Текст книги "Todo negro (сборник) (СИ)"
Автор книги: Антон Мокин
Соавторы: Антон Мокин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Я в этот вечер был на удивление решителен – хоть личная жизнь давно не складывалась. Или как раз благодаря этому…
– Потому что ты квадратный?
– Вроде того.
– Понятненько. У тебя интересный акцент. Откуда ты родом?
– Я русский.
– Вау…
Она приблизилась так, что у меня кровь из головы решительно отхлынула вниз. Помимо запаха дорогого рома и прекрасных духов, чувствовалось нечто иное. Я не разобрал, но ощутил в полной мере. У ирландки были зелёные глаза, и мне стоило великих усилий смотреть именно в них, а не в декольте.
– Русские – это сексуально. Говорят, русские – самые опасные из белых. Ох, милый Линкольн, ты только не обижайся. Я имею право так говорить: мой муж – чёрный.
Ирландка пригубила ром, затянулась через мундштук. Рики и Линк заворожённо следили за ней, так и не произнеся ни слова.
– Мальчики… неловко навязывать вам своё общество, конечно, и я безо всяких обид приму отказ… но будет очень мило, если вы согласитесь составить нам с мужем компанию на втором этаже. Вы бывали на втором этаже El Baron?
– Нет…
– «Нет» – значит «не бывали»? Или это значит – «нет, мы здесь с горячими молоденькими подружками и не ублажим Бриджит своим обществом»? Кстати, да: меня зовут Бриджит. Следить за игрой наверху, к слову, ещё удобнее. Вы ведь можете рассказать что-нибудь о футболе?
– Да, конечно.
– «Да» – значит, что вы с подружками моложе и красивее меня? Или что поведаете нам с мужем об этой чудесной игре?
Если честно, я немного запутался. А ещё всё-таки опустил глаза к прекрасной груди Бриджит, что она тут же заметила: от этого стало ещё более неудобно. Как обычно бывало что на футбольном поле, что в барах – положение спас Рики.
– Мы с удовольствием! Поговорить про футбол – всегда клёво!
– Да-да, пойдём!
– Не вопрос, мэм!
Не пойди мы за Бриджит на второй этаж El Baron, моя жизнь наверняка сложилась бы совершенно иначе. Не то чтобы я сожалел о решении: просто теперь судьбоносность такого мимолётного, ни к чему не обязывающего поступка несколько будоражит.
Никогда не знаешь, как далеко способна завести сущая мелочь. И какие невероятные, пускай и порядком пугающие вещи скрываются буквально в двух шагах.
Особенно в Новом Орлеане.
***
В лаунже, разумеется, царил полумрак. Глубокая ниша в стене, огороженная ротанговой ширмой, освещалась мягкими оттенками синего и розового. Там имелся большой телевизор, невысокий столик и два великолепных кожаных дивана. Тут и правда играл джаз. Негромко: фоном для трансляции игры.
– Бриджит, душа моя, и кого же ты привела?
Глубокий голос, тоже немного хриплый – и тоже с очень сильным акцентом. Этот я узнал сразу: французский. Была у меня подружка-француженка… хотя кого я обманываю? Не было никакой французской подружки: только одна любимица на «Порнхабе». С точно таким же говором.
– Это футболисты! Ты представляешь: команда называется «Лепреконы»!
– Они не похожи на ирландцев.
– Вряд ли это их портит. «Лепреконы»! Наверняка у них зелёная форма. Помнишь ту песню? Про мальчиков, которые носили зелёное? О-бо-жа-ю!
Интересно, подумал я: она обожает песню или мальчиков в зелёной форме? Не скрою, меня как-то больше порадовал бы второй вариант.
– Ну что ж… футболисты. Присаживайтесь.
Посреди одного из диванов восседал высокий и очень худой негр. В темноте было сложно понять его возраст, но уж точно – не юноша. Чернокожий носил прекрасный костюм с шейным платком вместо галстука, пижонские двухцветные ботинки и совершенно неуместные в таком помещении тёмные очки. К стене рядом с ним была прислонена трость, а в белоснежных зубах тлела толстая сигара. Несомненно, это был богатый человек с определённым вкусом. Таким, который как раз в Новом Орлеане уместен.
– Не знал, что здесь курить можно! – Линк при виде негра сразу заговорил таким тоном, будто они с незнакомцем были старыми друзьями.
– Никто в El Baron не запретит мне курить. Я знаком с хозяевами заведения… довольно давно знаком. А вы уже знакомы с Бриджит.
– Чёрного зовут Линкольн, мексиканца – Рикардо. – Бриджит не позволила нам представиться самим. – А вот этот, Сквер… он русский.
– Сквер? Разве такие имена у русских?
– Друзья зовут меня Сквер.
– Хм, вот оно что… Выходит, мне придётся называть тебя так, иначе не смогу претендовать на дружбу? Это дерзко. Интересная позиция. Мне нравится. Будь по-твоему, Сквер. Но тогда меня будьте любезны называть Бароном. Вы все.
– Да у вас тут прямо вуду какое-то! – усмехнулся я.
– Вуду?
Негр чуть наклонился вперёд, усиливая вопрос, а ирландка присела рядом со мной – ближе, чем стоило на глазах у мужа.
– Ну… вуду. Знаете: Барон Самди, Мама Бриджит. Гаитянец и ирландка. Как это называется… лоа. Гаитянские боги. Или полубоги. Духи… типа того. Я читал.
В это месте все обычно шутят – ух ты, футболист умеет читать! Но наши новые знакомые не стали повторять подобные глупости.
– Ты только послушай, дорогая! – Барон расхохотался. – А помнишь наш первый визит в Новый Орлеан? Город определённо изменился к лучшему! Теперь тут даже русский разбирается в лоа, подумать только… Забавно, забавно. Однако уже возобновляется игра…
И правда: команды вернулись на поле. Барон извлёк откуда-то литровую бутылку без этикетки, заткнутую деревянной пробкой и наполненную тёмной жидкостью. Наверняка ром.
– Выпейте со мной, парни.
Негр наполнил четыре красивых стакана: я как-то и не заметил, что на столе стоит посуда. Он мне поначалу показался пустым. Бриджит протянула мужу свой стакан – освежить.
– За что выпьем? – снова оживился Рикардо.
– Может, за души мертвецов? Раз Сквер сравнил меня с Бароном Самди… – негр посмотрел каждому из нас в глаза, пока его собственные по-прежнему скрывались за тёмными очками. – Шучу! Что вы так напряглись… мы выпьем за победу «Святых». Я ничего не понимаю в футболе, но болею за Новый Орлеан.
– Мне нравится это название! – воскликнула Бриджит. – «Святые». Помнишь песню старины Джаггера? «Раз каждый полицейский – преступник, и все грешники – святые…»
– …а орёл есть решка, то зовите меня просто Бароном… Да-да-да. «Святые». Это нам очень подходит. И форма у команды чёрная. А ещё мне нравится их эмблема: лилия. Это очень по-французски… я люблю, видите ли, французское. Родной язык. Ну, выпьем! За всех «Святых»!
И мы выпили. Я никогда не пробовал такой вкусный ром. Вроде ром есть ром, это же не виски и не коньяк… но ром Барона был буквально божественным. Чернокожий снова внимательно нас осмотрел.
– Вы мне нравитесь, парни. Вы не гринго. Один чёрный, один мексиканец – и явно с древней кровью индейцев. А древняя кровь – хорошо… я сам древнего рода. О русских ничего не знаю, но кажется – русские тоже из наших. Славная компания.
Любопытно, что Барон судил о нашем происхождении с логикой мистера Ли – но совсем иначе его оценивал. Какое-то время мы старались любезничать с Бриджит, позволяющей каждому уделить ей внимание. Получалось коряво. Сами понимаете: школьники, общество изысканной дамы нам было в новинку. Она даже порядком отвлекала от матча.
Тем временем негр увлёкся происходящим на экране: «Святые» разыграли мяч, Дрю Бриз отдал прекрасную передачу через треть поля.
– Тачдаун! – завопил Рикардо.
– Еее!..
– А ты говорил, рука слабеет!
Мы тут же выпили ещё, не дожидаясь Барона с Бриджит и забыв про тосты. Пара не обиделась.
– Парни… моя жена полюбила футбол с первого взгляда, но ей не особенно интересна сама суть игры. Я же хочу в ней разобраться. Будьте любезны: расскажите, что тут вообще происходит? Что значит «тачдаун»?
Рассказать о футболе – та вещь, о которой нас лишний раз просить не требовалось.
– Ну, видите: поле длиной сто двадцать ярдов, оно разделено на участки по десять. Последние отрезки на краях поля – это «конечные зоны». Если забежать с мячом в конечную зону противника или принять там пас, это будет тачдаун. Шесть очков. Ещё можно забить ногой в ворота с поля: это «филд гол», три очка. Так делают, когда боятся до конца мяч не донести.
– Ясно. Но я всё ещё не понимаю принцип движения по полю.
– Ну, команды владеют мячом по очереди. На то, чтобы пройти десять ярдов, есть четыре попытки. Можно сразу пройти больше, если сделать пас далеко вперёд или раннинбек сумеет прорваться. Но необходимо хотя бы десять: тогда снова будет четыре попытки на следующий отрезок. Так добираются до конечной зоны. Понимаете?
– Пока да.
– Ну вот. Если игрока с мячом повалят или ресивер не поймает передачу – попытка потеряна.
– И тогда новая попытка с прежней отметки?
– Нет. С того места, до которого дошли. Скажем, если прошли семь ярдов из десяти, то на следующие попытки остаётся уже три ярда. А если не пройти десять ярдов за четыре попытки, то мяч переходит к противнику, и тогда уже он разыгрывает. Ещё соперник может перехватить пас или подобрать мяч, который уронили – это «фамбл» называется. Тогда он сразу же атакует, без розыгрыша: схватил и побежал. Если игрок с мячом остался на ногах, конечно.
– Теперь более-менее ясно. Вы пейте, пейте.
На это нас тоже не пришлось особо уговаривать. Курить сигареты спортсменам нельзя, а вот что до алкоголя – ох, поверьте, мы иной раз бухаем так, что вам и не снилось. Всё-таки атлетизм – одно, необходимость психологически разгрузиться – другое. А сейчас, когда нас угощали прекрасным напитком, вовсе сам Бог велел.
Мы ещё долго объясняли Барону основы правил американского футбола. Вроде того, что после тачдауна можно заработать дополнительные очки: одно – если пробить по воротам ногой, два – если разыграть прямо перед конечной зоной и ещё раз занести мяч в неё. Практически всегда бьют с ноги, потому что промахнуться сложно. Но иногда бывают в матче моменты…
По ходу дела мы постоянно пили, но ром в бутылке как будто не убывал. Барон всё подливал и подливал из неё, а ёмкость оставалась практически полной. Я запомнил эту деталь, но в моменте не придал ей особенного значения.
Признаюсь: когда я порядком напился, «особенное значение» обрели декольте и чулки Бриджит. Благо что она, кажется, специально поворачивалась так и этак, тянулась за бутылкой через весь стол, вроде бы ненароком касалась моего плеча грудью. Делалось всё более стрёмно, однако от природы не убежишь.
Пусть и будучи неплохим футболистом, парень с пустыми карманами и без машины едва ли найдёт подружку. Даже в Новом Орлеане: это не самый большой и богатый город США, но отнюдь не деревня. Откровенно говоря, ниже моего тогдашнего социального статуса падать было особо некуда – разве только в трейлере жить. Короче, секса не случалось уже год. Да и год назад-то вышло по пьяни на шумной вечеринке, второпях: я кончил быстрее, чем что-то почувствовал. Скорость – она на футбольном поле хорошее качество, а тут…
Думаю, вы понимаете моё волнение и неловкость. Хуже всего иное: и Барон это заметил. Как раз к моменту, когда матч окончился победой «Святых» и мы подняли очередной тост за это.
– А тебе, Сквер, нравится моя жена?
Блядь. Вот и что тут ответить?
– Ааа… ну… мадам Бриджит очень красивая, конечно, я…
– Ммм, как это мило! – промурлыкала ирландка.
Лучше бы промолчала, конечно. От поцелуя в щёку стало только хуже.
– Моя супруга обожает танцевать. Сам я, признаться, нынче танцую редко: мода изменилась. Не по мне современная музыка. Знаете, когда-то в этом баре играл такой прекрасный гитарист… его звали Хулио… времена меняются. Сейчас Хулио занят кое-чем другим. Не суть. Я уверен: если кто-то из вас захочет потанцевать с Бриджит, она не откажет. Не откажет даже всем по очереди.
– Не откажу. – Бриджит потушила сигариллу и осушила стакан. – Но сначала с русским.
По-моему, Рики и Линк немного обиделись.
– Но учти, Сквер… – Барон растянул безупречную улыбку на всё лицо. – Я слежу за тобой.
С этими словами он взялся за дужку тёмных очков и сдвинул их вниз. Тут я чуть не выплюнул ром, которого как раз набрал в рот для храбрости.
На меня смотрели пустые глазницы. Две абсолютно чёрные впадины на почти идеально чёрном лице. Клянусь: они были чернее «вантаблэк». Словно два провала в Ничто. И не успел я струхнуть по-настоящему, как из левой глазницы что-то показалось. Белёсое, вытянутое, извивающееся…
Это был червь.
Я едва сдержался, чтобы не блевануть.
– Мне… выйти нужно… простите…
Я вскочил с дивана и выбежал прочь быстрее, чем из окружения самых лютых защитников. Только услышал голос Бриджит вслед:
– Жду тебя на танцполе!
Где туалет на втором этаже – понятия не было, так что я практически скатился по лестнице, спеша к нижнему. Прихватило вдруг не на шутку, хотя по дороге головой-то я немного успокоился. Ну, как там говорят… «белочка» бывает только у баб, у мужчин – видения. Выпил лишнего, с кем не случается. Прокуренное помещение. Может, они там не только сигары курили. Кто знает?
Внизу уже лихо отмечали победу нью-орлеанской команды. Танцпол ходуном ходил – парни и девушки со всех столов ломанулись туда, по полной лабал рок. Что это за группа? Kiss? А, нет… это Van Halen. Точно-точно, они. Песня Runnin’ with the Devil.
«Я живу так, словно завтра не настанет…»
В конце лестницы стояли двое стрёмных негров. Я вовсе не имею в виду плохих парней из плохого района: таких не боюсь. Но эти двое почему-то не были похожи на людей. Вроде всё как у всех – лица человеческие, но… дело в глазах? Или в зубах?
«Да, я живу в смертельном темпе…»
Я поспешил в туалет, мощными плечами растолкав толпу перед ним: даром ли футболист, да ещё раннинбек?
«Оказалось, что простая жизнь не так уж проста, когда я выскочил на эту дорогу…» – пели Van Halen.
Дверь сортира захлопнулась за мной. Из-за неё гремели гитары и нёсся припев песни.
НАПЕРЕГОНКИ С ДЬЯВОЛОМ, НАПЕРЕГОНКИ С ДЬЯВОЛОМ
Я РАССКАЖУ ТЕБЕ ОБ ЭТОМ ВСЁ
Я заперся в кабинке и еле-еле справился с молнией – руки дрожали. Жутко хотелось ссать, но было ясно, что справить нужду окажется нелёгкой задачей: из-за Бриджит член всё ещё стоял. Ладно уж, как-нибудь…
В следующий миг я заорал так, что на другом берегу Миссисипи наверняка услышали.
Думаете, потому что член в трусах не нашёл? Ну… в определённом смысле да. Не совсем. Дело было в, как бы это сказать…
В шерсти.
Не, у меня всё в порядке с тестостероном и волос на теле хватает, а в штанах тем более. Но речь не об этом. Я увидел самую настоящую шерсть – очень густую, жёсткую, бурого оттенка. В ней хер разглядеть не удалось, хотя грешно жаловаться на размер… был бы только кому нужен.
Почему-то я резко скинул штаны – прямо до кроссовок, и охренел ещё больше.
Шерстью были покрыты все ноги: от паха до лодыжек. Сначала подумалось, будто я превращаюсь в нечто вроде гориллы, но всё оказалось ещё хуже.
Я понял, что мои колени выгнуты не в ту сторону. Как… как у козла, наверное.
В общем, опорожнить мочевой пузырь получилось безо всяких проблем, и на том спасибо. Хотя едва ли меня за это потом благодарила уборщица… Не помню, как выбрался из туалета: на своё счастье, хоть штаны машинально натянул.
Опомниться удалось только в зале. Van Halen допели, теперь играли The Rolling Stones. Ту же песню, которую вспоминала Бриджит.
«Пожалуйста, разреши представиться: я богат и обладаю вкусом… Я был неподалёку много-много лет, украл много человеческих душ…»
Под Sympathy for the Devil трудно не танцевать – и все вокруг плясали.
Едва отпустило, как я бросился ощупывать колени под джинсами. Они оказались нормальными. Проверять насчёт шерсти я, конечно, посреди толпы не стал.
«Приятно познакомиться: надеюсь, ты угадал моё имя…» – пел из колонок Джаггер.
Мелькнула мысль, что имя негра в лаунже я угадал сразу. Так лихо угадал, что он сам удивился.
– Я сбил тебя с толку, да? Прости: такова природа игры. Ты рассказал о своей, я тоже кое-что показал…
Барон Самди, неожиданно похлопавший меня по плечу, почти в точности повторил строки, до которых как раз дошла песня. Он улыбался, перегоняя сигару из одного уголка широкого рта в другой. Хоть это был уже первый этаж, полный случайных посетителей вроде нас с Рики и Линком – никто не возмущался, что Барон курит. Народ отплясывал под Джаггера, славил «Святых» и не обращал на нас никакого внимания.
– Ты хороший парень, Сквер. – Самди протянул мне стакан, полный рома. – И друзья у тебя что надо. Я кое-что понимаю в людях. Мне понравился этот ваш футбол… И команда понравилась.
– «Святые»?..
– «Святые» тоже, но я про «Лепреконов». Загляну как-нибудь на вашу игру: не возражаешь? Или хотя бы на тренировку.
Я то ли закивал, то ли замотал головой, но Самди меня понял. Чернокожий вынул из зубов тлеющую сигару и указал ею в глубину зала.
– Посмотри, мой русский друг.
Он указывал на Бриджит.
Хотя вокруг ирландки было полно девочек вдвое моложе, она полностью владела общим вниманием. Стакан в одной руке и мундштук в другой совсем не мешали красавице танцевать: она двигалась в такт бодрой музыке с потрясающей грацией. Словно танцевала вовсе не под рок, а как минимум под джаз – или, может, вовсе что-то классическое. Рыжие локоны взлетали к потолку, разбегались по голым плечам, падали на лицо. Тогда я бы ещё не взялся судить, что из лоа за боги или полубоги, но танец Мамы Бриджит выглядел божественно. Я недаром повторяю это слово.
– Иди, спляши с ней. Я староват для такой музыки. Иди, чего застыл? Не расстраивай мою жену!
Расстраивать Барона и его жену мне совершенно не хотелось: оставалось подчиниться.
Как ни странно, тот вечер почти забылся уже следующим утром. Хотя «забылся» – это не совсем верное слово. Я вроде бы и помнил все события, однако они больше не казались ни странными, ни пугающими. Не казались даже особенно интересными: я просто перестал об этом думать, едва открыл глаза в своей постели.
А через пару дней забыл уже по-настоящему: ровно до того дня, когда Барон Самди в самом деле явился на наш стадион. Кстати, если вы подумали, что вся история только о нём и Маме Бриджит, то отнюдь. Впереди нас с «Лепреконами» ждали другие удивительные события и… встречи.
***
Прошли месяцы. Наступила зима, и наша последняя игра за «Лепреконов» приближалась.
Для многих парней она должна была стать и последним настоящим матчем в жизни: большинство игроков школьных команд на том заканчивают. По всему выходило, что так будет и со мной.
Линк Флэтчер окончательно нацелился на общественный колледж. Пусть это далеко от предела мечтаний, но наш ресивер не унывал.
– Учиться всё равно не хочу. —признавался он. – А за два года уж кому-нибудь приглянусь.
Ну да: подальше от мистера Ли у Флэтчера явно будет шанс продать себя скаутам. Если бы наш дорогой тренер меньше руководствовался расизмом, а больше оценивал футболистов по самой игре и использовал их лучшие качества – быть «Лепреконам» в центре внимания колледжей постоянно. Но увы…
У Рики всё тоже складывалось не лучшим образом.
– Если не Университет Луизианы, то уж куда-нибудь…
Увы, речь по-прежнему не шла о спортивной стипендии: нашему квотербеку предстояло пробиваться в команду, учась на деньги родителей.
– За Сквера обидно.
– Да уж: полное говно выходит.
Именно говно и выходило, иначе не скажешь. Никаких предложений от вузов. Под конец сезона мистер Ли, кажется, вовсе забыл о моём существовании. На последних тренировках я почти не участвовал в розыгрышах – отрабатывал рывки да наматывал круги вокруг стадиона.
– Романов, ты в чертовски плохой форме. Если бы Адамс мог работать на каждый «вынос», то клянусь Богом: не видать тебе поля вообще!
Я едва сдержался, чтобы не плюнуть мистеру Ли прямо в его наглую южанскую рожу. Это я-то в плохой форме? Любой человек, имеющий глаза и способный следить за секундомером, сказал бы: бегаю чуть-чуть хуже Адамса. А свалить меня в сто раз сложнее – уж в этом все защитники убедились, что свои, что чужие.
Но мистер Ли ко всем моим стараниям оставался слеп и глух. Традиционно благоухая перегаром и сверкая красной рожей, он продолжал пестовать свою любимую голубоглазую бестию. Типичный футбольный неудачник: когда-то хорошо играл за школу в несусветной перди, был звездой для всего города из трёх с половиной домишек. Отучился в заштатном колледже, так и не стал профи, подался в тренеры – теперь заливается бурбоном, вымещает свои комплексы на неугодных и по праздникам бьёт жену.
Последнее суждение мои друзья сочли преувеличением.
– Давай всё-таки Гитлера из него не делать.
– Он говнюк, но не настолько.
– И всё-таки не худший тренер на свете. Как-то команду построил…
Признаю: иногда я действительно перегибал палку насчёт мистера Ли. Всё-таки он вырастил из нас каких-никаких футболистов. Эта ситуация с Адамсом, если подумать, не сразу сложилась…
Вы не подумайте: Адамс пахал на тренировках как проклятый, признаю. Без сомнения, он был прекрасным раннинбеком – за сезон набрал огромное количество ярдов, заносил тачдауны в каждой игре. Но мне от того было не холодно и не горячо.
Я думал о собственной судьбе, и думы эти к концу года стали уж совсем мрачными.
Как-то раз, сидя на трибуне школьного стадиона после тренировки, мы с Рики и Линком завели важный разговор. Был приятный вечер: ещё не стало слишком холодно, красные закатные лучи отражались в окнах нашей альма-матер. Я старался получше запомнить все ощущения. Скорее всего, скоро на стадионах доведётся бывать только зрителем…
Рики потянул за ключ банки «Пепси». Она зашипела, и едва затих этот звук, как Мартинес высказал смелую мысль.
– Я вот что думаю… Тони ведь хреновый квотербек, да? Что имею в виду… мистер Ли не решится заменить меня во время игры?
– Да какое там!
Этот Тони, здоровенный итальянец, был классным парнем. Затусить с таким – всегда весело, но единственной причиной его пребывания в составе «Лепреконов» была необходимость иметь хоть какую-то замену основного квотербека. В нашей школе полный порядок с мощными, высокими, быстро бегающими парнями. Да. А вот что до пасующих…
– Так вот. – продолжил Рики. – Квотербек ведь может менять схему атаки перед розыгрышем. Ну, типа: тренер выбрал, но я вроде как увидел подлянку защиты… и переиграл. Ну, нормальная ситуация.
– Это для профессионалов нормальная. Не в школе же.
– Не в школе. Но что мистер Ли сделает? Выпустит Тони вместо меня? Даже не смешно. Короче, я к чему… У нас в плейбуке есть интересные схемы. Просто мистер Ли вечно забывал про них, пока продвигал Адамса. Мы можем в наглую начать играть по-своему: я просто дам команду, парням придётся выполнять.
– Я, конечно, очень ценю твою заботу… но это дебильная идея.
– Почему дебильная? Всё равно же последний матч.
– Во-первых, будут ли скауты на последнем матче? Сомневаюсь, давно их не видно. Во-вторых, Мистер Ли тебе за это такую рекламу по всем универам сделает…
Рики захохотал.
– Да ладно! Думаешь, почему у меня хер вместо стипендии? Уверен, мистер Ли и так говна скаутам налил в уши. Да и кто его будет слушать, когда окажусь в колледже? Так и скажу: тренер был сраным расистом. А лучших моментов рекрутёры просто не видели. Не приезжали, мол. Это чистая правда! Сам знаешь, как мы играем: «вынос», «вынос»… если не прошло, только тогда в пас.
Это верно. Устаревшие схемы, футбол времён молодости мистера Ли. Сейчас-то пасовая игра в приоритете, но с тактикой нашего тренера у Мартинеса и Флэтчера тоже было меньше шансов проявить себя, чем они заслуживали.
Вполне возможно, именно поэтому мои друзья не получили предложений из колледжей. А расизм мистера Ли был лишь последним гвоздём в крышке гроба наших надежд… Так что Рики не только обо мне думал, когда рожал свой план.
Мне идея всё равно не понравилась. Конечно, квотербек главный на поле – если он скомандует, всем исполнять придётся. По крайней мере первый-второй раз, пока мистер Ли не поймёт, что происходит. Но подобное поведение – хреновая для спортивного резюме строчка, знаете ли. Рики же не многоопытная звезда профессиональной лиги, чтобы такие выкрутасы сходили с рук.
Мысль осталась недодуманной: Линк толкнул меня в плечо.
– Глядите, парни!
Флэтчеру не пришлось объяснять, на что именно нам с Рики стоит взглянуть. Сидящую на другом конце пустой трибуны парочку мы узнали сразу.
Худой человек в элегантном костюме, старомодной шляпе, с сигарой в зубах – перепутать Барона с другим чернокожим я даже издалека не мог. Бриджит сидела рядом с ним.
– Это же эти…
– Точно.
Барон понял, что мы его заметили. Он поднял трость и проделал ею вполне понятный жест: ну-ка, подойдите! Вероятно, воспоминания о том осеннем вечере были очень странными не только у меня.
– Может, не пойдём?.. – робко протянул Линк.
– Думаю, тогда он сам подойдёт.
– Во-во. Давайте лучше сами.
Наверняка вам кое-что в моём рассказе кажется странным: ведь я уже прямо говорил об этом негре как о самом Бароне Самди, а о его супруге – как о Маме Бриджит. И говорил так, будто это вещь сама собой разумеющаяся, нормальная, вовсе не удивительная.
Однако примерно так я всё и ощущал. Возможно, в том состоит магия Нового Орлеана: города, где совершенно удивительные вещи уместны. Не исключено, что лишь после встречи в El Baron я окончательно настроился на нужную волну. События приобрели черты магического реализма. В том, как мы с Рики и Линком почти забыли встречу с лоа, а потом легко обо всём случившемся месяцы назад вспомнили, было нечто маркесовское.
– Мне не нравится мистер Ли. – заявил Барон.
– Он и нам не нравится.
– Это я уже понял. Мистер Ли не любит чёрных, а это большой порок. И ты, мой русский друг, для него всё равно что чёрный.
– Я думаю, старик так же смотрит на ирландцев. – с видимым неудовольствием отметила Бриджит. – Новый Орлеан заслуживает лучшего. «Лепреконы» тоже.
– А вы задумали дерзкое!
Барон Самди явно говорил об идее Рики. Мы ничего не рассказывали лоа про это, но стоило ли удивляться, что Барон в курсе? Не стоило.
– Смелый план, который подкупает. Однако вы, юноши, ещё не полностью осознали, насколько необычная игра вас ждёт. За последние месяцы я порядком поднаторел в футболе и этот матч ни в коем случае не пропущу. Поверьте: он выйдет особенным и от него очень многое зависит.
Куда уж больше, чем мне казалось пять минут назад? Но Самди определённо было виднее. Мама Бриджит лукаво улыбнулась.
– Мы можем кое-чем помочь, мальчики.
– А можем и не помочь. Или… вовсе наоборот.
– Да. Если захотим.
– Всё зависит от вас, парни. Вы сумели увлечь меня футболом, однако разгоревшийся интерес требует теперь настоящего зрелища. Не разочаруйте старого барона. Это как танец! На него мало пригласить, нужно ещё и не ударить в грязь лицом. Двое умных людей однажды сказали мне: чем искушённее игра, тем искушённее соперник. Ваша игра оказалась по-настоящему хороша, и уж поверьте – противник впереди достойный.
Мы с парнями мало что поняли в этой речи: только кивали и пытались сделать вид, будто прониклись. В конце концов, мне не хотелось, чтобы Барон опять решил пошутить. Что он выкинет, если сочтёт нашу игру разочарованием?
В лягушек превратит? Или в крокодилов?
Я бы уже ничему не удивился.
***
Что последняя игра сезона действительно будет особенной – я понял, как только увидел в школе объявление. Никому вокруг оно странным не казалось: только игроки «Лепреконов» были сильно удивлены.
И то, кажется, не все – но мы с Рики и Линком уж точно.
– Узнал чего? – спросил я Рикардо, как раз стоя рядом с афишей предстоящего матча.
Квотербек пожал плечами.
– Мистер Ли вообще не понял вопроса. Мол, матч как матч, команда как команда, чего такого? Будто каждый год с ними играем…
– Мне все примерно так же ответили. – добавил Линк. – Ничего, мол, необычного.
– Хера себе: «ничего необычного»…
Мы втроём снова уставились на афишу, которую уже успели изучить в мельчайших подробностях.
Во-первых, нашим соперником была команда из частной школы Пикман. О такой ни я, ни Рики, ни Линк отродясь не слышали – хотя уже много лет катались в составе «Лепреконов» по Луизиане и вроде бы видели всех футболистов штата. Серьёзно: что эти парни делают в нашем расписании?
– Они хоть из Луизианы вообще?
– Не уверен…
Во-вторых, загадочная команда называлась «Нечестивцы». И вот это действительно удивляло.
Нет-нет, названия бывают всякие. В профессиональной лиге играют «Налётчики» из Окленда, перебирающиеся в Лас-Вегас, и «Буканьеры» из Тампы. Столичную команду как раз тогда вынуждали отказаться от названия «Краснокожие»: в нашем-то политкорректном обществе. Зато канзасские «Вожди» по-прежнему выступают под этим именем, вопреки истерии о культурой апроприации.
Но это всё, знаете ли, отнюдь не «Нечестивцы». Америка – религиозная страна, у нас прямо на долларе написано о вере в Бога. И такое…
– Стрёмно как-то.
– Надо ещё людей поспрашивать.
Без толку. Про «Нечестивцев» никто ничего пояснить не мог, а когда мы обращали внимание на странности – получали в ответ недоумённые взгляды. Что вы несёте, мол? Всё нормально!
– Такое ощущение, что всё это как-то связано с Бароном.
И мы было согласились с предположением Линка, но тут возникла ещё одна интересная деталь. Её подкинул, как ни странно, Адамс – мы случайно столкнулись у шкафчиков в коридоре.
– Слыхали про нового скаута?
Никто из нас не горел желанием общаться с Адамсом сверх необходимого, но слова о скауте тут же наградили раннинбека нашим полным вниманием. Сколько месяцев рекрутёров не видели! Только недавно мечтали об этом, и вот…
– На матче с «Нечестивцами» будет?
– А где ещё? Мистер Ли сказал.
Вот старый мудак: шепнул любимчику, от остальной команды утаил.
– А что за скаут? Из какого колледжа?
– Не знаю. Из какого-то крутого университета. Его зовут мистер Говард. Так что вы, парни, уж напрягитесь в пятницу! Последний шанс!
При словах о последнем шансе Адамс так мерзко оскалился, что я с трудом сдержал желание выбить говнюку зубы. Впрочем, надо отдать должное: Адамс мог нам про скаута и не сообщать. Пришлось выдавить из себя благодарность.
Общий «заклятый друг» свалил, весело насвистывая, а мы трое остались в ещё большем недоумении. Окей, скаут. Мы отвыкли, но в целом – дело обычное. Находить талантливых игроков надо, и разыскивают их даже в не самых крутых школах. Однако почему всё в тёмную? Почему неизвестно, из какого мистер Говард колледжа?
– А прикинь, если это Барон так представился?
– И в какой, по-твоему, колледж он игроков набирает? Вудуистский, что ли?
– Мало ли… стрёмный он, этот Барон.
– Парни, а почему мы до сих пор не гуглим?
Чёрт возьми, и правда. Самое простое и естественное действие в любой непонятной ситуации – а мы шляемся по школе, как дураки, и пристаём ко всем с вопросами! Телефоны тотчас покинули наши карманы, в поисковые строки полетели запросы.
Я был уверен, что и «Гугл» про загадочных «Нечестивцев» с мистером Говардом не знает ничего. Но это оказалось правдой лишь наполовину.
