Текст книги "Мой дикий (СИ)"

Автор книги: Аня Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

45. Рэм

– Алиса, свет, – рычу страшным голосом, потому что прекрасно догадываюсь, кто спит на моей кровати. И сейчас я эту “Машеньку” готов разорвать в клочья, потому что надо было утопить ее еще тогда, когда она хотела поделить все, что я заработал, поровну. Тогда я бы избежал кучи проблем.

Алиса начинает метаться по комнате. Свет вспыхивает, включенный умной колонкой, и она замирает, понимая, что я обращался к ее электронной тезке. Серьезно смотрит на кровать. Оборачиваюсь и Лерка, сука, начинает визжать, будто увидела призрак.

Она отползает от меня и, вижу, как судорожно пытается набрать чей-то номер. Хватаю ее за ногу, подтягиваю одним рывком к себе, ловким движением руки выхватываю телефон и швыряю его в стену. Гаджет разлетается на куски. Одновременно тянусь за подушкой и вжимаю ее в лицо своей бывшей супруги. Она хрипит и бьется под моей рукой.

– Рэм! – взвизгивает Алиса и я оборачиваюсь к ней. – Ты ее убьешь!

Хочется ответить, что это именно то, что я и делаю, но я смотрю на белое от ужаса лицо и чувствую, что рука сама собой расслабляется.

Сжимаю челюсть сильнее. Хочется додавить Лерку как слизняка, но я с рыком убираю руку и встаю.

Бывшая хрипит и кашляет, стаскивая с себя подушку. Смотрю на нее хмуро. Внутренности аж потряхивает от ярости. Можно сказать, что моя нынешняя – ангел-хранитель моей бывшей. Потому что если бы не она, я бы убил эту никчемную тварь.

– Я не виновата, они меня заставили! – Лерка начинает размазывать по лицу сопли, глядя на меня как олененок из мультика и хлопая своими огромными нарощенными ресницами, а сама нет-нет, да и косится на Алису. Хуево, что она ее увидела.

– Ага, – достаю из кармана смявшуюся пачку сигарет, прикуриваю. – Именно поэтому ты сейчас спишь на моей кровати, уже после того, как я для всех умер.

– У меня соседи тараканов травили, – начинает на ходу придумывать талантливая врушка, но осекается, когда я медленно качаю головой.

– Не правильный ответ, Лера. – я заглядываю в шкаф и в одном из ящиков нахожу наручники. Не такие мягенькие, как для ролевых игр, а настоящие, ментовские браслеты, из которых освободиться можно только если перегрызть себе перед этим руку. – Пошли.

– Рэм, так нельзя, – негромко зовет меня моя рыжая совесть.

– Выйди. – рыкаю так, что она вздрагивает, но не двигается с места. На секунду зависаю на огромных испуганных синих омутах.

– Выйди! – гаркаю и Алиса пятится к двери, глядя на меня, как на чудовище.

– Рэм, пожалуйста, не надо, – начинает выть Лера, когда я оборачиваюсь к ней. – Я не хотела! Не убивай меня, пожалуйста, я же… беременна! От тебя!

Зависаю на секунду от такой наглой лжи и чувствую, как по позвоночнику будто окатывает кипятком. Конечно, эта тварь пиздит, отлично зная, что мной манипулировать у нее уже не получится, а вот моей женщиной…

– Заткнись, – рычу, оборачиваясь на Алису. Мы сталкиваемся взглядами и у меня, кажется, сердце разрывается внутри, потому что все. Пиздец.

Вижу в ее глазах такую беспросветную тьму, что понимаю, мне она больше не верит. Я в ее глазах сейчас не только чудовище, готовое поднять руку на женщину, но еще и последняя конченная мразь, бросившая беременную бабу. И поездившая другой по ушам.

– Рыжуль, – единственное, что успеваю сказать прежде, чем она пулей вылетает из комнаты.

Меня подрывает броситься следом, но я понимаю, что если сделаю это, то Лерка может натворить еще какую-нибудь хуйню. Поэтому оборачиваюсь к ней снова, и медленно иду в ее сторону, слушая, как вместе с хлопком входной двери все обрывается в душе.

Алиса мне не поверила. Что бы я ни делал для нее, подсознательно она все это время ждала подвоха и подтверждения своего жизненного опыта, в котором все мужики – конченные мрази.

Она сейчас дверью не об косяк врезала. Она мое сердце на части размазала.

Давно не испытывал боли. А сейчас чувствую. Ни от одной раны меня так не корежило, как сейчас. Лучше десять ножевых, чем один ее контрольный глаза в глаза…

– Рэм, пожалуйста, – отползает Лерка, прикрываясь подушкой.

– Нет, – обрываю ее холодно.

– Я правда беременная, – воет она белугой.

– Отлично, – пристегиваю браслет к ее запястью и затягиваю. – Передам Артему, прежде, чем отрежу ему яйца, что он мог стать отцом.

Вижу, как кровь моментально отливает от лица непутевой и она замолкает. Думала, не узнаю? До чего же тупая.

Сдергиваю ее за руку с кровати и тащу к батарее. Перекидываю цепочку через трубу и застегиваю второй браслет на другой руке.

Вот так. Лиса в капкане. Придется перегрызть обе руки, чтобы сбежать. А то, мало ли, одной она, может, и пожертвовала бы. Двумя вряд ли. Иначе в экран тыкать будет нечем.

– Советую тебе помолиться. Только не громко, иначе я не уверен, что ты успеешь отмолить все грехи. – усмехаюсь невесело и, вырубив умную колонку из розетки, выключаю свет и выхожу из комнаты.

Пусть немного посидит, подумает. Может, вспомнит чего интересного. А я потом решу, что с ней делать. Убить, конечно, не смогу. Из-за Алисы.

Не хочу, чтобы она смотрела на меня, как на маньяка какого-то.

Выхожу из квартиры, выключив свет и закрыв дверь на ключ.

Выбежав из подъезда, озираюсь и набираю Алису. Успевает пройти гудок и тут же сбрасывает.

Рычу, запрыгивая в машину. Алиса, ну как же так? Я же… твой весь уже. А ты готова поверить какой-то блядине.

Выезжаю со двора и еду в ту сторону, куда по моим соображениям могла пойти Алиса.

Такси вряд ли бы успело приехать. Для трамваев поздновато, но стоит проверить.

Спустя несколько минут вижу знакомую фигуру, одиноко бредущую вдоль шоссе по тротуару. Красное платье и яркую рыжую копну кудрей видно издалека и я даже шиплю от осознания того, что она так безрассудно поступает, гуляя ночью без охраны.

Паркуюсь на обочине и выскакиваю из машины. Молча бегу к ней. Хватаю за руку, разворачивая к себе лицом.

– Пусти меня! – визжит Алиса так громко, что я одергиваю руки и поднимаю ладонями вперед. Ощущение, что если я прикоснусь к ней снова, то у нее начнется настоящая истерика.

Стоим друг напротив друга. Молчим. Вижу, что плакала. От туши не осталось и следа.

– Алиса, – зову тихо.

– Замолчи! – выдыхает она устало. – Я не хочу.

– Что?

– Говорить. Видеть. Чувствовать. Просто уходи. – трет она переносицу.

– Я тебя люблю, – выдыхаю слова, которые не говорил, кажется, никому и никогда уже лет двадцать.

– Не надо, – усмехается Алиса с горечью в голосе.

– Да не мой это ребенок! – рычу. – Ты просто Лерку не знаешь. Я уверен, что там и беременности-то никакой нет.

– Пусть, – пожимает Алиса плечами. – Зато я видела, как ты ее чуть не задушил подушкой.

– Эта… тварь слила меня и это из-за нее сожгли мою машину, да и меня самого чуть не грохнули. – сам не замечаю, как начинаю повышать голос, потому что чувствую, что бьюсь башкой о каменную стену. – Мне что, надо подставить вторую щеку?! Сдохнуть, но остаться кристально чистым?!

– Нет, – Алиса остается спокойной и отстраненной. – Я все понимаю, Рэм. Я просто не хочу быть никак с этим связана. Я не готова. У меня дети.

Ошарашенно наблюдаю, как она стягивает с пальца кольцо и протягивает мне.

– Одень обратно, – рычу, трясясь от ярости.

– Нет, – качает она головой.

– Надень я сказал! – ору как ненормальный.

– Нет, – не вздрогнув, качает головой Алиса. – Или меня тоже наручниками пристегнешь?

Хватаю с ее руки кольцо и с размаху зашвыриваю как можно дальше.

Что я ей сделаю?! Да нихуя не смогу! Даже если трахаться при мне с другим будет, я не смогу и волоса на ее голове тронуть.

Стону в ладони, как раненый зверь.

Лучше пулю в сердце, чем ее “нет”. Лучше сдохнуть, блядь!

– Садись в машину, я отвезу тебя домой, – выдыхаю сорванным голосом. – И ты не услышишь обо мне больше. Обещаю.

Алиса обхватывает себя за плечи и кивает.

Прикуриваю и чувствую, как руки дрожат от напряжения.

Едем молча. Я веду, как придурок, нарушая все возможные правила. Хочу, чтобы она подала голос. Попросила меня быть аккуратнее. Заорала, что я дебил. Хоть что-нибудь! Но Алиса молча смотрит в окно, будто не замечая ничего вокруг.

Подъезжаем к дому. Паркуюсь возле подъезда. Молча выходим из машины. Огибаю ее и подхожу к своей рыжей судье, вынесшей мне смертный приговор. Тяну ключи.

– Нет, – Алиса мотает головой.

Молча с размаху врезаюсь кулаком в дверь машины, оставляя на ней вмятину.

Алиса подпрыгивает.

Снова тяну ключи.

– Дочь завтра отвези, как и договаривались, – рычу тихо. Алиса несмело тянет руку и все-таки забирает ключи с моей ладони. Берет их так, чтобы ненароком не коснуться моей кожи.

Больно.

– Прощай, – отвернувшись, бросаю через плечо и быстро ухожу.

Знаю, что она не бросится догонять меня.

Потому что умеет справляться и без мужика. Будет выть от усталости, но выживет.

А вот я… Что будет со мной?

46. Алиса

Мы из разных миров.

В моём спасают людей. В его – убивают.

И я не понимала, насколько это страшно, пока не увидела своими глазами.

– Мам, я суп приготовила. Поешь? – заглядывает в комнату Забава.

Отрицательно качаю головой и продолжаю сверлить глазами потолок.

– Трещина пошла по штукатурке. Надо бы отремонтировать. – говорю дочери лишь бы хоть что-то ответить.

Она со вздохом закрывает дверь.

Я не хочу есть. И говорить. Да и жить я тоже не хочу, в принципе.

Я пыталась держаться. Первую неделю как в бреду ходила на работу, но за это время ко мне успело прирасти прозвище “фюрер” и я ушла в отпуск за свой счёт. В конце концов, люди не виноваты, что их заведующая снова поверила в любовь и натворила дел.

Хорошо, что Злата на реабилитации. А если бы я начала срываться на ней? Ведь она бы обязательно спрашивала о… нем.

Чувствую, как слезы срываются по вискам, затекая в уши.

Он, как и обещал, не появляется. И это хорошо. Потому что так правильно.

Мы из разных миров.

Я из того, где люди работают за среднюю зарплату, берут ипотеку и живут вместе, потому что так легче тянуть лямку, называя это любовью. А он… а у него костюм по цене самолёта и невероятной красоты беременная женщина. И если для него это не любовь, не счастье, то… что?

Начинаю беззвучно рыдать, утыкаясь лицом в подушку.

В его мире насилие можно оправдать. В моем – нет.

Я пыталась, честно.

Представляла себе его врагов, таких же огромных, опасных мужиков. С оружием и злых, как черти. А увидела в реальности запуганную женщину, которую ОН, ласковый, нежный и понимающий, чуть не придушил и собирался пристегнуть наручниками.

И я не уверена, что она жива. Это терзает меня. В моем мире тоже убивают женщин… Только я еще ни разу не слышала этому оправдания. От него это было услышать неожиданно. Она же слабее.

Та же кровь на сумке…

Я не смогу так жить. Встречать его вечером, уставшего, целовать и тонуть в объятиях крепких рук, с которых он, возможно, недавно стирал кровь своего “врага”...

Стону в подушку. Встаю и выхожу на балкон подышать. Тут стоит сумка с его вещами. Куртка, спортивная одежда. Кроссовки. Духи. Сигареты. Мелочи всякие.

Они лежали в моем шкафу и каждый раз, когда я открывала его, в нос ударял уже до боли родной запах. Забивал легкие, не давая возможности дышать в полную силу.

У меня не поднялась рука их выкинуть. Я собрала его вещи и вынесла на балкон, чтобы не травить себе душу.

Но, вместо того, чтобы успокоиться, просто стала чаще выходить дышать свежим воздухом. Чтобы хоть так побыть с ним рядом.

Достаю из сумки его сигареты. Прикуриваю, судорожно пытаясь растянуть крепкий табак. Не курю. Просто нюхаю дым. Закатываю глаза от удовольствия.

Наверное, это какой-то вид психологической зависимости. Мазохизм.

Я не могу его отпустить. Я всем сердцем хочу этого, но не могу. Придумываю его себе рядом. И медленно умираю.

Чувствую, что, как разбитое зеркало, постепенно иду трещинами все сильнее и рассыпаюсь мелкими осколками. Понемногу.

И я даже не могу корить судьбу и ненавидеть ее за то, что вообще повстречала его на своем пути. Он, наверное, вложился в наши отношения гораздо больше, чем я.

Он принял мою реальность, с моими проблемами и заморочками. Помог с лечением дочери, финансово. А я его реальность принять не смогла…

Потому что они разные…

Я лишь принимала его правила до тех пор, пока они не вышли за границы моего понимания… Мой мир понять проще.

– Домострой, блин… – усмехаюсь обиженно, роняя злые слезы. – Верни мне мои яйца…

Вытаскиваю из-за ворота халата кольцо с сапфиром, висящее на длинном шнурке, чтобы не привлекало внимания. Задумчиво глажу пальцем гладкие сверкающие камни.

Я вернулась ночью на то место, где он выкинул его и почти до самого утра искала. Нашла.

Оно мне дорого. Как его подарок. И как напоминание о том, что я уже в третий раз иду по замкнутому кругу.

Наверное, теперь уже точно пора смириться с тем, что мне на роду написано быть одной и растить детей без отцов. Прямее намека от вселенной я еще не видела.

Да и вряд ли кто-то сможет переплюнуть этого мужчину.

В моем мире таких нет. К счастью.

Закрываю глаза и сжимаю кольцо до боли в ладони. В памяти всплывает тот вечер.

Господи, как же ОН орал за то, что я сняла его. Как в порыве о любви сказал не задумываясь…

Помню каждое слово…

Я ведь верю ему. Верю. И могла бы сказать ему еще больше. В миллион раз больше. Но не стала.

Потому что мы из разных миров…

Усмехаюсь, поднимая глаза к небу. Хмурится. Поплачь вместе со мной, а?

Уже второй месяц идет, а я не могу его забыть. Как будто вчера рядом был.

Больно.

Вижу из окна, как рядом с подъездом паркуется огромный внедорожник. Сердце на секунду сбивается с ритма, потому что он очень похож на тот, который был у Рэма. Открываю стекло шире, выглядываю.

Нет, выходит незнакомый мужчина и идет куда-то в сторону. Слезы начинают течь с новой силой.

Мне то и дело мерещится, что возле дома мелькают подозрительные машины. Темные, тонированные. И каждый раз сердце замирает в надежде, что из какой-нибудь из них сейчас выйдет он. Но нет.

Я уже реально думаю о том, чтобы переехать куда-нибудь в соседний город, чтобы перестать терзаться воспоминаниями и ложными надеждами. Единственное, что останавливает, – то, что очень замороченно продавать ипотечную квартиру, а трогать те деньги, что он оставил, я не хочу. Нужно как-то собраться с мыслями и передать ему все его вещи.

Наверное, только так, оборвав все ниточки, ведущие к нему, я смогу хотя бы немного успокоиться.

– Мам, ну ты чего? Замерзнешь. – Забава открывает дверь на балкон и я судорожно выкидываю из окна сигарету. – Ты что, курила?!

– Ты сдурела? – оборачиваюсь, строго глядя на нее. – От соседей тянет.

– Тем более. Нечего тут дышать никотином. Пошли домой.

Недовольно кривлю губы, но все же послушно захожу обратно. Забава… маленькая моя взрослая девочка. После того, как Рэм ушел, она ни разу не сказала ничего плохого о нем, просто молча поддерживает меня. Не дает до конца раскиснуть и покрыться пылью, лежа на кровати.

– Там по телевизору твой сериал идет, – напоминает она мне, выходя из комнаты.

Укладываюсь обратно на кровать и беру пульт. Вряд ли буду смотреть, но пусть хоть фоном идет. Щелкаю каналы в поисках нужного. Подскакиваю от неожиданности, потому что или я схожу с ума, или я только что видела Рэма. И это не криминальные новости. Это… политический канал.

Переключаю обратно. Напряженно вглядываюсь в лица. Ну же, покажись еще раз.

Будто по моей просьбе, камера снова переключается на двоих мужчин, о чем-то переговаривающихся друг с другом. И, да, это Рэм. Все такой же холеный, красивый и чертовски уверенный в себе, как при первой нашей встрече. Сидит там в кресле, как будто он – хозяин жизни. Смотрится, как лис в курятнике. Улыбается, пока я тут подыхаю от тоски.

Нет, так дело не пойдет. Пора заканчивать с этим.

47. Рэм

– Антон Николаевич, эта идея мне не нравится. – покачиваю в стакане виски, задумчиво глядя на него. – Где я и где политика?

– Жаров, – усмехается Дон, пристально глядя мне в глаза. – Ты собрался соскочить?

– Да нет, с чего вы взяли? – спокойно реагирую на его взгляд. – Просто это уже совсем другой уровень.

– Что, хочешь сказать, не потянешь? – щурится. Молчу. – Ты – единственный, кто доказал, что тебя так просто с места не сдвинуть. Займешь должность Ивакина. Будешь вершить судьбы.

Ага. Со своей жизнью не могу разобраться, так еще и чужими управлять. Я понимаю, что он хочет через меня на новый источник дохода выйти. Мне от этого пользы – ноль. Я не настолько жадный до денег. Посадят меня лет через пять как расходник за хищение в особо крупных. А я… не так видел свою дальнейшую жизнь.

– У меня срок за плечами. – не оставляю попыток.

– Это дело поправимое. Сделаем тебе новое имя, чистую биографию. Можно будет иконы писать по образу.

По-старчески скрипуче хохочет. Дон-гандон, блядь. Уже на кладбище пора место выбирать, а ему все бабла мало.

– Да и для семьи гораздо лучше, если у тебя будет хорошая репутация.

– Для какой семьи? – усмехаюсь, но внутри все напрягается от предчувствия.

– В смысле: для какой? Докторша рыжая твоя. С девчонками своими.

Усмехаюсь снова. Значит, за каждым шагом моим следили, твари? Паучара.

– Пфф, Антон Николаевич. – откидываюсь на кресло расслабленно. – Это был спортивный интерес. Нахера мне нужна баба с двумя детьми, один из которых – инвалид? Помочь – помог. Ну, чтобы всю женскую благодарность получить. Попользоваться… ну, немного попользовался. Она и сама была не против. Но уже все. Я с женой бывшей помирился.

– Так она ж тебя подставила, – усмехается он.

– Да надавили на нее, – отмахиваюсь. – Люблю дуру.

– Ну, если помирился, так женись. Человеку твоего уровня нужно будет иметь семью.

– Женюсь, – киваю, сжимая челюсти. – Сегодня же займусь этим вопросом.

– Молодец, – довольно качает головой Дон. – Растешь, мой мальчик. Расти, расти. Потом меня заменишь. Надеюсь, не забудешь старика.

Мальчик, блядь. Внутри все трясется от ярости.

Я феерично вернулся, разъебав всех тех, кто даже косвенно был причастен к нападению на меня и мои казино.

Разрыв с Алисой придал мне нужной злости, чтобы не щадить врагов. Крови пролилось много. Не моими руками, нет. Но она на моей совести.

Увы, в моем мире или ты, или тебя. Я выбрал первое. Своими силами зачистил и окружение Дона, а он, как и положено хитрожопому ублюдку, спокойно наблюдал за происходящим и по итогу сделал меня своей правой рукой.

Он изначально знал, кто стоял за всем произошедшим и как настоящий сценарист писал ходы своих актеров, а потом просто позволил выиграть сильнейшему. Им оказался я.

Достойнейший из достойных стать правой рукой серого кардинала.

Посадил на цепь возле себя. А я не из той породы, кто будет сидеть на цепи. Мне свобода нужна. Чтобы я на цепи сидел, мне очень строгий ошейник нужен. И он его подобрал.

С Алисой он лихо меня подловил. Я, признаться, не ожидал, что они узнают о ней. И я прекрасно понимаю, к чему он завел о ней разговор. Не могу я теперь отказаться. Не имею права.

Выходим из ресторана и я с трудом прикуриваю сигарету на ветру. Погода нелетная.

– Рэм Алиевич, – слышится за спиной голос, от которого у меня по хребту волосы встают дыбом.

Оборачиваюсь. Алиса. Стоит метрах в десяти от входа, на стоянке.

Ох, блядь, как ты не во время, лапуль.

Внутри всего огнем обдает.

– А говоришь, нет ничего. – притормаживает Дон и с любопытством смотрит в ее сторону.

Хочется его глазки любопытные прямо сейчас вырвать и воронам скормить.

– Ну, я ж не могу ей запретить бегать за мной, – пожимаю плечами. – Извините, я отойду, узнаю, что нужно.

Быстро спускаюсь по лестнице, глядя на ту, о которой думаю каждую свободную минуту. Сейчас внутри меня время течет иначе. Замедляется. Я выхватываю глазами каждый штрих ее образа. Впитываю. Соскучился до зубовного скрежета. Хотел побыстрее расквитаться со всем и вернуться, а, получается, увяз еще глубже.

Алиса выглядит на все сто, хотя бледная и, кажется, похудела. Но глаза… глаза все так же горят яркими синими сапфирами.

И я не вижу в них злости на меня. И от этого всего еще больше коробит. Ненавидь меня. Пусть все вокруг это видят. Забудь меня. Когда будет можно, я заново завоюю твое сердце.

– Зачем приперлась? – останавливаюсь в шаге, нависая сверху, спрашиваю грубо.

Вижу, как в ее глазах на секунду мелькает смятение и растерянность, но она быстро берет себя в руки и, встряхнув головой, чтобы убрать с лица пряди, растрепанные от ветра, тянет мне сумку.

– Это ваши вещи. – говорит довольно холодно, но все равно ее голос подрагивает от скрытых эмоций.

– Могла выкинуть, – нехотя беру сумку и отворачиваюсь, чтобы уйти.

– Можно один вопрос? – доносится в спину и я, раздраженно выдохнув, оборачиваюсь обратно.

Блядь, лапуль, только не сморозь ничего про любовь, а? Дон – не выпускник детсада, все поймет сразу.

– Валяй. – моргаю ей.

– Та девушка… жива?

Закатываю глаза.

– Жива. Хорошо сосет. Женюсь скоро. – говорю с усмешкой и по темнеющему взгляду Алисы вижу, как смешиваюсь в ее глазах с дерьмом. От этого обрывается все внутри. – Что лицо такое кислое? Или ты надеялась на что-то? Имей в виду: ни ты, ни дети твои мне нахрен не нужны. Держи, чтоб не так обидно было. И исчезни. – достаю из портмоне пачку купюр и, ловя мазохисткий кайф, вкладываю ей их за воротник.

Давай, лапуль, как при первой встрече. Взорвись. Разорви меня. Обзови ублюдком. Дай пощечину. Этого требует ситуация. А я пойму, что все еще не безразличен тебе.