Текст книги "Код бикини. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Антон Гейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Он тебе что-то конкретное поручал?

– Нет. Но дал понять, что я ему скоро понадоблюсь. Ко-люнь, ну пожалуйста...

– С Макса глаз не спускать.

– Коляшечка, я все поняла. Где там кукурузинка моя ненаглядная? – ладошка Люськи пропутешествовала по волосатому животу Коляна и поскребла ногтями в паху.

– Я ж говорю, нимфоманка... – мужчина вздохнул и надорвал зубами золотистый пакетик презерватива.

Глава III. Военный совет в ванной

Телефон Алика ожил в шесть утра. О звонке Симы воз-

вещала мелодия "Ландышей" с немецким вариантом текста:

Karl-Marx-Stadt, Karl-Marx-Stadt,

Du bist die Stadt roter Blumen...

– Сима, ты с ума сошла, – не открывая глаз, сонно про-бормотал Алик в трубку.

– Ты еще спишь, физик несчастный? Поднимайся, уче-ный – огурец моченый, нас ждут великие дела!

– Какие могут быть дела в шесть утра?

– Я же сказала – великие. Ты не забыл, с кем я вчера встретилась? Ах, Алик, все изменилось в одночасье. А еще говорят, что в старости не бывает перемен. Бывают, да еще какие!

– Тема клада снова стала актуальной?

– Во-первых, не болтай лишнего по телефону. А во-вто-рых, какие, на хрен, клады? Никаких кладов больше не существует, а есть только вклады. Вклады в зарубежные финансовые учреждения. И две интеллигентные состо-ятельные леди намерены навестить свое вложение в отделении швейцарского банка, расположенном в Федера-тивной Республике Германия. Одной из них в поездке потребуется сопровождающий. Усек?

– Но ведь ты сказала, что от чужого добра одни несчастья...

– Не твоего ума дело. И чтоб через полчаса был у меня. Это в твоих же интересах. Сам же говорил, что в лабо-ратории нет денег на эксперименты. Зато у меня работа найдется. Короче, я тебя жду.

Прокручивая в мыслях разговор с Симой, Алик вышел из метро. Из состояния задумчивости его вывела сирена "скорой помощи". Разбрасывая красные и синие сполохи, машина с визгом покрышек вылетела из-за угла и резко затормозила у Симиного дома. Алик прибавил шагу.

На ступеньках подъезда сидела перепуганная Мила. На коленях девушки, прерывисто дыша, полулежала Сима. Ее щеку пересекала вишневая царапина. На лбу оленьим рожком бугрилась, наливаясь синим, шишка. Платье задралось, открывая мучнисто-белые, давно не видавшие солнечного света ноги. По обнаженному бедру змейкой стекала струйка крови, вплетаясь в сложный татуирован-ный узор.

Молодая полная врачиха считала пульс, держа Симино запястье пухлыми пальцами.

– Мэрзавец! – гневно хватая ртом воздух, кричала Сима. – Пэдэраст! Держите его, не дайте ему уйти на его вонючем тарантасе! Организуйте погоню!

– Ничего страшного, – невозмутимо произнесла доктор-ша, разгибаясь. – Обычный при автонаезде кратковремен-ный обморок, неврогенный шок и транзиторная гипотония. Широкая, но неопасная ссадина в паху. Вроде бы вывих правого сустава Лисфранка, но это под вопросом. По идее надо бы сделать томограмму, проверить, нет ли внутренних ушибов. Правда, наша восемьдесят четвертая больница забита под завязку, да и томограф толком не работает. А везти в "Склиф" при нетяжелых травмах мы не имеем права... – врачиха выразительно посмотрела на водителя "скорой".

– Можем посодействовать, – как бы в раздумье сказал шофер. – На паритетных началах, конечно, – добавил он, сопроводив свои слова мимолетным движением, словно покатал в пальцах хлебный мякиш.

– Не дождетесь! – завизжала Сима. – Вы эти свои на-меки бросьте! Бесплатной медицины еще никто не отменял! Я не заплачу не гроша! Засуньте свой томограф себе ...

– Как угодно, – перебила ее докторша. – Сейчас мы обработаем ваши ссадины...

– Не нужна мне ваша поганая зеленка! – продолжала неистовствовать Сима. – Вы мне лучше догоните того мэр-завца на красной мыльнице! Алик, что ты стоишь, звони же, наконец, в милицию.

– Как угодно, – повторила врачиха, протягивая Симе разграфленный лист. – Распишитесь в отказе от госпита-лизации. А в полицию мы позвонили, как только получили вызов, это наша обязанность.

Хлопнула дверца, и "скорая" укатила. Сима, хрипло дыша, приподнялась на локте и принялась растирать горло. Через мгновение ее пальцы судорожно забегали по покры-той старческим просом морщинистой шее.

– Медальон! – с новой силой закричала она. – Этот гад таки упер мой медальон!

К дому подкатил полицейский уазик. На его неровном боку белела надпись "полиция". Две первые буквы, вероятно недавно обновленные, блестели свежей краской. Из уазика с трудом выбрался малорослый тучный сержант. Недостаток его роста компенсировался размером фуражки, диаметром с баскетбольную корзину. Соседи начали расходиться.

– "Скорая" была? – с ходу спросил сержант, небрежно коснувшись ребром ладони лакированного козырька. – Первую помощь оказали?

– Причем тут "скорая"?

– При том. Если "скорая" вас не забрала, значитца тя-жких телесных не имеется. Стало быть, и заявлять особо не о чем...

– Как это, не о чем? Я требую найти этого мэрзавца!

– Гражданка, не надо оскорблять человека, виновность которого не доказана. Вину определяет только суд, но это дело другого рода. У вас что-нибудь пропало?

– Медальон! – горестно воскликнула Сима.

– Значитца, так и запишем в протоколе: легкий вред здоровью, мелкая кража личного имущества...

– Это фамильный медальон! – горячо возразила Сима. – Вы будете его искать?

– Это, гражданочка, вопрос риторический, – сержант поправил свою необъятную фуражку. – Искать мы, конечно, будем. Вот только найдем или нет – это дело дру-гого рода.

– Я вас отблагодарю, – проникновенно сказала Сима. – Хорошо отблагодарю. Мне очень дорог этот медальон.

– Искать – наш долг, но благодарность граждан приве-тствуется, – повеселел сержант. – Значитца, говорите – красный "Запорожец"? А номер запомнили? Как водитель выглядел?

– Какое там, – сокрушенно развела руками Сима. – Ме-

лькнула только седая башка, потом удар, я как кукла отлетела и отключилась...

– Я видела, – подала голос Мила. – Я как раз к подъезду

подходила. Он меня обогнал, чуть не задел, а Серафиму Аскольдовну чиркнул по касательной, и она упала. Потом остановился, вышел из машины, наклонился к ней и вроде бы что-то взял. Я сразу к ней побежала, а он увидел меня и тут же укатил. Высокий мужчина, брюнет.

– Так седой или брюнет?

– Он поначалу брюнетом был, – сказал кто-то из сосе-дей, – а как Серафиму нашу узрел, так и поседел враз.

В толпе засмеялись.

– Прекратить веселье, – нахмурился сержант. – Опоз-нать сможете?

– Наверно, – неуверенно пожала плечами Мила. – Я его видела метров со ста. Да и темновато еще было.

– Ладно, для начала пробьем машину по базе. Глядишь, и на вашего старика-разбойника выйдем. Какой у вас телефон? Я вам позвоню.

Хлопнула дверца, и уазик укатил.

– Помогите мне, – Сима протянула руки, и Алик с Ми-лой подняли ее на ноги. Держалась она на удивление бодро – даже смогла взойти по ступенькам к подъезду.

– Есть еще запасной вариант, – возбужденно бормота-ла она в лифте. Приподняв юбку, она запустила дрожащую руку между ног, поднесла к глазам испачканные кровью пальцы и в сомнении покачала головой.

Дома Сима приказала Миле наполнить ванну. Алик раздел старуху донага и бережно усадил ее в теплую воду. На спине и на боках среди драконов, птиц и узоров лиловело несколько кровоподтеков. Наибольший ущерб был нанесен лобку, на котором свекольным срезом темнела запекшаяся ссадина. Она была неглубокой, и бурая коро-чка перемежалась белыми островками обнажившегося под-кожного жира.

Мила полезла в аптечку и тихо выругалась, уколов-шись о Симину ежеподобную щетку. Отбросив ее, она до-стала из аптечки перекись водорода и споро обработала лобок пострадавшей марлевым тампоном.

– Что там? – простонала Сима. – Посмотрите оба как следует. Алик, не отворачивайся, сейчас не до стеснений.

Сима приподнялась в ванне и развела ноги пошире. Взорам Милы и Алика предстала ее гладко выбритая промежность, бледный, никогда не знавший загара пах, подвявшие бедра – все то, что косметологи и интимные парикмахеры называют "зона бикини". Ссадина на лобке посветлела от перекиси и больше не кровила. Однако верхний слой кожи был начисто снесен.

– Так что же там? – нетерпеливо повторила Сима. – Хватит любоваться, скажите, что вы видите.

– Ничего, – развела руками Мила. – Только ссадина.

– О боже, – простонала Сима, смыкая бедра. – Пришла беда – отворяй ворота.

В дверь позвонили.

– Алик, открой, – Сима в изнеможении откинулась на бортик ванны. – Это Грета пришла. Боже, что я ей теперь скажу...

На пороге ванной появилась Грета. Ее лицо со смазанной вокруг рта помадой казалось плачущим, однако пятна румянца на щеках выдавали владевшее ею бешен-ство. По холеной шее змеилась багровая царапина.

Грета швырнула сумку в угол и с размаху опустилась на пластиковый табурет. Вчерашняя собранная и властная хозяйка танцевальной труппы разительно переменилась.

– Как же я люблю эту замечательную страну – свою ебаную историческую родину! – Грета гневно скривила гу-бы. – Тут у вас шагу нельзя ступить без того, чтобы тебе не сделали какую-нибудь гадость!

– Господи, у тебя-то что случилось? – Сима, прикрыв-шись халатом, испуганно таращилась на подругу.

– Ничего особенного, обычное уличное ограбление! Я ловлю такси на набережной у театра. Тормозит какой-то красный драндулет, я бы в такой в жизни не села. Машу ему рукой – поезжай, мол, дальше. Оттуда выходит высокий старик, прилично одетый. Я подумала, может, дорогу хочет спросить, а он, ни слова не говоря, сорвал с меня медальон и был таков!

– Медальон с кодом?! – ахнула Мила.

Грета вздрогнула и обернулась.

– Они все знают, – устало махнула рукой Сима. – Я же

до вчерашнего дня считала тебя покойницей. И историю нашу рассказывала им как байку. Я и сама привыкла думать о ней, как о сказке. А теперь вдруг сказка стала былью, но с несчастливым концом. Выходит, твоя половина кода тоже пропала?

– Никуда она не пропала, – Грета раздраженно покоси-лась на Симиных гостей. – Не такая я дура, чтобы носить код в медальоне. Он лежит в надежном месте, в сейфе, далеко от вашей великолепной страны. Кроме того, я его прекрасно помню без всяких записей. А что значит – "тоже"? Еще вчера ты говорила, что твой код хранится в надежном месте, даже в двух.

– Греточка, так оно и было, – упавшим голосом сказала Сима. – Но сегодня какой-то гад украл мой медальон с кодом. Заодно он уничтожил дубликат.

– Какой дубликат?

– Наколку. На лобке.

– Боже, Сима, какая же ты дура! – простонала Грета. – Ни годы, ни лагеря, ни социалистическая родина, ни бур-жуйская заграница тебя уму-разуму так и не научили...

– Выходит, кто-то охотится за нашим паролем... – сконфуженно пробормотала Сима.

– А что тебя удивляет? – закричала Грета, уставив на-маникюренный палец на съежившихся Милу и Алика. – Ты совсем не изменилась! Треплешься о таких вещах с кем попало, а потом поражаешься, что весь город в курсе дела? Как говорил папаша Мюллер, что знают двое, то знает свинья!

– Ребята до вчерашнего дня ничего не знали, – удру-ченно возразила Сима, – и рассказать никому не могли.

– Постарайся вспомнить пароль! – голос Греты гулко отскакивал от кафеля ванной.

– Не получается, – сокрушенно произнесла Сима. – То есть, до сегодняшнего дня я его помнила, но этот прокля-тый "Запорожец" вышиб из меня остатки памяти. Врачиха из "скорой" сказала – неврогенный шок...

– И ты нигде его больше не записывала? Вспомни!

– Нет, – поникла головой Сима.

– Охуеть можно! – выкрикнула Грета. – Случайно вст-

ретиться через столько лет, ухватить, наконец, судьбу за хвост и так все бездарно просрать!

– Разыскать бы этого старика, да повозить хорошенько башкой по паркету, – мечтательно вздохнула Сима. – Хоть седой, хоть черноволосой. Сдается мне, что он и есть – та самая Магда, которая мне о твоем самоубийстве написала.

– И Ада – в одном лице, – мрачно добавила Грета.

– Какая Ада?

– Которая сообщила мне о твоей смерти от инфаркта.

– Выходит, кто-то хотел, чтобы мы не искали друг дру-га. Но зачем?

– Похоже, что это привет из прошлого. Кто-то знает о нас больше, чем мы думаем...

– Но почему этот кто-то молчал столько лет и проявил себя только сейчас?

– Это не самое главное, – отмахнулась Грета. – Важнее другое – и у нас, и у него теперь по половинке кода.

– Он не знает, что у нас нет одной половины, – возра-зила Сима. – А значит, будет следить за нами.

– Как страшно... – прошептала Мила, опускаясь на сту-льчак. В волнении, она не заметила лежащей на крышке Симиной щетки и тут же вскочила, взвизгнув от боли.

– Так и девственности можно невзначай лишиться, – мрачно усмехнулась Грета. – Если, конечно, для вас, бары-шня, это еще актуально...

– Не ваше... – начала было Мила, но ее заглушил Симин вопль.

– Эврика!

Все повернулись к Симе.

– Ты вспомнила код?

– Нет, но у меня появилась блестящая идея!

– Не сомневаюсь, – усмехнулась Грета.

– Нет, я серьезно. Помнишь, как одна из твоих девчо-нок детдомовских на кактус села? Как сейчас Милочка на щетку.

– Помню, конечно, – холодно кивнула Грета. – И вы-ходку твою идиотскую помню с наколкой на ее пипиське. И

что?

– А как ее зовут, помнишь?

– Спроси что-нибудь полегче. Мы тогда почти каждый день новых девчонок привозили. А при чем тут ее имя?

– Вензель, который я ей наколола, и есть мой код.

– Что? Сима, ты окончательно рехнулась!

– А по-моему, это была неплохая идея, – Сима посте-пенно успокаивалась. – Теперь есть хоть какой-то шанс. Ты знаешь, где сейчас девчонки?

– Найти их, конечно, можно, – раздраженно пожала плечами Грета. – Скажем, через моего бывшего завхоза. Да что толку? Не будешь же их по очереди просить заглянуть себе между ног и сообщить в деталях, что там нарисовано.

– Почему бы и нет? Ты же формально их мать.

– Уже давно не мать. Когда меня упекли, то первым делом лишили родительских прав. После освобождения я разыскала девчонок и попыталась снова заставить их работать. Но мои бедные сиротки уже вкусили прелестей буржуазной жизни и разнежились в новых семьях. Боже, сколько труда я в них вложила! В общем, переругались мы насмерть. В них тогда проснулась детдомовская солидар-ность, они собрались все вместе и послали меня куда подальше. Да и родители их новые были настроены против меня. Вечно они мне гадят, родители эти...

– От детей благодарности не дождешься, – лицемерно вздохнула Сима. – Что ж, значит девчонку должен найти кто-то другой.

– Ты с ума сошла. Этим девчонкам уже по тридцат-нику! Да и как ты собираешься добраться до кода? "Мадам, не соблаговолите ли продемонстрировать свой лобок?"

– Как – это уже второй вопрос, – Сима окончательно пришла в себя. – Разобьем проблему на части. Сначала надо решить, кто их будет искать... – выцветшие старческие глаза излучали невесть откуда взявшуюся уверенность. – Кстати, а что с Фимой? – спросила она внезапно. – Он жив? На свободе?

– Что с ним сделается, – пожала плечами Грета. – Осво-бодился, опять торгует фруктами, только с вашей Рашей дела больше не имеет. Встречает меня с гастролей фарши– рованной рыбой...

– Может, папа с дочками попробует договориться?

– Упаси боже, – отрезала Грета. – Еще не хватало, чтобы он снова влип в какую-нибудь историю.

– Кого бы еще подключить...

– Вот же голубчики сидят, – Грета махнула рукой в сто-рону Алика и Милы. – Все равно они уже в курсе дела. Молодой человек разыщет моих половозрелых журавликов и по очереди соблазнит...

– Кто, Алик? – расхохоталась Мила. – Это я его уже пол-года пытаюсь соблазнить, да все неудачно. Тоже, нашли Казанову...

– Что?! Да я...

– Ребята, вы что, шуток не понимаете? – брезгливо по-морщилась Грета. – Успокойтесь, на секс-символов вы никак не тянете.

– Где уж нам до вас... – криво усмехнулась Мила.

– Не вижу ничего смешного, – вмешалась Сима. – Алик и Мила – вполне симпатичные современные молодые люди. Я думаю, у них все получится.

– Симуля, ты соображаешь, что говоришь?

– Замечательно соображаю. Я тебе удивляюсь, Грета. Где же твой холодный аналитический ум? Где твоя воля, умение добиваться цели? Налицо проблема, и надо не ерни-чать, а думать, как использовать единственный шанс.

Грета молчала. Повисла пауза.

– А как глубоко у нее это... Ну, код вытатуирован? – заговорил Алик.

– Вот, пожалуйста, – оживилась Сима. – Алик уже включился, задает практические вопросы. Отвечаю: теперь это место называют "зона бикини". К сожалению, его полностью не разглядишь даже при самом открытом купа-льнике. Но самих девочек опознать легко – я лично каждой из них на левом плече оранжевого скорпиончика набила. Это Греточка придумала...

– Это был наш фирменный знак, – мрачно сказала Грета. – Талисман, так сказать...

– Что же, мне их на самом деле всех соблазнять? – с тревогой спросил Алик.

– Почему же всех? – снова расхохоталась Мила. – Тебе может повезти уже на девятой. Или на одиннадцатой...

– Ребята, не городите чепухи, – невозмутимо продол-жила Сима. – Необязательно соблазнять. Мало ли где жен-

щина бывает голой – у врача, в солярии, на пляже, в душе...

– В общем, требуется Дон Жуан, Казанова и Джеймс Бонд в одном флаконе, – фыркнула Грета. – Не многовато ли для бедного юноши?

– Конечно, один он не справится, – серьезно ответила Сима. – Понадобится помощница, которая будет его напра-влять. Такая как ты, Мила.

– Вы серьезно, Серафима Аскольдовна? – девушка пе-рестала смеяться.

– Вполне.

– А правда, давайте попробуем! – Мила возбужденно вскочила со стульчака. – Вот будет прикол, если найдем...

– Что за бред ты несешь, Сима, – поморщилась Грета. – А вам, барышня, никакого предложения пока, как будто, не поступало.

– Так в чем же дело, – спокойно сказала Мила. – Пред-лагайте, обсудим.

Грета с интересом повернулась к девушке. Милая простушка преобразилась. Перед ней стояла собранная, готовая к действию юная женщина с уверенным взглядом и решительно скрещенными на груди руками.

– Что ж, давай попробуем, раз такая метаморфоза, – недоверчиво усмехнулась Грета. – А ты, дружок, в самом деле хочешь попытать удачи? – она повернулась к оконча-тельно обалдевшему Алику. – Готов перековаться из физи-ков в лирики?

– Скорее в жулики, – буркнул он.

– Это как угодно. Ваши моральные принципы меня не интересуют. Договор у нас будет очень простой. Текущие расходы мы с Симой берем на себя. Если добудете код, получите...

Грета, секунду подумав, написала пальцем несколько цифр на запотевшем зеркале. – Ты не против, Симуля?

– Добавь еще нолик, – откликнулась Сима. – За мой счет.

Бритая, распаренная голова Коляна с блаженным фырканьем показалась над поверхностью воды. На бортике бассейна в почтительной позе стоял один из «быков», протягивая шефу телефон. Заливистые трели гулко звучали во влажном воздухе сауны.

– Котик, это твоя Люсьен. Есть новости от Макса.

– Что-то реальное?

– Более чем. Вполне конкретное задание.

– По телефону больше не слова. Быстро дуй ко мне в баню.

– Попаришь свою курочку?

– И пожарю тоже.

– Лечу!

Глава IV. Дебют

– Добро пожаловать в Баден-Вюртемберг! – торжест-венно произнес Загребский и радостно засмеялся, распро-страняя добрый пивной дух, наложенный на ароматы более раннего, очевидно, вчерашнего происхождения. Распахну-тые полы нейлоновой куртки окаймляли обтянутое полоса-тым свитером объемистое брюхо.

– Насколько я знаю, Франкфурт находится в земле Гессен, – заметил Алик, обнаруживая детальную географи-ческую подготовку к поездке.

Но Загребского подобные мелочи не смущали.

– Может, ты и прав, – ответил он покладисто. – В аэро-порту может и Гессен, но Карлсруэ точно в Баден-Вюртем-берге. Не зря же у нас Баден-Баден под боком. Тот самый, где Тургенев "Му-му" написал. Там вообще все русские писатели минералкой с бодуна оттягивались: Жуковский, Вяземский, Достоевский, Чернышевский...

– При чем тут Чернышевский? – удивился Алик. – Ему некогда было по заграницам ездить, он в основном в Сибири, на каторге парился.

– И все-то ты знаешь, – уважительно сказал Загреб-ский. – Сразу видно – журналист. А к нам зачем пожалова-ли?

Алик переглянулся с Милой.

– Разве Грета вам не сказала?

– Она-то сказала... – замялся Загребский. – Только ко-гда она звонила, мы с коллегами как раз день трех королей отмечали. Праздник, согласитесь, большой, ну и погуляли соответственно. В общем, не все, что Гретхен говорила, в памяти отложилось...

– По заданию редакции мы воссоздаем историю ан-самбля "Агрип-шоу", – строго произнесла Мила. – Нам нужно взять интервью у всех, кто входил в его первый состав.

– А-а, ну за этим дело не станет, – махнул рукой Заг-ребский. – Девчонок разыщем без проблем. Я ж у них в ансамбле по хозяйственной части помогал, так что всех наперечет знаю. Правда, когда Фимку с Гретхен посадили, они ко мне слегка охладели.

– Из-за чего?

– Типа, я какие-то их старые пуанты пропил или что-то в этом роде. Большинство к этому отнеслось спокойно, но были и такие, которые до сих пор дуются. Короче, разыскать я их помогу, а там уж вы сами действуйте. Но на поиски придется немного потратиться. Ваша редакция представительские расходы предусмотрела?

Алик неопределенно кивнул.

– В разумных пределах, – отчеканила Мила.

Зеленый "опель" Загребского стоял на верхнем этаже парковки. В силу его почтенного возраста краска полиняла, и автомобиль цветом напоминал соленый огурец. Сходство усиливали обшарпанные бамперы и неровные бока, словно бы огурец основательно помялся в бочке среди своих собратьев.

Временами задувал ветер, донося с летного поля запах сгоревшего керосина. У каждого колеса машины намело по снежному сугробику. Внизу, на голых осинах сидели, на-хохлившись, вороны. За заснеженным полем выстроилась темная шеренга елей, на фоне которой, как солистка перед хором, белела одинокая береза. Из низкого серого неба выпадали длинные лохматые снежинки, похожие на перья, летящие из распоротой подушки. Пейзаж был абсолютно российским, но что-то неуловимое все же делало его иноземным, как если бы кириллические буквы написали готическим шрифтом. "Черт его знает, в чем разница, – раздраженно думал Алик, разминая замерзшие пальцы, – солнце у них под другим углом светит, что ли? Да вроде ненамного южнее Москвы...".

Багажник машины был завален пивными банками – запечатанными и пустыми вперемежку. Загребский сгреб их покрытой красным пухом ручищей и поставил на освободившееся место сумки Алика и Милы. Затем он на-шарил алюминиевый цилиндрик с надписью "Höpfner", щелкнул крышечкой и, запрокинув голову, вылил содер-жимое банки куда-то между сросшимися воедино ржаны-ми усами и вьющейся мелким бесом запущенной рыжей бородой.

– Я извиняюсь, трубы горят, – виновато пояснил Загребский. – Вчера с коллегами отмечали день трех королей... Праздник, согласитесь, большой, ну и сами понимаете... Ах да, я ведь уже говорил, – спохватился он. – Пивка хотите?

Алик и Мила дружно замотали головами.

Заснеженные ели мелькали по сторонам дороги. Загре-бский то и дело посматривал на часы.

– Куда мы так несемся? – нервно спросила Мила.

– Так суббота ж, – туманно пояснил Загребский. – Мо-жно и не успеть до двух.

Смысл его недомолвок разъяснился при въезде в город. Машина остановилась у ближайшего супермаркета, стеклянные двери которого собирался запереть служащий в синем переднике.

– Нур бир! – закричал Загребский и, выставив вперед рыжую бороду, устремился к дверям. – Драй кастен бир! Мне только три ящика пива, не понимаешь что ли, мать твою? Алька, за мной!

Растерянный служащий придержал дверь, и бородач ворвался внутрь магазина. Алик вошел следом. Загребский сноровисто нагрузил на тележку три ящика пива.

– Зачем столько? – Алик озадаченно посмотрел на пив-ную башню. – У вас же в багажнике еще есть.

– Мы же не одни, – Загребский двинул тележку к вы-ходу. – Нас коллеги ждут – с утра страдают. Опять же, мы как бы в гости идем. Неудобно с пустыми руками.

Притормозив у одной из полок, он добавил в тележку несколько бутылок водки "Горбачев".

– Слушай, Алька, у тебя деньги есть?

– Представительские?

– Любые.

Алик, поколебавшись, достал из бумажника пластико-вую карточку.

– О, у тебя есть кредит! – оживился Загребский.

– А у вас разве нет?

– Есть, конечно. Просто я человек консервативный, пользуюсь, в основном, наличными. Но сегодня торопился за вами в аэропорт, не успел снять со счета.

Багажник "опеля" был занят сумками, так что пиво и водку пришлось загрузить на заднее сиденье, рядом с Ми-

лой.

– Ты не обижайся, – развел руками Загребский. – Зато теперь мы с горючим.

– Ради бога, – буркнула Мила. – Мне нет никакого дела до вашего алкоголя.

– Так вы непьющая, миледи? – просветлел лицом Заг-ребский. – Замечательно. Тогда придерживайте верхний ящик, чтобы на головку не упал. Прецеденты, к сожалению, случались.

Машина остановилась у трехэтажного, напоминавше-го казарму, здания. На скамейке сидели улыбчивые девахи, заплевывая семечной шелухой вытоптанный среди травы пятачок. Они бесцеремонно оглядели прибывших и тут же принялись их обсуждать.

С балкона верхнего этажа, дымя сигаретами, свеши-вались две всклокоченные головы. При виде Загребского опухшие лица "коллег" радостно заулыбались. Алика вновь посетило мучительное чувство раздвоения – все было, как в России, за исключением чего-то, что он никак не мог уловить.

– Куда мы попали? – изумленно спросила Мила. – Мы точно сейчас в Германии?

– Не волнуйтесь, миледи, – Загребский галантно отк-рыл перед ней дверцу. – Это самый настоящий Баден-Вюртемберг, и перед вами самые что ни на есть немцы, можете их аусвайсы проверить. Слышь, Павлуш, ты немец или как? – крикнул он облокотившемуся o балконные перила лохматому мужику с синюшным лицом.

– А як же ж, херр Загребский, – загоготал в ответ лохматый. – Мы тут все как один – сплошная немчура. Давай, подымайсь на этаж, не томи. Опосля трех королей душа горит.

– Не смущайтесь, – подмигнул Загребский Миле. – Это общежитие для переселенцев. Сейчас я вас устрою в лучшем виде.

Алик и Мила миновали стеклянный портал и оказались в длинной кишке коридора. Загребский щелкнул замком одной из дверей и пропустил Милу вперед.

– Алик сейчас вернется, – заверил он ее. – Только раз-

грузиться поможет.

Задыхаясь, Алик дотащил ящик с пивом до третьего этажа. Из дверного проема на него снисходительно взирал лохматый Павлик. У него во рту среди редких коричневых пеньков вызывающе поблескивал золотой зуб.

– Пауль, – надменно представился он, не делая попыт-ки помочь. – Давай заноси.

Алик с облегчением опустил тяжелый ящик в прихожей.

– Тарань сразу в зал, студент, – распорядился Павлик-Пауль, и Алик покорно внес пиво в неприбранную комнату.

За столиком, покрытым газетой с сухими рыбьими скелетами, отекший толстяк разминал в пальцах сигарету.

– Ну, как там, в России? Небось все так же пьют без просыху? – высокомерно спросил он, щурясь от табачного дыма.

– Бывает, – дипломатично ответил Алик. – Но больше работают. А вы чем занимаетесь?

– Мы-то? Мы, ясен перец, на социале, – расплылся в улыбке толстяк. – Нам государство поддержку оказывает. Помогает адаптироваться на чужбине.

– Дает возможность изучить язык вероятного против-ника, – глумливо добавил Пауль.

– А вы разве не немцы?

– В какой-то степени мы, конечно, немцы. В паспорте

же чего попало не напишут, – он подмигнул толстяку и хрипло захохотал.

– Немцы, не немцы – какая разница? – нахмурился толстяк. – Нас это государство фашистских рабочих и кре-стьян по-любому должно по гроб жизни обеспечивать. Зря, что ли, наши отцы и деды освобождали Европу от корич-невой чумы? Напрасно на полях сражений кровь проли-вали?

– Харош философствовать, – махнул рукой Пауль. – Да-вайте к столу, завтракать пора.

Он опорожнил пепельницу на газетный лист, скатал бумажный шар и выбросил его в форточку. Толстяк постелил новую газету. Загребский с треском скрутил крышечку с "Горбачева". Пауль сноровисто откупорил пивные бутылки. Движения всех троих отличались чистотой и слаженностью.

– С приездом! – провозгласил Загребский, протягивая Алику стакан. – Добро пожаловать на гостеприимную немецкую землю!

– А как же наши планы, – растерянно оглянулся Алик. – Да и Миле ничего не сказали...

– Ну ты даешь, студент, – неодобрительно покачал головой Пауль. – Не успел приехать, а уже косяк упорол. Тебе коллеги уважение оказывают, а ты физиономию воротишь. Не убегут твои планы. И бабетта твоя никуда не денется. Пусть отдохнет с дороги.

Алик покорно принял в себя полстакана водки.

– А закусить что-нибудь найдется? – выдохнул он.

– Что ж вы по дороге ничего не прихватили, – укориз-ненно заметил толстяк. – На-ка, пивком полирни.

Пауль вытянул из-за занавески связку мелкой сушеной рыбы.

– Вот лучшая закусь, – он оторвал несколько рыбешек и бросил на газету. – Натуральный российский продукт. Местные фрицы такого в жисть не произведут. Только в русском магазине и купишь.

Алик осторожно разломил иссохшее, покрытое соляны-ми кристаллами рыбье тельце. Веером разлетелась сизая чешуя.

– Погоди, коллега, еще успеешь брюхо набить, – тол-стяк налил еще по полстакана. – Между первой и второй промежуток небольшой.

Новообращенный "коллега" механически вылил в рот водку и глотнул из протянутой Паулем пивной бутылки.

– Три короля любят троицу! – провозгласил толстяк и одним движением, не потеряв ни капли, виртуозно опорожнил бутылку в стоящие плотной шеренгой стаканы.

– Вы же это вчера отмечали... – язык едва повиновался Алику.

– А мы сами – чем не короли? – захохотал Пауль. – Щас вторую одолеем – вообще императорами станем...

Алик очнулся еще затемно. Не найдя выключателя, он

дрожащей рукой чиркнул зажигалкой и принялся подби-рать с пола одежду. В голове кто-то мерно бил кувалдой по чугунному рельсу.

– Погоди! – услышал он уже на пороге.

В дверном проеме показался Загребский с растре-панными волосами и всклокоченной бородой. В залитой предутренним сумраком прихожей его сходство с Карлом Марксом было пугающим. Прыгая на затоптанном полу, он пытался продеть в штанину толстенькую ногу. Алик закрыл глаза, не в силах вынести резонанса ударов в голове и прыжков Загребского.

– Ну их на хрен, пьянчуг этих, в самом деле, – Загреб-ский наконец перестал прыгать и застегнул штаны. – Надо выходить из этого клинча. Попраздновали трех королей и хватит. Давай в бане оттянемся. Шлаки выведем. У тебя деньги еще остались?

Алик нащупал в кармане кредитку.

– Сначала я должен увидеть Милу, – сказал он, с тру-дом разлепляя губы.

На двери Милы белел приколотый кнопкой листок.

"Свинья! – прочел Алик. – Дождись меня, не смей никуда уходить".

– Ерунда! – энергично воскликнул Загребский, комкая бумажку. – Мы сейчас убьем сразу двух зайцев. Рядом с баней живет Фрида – одна из Гретиных танцорок. Мы и здоровье поправим, и дело сделаем. Возьмем, так сказать, первое интервью.