Текст книги "Хранители Порядка (СИ)"

Автор книги: Антон Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Яжгорол, ты ли это?– внезапно спросил он.

– Я, месэр Палстарник,– ответил служитель Порядка, медленно закатывая рукава. Неужели собирается шандарахнуть по нам магическом огненным шаром?– Доброго позднего вечера вам и вашему спутнику.

– Спутнику?– вдруг выкрикнул Крамди, казалось, его нос сию секунду оторвется и пронзит храмовника.– С каких пор ты называешь так Аархина Маггорайхена? Да еще и боевую стойку принимаешь. Вздумалось атаковать н'шаста? Неужели Хаос задурманил вам разум, месэры? Я итак уже целый час уговариваю нашего Хранителя Порядка простить невежество, в которое погрузился славный город Шантайз!

– Что?!– опешил Яжгорол, опуская руки.

– Я убедил Аархина, что вы не перешли на черную сторону Хаоса, а лишь забыли учения Тибора. Иначе бы каждый, из попавшихся нам на пути, был уничтожен как враг!

– Но ведь видели Ганура,– стал оправдываться храмовник, а воины, стоящие позади, непонимающе смотрели друг на друга.

– Мальчишка, скорее всего, перебрал и спутал Хранителя с другим человеком, потому ему и почудилось, что это кто-то другой в образе н'шаста. Ты забыл, что Ганур не принимает облик тех, кто коснулся Источника великой силы?

– О Порядок!– воскликнул Яжгорол. Он бухнулся на одно колено, солдаты немедля последовали ему. Было бы смешно, если б не было так грустно.– Простите нас, месэр Маггорайхен! Мы действительно забыли об этой особенности твари, вызываемой из обиталища Великого Саусесана. Позор нам! Я передам ваши слова совету Храма. Не щадите, скажите правду – вы распустите нас?

Крамди перевел взор на меня и подмигнул. Настал мой черед блеснуть актерским мастерством в этом уличном спектакле.

– Встаньте, друзья,– произнес я самым пафосным тоном, на какой был способен. Храмовник и воины поднялись с колен, не обратив внимания на то, что я переигрываю. Огорошившая их новость, сбила ясность их мыслей. Однако Палстарник едва слышно кашлянул, и я одернул себя. Верно, для шуток не время. Поэтому я продолжил уже обычным голосом:

– Пусть осияет вас свет, а Порядок убережет от следующих ошибок. Совет останется в прежнем составе, а завтра Крамди Палстарник принесет вам важные новости.

– Спасибо, месэр Маггорайхен! Я передам всем, чтобы Ганура более не искали.– Яжгорол сотоварищи скрылись в том переулке, откуда пришли, освободив нам с библиотекарем дорогу. Мы продолжили путь к порту.

– Единственный способ безопасно дойти до цели при таких ситуациях,– сказал Крамди,– это вести себя, как ни в чем не бывало. Хотя я надеялся, что мы не встретим никого.

Мы вышли на открытое пространство. Здесь уже доносился шум, накатывающих на берег волн. Стало прохладнее, чем на улицах Шантайза. Строения порта хорошо освещались, тут стояли склады, таможни и прочие хозяйственные и служебные здания. Отряды храмовников попадались нам и здесь, но Яжгорол уже предупредил их неведомым способом. Оперативно. Служители Тибора и солдаты проходили мимо, кивали нам, будто старым знакомым. Мы достигли пристаней, но я не заметил здесь кораблей. Ни высоких мачт, ни хлопающих на ветру парусов, ни криков матросов. Неужели опоздали, и последний на сегодня корабль из Шантайза вышел в открытое море? Чуть впереди на воде виднелись какие-то палатки. На плоту что ли они? Не самый безопасный водный транспорт. Ладно, по реке на нем сплавляться здорово, мы с друзьями однажды соорудили плот из пятилитровых пластиковых бутылок, увлекательнейшее путешествие тогда совершили, хоть и не чета путешествию с Земли на Энхор! Но это был не плот, а то, что на всю жизнь поразило воображение.

Это была огромная черепаха, на панцире которой кто-то додумался построить небольшой палаточный поселок. Поселок на черепахе! Да на какой, она размером, наверное, с футбольное поле, просто-напросто невероятно и немыслимо. Как жителям Энхора вообще удалось приручить столь громадное животное? Не опрокинет ли оно нас в воду во время плавания? Блин, неужели нельзя было на нормальном, человеческом корабле отправиться из Шантайза в Грелимарай. Я, конечно, ныл в этот момент, но посмотрел бы я на другого смельчака, готового довериться гиганту из морских пучин.

– У вас на земле такие звери есть?– спросил Палстарник, но ответ ему дали мои глаза.

– Нет. Черепахи водятся, но не столь колоссальных величин. Может, в древние времена на земле они и жили, не помню.

– Хм, у нас они зовутся не черепахи, а гугутикары. Их дом – Южный океан, но указом короля, одну особь доставили сюда. Кажется неповоротливой на первый взгляд, но это, разумеется, не так. К примеру, если обеспечивать ей хороший отдых, она будет покрывать расстояние в два раза быстрее обычного корабля. Думаю, Аархин желал, чтобы ты, Дмитрий, отправился дальше именно на ней.

– Спасибо, месэр Крамди за помощь,– поклонился я старому библиотекарю-ловеласу.– Где я могу оплатить дорогу?

– Оплатить?– он засмеялся.– Хозяин этой гугутикары будет сильно рад доставить вас до пункта назначения бесплатно. Не каждый день Хранитель Порядка пользуется его услугами. Удачи! Надеюсь, наш друг скоро сумеет вернуть вас обратно домой. Да благословит вас Тибор, Дмитрий.

– Пусть Порядок хранит вашу жизнь!– Я по-братски хлопнул месэра Палстарника по плечу и зашагал по протяженному пирсу, чтобы взойти на удивительный транспорт.

Мийэн

Раннее утро выдалось пасмурным. Грузные тучи закрыли небосвод над Грелимараем, но все еще не решались пролить свои слезы на проснувшийся каменный город. Люди-муравьи как всегда спешили, и теперь среди них был сам Мийэн Заурбанз в сутане храмовника и с фальшивой бородой на лице, которую одолжил Эвтею его знакомый лицедей. Песочная голова уверенно вышагивал рядом, сжимая в правой руке жезл Допрашивающего. Когда-то такие предметы служили не просто символом определенных полномочий, возложенных на служителя Тибора. Эти жезлы являлись з'уархтилами, предназначенными обеспечить дополнительную защиту от возможных хаоситских атак на допросах. В нынешние времена они представляли собой всего лишь позолоченный металл с наконечником в виде восьмиконечной звезды. Да, силы Хаоса чуть более века назад потерпели серьезное поражение, но и Порядок крайне ослаб. Погибли многие н'шасты, в битвах уничтожилось немыслимое количество магических вещей, отравлен Источник энергии. И что его понесло на столь угрюмые думы? Прямо в пору низко нависшим над головой грязным тучам! Мийэн отмахнулся от ненужных размышлений. Фульмера он отправил на маяк в одиночку, не сомневаясь, что старательный помощник выполнит все как следует. К тому же допрос продлится недолго, и скоро главный смотритель порта вернется к своим обязанностям.

Ужин с детьми прошел в спокойствии. Пока слуги подавали на стол, Мийэн рассматривал мальчишку и девочек, словно видел их впервые. Ауры, окружающие их тела, пульсировали в такт биения их юных сердец. Мощь, рвущаяся наружу, была очевидна.

Ральмидур выглядел чуть младше своих семнадцати лет. Он был высоким, совершенно обычной внешности, но его волосы могли стать предметом зависти – казалось, что они блестят золотом. Юноша ел много, жестикулировал во время разговора, и уже не был тем неуверенным мальчишкой, которого привезли в Грелимарай. Наставник Ральмидура положительно влиял на него, и Мийэн искренне радовался, что угадал с воспитателем. Он также заметил, что мышцы на руках юноши из Домридинши окрепли, значит, занятия шли впрок, и Аархин будет доволен результатом.

Рыжеволосая Саанка из Виндаръюстрэка много улыбалась и поддерживала беседу. Девочка уже расцвела в пятнадцать лет – платье, подаренное ей художницей, подчеркивало большую грудь. Несмотря на конопатость, Мийэн с легкостью мог сказать, что Саанка станет еще большей красавицей, чем была сейчас. Она с удовольствием рассказывала про работу в отцовской мастерской, не скрывая, что сильно скучает по дому. Саанка буквально светилась добротой, оставалось надеяться, что она направит эту энергию на защиту Порядка.

Заркондайская девочка за ужином вела себя прилично. Ахшамилла не проявляла свойственного ей хамства и наглости, но всем видом демонстрировала, что ей не интересно быть среди соседей по столу. Она в основном молчала и с неохотой ковырялась в тарелке, хотя блюда, приготовленные поваром Мийэна, не уступали тем, что подавались на королевском столе. Ахшамилла отвечала на расспросы односложно, и с неодобрением бросала взгляды на Ральмидура. Для нее он оставался мальчишкой из трущоб. Мийэн не ощущал в ней склонности к Хаосу, но понимал, что некая предрасположенность есть. Он посоветует Аархину заниматься с уроженкой Зирры тщательнее, чтобы не допустить в ней присутствия зла.

Уже столько лет прошло, с тех пор, как Мийэн в последний раз примерял одеяние служителя Тибора. Он считал, что, облачившись в него сейчас, ничего не почувствует. Но серая сутана по-прежнему казалась родной, словно с ней Мийэн не расставался ни на секунду. Его захлестнул водоворот воспоминаний о тех годах, что последовали за неудачным посвящением в н'шасты. Он словно увидел перед собой внутренние залы грелимарайского Храма, где оттачивалось магическое мастерство. Мийэн не забыл, как смотрели на него другие служители Порядка: одновременно с восхищением, ибо его сила была велика, и с жалостью. Каждый храмовник: от юных послушников до членов совета, понимал, как тяжело он справлялся с тем, что его предназначение было сметено коварством прислужников Великого Саусесана. Но Мийэн переборол себя, свои сомнения, и достиг впечатляющих высот. Серая сутана будто говорила ему – чем бы он не занимался, где бы он не находился, он навсегда останется на защите добра и света.

Плохая погода, несмотря на испорченное настроение, пришлась кстати – появился повод не снимать капюшон на улице, а значит, у Жгералиха или его подчиненных не возникнет лишних подозрений, когда их с Эвтеем встретят у входа. Накладная борода дарила неприятные ощущения, будто Мийэн нацепил на себя жесткое мочало для чистки винных бочек. К тому же он понимал, что через какой-то промежуток времени лицу станет жарко. Допрос займет пару часов, а актеры, использующие этот атрибут своей профессии, носили бороду гораздо меньший промежуток времени, спектакли по обыкновению продолжались не дольше часа. Оставалось только терпеть, конфликтов с начальником Темницы и Наместником необходимо избегать.

Городская тюрьма Грелимарая, официально называемая Темницей, была почти ровесником города. В ней содержались не только те, кто предал Порядок и поддался соблазну злых сил, но и обычные преступники: воры, убийцы и насильники. Часть из них были обречены на заточение до их смерти от болезней или несчастных случаев, другие же дожидались казни, которая последнее тысячелетие проводилась неподалеку от Темницы на площади. Там возводились виселицы, и палач из числа добровольцев приводил в нужный час механизм в действие. Убийц после казни хоронили на специальном кладбище в общих могилах. Хаоситов же сжигали с помощью энергетических потоков для того, чтобы избавить Энхор даже от их пепла.

Мийэн и Эвтей как раз уже шагали по мощеной булыжником площади, на которой отправлялось правосудие. Черное невысокое здание мрачно и безмолвно ожидало одетых в серое мужчин. Горожане старались обходить это место стороной – многие боялись, что Хаос найдет способ отомстить за своих казненных последователей. Рассказывали байки, что по ночам тут бродили призраки мертвых преступником, которые затягивали случайных путников в пустоту Хаоса. Разумеется, правды в этом не было, но Храм Тибора все равно выставлял здесь после заката пару служителей для городского спокойствия.

Приезжие часто удивлялись скромным размерам Темницы, пока им не объясняли: то, что они видят здесь – лишь служебное помещение. Его и построили-то всего пять веков назад. Сами камеры скрывались под землей, занимая огромную площадь катакомб. Это затрудняло побег тем, кто был осужден на заточение. Случалось, конечно, что кому-то удавалось вырваться на поверхность, но единственный выход был через черное здание, а стражники бдительно несли пост.

Жгералих служил главой грелимарайской тюрьмы длительный период. До этого Темницей заведовал его отец, который натаскивал сына на должность с малых лет. Сын прилежно впитывал заветы родителя, и король без раздумий назначил подросшего Жгералиха начальником. Жгералих полностью соответствовал должности. Он был строг с подчиненными, не допускал дисциплинарных нарушений, а провинившихся солдат без лишних раздумий выгонял, лишая их жалованья за последний месяц. Никаких послаблений заключенным он не позволял, и самое главное – не разворовывал выделенные на содержание Темницы деньги. За это Мийэн уважал обладателя крупного, словно раздувшегося от морской воды, носа. Но терпеть его не мог за остальное. Жгералих чрезвычайно любил себя, чрезмерно гордился должностью и признавал только двух авторитетов – наместника и короля. Нет, он свято чтил Порядок, иначе бы король не позволил ему управлять местом, где в заточении находились хаоситы. Он всего лишь смотрел свысока на тех, кто владел магической энергии, даже на Аархина, что забавляло друга всякий раз, когда они пересекались с главным тюремщиком. Аархин считал, что честный, хоть и самовлюбленный человек на таком месте куда лучше, чем кланяющийся даже рядовому служителю Тибора и при этом наносящий ущерб городу и благополучию его добрых жителей.

– Я молчу, ты говоришь,– повторил их план Мийэн, когда разглядел, что у ворот в Темницу, их ждал сам Жгералих и двое его помощников, вооруженных короткими клинками и круглыми щитами с гербом города – мечом с широким лезвием, украшенным символом Порядка.

– Да, привлекать внимания не стоит,– согласился Эвтей.– Жгералих как всегда поворчит, но задерживать не станет, поручит кому-то из тех двоих провести нас вниз.

Начальник Темницы стоял, скрестив руки на груди. Его голова почти полностью поседела, нос покраснел от утренней прохлады.

– Снова ты, Эвтей,– сказал он вместо приветствия. На Мийэна Жгералих даже не посмотрел.

– А ты как обычно мил, Жгералих,– усмехнулся Песочная голова.– Нам нужно увидеть предателей Грелимарая.

– Значит, увидите. Я-то сам не пойму, сколько вы собираетесь еще их допрашивать. Будь моя воля, вздернул бы их прямо вечером, без суда. Но наместник не хочет слышать очевидного. Семьи этих пособников Хаоса я бы тоже бросил в камеры, а не верил им на слово, что они ничего не знали об извращенных похождения своих детишек. Вы, храмовники, немного размякли.

– Не сомневайся, кара настигнет тех, кто отступился от света,– сказал Эвтей. Жгералих лишь что-то буркнул себе под нос и приказал одному из солдат проводить служителей Порядка к заключенным.

Внутри верхней части Темницы они очутились в коридоре, где на колоннах горели факелы. Окна здесь совершенно отсутствовали, поэтому казалось, что странные тени неотступно следовали за всеми, кто входил сюда. Подчиненный Жгералиха провел их мимо служебных комнат в центральный зал. Это было помещение прямоугольной формы с широким колодцем по центру. Каменная винтовая лестница спускалась во тьму подземелий. Мийэн шагал вниз, ощущая, что с каждой пройденной минутой повышается температура. Все жители Грелимарая знали, какая жара царила на нижних уровнях Темницы. Это являлось дополнительным наказанием для особо опасных преступников и хаоситов.

Они достигли первого уровня камер, где держались воры, мошенники и другие люди, чьи злодеяния не наказывались пожизненным заключением или казнью. Прижавшись к решеткам, эти мужчины и женщины провожали Мийэна и Эвтея взглядами. Кто-то просил помолиться за них, кто-то требовал отпущения грехов. Мийэн не отвечал на их просьбы. Тибор после их смерти сам оценит, заслужили ли черные души этих преступников прощения.

Вскоре показался следующий зал с новым колодцем. Помощник Жгералиха насвистывал легкую мелодию, как будто прогуливался по прекрасному вечернему саду, утопающему в цветах. Но удивляться было глупо, он видел все это тысячу раз, и пейзажи подземной тюрьмы, которые бы ужаснули рядового гражданина Грелимарая, для него стал невидимыми.

Пока они двигались по второму ярусу, Мийэн коснулся энергии. Он направил поток вперед, чтобы разглядеть то, что творилось за шершавыми стенами. Темницы для убийц и насильников были обращены решетками к другой стороне, где в коридорах главенствовала тьма, в отличие от главного, по которому шли храмовники и стражник. Эти преступники довольствовались небольшими свечками, которые сами и изготавливали. Так они отрабатывали те деньги, которые тратились на них из городской казны. Мийэн увидел мужчину, сидевшего на жесткой койке. Он, не двигаясь, уставился на свои руки. Сколько лет он занимался этим? Не сошел ли еще с ума?

Наконец, третий колодец привел их туда, где в ожидании неотвратимой судьбы, считали дни прислужники Хаоса. Духота обволакивала тут, словно туман. Здесь на камерах были решетки, как и на первом ярусе. Но не из-за того, что к противникам Порядка относились лучше, чем к убийцам или насильникам.

Напротив каждого узилища на неровной стене сияли восьмиконечные звезды, служившие напоминанием о неизбежности правосудия. Хаоситы вынуждено наблюдали долгие часы за тем символом, от которого отвернулись, посвятив жизнь чудовищным поступкам. Мийэн видел угрюмые лица людей, принявших в себя абсолютное зло. Он благодаря энергии ощущал, что некоторые из хаоситов владели магией. Но их каналы, из которых они черпали светлую силу, затем извращая ее назначение, были заглушены специальными потоками. Эти рабы Великого Саусесана смотрели на Мийэна и Эвтея не только с яростью. В их глаза читалась неприкрытая зависть.

На этом уровне подземелий дежурило много стражников, Жгералих понимал, что хаоситы представляют большую угрозу, чем те, кто просто отнимает человеческую жизнь. Даже связанные по рукам и ногам. Хотя в последние лета обходились без таких мер. Толстые стены и зачарованные магами металлические прутья надежно охраняли отступившихся от света людей. Помощник начальника Темницы подозвал их к одной из камер. В ней на полу на прелой соломе лежал мужчина средних лет. Эвтей незаметно покачал головой, дав знак, что это не тот хаосит. Стражник не должен был заподозрить, что они пришли к конкретному пленнику, поэтому они сделали вид, будто интересуются всеми сразу.

– Я уже соскучился, думаю, что-то давно меня не допрашивают,– произнес мужчина-хаосит грубым голосом.

– Не желаешь раскаяться, Мурддинх?– спросил Эвтей, поглаживая жезл.– Твой брат надеется убедить наместника, что тебя заколдовали.

– Это вы одурманил моего брата, проклятые псы Тибора и его папаши! Мой разум чист и ясен, я верен Великому Саусесану до конца.

– Для тебя он скоро наступит,– сказал Мийэн, чувствуя, как в нем закипает гнев. Насколько глубоко укоренился Хаос в этом несчастном человеке. Мурддинх плюнул в их сторону, но не достал. Стражник пообещал ему за это плетей и поманил к следующей камере. Там на полу сидела на коленях обнаженная девушка, свою одежду она сложила рядом с топчаном. Глаза девушка держала закрытыми, ее маленькие грудки поднимались в такт дыханию, черная поросль внизу живота обращала на себя взгляд. Возбуждающее зрелище, но женщины, продавшие душу Хаосу, никогда больше не вызовут интереса у мужчин, верных Порядку. Эвтей взирал на эту картину бесстрастным взглядом. Даже стражник безразлично стоял рядом, уделяя внимания девушке не более чем пыли под его сапогами.

– Если ты ждешь контакта с Хозяином, вынужден тебя разочаровать,– сказал Песочная Голова.– Он не общается с теми, кто не владеет умением взаимодействовать с энергией.

– Истинную последовательницу он одарит независимо от ее способностей.– Девушка открыла глаза и улыбнулась.– А вас, тех, кто продолжает слепо верить в силу Порядка, порадует смертью. Может не сейчас, но скоро. Поверьте. Я вижу это во снах.

– Не волнуйся, Порядок подарит тебе вечное забвение, а твое имя сотрут из фамильного древа твоей семьи, Сиглиена.

Девушка пожала плечами и вернулась к медитации. Мийэн никогда не понимал, почему красивые и неглупые женщины выбирают Хаос. Среди н'уданов слабый пол тоже был представлен, некоторые из них в жестокости не уступали мужчинам. Да простит их Порядок, а очистительное пламя да освободит их запятнанные злом души.

В следующей камере находился нужный хаосит. Молодой дворянин по имени Ульфиязак Парагоенш тоже упирался коленями в пол, но в отличие от Сиглиены просто тихо молился. Кому, интересно, Порядку или Хаосу? На самом ли деле он готов уйти от тьмы и знает информацию о местонахождении ставки своих подельников. Эвтей ничего не стал спрашивать у него, а обратился к помощнику Жгералиха. Он договорился, чтобы пленного доставили наверх в одну из допросных комнат. Мийэн был несказанно рад, что они уже покидали эту жаркую пыточную. Жаль, что нельзя еще снять бороду, а с ней и сутану, чтобы потом принять освежающую ванну.

В кабинете, Мийэн успел напиться прохладной воды и слегка омыть лицо, прежде чем стражники привели Ульфиязака. Он сел на стул, испуганно таращась на людей серой сутане. Когда стражники вышли, юноша облизал губы и спросил:

– Вы вытащите меня отсюда?

– Зачем нам освобождать того, кто продал душу Хаосу?– Мийэн внимательно следил за всеми словами грелимарайского хаосита.

– Я не хотел.– Голос Ульфиязака сорвался на писк.– Это все из-за Сиглиены, ненавижу эту дуру, ненавижу!

– Ты отвернулся от Порядка ради женщины?– спросил Эвтей, сжимая жезл так, что костяшки побелели.– Отступился от света ради той, которую ненавидишь?

– Да, будь я проклят! Я лишь хотел, чтобы мы были вместе! Я любил ее.

– Любил?– уточнил Мийэн. Ему хотелось проверить честность Ульфиязака без использования заклинания.

– Люблю до сих пор и ненавижу еще сильнее!– Парень заплакал, пытаясь вытирать слезы связанными руками. Мийэн не чувствовал ни капли магической силы в его крови, но освобождать пленника от пут, конечно же, не собирался. Этот плач мог быть лишь представление, спектаклем, разыгрываемым прислужником Хаоса.

– Если ты недавно поддался переходу в стан Великого Саусесана, откуда ты знаешь, где находится тайное убежище хаоситов?– задал следующий вопрос Эвтей. Песочная голова не думал тянуть, Мийэн мысленно похвалил бывшего ученика.

– Сиглиена знает,– ответил Ульфиязак. Он шмыгнул носом и потянулся к стакану с водой, который оставили для него на столе. Веревки, стягивающий руки, мешали ему, но он в итоге сумел схватить стакан и осушить его до дна тремя большими глотками. Юноша набрал воздуха в грудь и продолжил свое объяснение.

– Она сама не была там, но слышала от предводителя хаоситов о месте, куда он должен был отправиться на встречу с каким-то могущественным союзником.

– Этот предводитель,– перебил Мийэн Ульфиязака,– его имя можешь назвать?

– Да, Тульгарн.

– И где он сейчас?

– Здесь в темнице,– ответил юноша, потупив взгляд.– Он тот, кто не отвечает ни на какие вопросы, а только улыбается.

– Великий Порядок!– воскликнул Эвтей.– Почему ты молчал до сих пор?

– Боялся. Я и сейчас боюсь, но не желаю утаивать это теперь.

Если этот предавший свет человек не лжет, то в сети, наконец, угодила крупная рыба. Мийэн и Эвтей переглянулись. Настало время, использовать силу, чтобы подтвердить, что юноша говорит правду. Мийэн вытянул руку в сторону пленника, заметив как замер Эвтей. Песочная голова приготовился улавливать каждую составную часть потока, чтобы потом повторить новое для него заклинание. Сила заискрилась в жилах, охватив все тело от кончиков пальцев до кончиков волос. Для такого особенного потока требовалось много энергии. Слепив тонкий луч, сверкающий голубым оттенком, Мийэн ударил им в голову Ульфиязака. Тот, вздрогнул, но не осознал, что с ним произошло. Мийэн опустил руку. Теперь, если юноша вознамерится солгать, это тут же станет известно главному смотрителю маяка.

– Действительно ли ты сожалеешь о том, что поддался Хаосу, и желаешь обратиться обратно к Порядку?– спросил Мийэн, направив все внимание на тонкий поток, невидимый глазу человека, не обладающего магическими способностями. Юноша медленно посмотрел на него и произнес:

– Да! Я был ослеплен и не думал, к чему это приведет. Я не хочу убивать, я думал, что буду просто держаться в стороне, пока Хаос не придет к власти в Энхоре. Но то, что они собирались творить в деревне, отрезвило меня. А Сиглиена...– он на секунду запнулся.– Она оказалась столь же черной внутри, как черна Темница снаружи. Чернее угля, чернее ночи. Она искренне верит Хаосу и готова голову сложить за его дело. Она ответила мне близостью, когда я согласился отвергнуть добро в моей душе. Теперь, вспоминая ее прикосновения и поцелуи, мне тошно. Я хочу забыть это, но уже столько натворил, что страшно. Я не хочу умирать! Если Порядок даст мне шанс, я сделаю все, чтобы помочь одолеть проклятый Хаос! Пожалуйста, поверьте мне и помогите!

Юноша не лгал. Он был готов вернуться к свету и это поражало. Зло не успело глубоко пустить корни в его сердце, поэтому он мог заслужить прощение. А слова, произнесенные им в допросной комнате, не были ложью или хитростью. Мийэн жалел, что рядом нет Аархина. Он бы засвидетельствовал такое знаменательное событие! Теперь медлить нельзя. Хаоситы не станут ждать казни предводителя. Мийэн не знал, каким образом они планируют его вытащить, но уже предполагал, что это случится во время суда. Храмовники должны быть в боевой готовности к этому моменту. В Грелимарае скоро станет беспокойно, поэтому детей следовало отправить в отдаленное место. Например, в родную деревню Фульмера, где жили его отец и мать. Там они переждут опасность. А сам помощник обрадуется неожиданному отпуску. В конце концов, каждый человек нуждается в отдыхе.

Дмитрий

А теперь покатай меня, большая черепаха. Фраза из старого мультфильма вспомнилась мне, когда я неуверенно топал по деревянному пирсу в едва разгоняемой темноте к живому кораблю, вдыхая морской аромат полной грудью. Львенком я никогда не был, потому и не знал, удастся ли подружиться с этим существом. Я пытался унять волнение, потому что сердце вдруг бешено заколотилось. Какие еще сюрпризы приготовил мне Энхор? Магия, необычные звери – все это до сих пор не укладывалось в голове, а о предстоящем плавании на исполинском пресмыкающемся даже думать было жутко. С конца пирса на покатую часть панциря гугутикары вела переброшенная широкая доска. Ее я преодолел быстрым шагом, чтобы не свалиться воду от непрекращающегося волнения. Очутившись на черепахе, я присел и потрогал панцирь рукой. На ощупь он казался каменным, слегка шероховатым. В прочности такой спины можно было не сомневаться. Если взять эту гугутикару и использовать в качестве крепостной стены, то ни один таран не пробьет ее. Стало любопытно, а существовали ли у этих энхорских черепашек естественные враги? Я продолжил путь к палаткам, где виднелся свет от костра. Возле него на большом мешке сидел бородатый мужчина лет под шестьдесят. Голова его была обрита, и пляшущее пламя отражалось на макушке. Мужчина старательно переворачивал прутом какие-то круглые предметы в огне. Не поднимая взгляда, он сказал:

– Мест не осталось, придется вам дождаться утреннего судна.

– Даже для меня?– спросил я, вживаясь в роль Аархина Маггорайхена.

– О Порядок!– Бородач бросил свое занятие и вскочил будто ужаленный.– Месэр Аархин! Какая встреча! Давно не радовали Юритыфа своим присутствием.

– Обстоятельства привели меня к вам, без вашей гугутикары, пожалуй, не справиться.

– Спасибо за комплимент, приятно слышать столь уважительные слова от последнего н'шаста в Энхоре. Мы с моей девочкой вас не подведем. А место найдется. Не осмеливаюсь предложить вам заночевать под небом, поэтому уступлю свою палатку.

– Благодарю.– Я, само собой, не имел особого желания выгонять этого услужливого джентльмена из его временного обиталища на панцире гигантской черепахи, но перспективы спать на открытом воздухе не желал еще больше.

– Честно говоря, нас тут напугали крики о гануре,– сказал Юритыф, почесывая высунувшееся из-под жилета пузо.– Я чуть не отдал приказ отчаливать, пока в порту не появились храмовники. Один из солдат сообщил моему помощнику, что чудовище выбрало ваш образ. На что я, разумеется, рассмеялся. Бабка моя еще говорила, что ганур может в нее обратиться и съесть меня, но никогда – в н'шаста.

– Всем бы вашу память,– произнес я, понимая, что действительно чуть не загубил весь план. Ну как я, тот недоумок из переулка скорее. Если бы гугутикара ушла в море, то пришлось бы куковать в Шантайзе до утра, а Маггорайхен предупредил, что чем быстрее мы будем действовать, тем быстрее мы обменяемся телами.

Хозяин пресмыкающегося чуда-юда отвел меня к большой палатке и предложил перед сном отужинать с ним. Я не решился отказать, поэтому, оставив вещи, вернулся к костру, где Юритыф уже приготовил мне сидение в виде такого же наполненного чем-то мягким мешка. Я так понял, что пассажиры странного корабля уже отдались морфею в других палатках, потому что к нам больше никто не присоединился. Члены команды Юритыфа, видимо, тоже спали. Я догадался, что мы ждем еще участников нашего круиза.

– Отплываем скоро, если этот последний пассажир не удумает задержаться еще на час,– сказал бородач, выталкивая прутом из костра почерневший шар. Он слегка двинул его в мою сторону, и неведомый предмет покатился ко мне. Я остановил его ногой, но не спешил брать, боясь обжечься. Да и вообще, что это такое? Ужин, что ли? Я стал наблюдать за капитаном гугутикары. Юритыф выкатил второй шар, будто не чувствуя жара от круглого комка черноты, схватил его и ударил об панцирь черепахи. Шар раскололся ровно посередине, и я услышал запах, похожий на жареную рыбу. Вот так просто? Я поднял шар из-под ноги, убедившись, что он был еле теплым, несмотря на то, что покинул пламя меньше минуты назад, хорошенько размахнулся и разбил его на две половинки. Бородач погрузил пальцы в одно полушарие и отправил мякоть в рот. Я повторил за ним. Ого, вот так вкуснотища! Мясо рыбы – или чем там на самом деле являлась эта штука – было потрясающим. Оно очень походило на сома, нежное и без костей. Я мигом съел все, подавив желание облизнуться. Юритыф улыбнулся и подал мне добавки.

– Женушка моя наловила,– произнес он через набитый рот.– Деньги, заработанные на перевозках, позволяют нам жить безбедно, но старуха никак не избавится от старых рыбацких привычек. Я все ей талдычу, что шишагал покупать можно, а не тратить время на лодку и сети, так она, месэр Аархин, кричит, чтоб я не учил ее жить.

– Она заскучает без этого,– пустился я философствовать. Конечно, до мудрости н'шастов мне далеко, но работа, связанная с постоянным общением с разными людьми, научила в них хорошо разбираться.– Представьте, что она все-таки бросила выходить в море за рыбой. Чем ваша жена будет заниматься дома? Ну, готовит, стирает, убирает она и сейчас, хозяйка же, хранительница домашнего очага. А без любимого занятия у нее появится еще больше свободного времени, которое она вполне может посвятить тому, что станет пилить вас в два раза сильнее, чем до этого!