Текст книги "Тропа предела"
Автор книги: Антон Платов
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Annotation
«Тропа предела» – первый сборник прозаических произведений известного автора Антона Платова.
Повести и рассказы выдержаны в стиле фэнтези; они послужат увлекательным чтением для людей разных возрастов.
Антон Платов
ТРОПА ПРЕДЕЛА (ПОВЕСТЬ)
ПРОЛОГ
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1
1
2
3
4
5
ГЛАВА 2
1
2
3
4
5
6
7
ГЛАВА 3
1
2
3
4
5
ГЛАВА 4
1
2
3
4
5
6
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1
1
2
3
ГЛАВА 2
1
2
3
ГЛАВА 3
1
2
ЭПИЛОГ
СКАЗКА О СТАРЫХ ПАРОХОДАХ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК БЫЛА РАСКРЫТА АЛАЯ КНИГА ГОТРЕДА
ПРОЛОГ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ЭПИЛОГ
ЗАМОК В НИЧЕЙНЫХ ЗЕМЛЯХ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ЭПИЛОГ
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
Антон Платов
ТРОПА ПРЕДЕЛА
Специально для 
ТРОПА ПРЕДЕЛА (ПОВЕСТЬ)
ПРОЛОГ
Лейнстер[1], дом клана Байшкнэ
год 1450 от падения Трои
Было тихо. Совсем тихо, только ветер, по– весеннему уже теплый, шумел за окнами и чуть колыхал тяжелые ткани на стенах.
Три друида в темных одеждах стояли у изголовья соснового ложа. Двое молчали; третий тихо шептал что-то, закрыв глаза и медленно перебирая в воздухе тонкими бледными пальцами.
– Вождь уходит, – сказал он, опуская руки на ложе по сторонам от светлой косматой головы умирающего.
Кто-то сдавлено вздохнул; тяжелый негромкий стон вырвался у одного из стоявших поодаль воинов.
Но лежащий вдруг открыл глаза.
– Муйрнэ… Муйрнэ, любовь моя…
– Я здесь, Кумал, – высокая, совсем еще юная, прекрасная холодной утонченной красотой женщина быстро шагнула к ложу, опустилась на колени у изголовья.
– Муйрнэ… – губы умирающего чуть дрогнули: он улыбался. – Наш сын, Муйрнэ… – голос его стал глуше; женщина склонилась над самым его лицом, и рыжие ее волосы коснулись груди и щек Ку мала.
– Сын… Дэйвнэ… берегите… будет… он будет…
Тело Вождя дрогнуло. Муйрнэ медленно, очень медленно выпрямилась, продолжая смотреть в лицо лежащего.
– Да. Да, Кумал.
Тишина накрыла дом клана МакБайшкнэ.
– Вождь ушел, – возвестил друид.
И тотчас тишина лопнула шумом многих быстрых шагов. Стоящие вокруг ложа обернулись ко входу; трое воинов в пыльных одеждах вошли, тяжело дыша.
– Что случилось, Фиакул? – спросил друид у старшего из них.
– МакМорна! – воскликнул тот. – Люди МакМорна на западной дороге! – он посмотрел на ложе. – Вождь?.. Кумал?..
– Вождь ушел, Фиакул, – жестко сказала Муйрнэ, повторяя слова друида.
Воин застыл; на лице его появилось выражение детского почти удивления, хотя с тех пор, как Кумала принесли с поля последней битвы, никто и не думал, что он сможет выжить с ранениями, нанесенными ему сынами Морны.
– Кумал… – повторил воин, делая шаг к ложу и опускаясь возле него на колени. – Кумал, господин мой… друг мой…
– После, Фиакул, – голос Муйрнэ звучал холодно, страшно, словно заклиная самый воздух дома МакБайшкнэ. – Мы должны спасти сына Кумала. Выводи людей на дорогу, Фиакул, задержи МакМорна.
Воин поднялся на ноги; будто очнувшись, взглянул на вдову Вождя; улыбнулся – осклабился, выдавив горловой смешок, больше похожий на рык.
– Да, госпожа моя Муйрнэ, – он отвернулся от ложа. – Хэй, друзья, посмотрим еще разок, какого цвета кровь у сынов Морны! А придет время, и Дэйвнэ МакКуйл[2] отомстит за всех!
В лязге покидающих ножны клинков, под выкрики и смех последние мужчины клана МакБайшкнэ двинулись к выходу из старого дома. Большая комната, только что казавшаяся тесной от собравшихся возле умирающего Вождя людей, быстро опустела; только несколько женщин остались стоять у стен.
Муйрнэ оглянулась.
– Бовалл, Луахрэ, идемте со мной, – голос ее и сейчас, среди женщин, не стал теплее или мягче. – Быстрее.
– Да, Муйрнэ, – две пожилые родственницы Кумала, не спрашивая ничего, вышли из комнаты вслед за вдовой Вождя.
Короткий коридор, и все три женщины вошли в маленькую комнатку в дальнем углу дома. Здесь было полутемно: тяжелое полотнище, закрывавшее окно, пропускало мало света. Молоденькая девушка, покачивавшая деревянную люльку, обернулась на звук шагов, чуть улыбнулась.
– Он спит, госпожа.
– Хорошо, – Муйрнэ кивнула. – Ступай, Грен.
– А маленький?
– Ступай.
– Да, госпожа, – девушка поднялась и быстро, не поднимая глаз, вышла из комнаты, протиснувшись мимо стоявших в дверях Бовалл и Лиа Луахрэ.
– Войдите, – сказала женщинам Муйрнэ.
Склонившись над люлькой, мгновение смотрела она на спокойное лицо сына, потом решительно взяла его на руки; коротко поцеловала.
– Сестры мои, – в уголках глаз ее блеснули вдруг капельки слез. – Сестры, спасайте наследника рода Байшкнэ. Уходите далеко-далеко, так далеко, чтобы никто никогда не нашел вас и моего сына. Ты, Бовалл, научи его драться, как мать твоя учила моего Кумала. Ты, Лиа Луахрэ, передай ему мудрость, что хранят друиды клана МакБайшкнэ. Даже мне не говорите, куда пойдете вы, за какими лесами и водами спрячете моего сына: нет таких тайн, что можно было бы хранить вечно, если и дадут мне боги пережить этот день.
Она передала спеленутого сына одной из старых женщин и принялась сдирать с запястий серебряные и золотые браслеты; бросила их на разложенный на лавке кусок чистого полотна. Не заботясь о том, что рвутся тонкие золотые колечки, сдернула, не расстегивая, с шеи драгоценное ожерелье, изукрашенное камнями. Завернув все в ткань, сунула женщинам:
– Берите – этого хватит на первое время. Потом, когда вырастет Дэйвнэ… Тогда сын Кумала сам решит, что ему делать, – она снова взглянула на лицо сына. – Уходите. Быстро.
– Но… а ты, Муйрнэ? – спросила Бовалл, прижимая ребенка к груди.
– Я?! – Казалось, глаза Муйрнэ полыхнули пламенем в полутьме комнаты. – Я? Не думайте обо мне, сестры, – уходите. А у меня есть еще долг сынам Морны. Не спорьте – идите, если любите Кумала… и его сына.
МакМорна стояли против МакБайшкнэ на расстоянии полета копья, когда молодая вдова Кумала вышла из дома на западную дорогу. Брань и смех стихли; МакБайшкнэ расступились, пропуская госпожу вперед.
Муйрнэ остановилась в нескольких шагах перед воинами своего ушедшего мужа; замерла, опустив тяжелый взгляд на врагов.
МакМорна улыбались, зная свою силу и предвкушая победу. Предводители клана – Голл, Конан, Арт Юный, Гарра Дув – стояли впереди своих людей, поигрывая оружием и разглядывая молодую вдову.
– Хэй, сыны Морны, – заговорила Муйрнэ, и даже ее собственные люди удивились, каким низким стал вдруг голос госпожи. – Хэй, коннахтские вороны, пожиратели падали, осквернители священной земли н’Эринн[3]. Зачем пришли к дому МакБайшкнэ?
– Добить людей Кумала, как мы убили его самого, – выкрикнул Голл МакМорна.
– Ну же, – голос Муйрнэ почти шипел. – Вы, МакМорна, смогли нанести много ударов Кумалу, когда тот лежал без сознания, один, на поле славной драки. Посмотрим, что вы сможете теперь, когда против вас мужчины с оружием в руках и я, Муйрнэ, дочь Морврана, названная сестра Луга Длинной Руки, Луга Непобедимого!
– Ты пугаешь меня, женщина! – насмешливо выкрикнул Голл МакМорна. – «Муйрнэ сестра Луга»! – передразнил он.
– Муйрнэ жена мертвого Вождя, – крикнул Конан, – Муйрнэ повелительница мертвых воинов!
– Да, Голл, я женщина. Да, Конан, у меня только что умер муж. Помните ли вы, МакМорна, о силе женщины-в-скорби? Знаете вы силу матери, защищающей своего ребенка? Там, за моей спиной, мой сын – сын Кумала! – и вам не получить его жизнь. Прочь от дома МакБайшкнэ!
МакМорна засмеялись. Голл вскинул к небу руку с копьем:
– МакМорна, вперед! Перебьем их всех вместе с щенком Кумала!
– Стойте, коннахтское воронье! Вы забыли, кто я? Так я вам напомню!
Она вскинула руки вверх и вперед, и три друида, стоявшие позади воинов МакБайшкнэ, увидели алое сияние, разгорающееся вокруг ее фигуры.
– Я, Муйрнэ дочь Морврана, названная сестра Луга Длинной Руки, налагаю проклятие на всех стоящих передо мной, – голос ее завибрировал, и речь потекла тягучим вязким речитативом:
Людей МакМорна
на дороге запада
пред домом МакБайшкнэ
проклинаю.
Ни Силы, ни Света,
ни Удачи, ни Славы,
ни травы под ногами,
ни солнца над головой
людям МакМорна.
– Эй, заткните ей глотку копьем! – завопил кто-то из МакМорна. – Песнь поношения, она же поет песнь поношения!
– МакМорна, вперед! – выкрикнул Голл, первым бросаясь на кучку мужчин, окруживших Муйрнэ. Воины его закричали и бросились вперед, обгоняя своего Вождя.
Алый туман вспыхнул меж простертых рук Муйрнэ, и последним, что видели в этой жизни бежавшие впереди остальных воины Голла, стали жуткие сияющие глаза вдовы Кумала.
ЧАСТЬ I
РЫБА, ЧЕЙ ЖИР – КОЛДОВСТВО
В недоброе утро узнал я от старца
о рыбе, чей жир – колдовство,
И клятвою крови я страшно поклялся
отведать ее естество.
Но старец, подобный столетнему вязу,
ударил в пергамент страниц:
«Нажива для рыбы творится из глаза —
из глаза Властителя Птиц»…
Сергей Калугин, Nigredo
ГЛАВА 1
ЛЕС ИЗНАЧАЛИЯ
1
Лейнстер, лес Слив Блум
год 1457 от падения Трои
– Дэйвнэ, о Дэйвнэ! – мощный голос Айа Луахрэ вспугнул стайку синиц с ветвей огромного вяза, простершего свою шумящую на ветру крону над входом маленькой избушки.
– Оставь, Лиа, – вторая женщина махнула рукой. – Он придет, когда ему надоест играть в лесу.
– Он стал уходить из дому слишком надолго, Бовалл.
– Мальчик растет, сестра.
– Да, сестра. Но я опасаюсь за него, когда он так исчезает.
– И зря, Лиа. Он любит лес, и лес полюбил его. Ничего не случится с Дэйвнэ в лесу.
– Да хранит его Луг.
– Ты слушаешь меня, Дэйвнэ?
– Да, Лиа, – мальчик запрокинул белобрысую голову, чтобы с улыбкой взглянуть на свою наставницу, вдвое превосходившую его ростом и вчетверо – толщиной. – Я слушаю.
– Хорошо, Дэйвнэ. Вчера мы говорили с тобой о том, что пустынна и необитаема была земля н’Эринн от начала времен до появления людей Кессайр дочери Бита. Ты помнишь, что стало с ними?
– Да, Лиа, – мальчик смешно нахмурился, делая «серьезное лицо», и проговорил, стараясь подражать низкому распевному голосу Лиа Луахрэ, которым та рассказывала ему древнюю историю. – Воды потопа погубили всех потомков Кессайр, размножившихся на нашем острове; лишь мудрый Финтан сын Бохра, пережил великое наводнение, проспав год под его водами. Он-то, доживший до Верховных Королей Тары[4], и поведал людям о заселении Эйрэ.
– Хорошо, Дэйвнэ.
– А дальше? Что было дальше, Лиа?
– Я расскажу тебе. После потопа прибыл на наш остров Партолон со своими людьми. Тогда-то впервые появились здесь фоморы, темные демоны. Но люди Партолона дали им бой и победили; и то была первая битва на острове. Третьими, после гибели потомков Партолона от неведомой болезни, пришли на остров люди Немеда, и тогда вновь напали фоморы, и поразили Немеда, и заставили людей его платить дань. Собравшись с силами, напали спутники Немеда на крепость фоморов, но были разбиты, и никто из них не ушел живым из той битвы, кроме трех братьев, бежавших с острова во главе трех десятков воинов… – старая друидесса[5] замолчала, предавшись каким– то своим мыслям.
– И куда они убежали?
– Старн, один из трех братьев, увел людей своих на материк, и там размножились они, чтобы спустя долгое время вновь вернуться на остров. Людьми Фир Болт назывались они, когда высадились на берегах Эйре. А другой брат увел своих людей на далекие северные острова, куда простой смертный не найдет дороги ни морем, ни посуху. Там назвались они Племенами Богини Дану, и там изучали они магию, и чародейные и боевые Искусства, покуда не стали выше многих людей. И потом они тоже вернулись в Эйре, потому что еще во времена Партолона полюбили наш зеленый остров…
– Знаю, знаю! – воскликнул мальчик. – Об этом есть в Песне Финтана, да? Мы с тобой учили ее.
– Ты не забыл Песнь, Дэйвнэ? – улыбнулась Лиа Луахрэ.
– Нет, конечно!
– Тогда спой ее мне.
Дэйвнэ поднялся с земли и закрыв, как учила его друидесса, глаза, заговорил плавным распевным речитативом:
Спросишь об острове Эйре —
Правду тебе отвечу;
Ведомы мне Захваты
С начальных времен далеких.
Первой Кессайр дочь Бита,
С востока пришла на остров;
С нею – полсотни женщин
И трое мужей отважных.
Никто из них не укрылся
От волн свирепых потопа;
Погибли Кессайр и люди
У Ард Ладран в укрытьи.
Только я один спасся,
Год проспав под потопом;
Волны меня качали,
Хранили сон мой глубокий.
Лишь схлынули волны потопа,
Пришел Партолон на остров;
А после – сын Агномана,
Немед, чья смерть прекрасна.
Фир Болг, Фир Галиойн и Фир Домнайн
Ступили под своды н’Эринн;
Затем Племена Богини
Из облака дыма вышли…
– Но почему «из облака дыма», Лиа?
– Они сожгли за собой свои корабли, мой мальчик, чтобы не было пути назад. А люди Фир Болт, видевшие это издалека, решили, что боги выходят из дыма…
* * *
– Если ты и дальше будешь так же неповоротлив, мальчик, к вечеру твоя спина будет одним сплошным синяком, а на том месте, что пониже спины, ты не сможешь сидеть еще неделю, – голос Бовалл, сухощавой и маленькой, был насмешлив и жесток. – И не вздумай хныкать, Дэйвнэ.
– Я не хнычу, Бовалл. Но я за тобой не успеваю!
Старуха пожала плечами:
– Когда ты будешь успевать за мной, мы займемся чем-нибудь другим. Сейчас попробуй хотя бы разок достать меня. Бери свой прут!
Вздохнув, мальчик нагнулся за толстой ивовой ветвью, и в тот же миг удар другим таким же прутом настиг его мягкое место. Вскрикнув, Дэйвнэ бросился от наставницы – вокруг неохватного ствола вяза. Высоко подымая тощие ноги, Бовалл метнулась за ним, – и еще раз длинный прут настиг спину мальчика.
– Ой-ёй! – выкрикнул тот, скользя ногами по палой прошлогодней листве на повороте вокруг вяза. Боль словно придала ему сил в бесконечной погоне вокруг ствола; он рванулся вперед, но снова не избежал удара прута Бовалл. Но вот какой-то молниеносный маневр позволил ему чуть оторваться от преследующих его прута и взгляда наставницы и, соответственно, чуть приблизиться к ее спине. Взмах! – и кончик прута мальчика скользнул по темному платью наставницы.
Бовалл замерла, остановившись на месте; мальчик, не успевший сдержать свой бег, уткнулся носом в ее костлявую спину.
Бовалл обернулась, внимательно посмотрела на мальчика; потом вдруг подхватила его под мышки и двумя руками вскинула высоко к небу. Лицо ее смеялось.
– Дэйвнэ, о мальчик мой!
– Бовалл, ты… ты рада, что я тебя ударил? – удивленно проверещал мальчик, висящий где-то между землей и небом.
– Конечно, о Дэйвнэ! – старуха опустила его на пружинящий ковер листьев и мхов древнего леса. – Ты – истинный сын своего отца, великого Кумала, достойный наследник клана МакБайшкнэ, мальчик мой. Я знаю – скоро, скоро ты вырастешь великим воином, ты отомстишь сынам Морны за смерть отца и разорение клана, ты убьешь их всех – Голла, Конана, Арта и Гарру.
– Конечно, – серьезно ответил мальчик. – Я убью их всех, – голубым блеснули его глаза, и Бовалл показалось на миг, что она узнает огонь глаз Кумала. Но мальчик тут же опустил лицо к земле, ковырнул босой ногой мох на корне вяза. – И еще я найду маму, – сказал он совсем тихо.
2
Лейнстер, лес Слив Блум
год 1459 от падения Трои
– Не уйдешь от меня, рыжая! – прошептал Дэйвнэ, сидя на коленках у второго выхода из норы большой лисы, которую выслеживал два последних дня.
Лиса не почувствовала его запаха у запасного выхода – он изрядно истоптал всю поляну лисьих нор за эти дни, и теперь мальчиком пахло повсюду, куда бы ни сунула рыжая свой нос. Яркой стрелой метнулась лиса на волю, но прыжок мальчика был не менее стремителен. Быть может, если б охотники забредали хоть иногда в эту глушь, и если бы доводилось старой лисе встречаться с ними раньше – тогда, может быть, она удивилась бы этому прыжку, более пристойному шустрому зверьку, чем детенышу человека. Но Дэйвнэ уже катался по палым листьям, сжимая руками лисье горло и не замечая, что когти дерут его грудь и плечи.
Наконец, зверь затих. Дэйвнэ поднялся на ноги, стряхивая листья с одежды, потом рассмеялся, закинул за спину, взяв за хвост, лисью тушку, и пошел к реке. Там, у звенящего по перекатам и береговым валунам потока, он кинул свою добычу возле старого своего кострища, стянул штаны и рубаху и с разбега бросился в воду.
Закричали, взлетая с воды, перепуганные утки. Мальчик извивался всем гибким стройным телом, вклиниваясь между упругими струями речной воды, уходя все дальше в темные ее глубины, смывая с кожи грязь и кровь. Едва различимо блеснула где-то на окраине его поля зрения серебристая рыбина. Дэйвнэ извернулся, почти мгновенно изменив направление движения, бросил тело вслед за рыбой. Но та, конечно, была быстрее мальчика в родной ей стихии реки; лишь блеснул еще раз ее хвост где-то возле пальцев Дэйвнэ, и рыбина скрылась в камнях и водорослях у дна…
…Мальчик выбрался из реки, помотал головой, стряхивая воду со светлых, с едва заметным, доставшимся от матери, рыжеватым оттенком волос. Потом разрыл листья и землю у корней одинокой рябины на берегу, достал из тайника огниво и кремень…
* * *
У потрескивающего огня в маленьком очаге сидели в избушке в лесной глуши две старухи. За прорубленным на ширину двух бревен окошком шумел ветер, и дождь стучал крупными каплями по крыше дома и листьям деревьев. Ночная прохлада сочилась в единственную комнатку дома через дверь и окно.
– Третьи сутки, – пробормотала Бовалл. – Его нет уже третьи сутки, Лиа.
– Гуляет. А может, охотится. Или лазает по деревьям. Мало ли дел у девятилетних мальчиков в осеннем лесу?
– Конечно, – Бовалл кивнула. – Я знаю, что не стоит, но все равно волнуюсь, когда он пропадает надолго.
– Да, сестра…
Старухи снова помолчали, глядя в огонь.
– Ты уже начала учить его Броску Угря? – спросила Лиа Луахре.
– Да.
– Не рано ли?
Бовалл рассмеялась:
– А ты – ты, Лиа, не рано ли начала учить его заклятьям Аморгена? – она пожала плечами. – Мальчик берет то, что может взять. Не нам с тобой, старым, задерживать Дэйвнэ, когда дух его бежит вприпрыжку. Но он идет ровно – ступень за ступенью; не бойся, сестра, не думай об этом.
– Я боюсь другого, Бовалл, не того, как быстро он познает Искусства – в конце концов, он сын своего отца и своей матери. Нет, я думаю о другом.
– О чем же? Что тебя беспокоит?
– Беспокоит? Нет, Бовалл, это не то слово, – Лиа Луахрэ улыбнулась.
– Ты боишься, что скоро придет время, когда мы уже ничего не сможем дать ему?
– О, нет! Я знаю, что это время наступит скоро, но не боюсь его. Найдутся другие учителя, получше двух старых друидесс. Но… как он будет жить, когда покинет лес? За эти девять лет мы с тобой дюжину раз видели людей, когда выходили на тракт, чтоб купить зерна и соли. И то я почти уже забыла, как говорить с людьми – не считая тебя и Дэйвнэ, конечно. А мальчик? Он никогда не видел живого человека…
Легкий шорох шагов, едва различимый за перестуком дождевых капель, заставил женщин замолчать и обернуться ко входу. Почти тотчас вбежал запыхавшийся и промокший до костей, но сияющий Дэйвнэ.
– Лиа! Бовалл! Смотрите, кого я добыл! – и он бросил к их ногам, греющимся возле огня, лисью шкурку.
– Ну что ж, – улыбнулась Лиа Луахрэ. – Ты молодец, мальчик. Я сошью тебе из нее шапку для будущей зимы.
– Ага!
Бовалл поднялась.
– Согрей ему супа, Лиа. А я пока вытру и переодену его, а то как бы не простудился – как– никак осень в лесу.
– Ха! – воскликнул мальчик, стягивая истекающую ледяной дождевой влагой рубаху. – Простудился?! Я?..
3
Коннахт[6], дом клана Морны
год 1463 от падения Трои
Никто не знал имени старейшего друида клана МакМорна, – все звали его просто Фер Руад, Красный Человек.
Под древним дубом перед главным входом в дом сынов Морны старый друид хрипел, царапая скрюченными пальцами каменистую землю, и плоть его содрогалась, словно самая жизнь не могла решиться покинуть это тело, или еще задержаться в нем. Воины клана полукругом стояли возле него.
– Фер Руад! – воскликнул Голл МакМорна, обнажая зубы в страшном оскале исковерканного давним ожогом лица. – Фер Руад, что случилось?
– Мне не вернуться, – прохрипел друид. – Голл…
– Да! да, слушаю, старик. Ты узнал? Проклятие Муйрнэ – ты узнал, как его снять?
– Меня не пускают… Сын Кумала, Голл.… будет сильнейшим из воинов Эйрэ… убейте… Голл, убейте сына Кумала, пока тот не вошел в полную силу… Он сможет подмять клан Морны… Убейте…
– Где они скрывают его?.. Да говори же, Фер Руад!
– Лейнстер, лес Слив Блум… к югу от тракта… Я видел его… Сам Луг… держит над ним руку… Меня не пускают, Голл.… ни назад, ни вперед… О, Рука Луга!.. Голл, убейте… пока наследник слаб… Убейте его… Голл, я ухожу… храни клан…
– Фер Руад! Подожди, старик! – Голл схватил его за руку. – Старик…
…Красный старик был наставником Голла, Вождя клана Морны, всегда – сколько помнил себя сам Голл. Холодная рука старого друида еще дернулась в горячих руках Вождя и замерла.
Голл – огромный страшный воин, при виде которого опускали глаза мужчины и истекали томлением женщины, – Голл МакМорна прижал морщинистую и твердую – уже мертвую – руку друида к груди и заплакал.
4
Лейнстер, лес Слив Блум
год 1463 от падения Трои
Лиа Луахрэ сидела на бревнышке, полуприкыв глаза и прислушиваясь к течению Силы внутри себя. Да, мальчик сделал то, что она просила. Можно было бы даже не проверять задание…
Друидесса подняла взгляд на лицо мальчика, стоявшего перед ней. О, Луг, он, который через полгода будет слагать заклятья лучше меня, – подумала Лиа Луахрэ, – он стесняется показать свою работу, боится, что я скажу, что получилось плохо… А фонтан Силы бьет над его головой, когда он делает стихи…
Лиа улыбнулась мальчику. Совсем взрослый… Первые светлые волоски над губой… Щеки еще пламенеют мальчишечьим румянцем, но уже теряют детскую нежность… А в плечах он уже сейчас шире, чем сухонькая Бовалл…
– Ты сделал, Дэйвнэ?
– Да, Лиа. Вот, – он двумя руками протянул старухе обструганный по четырем граням ореховый шест, покрытый знаками Огама[7].
Лиа Луахрэ приняла поэму, пробежала глазами по граням орешника, отложила шест в сторону.
– Скажи ее, Дэйвнэ. Скажи ее мне.
Мальчик закрыл глаза; приподнял руки, призывая Силу; заговорил нараспев, опуская голос в грудь:
Я шел в мерцаньи, видимом для глаз,
В Дивный Край, где Лабрайд бывал.
Я достиг каирна двадцати армий,
Лабрайда длинноволосого нашел я там.
Я нашел его сидящим на каирне,
Великое множество оружья вокруг него.
Прекрасные светлые волосы на его голове
Украшены яблоком золотым.
И хотя много времени
прошло с тех давних пор,
Он узнал меня по багряной мантии
о пяти складках.
Спросил он меня: «Придешь ли ко мне
В дом, где пребывает Файлбе Прекрасный?»
У врат, что ведут на Запад,
В сторону, где опускается солнце,
Табун серых лошадей
с пятнистыми гривами
И другой табун лошадей, красно-бурых.
У врат, что ведут на Восток,
Три дерева из багряного стекла.
Нежные долгие песни поет
стая птиц с их верхушек
Для детей, что живут
в королевской твердыне.
Есть там Древо у врат цитадели,
Благозвучная музыка льется с его ветвей.
Это дерево из серебра, —
освещенное солнцем,
Подобно золоту сверкает оно…
Раскинув руки, как крылья, ладонями вверх, и запрокинув лицо к ясному летнему небу, Дэйвнэ стоял на полянке перед лесной избушкой. Можно было подумать, что он просто радуется долгожданному после холодной весны теплу, льющемуся из голубых небесных просторов, если не замечать, что левая нога его поджата, и лишь большим пальцем правой ноги мальчик опирается на тонкий вбитый в землю колышек. Едва заметная улыбка касалась его губ.
– Довольно, Дэйвнэ, – сказала Бовалл.
Тень мысли или чувства скользнула по лицу мальчика, потом он сложил руки и мягко спрыгнул на землю. Крест-накрест провел ладонями перед лицом и грудью, стряхивая напряжение Силы.
– Я мог бы еще, Бовалл.
– Довольно, – повторила друидесса. – Ты стоишь с рассвета.
– Все равно. Я мог бы еще.
– Дело не в том, сколько ты можешь простоять, мальчик, а в том, как ты это делаешь. И задача не в том, чтобы держать равновесие, а в том, чтобы лишь касаться колышка, опираясь не на него, а на собственную мысль.
– Разве я делаю не так? – удивленно спросил Дэйвнэ.
– Ты делаешь все, как надо, мальчик. Но помнишь: все, чему научаемся мы, – лишь шаг по Тропе.
– Да, – прошептал Дэйвнэ, неожиданно взволновавшись. – Да, Бовалл, я помню…
– Тогда смотри. Это последнее, чему я могу научить тебя, сын Кумала.
Друидесса выдернула из земли колышек; потом, достав из лежащего возле ее ног мешка полусаженный обрубок копья с остро отточенным листовидным наконечником, резким коротким движением вогнала его в землю.
Острием вверх.
5
Лейнстер, лес Слив Блум
год 1464 от падения Трои
– Время подходит, Лиа.
– Да, Бовалл. Время подходит. Оно уже здесь – я слышу его поступь.
– Я знаю, мы научили Дэйвнэ всему, чему могли, сестра. Ему уже четырнадцать, он не может более оставаться мальчиком, пришло ему время становиться мужчиной. Он должен идти к людям, Лиа.
– Да, сестра. Но я думаю, нам не след волноваться об этом. Такие вещи всегда происходят именно тогда, когда следует…
…Что-то – быть может, чуть более встревоженное пение птиц, а может быть, просто ощущение чьего-то приближения – что-то заставило друидесс переглянуться и одновременно подняться на ноги.
– Сюда идут, сестра.
– Да, сестра. Час пробил.
– Все кончится скоро.
– Да. Я чувствую. Я слышу. Я знаю.
– У нас есть чуть времени.
– Да, сестра моя.
– Обнимемся перед долгой дорогой.
– Да, сестра.
Они стиснули друг друга в объятиях, и долго – очень долго, целое мгновение – не разжимали рук.
– Сестра моя Лиа Луахрэ, последний бой друида – самый яростный.
– Самая мощная магия – последняя в жизни друида, сестра моя Бовалл.
– Дэйвнэ! – выкрикнули они одновременно.
– Да? – светлая вихрастая голова подростка тотчас показалась в дверном проеме избушки.
– Войди сюда, Дэйвнэ. Сядь у стены и отбрось слух и зрение, как мы учили тебя, – было нечто в голосе Лиа Луахрэ, что заставило Дэйвнэ повиноваться, не задавая вопросов.
– Да, Лиа, – он вошел в избушку и сел у стены, как велела ему друидесса.
Две старухи вышли на поляну перед домом как раз в тот момент, когда на лесной тропинке появились четверо человек.
Это были бродячие барды: старик, двое мужчин и подросток. Удивившись такой встрече в глубине дикого древнего леса, они остановились, разглядывая двух старых женщин в темных одеждах.
– Привет вам, женщины, – сказал наконец старик. – Вот нежданная встреча.
– Привет и вам, – ответила Бовалл, улыбаясь. – Кто вы, странники, и куда идете?
Старик пожал плечами.
– Идем, куда глаза глядят, как всякие бродяги. А вы, сестры, что вы делаете в этой глуши?
Ничего не было произнесено, кроме привычных фраз приветствия, но… друид узнал друида.
– Прости, брат, нет времени говорить об этом, – сказала Лиа Луахрэ старику. – Ответь мне, прошу, не встретил ли ты кого, вступая под зеленые своды леса Слим Блум?
– Да, – отвечал старик. – Воины клана МакМорна шли одной дорогой с нами. Думаю, не пройдет и получаса, как появятся они здесь.
Старухи переглянулись.
– Так, брат, – сказала Бовалл. – Мы не хотим делать гейс[8], но, во имя руки Луга… Мы скоро уйдем. Исполни последнюю просьбу уходящих сестер.
Понимание мелькнуло в глазах старика, и тотчас вслед за тем лицо его обрело торжественную непроницаемость.
– Да, сестры, я слушаю вас.
– Уведи с собой мальчика, что был у нас на воспитании, брат.
– Да, сестры.
Лиа Луахрэ прикрыла глаза и краешком своей Силы коснулась скорчившегося за стеной избушки мальчика. Выйди к нам, – позвала она.
– Я здесь, Лиа, – почти сразу Дэйвнэ появился в дверном проеме избушки и замер, упершись взглядом в первых незнакомых людей, встреченных им в недолгой еще его жизни.
– Дэйвнэ, – сказала, улыбаясь, Лиа Луахрэ, – перехожих бардов привела рука Луга к нашим дверям. Хочешь ты посмотреть на мир, странствуя с ними?
В еще большем изумлении глаза мальчика вскинулись к старой наставнице.
– Я, Лиа?.. Мир?..
Что-то большое и незнакомое стиснуло ему грудь, так что, не понимая, что делает, прижал он правую руку к ребрам, под которыми бешено заколотилось вдруг сердце.
– Да, – прошептал он. – Да, Лиа, я.… я хочу.
– Так ступай, мальчик, – сказала друидесса.
Дэйвнэ поднял взгляд – робкий и доверчивый – на стоящих на краю поляны странников.
– Прощайся, мальчик, и пойдем, – сказал старик.
Идите быстро, брат, – взглядом сказала ему Лиа Луахрэ.
Я понял, сестра, – ответил он.
– Лиа, Бовалл, я.… я скоро вернусь! – почти крикнул Дэйвнэ. – Мы совсем скоро увидимся, правда?
– Конечно, мальчик мой, – улыбаясь, ответила ему Бовалл. – Ступай…
* * *
– Ха! – воскликнул Голл МакМорна, выходя по тропе на поляну перед лесной избушкой; Бовал и Лиа Луахрэ стояли прямо перед ним.
– Приветствие сынам Морны, – тихо сказала Бовалл. – Что ищете вы здесь, в лесной глуши Лейнстера?
– Вас! – крикнули из толпы воинов. – Вас и щенка Кумала!
– Где сын Кумала? – тихо спросил Голл.
– Далеко отсюда, воины Коннахта. И вам не найти его, пока сам он не найдет вас, чтобы отомстить за отца и за клан МакБайшкнэ.
– Убейте их, – коротко бросил Голл; повинуясь его слову, шагнули вперед воины МакМорна.
Но – со страхом вспоминали потом об этом люди сынов Морны – но не мягкий воздух и не твердая тропа встретили шагнувших вперед мужчин.
Двое рухнули наземь сразу; один – с перерезанным горлом, другой – с дважды провернутым ножом в животе. Третий успел увидеть перед глазами улыбающееся лицо тощей старухи – прежде, чем ступня ее вбила ему кадык в позвоночник.
– Хаа-а! – выдохнул Голл МакМорна, на локоть всаживая копье в худенькое тело старухи.
Плеснула кровь. Старуха упала. И не желая того, Голл встретился глазами с глазами умирающей друидессы.
– Проклят… – прошептали сморщенные уста. – Проклят Голл МакМорна, пока не придет под руку ЕГО…
Голл выдернул копье из маленького старушечьего тела. Тело Бовалл дернулось и опало, уже неживое.
– Убьем вторую! – крикнул Конан, поднимая копье, чтобы метнуть его в грудь другой, толстой старухи.
Но Лиа Луахрэ шепнула слово, да коротко повела рукой, и Конан МакМорна с воплем отбросил оружие, древко которого полыхнуло вдруг жарким огнем.
– Бейте! Бейте! – закричал Голл.
Но друидесса уже воздела руки к небу, и алый Исток Силы, невидимый воинам сынов Морны, уже взметнул свои алые струи над ее головой.
Воины МакМорна вскинули копья.
– Нет, нету дороги сквозь лес Слив Блум! – воскликнула друидесса за миг до того, как полдюжины копий пробили ее грудь.
И сыны Морны с ужасом смотрели, как сдвигаются плотнее вековые деревья, поглощая поляну перед маленькой лесной избушкой и едва заметную тропку, по которой совсем недавно ушли прочь бродячие барды.
ГЛАВА 2
ОЗЕРО ПЕРВЫХ ШАГОВ
1
Лейнстер, лес Слив Блум
начало лета года 1464 от падения Трои
Отчего-то печален был старый бард, который – Дэйвнэ почувствовал это сразу – имел среди этих людей авторитет непререкаемый. И потому все барды молчали, уходя по тропе от лесной избушки, а вместе с ними молчал и Дэйвнэ.
