Текст книги "Сложности паучьей жизни(СИ)"

Автор книги: Аноним Тахион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

– Граната!– заорал целый хор голосов.

– Идиот!– выдал характеристику более опытный боец.

С этим не поспоришь – использовать такой боеприпас в замкнутом пространстве родного судна – это крик отчаянья или скорее глупость.

Отскочивший от палубы металлический объект я удачно отбил передней опорной ногой обратно и все равно взрыв меня немного контузил. Звон в перепонках едва не лишил одного неруба слуха. Моим противникам повезло меньше – осколочная граната похоронила организованное сопротивление, выведя бойкого командира из строя. Пол весь был залит кровью, в которой стонали раненные моряки. Над головой слышались крики вероятно капитана, организовывающего остатки команды. "Твою мать!... на .... В следующий раз сожгу всех к паучей матери!"

Мое появление встретили всего пять флибустьеров во главе с капитаном. В свете луны я, наверное, для них выглядел сущим монстром.

– Это что за хрень, русалочьи сиськи!– растерянно воскликнул предводитель пиратов, что не помешало ему метнуть длинный кинжал.

Данный экземпляр холодного оружия в магическом спектре выделялся из окружающей обстановки светящейся вязью символов на клинке, потому был осторожно отбит трехпалой рукой в сторону. Боя как такового не последовало. Терять еще что-нибудь важное в планы не входило, потому Стрелы Тьмы отправили четырех неудачников на тот свет. Капитана же защитил некий амулет не шее, который никак не помог против плевка парализующим ядом.

– Похоже все. Осталось только посчитать, сколько выжило матросов и хватит ли такого количества для путешествия на юг.

Результаты "тихого" захвата корабля не обнадеживали. Нерубские когти не оставили возможности пострадавшим почувствовать прелесть регенерации. Пока я обыскивал судно в поисках хитрожопых гуманоидов, решивших отсидеться по темным углам, раненые флибустьеры банально истекли кровью. Выжили лишь четверо парализованных в самом начале и один бугай, подстреленный дружественным огнем. Шквальный огонь в полутемном помещении парализованных без внимания также не оставил, потому для заклинания регенерации нашлось целых трое добровольцев. Итого в остатке имеем: восемь матросов включая Генри Уорда, капитан вместе с двумя своими ближайшими сторонниками и маг-недоучка Стокэра.

Скажу прямо – это не то, на что я изначально рассчитывал, совершенно не то.

Глава 61.

Одноглазый капитан.

Рассвет я вынужденно встречал на палубе своего нового приобретения. Ощущать себя судовладельцем было бы приятно, если бы не цена, заплаченная за старенький парусник. Чтобы не пришлось объяснять перспективы гуманоидам несколько раз, Генри и Стокэра вернулись на судно в ту же ночь, конечно же, в качестве безвольной ноши.

День сегодня обещал быть ясным – солнце показало свой яркий лик, заставляя очнувшихся людей щуриться. Кто-то сонно зевал, те же, кто очнулся от яда раньше остальных, обреченно смотрели в мою сторону. В своем большинстве нелепых иллюзий моряки похоже не питали и правильно делали. Сюсюкаться с ними никто не собирался. Я замер рядом с гирляндой из коконов и взращивал в своем разуме милосердие. "Твари лишили меня глаза!" Боль каждое мгновение напоминала об утрате и пугала вероятным повреждением мозгового ганглия. Не хватало только обзавестись каким-нибудь дефектом памяти или разума. Предварительный анализ паутины памяти к счастью ничего страшного не обнаружил, так что я решил считать свой мозг непострадавшим. Со временем утерянный орган зрения восстановиться, благодаря выдающейся регенерации нерубов, но на это уйдет немало скарабеев времени. Лучше бы лапу отстрелил, снайпер хренов. Всю дорогу за людьми нужно будет внимательно следить день изо дня, а урезанное поле зрения этот процесс совершенно не облегчает.

– Люди,– на малопонятный скрип прямоходящие макаки отреагировали слабо. Кто бы стал вслушиваться в трели сверчков, желая услышать человеческую речь? Таких энтузиастов нужно еще поискать, но только не среди отребья с поголовной алкогольной зависимостью.

Огонь, загоревшийся меж когтей моей руки, привлек внимание даже самых глупых и безнадежно тупых членов поредевшей команды. Стихия разрушения всегда привлекала внимание человека, примитивный психологический прием не подвел и в этот раз. Всё моё желание выразить негодование и ярость пропали втуне – мужики не имели ни малейшего понятия о невербальных сигналах нерубов, что уж говорить о феромонах. Я раздраженно поджал хелицеры и начал неторопливо прохаживаться вдоль висящих коконов, заглядывая в глаза пленников. Лица мужчин выражали страх, обреченность, а местами и гнев. Магическое пламя, пылающее над нерубской ладонью, по понятным причинам ставило во главу чувство упомянутое первым.

– Люди, вы должны слушаться меня беспрекословно. Теперь ваши жизни находятся в моей власти, а первоочередная задача вернуться в Лордерон наиболее быстрым и безопасным путем. Всем понятно?

Недоуменное молчание большинства я принял за полное согласие, чему был несказанно рад. Не зря же я учил человеческий язык столь примитивным образом – из уст в уста. Оставалось лишь закрепить мысль о неизбежном наказании и пожертвовать еще одним матросом. Расточительно? Еще как, но другие варианты казались менее надежными, к тому же причин для такого поступка было несколько. Я размышлял следующим образом: слабость показывать нельзя, как и ценность каждого выжившего матроса, так каждый начнет рано или поздно хамить или "терять берега" иными способами. Нет, лучше я сразу запугаю всех смельчаков и борцов за свободу. Седовласый кок Саймон мало того, что был тщедушным мужичком с хилым телосложением, так еще и оперировал непонятной силой. В магическом спектре он отличался от остальных довольно ярким свечением вокруг тела. Оно во многом отличалось от ауры магов, но схожие черты просматривались даже с первого взгляда. Я списал идентичные элементы на расовые особенности, ведь шаманы троллей в магическом зрении выглядели совершенно по-другому. В любом случае со временем в данную теорию можно будет внести правки, если она ошибочна.

По словам того же Генри кока никогда не привлекали к тяжелой работе, а лекарь мне сейчас был совершенно не нужен. Сам справлюсь в случае чего. В общем, самый дряхлый бородач был удостоен чести своим примером вразумить своих друзей и товарищей. Если бы не личи, то люди стали самой послушной командой нежити на Азероте.

– Смотрите, что вас ожидает в случае неподчинения.

Огонь меж когтей сменился клубящейся чернотой, и Стрела Тьмы метнулась в лицо беззащитного адепта Света. Показательная казнь обернулась фарсом. Перед лицом кока мгновенно возникла светящаяся солнечно-желтым светом пленка, которая без следа поглотила мой снаряд. Интересно. Чем бы не оперировал Саймон, с нерубской магией той же стихии это не имело ничего общего. Свет свету рознь. Золотисто-солнечный оттенок силы слепил мой магический взор, не давая разобраться в мелких деталях, и кардинально отличался от холодных белых лучей нерубов. Пленка выглядела как уплотнившаяся аура, без каких-либо упорядоченных структур наподобие Щита Маны или других стихийных щитов, что мне были давно известны. Если Стрелу Тьмы странная защита поглотила без проблем, то мои когти прошли сквозь нее без сопротивления. Жрец напрягся, пытаясь разорвать паутину, но даже с подпиткой от неведомого источника у него ничего не вышло. Вздувшиеся мышцы налились тем самым светом, но чудеса подошли к концу, и его аура стала заметно тусклее – выдохся бедолага. Череда ругательств, выплеснутая на мою персону, изо рта кока отличалась необычным слогом и элементами ямба. Начитанность моряка чувствовалась даже с моим начальным знанием языка.

– Молчать, двуногий. Ты продемонстрировал интересные способности, поэтому останешься в живых. Посмотрим, что ты еще продемонстрируешь,– после этих слов я вновь вернулся к осмотру остальных пленников и продолжил запланированную речь,– Мне нужны только те, кто сможет управиться с такелажем корабля и направить парусник в земли людей. Слабые, больные и просто тупые засранцы станут кормом для моих питомцев. Бежать вам некуда, убить меня у вас не получиться, хотя можете попытаться.

Первоначальные представления о физической слабости Саймона оказались неверны, потому урезать экипаж еще на одного члена не потребовалось. Изменить свое решение я всегда успею. За умениями худощавого жреца скрывались знания, до которых я с некоторых пор стал чрезмерно жаден. Стоило информационному голоду возобладать над осторожностью и представлениями о безопасности, как проявлялось несвойственное нерубам мягкосердечие. Найдутся и другие способы продемонстрировать силу и власть. Первоначальные планы приходилось корректировать на ходу.

Сейчас меня в первую очередь интересовал вопрос – готов ли корабль к длительному путешествию? Задерживаться у берегов Нордскола дольше необходимого минимума я не собирался, ведь матерый старик может вернуться раньше срока. Единственным человеком, владеющим нужной информацией, по умолчанию являлся капитан. С него я и начал индивидуальные беседы.

– Ты капитан Пит?– грозное шипение не произвело на мужика ожидаемого впечатления, и тот молча щурил глаза,– Отвечай на вопрос, твою мать, или простишься с жизнью.

Нордскол.

Парусник «Улыбка Кракена».

Грязный Пит, бывший капитан.

Очнулся Пит ранним утром с очень плохим самочувствием и привкусом какого-то зелья во рту. Мысли о наказании Саймона за столь мерзкий вкус лекарства мгновенно пропали, когда глазам предстала страшная картина. Его судно захватил какой-то паук-переросток! Об этом недвусмысленно говорили странные путы и недостойное никакого доверия многоногое чудовище, по-хозяйски прохаживающееся по палубе. Таких тварей опытный пират еще ни разу не встречал в своей жизни. А затем он вспомнил, что неприятные ощущения на языке никак не связаны с зельями корабельного лекаря.

– Тысяча тухлых моллюсков! Что происходит?– сплюнул на палубу вязкую слюну бывший владелец судна.

Воспоминания о событиях прошлой ночи мгновенно дали исчерпывающий ответ на прозвучавший вопрос. Капитан сразу вспомнил гибель артиллеристов и свое чудесное спасение благодаря старому амулету, снятому с одного из ограбленных жрецов. Благочестивого старца отправили на корм акулам, но его «подарок» спас новому владельцу жизнь в критической ситуации. Не зря Саймон хотел выкупить у него этот талисман. Чудодейственная цацка теперь находилась в лапах страшного монстра.

Когда паук зажег огонь, то привлек внимание всех выживших, а затем начал скрипеть и шипеть. Только после попытки убить корабельного кока черным колдовством Пит разобрал в звуках издаваемых насекомым подобие слов. Умение разговаривать беспокоило Пита намного меньше, чем проклятая магия, с которой простому человеку не совладать. С трудом повернув голову, капитан с удивлением обнаружил среди коллег по несчастью изможденного мага и Генри Уорда. Выглядели они, как после месяца на одной воде, но в речь гигантского паука вслушивались внимательно и похоже понимали больше остальных. «Нашлась пропажа». Только этот факт больше не мог порадовать бывалого морского волка.

Когда одноглазый паук остановился прямо напротив него, то Пит завороженно уставился на страшную рану. Там где должен был находиться второй глаз монстра, зияла безобразная дыра, из которой сочилась зеленоватая жидкость. Насекомое грозно шипело ему в лицо, угрожающе шевеля отростками с длинными клыками. «Ядовитые»,– подумал капитан.

Не получив никакой реакции чудовище ухватило его за шею и принялось немилосердно трясти.

– Капитан,– выкрикнул Кривой Джек, чем привлек внимание гигантского паука и остановил бессмысленное рукоприкладство,– Он говорит, что-то на счет смерти твой матери.

– Что?– удивился Грязный Пит, забыв на мгновения о недавней встряске,– Она же давно испустила дух.

– Возможно, я не так понял. Эй, господин паук, говорите медленнее и четче, а то вас совершенно не понять,– осторожно продолжил говорить матрос.

Паук, не говоря ни слова, подошел к выскочке и стремительным движением полоснул болтуна по лицу. Когти прочертили две глубокие раны, в которых блеснули уцелевшие зубы Джека и розоватый язык. Спустя мгновения насекомое приложило свою уродливую кисть к ране, и не самый ценный член команды дико заорал. Экзекуция продлилась всего пару минут, а отнятая от лица лапа теперь скрывала белесый шрам и изможденного переговорщика. В этот раз, хорошо подвешенный язык не спас своего владельца от неприятностей. Показательная жестокость заставила работать мозги Грязного Пита с удвоенной скоростью. «Как спастись? Что делать?» Боевые товарищи не спешили привлекать к себе внимание быстрого на расправу захватчика в столь безнадежной ситуации.

– Генри,– старательно выговаривая слова, безэмоционально произнес паук,– Будешь переводить, если кому-то станет что-то непонятно.

Первые пленники, познавшие жесткий нрав палача, старались быть тише воды и ниже травы, чтобы не отправиться кормить рыб. Они выделялись на фоне остальных несчастных излишней худобой и лучшим пониманием недалекого будущего, что ожидает всех присутствующих.

– Ты капитан Пит?– вернулся на прежнее место паук.

Прилив адреналина положительно сказался на обострившихся чувствах, в том числе и слухе, что позволяло улавливать смысл чужих слов с небывалой эффективностью.

– Да,– уверенно ответил лысый капитан, который за неспокойную жизнь перенес пару неприятных допросов и не раз ощущал на своей коже жар раскаленного железа. Повторять этот опыт ему совершенно не хотелось, а становиться игрушкой в чужих руках тем более. Как и всякий разумный в неблагоприятной ситуации флибустьер решил положиться на свою хитрость и удачу.

– Корабль готов к обратному путешествию?

– Не совсем,– честно ответил предводитель пиратов, желая скрыть за истиной важные детали. Сейчас единственной надеждой стало возвращение нанимателя – Кел ' Тузеда,– Кое-чего не хватает.

«Главное, что на борту появился совершенно лишний пассажир!»

Капитан начал отчаянно юлить, едва прозвучал ответ на первый вопрос. Совершенно не нужно быть пророком, чтобы предвидеть такое развитие беседы. Предводитель пиратов сосредоточенно вешал мне лапшу на уши, вставляя в свой рассказ вполне достоверные факты. С его слов выходило, что на судне было мало припасов, в том числе пресной воды, еды, дров, соли. Команда получила тяжелейшую моральную травму и нуждалась в длительном отдыхе в теплых краях в окружении покорных женщин и крепкого алкоголя. Последнее преподносилось, как острая необходимость, которая была завуалирована изящным словесным кружевом из намеков и аллегорий. Почти каждое третье слово увлекательного монолога требовало толкования, так как в моем словарном запасе подобных терминов пока не было. Пират заливался соловьем в течение целого скарабея. За это время я узнал много нового о судоходстве, в общем, и о «Улыбке Кракена» в частности. Фантазия у флибустьера оказалась богатая, так что поток информации лился рекой, пока выдохшийся оратор не начал нести откровенный бред. Согласно мнению Грязного Пита еще как минимум двадцать дней корабль не сможет покинуть берегов Нордскола. Запас провизии отряда Кел'Тузеда был рассчитан примерно на такие же сроки, поэтому мотивы пирата стали ясны и понятны. Стервец заговаривал мне ... хелицеры.

– Глупец. Твой наниматель давно мертв. Мои братья знатно попировали его останками, так что не надейся на помощь.

А что? Я тоже могу блефовать. По крайней мере, от паука такого никто ожидать не станет. Дикий монстр должен быть прямолинеен и бесхитростен, ведь люди всегда считали себя самыми коварными существами на всем белом свете. Даже в книгах нерубов этот факт упоминался несколько раз, как и вероломство гуманоидов.

О, больше капитан не прятал чувства. Ярость и обреченность ясно читались на его лице. Раньше мне не приходилось видеть, как всего одна реплика ломала надежду человека. Что же, теперь мои воспоминания обогатились и таким эпизодом.

– Ты заплатишь за это, акулий корм!– яростно взревел капитан. Вспыльчивый толстяк быстро отошел от печальной вести.

Дальнейшая беседа больше походила на жесткий допрос, где флибустьер должен был подтвердить ранее полученные мной сведения. Генри и Стокэра оперировали ограниченным объемом информации в отличие от капитана, который делился сокровенным неохотно.

С запасом припасов вопрос решился очень просто – со смертью большей части команды количество едоков упало до приемлемых величин и текущего продовольствия хватало на всех гуманоидов. Если не пировать каждый день, то на обратный путь пищи хватит всем. Чего действительно было мало, так это пресной воды и дров. Проблема решалась силами одного неруба меньше чем за день. На берегу было в достатке, как первого, так и второго ресурса. Забить бочки снегом и натаскать дров получилось где-то за четыре скарабея. Слабых двуногих привлекать к труду я даже не пытался, так как слабакам никогда не угнаться за трудолюбивым нерубом.

Оставалось только обеспечить нерубские потребности, жрать крупу и солонину по понятным причинам я не мог. Предстояло очистить этот участок леса от стаи варгов и надеяться на удачную рыбалку во время путешествия. В ином случае оставался вариант с поеданием человеческого мяса, которого в трюме было с избытком. А ведь кормовых жуков тоже нужно чем-то кормить.

Парусник в своем первоначальном виде не подходил под мои требования, потому ему предстояло пройти варварскую процедуру модернизации. Первым делом я обеспечил доступ во все важные отсеки корабля для существа с габаритами неруба. Консультируясь с капитаном, мне удалось сделать все с умом и не нанести прочному каркасу непоправимого вреда. Грязный Пит сам был заинтересован в судоходных качествах своего бывшего корабля, так что хоть и гневно цедил свои рекомендации сквозь плотно сжатые губы, но дело двигалось.

Заодно проинспектировал корабельные запасы. С виду небольшой парусник оказался забит различным барахлом под завязку. Каждый уголок трюма был предназначен для хранения определенного груза. Строгий регламент, предусмотренный неведомыми инженерами спроектировавшими корабль, расхлебанными пиратами соблюдался без должного рвения. Сам капитан прекрасно ориентировался в данном вопросе, поэтому бардак, который развела его команда, стал для него неприятным сюрпризом. Заначки как самого капитана, так и его подчиненных вычищались в поисках оружия и других ценностей. Алкаши с ослиным упорством прятали выпивку отвратного качества. Две золотые и несколько серебряных монет в каюте Грязного Пита составляли все богатство морского волка. Жалкий босяк! Простые матросы всем скопом едва могли наскрести пятьдесят шесть монет из меди, если это конечно была она. Монеты после подсчета и внимательного изучения я сложил в кожаный мешочек и держал при себе. Басни о богатствах морских бандитов оказались выдумкой.

– Зачем они пауку,– негодовал предводитель пиратов, лишившийся своих накоплений.

– Пригодятся.

Мой ответ флибустьеру не понравился, как и продолжившийся обыск судна. Меж тем экспрессивные высказывания Пита открывали мне глаза на богатый мир флоры и фауны океана. Я даже заподозрил за личиной грозного пирата увлеченного океанолога с большим стажем, чему не мешали даже ругательства, искусно вплетаемые в его речь.

Ниже ватерлинии в так называемом водном трюме находился балласт в виде крупной щебенки, препятствующей переворачиванию корабля во время путешествия по морским просторам. Сюда же укладывали бочки с пресной водой и дрова. Конструкция парусника предусматривала разделение внутреннего объема на три палубы. На верхней прошло наше небольшое ночное сражение, унесшее жизни большинства матросов. Оно служило местом отдыха основной части команды. Среднюю занимали пушки на лафетах и сопутствующий припас. С самого начала я решил выбросить их за борт, как и весь порох, чтобы не давать пиратам соблазна подорвать корабль или сделать самодельную бомбу. Капитан Пит встал на защиту своего богатства горой.

– Нет! Только не пушки! Это же работа дварфов из Каз'Модана!– пират свободный от пут загородил артиллерию своим упитанным телом.

– Зачем они тебе я могу понять, но для меня они представляют опасность.

– Паук, ты не понимаешь. Если от них избавиться нужно будет заново настраивать балласт,– не сдавался флибустьер.

– По-моему ты врешь, человек.

– Давай тогда спустим их в трюм, там они никому не помешают. Мы с ребятами сами все сделаем.

– Я услышал твое мнение, но на мое решение ты повлиять не сможешь.

– А как же морские чудовища? Чем ты их будешь отгонять?

– Увидишь, человек. Лучше не испытывай моего терпения и отойди в сторону.

Грязный Пит боролся с жадностью двадцатую часть скарабея, но благоразумие возобладало, и пират нехотя отступил в сторону. Небольшие на первый взгляд пушки имели изрядную массу. Вот тут пригодились усиливающие глифы. Капитан с болью смотрел, как я безжалостно разламывал лафеты и выталкивал артиллерию в открытые порты. Каждый всплеск за ботом сопровождался стоном со стороны моего проводника. На эту палубу у меня уже сформировался четкий план, в котором не было места для всего того хлама, что сейчас здесь присутствовал. Когда настало время для пороха, Грязный Пит попытался тайком припрятать один из бочонков. Глупец думал, что неруба можно с легкостью обвести вокруг пальца.

– Человек, не считай меня глупее себя самого.

Я легко освободил пирата от маленькой кубышки, куда и четырёх килограммов алхимической смеси не влезет. Брыкающийся мужик с полной отдачей вцепился в мои пальцы, стараясь ослабить хватку на шее.

– Отрыжка кальмара, за что судьба свела меня с таким чудовищем!

В общем, пока в услугах капитана я больше не нуждался, потому он вновь занял свое местно среди своих товарищей в удобном коконе из паутины. Путы нерубов держали крепко, как магов и жрецов, так и простых людей, необремененных магическими умениями.

Следующие два дня мне приходилось несладко – работы хватило бы и десяти сородичам. Перевозка кормовых жуков прошла без сучка и задоринки, а вот с грибами все прошло не так гладко. Дабы не потерять с таким трудом прижившийся мицелий, на корабль пришлось доставлять целые каменные корыта, в которых росли грибы. С моими когтями, усиленными глифами, выдолбить их из пола убежища заняло не больше суток, с учетом того, что приходилось постоянно возвращаться на судно для контроля людей. Попыток освободиться гуманоиды не прекращали, потому вразумлять отчаянных пиратов нужно было регулярно. Самые упорные щеголяли шрамами-узорами по всему телу, так как других способов влиять на поведение пленников в моем распоряжении не нашлось.

На четвертый день основные приготовления подошли к концу, как и мое терпение. На борту парусника единственным оружием оставались деревянные палки, которые еще требовалось изготовить из подручных материалов. Сабли, пистоли и ружья отправились на дно вслед за пушками. Пираты гневно кричали вслед каждой вещи, отправляемой за борт. Кинжал капитана с магической вязью канул в ледяные воды северного моря еще в ночь расправы над непокорной командой пиратского корабля. Единственный клинок, имевший для меня ценность, разделил судьбу остального оружия.

Моряки насмотрелись, как я в одиночку таскал тяжелые куски камня с грибами, и справиться со мной в рукопашную больше не надеялись. Грот-мачта послужила отличной опорой для импровизированной лебедки из паутины, с помощью которой я перемещал каменные блоки прямо в трюм. Кормовые жуки в первый же день с жадностью набросились на подмороженные тела погибших людей, полностью игнорируя подросшие грибы. Дорвались-таки до мясца. Не знаю, о чем думали моряки, но хруст костей был слышен по всему судну.

На охоту я ушел, только удостоверившись надежной парализации всех пленников ядом, которого должно хватить как минимум на сутки. Варги вначале не преподнесли никаких сюрпризов. Ждать, пока стая разделиться для охоты на небольшие группы времени не оставалось, потому основным оружием стала магия Земли, которая не портила вкус мяса, в отличие от других стихий. Лёд тоже был неплох, но в бою оказался не столь эффективен, особенно когда противник прячется в укрытии. Максимум на что я был способен, так это четыре каменных шипа за раз. Естественно после небольшой подготовки. В свою очередь магией Тьмы удалось бы сделать намного больше, ведь предрасположенность к ней у меня с самого рождения, но сейчас не война, а простая заготовка мяса.

Сначала я подпалил само логово ненавистных волков-переростков парой стрел огня, а потом спокойно выцеливал самых крупных членов стаи каменными шипами. Промахнулся всего трижды, пытаясь убить вожака, который своим воем быстро навел порядок среди паникующих хищников. Матерый варг ловко уходил от магических атак скупыми прыжками, демонстрируя интеллект, намного превосходящий таковой у простого животного. Огонь родичи волков традиционно не любили, потому от заклинаний шарахались в сторону, злобно рыча на источник своих бед.

Меня они заметили довольно быстро благодаря сверхъестественному чутью своего предводителя и начали кружить вокруг самого крепкого дерева в округе, выбранного в качестве идеальной позиции, тем самым облегчая мне задачу. Попытки взобраться по крепкому стволу невольного убежища я пресекал все теми же огненными стрелами, продолжая готовить каменные шипы. Внезапно прозвучавший в ночном лесу рев вожака, резонирующий с моим внешним скелетом, имел явную магическую природу, что заставило серьезно забеспокоиться по поводу окончательных результатов ночной охоты. Если раньше волки стелились по снегу словно тени, то сейчас двигались просто молниеносно. Как бы нерубу не стать основным блюдом на завтрак для голодной стаи.

Дела пошли совсем плохо, когда один из варгов запрыгнул на толстую ветку соседнего дерева и теперь балансировал на непривычной поверхности, аккуратно двигаясь в мою сторону. Деревья в лесу росли так густо, что их ветви буквально примыкали друг к другу. Похоже, игра в одни ворота закончилась. Не волки, а леопарды какие-то. Смекалистый хищник прыгнул в сторону главного врага без всякой подготовки, потому просто не допрыгнул до запланированной ветки. Неудача его не смутила ни на секунду. Тактику этого акробата мгновенно подхватили остальные члены стаи. Я быстро забрался повыше и стал отгонять самых прытких огненными стрелами, оставляя подпалины на белоснежном мехе. Дерьмо, похоже, у них резко подскочила сопротивляемость магии благодаря чудесному вою самого крупного варга. Те, кто не отличался особой ловкостью, принялись активно подрывать корни моего дерева под началом вожака, что каждые пол скарабея повторял свой полумагический рев. Что-то охота совсем не заладилась.

Видя не эффективность огня, я перешел на более экономную для меня магию Тьмы, которая против противников из крови и плоти оказалась намного эффективнее. Тут хоть бы отбиться от проклятых варгов. Качество мяса сейчас волновало меня в последнюю очередь.

Когда от стаи осталась половина, предводитель волков благоразумно подал сигнал к отступлению. Мне же предстоял сбор трофеев. У соседнего дерева вяло полыхала одна из веток, освещая картину недавнего побоища, а волчье логово лишь тлело в нескольких местах, где вспыхнувший огонь проиграл борьбу с промерзшим буреломом. Как мне надел этот Нордскол со своими сюрпризами!

В эту ночь двенадцать варгов расстались с жизнью, из них трое погибли от стрел Тьмы, потому в пищу годились лишь частично. Раненых недобитков обработал смертельным ядом для экономии маны и потащил целую связку коконов в сторону берега, оставляя на снегу ясно видимый след. Плевать на незаметность, больше спускаться на берег мне было не нужно. Всю дорогу я мгновенно забирался на дерево при каждом подозрительном шорохе и ничего зазорного в этом не видел.

Стоило мне загрузить туши варгов в трюм, как освобожденные матросы услышали давно ожидаемую команду.

– Поднять якорь, крабьи выкормыши! Мы отправляемся на юг.

Предводитель пиратов заразил мою речь своим нецензурным лексиконом и морской терминологией, которые как нельзя лучше подходили одноглазому нерубу, выступающему в роли капитана.

Замерзшие матросы неуверенно расходились по местам, согласно назначенной им роли, а Грязный Пит уверенно встал у штурвала.

– Поднять паруса,– заорал на подчиненных бывший капитан,– Шевелитесь! Как раз согреетесь, морские крысы.

Я стоял радом с рулевым и внимательно наблюдал за освободившимися пленниками. Мне уже доводилось отпускать их по двое, чтобы они могли поесть и справить нужду, но сейчас свободны были все. После тяжелой ночи энергии оставалось меньше трети, но на людей ее точно хватит в случае мятежа. Скорее всего, будет достаточно применить лишь грубую физическую силу, чтобы добиться временной покорности. Пираты оказались очень свободолюбивыми питомцами, хотя и ценили свою жизнь выше вольного и независимого существования. В ином случае мне бы пришлось перебить их всех.

Пленники работали споро, бросая в мою сторону настороженные взгляды, а может, ожидали команд от Грязного Пита. Главное, что развернувшийся кормой к берегу корабль с каждым скарабеем отдалялся от Нордскола на приличное расстояние.

– Прощай суровый край, когда-нибудь я вернусь.

Лысый толстяк, стоявший рядом, вслушивался в непонятный скрип, но эти слова предназначались не ему.

Опасная родина оставалась за брюшком, а впереди необычного неруба ожидало долгое плавание через опасные воды северного моря.

Нордскол.

Кел ' Тузед пленник Короля Мертвых.

Старый маг окончательно потерял контроль над собой, едва гигантские насекомые появились в поле зрения. Здравое восприятие реальности и критичность мышления канули в небытие. Теперь он лишь исполнял чужие приказы. Память фиксировала все события, мощный интеллект обрабатывал информацию со всех органов чувств, строил ассоциативные связи, но стальная воля, что двигала им всю жизнь, сдалась под напором неведомого кукловода. Сожаления и ощущения величайшего обмана так и не возникли в его разуме. Они были лишними, ненужными и даже опасными в его положении.

Весь путь по подземелью Кел'Тузед провел будто во сне, интересном и захватывающем. Пусть непроглядная тьма сопровождала его большую часть времени, но даже редкие залы с тусклым освещением поражали мастерством неведомых архитекторов. Странные тоннели совсем не походили на работу гномов и дварфов, которую он наблюдал в Стальгорне. Гигантский паук, на котором он восседал, не ведал усталости и двигался с одной и той же скоростью, подобно голему. Нежить встречалась на пути постоянно – скелеты всевозможных созданий, разумных и не очень провожали живого человека голодными взглядами, но ни единого агрессивного движения с их стороны так не последовало. Разлагающиеся зомби попадались на глаза заметно реже. Такого количества нежити старый архимаг не видел за всю свою жизнь, а темнота тоннелей наверняка скрывала намного больше.