Текст книги "В походе с Фиделем. 1959"

Автор книги: Антонио Родригес Хименес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Сегодняшняя народная манифестация, крестьяне, рабочие и студенты, собравшиеся здесь, перед Президентским дворцом, вдохновляют нас на продолжение дела революции, дела аграрной реформы, которые никто и ничто не остановит. Сегодня мы вновь являемся свидетелями того, что весь кубинский народ, как и те 20 тысяч кубинцев, которые погибли в борьбе за нашу свободу и независимость, готов погибнуть, если это необходимо, но не жить на коленях. Остановить Кубинскую революцию можно, лишь уничтожив весь народ. Но если такое вдруг случится, то, говоря словами поэта Бонифасио Бирне, „даже мертвые, вздымая руки, встанут на твою защиту, родина!“.

Нам не страшны ни предатели, ни враги революции, и мы не боимся враждебных усилий, направленных на то, чтобы заставить народ отвернуться от революции, потому что кубинский народ знает: революция совершилась, за нее погибли лучшие сыны Кубы, боровшиеся за то, чтобы покончить с эксплуатацией и несправедливостью, унижением и голодом, навсегда положить конец жалкому существованию, которое влачил кубинский народ в течение последних 50 лет.

И пусть не думают враги революции, что мы остановимся, пусть не думают те, кто посылает на нас самолеты и управляет ими, что мы встанем на колени и склоним перед ними головы. На колени мы встанем и склоним свои головы только один раз – в тот день, когда мы почтим память двадцати тысяч кубинцев, павших за счастье своей родины, и скажем им: „Братья, революция совершилась, вы пролили свою кровь не зря!“»

Фиделю долго не удавалось начать выступление, так как демонстранты бурно приветствовали его.

Наконец он начинает говорить:

«Сейчас, в такой напряженный момент, нам как никогда требуется абсолютное взаимопонимание между народом и его руководителями, поскольку в конечном счете мы, стоящие здесь у дворца, мы, работающие в Совете Министров и на других ответственных постах, являемся не чем иным, как представителями народа, выполняющими волю народа, желания и устремления народа. И сегодня как никогда нам нужно полное слияние с народом, потому что если нам навязывают бой, они получат бой! Если на нас нападают, то в нашем лице они найдут единое войско!

И если народ храбр, если он готов умереть, сражаясь вместе со своими руководителями, то такой народ непобедим! Его не победит никто и ничто!»

Далее Фидель зачитал сообщения ЮПИ, в которых говорится о вылете из Майами по направлению к Кубе шести или семи самолетов «для разбрасывания контрреволюционных листовок над демонстрацией в поддержку Кастро, проходящей в Гаване», и сказал, что от командования частями Повстанческой армии в провинции Пинар-дель-Рио поступила информация о бомбежке иностранным самолетом города и сахарного завода «Никарагуа», в результате чего имеются разрушения. Налет был совершен в 18.30. С самолета также сброшены листовки.

Фидель говорит о роли правительства Соединенных Штатов в подготовке и осуществлении этих пиратских воздушных налетов:

«Можно ли представить себе, чтобы власти столь могущественной страны, располагающей огромными экономическими и военными ресурсами, системой обнаружения, способной перехватить в полете даже ракеты, заявляли бы всему миру о том, что они не в состоянии воспрепятствовать вылету со своей территории самолетов, направляющихся бомбить беззащитную Кубу?..

Я не вижу и не могу найти этому другого объяснения, кроме того, что Куба – небольшая страна, которая не обладает мощью и не способна оградить себя от этих нападений. Я не нахожу и не думаю, что этому есть какое-либо другое объяснение, поскольку правительства других стран, если они проводят честную политику, должны были бы больше заботиться о недопустимости использования их территории для ведения агрессивных действий, будь то против малой либо могущественной страны».

После этого Фидель напоминает о той радости, которую испытал весь народ девять месяцев назад, когда война была выиграна, прекратились бомбежки и убийства. А сейчас предатели и империалисты вновь заливают кровью кубинскую землю.

Главнокомандующий в ответ на требования народа о необходимости вооружиться для защиты от агрессии сказал:

«Единственное, что может сделать наш народ, – это активно заявить о своем протесте всему миру. Ведь у нас нет ни самолетов, ни радаров, ни зенитных установок. Но зато у нас есть народ, и какой народ! Только вместе с народом мы можем мобилизоваться на защиту нашей, революции, безопасности и неприкосновенности кубинских граждан и их детей.

Сейчас мы прибегли к нашему самому мощному средству – мы мобилизовали кубинский народ, собрав здесь в течение только трех дней миллион кубинцев, чтобы заявить наш протест против варварских бомбардировок, которые только за один вечер, за несколько минут принесли 47 жертв среди нашего ничего не ведавшего, беззащитного населения…

Почему? Каковы причины нападения на Кубу? Что мы сделали, чтобы нас подвергали налетам? Какое преступление совершила Куба? Что сделали Революционное правительство Кубы и кубинский народ, чтобы против них велись агрессивные действия? Почему на нас нападают? Над этими вопросами необходимо поразмыслить всему народу, чтобы понять и другие, связанные с ним события, понять причины внешней агрессии и предательства внутри страны, которые имеют только одно объяснение. Причина агрессии и предательства одна – революция; причина в том, что в нашей стране осуществляется революционный процесс, затрагивающий могущественные силы, которые не хотят мириться с революцией…

Сейчас впервые в истории кубинской нации, начало которой четыре века назад положили индейцы, угнетаемые и уничтожаемые завоевателями-конкистадорами, истории, отмеченной длительным периодом рабства, когда люди продавались и покупались, как скот, истории, которая видела тысячи сожженных крестьянских домов и тысячи крестьян, уничтоженных в угоду эгоистическим и жестоким интересам, впервые на длинном историческом пути, пройденном кубинской нацией, возникла революционная власть, покончившая с несправедливостью и всякого рода привилегиями, положившая конец многовековому злу, власть, давшая народу правительство, которое собирается создать школы, больницы, промышленность, улицы, водопровод, дороги – все то, что не было построено и сделано за последние 50 лет. Что еще совершили народ Кубы и его Революционное правительство кроме выступления в защиту своих интересов, в защиту интересов Кубы внутри страны и за ее пределами?..

Мы ввели революционные законы, ущемляющие иностранные привилегии. Именно поэтому на нас нападают, поэтому нас обвиняют и используют любые предлоги для осуществления агрессии против нашей страны.

Разве не кубинским является закон об аграрной реформе? Разве это не наши национальные меры – снижение платы за жилье и за электричество? Может быть, чуждо кубинцам создание собственного торгового флота, выращивание риса, хлопчатника, производство масла на нашей собственной земле? Разве не нужно кубинцам строительство домов для рабочих, крестьян и населения в целом? Или, может быть, не отвечает кубинским интересам снижение цен на лекарства, большинство из которых импортируется из-за границы, укрепление нашей национальной валюты, покупка тракторов вместо „кадиллаков“, строительство 10 тысяч школ – вдвое больше того, что было построено за последние 50 лет? Разве не для кубинцев крепости превращаются в школы, суда передаются рыбакам, сельскохозяйственные машины и оборудование – крестьянам, предоставляются права рабочим? Или противоречат национальным интересам такие меры, как узаконенная обязанность потреблять кубинские продукты, защита кубинской промышленности? Разве не кубинские, не самые панкубинские меры введены в действие Революционным правительством? В таком случае в чем же нас обвиняют эти мерзавцы? В чем они нас могут обвинить, если не в осуществлении мер, идущих на благо Кубы? В чем нас можно обвинить, лицемеры и циники? В чем нас обвиняют преступники и предатели, если не в осуществлении подлинно кубинских мер и на благо Кубы?

В то же время совсем не кубинскими являются иностранные монополии, телефонная и электрическая компании, латифундисты из „Юнайтед фрут компани“ и „Атлантика дель Гольфо“. Не принадлежат кубинцам корабли, перевозящие наши товары, большая часть риса, жиров, тканей и промышленных товаров, потребляемых нами. Совсем не в кубинских интересах действуют все эти тресты, эксплуатирующие богатства наших недр на основе выгоднейших концессий, в том числе на добычу нефти из нашей земли. А разве кубинского производства были бомбы, убивавшие наших крестьян во время войны, оружие, от которого погибли 20 тысяч наших сограждан? И совсем не кубинские инструкторы обучали наемную армию, разгромленную революцией. Не кубинцам принадлежат базы, с которых на нас нападают, самолеты, зажигательные бомбы и пулеметы, используемые для агрессин против мирной страны. Зато именно против кубинцев ведется кампания лжи и клеветы, против нас выступают все эти журналы и телеграфные агентства, обливающие народ Кубы грязью, расписывающие всяческие ужасы о положении в нашей стране.

Всю эту правду должны узнать народы, правду, которую боятся признать лицемеры и циники, направляющие свою ядовитую кампанию против нашей революции, с тем чтобы объединить вокруг этой лжи и клеветнических лозунгов внутренних и внешних врагов нашей родины…

Нам в наследство досталось лишь 70 миллионов долларов в банках, и когда мы стараемся изо всех сил, когда даже дети, школьники вносят свои сентаво для улучшения нашего экономического положения, когда вся страна прилагает чрезвычайные усилия: строительные рабочие трудятся по 9–10 часов в сутки, другие труженики отдают часть своей зарплаты на индустриализацию, – именно в это время мы узнаем о сокращении нашей экспортной квоты. Диас Ланс готовит бомбежки, а Уберт Матос прерывает конференцию Американской ассоциации туристических агентств для осуществления своих преступных замыслов (крики: „К стенке! К стенке!“).

Именно так действуют наши враги, сжимая кольцо блокады и подрывая революцию, применяя методы экономического шантажа и террора. Поэтому если мы, ценой стольких усилий и жертв со стороны народа, продвигаемся вперед хоть на метр, хоть на дюйм, разве справедливо, что эти наши усилия срываются негодяями, предателями, которые удушением экономики, предательством и террором хотят добиться краха нашей родины?..

Революция – это не только мое личное дело, революция – это дело всего народа. Мы призваны именно выполнять волю народа. Необходимо защитить революцию, и в этом первое слово – народу. Выступая здесь перед своими согражданами, я хочу спросить мнение народа о возобновлении деятельности революционных трибуналов. Хотелось бы, чтобы вы высказали свое желание, свое отношение к данному вопросу. Пусть те, кто согласен с возрождением революционных трибуналов, поднимут руку (собравшиеся поднимают руки, в течение нескольких минут скандируют: „К стенке!“). В связи с тем что нам необходимо защитить родину от агрессии, от посягательств воздушных пиратов, действующих извне, от предательства, завтра состоится заседание Совета Министров для обсуждения и выработки закона о возобновлении на нужный срок деятельности ревтрибуналов. И хотя именно трибуналы будут в конечном счете, в соответствии с законами, определять меру наказания каждого виновного, я хочу узнать мнение народа на этот счет. Поднимите руки те, кто считает, что вторгнувшиеся па нашу землю интервенты заслуживают расстрела! Пусть поднимут руки те, кто считает, что расстрела заслуживают террористы, летчики, управляющие самолетами, которые сбрасывают бомбы на наш народ! И последнее. Пусть поднимут руки те, кто думает, что предатели, подобные Уберту Матосу, заслуживают расстрела! (Демонстранты поднимают руки. Крики: „К стенке! Расстрел!“) Все знают, каких усилий нам стоила отмена ревтрибуналов, все знают, что нас тревожила кампания, ведущаяся против нашей родины в связи с наказанием изменников; все знают, каких усилий нам стоило развитие туризма, этой важной отрасли экономики страны, в рамках планов мирного использования всех ресурсов Кубы, которые нужны нам для того, чтобы дать хлеб и работу всем кубинцам.

Всем известны наши усилия по продвижению вперед дела революции и что мы проявляли максимум терпимости, великодушия и вежливости. Все знают, насколько для нас тяжело вновь дать повод банде лжецов, иностранным телеграфным агентствам, журналам и крупным газетам для продолжения клеветнической кампании против нас, возможность снова представлять нас перед всем миром как жестоких и бесчувственных людей. Хорошо известны наши жертвы, ущерб, нанесенный нашей экономике, особенно теперь, когда прекрасно завершилась конференция Американской ассоциации туристических агентств – область, в которой трудятся тысячи людей, а из-за действий предателей, военных преступников и врагов Кубы разрушились надежды, связанные с ее проведением.

Все понимают, что мы столкнемся с серьезными проблемами, однако необходимо оградить нашу страну от агрессии, от бомбардировок, от попыток сломить нас террором и голодом. Защита родины – для нас нет другой альтернативы, а мы – люди долга! Мы понимаем, что без этого не обойтись, хотя мы и мечтали о том, чтобы как можно скорее принести облегчение нашим согражданам, переживающим страдания и бедность, облегчить боль и нищету покинутых, приобщить к культуре неграмотных, дать хлеб голодным, спокойствие и счастье, удовлетворение самых элементарных нужд забытым людям Кубы, этим людям, о которых вспомнили мы, потому что другие о них позабыли, потому что другие, говоря о свободах я демократии, забывали о том, что в условиях бескультурья, голода и отчаяния не может идти и речи о демократии, а только об угнетении. Эти люди ведь жили под гнетом богачей, латифундистов, а одно из первейших прав человеческой личности – это право на жизнь, право на хлеб для себя и для своих детей, право жить за счет своего труда, право на культуру».

В конце речи Фидель сказал, что на Кубе не хватает средств, которые можно было бы использовать на приобретение оружия.

«Если, таким образом, мы не можем приобрести самолеты, то станем сражаться на суше, когда придет наш час идти в бой. Если они будут продолжать бомбежки, мы построим подземные убежища и туннели. Пусть народ готовится к борьбе, мы немедленно начнем подготовку рабочих, крестьян и студентов. Пусть будут восстановлены военные трибуналы, революционные трибуналы, а летчики, которые попадут к нам в руки, пусть знают, что их здесь неизбежно ждет расстрел. Родину мы будем защищать, сражаясь там, где это необходимо. Если нам не продадут самолеты в Англии, мы будем закупать их там, где они продаются. Если у нас нет денег на боевые самолеты, народ даст свои деньги на их приобретение.

Товарищ Альмейда! Именно здесь и сейчас хочу вручить тебе чеки от президента республики и от премьер-министра в качестве нашего взноса на покупку самолетов.

В заключение мне остается лишь сказать, что сегодня, как никогда, мы будем двигать вперед дело осуществления аграрной реформы, закона о нефтяной промышленности, закона о горнодобывающей промышленности, революционные меры по защите Кубы! Мы добьемся успехов и в реформе образования, и в перестройке университетов, и в осуществлении других мер! Революционные трибуналы – снова в действие! И если за это на нас будут клеветать – пусть, если нас будут обвинять – пусть обвиняют, если за это на нас будут нападать – пусть нападают! Мы будем решительно бороться против тех, кто пытается подавить революцию!

Вместе с народом мы клянемся: Куба победит или мы все погибнем! Сегодня, как никогда, звучат в наших сердцах слова гимна: „На бой, кубинцы! Родина гордится вами! Не страшитесь смерти, со славой погибнуть за родину – значит обрести бессмертие!“»

Когда затихли бурные аплодисменты, которыми народ ответил на вдохновенные слова Фиделя, Хуан Альмейда, взволнованный и воодушевленный, подошел к микрофону и запел гимн «Движения 26 июля», подхваченный демонстрантами. Герой Уверо[22] решительно вел за собой этот миллионноголосый хор, и над морем знамен родины величаво лились слова Гимна Кубы.

Глава XXXI

НАРОД КАМАГУЭЯ ВМЕСТЕ С ФИДЕЛЕМ НАНОСИТ СОКРУШИТЕЛЬНЫЙ УДАР ПРЕДАТЕЛЯМ

Когда закончилось пение Гимна, мы под бурные овации направились во дворец.

Среди товарищей, находившихся в Зеркальном зале, я увидел Хорхе Энрике Мендосу, начальника отделения Национального института аграрной реформы в провинции Камагуой. Он был одет в оливковую форму, на голове – черный берет, на котором поблескивали отличительные знаки капитана Повстанческой армии.

Так как меня всегда привлекала история, я обратился к известному диктору повстанческого радио, военному судье района Ла-Плата в Сьерра-Маэстре с просьбой рассказать о том, как был раскрыт и подавлен мятеж предателя Уберта Матоса.

Мендоса согласился удовлетворить мое любопытство, и мы перешли в свободный зал, где я услышал интереснейший рассказ очевидца тех событий.

– Матос уже давно начал свою антикоммунистическую, реакционную кампанию. Убедившись, что Матос предательски ведет себя по отношению к революции и что его выступления можно ожидать в ближайшие часы, я позвонил Фиделю из Камагуэя.

Как ты знаешь, Матос, готовя контрреволюционный заговор, решил направить Фиделю «личное» письмо с просьбой об отставке. Однако перед тем, как отослать письмо, он снял с него копии и через своих пособников разослал их людям, известным своими реакционными убеждениями, а также колеблющимся, плохо ориентирующимся в нынешней политической ситуации, с тем чтобы как можно более широкий круг людей узнал об антикоммунистической направленности данного письма. Таким образом, письмо перестало быть «личным», поскольку оно было получено офицерами гарнизона, членами провинциального руководства «Движения 26 июля», Конфедерации кубинских трудящихся, студенческими и крестьянскими организациями, членами суда, другими служащими.

С каждым часом все больше людей в провинции узнавало о заявлении об отставке. Уже 20 октября группа офицеров Повстанческой армии подала в отставку, солидаризируясь с предателем и действуя явно в провокационных целях. Почти все провинциальное руководство, в свое время назначенное Убертом, также готовилось подать в отставку и подобным образом дискредитировать Революционное правительство. Положение настолько осложнилось, что даже стали раздаваться отдельные голоса, требующие разъяснить причины отставки Матоса и определить идеологическую направленность революции, ее границы.

Вечером 20 октября, около 22.00, на площади Лас-Мерседес открылся митинг по случаю очередной годовщины со дня убийства крестьянского лидера Сабино Пупо. Митинг начался так поздно потому, что руководители движения и профцентра ожидали прибытия на него предателя. Однако Матос решил не присутствовать на митинге, пытаясь таким образом создать вокруг себя ореол «жертвы». Выступления на митинге носили очень нерешительный характер, и я предложил капитану Орестесу Валере выступить перед собравшимися и разъяспить истинную позицию революции в вопросе об аграрной реформе и по другим проблемам. Так мы и сделали. Сторонники Матоса не посмели помешать нашему выступлению.

Положение было весьма сложным, и, убежденный в том, что отставка Матоса стала общеизвестна, я после митинга вернулся домой и немедленно позвонил Фиделю, ничуть не сомневаясь в предательстве Матоса.

К телефону подошла Селия и сказала, что Главнокомандующего нет на квартире, попросив меня, однако, не выходить из дому и не занимать линию.

Через несколько минут раздался звонок, и я услышал знакомый голос Фиделя, который попросил детально обрисовать ситуацию. Рассказав о положении в городе и о том, что все в Камагуэе уже знают об отставке Матоса, я высказал мнение, что приводимая в письме аргументация о коммунистическом проникновении в правительство является не чем иным, как предлогом для выступлений против проведения аграрной реформы. Кроме того, я доложил Фиделю, что часть студенческих вожаков готовит что-то подозрительное на завтрашний день и что действия провинциального секретаря профцентра не внушают доверия.

Фидель согласился с моей оценкой ситуации и сказал, что надо немедленно принимать меры. Поинтересовался, какие военные части наименее охвачены заразой предательства.

Я сказал, что среди таких частей – тактические силы Повстанческой армии и полиция. Отвечая на вопрос Фиделя, высказал мнение, что прежде всего следует прибегнуть к помощи полиции и что в моем распоряжении на данный момент находится шесть верных товарищей, вооруженных винтовками.

Выслушав меня, Фидель приказал направиться в провинциальную комендатуру полиции Камагуэя и без кровопролития попытаться убедить находящихся там товарищей встать на нашу сторону. При этом он сделал упор на то, что комендатура во что бы то ни стало должна быть занята и стать опорным пунктом революции для оказания сопротивления силам предателей.

Я и еще пять товарищей вошли в полицейский участок. Здесь я увидел сержанта Хуана Гарсия Молину, моего знакомого по совместной подпольной работе в Камагуэе. Он в это время был дежурным по участку. Хуан сразу же согласился выполнять приказы революции. Собрав полицейских, находящихся в то время в участке, я объяснил им, в чем заключается предательство Матоса, и все высказались в поддержку Фиделя. Быстро разыскали по домам остальных офицеров и рядовых полицейских, большинство которых положительно восприняло наше обращение.

По просьбе Главнокомандующего звоню ему из полицейского участка и докладываю о выполнении приказа. Он поручает мне передать полиции Камагуэя благодарность за верность революции.

Согласно новым инструкциям, полученным от Фиделя, направляю лейтенанта Антонио (Тони) Хинеста и моего брата Мануэля, тоже лейтенанта полиции, во второй полицейский участок, личный состав которого также присоединился к нам.

Хинеста раньше командовал отрядом, который во время забастовки 9 апреля совершил дерзкий налет на электростанцию Камагуэя. Он недавно перенес инфаркт, но, несмотря на это, в числе первых прибыл в комендатуру. Его действия поистине были героическими.

Далее вместе с капитаном Орестесом Валерой, моим двоюродным братом Роберто и Сесаром Салемой мы зашли в дом капитана Арнольдо Перны, командира тактических сил, который, ни секунды не колеблясь, подчиняется приказу Фиделя. Вместе с ним и его женой мы выехали в казармы тактических сил, расположенные за городом. Прибыв на место, проводим беседы с командирами рот и солдатами. Только один из трех офицеров колеблется и заявляет о своем нейтралитете по отношению к Фиделю и Матосу. Капитан Перна выхватывает пистолет и пытается выстрелить в него, но я встаю между ними и, отведя Перну в сторону, убеждаю его, что лучше пусть офицер останется нейтральным, чем станет нашим врагом.

С двумя сотнями бойцов из двух верных революции рот возвращаемся в Камагуэй. Снова звоню Фиделю, который хочет знать о выполнении его указаний шаг за шагом. После этого он приказывает нашему отряду занять радиостанцию и телецентр города, телефонную станцию, аэропорт, больницу, электростанцию и аптеку для обеспечения себя медикаментами в случае начала боевых действий.

Во время перехода через город задерживаем шесть военных джипов, патрулирующих улицы, и требуем от солдат после кратких разъяснений определиться, на чьей они стороне. Экипажи четырех джипов высказались за Фиделя, остальных мы подвергли аресту и разоружили.

Выполнив последний приказ Фиделя, снова звоню ему в Гавану. На этот раз он предлагает мне взять под контроль одну из редакций газет, а также радиостанцию, способную вести передачи на всю провинцию, и выступить на рассвете с заявлением, разоблачающим предательство. После беседы, проведенной нами в редакции «Аделанте», рабочие типографии заявили о своей готовности подчиниться революционным приказам. С их помощью мы реквизируем подготовленный утренний выпуск газеты с сообщением об отставке Матоса. Эта информация явно отвечала целям заговорщиков. Сняв оттиски с двух статей, я их передал позже Фиделю, поскольку они могли пригодиться впоследствии на судебном процессе против Матоса.

Одна из статей была написана политиканом Фаустино Миро Мартинесом для редакционной колонки этой газеты. В ней говорилось: «Сообщение об отставке майора Уберта Матоса Бенитеса с поста, занимаемого им в провинции, потрясло общественность. И хотя эта информация не была еще подтверждена официально, наблюдались проявления недовольства и слышались выражения солидарности с командиром 9-й колонны имени Антонио Гитераса. Симпатии народа – высшая заслуга майора Уберта Матоса Бенитеса. И хотя он родился не на земле Камагуэя, он пользуется широкой поддержкой и искренней признательностью среди населения провинции. Его боль и радость отражаются на настроении народа, который восхищается им и уважает его».

В другой статье говорилось: «Провинциальная федерация учащихся старших классов Камагуэя, узнав из сообщений прессы об отставке доктора Уберта Матоса Бенитеса, командующего военным гарнизоном Камагуэя, проявляя заботу об укреплении революции, полностью исходя из гуманных и национальных чувств, за которые отдали жизнь столько патриотов, зная о больших заслугах доктора Уберта Матоса, сообщает учащимся и населению провинции в целом, что она в настоящее время находится в боевой готовности, ожидая официального сообщения Революционного правительства».

Далее там же указывалось следующее: «Доводится до сведения всех учащихся техникума, педагогического и коммерческого училищ, училища воспитателей дошкольных учреждений, школы художественных ремесел, а также всех студентов Камагуэя, что их присутствие обязательно на внеочередном заседании генеральной ассамблеи федерации, которое состоится в 20.00 в помещении коммерческого училища. Ввиду важности этого чрезвычайного заседания просим всех принять в нем активное участие».

Заявление подписали семь местных руководителей федерации, и это еще раз подтверждало, что письмо Матоса с просьбой об отставке полностью утратило «личный» характер, поскольку его автор постарался, чтобы о нем узнали все, в том числе учащиеся, утверждавшие, что видели это письмо опубликованным в печати. Ни в какой печати они не могли его увидеть. Упомянутое заявление красноречиво само по себе: они знали, что текст письма должен быть опубликован в печати на следующий день.[23]

Из редакции газеты я и семь бойцов направились на радиостанцию «Лехендарио», располагавшуюся на третьем этаже здания по улице Республики. В ушах у меня еще звучали последние слова, сказанные по телефону Фиделем: «Займи радиостанцию и удерживай ее во что бы то ни стало».

В одном из предыдущих разговоров Фидель также сказал: «К вам направляется Камило…»

21 октября с первыми лучами солнца мы начали вести передачи по радио «Лехепдарио», разоблачая предательство. Так что уже рано утром Камагуэй узнал о хитроумных и черпых замыслах контрреволюционеров, возглавляемых кучкой интриганов и изменников.

Несколько позже один из товарищей, запыхавшись, вбежал в кабину, откуда я вел передачу, и сообщил, что Фидель, безоружный, сопровождаемый толпой народа, идет по улице Республики по направлению к нашей радиостанции. Быстро спускаемся, чтобы присоединиться к Фиделю.

Он приказал нам объявить по радио о своем прибытии в Камагуэй и назначить сбор всех революционеров провинции возле здания Национального института аграрной реформы.

Вновь поднимаюсь в студию и выполняю его указания. Через несколько минут мне звонят из ИHPА и передают приказ Фиделя прибыть туда.

На подходах к ИНРА уже собрались тысячи камагуэйцев, выражающих свою непоколебимую преданность революции.

Во внутреннем дворике здания института встречаюсь с Фиделем и Камило. Фидель отдает приказ выступить без оружия маршем по направлению к военной комендатуре провинции и сам становится во главе колонны. На полпути его догоняет грузовик, на котором он и продолжает путь.

Караульные военной крепости попытались было загородить дорогу, но одного жеста Фиделя было достаточно, чтобы ворота крепости распахнулись перед народом Камагуэя.

Народ Камагуэя во главе с Фиделем нанес сокрушительный удар предателям!