Текст книги "Неутолимый Голод: Тупиковая ветвь (СИ)"

Автор книги: Антон Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Закусив губу, Самуил подошёл к высокому окну рабочей залы офиса Магической жандармерии в Южной Парижской Башне.

В этой части Земли стояла в разгаре летняя ночь. Короткая гроза закончилась. Теперь системы циркуляции затягивали в здание влажный и прохладный ночной воздух поредевших облаков, пахнущий громом и молниями.

Невдалеке, в десятке-другом километров, виднелась Северная Парижская Башня – гигантский, идеально прямоугольный небоскрёб трёхкилометровой высоты и полукилометровой ширины. И если Южная башня имела форму конуса с плавно переходящим в плоскость основанием и шпилем наверху, словно кто-то защипнул кусок поверхности и вытянул на себя, то Северная выглядела много проще, а от того – угрюмее и монументальнее. Возможно, именно поэтому в ней жил рабочий класс, а на верхних уровнях, где воздух был чище всего, располагались не их крохотные апартаменты, а казино, бордели и бары.

В Южной же башне жили те, кто побогаче. Здесь и офисы жандармерии и Гильдии были вычурнее и дороже обставлены, и плотность населения была в разы ниже – всего что-то около полутора-двух миллионов жителей. Против почти десяти в Северной.

Где-то в тумане по правую руку была ещё и Восточная Башня. Та выглядела, словно исполинское яйцо, водружённое на трёхкилометровой высоты пьедестал. Там были офисы корпораций, выставочные комплексы и невероятных размеров моллы, где жители Южной Башни спускали деньги, заработанные на дешёвой рабочей силе из Северной.

Земляне были вынуждены переселиться в эти задраенные фильтрами воздуха циклопические здания два века назад, когда даже богатые не смогли поддерживать здоровый микроклимат в своих виллах на поверхности.

Деревья вымерли, на пару сотен метров над землёй воцарился смог, который усилившиеся без лесов ветра перегоняли с места на место, лишь изредка добавляя свежести, когда дули с океана.

Тогда жители Земли добили природу с помощью террита.

Каменно-стеклянные громадины башен и их коммуникации возвели, разрыв берега и разломав немало горной породы для новых видов цемента. И всё это – в рекордные сроки. С территом-то!

Планета ответила разлившимся океаном, забравшим много суши.

Но землянам было уже всё равно – все шестнадцать миллиардов поместились всего в несколько тысяч гиперзданий, которым не нужно было много места. Да и что с ней делать, с этой сушей, если она уже полвека как мертва везде, куда ни посмотри… Почти.

Однако же, полностью уничтожить всё, что было в земной природе, не дали активисты. Давным-давно они привлекли внимание пары толстосумов, запудрили им мозги идеями сохранения того, что веками создавала планета, – и в конце концов полтысячелетия назад появились «заповедники», исполинские искусственные купола с поддерживаемым внутри климатом, механизмами самоочистки и авторегулирования популяций флоры и фауны. До того, как стало нечего больше сохранять, их успели построить пять.

Самые богатые жили, а чуть менее богатые отдыхали в «заповедниках», рассказывая потом остальным небылицы о встреченных земных животных, которых средний землянин не видел даже в голограммах. Для повседневной жизни полезнее было знать виды роботов, которые «водились» в небоскрёбах.

Самуил в «заповедниках» побывал, уже сделав карьеру жандарма. В его семье денег, достаточных даже на дневной визит, не водилось никогда.

Молодой служитель магического порядка был поражён тогда, как походила когда-то живая природа Земли на природу его нежно любимой Лернианы… Он даже поставил себе цель заработать на небольшие апартаменты с видом на искусственное море в одном из «заповедников».

Однако уже сильно позже, заработав деньги и хорошенько взвесив за и против, он всё же купил апартаменты на Лерниане. Потому что там море было настоящим, с настоящим закатным солнцем, уходящим в воду. А не его реалистичной имитацией, ползущей по высоченной нависающей над водой голубоватой стене…

А потом на Лерниане случилась катастрофа. Всё живое было стёрто с её континентов, а сам жандарм благодарил Вселенную, что начальство заставило его отменить отпуск, который он собирался провести в той части лернианских курортов, куда беда нагрянула в первую очередь. И жалел, что не улетел с планеты ка-днём раньше…

Не раз и не два смотрел с тех пор Самуил из окна то одного, то другого гиперздания на Земле и думал, что люди – та же каменная саранча, с одной лишь разницей: эти ужасающие насекомые убивали всё живое быстро. С людьми же оно мутировало и билось в агонии сотни лет, прежде чем испустить дух.

Жандарм чувствовал, что этот набирающий силу хаос последних дней – неспроста.

И его чутьё шептало, что это приходит время ещё более сильных, более разрушительных двуногих прямоходящих. Они будут настолько всемогущи, что, наконец, выйдут за узкие рамки планет, наберут мощь – и станут, не мелочась, в один присест погружать в агонию целые галактики…

Голо-модуль на руке издал трель и замигал.

Микаэла, глава аналитиков, звонила лично. Похоже, они откопали что-то важное.

Жандарм сбросил с лица задумчивое выражение и посуровел.

– Ренцини, – отозвался он. – Что нашли?

– Привет, Сэм, – кивнула Микаэла, – тебе понравится. Вернее, не понравится. А-а-а… чёрт его знает, как ты к этому отнесёшься, но это очень важно.

– Что там? – холодно переспросил Устранитель.

– Да, прости. В общем, поиск по записям с визоров техники выдал результат. Робот-уборщик засёк сразу четверых из этой «Коммуны». И это – уже само по себе интересно. Но главное – то, где он их засёк.

– Где? – руки Самуила сами собой сжались в кулаки. Только не говори…

– Хранилище Гильдии на Земле, – Микаэла сделала многозначительное выражение лица. – Они где-то у вас.

«Твою м-м-мать!..» – выругался про себя жандарм и с размаху больно впечатал кулак в толстое и вечно прохладное стекло панорамного окна.

– Когда точно? – спросил он сквозь зубы.

– Минут двадцать пять назад… – замялась глава аналитического отдела. – Если я правильно помню…

– Так вспомни правильно и доложи немедленно!!! – заорал Самуил.

Он отключил вызов ударом по голо-модулю и стал лихорадочно набирать Председателя Аль-Атраша. Если промедлить с этой новостью хоть секунду, Великий маг собственноручно разорвёт его в клочья…

Террит. Они уже пришли за ним…

Эти треклятые супермаги жили по какому-то другому времени. Они были слишком быстры!

А Дармо Ратсанари только начал работать, гарнизон там ещё совсем мал…

Но раньше, чем он успел набрать номер Аль-Атраша, его голо-модуль вдруг озарился ярко-красным и бешено завибрировал. Над предплечьем высветилась надпись:

«Общая тревога всем жандармам! Главное Хранилище Гильдии атаковано!»

Слёзы бессилия навернулись на глаза Самуила. На долю секунды руки его задрожали, а колени едва не подогнулись… Но это быстро прошло.

На смену бессилию, изнутри, из самых глубин его палаческой души, пришла плотная и вязкая, всепоглощающая и расчётливая ярость.

Устранитель тихо зарычал, спешно проверяя запасы экстракта в слотах на руках и бёдрах. Всё было на месте. Полный комплект.

Жандарм хищно ощерился и, нажав кнопку инфузора, закрыл глаза, представляя место. Он уже знал, куда переместится, чтобы дать этим тварям такой отпор, какого они заслуживали.

Спустя секунды, как только боевой экстракт раскатился по его телу приятной прохладой, он швырнул себя через пространство, вырвав приличный кусок каменного пола.

* * *

Небольшой кабинет с панорамным окном в пол заливали рассветные лучи.

Мужчина в атласном синем халате со сложными золотистыми вензелями вышивки сидел в кресле напротив окна и смотрел, прищурившись, на восходящее из-за горизонта парное солнце.

Он тяжело вздохнул, коротко хлопнул по подлокотникам кресла и резко поднялся. Воздух будто сам вытолкнул его на ноги – и синий вышитый атлас заколыхался, когда мужчина энергично направился к столу.

Стол в кабинете выглядел по-особенному. Из необычного дерева с металлическим отливом, он стоял на основании, сделанном из цельного фрагмента ствола с росшими из него ветками. Столешница же, поддерживаемая ветками, повторяла форму овального среза более толстой части того же ствола.

На первый взгляд, основание стола было сплошным. Но мужчина в халате, подойдя, опустился на одно колено и, запустив руку под столешницу, что-то нажал.

Под местом, куда он надавил, открылся ящичек, из которого мужчина выудил небольшое чёрное устройство, напоминавшее по форме цилиндр с закруглёнными концами.

Он секунду посмотрел на цилиндр, а потом легко подбросил его над столешницей – тот замер вертикально, не долетев каких-то сантиметров до поверхности.

Мужчина протянул к цилиндру раскрытую ладонь и замер, прикрыв глаза.

Над столом стало что-то происходить – воздух вокруг цилиндра зарябил жаркой дымкой, верхний его конец, наоборот, вопреки логике, покрылся льдом, а потом цилиндр вдруг завибрировал – и раскрылся, озарившись голубым свечением.

Нижняя часть растопырилась на три ножки, верхняя же раскрылась лепестками и выпустила по центру короткую антенну. Спустя мгновение, лепестки мерно замигали голубым – тогда мужчина открыл глаза и аккуратно проводил устройство рукой до поверхности стола.

Пристально глядя на голубое мигание, он стоял так, упёршись руками в стол, долгие минуты. Пока, наконец, не кивнул самому себе и не развернулся решительно, намереваясь покинуть кабинет.

В этот момент всю комнату залило алым светом.

Мужчина выругался и резко развернулся обратно к столу.

Голо-модуль, встроенный прямо в дерево, мигал красной световой полоской по краю столешницы, а в воздухе над столом ярко горело сообщение:

«Тревога! Атаковано Главное Хранилище Гильдии!»

Мужчина пристально уставился на сообщение, играя желваками на скулах. Он постоял так несколько секунд, а потом вдруг поджал губы и опустил взгляд.

Вновь тяжело вздохнув, он схватил со стола устройство с антенной и в следующее мгновение растворился в воздухе.

Глава 11. Тупиковая ветвь (часть 1)

– Тиа, любимая… Сколько для тебя проходит времени, пока я не здесь, с тобой? – Денис, по его собственным ощущениям, слишком давно не был у Тиа и теперь отчего-то ощущал себя виноватым перед ней. Хотя ангел-Тиа никогда бы не упрекнула его ни в чём, включая это.

– Здесь время существует, только когда ты приносишь его с собой, любимый, – она мягко улыбнулась, уткнувшись щекой в притянутые к груди колени.

Ласковый ветер приносил запах моря, который смешивался с цветочно-пряным ароматом волос Тиа. Маг лежал возле неё на траве, блаженно прикрыв глаза, и вдыхал запахи, приносимые тёплыми воздушными потоками, что гладили его по лицу. Он слушал её голос и шелест моря.

– Как это, милая? – переспросил он. – У меня, кажется, нет ничего при себе… – Денис шутливо осмотрелся, показывая, что не принёс бы ничего с собой, даже если бы хотел: он не знал, как.

– Я существую на многих ветвях времени, милый Ари, – Тиа пожала хрупкими плечами. – У миров есть свои, хотя сейчас они идут в ногу. У этого места – своя. Время здесь запускается, как только ты приходишь, и останавливается, когда ты возвращаешься в свой мир.

– То есть, сколько бы я ни провёл там, снаружи, для тебя здесь проходит лишь промежуток между мгновениями? – просиял маг.

– Здесь – да, – уклончиво согласилась Тиа и тихо рассмеялась.

Денис сел и улыбнулся ей в ответ.

Чудо – сколько ни смотрел он на тонкую и изящную, гибкую и сильную, женственную и обаятельную Тиа, насмотреться не мог никогда.

Да, он был уверен, что она читала его ещё лучше, чем Бури, даже не как открытую книгу, а как подробную и прозрачную трёхмерную голограмму. И именно потому выглядела ровно так, чтобы понравиться ему. Но магу было всё равно, ведь это ей удавалось. Ох как удавалось.

– Ты сказала, что у миров есть свои ветви времени, но сейчас они идут в ногу, – с любопытством сказал он. – Зачем, если они разные?

С лица Тиа сползла улыбка. Денис снова попал в запретную тему.

– Так решили Смотрители, – где-то глубоко в её глазах заколыхалась бездна.

Но маг всё же решил попробовать задать ещё один вопрос:

– Тиа, а это значит, время Смотрителей тоже идёт в ногу с нашим?

– Тебе нужна Сила Источника, милый Ари, – отозвалась она. – И ты получишь её по праву, – и, как и всегда, нежным поцелуем вернула мага обратно.

* * *

Денис снова ощутил в руках порцию водорослей и испечённой в магическом огне рыбы. И вспомнил, что как раз ел, отдыхая от магического урока, когда по неизвестной причине захотел поговорить с Тиа.

Вернее, по известной причине: больше говорить было не с кем. Голубоглазый великан Бури, когда не объяснял магу заклятья и не критиковал за медленный прогресс, все больше молчал.

Демиург и сейчас возвышался над ним всё с тем же бесстрастным лицом, какое у него было последние… недели? Месяцы? Денис не знал, сколько именно. Да и какая разница?

Время тянулось с поистине черепашьей скоростью. И дни слились в одну сплошную череду одинаковых ритуалов длиной в двадцать четыре ка-часа каждый. Подъём. Завтрак рыбой и водорослями. Несколько часов обучения магии. Обед рыбой и водорослями. Снова несколько часов обучения магии. Ужин… да ничего нового и на ужин. Потом – пара часов практики тонких заклятий, не требующих много сил, пока сон не сморит Дениса от усталости и скуки… И опять подъём, строго по внутренним часам теперь вечно угрюмого хранителя миров.

Одно было хорошо – мага настолько глубоко затянуло в трясину бесконечных тренировок, что он почти не вспоминал о том, что предстоит в конце этого пути. Изнурительные занятия, неизбывная неудовлетворённость Бури его результатами, стабильная, придирчивая критика без остановки… Всё это Денис хорошо помнил со Школы Магов. А теперь он словно оказался в больной и искажённой версии собственного же отрочества…

Но сегодня демиург был особенно молчалив. С самого пробуждения мага он не произнёс ни слова – просто стоял посреди плоской оранжевой скалы, вперив пустой взгляд в пространство.

Вернувшись из межмирья, Денис приготовился было без удовольствия доесть свой неизменный рыбный паёк на «завтрак» и даже посмотрел, скривившись, на куски, которые держал в руках… Но Смотритель вдруг шевельнулся, нахмурился – и что-то неуловимое изменилось в его голубых глазах с жёлтыми зрачками.

– Несмотря на цейтнот, кое-что мы успели, – ни с того, ни с сего сказал он. – Я преподал тебе азы боевой магии. Теперь ты не беззащитен, хотя существенной силой пока не обладаешь.

Денис не был согласен с Бури насчёт силы.

Он не знал, может ли использовать заклятия, доступные только за сотым уровнем, поскольку не знал самих заклятий – им в Конфедерации в принципе никого не учили. Даже «сотники» платили баснословные деньги, чтобы добраться до специальных томов Библиотеки Гильдии, из которых они узнавали о самой сложной и мощной магии, творимой в Галактике. Но маг был уверен, что по конфедеративной классификации он давно уже перешагнул девяностый.

– Среди магов, которых я знаю, я был бы на очень и очень приличном счету… – возразил он.

– Мы выступим против тех, кого ни ты, ни кто-либо ещё в твоём мире не знает, – бесстрастно парировал Смотритель. – Маги этого мира едва ли смогут с ними тягаться. Тебе – придётся, никайя.

– Кто?.. – не понял Денис, удивлённо вытаращившись на демиурга. – Ник…

– Никайя, – кажется, тот сверкнул глазами, впервые за долгое время произнося слово на своём языке. – Ты для меня – никайя. Ученик. Не лучший из тех, что у меня был…

– Помню, помню… – скривился маг. И тут до него дошло, а на спине моментально выступил холодный пот. – Подожди, ты сказал «мы успели». Что это значит? Обучение закончено?..

– Пришло время проверки делом, маг, – ответил Бури в своём классическом уклончивом стиле.

– Проверки делом?.. – только и выдавил Денис, едва не подавившись.

– Да. Последний шанс ослабить противника перед решающей схваткой, – кивнул демиург.

– Ч-что это означает?.. – маг часто заморгал.

– Настоящий бой, – Бури был, как обычно, краток, и в планы глубоко не посвящал. – Если я правильно всё рассчитал, ты должен быть равен по силе самым сильным из союзников Первой Взявшей. Но не ей самой.

– А с кем из них будет бой?..

У Дениса внезапно пропал аппетит. Задышав чаще, он кинул остатки водорослей и рыбы на рыжий камень.

Демиург спокойно посмотрел на него, но проигнорировал и этот вопрос.

– Тебе понадобится энергия, маг, – невпопад ответил он, – прими остаток пищи. Мы отправляемся на Гестериан.

Денис нервно сглотнул и, ничего больше не спрашивая, стал нехотя доедать. Гестериан, так Гестериан.

Порцию водорослей и рыбы он прикончил уже в капсуле.

* * *

Просто телепортироваться на Гестериан, по словам Бури, было опасно.

Как оказалось, Смотритель всё это время наблюдал за хранилищами Гильдии и Творец его знает, за чем ещё. И видел, что их охрана усиливалась, а сама Гильдия переходила на осадное положение. А значит – засекут неучтённый всплеск телепортации и проверят.

Сама транспортная капсула уже точно числилась в розыске.

Поэтому демиург перенёс её прямо в пустоту вдалеке от звёздной системы Гестериана, чтобы радары жандармерии не достали.

Когда она вынырнула из режима прыжка и застыла, затормозив, Бури кинул на Дениса короткий, равнодушный взгляд и скупо повёл ладонью.

Маг едва успел понять, что у Смотрителя на уме, и в последний момент создал вокруг себя защитный пузырь, успев захватить в него воздух из капсулы – магический импульс Бури открыл купол прямо в космосе.

Их обоих моментально вытянуло в безвоздушную черноту вместе с остатками воздуха, но испугаться маг не успел – беловолосый гигант, укрыв себя белым свечением, подхватил их обоих и дал разгонный импульс.

От перегрузки у Дениса помутнело в глазах.

«Готов к прыжку?» – услышал он в голове голос демиурга.

«Без капсулы?!» – удивился было маг.

Но Бури принял его фразу за согласие – и космос вокруг «поплыл».

Транспорт Конфедерации не зря «прыгал» только с поднятым экраном, согласно всем техническим стандартам. Уже выбрав точку назначения, режим прыжка сложно прервать, а то, что пассажиры увидели бы, могло спровоцировать панические атаки на борту. И дальше было бы всего два варианта – либо терпеть панику до самого конца прыжка, либо тормозить и дозаправляться в неизвестном месте Галактики. А всё из-за звёзд.

От запредельной прыжковой скорости и сжимаемого в прыжке пространства звёзды коротко «смазались», а потом быстро потемнели и исчезли. Денис и Бури словно попали в абсолютно чёрную трубу, видя лишь узкий кружок огней привычного космоса впереди. Долгую минуту ничего не происходило, а потом вдруг в этом «объективе» в одно мгновение выросла жёлто-синяя планета, и Дениса вновь размазало перегрузками, но уже тормозными.

Маг ощущал касания магией – это Бури компенсировал перегрузки, работая вместо приборов транспортной капсулы. Но то ли он экономил силы, то ли держал магическое воздействие ниже подозрительного уровня, то ли просто не старался – Денису так или иначе было плохо.

И когда они, раскалёнными снарядами прошив атмосферу, резко затормозили у поверхности среди песчаных дюн, Дениса сразу же вырвало на песок рыбой и водорослями.

– Гестериан, – раздался за спиной бас демиурга. – Приготовься выглядеть презентабельно. Мы недалеко от столицы, Беранга, куда должны войти через главный шлюз. Иначе незамеченными нам внутрь не попасть.

Он был прав. Уж где-где, а на этой планете любая магическая уловка, чтобы остаться незамеченным, автоматически получила бы ровно противоположный эффект. Поэтому Денис поднялся с колен, отряхнул с них песок и постарался привести в порядок позеленевшее лицо.

Пустынный, сухой и жаркий Гестериан был единственной планетой, на которой маги не просто составляли большинство популяции. Инертов здесь не было вовсе.

Ещё в самом начале, когда века назад магическая пыль пришла сюда многодневной песчаной бурей, осев на улицах городов и смешавшись с песком простиравшихся между ними пустынь, гестерианцы выяснили, что девяносто процентов населения планеты к ней восприимчивы. Более того, оказалось, что они не получали никаких заметных побочных эффектов от регулярного приёма «сапа», кроме сокращения продолжительности жизни.

Потом всё же выяснилось, что при этом на них очень слабо действовал «буст». Зато побочные эффекты давал просто сокрушительные – галлюцинации, потеря ориентации, обмороки и, в конечном итоге, смерть. Не больше, чем через полчаса.

Но базовый уровень гестерианцев был такой, какого не выпало магам ни одной другой расы Конфедерации.

Всё это довольно скоро привело Гестериан к очень странным и даже диким, на взгляд гуманистически настроенной Земли, изменениям.

Первым решением, которое приняли гестерианцы, открыв для себя магию, было перестроить всю инфраструктуру планеты на её использование. На это им хватило каких-то тридцати конфедеративных лет.

И с каждым ка-годом оставшаяся в меньшинстве десятая часть населения, инерты, становилась всё беспомощнее и всё изолированнее от общественных благ.

Сначала, как только решение приняли, это вылилось в короткие волнения. Но в первые же часы восстаний на улицах, глядя в участливо-непреклонные лица обеспечивавших порядок магов, инерты поняли, что у них нет и не появится здесь никаких рычагов давления. Как и перспектив на Гестериане.

Это понимали и сами маги. Поэтому вторым, что они сделали, стала программа «Большой исход».

Один ка-год был объявлен годом государственной поддержки эмиграции инертов. Куда угодно, по их выбору. С хорошими подъёмными и минимумом бюрократии. Подстёгиваемая магией экономика крепла и развивалась, Гестериан купался в благополучии, а потому мог себе это позволить.

Да, многие из инертов возмущались. Да, некоторые из них упрямо пытались отказаться и остаться на Гестериане, потому что считали планету своим домом. Но к концу года они поняли – поддержки от магов в чём угодно, не касающемся Исхода, ждать нельзя. В новых гестерианских городах не было места тем, кто не владел магией. Более того, эти города становились просто опасными для тех, кто не мог при необходимости поставить хотя бы простейший магический экран или применить антиграв, чтобы не разбиться, падая с высоты.

И инерты ушли.

Малая их часть упрямо осталась на планете, уйдя в пустыню. Больше их за века никто не видел. Лишь находили то тут, то там отдельные брошенные и занесённые песком поселения среди дюн.

Остальные же с вечным клеймом «тупиковой ветви развития» расползлись по Галактике, периодически поставляя благополучному Гестериану новых граждан извне, когда в семье изгнанных инертов по прихоти судьбы рождался маг.

Последний, третий шаг гестерианцев оказался настолько чуждым руководству Конфедерации, что понадобились восемнадцать заседаний Галактического Сената на Земле, серьёзные изменения в законах, ограничивающих магов, и отставка одного президента Конфедерации, чтобы воплотить его в жизнь.

Это называлось «Проект Выбраковка».

На новом Гестериане, построенном исключительно для магов, процветал настоящий социальный рай. Сильные и очень сильные маги жили бок о бок и наслаждались миром, созданным специально для них. С редкой вибрацией дыхательных щелей на шейном наросте, местным аналогом улыбки, встречали они каждый день и с радостью шли делать своё любимое дело – творить магию, получая за это деньги. А потом с удовольствием проводили время, развлекаясь и играя с семьёй, вместе ради развлечения повелевая стихиями.

Но иногда в семье гестерианцев случалось горе. По непонятной и незаслуженной немилости богов песка и солнца у них рождался урод. Инерт.

Сначала их пытались отсылать с планеты восвояси, к им подобным. Но это только умножало бродившую в кругах гестерианских эмигрантов обиду на новый порядок на родине. Это также означало много бумажной волокиты и нервных дней, количество которых обычный гестерианец в год мог сосчитать по пальцам своей семипалой руки.

Поэтому, по многочисленным просьбам граждан, Совет Шести, высший орган власти Гестериана, за несколько конфедеративных лет продавил «Проект Выбраковка» через все бюрократические препоны. И после следующих выборов остался у власти полным составом на новый цикл из десяти оборотов Гестериана вокруг звезды. Потому что теперь каждая семья планеты, имевшая несчастье родить инерта, могла выбрать из двух вариантов.

Согласно первому, их неполноценное дитя забиралось «на передержку» в специальный накопитель, откуда таких детей по возможности распределяли по гестерианским или другим семьям Галактики. Если годовая квота ещё не была полностью выбрана.

Согласно второму, нежеланное потомство «перманентно изолировалось». Такой термин использовали официальные лица Гестериана. Такой термин использовали и остальные гестерианцы. Те же в Конфедерации, кто выступал против такой дикой для большинства развитых миров практики, называли это «утилизацией».

Сами гестерианцы не хотели ничего знать ни о том, что происходит с их лишёнными магических способностей детьми, ни о том, как именно. И для этого они заключили многовековой государственный контракт с поставщиками подобных услуг с планеты Ут, на которой выбраковка лежала в основе цивилизации и была единственной мерой, ограждающей планету от стремительного перенаселения и коллапса.

И как только «Проект Выбраковка» вышел на запланированную мощность, гестерианцы, наконец, выдохнули и расслабились, продолжив жить в самом благополучном обществе Галактики. Обществе, в фундамент которого были за века зарыты десятки миллионов гестерианских жизней и ежедневно зарывались ещё тысячи.

Считанные годы спустя благополучие, требовавшее всё больше и больше комфортных условий, расцвело пышным цветом. Пустынные и жаркие города Гестериана укрылись куполами, а благодаря терра– и метео-формингу, громадные площади раскалённых дюн превратились в цветущие парки, чистые озёра и даже прохладные, заснеженные горы.

К парадному порталу одного из таких куполов столицы Гестериана, Беранга, и приближались Бури с Денисом.

Они двигались по гестерианскому «шоссе» – линии разметочных столбов среди дюн, возле которых каждые несколько десятков километров встречалось по зоне отдыха и пополнения запасов магической пыли. Рядом с ними, так же по воздуху, стоя, сидя и лёжа, группами и по одному летели гестерианцы.

За несколько километров до этого шоссе демиург на минуту отпустил заклятие полёта прямо посреди песков. Когда Денис вопросительно посмотрел на него, Бури коротко прокомментировал:

– Если мы приблизимся к местным ещё ближе, они поймут, что я рядом. Я должен заэкранировать собственную энергию сильнее, чтобы они ничего не заподозрили.

С этими словами он сложил ладони перед собой и вспыхнул ярким белым светом, словно небольшая звезда. А когда через секунду свет погас, перед Денисом стоял гестерианец.

– Ты чувствуешь присутствие моей силы? – спросил он.

Удивлённо таращась на преобразившегося Бури, Денис не сразу понял, что фоновая тошнота и правда ослабла.

За долгое время, проведённое со Смотрителем в одном куске пространства, его мозг научился просто игнорировать этот постоянный фон, и дурнота лишь забирала его жизненную энергию, почти не влияя на концентрацию. Теперь же в его сознании словно наконец-то рассеялся туман – он видел всё так ясно и чётко, мысли текли так быстро, что маг поначалу даже не поверил ощущениям.

– Нет, практически нет, – наконец, сказал он.

– Так моя сила ещё более ограничена, – уведомил его демиург. – Имей это в виду.

Маскировка сработала – ни один из настоящих гестерианцев даже взглядом не повёл в их сторону. Они морщились от ощущения кого-то очень сильного рядом – всё же и Денис, и Бури излучали магический потенциал много выше среднего. Но местные были также настолько привычны к постоянному фону такого излучения, что почти не обращали на него внимания.

Не возникло проблем и на въезде в город. И как только Бури с Денисом оказались внутри, под куполом, жар, идущий от песка и местного безжалостного солнца, отступил. Их окутала прохлада.

Сразу за порталом была большая обзорная площадка. А за ней начинался город, каких в Галактике было больше не найти.

Денис оказался здесь впервые, а потому запнулся и замер, открыв рот.

На огромном пространстве под куполом Беранга раскинулся горный массив. Он зеленел лесными жилищами среди крон высоких деревьев на склонах, белел заснеженными вершинами, тут и там утыканными некрасивыми на человеческий взгляд, но толстостенными и тёплыми коробками серых домов. А подножия этих гор, искусственно созданных магией, были густо усыпаны лёгкими хижинами, жавшимися по берегам чистого озера.

Между склонами были протянуты помигивающие стенками силовых полей транспортные каналы, по которым сновали роботизированные грузовозы. А рядом с ними шли такие же каналы, но тоньше – для передвижения магов. В них в воздухе висели знаки ограничения скорости и указатели развязок. Чтобы попасть в эти тоннели, нужно было взлететь к нужному раструбу прямо с обзорной площадки, служившей для гостей города и стартовой. Движение там было на первый взгляд насыщенным, но не очень плотным, и Денис сразу подумал, что хотел бы попробовать.

– У нас около десяти минут по моим подсчётам, маг, – оборвал его созерцание Бури.

– Десяти минут?.. – эхом отозвался Денис, растерянно моргая.

Скорость, с которой ожидание, возможно, последней схватки в его жизни переходило в саму схватку, не оставляла сознанию шанса нормально подготовиться…

Вместо ответа Смотритель указал ему на четверых человеческих магов, только что оторвавшихся от площадки прямо перед ними и уже направлявшихся к одному из раструбов тоннелей наверху.

Одного из них Денис узнал даже со спины – это был его первый боевой противник. Тот самый маг, чьи ноги он подрубил Огненной плетью на Тимекае.

* * *

Если бы преследование вёл не Бури, они бы потеряли эту четвёрку на первой же развилке. Оказалось, что движение в транспортном канале всё же было плотным. Даже чересчур плотным.

Гестерианцы не отличались соблюдением скоростных ограничений, как и в целом вежливостью при манёврах. То и дело находился кто-то, кто сложной змейкой пытался прошить неровный поток летящих в силовой трубе или в последний момент, сталкиваясь с защитными пузырями других и высекая белые искры, бросался в нужное ответвление.

Как демиург умудрялся не упускать нужных им магов в этом хаосе, Денис не понимал, стараясь лишь не отстать. А за очередным поворотом, когда их силовая труба вдруг распрямилась, далеко впереди он увидел, куда именно направлялись маги.

Посреди леса в склоне одной из гор города была вырублена большая посадочная площадка, к которой сходились несколько раструбов транспортных каналов. А за ней, в горную породу – вмурована высокая стена с несколькими пешеходными и грузовыми порталами. В центре стены красовалась высеченная в камне тридцатиконечная звезда – символ Гильдии Магов.