Текст книги "Как приручить полковника (СИ)"

Автор книги: Аня Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

47. Любимка

Ну что, устроим день прод? 🔥🔥🔥

– Оль, я к Юле в гости съезжу, – заглядываю к дочери, – чаю попьем и приеду через пару часиков.

– Хорошо, – поднимает дочь на меня хмурый взгляд и, если и не верит, то ничего не спрашивает.

Стащив с сушилки ее широкие джинсы-трубы и толстовку, чтобы меня никто не узнал, быстро переодеваюсь и выхожу на улицу. Такси уже ждет.

– Клуб “Перец”? – уточняет водитель, глядя на экран своего смартфона, будто давая мне возможность изменить решение.

– Да, – вздыхаю и отворачиваюсь к окну.

Мне совершенно не нравится то, что происходит, но выбор невелик: закрыть глаза и грызть себя сомнениями или убедиться, что я дура, воочию. Я верю, что Николай не предаст меня. Но, почему же тогда сказал, что едет домой? Если бы это работа была, сказал бы, что на работу нужно срочно. Я бы тогда, наверное, поверила в Любимку-Иванова и успокоилась.

Время тянется бесконечно. Кажется, кто-то подкрутил светофоры и мы стоим на красном в три раза дольше, чем положено. Когда, наконец, приезжаем, я собираюсь с мыслями и со вздохом захожу внутрь.

Я редко бывала в клубах, но даже те, в которых была давно, сильно отличались от этого. Это не просто бар-ресторан, это огромное пространство с большим количеством людей, несмотря на будний день. Тут и там вспыхивают прожекторы, висят цепи, извиваются на шестах стриптизерши, а на танцполе колбасятся отдыхающие. Музыка долбит так, что пульсируют внутренности. И как мне искать моего полковника?

Я представляла себе, что приду в клуб, натяну капюшон поглубже и, сидя где-нибудь в углу, буду, как шпион, наблюдать за происходящим. А сейчас даже не понимаю, куда идти-то?

Озираюсь и подхожу к барной стойке.

– “Кокетку”? – уточняет у меня бармен, подмигнув.

– Что? – растерянно смотрю на него.

– Коктейль? – говорит он громче и я, усмехнувшись, киваю.

Спустя пару минут передо мной красуется большой бокал какого-то переливающегося перламутром напитка. И достаточно недорогого, кстати.

Пробую. Это что-то сладкое, фруктовое, с кислинкой и мятным привкусом.

– Ммм, вкусно, – улыбаюсь ему, показывая палец вверх. – А есть столики?

– Все заняты, – кричит он, качая головой, и переключается на следующего клиента.

Может, где-то там мой Николай?

Смотрю на двух пьяненьких девчонок, которые заказывают такие же коктейли, как у меня. Совсем молоденькие, я даже не уверена, что им есть восемнадцать, и какие-то чересчур громкие и взбудораженные. Кошусь на них и отхожу. Хорошо, что я не разрешаю Оле гулять по таким местам. Мало ли, какую они тут дрянь жрут.

Аккуратно, вдоль стеночки, обхожу беснующуюся толпу и, потягивая из трубочки сладенькую жидкость, пытаюсь среди вспышек света разглядеть лица.

Не представляю себе полковника, расплясывающего на танцполе, но “а вдруг”.

Когда замечаю столики вдоль стены я, наоборот, примыкаю к танцующим и, кое-как продираясь сквозь разгоряченные музыкой тела и стараясь никого не облить, разглядываю людей, сидящих на диванчиках.

Замираю и все вокруг будто замирает тоже. Я уже не слышу ни музыки, ни вкуса. Не чувствую, как меня то и дело толкают неосторожно. Лишь вакуум, образовавшийся внутри тела, подрагивает от басов.

Потому что – да, за одним из низких столов сидит Николай. Он смотрит на танцпол, устроившись поудобнее. Его рука покоится на низкой спинке дивана и небрежно касается кончиками пальцев плеча девушки.

Любимка выглядит… превосходно, блин! Молоденькая, свеженькая, с длинными шикарными волосами цвета кофе и такими же бесконечными ногами. На ней серебристое платье по самое “небалуй”, без бретелек, из глубокого декольте которого призывно выглядывает круглая, аппетитная грудь.

Девушка что-то шепчет на ухо, уже похоже не моему, полковнику, а он задумчиво кивает, с легкой улыбкой.

В горле сушит.

Делаю большой глоток коктейля, нафиг игнорируя трубочку, и он теперь уже кажется мне противным и приторным. Голова начинает кружиться от того, что сердце бешено трепыхается в груди.

Нет поводов для ревности, Николай? Ну я и дура!

Ну как, КАК человек, доросший до такого высокого звания, может быть настоящим и искренним? Да сколько я слышала про работу в органах, там все сожрать друг друга готовы. И милых зайчиков там сжирают первыми. Николай не зайчик. Он – волчище, который откусывает головы зайчикам ради своих целей.

– Потанцуем? – раздается внезапно у меня над ухом, и я вздрагиваю от неожиданности. Рядом стоит молодой парень, вполне адекватный на первый взгляд. Хмурюсь, потому что я не сказать, что могла своим видом или поведением заинтересовать кого-то сегодня, тем более малолетку.

Пожимаю плечами и обхватываю руками его за шею, пихнув остатки коктейля кому-то из толпы. В голове шумит от пережитых эмоций. Я как пьяная. Злая и пьяная.

Душа требует мести. Вон, меня тоже молодые клеят. Надо пользоваться моментом.

– Тебе сколько лет? – усмехаюсь, разглядывая симпатичного партнера. Язык немного заплетается от волнения.

– Двадцать пять.

– Охренеть, – закатываю глаза. – У тебя со зрением проблемы? Мне сорок.

– Ты красивая милфа.

– Кто? – переспрашиваю, морщась.

– Милфа! – повторяет он громче. – Зрелая женщина.

– Ааа, – тяну с улыбкой и все же кошусь в сторону столика, где сидел Николай. Но его там уже нет. И этой… лапульки тоже.

В висках снова долбит пульс.

Чувствую, как рука нагло соскальзывает с моей талии на ягодицу.

– Эээ, притормози, – хмурюсь и задираю ее обратно. – Резвый какой.

– А зачем время терять? – якобы смущенно опускает парень глазки и прижимает меня к себе крепче.

Мама дорогая! А там стояк!

– Па-падажди меня тут, – заикаясь от неожиданности, прошу его, отстраняюсь и линяю сквозь толпу куда глаза глядят.

Петляю немного и выныриваю у противоположной стены. Устало опираюсь на нее спиной и закрываю глаза. Чувствую, что со мной что-то не то. Бросает в жар, ноет в животе, хочется танцевать и в то же время в голове нарастает гул.

Выдохнув, отлепляюсь от стены и дезориентированно озираюсь. Нужно срочно найти выход.

Обогнув танцпол, вываливаюсь из клуба на свежий воздух и тяжело дышу.

Заворачиваю за угол, в какую-то подворотню, и принудительно вызываю рвоту. Меня просто выворачивает наизнанку, зато сразу становится легче. Что за дрянь мне налили?

Хочется танцевать и трахаться. И это явно не мои личные желания.

Выхожу на ватных ногах обратно на улицу и ищу в карманах телефон, чтобы вызвать такси. Хватит с меня приключений.

Так я думаю ровно до тех пор, пока не понимаю, что телефона нигде нет.

Ах, зараза мелкая!

– Сейчас я найду этого любителя милф и оторву ему яйца, – обещаю громко в воздух. Направляюсь обратно к клубу и тянусь к двери.

Она распахивается и с грохотом ударяется о стену так внезапно, что я едва успеваю отпрыгнуть. Из клуба валят люди и я понимаю, что что-то произошло.

Отшатываюсь, и пячусь к выходу, но его перекрывают люди в черных балаклавах и с автоматами. Замираю прямо перед ними. Давка усиливается. Неожиданно мимо меня мелькает знакомое серебристое платье. Девушка, что была с Николаем, протискивается к автоматчикам.

Ни секунды не сомневаясь, тянусь к ней рукой и, ухватив за волосы, дергаю обратно на себя.

– С тобой был мужчина! – рычу, понимая, что полковнику может грозить опасность. – Где он?!

Любимка секунду ошарашенно взирает на меня огромными синими глазищами, а затем перехватывает мою руку и выворачивает ее так, что я взвизгиваю и сгибаюсь пополам. Стою раком и не могу пошевелиться, не испытав боли в заломленной конечности.

– Пошли, – резко командует девчонка и идет вперед, а я вынужденно семеню рядом. Автоматчики расступаются, пропуская нас.

Спустя несколько метров она отпускает мою руку, и уже другие люди в черном заталкивают меня в темный фургон.

48. Нет вопросов

Я сижу в забитом битком изоляторе, куда меня привезли в битком забитом микроавтобусе. Очень жарко и хочется пить. Нас охраняют все те же люди в масках.

– Где Кот? – внезапно слышится звонкий строгий голос и в нашу камеру заглядывает та самая девушка, что была с Николаем. – Он убирал мою одежду, я не могу найти ее теперь!

– Я тут, – вырастает за ее плечами… Иванов. – Дай мы хоть полюбуемся на тебя в мини-платье, Любимова. Когда еще такое увидим?

Любимова…

– Я тебя сейчас кастрирую собственноручно, – рычит Любимка, резко оборачиваясь на него на высоченных шпильках и подтягивая сползающее с груди платье.

А Иванов внезапно бросает взгляд в мою сторону, будто чувствует, что я наблюдаю за ним. Понимаю, что узнал меня по вспыхнувшему удивлением взгляду. Краснею, медленно натягивая капюшон на глаза и надеясь, что мне показалось.

– В моем шкафу, – быстро бурчит Тимур в ответ девушке, и я слышу его приближающиеся шаги. – Татьяна?

Ну блииин. Ну зачем? Я уже все поняла. Посидела бы тихонько в камере, дала бы какому-нибудь оперу объяснения, что делала в клубе. И все. Никто бы даже не догадался, что я там была. А теперь…

Отрицательно качаю головой, не снимая капюшона, но Иванов не унимается и садится рядом на корточки.

– Вы откуда здесь?

– Мимо проходила, – тихо рычу, свирепо глядя на него.

– Сейчас мы вас выпустим.

– Не надо! – почти кричу шепотом и парень растерянно замирает. – Пожалуйста, сделай вид, что ты меня не видел!

Иванов явно пытается переварить мою реакцию, но не может найти ей объяснение.

– Вы опять куда-то вляпались? – шепчет.

– Тимур, – прошу, придвинувшись ближе к решетке, – у меня украли телефон. Пожалуйста, дай сообщение дочери написать, что я до утра не приду, и все.

– Хорошо, если до утра, – усмехается он, доставая телефон и протягивая мне. – Вы видите, сколько людей тут? Давайте я вас потихоньку выведу.

– И полковнику не скажешь? – с надеждой смотрю на него.

– А вы наркотики не распространяли? – подозрительно щурится парень и тихо смеётся, видимо, увидев мое вытянувшееся лицо.

Пихаю ему телефон обратно. Иванов поднимается с корточек и быстро идёт к охраннику.

– Открой дверь.

Протискиваюсь к выходу и через несколько секунд оказываюсь на свободе.

– Спасибо, Тимур! Я твоя должница! – шепчу, восторженно глядя на него снизу вверх.

– Вы что-то употребляли? – хмурится он, склоняясь и вглядываясь в мои глаза. – Зрачки расширены.

– Да, коктейль. Мне так плохо стало после него!

– Блин. Вы бы нам пригодились, как свидетель.

– Тимур, если Николай узнает, что я там была, он меня убьет. – виновато закусываю губу.

– Однозначно, – раздается рык за моей спиной, и мы с Ивановым дружно подпрыгиваем.

Быстро разворачиваюсь назад и смотрю в лицо взбешенного полковника. Он поднимает руку и вертит перед моим лицом моим телефоном.

– Твое? – снова рычит и я киваю, виновато опуская глаза. – Со мной пошли. Быстро!

Покорно направляюсь следом за Николаем. Он идет размашистым шагом и я понимаю, что меня ждет какой-то феерический пиздец дальше.

Открыв дверь своего кабинета, полковник пропускает меня внутрь и закрывается на замок. Кивает мне на стул. На его столе стопками лежат телефоны задержанных.

Садимся друг напротив друга.

Я молчу, а Николай сверлит меня взглядом, облокотившись на стол и уперевшись подбородком в кулаки.

– Ответь мне только на один вопрос, – наконец вздыхает он. – Как ты оказалась в клубе?

– Тогда у меня встречный вопрос: как там оказался ты? Ты же домой собирался! – щурюсь, сглатывая комок от обиды.

– Лучшая защита – это нападение, я понял, – усмехается он, тяжело вздыхая и закрывая лицо руками. Медленно потирает его и молчит.

Чувствую, как губы начинают трястись.

– Да если бы ты!.. – повышаю голос, но под его быстрым хмурым взглядом осекаюсь и снова говорю тише. – … не наврал, что домой едешь, а сам поехал к “Любимке”, я бы там не оказалась!

– Ты втихаря копалась в моем телефоне? – кажется, что глаза Николая наливаются кровью.

– Он у меня прямо перед мордой валялся, когда смски пришли! – сердито машу ладонью перед своим носом. – Делать мне нечего – в твоем телефоне лазить! Думаешь, мне очень хотелось посмотреть, как ты с молодухой сидишь и на сиськи ее пялишься? Я приехала убедиться, что я дура, а ты ДОМА!

– Я никуда не пялился! – рявкает Николай, хлопнув ладонью по столу так, что я подпрыгиваю.

Он встает и идет к двери, резко распахивает ее и выглядывает в коридор. Неужели, сейчас позовет эту Любимку? Капец, позорище.

– Иванов! – снова рявкает он и возвращается обратно ко мне, садится за стол и начинает что-то писать в журнале. – Доверие, Татьяна, дело обоюдное. – добавляет сквозь зубы.

– Звали, товарищ полковник? – в дверях появляется напряженный Тимур.

– Да. Будь другом, отвези даму домой. – бросает ему Николай, не поднимая головы.

– Так точно, – встревоженно смотрит на меня Иванов и кивает на выход. Встаю, но медлю.

Николай зло отшвыривает ручку и поднимает на меня свои темные свирепые глазищи.

– Вы свободны, Татьяна. У следствия больше НЕТ к вам вопросов.

Глаза начинает печь.

Поджимаю губы и пулей вылетаю из кабинета.

Продолжаем? 🙃

49. Рефлекс

– Ты куришь? – кошусь на Тимура, когда мы выходим на ночную улицу.

Он согласно мычит и со вздохом достает пачку сигарет из кармана, потом дает прикурить. Держу сигарету трясущимися пальцами и судорожно выдыхаю дым в воздух.

– Ругался? – коротко уточняет он, хмуро глядя на меня.

Киваю, шмыгнув носом и вытирая с щек сорвавшиеся слезинки.

– Кот! – выглядывает на крыльцо Любимка и, покосившись на меня, снова смотрит на Тимура. – Ты зачем женщин до слез доводишь?

Одета она уже в джинсы и объемный свитер, а волосы заплетены в толстую косу. Обычная милая девочка.

– Так, Любимова, есть что по делу? – Тимур делает шаг в сторону, закрывая меня и мой позор своими широкими плечами.

– Купи, пожалуйста, арбузный сок и мороженку, если тебе не трудно.

– А что не из фейхуи какой-нибудь? Мангостина? – цокает он недовольно. – Ладно, куплю.

– Спасибо, ты настоящий друг. – щебечет девушка и дверь закрывается.

– Томатный, – добавляет парень с усмешкой и разворачивается ко мне. – И тот, и другой красный. Какая разница, да? Поехали?

– А почему Кот? – смотрю на его довольное лицо.

– Потому что Тимур.

– Где логика? – хмурюсь, пытаясь сообразить.

– Ти–мур. – произносит он по слогам.

– Мур? – улыбаюсь.

Он кивает.

– И день рождения восьмого марта. Поэтому я – Кот мартовский, если уж совсем быть точным.

Усмехаюсь и иду с Ивановым к его машине. Молодые, дурные, классные такие. Завидую немножко.

Едем молча. Достаю телефон, вижу непрочитанные сообщения. Несколько от Оли, одно от Николая.

Оля спрашивала, когда я приду. Николай писал, что скучает. Как раз после того, как клуб накрыли.

Сердце сжимается.

Оле пишу, что скоро буду. Николаю ничего не отвечаю. Мы уже все сказали друг другу. Наверное.

– Вы до утра будете сидеть, да? – смотрю на Тимура, когда он тормозит возле моего подъезда.

– Как бы не до вечера, – вздыхает он.

– Давай я вам еды наложу с собой. У меня суп с фрикадельками и макароны по-флотски. Много приготовила, жалко, если пропадет.

Иванов, подумав, согласно кивает.

Переложив еду в контейнеры, отдаю их Тимуру и отпускаю его с тяжелым сердцем. Потому что кажется, что мы больше никогда не увидимся. И с Тимоном тоже.

– Ты чего так долго? Я волновалась. – выходит из комнаты Оля и хмурится, разглядывая меня. – Мам, что с тобой? Случилось что-то?

– Все хорошо, – обнимаю ее крепко и ухожу в комнату.

Падаю на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

– Мам… – дочь садится рядом и гладит меня по трясущимся плечам. – Мам, тебя кто-то обидел? Что случилось?

– Не будет у тебя нового папы, – выдавливаю сквозь всхлипы и снова вою в подушку, а Оля прижимается щекой к моей спине и молча обнимает меня, больше ничего не спрашивая.

Просыпаюсь утром с жуткой головной болью. Не знаю, это от того волшебного коктейля с отравой или от того, что я рыдала до тех пор, пока не вырубилась, но я едва могу доползти до кухни и выпить таблетку, а потом падаю обратно и снова вырубаюсь.

– Мам, я яичницу приготовила. Хочешь? – просыпаюсь от голоса Оли и с трудом разлепляю глаза.

Хочется сдохнуть, на самом деле, но я сажусь на кровати и киваю.

Когда дочь уходит, тянусь к телефону в надежде увидеть весточку от Николая, но он не звонил и не писал.

А уже вечер.

Зато Юля написала, что завтра нужно померить платья подружек невесты, которые они с Зоей уже заказали и на мою долю тоже.

Соглашаюсь, а сама ловлю себя на мысли, что мне абсолютно все равно, что будет дальше. Я вообще ничего не хочу.

Встаю и ползу на кухню. Мельком бросаю на себя взгляд в зеркало и отворачиваюсь, потому что вижу в отражении замученную осунувшуюся женщину с огромными мешками под глазами.

Очень сочетается с тем, что творится у меня внутри.

На кухонном столе меня ждет кружка кофе и яичница глазунья с двумя желтками вместо глаз и улыбкой из сосиски.

– Спасибо, – улыбаюсь сквозь силу, глядя на дочь.

Мне правда очень приятно, просто нет сил радоваться.

А попытка имитировать хорошее настроение лишь отдается тупой болью в области груди.

– Как дела? – спрашиваю у Оли, вяло выковыривая смайлику жёлтый глаз.

– Все хорошо, – кивает она с улыбкой, но, помолчав немного, откладывает вилку и тяжело вздыхает. – Мам, вы из-за меня поссорились?

Давлюсь глотком кофе. Кашляю, закрыв рот, и отрицательно качаю головой.

– Нет, ты что? – выдыхаю, вытерев уголки глаз от проступивших слез, но ощущение, что они вот-вот потекут снова. – Ты ни в чем не виновата. Просто… просто не сошлись характерами. Так бывает. В начале отношений кажется, что все получится, а потом начинаются недопонимания и обиды. А ты уже взрослый и привык жить по-своему. И понимаешь, что одному спокойнее. В юности проще рисковать, Оль. Потому что вся жизнь впереди. И многие ошибки можно забыть или исправить. А вот в сорок уже страшно. Я тоже больше не хочу так, как у нас было с твоим папой. И для меня любой намек, что все может повториться, это не звоночек, а колокольный звон и причина не доверять человеку. Даже если он ни в чем не виноват, я все равно буду искать подвох. И найду, к сожалению.

– Но это же не правильно. – хмурится Оля. – Если человек не виноват тем более.

– Не правильно. Это дебилизм! Но у обманутых женщин это на уровне рефлекса. Это как обжегся об огонь – одернул руку. Вылечил. А в следующий раз или сто раз подумаешь, или не полезешь вовсе.

– И всю жизнь прожить одной?

– Не самый плохой вариант. – усмехаюсь невесело. – Тем более, я не одна. У меня есть ты, подруги… коты. Потом ты выйдешь замуж, родишь мне внуков. Будешь привозить их на выходные. И я снова не буду одна.

– Но это же другое.

– Другое, – вздыхаю. – Но не менее важное и ценное.

Да, Таня. Все правильно. Возраст и одиночество тоже нужно уметь принимать с достоинством и благодарностью. Гульнула на посошок и хватит.

Еще? 😊

50. Предлог

– Николай Егорович, можно?

– Заходи, Тимур, – оборачиваюсь от окна и сажусь за стол. – Ты что хотел?

– Уточнить по поводу телефонов. Кражу не будем проводить? – смотрит на меня помощник. – Я разбирал документы на подшивку, на кражу нет бумаги.

– Какую кражу? – хмурюсь.

– Ну, Татьяна, ваша знакомая. Вы ей телефон отдали и отпустили.

– И? – отвожу взгляд в сторону, чтобы Иванов не увидел, что у меня все переворачивается внутри от одного только имени этой женщины. – Она что, украла чей-то телефон?

– Да нет же, у нее украли.

А я бы не удивился…

Сжимаю уголки глаз, потому что переносицу опять ломит от напряжения.

– Так. – беру у Иванова список задержанных. – Вот у этого гражданина было два телефона, его и Татьяны. Он что, украл у нее телефон?

Тимур кивает.

– С чего ты взял? Может, они вместе были?

– Так, она мне сама сказала, когда я ее увидел. – пожимает он плечами. – Просила дочке сообщение написать, что жива. Наверное, если бы телефон был у ее спутника, она бы про кражу ничего не говорила.

– Стоп, – тру лоб и тянусь к сигарете. – А что на нём ещё, кроме кражи?

– Дрянь с собой была. Порционная. В коктейли подмешивал.

– Тогда достаточно. Иначе придется у… Татьяны, – выдыхаю ее имя с трудом, – изымать телефон как улику. И ее дергать на опросы. Зачем ей и нам этот геморрой? Если бы улик не хватало…

Ловлю взгляд Тимура на окне, где стоят пустые контейнеры, что я так и не вернул их владелице.

– Так что, нормально все, – исправляю в списке количество телефонов. – Отдавай на подшивку.

– Есть, товарищ генерал.

Киваю ему и вздыхаю.

Генерал-майор, если быть точным. Но, как и в армии, у нас принято сокращать.

До генерала я уже не дослужусь. Да и не надо оно мне. Только бумажек на столе прибавляется.

Когда Тимур уходит, встаю и открываю настежь окно. Жалюзи тут же начинают трепетать от порывов ветра, а мне все равно мало воздуха.

Вот стараюсь не думать о ней, а все равно нет-нет, да кто-то напоминает. То сын спрашивает, когда мы пойдем на каток с Таней, то теперь вот. Даже по грустному взгляду сестры понимаю, о чем она не говорит вслух, когда смотрит на меня.

Когда я увидел фамилию Татьяны в списках задержанных, то почему-то не удивился. Когда нашел ее телефон и увидел по описи, что он изъят у какого-то мужика на десять лет ее младше, то разочаровался и решил, что она со своей тягой к приключениям просто пошла потусить и нашла себе жениха помоложе и посвободнее.

Когда понял, что она копалась в моем телефоне и видела сообщение от нашей подсадной утки, капитана Любимовой, впал в ярость, понимая, что вырядилась как малолетка и поперлась в клуб Таня мне назло. Еще и молодого сняла назло! Сделал скорополительные выводы на эмоциях.

Это же надо так от ревности мозг отшибло, что я не додумался предположить воровство?! Да и не воруют сейчас так нагло. Она же вменяемая была. Мошеннические схемы все чаще используют – их раскрывать сложнее.

Обессиленно падаю в кресло, закрывая глаза.

Мы не созванивались и не виделись с того самого момента, как я выгнал ее из кабинета. Просто оборвали общение и все. Несколько недель уже прошло.

Я ждал, что мне позвонит друг и скажет, что у Татьяны снова проблемы и ее срочно нужно спасти. И я бы прилетел к ней в ту же секунду и спас ее хоть от коллекторов, хоть от дьявола самого.

Но никто не позвонил.

Даже ее сосед-алкаш вел себя, как примерный гражданин, я узнавал у участкового. Закончились у Танюши проблемы и автоматически отпала надобность во мне.

И повода заявиться без приглашения тоже нет больше. А без повода… я боюсь.

Боюсь, что поздно.

Боюсь, что она, такая яркая и сумасбродная, уже стала чьим-то чужим приключением. Потому что я до сих пор не понимаю, как такая заметная и эффектная женщина могла так долго быть свободной. Воспринял это как подарок судьбы. И просрал его своими же собственными руками.

А теперь еще надо как-то пережить свадьбу Степана и ее подруги, на которой мы обязательно встретимся. Она уже завтра. И если еще несколько минут назад я был готов к встрече с ветренной вертихвосткой, то теперь нет. Потому что Таня не вертихвостка. Просто оказалось, что проблемы с доверием не только у нее. Сам точно такой же.

Может, она реально и не копалась в телефоне? Чего стоило просто поговорить и успокоить? Это же не от меня муж к любовнице уходил. У нее это как смягчающее. А у меня смягчающего нет. Профдеформация не в счет.

Я ей целую лекцию прочитал, что всегда, всегда нужно не думать за другого, а обсуждать то, что тебя волнует. Спрашивать словами через рот. И сам сделал в точности наоборот, не задав главных вопросов. Ну не дебил?

Да, можно было бы сослаться на нервы, сложную операцию, что мы готовили очень долго и нельзя было накосячить, но нет. Я виноват. И за то, что про дом наврал, и за то, что не выслушал. И перед ней, и перед сыном в итоге.

Достаю пакет из тумбочки и оборачиваюсь на контейнеры.

Так себе повод, конечно, но все же.

Ну и еще одну по-любому надо, да? 🤪