Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Аноним Vombat13

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Vombat13
Долгая дорога домой.

VOMBAT_13

Долгая дорога домой.

Серия – Катарсис.

Внимание!

Очередная графоманская поделка на модную тему.

В наличии герой, да не один, мегакрутой как всегда, песни, промежуточный патрон, командирская башенка, советы Сталину "Как нам обустроить мир", псевдофилософия, мистика, магия, пафос и превозмогание, метеоритные осадки по кустам в виде роялей, а также многое другое, в том числе пошлость и мат.

Ахтунг! Множество ошибок, неточностей и нелогичностей. Эксперты одобрят. Тупые шутки, примитивный язык изложения, сопли и самокопание, квасной (клюквенный) патриотизьм также присутствует.

Личностям со слабой психикой, ценителям прекрасного, и прочим мёртворождённым – категорически не рекомендуется.

Сей текст – для сильных духом соотечественников – импортоговорящим немцам будет совсем тяжко – многое – непереводимо.

Текст размещён в ознакомительных целях и сбора отзывов, комментариев и пожеланий.

Аннотация.

Белый Хвост – чудом выжил в схватке с Пришельцами. Теперь ему предстоит вернутся Домой, в родовое гнездо. Его встречают друзья и решают сопроводить, чтобы вместе преодолеть трудности дороги по охваченной Смутой Империи. Как сподвижники Старика, друзья Белого преследуют сопутствующие, но – свои цели. Им предстоит долгая и опасная дорога домой.

Необходимое пояснение.

Текст – ответвление повествования книги "Катарсис", потому действие происходит в том же Мире. Потому, применяю принятое мной для облегчения восприятия читателем дествие "Дефектного Дешифратора" – прямой смысловой перевод языка и слов, в том числе имён собственных, званий, названий. А если перевод невозможен (другой Мир), то подгоняю наименование по смысле к наиболее близкому для русскодумающего читателя.

Ну, в Путь!

*****

Всадник в чёрном плаще с белым крестом уныло пылил по дороге. Стража ворот уже привыкла к этим воинам с большими белыми крестами на тёмных одеждах. Они брали на себя негласный обет Милосердия, в расплату за своё излечение этими свихнувшимися бабами – Матерями Милосердия. Пригрел же Император змей на груди! Внёс смуту в бестолковые головы бабьего племени! Зачем было давать столько вольности женщине? Неразумно это! Зачем создавать отдельный Орден для баб? Почему не сделать это же, но как Ордена Паладинов – только мужским? А теперь и остальные бабы – что-то себе возомнили, бухтят.

Хотя, к крестоносцам – у Стражи никаких нареканий не было. Одевший чёрный плащ с белым крестом становился добровольным и – бесплатным, помощником Стражи. Бродили от города к городу, помогали попавшим в беду, защищая слабых. До тех пор, пока воин сам не считал свой Долг Чести – исполненным и не снимал плащ. Сколько ватаг лихих людей было порублено такими странниками, сколько людей они спасли от костяных лап Бродяг, от когтей и зубов Тварей!

Крестоносцев – уважали. Вот и сейчас стража – освободила дорогу страннику. Только седой юноша – не заметил их, погружённый в глубокие раздумья. Копыта его коня процокали по брусьям моста подъёмных ворот. Старший Страж покачал головой. У молодого воина ещё борода не полезла, а уже седина побила волосы. Что же ему пришлось пережить?

А за воротами воина ждал мальчишка-посыльный.

– Гадкий Утёнок? – спросил он, с трудом выговаривая незнакомые слова.

Юноша – вздрогнул, посмотрел на посыльного:

– Можно и так сказать, – хрипло, от долгих дней молчания, сказал он.

– Вас ждут в доме Гильдии Наёмников, – гордо возвестил мальчишка, протягивая ладошку за монеткой.

Но, воин в чёрном плаще – проехал мимо, поморщившись. Мальчишка – не расстроился. Крестоносцы редко бывают при деньгах. Их Обет – не приносит денег. Глава Гильдии – вознаградит. Мальчишка взял коня всадника под уздцы и повёл его по улицам города. А потом – увёл коня на конюшню, когда крестоносец зашёл, со своей тощей перекидной сумой, и странным шлемом яйцевидной формы, в Дом Наёмников.

– Гадкий Утёнок, – кашлянув, возвестил крестоносец.

Девушка кивнула и дернула за шнур, что висел за её плечом. Где-то за стеной звякнул колокольчик. А Гадкий Утёнок – смотрел на Стену Найма.

– Пройдёмте, – попросил воин с заколкой Главы Наёмников на груди. Крестоносец прошёл за ним.

В отдельной комнате Глава стал доставать из сундука и складывать на стол свёртки. Потом, спохватившись, спросил:

– Если не затруднит, не можете удостоверить свою принадлежность к Красной Звезде?

Крестоносец – удивился, покопался в своих новомодных карманах, показал знак Красной Звезды. Да не простой – из крашенной бронзы, а – рубины в золоте. Глава Крыла Гильдии удовлетворённо кивнул:

– Вас мы и ждали. Диспетчер Красной Звезды принял заказ, указал исполнителем именно Звезду Гадкого Утёнка и оставил для вас вот это.

– Диспетчер? – удивился крестоносец, – заказ?

– Да, заказ. Сопровождение Матерей Милосердия и их Крестоносцев в Земли Дома Лебедя. Вся ваша Звезда уже неделю вас ждёт.

Крестоносец – выругался на незнакомом языке, на ослабевших ногах прошёл до стены и сполз на лавку. Глава Наёмников понимающе протянул свою флягу. Крест носили, принимая Обет – только после очень тяжёлых ран, когда за спасённую жизнь и берут на себя Долг Чести. Глава Наёмников решил, что крестоносец – ещё не совсем оправился от раны. Потому такой серый и худой. И в глазах – невыносимая боль и тоска.

Крестоносец стал распаковывать свёртки, тут же укрепляя на себе оружие и амулеты. Когда он чуть вынул из ножен длинный меч, не только Глава Наёмников, но и сам крестоносец присвистнул – изумрудную сталь глаз опытного бойца – ни с чем не спутает. Ещё Главу Наёмников поразило, что доспех крестоносца, скрытый чёрной накидкой – был великолепен, но юноша оказался – почти безоружен. Как он бродил от города к городу? Лишь со ржавым кинжалом? Зато теперь – воин был увешан оружием на все случаи жизни.

Юноша вскрыл конверт, прочитал написанное, хмыкнул, небрежно смял пергамент, сунул в карман.

В зале Дома уже ждали юношу воин в таком же плаще крестоносца и Мать Милосердия. Девушка Принимающая в Зале Дома Гильдии – как раз принесла им медовухи.

Юноша склонил голову в жесте приветствия. Чеканность жеста показала всем безукоризненность манер этого юноши:

– Гадкий Утёнок, – представился он.

Представились и его будущие спутники. Крестоносец представился, как Сбитый Зуб, а женщина в белом плаще – Жалейкой.

Глава и его дочь, сегодня – Принимающая в Зале – переглядывались. Уже много раз обсуждалась Малым Советом Крыла Гильдии странная манера вести дела у этой Красной Звезды. Эти люди – впервые видят друг друга. Но, идут на дело – уверенно. Наймом и денежными вопросами сами Звёзды – не занимаются. Этим занимаются другие люди, называющие себя – Диспетчерами. Но, расценки Звезда ставит – ломовые. И им – платят. Потому что заказ – или будет выполнен, или – Звезда погибнет. Но, и в этом случае – заказ будет выполнен. Диспетчер пришлёт две, три Звезды. Столько, сколько потребуется для выполнения заказа. И с наёмниками, которых нанимает Диспетчер – расплата – всегда без обмана. С правом показывать при найме крашенную бронзовую звёздочку. Только оплата – не сразу. А – через некоторое время. Это – многих отпугивает. Но, оплата – всегда. И – неплохая. Потому Диспетчеры Красной Звезды не испытывают трудностей в найме. А наличие на руках даже крашенной звезды – резко повышает стоимость найма Наёмника. И свои десятые доли Гильдии и Властителям – Диспетчеры выплачивают всегда. С некоторй задержкой, но – всегда. А доля с их расценок – очень существенная.

Именно поэтому Глава Наёмников не посчитал ущербом своей чести некоторые дополнительные услуги для Красной Звезды – поделиться сведениями, слухами, передать Звёздам такие вот посылки, придержать "сладкий" заказ, лично встретить Звёзд. Это ещё и – интересно. Звезды на себя надевают, иной раз, и очень любопытные личности. Глава Наёмников лишь однажды видел изумрудную сталь. И то – небольшой нож. А тут – огромный двуручный меч! Крестоносец повесил ножны с мечом на спину, рукоять торчала над плечом.

А остальные бойцы Звезд? Если не с крашенной звездой, а с – настоящей, то – в знаменитых доспехах из крупных стальных досок, обшитых тканью или кожей. С не менее легендарными шлемами. Которые, теперь, так и называют – Краснозвездные.

Звезда – покинула Дом Наёмников.

– Послать соглядая? – спросила Главу его дочь.

– Упаси Триединый! Там у них – Разумник! Нам подозрения от Красных – не нужны. Странный этот крестоносец. Заказ – плёвый. Сопровождение. А такие силы! А его меч! Ты – видела?

– А какой, папа, по твоему, должен быть меч у Наследника? – пожала плечами дочь, – Ты – не узнал его? Дважды похороненный – Белый Хвост. Теперь – правда – белый. А заказ – не плёвый. Не он сопровождает их, а они его. Домой.

Глава Наёмников – стиснул дочь в объятия, расцеловал:

– Какая же умница у меня выросла! Беги в Храм. Поставь свечу за их здоровье. Знал бы сразу...

– Что бы ты сделал? – насмешливо бросила девушка, выскальзывая из захвата рук отца, направляясь к дверям, заперла их, повернулась, – если они рядятся в чужие личины, то лучшее, что ты можешь сделать – забыть о наших догадках. Если не хочешь проснуться однажды с моей косой на подушке. Хорошо, если без моей головы, отделённой от тела.

Главу Наёмников – передёрнуло:

– Я думаю, что это – слухи.

– Может быть. А может и нет. Голова любимого коня Князя Липу – быстро образумила. Даже если народ и врёт. Но, лучше верить в эти слухи. Судьба Охотников многих и – многому научила. И нам бы – поучиться у них.

– Так и быть! Открывай, давай сюда этот кувшин и лети в Храм. Триединого забывать тоже не следует.

*****

– Ну, здравствуй, Глаза и Уши, – впервые за последний месяц, улыбнулся Белохвост.

– И тебе – не кашлять, Хвост и Грива, – улыбнулся стройный юноша в хорошо сидящем костюме зелёно-коричневых тонов, в котором когда-то – тщедушный забитый мальчишка Пятый – угадывался с трудом.

– Чем обязан такой чести? – Белый придержал коня, уравнивая скорости движения.

На выходе из Дома Наёмников Белого ждал караван Матерей Милосердия в количестве 37 молодых женщин и девушек, при 23 воинах в накидках крестоносцев. Половина из них была ездовыми на дюжине двуконных повозках. Матери шли в земли Дома Лебедя для организации Обители Милосердия – отделения Ордена Милосердия на землях Лебедя. В повозках везли необходимое, на первых порах, имущество. Только 6 девушек путешествовали верхом. Остальные – не умели, ехали в повозках.

Позже, Белый узнал, что среди женщин, которых народ, скопом, называл Матерями Милосердия, именно Матерью – была только одна. У них оказалась своя пирамида иерархии. Мать Милосердия была как Настоятель Оплота у Орденов – глава будущей Обители Милосердия. Дальше шли – Сёстры. По старшинству чинов – Старшая Сестра, Сестра Боли, что заслужила право самостоятельно проводить сложные операции, просто – Сёстры. И – Сиделки, что не носили красных крестов, да и одежды их были не белыми, а – серыми. Как Послушники Орденов.

Старшим над воинами с белыми крестами на чёрных накидках был как раз – Сбитый Зуб. Бывший когда-то Властителем, разорившийся, изгнанный Князем со своей должности. Зуб был отличным рубакой, но – не очень хорошо умел вести хозяйство, потому поток жалоб на него и вызвал гнев Князя. И Зуб опять занялся тем, что умел лучше всего – продавать свой меч. Десять лет в Гильдии Наёмников покрыли его имя уважением Наёмников, но не принеси ему достатка.

А три месяца назад Зуб чуть не отдал Триединому душу. пустяковая стрелянная рана – загноилась. Жизнь покидала бывалого воина и он – знал об этом. Гнили рёбра, по которым чиркнул грязный наконечник стрелы. И он пошёл к Обители, упав в беспамятстве у их ворот.

А когда открыл глаза – впервые в жизни – влюбился. Как мальчишка. И страсть не оставляла его уже полгода. Он не снимает накидки крестоносца, хотя от болезни не осталось даже воспоминаний. Но, беда в том, что полюбил он – Матерь Жалейку. И она – ответила взаимностью. Уже полгода длиться их едва скрываемая связь, которой не суждено завершится свадьбой – Кодекс Милосердия запрещает Матерям связывать себя узами брака. Конечно, Жалейка могла и снять с себя мантию Матери, но Долг – не позволяет. Этот Мир – болен. И Зуб – поддерживает её. Согласен – быть при ней тайным ухажёром. Лишь бы – рядом. Лишь бы – вместе.

Зуб поджал губы. Третьего дня его заплаканная любовь призналась, что не праздна. Ещё несколько месяцев – и ей придётся сложить с себя обязанности Матери Милосердия. А тут – Указ Императора. И жребий пал именно на Жалейку. Ей предстояло не только пробраться через всю страну, тлеющую войнами и бунтами, но и строительство Обители. Заменить Жалейку было некому. Не было в её Крыле никого даже с близким опытом и возможностями.

Выбор. Выполнить требования Кодекса и уйти из Милосердия, или – выполнить требования Долга – построить и наладить Милосердие на землях Лебедя и – позор нарушения Кодекса и рождения ребёнка вне брака.

Выбор – убить ребёнка в чреве – не рассматривался влюблёнными, в принципе. Оба они были уже не молоды. И это был, может быть, их единственный шанс стать Родителями.

Вот такие тяжёлые думы омрачали лица Старших в походе. Видя это, крестоносцы и Сёстры – тоже старались вести себя поскромнее. Ну, а когда во главе колонны встал седой юноша со страдальческим лицом – стало вовсе не до шуток. С Истинным Краснозвёздным – лучше не шутить.

Когда колонна проходила мимо таверны, к Седому присоединились три Мага – Разумник, Воздушник и Магистр Земли. Молча, они выстроились позади Седого.

Привратная стража не только не задавала вопросов, а почтительно склонили головы перед их колонной, разгоняя с дороги прочих путников, которых было немного – южные рубежи были неспокойны. Красную Звезду не столько уважали, сколько – боялись. Крестоносцев – уважали. Матерей Милосердия – уважали и злились – разом. Уважали за их Служение, злились за те мысли, что витали в головах жен и сестёр стражей.

И вот когда башни города скрылись за холмом, на изгибе дороги их и встретил господин Брус Чан в идеально сидящем по фигуре костюме путника.

– Так чему я обязан видеть тебя в нашей компании, о великий и ужасный Серый Кардинал? – опять спросил Белохвост.

Пятый довольно метко плюнул Белому прямо в глаз. И оба – рассмеялись, обнявшись. Крепко, до хруста хрящей. Пятый сам, своим платком вытер лицо Белого:

– Нехватка людей, Утёнок. Не может же Совет Диспетчеров отпустить тебя на задание с неполной Звездой? – пожал плечами Брус.

– Чеши, чеши, я – слышу, – кивнул Белый.

– Я – серьёзно! Эти два щегла – выгребли всё! Пошли Оплот Пауков брать. С твоим отцом.

Белый – вскинулся.

– Тихо. Ты свою задачу выполнил. Тем, что выжил – перевыполнил, – Брус сжал руку Белого чуть ниже наплечника, – Пришло время приступить к основному заданию.

Белый усмехнулся, достал из кармана смятый пергамент.

– Делай, что – должен. И будет тебе салом по губам, – прочитал он, – я сразу понял, что тут – кто-то из Наших.

Но, слова эти – опечалили Бруса:

– Стариков – жаль. Без них – сложно будет.

– А – остальные? – спросил Белый, трогая коня. Колонна уже догоняла их. Разговор будут слышать. А это – не к чему. "Многие знания – большие печали", – говорил Старик.

– Разлетелись – кто – куда, – вздохнул Брус, поправляя ремень своего самострела.

– Вижу – Сумрак – выжил. Этот самострел был у Рекса на руках, – кивнул Белый на оружие Бруса.

– Выжил. Только спецболт, теперь – один. Сумрак сообщил нам, что ты – жив. Отдал все ваши вещи. И – ушёл. На нём лица не было. Спешил. Боялся, что Щегол его поймает. Говорят – он убил Старика. Веришь?

Белый пожал плечами:

– И пришёл бы к тебе, отдав самострел. Ага. Обычно, именно так подлецы и поступают. А если ты ещё и Клинок Вздоха мне отдашь – совсем поверю.

– Горьким корнем хрена тебе по губам! Вздох Дракона – у Дракона. А тебе и так – изумрудную ковырялку выделили. Хватит с тебя!

– Мне-то – не ври! Жмот! Мойша! Так я и поверил, что Марк явился к Ястребу. Ага! А у тебя Портала – нет. Гони Клинок! Как Ястреба увижу – верну. А сейчас – нам нужнее. И я им владею – лучше. Сам себе голову отсечёшь, не почуешь.

Вздохнув, Брус протянул руку, скрытую плащом. Обратным хватом он держал рукоять Клинка Вздоха Дракона. Так же скрытно Белый принял Клинок и запихнул его в сапог, прикрывая это действие плащом.

– Белый, – тихо спросил Брус, – Старики – точно... того...? Или – как ты? Для всех – того, но на самом деле...

– Олег – точно. Половину его тела съело Дыхание Смерти. Тут никакой Корень Жизни – не поможет. Деду – только руку. Потом – меня накрыло. Очнулся – сижу на этом коне на дороге, Скверна пойми где. Определился по Светилу и пошёл на юг. Вот и всё. Не знаю даже – кто меня спас, как? Где я был всё это время?

– Тебя Марк вытащил и принёс в Некрополис. Наверное, Некромант тебя спас. Отрастил тебе руки и ноги.

– Некромант – лечит? Не со мной бы было – не поверил, – вздохнул Белый.

– Да. Он же нам сказал – где тебя ждать.

– Долго же вы собирались.

– Легко сказать! А ты попробуй в том кипящем котле, в который превратился Мир, найти бледного юношу со взором горящим! – горячиться Брус, – и этот, Кащей, Клятый – только намёками и разговаривает. Нет, чтобы пальцем на карте указать!

Белый – смеётся. Тут же – скрючивается от боли. Брус с сочувствием смотрит – ему было понятно, какой из Некроманта лекарь. Седой юноша восстановил дыхание, поехали дальше.

– А – остальные? Ты сказал – разлетелись, – спросил Белохвост.

– Молота из кузни не вытащишь. Если бы борода не сгорала – был бы, как Одичалый. Старик его даже выпорол за неряшливость – всё не в науку. Марк – сквозанул – только пятки сверкнули. И даже не намекнул – куда. Может, сам не знает. Зверюга наш и наш Господин – пошли Пауков воевать. И Лонес – с ними. Присмотрит за этими шалопаями.

Белохвост – покосился на Бруса. Усы ещё не растут, а старших "шалопами" называет. Как же они плотно перешли на словечки Деда! Опять спазм в груди от воспоминаний и утраты!

– Да, и – мы с тобой, – продолжал Брус, – вот и все Наши. Зверь потом поведёт Наёмников на Ярикрав. Там и сгинет. Дурень! А Ястреб решил завершить Урок.

– Это тот, с "навозом"? – усмехнулся Белый.

– Тот самый. Так что – год о нём нельзя даже вспоминать. Дед не засчитает.

– Дед – не засчитает, – криво усмехнулся Белохвост, – но, ты мне зубы не заговаривай. Ты, "Совет Диспетчеров", давай, колись, что за плюшки у нас разбросаны на пути?

Теперь Брус – косится. Вздыхает:

– Много непонятного. Ну, не могу я допустить прямого срыва конкретного указания Обретённого. Он сказал – ты, Гадёныш...

– Ща, как заболит у тебя ухо, шея и обе руки! – прошипел Белохвост.

– Да ладно, чё ты? – пожал плечами Брус, – так вот, ты должен принять Дом Лебедя и сделать его образцовым.

– Не слышал про "образцовый"! – качает головой Белый.

– А, накер, тогда затеваться? – так же пожал плечами Брус.

– И поэтому – ты сам, лично, оставив весь "Диспетчерский Совет" – припылил.

– А что столько издёвки в твоих словах? Думаешь – Пауки – кончились? Ничего не закончилось. Всё только начинается. А вдруг – это не единственный их Оплот? А? А что, кроме этих тварей – больше некому обидеть беззащитных сироток?

– Сиротки – это Красная Звезда? – усмехнулся Белый.

– Вот! Видишь – работает! Все думают – Красная Звезда – великая и могучая. А если – голову включить? Ну, как там, Старый, говорил, а? Работаем! Урок! Подсказываю – и на Вольных Владык – всё одна Красная Звезда.

– Да? – лицо Белого – посмурнело. Он – покачал головой.

– Заценил? – спрашивает Пятый, с которого сползла маска важного господина, и он стал тем, кем и являлся – мальчишкой безусым.

– Заценил. Ты – молодец. Возьми с полки пирожок.

– Там два, – кивнул Брус, – крайний – Деда. Всё, сворачиваем. Там – хороший распадок. Там моих "артистов" подождём.

– Ты и их – подтянул?

– А как же! Между этим местом и Домом Лебедя – сплошная непроходимость. Даже мои "птахи" – не пролетают. И что там происходит – сплошная "непонятка". Понятно, что ничего не понятно. Уже три группы моих "птах" пропали. Как я тебя одного отпущу?

– Мышь, своих соглядаев, называл "мышками". А ты – "птахами".

– Ну, у нас все – крылатые. Лебеди, утята, соколы. Ящерицы, и те – крылатые. Да и Старики – какая-то крылатая пехота. Видел их знаки на телах? Вот! Кстати, про Лебедей – Престол нам отсыпал пряников, чтобы мы пронюхали – что там, впереди, происходит. Ну, и тебя, заодно – доведём. Или – ты нас. Вот, Матерей прихватили. Открою тебе тайну – они – тоже творение Старого.

– Да ты что? – воскликнул Белый, – Правда, удивил.

– Мы тогда немного обнищали, нанялись к этому оленю... Блин! Так ты же там, с другой стороны, был! Уел меня! Уел, седая твоя башка!

И они оба – рассмеялись.

Колонна повозок заворачивала в распадок двух крутых холмов, на которых, через сухую корку глины, прорывались, как клыки, известняковые продолговатые глыбы. Этот распадок так и назывался – Челюсть Великана. А в распадке – было безветренно, тихо, и тёк ручей с почти пресной водой. Почва в распадке не застывала коркой в ладонь толщиной, как в Пустошах. Жизнь в этом месте пойдёт – именно отсюда.

Белый покопался в своих вещах. Нашёл мешочек с семенами. И, как и Старый, посадил семена, которые шли по весу золота, вдоль озерца, что натекал из ключа. Матерь Жалейка благословила посаженные Белым семена. Отметили место, воткнув в землю заготовки древка стрел.

Крестоносцы быстро и привычно поставили повозки коробкой, растягивали навесы, разводили огонь под медными котлами.

Белый втянул воздух носом, полез по осыпающейся круче наверх, туда, где среди белых клыков застыл невысокий, стройный юноша, на самом деле – мальчик, взваливший на свои плечи неподъёмный груз.

Брус кивнул Белому, смотря на раскинувшиеся перед ними Пустоши.

– Я тоже боюсь, что не справлюсь. Что подведу их – отца, Стариков, – сказал Белый.

– Они тебя – взяли с собой. Не меня, – буркнул Пятый, махнул рукой.

Порывы Дикого Ветра Пустошей гоняли пыль, завихрениями. Далеко, на пределе видимости – кружила птица над кучкой Бродяг. Кому-то сегодня – не повезло. Их жизненные силы, кровь и плоть – стали добычей Нежити. И – падальщиков.

Они стояли рядом и просто молчали. Потому что всё, что можно было сказать – они и так знали. Просто, молча, вели, каждый свой, разговор с уже ушедшими. Пока их не позвали на ужин.

*****

С кучей бродячих артистов – дорога короче. Оттого, что – веселее. Безумные наряды, подчёркнуто безвкусно яркие, подчёркнуто безвкусно, до смешного – скроенные. Аляпистые, пёстрые. Но, артисты – жизнерадостные, весёлые, смешливые, певучие – разогнали тоску колонны. Улыбался Зуб, смеялась Матерь Милосердия над ужимками акробатов, ухмылялся даже седой командир.

Хотя – ему стало ещё тяжелее с присоединением к их отряду этого балагана. Потому как старшим во всём этом весёлом безумии был акробат Корень, а с ним прибыла его сестра – Синька. А с ней – боль первых чувств Белохвоста.

Она училась у Ольги, Белохвост – лечился. Она – понравилась ему, он – ей. Первая любовь. Первый кипяток по венам, первые томные взгляды, первые – вздохи. Первые, робкие – объятия. Первые, невыносимо сладкие – поцелуи.

Нет, Белый – не был мальчиком. Но, то, как он стал мужчиной, казалось – навсегда сделает из него женоненавистника. И вот – он плывёт под синим пламенем её глаз. Его пьянит запах её волос.

Всё закончилось очень больно. Они, как им казалось, украдкой, уединились на сеновале. Волосы Синеглазки – на лице Белого. Её горячее дыхание и стоны – обжигали.

Корень, ворвавшись на сеновал, сдёрнул Синьку, как её называли братья, с Белого, очень крепко припечатал своим твёрдым, как корень дуба, кулаком в глаз Белому, поволок растрёпанную, в порванном в порыве страсти платье на выход, где они, вдвоём – Корень с Ольгой, стали кричать на Синьку, но так, чтобы слышал и Белый:

– Ты разве не знаешь – кто он? Лордёныш! А кто ты? Соплячка? Ты себе чего понапридумывала? Любовь? Какая любовь? Он – сам себе не хозяин! Он – раб своего Дома! Интересам Дома надо будет, чтобы он соединился с какой-нибудь грымзой из Тёмных Владычеств, старой и страшной – и он это сделает! Будет строгать птенцов десятками – только бы не было войны! Кто ты будешь? Кем? Любовь? Даже если он любит тебя – он откажется от своего Долга? Кто он тогда будет? Какой судьбы вы хотите друг другу?

Эти слова, как раскалённые гвозди, вбивались в голову Белого. Больше они не виделись. Корень – очень строго следил, чтобы даже взгляды влюблённых не пересекались.

И всё же – им удалось поговорить.

– Твой брат – прав, – сказал Белый, – прости. Мой Долг – служение моему Дому. Я не смогу связать свою судьбу с твоей. А представить тебя наложницей – не могу. Я – люблю тебя. Но, нам надо прислушаться к голосу разума и сделать так, как правильно, а не так, как хочется. Прости!

Она, в слезах, убежала. А он – с тяжёлым сердцем, пошёл навстречу Судьбе.

Единение Разумов – сильно изменило Белохвоста. Очень сильно. А Смерть – ещё сильнее. На многое юноша взглянул – иначе.

Но, прошедшие месяцы изменили и Синеглазку. Она – вытянулась, расцвела, похорошела. В некоторых местах – особенно. Но, изменилась она – не только внешне. Когда она увидела Белого – глаза её – смеялись. Жестокой насмешкой. От едва скрываемой ненависти. И она – сделала вид, что не знает Белого. Подчеркнуто манерно и холодно – приветствовала его.

– Кто пользовал вас, так грубо, Ал Гадкий Утёнок? Вы, весьма вероятно, испытываете жуткие боли? Ещё бы! Вас лечили Смертью?

И – смеётся. Издевательски. Белый – отводит, стыдливо, глаза. Торжествующий взгляд Корня – сестрёнка уела лордёнка! Торжество рождённого простолюдином над благородным – сладкое чувство! Удивлённый взгляд Пятого. Он не в курсе этой истории.

Красный от стыда Гадкий Утёнок – бежит. От её смеха. Её – голоса. Её – запаха. Её – глаз. И – от себя. От стыда, что он, Наследник, которого с пелёнок учили контролю эмоций, не смог совладать с ураганом чувств и мыслей. Это – стыдно. Это – обидно. И – досадно. Сожаление по упущенному счастью – сильное чувство. Не только выбивающее из равновесие. Сводящее с ума. Он её любил. И, увидев, вспомнил, насколько сильно. Но, лёд её глаз – ранил больнее, чем Дыхание Смерти Паука. Этот лёд вымораживал сердце и разум. Бегство – неосознанная реакция организма на эту боль.

Брус – догоняет. Пристаёт до тех пор, пока Белый, в эмоциях используя слова языка Старых, не поведал ему предысторию его и Синеглазки.

– М-да, – вздохнул Брус, – я в ваших, благородных, раскладах – ни в зуб ногой. Как Старый говорил: "Вас, богатых, не поймёшь". А сейчас-то ты – чего расстроился? Всё, как ты хотел.

– Там, под Зелёной Башней, Олег нам сделал Единение Разумов. И Старые – узнали эту мою самую сокровенную тайну.

Брус – усмехнулся.

"Влюбишься – посмотрю на тебя! – мстительно подумал Белый, – тоже – посмеюсь!"

– И что Старый сказал? – спросил Брус.

– Да, как обычно – перевернул всё с ног на голову, обгадил и заморозил. Сказал, что я – дурень и полено дубовое. "Любовь нам посылается самими Богами. Всю жизнь до смерти можно прожить, так и не полюбив. А кто не любил – то и не жил. Бежать от любви – бежать от самой Судьбы, от самой – жизни" – вот его слова.

– Да? – удивился Пятый, – вот, блин навозный! Вот ты – попал, братишка! Теперь ты решил, что можно и любить, а она – что караван – ушёл? Вот, блин! М-да! Дела! Тебе – как? Платок дать – слёзки утереть? Или – верёвку?

– Пошёл ты! Тоже мне – братишка! Тварь ты осквернённая!

– Да куда нам, глинорылым в ваш высокородный ряд?! – крикнул Пятый, уворачиваясь от удара длиннющего меча и пришпоривая коня.

– Убью! – кричал Седой.

– Себя! – кричал Брус, – в зад – поцелуй! Проикал ты своё счастье! Моя, теперь, она будет! А ты – иди Долги свои исполняй! Да – получше! А то папа – осерчает.

Белый рычал, раздирая шпорами бока коня до крови, но конь Бруса был – быстрее, сам Пятый – легче, да и без брони. Не смог Седой догнать Бруса. Только кричал вслед, полосе пыли, ругательства на незнакомом языке.

*****

Поток ругательств резко оборвал далёкий крик:

– Бой!

Белохвост проорал эту же команду и вновь пришпорил коня.

Но, боя – не было. Как не было и Бруса. Только пыль. И два распятых, растянутых между стволов деревьев, тела без кожи. Тела дёргались и извивались. Белохвост развернулся в сторону колонны и заорал:

– Жалея! Синька! Быстрее! Есть живые!

Подскакавшие крестоносцы и артисты стали кружить вокруг тел.

– Может – Бродяги? – спросил один.

– Живые. Пока, – качает головой Зуб, спрыгивая с коня и поднимая с земли окровавленную накидку с белым крестом, – наш!

Все, поспешно, поспрыгивали с коней, стали снимать тела, разрезая верёвки, удерживающие тела в подвешенном состоянии.

– Командир, – спрашивает Зуба один из крестоносцев, – ты уверен, что их стоит спасать?

Зуб поворачивается к Белому, добавляя от себя:

– Может это – лихие или Одичалые?

– А накидку с крестом и сутану Клирика оставили палачи? – спросил в ответ Белый.

Зуб поднял накидку Клирика шипом топора. Сутана была вспорота полосами. Клирика из неё вырезали.

– Что за звери это сделали? – воскликнул один из бойцов.

– Люди, – ответил Зуб и повторил, – люди, что хуже Тварей.

– Тол, – обратился Серый к Магу Разума, – посмотри, кто их так. И это... ты умеешь блокировать боль?

Наконец, прискакала Синька, прямо на ходу спрыгивая с коня, ловко, акробатически, гася скорость. Сказалось прошлое бродячей артистки. Сразу бросилась к телам, распихивая всех на своём пути, крича:

– Не лезьте к ним! Со своими блокировками! Топорная работа! Будет, как с этим! – она мотнула головой в сторону Серого.

Она полыхнула аурой Силы так, что даже Белый – увидел, являясь полным бездарем. Мать Белого была Магом Стихий с талантом к Воде, отец – без Дара. Белый родился – в отца. И внешностью, и – характером, и – отсутствием Дара.

Бойцы и Маги – почтительно расступились, издали наблюдая за работой Синьки.

Только теперь прибыли первые повозки и Сёстры Милосердия. Поспешили помогать девушке, но Жалея – остановила их:

– Не мешайте! Впервые вижу такую силу Жизни! – восхищённо воскликнула Матерь Милосердия.

И только когда девушка бессильно откинулась на руки брата, Сёстры Милосердия бросились к телам с тонкой розовой кожицей, гремя горшками с мазями и разматывая полотнища для обёртываний.

– Когда ты успела так продвинутся в Даре? – спросил Белый девушку.

– Ольга передала свой Дар, – тихо ответила девушка, не открывая глаз. Она – тяжело дышала, капли пота сбегали по её лицу, волосы прилипли ко лбу.

– Ольга? – прорычал Белый придушенно, – а сама о...?