Текст книги "В походе с Фиделем. 1959"

Автор книги: Антонио Родригес Хименес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

В эти февральские дни проводится первый карнавал революционной Кубы.

Фидель наблюдает с главной трибуны у подножия лестницы Капитолия праздничный парад, полный ярких красок и заразительных музыкальных ритмов.

Когда карета с «королевой» карнавала и сопровождающими ее «дамами» проезжала мимо трибуны, они повернулись в сторону вождя революции и приветствовали его с уважением и восхищением. Фидель отвечал аналогичным элегантным жестом и пригласил их к себе на трибуну.

«Королева» и «дамы» выходят из кареты, и тут же начинается оживленная беседа, которую Фидель прерывает только тогда, когда видит, что мимо трибуны проезжает карета с «королевой» мексиканского карнавала, приглашенной в Гавану на празднества.

Вновь повторяется та же сцена. Прекрасная мексиканка приветствует Фиделя, и он приглашает ее присоединиться к нему и ее кубинским коллегам.

Фидель увлеченно беседует с мексиканкой, и тогда кубинки, чувствуя себя слегка обиженными, посоветовавшись между собой, обращаются к нему с вопросом:

– Фидель, разве вы не призываете к тому, что нужно пользоваться кубинскими, а не импортными продуктами?

Фидель проявляет находчивость:

– Помилуйте, разве вы не видите, что эта мексиканская «королева» как раз «пользуется» вполне кубинским «продуктом»?

Девушки – кубинки и мексиканка – не могут удержаться от смеха.

Карнавальный парад, бурлящий весельем, продолжи свой путь по бульвару Марти.

Глава IX

«ВСЯ СЛАВА МИРА УМЕЩАЕТСЯ В ОДНОМ КУКУРУЗНОМ ЗЕРНЕ»

Постоянным уроком, который Фидель дает народу и прежде всего революционным руководителям, является его стремление к скромности. Он не мирится с тем, что революционер может быть тщеславным. Я впервые услышал его мнение на этот счет 13 февраля, когда он, будучи приглашённым в гавайский «Клуб львов», заявил:

– Мне говорят, что я борюсь ради славы. Так нет, сеньоры, я не борюсь во имя славы, потому что в конце концов стремление к славе – это тщеславие.

И добавил:

– Марти, самый благородный из всех кубинцев, сказал, что «вся слава мира умещается в одном кукурузлом зерне». И в этих словах заключается великая правда. Люди борются из желания сделать добро, ибо в этом и состоит назначение человека – в борьбе за преодоление себя, за нечто высшее, за то, чтобы не покоряться обстоятельствам.

Другая забота Фиделя с момента рождения революционной власти состояла в том, чтобы не допустить никакого злоупотребления властью, возникшей в недрах партизанской армии. Это чувство справедливости выразилось в том, что революция действительно на десять с лишним дней запретила любые действия полиции, предоставив гражданам самим принимать меры по обеспечению общественного порядка. Если при этом мы и были немного романтиками, то не менее важно и то, что Кубинская революция смогла продемонстрировать всему миру чистоту своих идеалов, свое стремление покончить со всяким злоупотреблением властью и продолжает делать это, потому что любое злоупотребление властью сурово наказывается.

Далее Фидель Кастро говорит о глубоком чувстве горечи, с которым он узнал, что какой-то представитель власти после январской победы совершил убийство.

– Если мы пройдем мимо одпого этого факта, то тогда начнется старая история. За два года борьбы мы ни разу ие позволили себе этого в отношении хотя бы одного пленного. Так почему же в условиях мира кто-то делает что-либо подобное? Я надеюсь, что повинный в этом не принадлежит к бойцам Повстанческой армии.

Однако что же у нас происходит? Откуда у нас эти несчастья? Дело в том, что с тех пор, как сюда прибыли первые европейцы, которые водрузили здесь свой флаг и силой покорили первых индейцев, до сегодняшнего дня мы всегда жили в условиях насилия, пороков, эксплуатации, в невыносимых условиях, которые и привели к тому, что это чудо, которое называется Кубой, – чудо по своим богатствам и по своему народу – было превращено в нечто иное.

И вот произошел этот печальный случай – акт варварства, совершенный представителем власти. И как я понимаю – все свидетельствует об этом, хотя я и не выяснил до конца, но обязательно выясню, – было совершено убийство. Я хочу, чтобы вы знали об этом. Вы можете представить себе, какое впечатление это произвело на меня. Я тут же связался с семьей убитого и сам займусь расследованием этого дела; я сделаю это по многим мотивам, потому что нельзя оставлять без внимания этот первый случай. Нужно начинать борьбу сразу и незамедлительно. Если мы пройдем мимо этого случая, снова начнется повторение старого. И поэтому, сеньоры, этот случай не должен пройти безнаказанно! Я испытал большую горечь, когда сообщил этой семье, что произошло с человеком, которого они любили. Это был мой долг независимо от того, каким был этот человек, хотя я верю, что он был действительно достойным человеком. Так мне кажется, хотя я и не хочу окончательно решать, прежде чем не ознакомлюсь со всемл материалами. Я не хочу заранее говорить ни «да», ни «нет». Но факты говорят о том, что он действительно был арестован, а затем убит. А этого нельзя допустить даже в отношении последнего преступника!

Ибо если мы за два года и месяц войны ни разу не убили ни одного пленного, ни разу не ударили даже ни одного предателя, – по какому праву в мирное время кто-то решается делать что-либо подобное, кем бы ни был задержанный человек?

Одной из самых больших забот американского правительства и его лакеев на нашей земле был вопрос о возможном выдворении Революционным правительством американской военной миссии с Кубы.

Чтобы исключить любые сомнения, Фидель сказал:

– Нет такого права, чтобы мы были обязаны терпеть здесь присутствие людей, которые обучали убивать кубинцев. С этими американскими военными обходятся хорошо, и мы скажем им, когда нам это будет необходимо, чтобы они собирали чемоданы и возвращались в Соединенные Штаты.

Теория «географического фатализма» рушилась на глазах, по мере того как Фидель доказывал на примере победоносной Кубинской революции, что объединенный народ может бросить вызов огромной мощи империализма.

Одновременно Фидель демонстрировал решимость покончить с пороками, тормозящими развитие кубинского общества. Среди них первое место занимали азартные игры. К вопросу об их запрещении Фидель подходил постепенно.

Сегодня, видимо, нужно напомнить читателям обычную картину тех времен на улицах городов и поселков Кубы: толпа владельцев лотерейных билетов с огромной страстью требует сообщения выигравших номеров, а служащие лотереи надменно провозглашают номера билетов. Фидель предлагает превратить этот порок азартной игры в добродетель бережливости. После создания Национального института накопления средств для строительства жилья он отдает распоряжение о том, что невыигравшие лотерейные билеты превращаются в «боны накопления». Стоимость билета остается, как и прежде, 25 сентаво, но после розыгрыша каждому владельцу билета выплачивается восемь сентаво. Это первая часть стратегии Фиделя. Вторая – искоренить азартную игру, а тем самым спекуляцию и злоупотребления, связанные с этим.

По мере того как проходят дни революции, народ начинает понимать, что, будучи его руководителем, Фидель и то же время является и воспитателем народа. Самое удивительное качество Фиделя как революционера состоит в том, что он никогда не прибегает к штампованным, приевшимся фразам. Он просто обращается к сердцу честных людей и понятными словами разъясняет им самые трудные задачи.

С первых дней победы Фидель озабочен тем, чтобы улучшить условия жизни бойцов Повстанческой армии, многие из которых были простыми неграмотными крестьянами из отдаленных горных районов Кубы.

На встрече в «Клубе львов» один из присутствующих рассказывал, что он хотел получить автограф одного из солдат Повстанческой армии, а тот скромно пояснил ему, что не может выполнить его просьбу, потому что не умеет писать.

В связи с этим Главнокомандующий сказал:

– Мы предоставим возможность учиться всем нашим бойцам, пойдут ли они во флот, или в армию, или в полицию, или в школы офицеров, или в летные училища. Кроме того, во всех воинских частях, расположенных вдали от городов, везде, где будут находиться гарнизоны, полки, воинские подразделения, мы создадим офицерские школы, потому что у нас много офицеров, получивших звание за участие в боях, а теперь они должны получить необходимые теоретические знания, которые улучшат их подготовку. Будут созданы также школы для всех бойцов Повстанческой армии – для солдат, сержантов.

И, само собой, одна из бед, с которой мы покончим, я думаю, довольно легко с тем количеством учителей и тем творческим потенциалом, которым мы располагаем, с той заинтересованностью, которую проявляют товарищи, – это неграмотность. И дело не в том, что люди чему-то научатся сегодня наскоро. Учиться должен будет не только тот, кто не умеет читать и писать. Тот, кто умеет читать и писать, должен учиться дальше, и тот, кто кончил университет, должен учиться дальше, потому что учиться следует всю жизнь. Никто не может сказать, что он уже все знает.

Наша задача состоит в том, чтобы внутри армии создать центры обучения, ибо иначе чем будет заниматься солдат? Он должен учиться и в то же время быть готовым к защите родины. Он не будет бездельничать, потому что это – самое плохое, что может быть и что, к сожалению, широко практиковалось раньше.

Подчеркивая необходимость дать образование всему народу, Фидель говорит:

– Наше самое горячее желание в данпый момент заключается в том, чтобы найти все возможности для создания большого школьного городка в Сьерра-Маэстре. На эти цели мы отдали 10 тысяч песо, полученных от одного американского журналиста за интервью, которое он взял у нас, и на это мы выделим и другие средства.

1 марта 1959 года я сопровождал Фиделя в его поездке в Мантуа, где он беседовал с крестьянами. В эти первые месяцы революции, учитывая конкретную реальность, Фидель естественно находил нужные ему аргументы, используя даже Библию. Народ еще не овладел знанием самой революционной философии и идеологии, однако в течении нескольких веков ему внушали мысли о братстве всех людей, о самопожертвовании во имя ближнего. Фидель, как мы увидели, помогал народу вступить на путь марксизма Это был ярчайший пример подлинной диалектики.

Послушаем, что он говорит крестьянам Мантуа:

«Мы хотим того, чтобы была еда у всех, чтобы никто не ходил раздетым или разутым, чтобы у всех были ботинки, чтобы для всех были школы, чтобы люди не умирали от болезней, у всех были лекарства, чтобы все жили в приличных домах… Мы не хотим обездолить ни одного человека, а, напротив, хотим, чтобы у всех было все необходимое, чтобы пройти этот жизненный путь, который стал для нас адом, полным горя, боли и отчаяния. Потому что Библия говорит, что человек был наказан и за это должен добывать хлеб свой в ноте лица своего. Но ведь получается так, что здесь люди потели, но не получали хлеба, то есть наказание, данное нам, хуже того, о чем говорит Библия».

Фидель снова подчеркивает, что наши крестьяне заслуживают большего, чем жить в столь тягостных условиях, и что конечная цель Революционного правительства состоит в том, чтобы решить их проблемы. Он говорит о многодетных крестьянках и о том, сколько проблем возникает, чтобы прокормить всех детей. Он говорит, почему крестьянки так быстро стареют. Главнокомандующий говорит даже больше. Он говорит, что, когда у крестьянина умирает ребенок, он страдает, но при этом покорно смиряется. Однако если проанализировать социальные причины этой смерти, то увидишь, что это – следствие беззащитности самого народа, что народ не был организован для борьбы против эксплуататоров. И Фидель разъясняет, что такое положение вещей приводило к тому, что число детей, умерших в крестьянских семьях, было выше, чем число всех погибших от тирании.

Народу постепенно становится ясно, что капитализм – главный убийца и главный виновник всех бед, хотя Фидель вначале и не говорит об этом. Отсюда остается только один шаг, чтобы народ понял, что решение всех этих проблем возможно лишь при социализме.

Особый энтузиазм народа вызывает закон № 112 Революционного правительства, опубликованный в «Гасета офисиаль» 4 марта 1959 года, о конфискации и передаче кубинскому государству всего имущества, незаконно присвоенного диктатором Фульхенсио Батистой. Аналогичная мера применяется и ко всем политиканам, сотрудничавшим с тиранией, – мэрам, губернаторам и другим продажным чиновникам.

Специально созданному Министерству по делам конфискованного имущества поручается овладение всем этим материальным имуществом для возвращения его народу.

Глава X

«ТАК ДАВАЙТЕ ВСЕ МЫ, БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ, ПРИДЕМ К СОГЛАСИЮ»

Вторник, 10 марта 1959 года. Мы в Зеркальном зале Президентского дворца, где Фидель Кастро обсуждает с несколькими министрами новые мероприятия, которые необходимо осуществить.

До нас с нарастающей силой доносятся многочисленные голоса: «Фидель! Фидель! Фидель!»

Фидель подходит к северному окну и видит, как большая группа людей приближается к главному входу во дворец и останавливается там.

Премьер-министр спрашивает одного из помощников, что случилось, и через несколько минут ему сообщают, что это демонстрация рабочих-автомехаников.

– И с чем они пришли? – спрашивает Фидель.

– Они хотят повышения зарплаты. Просят, чтобы вы приняли их здесь, во дворце.

– Нет, лучше я спущусь к ним и скажу, что я не согласен с выбранным ими методом, и разъясню им причины этого, – говорит Главнокомандующий.

Рабочие встречают его аплодисментами. Человек, возглавляющий демонстрацию, сообщает ему о требовании рабочих.

– Я вышел к вам отнюдь не для того, чтобы принять ваши требования, а, напротив, для того, чтобы высказать вам свое несогласие с проведением этой демонстрации. Хочу объяснить вам причины моего несогласия. Думаю, что никто не будет отрицать мою глубокую заинтересованность в том, чтобы помочь народу, усилия, которые я предпринимаю для спасения страны, и прежде всего мою постоянную озабоченность интересами простого народа.

Он напоминает о том, что не было необходимости собирать митинги у Президентского дворца, когда Совет Министров принимал решение о снижении тарифов на электричество, или на пользование телефоном, или на арендную плату домовладельцам, и продолжает развивать свою мысль, глядя на несколько удивленных таким оборотом дела рабочих:

– Если я два раза в неделю, по вторникам и пятницам, приезжаю на заседания Совета Министров и вдруг вижу, что меня ожидают по дороге 70 депутаций со своими требованиями, а мне после этого еще нужно выслушать всех министров, то скажите, пожалуйста, сколько же времени мы можем посвятить принятию законов, насущно необходимых всей стране?

Главнокомандующий рассказывает о времени, которое было необходимо потратить для быстрого ответа на клеветнические кампании, развертываемые против Кубы реакцией и империалистами, затем говорит:

– Если в пределах времени, отведенного мне на все это, вдруг еще организуется вот такой митинг – как бы справедливы ни были требования его участников, – если передо мной постоянно маячит груда нерешенных проблем, а сверх того устанавливается обычай, чтобы сюда, во дворец, приходили депутации, то ведь это просто лишает меня возможности хоть как-то работать. Именно поэтому я и вышел сейчас к вам.

Гром аплодисментов заглушает его последние слова.

Он добавляет, что сегодня Совет Министров примет решение об установлении минимальной зарплаты в 85 песо для всех государственных служащих, что улучшит положение 18 900 семей, так что «у них будут какие-то деньги, чтобы сходить в кино, совершить автомобильную прогулку, съездить на пляж и отведать цыпленка с рисом».

Снова вспыхивают аплодисменты. Вдруг из толпы раздается голос:

– Мы хотим, чтобы была повышена зарплата заправщикам машин!

Фидель разъясняет:

– Народ ничего не выиграет, если мы начнем повышать зарплату и, с другой стороны, повышать цены. По мере роста зарплаты надо следить за тем, чтобы не дорожали товары. Мы должны стремиться к тому, чтобы рост доходов семьи действительно означал повышение уровня жизни. Теперь многие услуги будут стоить дешевле: снижена арендная плата домовладельцам, плата за телефон. Раньше у нас не было пляжей для народа, теперь они появились. Когда в каждой школе будет столовая, когда мы сможем обеспечить всех школьников одеждой и обувью, тогда каждая семья будет реально экономить стоимость этой еды, одежды и обуви.

Фидель спрашивает рабочих, каковы их конкретные требования, и они отвечают, что хотят повышения зарплаты на 20 процентов. Главнокомандующий разъясняет им, что нельзя поднимать цены на бензин, и просит их избрать ответственную комиссию для обсуждения всех этих проблем в Министерстве торговли, но в любом случае решение не должно предполагать повышение цен на бензин, особенно с учетом ситуации, которую переживает страна. Прежде чем вновь подняться в Президентский дворец, Фидель объясняет механикам:

– Теперь и вы, и все другие рабочие знаете, как вы должны действовать. Если всякий раз, когда идет заседание Совета Министров, вы будете приходить сюда и требовать встречи со мной, то мы не сможем принять ни одного закона. Я вынужден работать по 20 часов в день. Давайте договоримся, что вы изберете комиссию и она обсудит все вопросы с министром торговли.

Фидель прощается с рабочими, и аплодисменты, выражающие понимание и благодарность за откровенность, сопровождают его, когда он поднимается по лестнице дворца. Фидель завоевывает доверие рабочих тем, что в его поведении и речах нет никакой демагогии.

И это вновь проявилось 12 дней спустя, 22 марта 1959 года, перед этим же зданием. Выступая на многотысячном митинге рабочих, слушающих его с большим энтузиазмом и симпатией, Фидель разъясняет, что у всех нас еще недостаточно развилось революционное сознание и если чувства народа поистине революционны, то его сознание пока еще не таково.

– Это сознание обусловлено многими предрассудками, обычаями и представлениями прошлого, и если народ хочет развивать свою сознательность, то он должен прежде всего признать этот факт. Какие же битвы нам предстоит выиграть, на каком поле сражения мы должны победить? Битва против безработицы, за повышение уровня жизни тех, кто получает минимальные доходы, и еще одна битва, к которой должно быть постоянно приковано наше внимание и которую мы можем выиграть, – битва за прекращение на предприятиях расовой дискриминации, которая ограничивает возможности черных кубинцев получить работу.

Вновь аплодисменты прерывают его речь. Фидель говорит с присущей ему непринужденностью. Он продолжает развивать свою мысль:

– Есть два типа расовой дискриминации. Один тип – дискриминация в местах отдыха, в культурных центрах. А другой – тот, с которым мы должны покончить прежде всего: это расовая дискриминация на предприятиях, по месту работы. Ведь здесь ограничиваются возможности удовлетворения самых насущных потребностей, а именно здесь, по существу, совершается преступление, когда самым бедным людям более, чем кому-либо другому, отказывают в возможности работать. В то время как в колониальную эпоху их заставляли работать больше всех, сегодня, в обществе, которое некоторые претендуют называть демократическим, наблюдается противоположная картина: им пытаются закрыть дорогу к труду, необходимому для поддержания жизни. И если в колониальную эпоху их убивали непосильным трудом и забивали плетьми, то сегодня наших черных братьев пытаются убить голодом.

Фидель доказывает, что дело не только в соответствующих законах, что нужно развернуть широкую всенародную кампанию – подобно той, которая проводится за потребление кубинских, а не импортных продуктов. Он утверждает, что необходимо «покончить с этой ненавистной и отвратительной системой, нужно выдвинуть лозунг „работу – всем кубинцам“, без какой-либо расовой дискриминации на рабочих местах. Давайте все мы, белые и черные, придем к согласию и объединим наши усилия, чтобы покончить с расовой дискриминацией на предприятиях. Так, шаг за шагом, мы будем выковывать нашу новую родину».

Три дня спустя, 25 марта, на пресс-конференции Фидель вновь возвращается к вопросу о расовой дискриминации:

«Проблема расовой дискриминации, к сожалению, является одной нз наиболее сложных и трудных проблем, с которыми сталкивается революция. Это проблема, которая волнует нас больше, чем арендная плата за жилье, или дороговизна лекарств, или снижение тарифов за телефон. Это даже не проблема латифундизма, хотя последняя и является одной из серьезных проблем, которые мы должны решить.

Быть может, самая серьезная из всех проблем, стоящих перед нами, быть может, самая большая несправедливость, существующая в нашей стране, как раз и состоит в расовой дискриминации, с которой мы должны покончить раз и навсегда, каким бы трудным делом это на представлялось.

Есть проблемы психологического порядка, представляющие в ходе революции столь же сложные препятствия, как и преграды, создаваемые определенными экономическими кругами. Мы должны бороться не только против ряда внешних факторов, которые давят на нашу страну и наш народ. Мы должны бороться против наших собственных дурных привычек, со всей силой бороться против всех плохих качеств в нас самих. Я думаю об этом, вполне отдавая себе отчет в том, сколь сложна эта проблема. Я спрашиваю себя: есть ли разница между двумя типами несправедливости, между положением крестьянина, лишенного земли, и положением негра, которого лишают возможности работать? Разве негр, лишенный работы, не умирает от голода точно так же, как крестьянин, лишенный земли?

И почему революция, которая видит себя обязанной покончить с несправедливостями одного типа, не обязана одновременно искоренить и несправедливости другого типа? Где логика, если в отношении руководителя революции, с одной стороны, раздаются похвалы и аплодисменты за то, что он борется с одним видом несправедливости, и в то же время его критикуют, выражают недоумение, а некоторые и непависть за то, что он хочет покончить также и с несправедливостью другого типа? Отчего это?

Оттого, что есть люди, называющие себя христианами, а на деле являющиеся расистами.

У нас сегодня есть люди, которые ходят в церковь и в то же время являются расистами; есть люди, которые называют себя революционерами, но являются расистами; есть люди, которые считают себя честными и порядочными, но являются расистами; есть люди, считающие себя культурными, но являющиеся расистами.

И когда я попытался затронуть вопрос об этой несправедливости, я стремился сделать это со всей осторожностью, утверждая, что дело идет отнюдь не о принятии закона для искоренения этой несправедливости, которая имеет свои корни в абсурдных предрассудках. Лично я глубоко убежден, что предрассудки нельзя искоренить никакими законами. Их можно уничтожить только серьезными аргументами, вескими доказательствами, убеждением, воспитанием. В этом смысле здесь происходит примерно то же, что произошло в отношении к азартным играм, также связанном с психологией людей. Мы начали борьбу с этим злом отнюдь не принятием полицейских мер. Мы попытались превратить это зло в способ сбережения средств. Мы хотели проверить, можно ли изменить психологию людей, привыкших к азартным играм, – а ведь это зло, – чтобы они постепенно меняли свои представления в том смысле, что человек имеет возможность накапливать средства для использования их в будущем, тогда, когда они ему потребуются.

Я совершенно ясно сказал о двух типах расовой дискриминации: один – на рабочих местах, другой – в культурных центрах, в местах отдыха. Я сказал, что абсолютно бесчеловечной является именно та дискриминация, которая лишает человека, кубинца, нашего брата, возможности обеспечить себе право на жизнь собственным трудом только из-за того, что у него черная кожа.

Я говорил: какая же логика может быть в том, что в прошлом, в колониальную эпоху, совершались несправедливости, когда негров превращали в рабов, заковывая их в кандалы, заставляя их работать по 15 часов в день и продавая их, как скот? Та же несправедливость совершается сегодня, в обществе, которое, в отличие от прошлых времен, когда негров приравнивали к скоту или заставляли работать в нечеловеческих условиях, называет себя свободным и в то же время лишает их возможности работать. Я говорил об этом потому, что считаю такую ситуацию абсолютно абсурдной в обществе, называющем себя демократическим, справедливым и свободным. Потому что из всех форм дискриминации наиболее жестокой является та, когда человеку отказывают в праве честно обеспечивать свою жизнь собственным трудом.

К чему же их вынуждают – к воровству? Толкают их на то, чтобы они грабили других, для того чтобы выжить, или просто умирали от голода?»

Фидель говорит о том, как ему представляется будущее:

«Когда черные и белые кубинцы будут получать одинаковое образование, когда они будут вместе учиться и вместе играть, вместе проводить досуг, тогда они приучатся работать вместе и жить здесь, как братья. А именно так мы и должны жить.

Я приведу вам собственный пример. Я белый или почти белый, как и любой кубинец испанской крови, хотя я вовсе не считаю себя носителем „чистой расы“. Но, будучи белым, я не чувствую никаких преимуществ перед неграми. Меня нисколько не оскорбляет, если я сижу рядом с черными товарищами. Почему? Быть может, из-за моего чувства справедливости, из-за того, что я имел редкостную возможность понять подлинную суть этой несправедливости и абсолютную абсурдность всяких расовых предрассудков. Ибо я помню – я это никогда не изгладится из моеи памяти – самые трудные моменты в нашей жизни.

Я помню о нашем путешествии на „Гранме“, о том, как мы шли на этой яхте, готовые быть поглощенными морскими волнами, шли под единым знаменем, с одной идеей все вместе – белые и черные. Я вспоминаю о Местре, нашем товарище, во время штурма Монкады погибшем в боях за революцию. Я вспоминаю Альмейду, моего товарища, помощника, одного из лучших капитанов Повстанческой армии. Я помню те дни, когда нас было всего 12, изголодавшихся, преследуемых, загнанных, когда никто не думал, да и не мог подумать, какого цвета кожа была у того или иного из нас. И если бы те, кто сегодня находится в плену предрассудков, пережили вместе с нами те времена, то они давно бы отказались от своих глупых предубеждении. Мы видели, что этот товарищ верен нашим идеям, что он храбр, что он всегда рядом, что он готов помочь и, будучи настоящим товарищем, готов отдать жизнь за наше дело».

Фидель вспоминает один из эпизодов партизанской войны – атаку казармы Уверо:

«Когда же мы подошли к Уверо и заняли позиции, мы вдруг увидели, что ситуация прямо противоположна той, которую нам описывали. Однако теперь уже, когда мы полукольцом окружили казарму, было невозможно отдать приказ об отмене намеченного плана действий или об отступлении. Надо было захватить казарму любой ценой. И я помню, что в этот трудный момент я вызвал Хуана Альмейду, который был командиром одного из взводов, и сказал ему: „Смотри, сейчас здесь решается все. Эту казарму мы должны взять, чего бы нам это ни стоило. Наступай со своим взводом, продвигайся, насколько это возможно, а когда мы откроем огонь, иди в открытую атаку на казарму. Мы должны взять ее во что бы то ни стало“. И этот человек, этот негр, Хуан Альмейда в решающий момент боя во имя революции, во имя родины прорвался со своим взводом сквозь оборону врага, потерял несколько человек убитыми, был ранен, но продолжал наступать. И эти его действия принесли победу, которая в то время имела исключительно важное значение, потому что начиная с этой победы у нас уже было не 60 винтовок, а 100 с лишним, у нас уже было оружие для новых бойцов и боеприпасы к нему, захваченные в казарме. И как же я могу смириться с расовыми предрассудками, если я неоднократно был свидетелем подобных геройских поступков негров, если я уже давно привык судить людей по их заслугам, а не по цвету кожи, ибо критерием оценки человека должны быть его личные качества, его заслуги, его героизм, его благородство, но уж никак не цвет кожи!»

Расовые предрассудки были столь глубоко укоренены в сознании определенных кругов буржуазии, что вскоре после этого выступления Фиделя владелец и главный редактор журнала «Боэмия» Мигель Анхель Кеведо, который до тех пор лицемерно выступал в защиту революционных принципов, решил высказать лично Фиделю свое несогласие с его взглядами на равноправие негров и белых:

– Дело не в том, что будет плохо, если покончат с расовой дискриминацией. Дело в том ущербе, который может быть нанесен революции твоими высказываниями. Большое количество кубинцев, которые до сих пор скрепя сердце соглашались с аграрной реформой, с городской реформой, никогда не согласятся с тобой в вопросе о равенстве рас.

Фидель затронул вопрос о еще одной несправедливости – о той монополии, которую установила католическая церковь на захоронение умерших на центральном гаванском кладбище имени Колумба.

В ответ на вопрос, касающийся этой темы, Фидель говорит:

«Я не могу детально ответить вам, потому что не знаю материальной стороны этого дела, стоимость захоронепия и т. д. Об этом у меня нет данных. Но будьте уверены в том, что, где бы ни совершались несправедливости, революция покончит с ними. Так что не беспокойтесь: каждый человек имеет полное право рассчитывать на кусок земли, куда положат его тело после смерти.

Ведь это уже переходит всякие границы! Дельцы дошли до того, что делают бизнес на четырех квадратных метрах земли, необходимых любому человеку после смерти. Это еще раз доказывает, была ли необходима на Кубе революция».

Нет необходимости говорить, что впоследствии революция уничтожила эту частную монополию и, кроме того, приняла закон о бесплатных похоронах и погребении на всей территории республики.

На той же пресс-конференции Фидель впервые коснулся вопроса о необходимости строительства на Кубе небольших искусственных водохранилищ, которые теперь мы называем микроплотинами.