Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Аноним Vombat13

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Грустные выводы, Командир, – покачал головой Тол, – Очень грустные. А как же Пророчество? Обещанный Наследник?

– Обещанный Наследник – послушал своих Наставников и забил большой и толстый на всё это Пророчество. И ему Империя – даром не нужна.

Маги – переглянулись.

– Спартак – жив? – шёпотом спросил Тол.

– Да, – кивнул Командир, и тут же покачал головой, – Но, Спартак – погиб.

– Понял тебя, – кивнул Тол, – значит, не всё потеряно. Как там говорил Пращур – мы ещё живы?

– Мы – живы, – вздохнул Белый, – и Стрелок – ещё жив. Я – чувствую его. А они – нет. Они – нет.

– Мы живы, Командир, – повторил Тол, добавляя в голос магии, трогая Гадкого Утёнка за наруч, – потому мы найдём то, что ты ищешь. Найдём.

– Ничего я не ищу, Разумник, – покачал головой Белый, – уже не найти того, что я хотел бы найти.

– Значит, мы найдём – другое.

– Мне не надо – другое! – вспылил Командир, вырывая руку из пальцев Тола, обрывая метальный контакт.

– Обернись, Командир! – сказал Комок.

Гадкий Утёнок – обернулся.

– Посмотри на этих людей. Может, им не нужна Империя. Не знаю. Я – простой Маг-Боевик. Всю жизнь учился Владеть Силой и сражаться. Не думал о таких отвлечённых вещах. Но, я – точно знаю – всем этим людям – нужна защита. Им нужен кров, им нужно что-то поставить на стол, кого-то привести в свой угол, где-то рожать и растить детей. Им нужна безопасность. И им не важно, кто сможет им дать это – Император или не Император.

– Император может собрать большие войска, обеспечить большую собранность средств, большую управляемость ими, значит – обеспечить лучшую жизнь в Империи, – возразил Гадкий Утёнок.

– Я – простой человек. Родился в маленьком городке, в семье простого пахаря. Я не понимаю таких слов, – покачал головой Комок, – и они – не понимают.

Гадкий Утёнок молча смотрел на Мага исподлобья.

– Овца в стаде редко знает, что в стаде ей лучше. Норовит – сбежать, – пожал плечами Тол, – мой отец – смотрящий за шерстью. Овце и не надо знать, что она существует только для того, чтобы её стригли, а потом – съели. Но, она должна знать, что тут, в отаре – её кормят, лечат, защищают. А там, вне глаз пастуха, она – сразу попадёт на зуб Тварям.

Гадкий Утёнок глубоко вздохнул, отвернулся.

– Веди нас, пастух. Стаду нужен кнут и защита. И нож, резать больных, прокажённых овец, – Маги склонили головы.

Гадкий Утёнок – развернулся к ним всем телом. Смотрел сосредоточённо на их склонённые затылки.

– Да, братья! Верно! Спасибо за науку. Это не то, что я искал. Но, я – нашёл. Ты был прав, Разумник. Идём! Мы – уже опоздали.

Командир широкими шагами пошёл к лагерю. Комок протянул руку, Тол – хлопнул по ней. Маги, улыбаясь, поспешили догонять Гадкого Утёнка. Пробегая мимо Шёпота, подмигнули ему. Маг Воздуха, улыбнувшись, откинулся обратно на спину, закрыл глаза, погрузившись в медитацию. Надо было выводить колонну на дорогу. Надо восстановить Силу. Силы никогда не бывает много. Её – всегда не хватает. Всегда.

Синеглазка, с тревогой, проследила глазами за Командиром. Это не привлекло внимания – все смотрели на него, ожидая его решений. Увидев его решительное лицо, напряжённый, но не отстранённый, как вчера, взгляд, услышав его энергичные распоряжения, выдохнула облегчённо. И... запела.

Охраняющий её сегодня метатель ножей, услышав её мурлыканье, поднял удивлённо брови, проследил за её взглядом, увидел Командира. Удивился ещё больше. Нашёл глазами Корня, но их главарь лишь отмахнулся. Жонглёр – пожал плечами и погладил рукой свою обнову – новый, почти не повреждённый меч. Метатель ножей решил, что пусть у старших головы трещат. Его дело – охранять Синьку. Потерять Мага Жизни – никак не можно!

Пение Синьки резко оборвалось. Метатель ножей выхватил меч, в левую руку скользнул метательный нож, он закрутился на месте, выискивая – кого убить. Но, никого рядом не было. Синька, зажав рот руками, смотрела на Командира, серым столбом замершего посреди лагеря. Девушка побежала к Гадкому Утёнку. Её охранник – следом.

– Бруска! – закричала девушка.

– Я знаю, – кивнул Командир, он хотел что-то ещё сказать, но голос его сорвался, но – закашлялся.

– Его начали пытать, – сказал он, когда восстановил дыхание, потом повторил, шёпотом, – его начали пытать. Я – чувствую его боль.

– Мы – не успели! – в отчаянии закричала Синька.

– Успеем, – твердо сказал Командир, – Стрелок – крепкий парень. Из наших. Быстро он им не дастся. А умереть у него не получиться. И у нас есть Маг Жизни. Успеем!

Синька кивнула. Ольга одарила их, всех "Щеглов" – чрезвычайно редким артефактом – Корнем Жизни. Как бы это ни казалось невозможным, но увидев Корень Жизни у Белохвоста, разобравшись с его устройством, Ольга через неделю раздала им по Корню. Амулет невидим, его невозможно снять. Брус Чан не умрёт. Но, артефакт не избавит его от боли. И не избавит его от жертвенника. Синька передёрнула плечами, побежала собираться.

В Скверну эти условности! В Скверну – платья! В Скверну – причёски! Она – больше не девушка-маг! Она – дочь бродячей артистки! Дорожный костюм, кожаный панцирь, ножи и кинжалы, аркан и легкое копьё, послушная лошадка и мужское седло! Она – боец! И перегрызёт горло любому, вставшему между ней и её названным братом!

*****

Уныло повесив седую голову, всадник с мечом за плечами, неспешно ехал по дороге. Он был давно замечен, но его появление повергло заставу в замешательство. Уже несколько лет никто добровольно не ходил этой дорогой. Никто из чужих. Десяток воинов в недоумении переглядывались.

– Кто это, Егерь? – спросил десятник у Ворона, что возвращался из города и остановился на заставе – похвалиться обновками, да выпить в компании стражи заставы креплённой грибной настойки.

– Безумец, – прокаркал егерь, – эти безумцы с крестами на плащах в Тёмных Землях постоянно шляются и задирают честных людей. Убейте его. Он хоть и тощий, но снаряжён богато.

– Не тебе решать, кого нам убивать, – решил поважничать десятник, но увидев, что Ворона собирается, окликнул его: – Эй! Ты чего?

– Что вы, не справитесь с одним Наёмником?

– А что это ты бежишь? – подозрительно прищурился десятник, переводя взгляд с егеря на всадника на дороге.

– Скучно мне. Вас десять, он – один, – прокаркал Ворона, вскакивая на коня, дёргая поводья.

Но, он не успел уехать. Удар древком копья смахнул его с седла, раскалывая челюсть, выбивая зубы. Тут же на него накинулись, выкручивая руки, освобождая его от всех его обновок.

– Докаркался, выродок! – плюнул в лицо Ворона десятник, – думал, не спрошу у тебя, куда делся твой напарник? Не знал, что он сын моей троюродной сестры? Зачем ты убил его? А, Ворона? Всё мало тебе?

– Госш, что делать с чужаком? – спросил один из стражей заставы у десятника.

– Чужие здесь не ходють, – мотнул головой десятник, – всё, что с него снимите – ваше.

Стражи, переглянувшись, многие – облизав губы, расхватали самострелы и копья, один за другим покинули нору заставы.

– Ну, Ворона, прокаркай мне, где и почему ты убил моего родича? – спросил десятник, вытянув из очага полусгоревшее полено, раздувая его угли.

В спину страже заставы ударил вопль боли, вызвав лишь усмешки.

Белый рассчитывал поймать змей «на живца». Но, крик боли появился прежде воинов со змеями на груди, выстроившихся полукругом перед всадником, держа копья и самострелы на изготовку.

– Это кто такой красивый, такой вкусный привёз нам столько мяса? – гнусно усмехнулся один, его поддержали его дружки не менее гнусным смехом.

– Кто вы такие, что преградили мне дорогу? – грозно нахмурился Белый, – Прочь!

В ответ – смех. Но, змеи чуть расступились, когда Белый выхватил меч.

Смех одного из змей скомкался, он вытаращил глаза:

– Изумрудная сталь? Кто ты, путник?

– А ты – умный, – усмехнулся Белый, – ты умрёшь последним!

Лицо его скрылось за черным забралом. Его шлем перестал быть прозрачным. Змеи вскинули самострелы. Стрелы ударили во всадника, когда уже второй страж падал в грязь дороги, разливая лужу крови. Но, стрелы – ломались о броню всадника, с щелчками – отлетали. А меч Белого порхал среди людей, подсекая им жилы, разрубая, кромсая, отсекая, калеча и каверкая.

Как Белый и обещал – одного он не убил. Он ему подрезал сухожилия на руках и ногах, вскрыл ему живот. Страж дико вопил, пытаясь затолкать синие верёвки собственных кишок обратно в живот.

– Чего ты хочешь, чужак? – крикнул десятник заставы, выходя навстречу, выставив пустые руки.

– Ты – очень смелый, – сказал Белый. Шлем у него на лице опять стал прозрачным, – возможно, ты останешься живым.

– Тебе не удастся меня обмануть, чужак, – усмехнулся десятник, – я уже видел, как ты сдерживаешь своё слово. Чего ты хочешь?

– Я ищу своего друга, – сказал Белый.

Десятник посмотрел за спину Белого. Белый не стал оборачиваться. Он и так знал, что его должны были уже догнать его соратники. Они бы не допустили врагов до спины Командира, не предупредив.

– У меня есть для тебя кое-что, – десятник отступил в сторону, приглашая всадника в нору заставы, – там тот, кто знает, куда делся твой друг.

Десяток всадников окружил стража. С удивлением десятник смотрел на молодую девушку в мужском костюме, что легко слетела с коня и хотела нырнуть в нору, но ей преградили дорогу.

Ворона выволокли наружу. Вынесли саблю Стрелка и его самострел. Без футляра для стрел.

– Это он, – кивнул Тол, потирая руки.

– А я? – напомнил о себе десятник.

– Иди! – махнул рукой Белый.

Но, десятник – остался. Он лишь отступил на десяток шагов и укрылся за глыбой, торчащей из земли. Десятник видел, что это не осталось незамеченным. За ним наблюдали, самое малое – три пары глаз. Но, всадник с крестом – отпустил его, потому десятника не трогали. Десятник слушал допрос Вороны, и с каждым словом ему становилось всё страшнее. Он уже не прятался за камень. Он встал за спинами людей, допрашивающих Ворону, кусал губы, стискивал кулаки.

– Ты ещё здесь? – удивлённо спросил Белый, когда Ворона умер, – тебе твоя жизнь – не дорога?

– Нет! – яростно тряхнул головой десятник, – убей меня! Мне некуда идти! Я – ел человечину! Я – убивал невинных! Мне нет пути в земли, где есть Оплоты. И вернуться домой, я – не смогу. Некуда мне идти, Каратель! Убей меня!

Всадник пожал плечами, занеся меч над головой. Девушка в мужском костюме тронула его за наплечник, сказав:

– Это будет слишком легко. Изгони его.

– Вшёл вон, шакал! – рявкнул всадник, опуская меч.

– Я пойду к змеям, сдам вас, – крикнул десятник.

– Иди! Куда хочешь! – рассмеялся высокий воин, – только на глаза мне не попадайся. Иди. Мастер Боли – ждёт тебя. Все глаза выплакал.

– Он и вас ждёт.

– Надеюсь на это! – высокий воин вскочил на своего коня. Его спутники также вскочили в сёдла.

Десятник посмотрел им вслед. Потом потянулись повозки каравана. А десятник всё стоял и смотрел.

Он знал, что кара – придёт. Слишком богопротивные дела происходили вокруг. Слишком. И он, не заметив как, сам стал – мерзостью. И заразил мерзостью даже своих детей. Он сам приносил домой человеческое мясо. Искренне удивлялся – как раньше не догадались, что вокруг столько мяса ходит. И только увидев этого юношу, старый воин, как очнулся от кошмарного сна, разбуженный криками Вороны, его словами. Только сейчас пришло осознание, во что превратилась его жизнь, его служение Змею.

Десятник вошёл в свою заставу. Осмотрелся вокруг другими глазами. Увидел верёвку, стал наматывать её на крюк светильника. Но, потом взгляд его упал на свой же меч, забытый им на полу. Десятник бросил верёвку, поднял меч, собрал в охапку остальное оружие, догнал последнюю повозку этих чужаков, сгрузил в неё оружие и пошёл за повозкой, понуря голову, чтобы не встречаться с глазами этих людей. Но люди – смотрели. Потому Госш намотал на лицо свой шарф, прячась от взглядов людей, от их удивления и их ненависти. Только немного позже бывший десятник догадался сорвать с себя знаки Змей и бросить их в грязь.

– Зачем ты оставил ему жизнь? – спросила Синька, перекинув ногу через седло, поворачиваясь к Белому.

– Я? – удивился Белохвост, – не ты ли просила не убивать его?

– Так ты и послушал меня! – усмехнулась девушка, под взглядами воинов оправляя полосы поддоспешника, короткой кожаной юбкой свешивающегося с панциря, – Так зачем ты помиловал его?

– Если совсем честно – не знаю, – пожал броневыми наплечниками Белый, – в тот момент мне показалось это – правильным.

– А сейчас? Он же увязался за нами, – спросил Тол, оглядываясь.

– А сейчас – не знаю. Может он хочет ночью зарезать меня, – сказал Белый, косо посмотрел на кожаный панцирь своей любовницы, соблазнительно изогнутый под форму её груди, – или нашего Мага Жизни.

– И кто ему даст? – сказал ехавший рядом с Синькой циркач, чья очередь была сегодня охранять девушку. Он был лицедеем, Мастером Тысячи Лиц, потому сказал это голосом Корня, очень похоже изобразив акробата, потом лицо его стало похожим на лицо Белого и голосом Командира он сказал: – Пусть только попробует!

Сама Синька – лишь усмехнулась, поправляя ремень самострела Стрелка, впилась глазами в лицо Белого.

– Так зачем ты оставил его в живых? Неужели ты думаешь, что он вот так вот – переметнулся? – спросила она.

– Нет, не думаю. Так не бывает. Всю свою жизнь он служил Змеям, имеет нашивки за десятку службы и, вдруг, предал Властителя?

Белый пожал плечами, повторив:

– Так не бывает. Но, он единственный из Змей, кто не боялся меня и не испытывал злобы, которая обратная сторона той же монеты страха. Просто, в тот момент мне показалось, что так – верно. Так – правильно. Ключевое слово здесь – показалось. Потому, Корень, пусть твои ловкачи глаз с него не спускают. Как начнёт дёргаться не в такт – валите, как Тварь, без сожаления.

– Такое возможно только, – задумчиво сказал Тол Разумник, – если он давно тяготился своим положением и давно ждал шанса его изменить. Бывает так?

– Всё же я присмотрю за ним, – пробасил Корень.

– Так я и не настаиваю, – пожал плечами Тол, – лишь размышляю.

– Хватит об этом, – прекратил обсуждение Командир, – Тол, докладывай, что узнал.

– Стражи заставы и этот выродок Ворона – думают, что в городе от сотни до трёх сотен воинов, в основном – стража. Всю свою конницу Уж увёл на юг. Они Лебедей воюют.

Взгляды всех Советников скрестились на лице Командира, но его лицо было спокойно, сосредоточенно.

– Продолжай, – велел он.

– Стрелка Ворона продал Мастеру Боли. Стрелок в жертвенных загонах.

– Рассказывай про систему обороны города, – приказал Командир.

Советники поближе прижались к Командиру, чтобы не упустить ни слова. Белый, мысленно, усмехнулся. Ну, Старый, посмотрим, как работает твой "мозговой штурм" и этот, как его, а-а – "коллективный разум". Белый едва заметно скосил глаз на Синьку и Мать Жалею. Старый считал, что женщины неуместны при этих хитростях Разумников. Посмотрим. Правда это, или – старческое женоненавистничество? Всё же эти две женщины – не самые глупые из их бабьего племени.

*****

Все имеющиеся самострелы раздали ловкачам-циркачам. Привычные к сложным механическим инструментам, имеющие хороший глазомер и большой опыт метания разных снарядов, ловкачи быстро освоили самострелы, «пристреляли» их «под себя». Поэтому следующую заставу перебили раньше, чем они пискнуть успели. Стрелки-циркачи били стрелами, Егеря – копьями.

Добив раненных, собрав стрелы, Дозор – поспешил дальше. А идущий следом Головной отряд – уже расчленял трупы, чтобы они не поднялись Бродягами, собирал трофеи.

Так же быстро взяли башни внешних валов укреплений. Ловкачи сбивали стрелами защитников башен, они же – ловко лазали по валам и срубам. На Площади-Смотрильне они ловко взбирались на стоящий вертикально столб, ходили по натянутым между зданий канатам на высоте трёх человеческих ростов, что для них забраться по срубу башни?

Поэтому Головной отряд прошёл в открытые ворота. И только это и подняло тревогу на Внутренних Обводах Укреплений.

Люди Гадкого Утёнка втягивались в узилище между Обводами, между внешних и внутренних валов, выстраивая стену щитов. Стрелки взбегали на валы, чтобы быть выше стены щитов. Сам Командир и Маги – спешились. Маги – встали за спинами щитоносцев, никак не проявляя свою магию, а Белый протиснулся вперёд.

– Ну, вот, орлы! Бежать нам – некуда. Потому настал момент истины! Или мы – победим и выжжем это змеиное гнездо, или – погибнем. Но, умереть лучше – сразу и с оружием в руках, чем корчась от боли под жертвенным ножём Мастера Боли. За Жизнь!

– За Жизнь!

– За Честь!

– За Честь!

– За...

Ворота Башни Внутреннего Обвода – распахнулись, выпуская реку всадников. Белый – усмехнулся, покачав головой. Всё верно они просчитали. Они всё же вывели конницу. Глупо. Тут, в узилище – конница – слаба. Но, воеводы Ужа – все ушли на юг. Оставшиеся – не отличались сообразительностью и тактической гибкостью. Как и предрекал Тол. Они привыкли, что их конница им приносит победу, и применили конное построение, даже в невыгодном положении.

Конная лава растекалась вдоль вала, выстраиваясь напротив стены щитов. Белый опять покачал головой – глупо. Надо было бить – клином, в ворота, пробивая строй щитов, рассекая построение ополченцев на части, отрезая от ворот. Но, они решили – раздавить их. Видя, что против них – просто ополченцы. Вчерашние мужики.

Кругом полетели стрелы. Ловкачи с валов и стрелки Ужа стали соревноваться в меткости. Шёпот долго не соглашался с Белым, он привык, что основная обязанность Мага Воздуха – Щитом Воздуха закрыть войско от метательного оружия, но против прямого приказа пойти не мог. Потому люди Белого укрывались за щитами. Но, то тут, то там – вскрик, суета меняющихся местами ополченцев, раненный отходит или его отволакивают – в тыл.

Ловкачи – тоже не просто тратили стрелы. Падали кони, падали с коней всадники. Но, всё это была – прелюдия. На результат боя не сильно влияющая. Это надо не по десятку стрелков на стороне, а по сотне, чтобы обстрел стал влиять на бой. Должна быть такая плотность стрел, чтобы небо перекрывало. Тогда это – серьёзно. А так – баловство.

– Выравнивай! – услышал Белый крик Зуба.

Небольшая суета, стена щитов – выравнивается. Белый отступил на шаг, встав впритык к щитам, почти прижавшись к ним спиной.

– Командир! – услышал Белый несколько голосов из-за щитов.

– Не робей, ребята! Побьём мы этих людоедов проклятых! – закричал Белый, – сжали ягодицы! Ни шагу назад! Стоять, как на кол насаженным!

– Уплотняй! – зычный крик Зуба прокатился над строем.

Белый достал свой длинный меч, взмахнул им витиевато, показательно сложно и красиво, привлекая к себе внимание своих, и – чужих.

– Первый ряд! На колено! – крик Зуба, – Уплотняй!

Конная лава начала разбег.

– Копья! – кричит Зуб.

Частокол копейный ощетинился против конницы, вызвав смятение атакующих. Что ещё больше усугубило их положение – набрать ударную скорость на таком коротком разбеге – сложно. А сумятица первых рядов и ещё сильнее снизило их потенциальную ударную способность.

Белый и сам впервые оказался на пути атакующей конницы. И это было – волнительно. Даже Белому, который давно приучился подавлять свой страх. Грохот сотен копыт, дрожь земли, сотни криков, блеск и лязг оружия.

– Стоять! Стоять! – взревел Белый, поняв, что если даже ему – не по себе, то людям за его спиной – так страшно, что кипяток, небось, по ногам хлыщет.

И когда до сплошного вала всадников осталось буквально несколько шагов, Белый почувствовал всплеск Силы, выброс Магии. Белый выматерился – всё же Маги ослушались его. Прямо из-под ног Белого вылетели Клыки Земли.

Со всего разгона кони напарывались на эти каменные колья, погибали, ломали их, всадники летели через коней, их затаптывали следующие всадники. Крики боли, крики отчаяния, атакующие кличи, грохот! Привычная Белому музыка боя.

Тут же – звуки стали глуше, отошли на задний план – Белый погрузился в Упоение Боем. Прямо на него летел всадник, занеся над головой меч. Белый чуть скользнул в сторону, его меч порхнул на уровне колене, тут же испуганным тетеревом взлетев вверх. Дикий крик – лошади, которой перерубили ноги и человека с подрубленной правой подмышкой, летящего через голову коня прямо на частокол стальных наконечников.

Белый приставным шагом скользнул вперёд и левее, поднырнул под удар следующего всадника, лишь самым кончиком своего меча черкнув его в открытое лицо, а вот следующего, меч, порхнув над головой Белого, как крыло птицы, ударило в грудь, разваливая грудную клетку вместе с кожаным панцирем и стёганным поддоспешником.

Белый бешенной, скверной белкой, крутился на небольшом пятачке, уворачиваясь от ударов, не рискуя принимать удары на клинок, жалея меч, рубил в ответ, колол, подсекал. Удар, уворот, удар, прыжок, укол, скользнуть под конём, используя меч, как рычаг, выкинуть всадника из седла.

Вцепившись в луку седла, Белый прыгнул, втекая в седло, поймал поводья, дёрнул, вонзая шпоры в бока коня. Заржав, конь поднялся на задние ноги, разворачиваясь.

Меч Белого, как топор палача – взлетал и падал, взлетал и падал. Белый уже не пытался ловчить. Он просто казнил Змей, игнорируя их удары и уколы – броня Стража Драконов легко сносила все эти тычки оружия ослабевших от ужаса рук Змей.

Настал момент, когда рубить стало некого. Длинные жала наконечников копий ополченцев пронзили последних противников вокруг Белого.

– Вперёд! – взревел Белый, вознеся свой длиннющий, чёрный от крови, меч над головой, – Ура!

– Ура! – подхватило ополчение незнакомый, но ёмкий клич.

Белый не оглядывался, не видел, как ополченцы карабкаются по телам людей и коней, как закалывают раненных и придавленных Змей, как очумело крутят головами, как раненные пытаются подняться, выбраться из-под мёртвых тел, как Зуб, кривя рот, зажимая бок локтём, сплёвывает юшку с очередными обломками зубов, пытается командовать, но он не в силах перекричать дикую какофонию битвы. Белый не видел, как Корень встал поперёк дороги Магов, не дав им участвовать в битве, как угрожал их расстрелять из своего самострела, блефуя – спецболтов – не было.

Белый видел только обезумевших в азарте битвы ополченцев, что бежали без всякого строя вокруг него, сверкая безумными глазами, разинув рты в бесконечном крике:

– А-а-а-а!

Ворота Внутреннего Обвода были распахнуты. Их пытались закрыть, но люди плотно забили своими телами воротный проём. Белый стал нещадно бить шпорами коня в нежное подбрюшье, конь – хрипел, но удалось набрать, хоть малый, но – разгон. Белый врезался в плотную толку всей массой разогнавшегося коня и высокого человека в броне. Пробив затор, как палец пробивает ватную пробку в горлышке бутылки.

Образовавших эту пробку Змей ополченцы даже не закалывали и не рубили. Их – просто затоптали.

За воротами люди растекались, как патока из опрокинутого ведра. По лицу шлема Белого ударила стрела. Белый – дёрнулся. Шлем был односторонне прозрачен, потому воспринимался, будто его и нет. Стрела была отбита прозрачной изнутри личиной. Белый посмотрел на башню. Стрелок опять выставил самострел, но вскрикнув, выронил самострел и ввалился внутрь. У ног Белого один из ловкачей Корня матерился – самострел стрелка Змей, упав с башни – размололся, дотаптываемый в труху ногами ополченцев. Ловкач одни слитным движение рук, ног и спины – натянул тетиву, наложил на ложе стрелу, вскинул самострел, выцеливая башню.

Город был окружён ещё и каменными стенами. Разбитые Змеи обтекали короткую стену щитов, вливались в закрывающиеся ворота, прыгали на поднимающийся мост.

Белый опять дёрнул поводья, опять в кровь разрывая губы коня, опять дал ему шпорами в бока, вызвав уже не крик, а хрип, погнал коня на эту однорядную стену щитов.

– За мной! Вперёд! Ура! – закричал Белый.

– А-а-а-а! – ответила ему толпа ополченцев, бросающих щиты и шлема, берущих копья наперевес.

Белый понукал хрипящего коня, набирая разгон, нещадно бил его шпорами и плоскостью клинка. Перед самым строем щитов и наконечников копейных, Белый дёрнул поводья, вонзил шпоры в коня, поднимая его на дыбы, посылая в прыжок на копья. Чужой конь, не жалко. Сам Белый выдернул ноги из стремян, оттолкнувшись, прыгнул с падающего коня, тараном проламывающего стену щитов, кувыркнулся в воздухе, как циркач, приземлился на ноги, гася силу полёта, упруго проседая до самой земли. Отсюда же, от земли, взмахнул мечом, подрубая ноги щитоносцам. Которых уже – опрокидывали ополченцы, в безумном азарте боя лезущие прямо на копья, хватавшиеся за наконечники – прямо голыми руками, отводя их в стороны, или – не давая вырвать наконечники из своих тел. Как волна грязевого потока перехлёстывает через бревно в канаве, так и ополченцы – перевалились через тонкую и короткую стену щитов, перебив, затоптав щитоносцев-копейщиков.

Белый запрыгнул на поднимающийся мост, пробежал по нему, зарубив опоздавшего врага, к воротам. Но, почувствовав, что никто больше не успел запрыгнуть на мост, Белый пробежал обратно и спрыгнул с моста среди тяжело дышащих ополченцев.

*****

– Что встали? – взревел Белый, – Как бараны! Где ваши щиты? Сейчас со стен стрелять начнут! Укрыться за щитами! Стройся! Бегом!

Его голос встряхнул людей, а его оплеухи и пинки – придали им направленности. Площадка перед рвом – опустела.

– Эй! Там! Наверху! – крикнул Белый, поднимая голову, – открывайте ворота! А то – хуже будет!

В ответ – ругательства. Белый пожал плечами, отмахнулся от стрелы, пошёл к ополченцам, что спешно пытались построить "черепаху", нисколько в этом не преуспевая, не имея навыка и привычки. Они только два раза строили учебную "черепаху", но в пылу боя последовательность действий – выветрилась из голов.

И этим Белый был расстроен намного больше, чем закрытыми воротами. У него были Маги. А у Змей – нет. В современной войне, при отсутствии Магов у защитников и при их наличии у нападающих – ворота, стены и рвы – нисколько не защищают. Но, с другой стороны, при наличии Магов, но отсутствии стен – участь защитников – так же – печальна. Именно поэтому все до сих пор строят стены и башни.

Понадобился час, пока беспорядочная суета войска Белого хоть как-то упорядочиться. За этот час успели подтянуть всех отставших, построиться, перевести дух и немного успокоиться. Именно поэтому Белый и не торопил своих Старшин, и сам – не вмешивался. Людям надо выйти из состояния боевого безумия. Оно, безумие это, помогло не имеющим опыта ополченцам одолеть, пусть и ценой излишних потерь, но – одолеть – Змей. Но, в теснинах городских улиц и дворов – безумие – плохой помощник. Потери возрастут до – неприемлемых. И почти – победа, обернётся разгромом.

Именно поэтому целый час воинство Белого ничего не делало, строясь под стрелами Змей. А сам Белый, чтобы не скучать, распекал Зуба, что опять "подставился" и был в очередной раз ранен. Белый крыл его и материл, часто, с некоторой ностальгией, применяя речевые обороты Старого. Юноша напоминал Зубу о роли командира в бою, о его ценности и недопустимости гибели командования в бою, неизбежности поражения, вытекающего их этого.

– Кто бы говорил! – бурчит Синька, протискиваясь через строй к ним, – а сам – так рванул, что догнать не смогли! Да ещё и один в ворота залез. Хорошо хоть – одумался.

– Лекарь! – рявкнул Белый, – тебе заняться нечем?

– Молчу-молчу, – вздохнула Синька, наложив руки на рану Зуба, подув ему в щербатое лицо, – бегу-бегу!

Ополченцы пропустили её, смыкая щиты за её спиной, держа их крышей над головой девушки, оголяя собственные животы.

– Комок? Шёпот? – обернулся Белый к Магам, махнув рукой на Зуба, – готовы?

– Давно уже. Твоей команды ждём.

– Он сказал – "поехали!" и махнул рукой, – вздохнул Белый, махнув рукой.

Поднятый мост и ворота за ним – затрещали от магии Комка, а Воздушный Кулак Шёпота их разнёс на отдельные брусья и доски, посыпавшиеся в ров. Черепаха пришла в движение, руководимая ожившим Зубом.

Накрытый щитами плотный строй дошёл до рва и застыл. На него полетели камни, брёвна, стрелы. Но, всё это – бессильно скатывалось по полусфере Щита Воздуха. Теперь ни к чему было скрывать Магов, ни к чему было им сберегать Силу. Битва за Ужгород – почти завершена. Змеи – сломлены. Осталось – добить. И как Старый говорил – "зачистить".

Черепаха – вспухла. Чуть – раздалась. Внутри неё началось движение. В ров полетели брёвна, доски, камни, разбитые щиты, узлы с землёй и обломками, даже – тела. Одним словом – весь подручный мусор.

В разбитых воротах, в проёме башни – Змеи выстраивали свою стену щитов. Белый посмотрел на Комка. Что с нескрываемым весельем смотрел на Змей. Чем плотнее они встанут, тем большую жатву соберут Клыки Земли. Стоящий рядом с Комком Тол Разумник что-то шептал, его руки и пальцы – плясали.

Говорят, Разумники – не боевые Маги. Пусть говорят. Но, если бы не поддержка Разумника, ополченцы бы не смогли совладать со своим страхом, что уж греха таить, и были бы просто растоптаны конницей. Посечены в спину. Эти ополченцы – очень боялись Змей. Очень. Это теперь они – бравируя, переругивались с защитниками города. Теперь, испив горькой настойки победы. Но, совладели бы они с собой перед лавой накатывающейся конницы без ментальной поддержки Разумника? А? То-то!

А сейчас Тол готовит то же самое, но – наоборот. Не усиление решимости воинов, а ослабление воли врагов.

Когда ров был засыпан, Маги – ударили. Многоголосый вой поднятых на скальные пики людей обратил в бегство остальных.

Черепаха – распалась. Воины Белого побежали по насыпи в проём ворот, под стрелы и потоки кипящей смолы, сгорая заживо, затаптываемые следующими ополченцами, желающими быстрее проскочить смертельную ловушку и ворваться в ненавистный город. Несколько человек соскользнули с насыпи, барахтались в грязной жиже, наполнявшей ров.

– Убивайте! Все! Всех убивайте! Выжжем змеиное гнездо! – кричал Прибыток бегущим в атаку воинам, никак не реагируя на яростную жестикуляцию Белого – шлем Прибытка сполз на глаза, он орал, повиснув на балке, не в силах поправить шлем. Так и орал, пока Белый латной перчаткой не сбил ему шлем на землю.

– Ты что творишь, безумец! – кричал Белый в лицо Прибытка.

– Сжечь всех! Всех! – орал бывший купец, вращая полоумными глазами, – За детей наших! За жен! За...!

Белый отвесил ему подзатыльник. Прибыток – плюхнулся на задницу, зарыдал, некрасиво разинув рот и перекосив лицо. Плечи его ходили верх-вниз, его трясло.

Белый сплюнул и прошёл дальше. Его отряд Стражи, вновь собранный бдительным Корнем, уже сверкая красным ухом и синей точкой на носу, больше не хотел пережить ни тревог за Командира, ни обидных высказываний и щипков сестры, велел пятёрке Крестоносцев и Магам ни на шаг не отпускать Гадкого Утёнка.