? Хотя бы немножко?

– Вы про что? – хмурюсь. – Про то, что у вашего сына плохая наследственность? Да я вас умоляю. Сколько историй, когда у благополучных, полных семей дети становятся алкоголиками, наркоманами и преступниками? Дело же не только в генах. В обстановке, в людях рядом. По Тимону видно, что он растет, глядя на ваш пример.

– Обнадеживает, – усмехается Николай, глядя куда-то мимо меня. – Только это не отменяет того, что ему нужна еще и мать. И, в отличии от жен, очереди из матерей не стоит.

– Я уверена, что у вашего очаровательного Тимона все будет хорошо. – улыбаюсь коротко. – А пока у вас есть прекрасная Ирина, которая, видно, что тоже искренне любит его. Это ваша сестра?

– Двойняшка, – кивает Николай, а потом закатывает глаза. – С чего ты вообще решила, что я женат? Было забавно наблюдать, как ты анализируешь происходящее. У тебя такая красноречивая мимика.

Вот козлина!

– Мне казалось, такой видный мужчина не может быть холостым. – ядовито усмехаюсь. – Если бы я сразу знала, что вы дурак, я бы не торопилась с выводами!

Хочу уйти с кухни, но полковник внезапно хватает меня за руку и тянет на себя.

Теряю равновесие и падаю в его объятия. Мощная ладонь скользит по моей талии и перехватывает за нее, обжигая кожу даже через толстую махру халата и удерживая меня на месте. Замираю, робко поднимая глаза на наглую морду.

– Я не хотел тебя обидеть. – абсолютно спокойно говорит полковник, будто мы не стоим сейчас вплотную друг к другу. – Ты просто понравилась мне, как красивая женщина. Я видел, что я тебе тоже. Подумал, что сопротивляешься так, для вида.

Чувствую, как мои глаза округляются и, кажется, вот-вот вывалятся из орбит.

В смысле: для вида? Это как это? Да за кого он меня принимает?

– Дайте руку, – хмуро прошу его, отстраняясь.

Беру его лапищу и выгибаю так, чтобы на ладонь падал свет из окна.

– Ты что делаешь? – усмехается Николай.

– Гадаю. – бурчу себе под нос.

– А ты умеешь? – дергает бровями полковник, с интересом глядя на меня.

– О, получше, чем цыгане, уж поверьте… – рассматриваю линии на его руке. – Любовь будет, большая.

– А, может, уже была?

– Нет, будет. И мама Тимону будет, довольно скоро. Главное, на ветренных дам не распаляйтесь. – грустно усмехаюсь. – И дети еще будут.

– Много? – широко улыбается Николай, явно потешаясь над происходящим.

– Много, – обещаю ему. – Еще трое.

– Да я уже столько не успею. – хмыкает он.

– Придется ускориться. – вздыхаю. – И жить вы будете долго и счастливо. Конец. Не благодарите.

Снова пытаюсь уйти с кухни, и Николай снова ловит меня за руку.

– Я же сказала: на ветренных дам не распаляйтесь, – шепчу, вырываясь из его рук, но ничего не выходит. Я будто зажата в тисках.

– Ммм, – задумчиво приглаживает бороду полковник, – а на ненормальных можно, значит?

– Странные у вас желания, – усмехаюсь.

Николай медленно склоняется ко мне и прислоняется колючей щекой к моей.

– Когда Иванов выспится и уйдет, – чувствую его дыхание на своем ухе и покрываюсь мурашками, – я тебе обязательно расскажу о своих желаниях.

29. Безбашенная

– Вы в курсе, что вы хам? – выдыхаю, глядя на наглую усмешку на лице полковника.

– Да с чего бы это? – хмурит брови Николай.

– Намеки у вас пошлые, – отстраняюсь и запахиваю халат плотнее.

– Тебе не угодишь, – вздыхает он. – Цветы и романтика – мимо, пошлые намеки – мимо. Привереда.

– Ну, это уж лучше, чем на каждого встречного бросаться, – усмехаюсь. – Я уже в том возрасте, когда сто раз подумаешь, а надо ли оно.

– Так тебе надо вместо цветов талоны на МРТ дарить? – язвит гад, отталкивается от стены и потягивается. – Если ты не против, я бы подремал. Всю ночь не спал. А ты сообщи на работу, что у тебя в квартире засада и завтра ты не выйдешь.

– Меня уволят. – стону.

– Не уволят. – уже в коридоре отзывается Николай. – Справку тебе дадим, если потребуется.

Вздыхаю. Да знал бы он, какой у меня начальник противный…

Ухожу из кухни вслед за полковником и закрываюсь в ванной. Читаю ответ Юльки, что у них тоже все хорошо, и на душе становится спокойнее.

Переодеваюсь в домашний комплект, привожу себя в порядок, делаю легкий макияж. А когда выхожу, Николай уже спит, лежа на краешке кровати. Как не родной притулился бочком.

Даю себе несколько секунд, чтобы поразглядывать этого вредного, но какого-то невероятного, мужчину, затем тихонько захожу в комнату и укрываю его своим одеялом. И как можно умудряться столько на себя взваливать? Как фанатик. Без выходных работает.

Закусив губу, тянусь к его голове и аккуратно провожу пальцами по темным волосам. Они очень мягкие и шелковистые. В такие, наверное, невозможно приятно зарываться пальцами в порыве страсти…

Одернув себя от всяких будоражащих мыслей, ухожу на кухню и открываю холодильник.

Кто бы подумал – у меня дома два здоровых мужика. И их надо накормить. А у меня из готового – кусок пирога Иришки и колбаса с сыром. Вон, Николаю вообще пришлось самому себе завтрак делать. Стыдно.

Нам с дочерью много еды на двоих не надо. Я все время на работе, она – на учебе. Только ужинаем дома, и то не всегда. Поэтому, из тех продуктов, что есть, приготовить ничего сытного не получится.

Вздыхаю и собираюсь в магазин. Потихоньку выскользнув из квартиры, бегу в супермаркет за домом и покупаю ингридиенты для первого, второго и салата.

Так же тихо, как мышка, заползаю обратно с двумя огромными пакетами. Что-то я уже забыла, когда столько покупала. Надо проверить, не разучилась ли готовить. Снова переодеваюсь в домашнее, закрываю дверь на кухню и понеслась.

В скороварку, подаренную еще бывшим мужем, ставлю бульон для борща. Так он готовится за считанные минуты и не нужно несколько часов вываривать кость на плите. Достаю мясорубку и кручу котлеты из куска мяса с луком. Котлеты у меня всегда получаются просто бомбические.

Чищу картошку, ставлю варить. Пока занималась с картошкой, уже приготовился бульон.

– Наваристый, – открываю скороварку и разглядываю золотые пузырьки на его поверхности.

Поставив на огонь основные блюда, занимаюсь салатом. Решила приготовить легкий мясной с овощами. Быстро нарезаю огурец, пекинскую капусту, кусок курицы, яйца. Остается только заправить.

Смотрю на время – даже два часа не прошло, а у меня уже почти праздничный обед готов.

Разве что, выпечки нет… А хочется показать, какая я хозяюшка. Чтобы не думали, что я лентяйка.

Самое простое и быстрое – блины. Но у меня закончились яйца, да и муки совсем мало.

Вздыхаю, натягиваю штаны и снова бегу в магазин. Быстренько докупаю продукты и бегу обратно.

Открываю дверь и первое, что вижу, – хмурое лицо Николая и растерянное Иванова.

– Татьяна! – рыкает полковник так, что я замираю. – Ты где гуляешь, твою мать?!

– В магазине была, – показываю ему пакет. – А что?

– Какого хрена тебя поперло? Еще и без телефона?

– Ой, – виновато улыбаюсь. – Ну я же на пять минуточек.

– Иванов, отменяй группу немедленного реагирования, – вздыхает Николай, потирая заспанное лицо. – Сегодня Татьяна не нашла очередное приключение.

– Да что могло случиться-то? – обижаюсь.

– Ну, эти твои коллекторы могли тебя подловить где-нибудь на выходе, например.

– Так они же сказали, что завтра придут. – пожимаю плечами.

– А, ну да, – Николай идет следом за мной на кухню и щелкает чайником. – Им же можно доверять. И как я забыл?

– Да что вы начинаете? Не случилось же ничего.

– Действительно.

Усмехаюсь. Полковник ворчит как старый дед.

– Смешно? – рыкает он, заметив это, и разворачивает меня к себе. – Я для чего к тебе приперся? Чтобы ты под присмотром была. А ты…

– А я вам борщ приготовила, – перебиваю, улыбаясь ему дружелюбно.

Николай такая милая бука спросонья. По-домашнему взлохмаченный, сонный. Видимо, только разоспался, а его разбудили.

– Хватит ругаться на меня. Лучше зовите своего Иванова обедать. А я вам ещё блины пожарю.

Полковник пару секунд молчит.

– Иванов! – рявкает внезапно так громко, что я подпрыгиваю.

– Я тут, товарищ полковник! – уже через мгновение на кухню влетает парень.

– Есть иди, – бурчит Николай и уходит.

– А вы куда? – растерянно смотрю на его спину.

– Умоюсь.

Расставляю тарелки с борщом и быстренько замешиваю тесто.

– Садись с нами поешь, – зовёт меня полковник.

– Сейчас, хотя бы несколько блинов пожарю, – отзываюсь.

– Ммм, как вкусно! – закатывает глаза Иванов, пробуя пюре с котлетой. – Вам бы поваром работать!

– Ой, нет, спасибо, – смущённо улыбаюсь, переворачивая блин. – Я не так сильно люблю готовить.

– Спасибо, – коротко бросает Николай, вставая.

Он убирает пустые тарелки в раковину и, засучив рукава, принимается их мыть, а потом подходит ко мне и забирает у меня из рук лопатку.

– Вы чего? – хмурюсь.

– Иди ешь, – кивает он на стол и отодвигает меня от плиты. – Я сам дожарю.

Растерянно сажусь за стол и наблюдаю, как ловко полковник управляется с блинами.

– Добавки положить? – спрашиваю у Иванова.

Он кивает и я подрываюсь, но Николай тут же давит мне на плечо, и я плюхаюсь обратно.

– Я положу. Ешь.

– Николай, может, вы у меня жить останетесь? – подкалываю его игриво.

– Смотря как попросишь, – хмыкает он, а я замолкаю, не ожидав такого ответа.

– Спасибо, я объелся, – тяжело вздыхает Иванов, с трудом запихнув в себя еще один блин. – Николай Егорович, я пойду?

– Иди, Тимур. – кивает он, сворачивая блин в трубочку и макая его в сгущенку. – Завтра утром сначала в отдел, а потом сюда, как договаривались.

– Так точно, – икает он и поднимается из-за стола. – До свидания.

Встаю, чтобы проводить. Когда за парнем захлопывается дверь, возвращаюсь к Николаю.

Он хитро щурится, поглядывая на меня. Кажется, что уже не злится.

– Что? – почему-то смущаюсь из-за его насмешливого взгляда.

– Ничего, – качает головой полковник, но я вижу, что сдерживает улыбку.

– Нет, вы по-любому думаете про меня какую-то фигню, – обиженно поджимаю губы. – Говорите уже.

– Да не думаю я ничего, – усмехается Николай, вставая.

– Врёте, – вздыхаю.

Полковник замирает, склонив голову, и молча разглядывает меня, а потом внезапно начинает расстёгивать ремень.

– Ну, хорошо, – соглашается. – Я же обещал тебе рассказать о своих желаниях? Сейчас у меня их два.

– К-какие? – сглатываю, глядя на то, как кожаная лента выскальзывает из шлевок джинс.

– Первое – это выпороть тебя как следует, чтобы ты подумала над своим поведением, безбашенная. – медленно склоняется ко мне Николай.

– А… второе? – шепчу, потому что сбивается дыхание от его близости.