Текст книги "Мой дикий (СИ)"
Автор книги: Аня Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
17. Рэм
Слышу шорох из коридора и отстраняюсь. Не хватало еще, чтобы девчонка увидела, как мы обжимаемся с ее матерью в первый же день знакомства. Но, признаться, хотелось бы продолжить при ближайшей возможности. Алиса, хоть и сопротивляется, но – чувствую – вот-вот сдалась бы под моим напором. И именно в этот момент у меня нет времени на то, чтобы воспользоваться ситуацией.
Каменная стена дала трещину, но пока я буду решать свои проблемы, опытные инженеры с длинными усами из одной рыжей красивой башки, успеют подготовить раствор и замажут все так, будто ничего и не было.
– Садись, – киваю Алисе на стул. Сам достаю тарелки из микроволновки. Морщусь, когда вижу, как Злата преодолевает узкие ловушки в коридоре.
– Нет, ну это вообще пиз… кошмар какой-то. – рычу тихо. – Надо что-то с этим делать.
Алиса молча вздыхает, помогая Злате поудобнее устроиться за столом.
– Я не хочу борщ, – морщит нос девчонка, но берет ложку и, поглядывая на меня, начинает вычерпывать бульон. Усмехаюсь и тоже берусь за ложку.
– Так вот, почему ножки непослушные? Все в хозяйку? – говорю как бы невзначай. Алиса зыркает на меня, но молчит. Злата заинтересованно замирает. – А я хотел вас пригласить на прогулку в парк аттракционов. Но, у Златы не хватит сил, если она не поест как следует.
– Я поем! – воодушевленно вскрикивает девочка и зачерпывает полную ложку борща.
Сдерживаю улыбку и пробую борщ. Глаза закатываются сами собой от удовольствия. Кажется, даже мычу.
Все в этом борще в меру. И густота, и соль, и даже кислинка, которую многие игнорируют.
– Обалдеть! Как у бабки! – улыбаюсь, но вижу, как у Алисы мрачнеет лицо.
Понимаю, что мой комплимент прозвучал немного странно и пытаюсь исправить ситуацию.
– В смысле, у моей бабушки. Я всю жизнь с ней в деревне жил. До армии. Очень вкусный борщ, короче!
– А где были твои мама и папа? Работали? – уточняет Злата заинтересованно.
– Нет. Скурвились.
– Скурвились – это что значит? – не унимается девчонка.
– Это… стали плохо себя вести значит. Отец из тюрьмы не вылезал, а мать… как бы объяснить-то тебе?.. короче, бросила меня на бабушку и перестала дома появляться.
Вижу, как лицо Алисы снова мрачнеет. Не понимаю, ей не нравится то, что я о себе ребенку рассказываю или что рассказываю конкретно это?..
– Нда, не повезло тебе с родителями. – заключает Злата. – Папа – вообще бандит.
Приехали. Понимаю, что ребенку не объяснишь, что бандит бандиту рознь. Для него есть только хорошо и плохо. Бандит – конечно же, плохо.
Видимо, мое лицо тоже как-то изменилось, потому что ловлю на себе испуганный взгляд Олеговны.
– Не повезло. – соглашаюсь. – А тебе вон как повезло. Мама – красавица, умница. Все для тебя делает. Береги маму.
– Я берегу, – улыбается мне девчонка. – Я ей помогаю.
– Расскажи, – прошу ее, с удовольствием глядя, как она наяривает суп.
Пообедав, собираемся на прогулку. Жду на кухне пока дамы переодеваются, покручивая в руках нож. Трогаю пальцем лезвие. Антисуицидное. Им даже поцарапаться нельзя. Встаю, шарю по ящикам и нахожу точило. Беру все ножи и неторопливо подтачиваю. Когда Алиса заходит в кухню, уже заканчиваю.
Смотрю на нее, одетую в свободный спортивный костюм и кроссовки и улыбаюсь. Непривычно не строгая она в этой одежде. Такая, домашняя Алиса Олеговна.
– Я ножи наточил. Смотрите, не порежьтесь.
– Спасибо, – зависает взглядом на моих руках Алиса.
Откладываю нож, а то хер знает, что она сейчас думает.
– Пошли?
Алиса уходит в зал и прет из него сложенное инвалидное кресло.
– Ты сдурела, что ли? – тихо рычу на нее, отнимая коляску из рук.
Она растерянно останавливается.
– Тогда я Злату возьму? – разворачивается к комнате.
Кладу ей руку на плечо и разворачиваю к себе обратно.
– Видимо, яйца ниже надо было искать, да? В районе колен. – шепчу, склонившись к ее лицу. Да что ж за баба то такая несносная? Я рядом, а она продолжает чудить.
Захожу в зал, останавливаюсь перед Златой, сидящей на диване, и тяну к ней руки.
– Поехали кататься, красотка?
Девчонка улыбается и тянется навстречу. Аккуратно подхватываю ее невесомое тельце на руки и пристально смотрю в глаза.
– Да ты просто принцесса из сказки про Дюймовочку! – несу Злату к выходу, вижу напряженный взгляд Алисы. – Олеговна, расслабься. Ждем тебя внизу.
Перехватываю девчонку на одну руку, а второй беру увесистое кресло. Быстро спускаюсь вниз и направляюсь к машине.
– Ого! Это ваша? – указывает Злата пальчиком на мою Тойоту.
– Моя. – улыбаюсь. – Нравится?
– Да, такая большая! Как танк!
Запихиваю коляску в багажник и, отодвинув переднее кресло, сажусь за руль, устраивая девчонку у себя на коленях. Даю ей в руку ключ и показываю, как завести. Она даже взвизгивает от восторга, когда мой монстр начинает реветь двигателем.
– Поехали, сделаем кружок вокруг дома, пока мама собирается? – улыбаюсь, а Злата тут же вцепляется в руль и активно кивает.
Выезжаю с узкой стоянки, а когда места становится больше, отпускаю руль и даю возможность девочке рулить самой, чуть корректируя ее движения. Мы делаем неспешный круг и возвращаемся к подъезду. Вижу бледную Алису с телефоном у уха. Кажется, она на грани истерики.
– Блин, похоже, нам сейчас влетит, – шепчу заговорщецки. – Побибикай маме.
Злата радостно жмет на руль, сигналя на всю улицу. Алиса оборачивается и практически бежит к нам. Вижу на ее лице и облегчение, и обиду, и злость.
– Что вы творите? Я чуть с ума не сошла! – распахивает она дверь и замирает, увидев Злату у меня на руках. – Вы сдурели? Это опасно!
– Алиса, мы же быстренько. – развожу руками. – Чтобы время скоротать. Да и чего опасного? Двор. Петля вокруг дома. Скорость – десять километров.
– Мам, не ругайся, – вторит мне Злата. – Я, когда вырасту, машину себе куплю. А Рэм меня научит водить. Можно?
– Можно, конечно, – отвечаю вперед Алисы и аккуратно вылезаю на улицу, чтобы пересадить девочку на заднее сидение. – Я вообще знаешь, как круто вожу? Лучше всех!
Пристегнув ее ремнем безопасности, чувствую на себе тяжелый взгляд. Захлопываю дверь и оборачиваюсь к Алисе, заранее готовясь к выносу мозга.
– Вы в своем уме?! – тут же шипит она, сокращая дистанцию и гневно сжимая кулаки. Кажется, вот-вот набросится на меня, как дикая кошка. – Я вам звонила раз пять!
– Лапуль, – миролюбиво поднимаю руки, – я же сказал тебе, что телефон сломался. Ты чего так разволновалась? Я что, похож на человека, который похищает детей?
– Вы исчезли! Что я должна была думать? – отвечает она уже не так уверенно, но все еще строго.
– Обижаешь, Алиса, – хмурюсь. – Давай без истерик. Я понимаю, что ты испугалась. К сведению принял. Больше так делать не буду. Все?
Алиса нерешительно кивает, отступая и теряя боевой настрой.
Открываю ей дверь с другой стороны и подсаживаю, помогая забраться к дочери.
– Мам, я рулила сама! – слышу восторженный голосок и улыбаюсь.
Собираюсь сесть за руль, как звонит спутниковый телефон. Ругаюсь под нос и отхожу от машины, прикуривая. Звонит начбез.
– Да, – отвечаю коротко, предчувствуя неприятные новости.
– Началось, – коротко рапортует он. – Облавы на казино. Все сразу.
– Почистили все?
– Все. Но они упорно роют. Досконально.
– Суки. – бросаю взгляд на машину. Ни минуты покоя. Думал, хотя бы до вечера буду свободен.
– Вас срочно требуют найти.
Сжимаю окурок в кулаке, чтобы хотя бы немного притушить ярость, но даже не чувствую боли. Хуевый из меня папаша получился бы.
18. Алиса
– Мам, ты представляешь, в этой машине пятьсот лошадей!
– Да ты что? – отвечаю дочке на автомате, а сама наблюдаю за Рэмом. Он говорит по телефону, который у него якобы сломался. Вижу, что мужчина оборачивается к нам и отвожу взгляд, будто он сможет увидеть через тонированное стекло, что я наблюдаю за ним.
– Я куплю себе такую же! – заявляет Злата и я, наконец, смотрю на нее.
– И куда же мы будем на ней ездить?
– Буду возить тебя и Рэма на дачу.
Закашливаюсь, прикрывая рот ладонью.
– У нас нет дачи.
– Рэм сказал, что у него есть деревня, а в ней дом и можно туда съездить в гости. Когда вы станете старыми, будете сажать там помидоры и разводить кур. А я буду к вам приезжать в гости.
– Это Рэм тебе такое сказал? – уточняю, чувствуя, как спирает дыхание. Какое право он имеет говорить такие вещи ребенку, которого знает один день? Я возмущена до предела.
– Нет, это я сама так решила, – смотрит на меня Злата и я вижу в ее глазах затаенную надежду. – Будет здорово, если вы поженитесь.
– Злата, – выдыхаю устало, – Рэм – он… ну, просто знакомый. Мы не собираемся с ним жениться.
Дочь ничего не успевает ответить, так как водительская дверь распахивается и Рэм резво запрыгивает в салон.
– Так, девочки, – широко улыбается он, лихо выруливая. – У меня не так много времени, поэтому придется поторопиться. Алиса, пристегнись.
– Только не гоните, – прошу его, быстро пристегивая ремень безопасности.
– Ты что, у меня ребенок в машине. Не больше двухсот. – хмурит он брови, но тут же улыбается Злате в зеркало. Закатываю глаза.
В парке аттракционов мы находимся уже несколько часов. Злата светится от счастья. Она обожает такие места, но бываем мы в них не часто, ведь я с трудом справляюсь с ее коляской на неровных дорожках.
Но сегодня с нами Рэм. Он уверенно везет дочку, будто всю жизнь делал это. Иногда даже подшучивает над Златой, называя ее то “принцесса на карете”, то еще как-нибудь. Я иду рядом и по большей степени молчу, наблюдая за ними со стороны.
– Куда ты хочешь теперь? – уточняет Рэм у Златы, снимая ее с карусели, а потом подает руку мне. – Хотя, нет, дай я сам угадаю.
– Мама, смотри, он угадал! – смеясь, кричит она, когда Рэм везет ее к колесу обозрения.
Ее радость согревает мне душу, но я все равно нервничаю. Все это слишком... непривычно. Рэм слишком... сказочнный. И как будто совершенно не боится моей реальности – ни инвалидности дочери, ни наших постоянных забот. Обычно люди начинают сразу нервничать, когда узнают, что у меня ребенок-колясочник. А он просто идет рядом. Спокойно, уверенно.
Когда Злата накаталась вдоволь, Рэм предлагает зайти в кафе и, не дожидаясь моего ответа, везет коляску в нужную сторону. Без лишних слов выбирает столик, за которым Злате будет удобно. Помогает ей удобно усесться, убрав все лишние стулья, а потом подвигает стул мне и просто садится рядом.
– Хочу пиццу с ветчиной! – заявляет Злата, и Рэм, даже не спросив меня, стоит ли ей это заказывать, коротко кивает официантке.
– Мама, а можно мне еще колу? – спрашивает Злата, широко улыбаясь и, кажется, наконец вспомнив, что у нее есть мать.
– Колу?.. – я на автомате смотрю на Рэма, будто жду его решения.
– Пусть пьет, – коротко отрезает он. – Один день – не страшно.
Я лишь прикусываю язык. Еще утром я бы возразила, но сейчас просто киваю. Что-то с этим мужчиной не так. Я теряю с ним контроль. Над ситуацией, над собой. И это пугает.
Через несколько минут на столе стоит огромная пицца, кола и два стакана с кофе.
Принимаемся есть. Злата смеется и болтает без умолку. А я смотрю на Рэма. Он не перебивает ее, не делает вид, что занят чем-то другим. Он просто слушает. И это выглядит так... естественно.
После кафе Злата, наевшись и устав от всего веселья, начинает клевать носом прямо в своей коляске. Я уже привыкла к этому: она почти всегда вырубается на обратном пути после насыщенного дня. Но вот Рэм... Он вдруг замедляет шаг и останавливается, наклоняясь к ней.
– Спишь? – тихо спрашивает он, поглаживая ее по щеке.
– Угу… – она уже почти не слышит, глаза закрываются.
– Давай я ее понесу, – говорит Рэм, и я снова открываю рот, чтобы что-то сказать, но он уже опережает меня и поднимает Злату на руки.
– Нет, я сама… – прихожу в чувства и протягиваю руки.
– Алиса, – он останавливается и смотрит на меня прямо. – Расслабься.
Рэм разворачивается и аккуратно несет Злату к машине. Она мгновенно засыпает у него на руках. Я молча следую за ними, снова не в силах вымолвить ни слова.
Пока едем, я наблюдаю за Рэмом с заднего сидения, обнимая спящую дочь. Лицо мужчины то становится хмурым и задумчивым, то вдруг расслабляется и я тут же ловлю на себе его взгляд.
Когда приезжаем домой, Рэм осторожно выносит Злату из машины. Я хочу предложить помощь, но уже знаю, что это будет бесполезно.
Рэм уверенно поднимается по лестнице с Златой на руках. Я иду следом, глядя на его спину и думая, что, может быть, впервые за долгое время кто-то снял с меня этот груз. И речь не столько о физической усталости.
В квартире Рэм аккуратно укладывает Злату в кровать, снимает с нее кроссовки, поправляет одеяло. Я стою в дверях, наблюдая за каждым его движением. Это так… трогательно.
Он подходит ко мне и я поднимаю на него глаза даже не в силах подобрать слова благодарности.
– Сейчас коляску принесу, – говорит он тихо, аккуратно отодвигая меня в сторону и выходит за дверь. Через пару минут возвращается, завозит коляску и прямо с порога протягивает мне в руки черный прямоугольник. Это похоже на коробку, обтянутую черной пленкой.
– Что это? – уточняю, сжимая в руках. Да, под пальцами плотный картон.
– Посмотришь, если я не появлюсь через месяц, рыжуль. Договорились?
– Вы… уезжаете куда-то? – хмурюсь, откладывая коробку в сторону.
– Будем считать, что в командировку. – Рэм тянет мне руку. – Обнимешь меня на прощание?
– Спасибо вам большое. Я уже давно не видела дочь такой счастливой. – даю ему руку и тут же оказываюсь притянута в крепкие объятия.
– Я рад, – негромко отвечает Рэм и я чувствую его горячее дыхание у себя в волосах. – Не забудь про Петрова.
– Хорошо, – шепчу ему в грудь и понимаю, что мне совершенно не хочется отстраняться. Но есть вопрос, который уже давно гложет меня. Вдыхаю поглубже и млею от аромата его духов. Язык начинает заплетаться, насколько я чувствую себя расслабленно. – Зачем вам это все?
Чувствую, как горячая ладонь скользит вверх по спине. Чуть сжав волосы на затылке, Рэм отстраняет меня, чтобы заглянуть в глаза.
– Сам не знаю. Но не откажусь от бонуса в виде поцелуя. – хрипло шепчет он и, бросив короткий взгляд на мои губы, касается их так невесомо, что я сама подаюсь навстречу.
19. Рэм
Кажется, в глазах темнеет от накрывшей волны жара. Она ответила! Едва подалась навстречу моим губам, но это практически неуловимое движение ударило мне в голову похлеще любого самого крепкого алкоголя. С трудом сдерживаю стон, вжимая Алису в себя крепче и набрасываясь на ее губы как на самый вкусный нектар.
Она лишь охает от напора и я врываюсь языком в ее сладкий ротик, не давая времени одуматься и отстраниться. Жадно ловлю ее язык в плен, увлекая своим, заставляя отвечать на медленные глубокие ласки. Играю с ее мягкими губами, прикусывая их и наблюдая, как безропотно Алиса принимает мои прикосновения, закрыв глаза.
– Посмотри на меня, рыжуль, – шепчу ей в губы, дразня короткими поцелуями. Она будто в какой-то нирване и не слышит меня.
Снова касаюсь ее губ, вжимая в себя крепче. Все тело прошибает волной возбуждения. Член напрягается до невозможности. Спускаюсь ладонью вниз и за поясницу вжимаю Алису в себя, давая ей понять, насколько мне сейчас хочется продолжения. И она льнет ко мне, прижимаясь еще сильнее.
Жадно рычу ей в губы, закидывая на себя ее стройные ноги и поддерживая под ягодицы, нетерпеливо трусь об нее оттопыренной ширинкой. Алиса тихо ахает мне в губы. И от этого короткого умоляющего стона я готов кончить, не снимая штанов.
Вжимаю горячую крошку в стену, скольжу рукой по ее бедру. Штаны вообще не в тему. Было бы лучше, если бы она была в платье. Шиплю, поднимаясь обратно и запуская ладонь под резинку штанов, как вдруг слышу взволнованное “Маааам”.
Резко отстраняюсь и дышу так, будто едва выплыл из глубокого омута.
Алиса смотрит на меня испуганно и дышит так же рвано, в унисон. Облизываю губы, мысленно мечтая затащить этот рыжий наркотик на кухню и продолжить ловить кайф. Вдруг Злата просто говорит во сне?
– Мам, а где Рэм? – звучит из зала контрольный.
– Иду, – отзывается Алиса. Ее взгляд становится осознанным. Она тут же прячет глаза и я со вздохом опускаю ее на пол, иду следом.
Алиса на ходу приглаживает волосы и поправляет одежду.
– Я тут, – отзывается. Захожу следом за ней.
– Я заснула, – смеется Злата, глядя на меня. Такая она позитивная, что я даже удивляюсь. Сажусь рядом.
– Выспалась?
– Ага. А мы еще погуляем?
Вздыхаю.
– Прости, малышуль. Мне на работу нужно. Я уезжаю. Надолго. Не знаю, когда вернусь.
Злата хмурит свои брови, но вдруг тянет руки:
– Иди пожалею. Я буду скучать.
– Я тоже, – смеюсь и, наклоняясь, тут же попадаю в ее объятия. Получаю короткий поцелуй в щеку и мысленно усмехаюсь. Вот бы ее мама была такая же сговорчивая. Глажу рыжую голову, целую в макушку и отстраняюсь.
– Помнишь, о чем мы договорились? – щурюсь. Злата кивает молча и хитро улыбается. – Приеду – проверю, как ты с Максимом занимаешься.
Уже на пороге снова притягиваю к себе Алису, но она тут же вся напрягается.
– Ну чего ты опять? – шепчу ей в губы. Оттягиваю момент разлуки. Не хочу сейчас ничего, кроме ее поцелуев. Понимаю, что уже просрал все возможные сроки и нужно ехать, решать вопросы, но все равно тяну с прощанием. Я не знаю, вернусь или нет. Но то, что она отвечает взаимностью, придает мне сил.
– Это не правильно, – упирается она мне в плечи и прячет взгляд.
– Да много ты знаешь, что правильно, – бурчу, отпуская ее. – Меня, может, убьют завтра и мы больше никогда не увидимся.
– Тем более. Я начну волноваться и… ждать, а вы… ваш образ жизни… – задыхается она от эмоций, закусывая губу. Впервые вижу Алису такой растерянной. Не может сдержаться, обхватывает себя за плечи.
Притягиваю ее к себе, вдыхаю аромат волос.
– Да права ты. Права. Не семейный я. Нельзя мне нормальную семью. Хотел трахнуть тебя просто, а получилось вот так… На один денек нормальным с вами себя почувствовал. Спасибо за это. – отстраняюсь и открываю дверь. – Найди себе уже мужика хорошего. Такой бабе красивой нельзя быть одной. Пока, рыжуль.
– Рэм! – Алиса выходит следом за мной на лестничную клетку. Оборачиваюсь. – Береги себя,.. пожалуйста.
– Прорвемся, лапуль. – улыбаюсь своей коронной улыбкой и посылаю короткий воздушный поцелуй, а затем быстро ухожу вниз. На душе паршиво. Впервые задумываюсь, что хотел бы что-то изменить в своей жизни…
20. Рэм
– Да еду я, – рявкаю в трубку. – Что вы, выпускники детского сада, что справиться не можете без меня несколько часов?
– Рэм Алиевич, тут пиздец. – голос начбеза напряжен. – Изъятие аппаратуры. Офис опечатали, сотрудники задержаны на сорок восемь часов. Охрана под арестом.
– Юра, Артем, Мир? – уточняю, сжимая руль. Раз опечатали, значит, что-то нарыли. Или написали, что нарыли. Какие замотивированные!
– В ментовке.
– Да блядь, – прикуриваю. – Артем может что-то пиздануть по незнанию.
– Отсидит – узнает, – хмыкает начбез.
– Я тебе язык вырву, блядь. “Отсидит”. Покаркай еще.
– Пардоньте. С операми был тот кент, который к вам приходил на днях.
– Посол?
– Угу.
– Надо было сразу эту тварь завалить, как вышел, – морщусь. Не думал, что так лихо в оборот возьмут. Готовился к тому, что отжать попробуют сначала при помощи грубой силы. А они сразу через ментов пошли. – Через десять минут буду.
Сбрасываю начбеза и звоню дружочку из “красных”. Он берет трубку не сразу.
– Чем обязан? – хрипит еле слышно.
– Хотел узнать, друг ли ты мне.
– В смысле? Рэм, ты бухой?
– У меня на казино облава. Всех сотрудников за жабры взяли. Менты как у себя дома хозяйничают. Явно не один день готовились. И ты, хочешь сказать, не знал?
– Да я в больнице валяюсь! – возмущается мой давний, заклятый ментовской дружочек с генеральскими погонами. – Мне череп вчера раскроили в подворотне, между прочим. А ты, тоже мне друг, даже не в курсе. И Васька сняли с должности, якобы за превышение.
– Твою мать, – шиплю, прикуривая новую сигарету. – Хороши, черти. Ладно, будь здоров. Заеду, как смогу.
Притормаживаю на обочине. Набираю номер и слушаю длинные гудки. Наконец, они сменяются тишиной.
– Вечер в хату, – усмехаюсь, не дожидаясь ответа, но я знаю, что на том конце провода меня прекрасно слышат. – Оправдываются самые худшие подозрения. Копают не под меня. Убирают ваших помощников. Красных сняли, взялись за блатных. Вечером сходка. Будем решать, что делать.
– Тебе нужно залечь на дно. Не отсвечивай.
– Я не могу. Они моих пацанов прессуют.
– Шестерки всегда под раздачу попадают. Не лезь. Голову снимут.
Рычу в воздух.
– А если ослушаешься – я сниму.
– Кто роет?
– В одиночку не справишься.
– Я просто хочу знать, кто. Вдруг я с ними дела имею.
– Если за моей спиной не крысятничаешь, то не имеешь.
Закатываю глаза. Твою ж мать. Конечно, он будет подозревать кого-то из своих. И я могу быть в их числе.
– Вытащу я твоих ребят. А пока немного посидят в СИЗО для профилактики. Целее будут. А ты – исчезни, я сказал. Я позвоню.
Зло сминаю пачку сигарет. Вот так я совсем не привык. Если бы отсиживался в то время, как другие под раздачу попадают, не был бы тем, кем стал. Но сейчас я связан по рукам.
Перезваниваю начбезу.
– Всех распустить, оставить только охрану. С ментами потом разберемся. Я не приеду. Ребятам скажи, пусть не кипешуют.
– Принял.
И я тоже теперь никому не могу доверять. Начбез – Кирюха – мои глаза, уши, руки. Но и ему сейчас не расскажешь ничего. Потому что у всех есть цена. Главное – знать подход.
Выруливаю и неспеша выезжаю из города. В голове то и дело всплывают варианты развития событий и способы их решения. И на фоне этого мрачного круговорота то и дело мелькает сегодняшний день. Ловлю себя на том, что облизываю губы, когда в памяти проносятся воспоминания о сладком поцелуе с Алисой. Прикуриваю, стараясь отогнать эти слишком контрастные чувства. Не время сейчас.
Из какого только дерьма я ни выбирался. И здесь справлюсь. Сложнее, что я – промежуточное звено. То есть, тут даже мотива не просчитаешь. Его нет. Просто убирают всех на пути к цели.
Спустя двадцать минут въезжаю в соседний город и торможу у магазина. Беру сигарет, несколько бутылок дорогого вискаря и паркуюсь у панельной девятиэтажки. Здесь находится “малина” – безопасная квартира для решения важных, конфиденциальных вопросов. О ней знает всего несколько человек.
До встречи еще несколько часов и я, взяв пару бутылок виски, иду внутрь и заваливаюсь на диван, разглядываю обшарпанный потолок. Ремонта здесь не было, наверное, лет тридцать. Мы только мебель завезли, чтобы не сидеть на клоповниках. А все остальное не трогали. Первый этаж. Пусть с улицы выглядит так, что тут уныние и разруха. Здесь даже запах… тлена какого-то. И безысходности.
Чувствую, как проваливаюсь в сон. Снится Алиса. И вообще, во сне все какое-то яркое, неестественное.
Просыпаюсь от воя сирен. Едва могу разлепить глаза. Голова спросонья кружится и подташнивает. Встаю с дивана с трудом – тело как ватное, не слушается. Жутко хочется пить. Тянусь к бутылке с виски, делаю пару глотков и встаю. За окном – всполохи. Подхожу, отодвигаю штору. Из груди вырывается смешок. Моя машина полыхает, объятая ярким пламенем. Рядом занимаются соседние.
Трясу головой, пытаясь прийти в себя. В горле першит. Отхожу от окна, закрывая штору. Нужно уходить. Предельно ясно, что этот спектакль в мою честь.
Что ж так хуево-то?
Иду в темноте на кухню, чтобы попить воды. Тянусь за чашкой и вдруг слышу тихое, но отчетливое шипение. Опускаю руку и прислушиваюсь. Шипит у плиты. Газ.
Продали, значит, иуды.
Подхожу к плите. Ручки не трогаю. Перекрываю вентиль на трубе. Аккуратно отступаю назад. Нужно выбираться, но чуйка подсказывает, что через парадный вход опасно. Враги знают, что если меня не добить – потом же хуже будет.
Квартира угловая, на первом этаже, окна выходят на две стороны дома. Взяли такую для того, чтобы в случае облавы можно было уйти дворами.
Сознание путается. На ощупь, осторожно, направляюсь в дальнюю комнату. Мне срочно нужно на воздух. Открываю дверь и делаю шаг на балкон, жадно втягивая носом свежесть ночи. Вдруг слышу щелчок и металлический лязг, будто железный шар упал и покатился по полу.
– Ебать, – выдыхаю, подаваясь обратно.
Граната.
