Текст книги "1940hr (СИ)"
Автор книги: Аноним Bandileros
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Сейчас же я столкнулся с типичным крестьянским бунтом, бессмысленным и беспощадным. Люди начали громить административные здания, крича антисоветские лозунги, требовали выдать им больше, сначала просто требовали жильё, потом требования стали совсем фантастичны...
И... понеслась!
* * * *
Подавление бунта прошло без сучка и задоринки. Ему дали выдохнуться, произошли массовые протесты, крестьяне с вилами, после чего после продолжительного двухнедельного бунта бунтовщики начали искать способы вернуться к нормальной жизни. В основном выступления сводились к отмене советской власти, но никакой внятной альтернативы они не предлагали, да и не могли предложить. Закончился бунт тихо, все разошлись по своим местам, жрать что-то надо, а поросята сами себя не покормят. В общем, пересрались все страшно. Когда бунт выдохся, всё вернулось на круги своя, осталась протестная масса, особо ретивые, у котоорых от осознания собственной важности крышка сдвинулась, такими занимался Берси. И больше их никто не видел. Жертв было немного, но бунт ввиду удалённости был локальным и не перекинулся на всю территорию.
А после этого я вытащил из каждого села по старосте, которые были органом местного самоуправления и привёл их всех в большое свежепостроенное здание. Здание, огромный ангар, было построено для обслуживания подвижного состава, а сейчас стояло пустым. Тысячи квадратов отапливаемой территории, поставили столы, принесли минералку, трибуну, парты как в школе, посадили всех старост бунтующих деревень и я начал разговор. Вышел к ним лично.
– Итак, граждане, позвольте спросить, отчего бунтуем? – сходу начал, – какие требования?
Молчали. Десятки мужиков сидели за столами и молча пырились на меня, поглядывая и друг на друга.
– Ну же, не стесняйтесь. Я вас не укушу. Говорите, чем народ недоволен.
Наконец, один встал из-за стола:
– Тем, что наше себе присваиваете! Вона сколько всего раздаёте, поди и себе в карман откладываете.
– А из чьего кармана раздаём? – спросил я, улыбнувшись, – из чьего?
– Так это... – он был сбит с толку, – государственного.
– Кто вам это сказал? Ну же, говорите. Кто сказал, что инструмент, материалы, энергия, имеют какое-то отношение к государству?
Крестьянин был сбит с толку. Зашептались. Я перехватил инициативу:
– Всё это – моё. Моё, мои рабочие добыли металлы, на моих заводах, моих станках, сделали, и вам отдали. Бесплатно, заметьте. Можно сказать, по доброте душевной помочь мужикам хотел, так нет, вместо спасибо – ещё и недовольны, что мало даю.
По-моему, у них был шок. Я продолжил бить ниже пояса:
– И это русские крестьяне. Известные своей добротой и христианскими нравами, вместо благодарности за то, что я уговорил Сталина дать вам земли, снабдил мотоблоками, инструментом, скот дал, опять же, за свои деньги купленный в Америке, такое вот спасибо. Не понимаю я вас, честно говоря. Мало того, что вам бесплатно выдали землю, так ещё и всяческими инструментами снабдили. Прожить можно сыто, пусть и небогато. Живите и радуйтесь... так нет, нашлись злые языки, кому лишь бы оклеветать. И вот уже я из того, кто отдаёт вам своё, превратился в злодея, отбирающего у вас что-то... если кому-то чего-то не хватает – так и скажите. Каждому выдали одинаковое довольствие, одинаковую технику, одинаковый скот, всем поровну. Если кого забыли – говорите. Кому что не хватает?
Опять молчат. Ягнята прям, мочи нет с ними пытаться разговаривать. Но надо. Я продолжил:
– Значит так, слухайте сюда, это всё – моё. И землю вам дали по моей просьбе, и если кто-то недоволен тем, что я ему мало дал – пусть сдаёт имущество и возвращается в прежнюю хату. Других желающих – вагоны едут, будут рады. Здесь вас никто не держит.
* * *
Что такое мощь? Ладно, хер с ней с артиллерией. Я её передал в РККА, для них и подогнал. Танки – это моща! Танки – это любовь всей жизни у меня и многих других. Боевые бронированные машины, быстро ездящие по земле и уничтожающие противника и себе подобных. Танк – это серьёзно! Но в моём случае всё было куда серьёзней. Я решил создать танковую бригаду, специально для себя и выполнения особо важных задач. Да и просто, веселья ради. И начал работу.
Танк, который у меня получился, поражал воображение. Это был огромный, в четыре метра высотой и шестнадцать метров длинной, белый танк, с мощной 203-мм пушкой и огромной башней. Он превосходил Т-34 настолько же, насколько тридцатьчетвёрка превосходила французский рено ФТ-17. Закономерное развитие концепции – гусеницы шириной в метр двадцать, автомат заряжания, мощная броня. Концепция немецкого мауса, воплощённая в металла в форме классического танка. С реактором, правда. И при этом он был не просто огромен, он обладал мощным вооружением, толстенной бронёй – лоб доходил до 300 миллиметров, при этом использованные материалы делали толщину брони равной метру.
Этот мастадонт передвигался за счёт реактора и четырёх электромоторов суммарной мощностью в шестьдесят тысяч лошадиных сил. Весил он тысячу четыреста сорок тонн. Чтобы давление на грунт не превышало таковое у обычного танка, использовали широченные гусеницы, больше метра шириной. Мастадонт легко разгонялся и благодаря сверхпрочным материалам в подвеске и гусеницах прекрасно мог преодолевать большие расстояния.
Это был танк – апофеоз концепции сверхтяжёлого танка. Прочнейшая броня, мощнейшая пушка, ну и дополнительное вооружение, куда же без него. С пушкой была спарена 57-мм автоматическая пушка, в корме и бортах было по трёхлинейному пулемёту, на крыше стояла пушка калибра 30мм и стреляла в зенит, уничтожая атакующие самолёты и танки. Это уже не то, что мог бы пережить вражеский самолёт. Точность стрельбы при этом превосходная.
Гигант, прозванный Бегемотом, выехал из ворот моего завода гордо, в сопровождении мелочи. На его фоне обычные тяжёлые танки МТ4А2, похожие на закрытый бронёй Алтай, казались крошечными. Хотя и их характеристики были выше всяких похвал – без внешней навесной брони они были бронированы даже лучше немецких тигров. Их стомиллиметровое орудие стреляло невероятно точно, снайперски точно. Скоростью тоже не обделены.
Танковый взвод состоял из одного Бегемота, двух МТ4А2, если понадобится – с внешней навесной бронёй, например, перед танковым сражением, одной ЗСУ-57-2 и двух ЗСУ-23-4, одной инженерной машины ИМР и четырёх гусеничных транспортёров, мотолыг, по двадцать тонн боекомплекта в каждой, пяти грузовиков с запчастями и инструментами для ремонта машин в полевых условиях, провизией.
Танковый взвод Бегемотов – самая большая ударная сила, которую я мог задействовать без вреда для истории этого мира. Это восемь бегемотов в сопровождении четырёх ЗСУ-23-4 и десяти мотолыг. Это было уже очень серьёзно, такой громила был слишком велик чтобы просто убивать танки гитлеровцев. А вот чтобы посеять панику – самый раз. Основным всё-таки был А2, танк с тяжёлой судьбой и превосходными техническими данными. Он снабжался тысячесильным газотурбинным движком и обладал наиболее сбалансированными характеристиками из всех машин, с которыми мы имели дело. Второй был вторым после бегемота. Забавно.
Персонально для СССР, а вернее, для защиты Москвы, я клепал танчики, но это были уже Т-34-Т – тяжёлая, более мощная модификация, с пушкой калибра 85мм, почти вдвое более толстой бронёй и соответствующе мощной подвеской, трансмиссией...
Ну и наконец, самое последнее – это БМП. Боевая машина пехоты, гусеничная, сделанная на базе танкового шасси. На базе Т-34, если быть совсем точным. Двигатель убрали вперёд, в корме и центре сделали десантное отделение, два ряда сидений спинка-к-спинке, амбразуры для ведения огня наружу, и конечно же – люки для покидания машины. Две двери сзади, раскрывающаяся крыша, как на БМП, практически идеально позволяли быстро выбраться из машины. Особенно если её подобьют. Броня тоньше, чем на тридцатьчетвёрке, но всё равно неуязвима для ручного оружия – крупнокалиберных пулемётов, винтовок, прочей хрени, в том числе и осколков. Возвышалась над БМП только одна маленькая и очень узкая башенка, назначение которой никто понять не мог – пулемёта в ней не было. В ней была аппаратура наблюдения, установленная так, чтобы командир мог почти по пояс выглянуть за плоскость брони и наблюдать окружающую обстановку через большое броневое стекло. Единственным оружием транспортёра был крупнокалиберный пулемёт, которым мог управлять стрелок, он же командир машины. Единственный член экипажа помимо мехвода.
Бегемот вышел из цеха и началось формирование танковой группы. Я вынужден был отвлечься от мелких проблем и заняться непосредственно танковым отрядом, один хрен, до войны осталось так мало времени, что я уже ничего не успеваю... Но и тут я не успел – через два дня, пока я занимался вооружением и бронированием танков, фрицы напали. Для меня это было... удивительно. Был ещё не июнь сорок первого, но, судя по всему, бунт внутри страны послужил спуском для нападения – огромная армия вермахта на границе с СССР вторглась в четыре утра. РККА просрали нападение и к полудню немцы уже отбомбились по аэродромам в зоне соприкосновения с противником – большинство советской авиации было уничтожено на земле. Я понял, что дальше тянуть нельзя.
Сталин молчал, руководство молчало. Я же работал на грузовой станции... Тут, в окрестностях станции, стоял формирующийся танковый отряд – дюжина бегемотов, четыре тяжёлых танка... пришлось сделать финт ушами и вместо тяжёлых танков вытащить из рукава туз – танки А1, которые были прообразом, так сказать, и по меркам времени – напичканы новейшими, секретными технологиями по самую маковку. Берси занял места экипажа, танковая колонна готовилась к бою. Уже в шесть вечера у нас, на Урале, началась беготня и к девяти я закончил помогать с железками. Мы заправляли технику, Бегемоты вообще были реакторными, поэтому не нуждались в заправке, они взяли на буксир лёгкие танки. Весенняя распутица закончилась, лето грозило быть засушливым.
* * * *
Ночную мглу прорезали мощные фары-прожекторы тяжёлых танков «Бегемот». Огромные машины, несмотря на электроход, двигались с непередаваемым звуком – лязг гусениц и шум электромоторов, жужжание трансмиссии, словно несколько электровозов вместе... Бегемоты сдвинулись с места, за ними по освещённой дороге на буксире шли не менее удивительные для этого времени машины. Угловатые, с большими просторными башнями, тяжёлой бронёй... А1 и А2, дюжина «мотолыг», все машины двигались постоянно, по дороге, проложенной вдоль железнодорожной магистрали Москва-Ижевск-Ё-Челябинск.
Движение на этом шоссе было устойчивым, тут постоянно ходили грузовики, возили людей и грузы. Автобусное сообщение – тоже не редкость, но на этот раз по бетонным плитам дороги ехала могущественная танковая колонна. Бегемоты заняли сразу две из четырёх полос. Через полчаса нас обогнали. Обогнал состав – железная дорога. Эшелон был гинантским – на платформах стояли танки А2 и А1, закрытые брезентом, грузовики, зенитные самоходки... Весь танковый отряд. Бегемотов в бой пускать решено было первыми, поскольку их наличие только деморализует и направит Гитлера по ложному пути гигантомании.
Поезд шёл и шёл мимо нас, я же сидел в кресле командира экипажа мастадонта. Всего здесь внутри было четыре места экипажа – мехвод, командир, два стрелка, один главного калибра, другой – второстепенного. Обе пушки главного калибра – 203 и 57 миллиметров, управлялись основным стрелком-радистом.
* * *
Война застала гражданскую авиацию советского союза и конкретно авиацию авиаклуба МЗГА во время интенсивного роста количества самолётов. На стоянках, в ангарах, подземных эллингах, стояло множество самых разных самолётов, сотни военно-транспортных антош и Илюш, но особняком среди них выделялось авиакрыло, полностью укомплектованное тяжёлыми дальними бомбардировщиками. Это были уникальные машины, совершенно не похожие на самолёты советского союза. Они были созданы в последние несколько дней, пока только две машины, которые обкатывали на земле. Сделаны они были на основе грузового самолёта Антей. Но он очень сильно отличался от привычных даже в двадцать первом веке форм. Двигали самолёт восемь моторов, с тандемными винтами, по два четырёхлопастных винта на мотор. Крылья были прямые, и на треть длиннее, чем у Антея, это обеспечивало небесному гиганту огромную полезную нагрузку – он мог поднять за раз сто пятьдесят тонн бомб, не считая прочей нагрузки, вроде держателей и устройств сброса. Самолёт мог летать очень-очень высоко, на высоте, недосягаемой для ПВО и истребителей противника – до восемнадцати-двадцати километров. Но лучше всего себя чувствовал на десяти-двенадцати километрах.
А вот дальше начиналась фантастика. Установленные на самолёте двигатели-репульсоры позволяли ему поднимать гораздо больший вес, чем обычный самолёт. Правда, при отказе репульсоров пришлось бы сбросить большую часть этого веса, но... сам факт. Самолёт без особого труда поднимал триста тонн бомб, мог бы и четыреста, но... это уже слишком для фюзеляжа.
Грузовой вариант самолёта заменял один сразу пять Антеев, правда, в отличие от них, работал на реакторе. Взлёт гиганта не требовал особо длинной полосы, потому что репульсоры позволяли оторвать его от земли раньше, чем он наберёт нужную скорость. Вертикально, правда, он мог взлететь только с грузом до ста тонн. При этом он разворачивал свои крылья вверх, винтами помогая репульсорам поднять себя наверх. Тяга у восьми двухвинтовых двигателей была огромна.
Гиганты стояли на МЗГА и когда Иванов прилетел, первым делом он заметил это творение сумрачного гения Берси. И приказал, ещё до посадки, готовить оба к вылету и загрузить пятисоткилограммовыми бомбами под завязку. А это больше пятисот бомб! Берси начал выполнять задачу. Первый самолёт загружался исключительно полутонными бомбами, обычными ОФ, второй же, по решению шефа, загружали исключительно особыми бомбами, которые мог сбрасывать только этот самолёт. Обычно бомбы класса М сбрасывались из военных транспортников, но тут была особая ситуация. Самолёт имел крепления под крыльями для двух бомб М-класса, и ещё пять мог взять в фюзеляж. Сама по себе М-бомба это огромная дура в двадцать тонн весом. Начинка её состояла из смеси множества сжиженных газов, дающих превосходный объёмный взрыв. Двадцать тонн смеси – это очень немало. Но главное, как она была распределена – М-бомба разделялась на четыре сегмента, который разлетались в стороны, выпуская за собой шлейф из газов, увеличивая тем самым область поражения в разы. Благодаря редкому газу, полученному с помощью детонита, от обычных они отличались устойчивой, быстрой вспышкой, которая сжигала всё. Надёжнее, чем простой ОДАБ. Как известно, объёмные взрывы крайне мощны, хотя не имеют осколочного действия, против одиночной цели надёжней не найти.
* * * *
Самая первая боевая операция готовилась быстро и вылет был эпичен. Весь аэродром МЗГА с четырьмя полосами на целый час остановил гражданские рейсы и начались взлёты. Все наличные бомбардировщики, которые мы держали у себя, поднимались в воздух. Крылатая армада – два «Громилы», и следом за ним – двадцать шесть бомбардировщиков-двадцатитонников, Ту-85. И следом за ними, за нами, взлетели истребители. Это были классические истребители, по типу Мустангов, вооружённые двумя 37-мм пушками. Скорость у нас была приличная, громилы сразу начали карабкаться наверх, а я – сидел в кабине первого громилы, смотря сверху на бомбардировочную эскадру. Как и раньше, я не собирался информировать других о том, как и что я делаю. Но повеселиться хотелось – тем более, что до вступления в бой Бегемотов ещё довольно долго. Мы летели. Шум моторов успокаивал, облака остались далеко внизу, впереди было только синее небо. Я сверху наблюдал за показаниями РЛС и думал. Думал, что и где бомбить, конкретной цели у меня не было. По крайней мере, сейчас. Берси видел всё с небес, со спутников, поэтому выдал пару привлекательных целей для бомбёжки. Но больше было простых гитлеровских позиций – огромная армия, движущаяся по советской территории с некоторыми осложнениями в виде взорванных мостов и испорченной железной дороги, продвигалась в сторону Минска.
Мы с Берси вовсю обсуждали планы по строительству самолётов-спидеров, сверхтяжёлых машин со спидерным основанием, как у вертолёта Левиафан и самолётными крыльями. Берси объяснял свою идею:
– Видишь ли, шеф, один хрен мы свои технологии не передадим. А так мы гарантируем, что самолёт не попадёт в руки врага.
– То есть напичкать его ещё более секретными технологиями, чтобы враг не сбил?
– Верно. Поэтому я создал этого громилу, и планирую создать ещё более крупный бомбер. На основе транспортного самолёта.
– Но его по прежнему можно сбить.
– Это не так то просто. У самолёта мощное оборонительное вооружение, плюс высотность. Главный же фактор – это возможность нести до пятисот тонн бомб. Я хочу довести показатель бомбовой нагрузки до тысячи тонн, как у бомбер-спидера "Грач", и увеличить его ещё. Обшивку сделать кое-где бронированной из сверхпрочных материалов.
Я только пожал плечами и мысленно обдумал, как такое может летать. Конецепция сверхтяжёлого бомбера была популярна в тридцатых, но сороковые разбили её в пух и прах – с увеличением размера увеличивается и сложность конструкции, если сравнить реальную эффективность и затраты – то соотношение в сторону армады обычных бомберов, чем на несколько супертяжеловесов. Правда, тут можно сделать ставку на репульсоры и реактор, которые позволят супертяжу летать и работать. А с этой точки зрения супертяжеловес приоритетней, поскольку сейчас мы тащим триста тонн бомб. Обычных бомберов нужен десяток, а такая армада загружает инфраструктуру. Ситуация как с пассажиропотоком – чем больше на борт берём, тем выгоднее летать.
Советская дальняя авиация работала с первых же часов войны, но удары наносились хаотично по немецким позициям, это скорее забавный казус, чем реально эффективная работа дальних бомберов. Нужно было принимать решение и работать. Для начала – увеличить бомбовую нагрузку до тысячи тонн, создав более широкий и мощный бомбер. За образец можно взять транспортный самолёт. Восемь моторов? Да, есть два способа преобразовать электроэнергию в движение – электрореактивный, основывающийся на воздействии электрическим полем на входящий поток воздуха, который создаёт мощную реактивную струю за счёт резкого увеличения вошедшего воздуха – это так называемый двигатель старка, или электрореактивный воздушно-молекулярный двигатель. Второй путь – воздушный винт. Оба способа неплохи по своему и имеют свои слабости. Например, воздушный винт обладает ограниченным сроком службы и при повреждении может разлететься из-за огромных нагрузок. При этом он создаёт меньшую тягу, чем двигатель старка. Но ДС будем использовать много позже. Не сейчас, не сегодня. Сегодня – воздушные винты. Мне и нужно то по сути, только вперёд движение, а поднять бомбер в воздух могут и обычные репульсорные платформы, четыре основных, четыре резервных.
Если так подумать, то супербомбер может запороть всю программу авиастроения у западных стран, доказав свою эффективность. Просто они попытаются создать его. И потерпят неудачу, неудачу за неудачей, пока наконец не поймут, что это бесперспективно. Так же, как и супертанк. Поэтому идея была взята на вооружение и я принялся работать, прямо в кабине супербомбера, вернее, его первого прототипа...
Получалось что-то совсем уж неприличное. Ну серьёзно, чтобы уместить больше бомб, его нужно сделать больше, объёмистей. Ну ладно, возьмём антей и слегка располним его внизу, добавим ему ширины фюзеляжа, высоты. Крылья сделаем более плечистыми, плавно переходящими в фюзеляж, что ещё больше увеличит внутреннее пространство и позволит вывести все жизненно-важные системы в это пространство, между обшивкой и набором. Получается? Получается какая-то неведамая штукенция, очень похожая на ПАК ДА, она же ТУ-170. Нормально такое делать? Наверное. Вместо восьми винтов тогда остаётся поставить только электрореактивный двигатель и две широкие мощные турбины впереди, чтобы накачивали воздух по-максимуму. Только смоделировав внешний вид я ужаснулся. На его фоне даже антоновская «Мечта» выглядела младшим братиком. Приземистый дылда, раскинувший крылья изменяемой стреловидности на сто сорок метров в стороны.
Нет, это тупик. Или нет? Ладно, подумаем логически. Чем меньше поймут фрицы – тем лучше. Если добавить двигатели старка – то получится мощный самолёт, два двигателя со струёй, к слову, не горячей, но истекающей со сверхзвуковой скоростью, широким потоком, расположим выходные сопла как у Туполевского "Лебедя", получится, что монстр выпускает из основания крыльев узкую реаактивную струю.
Внутри его необъятной туши скрывался основной бомбовый отсек – сто метров в длинну, пятнадцать в ширину, размах крыльев – сто шестьдесят восемь метров. Летающий гигант отличался тем, что мог летать даже в разреженных слоях атмосферы, с любой скоростью, вплоть до нулевой, то есть зависания над целью, что гарантировало удобный сброс бомб. Бомб по расчёту должно быть тысяча двести тонн – это нагрузка, скажем, сорока Б-52.
Особенностью можно назвать низкую радиолокационную заметность. И самое главное – скорость. Самолёт мог легко достичь гиперзвукового барьера – три маха. И поддерживать эту скорость сколь угодно долго, на большой высоте, где воздух менее плотный, турбины по прежнему засасывали атмосферные газы в двигатель, самолёт не так сильно нагревался от полёта. У земли скорость ниже – иначе обшивка будет гореть. Но всё равно больше двух мах. Туповатый нос самолёта служил для лучшего запрессовывания воздушного потока в двигатели и позволял развить достаточную тягу даже на одном двигателе. Всего их два.
Но это уже совершенно не местные технологии. Вот такой монстр мне и был нужен, а вооружение... помимо тысячи тонн бомб это, пожалуй, десяток различных пушек в консолях крыла, хвосте, на носу, для отстреливания от врагов. Ну и парочка ракет воздух-поверхность. Главное, чтобы этот самолёт мог везти в своём необъятном чреве особые грузы. Изначально я создавая его проект, вспоминал концепцию летающего крана – самолёт поднимается на шасси над грузом, а дальше груз входит внутрь с помощью лебёдок, подвешиваясь в люке. И его можно сбрасывать – это могут быть как классические блоки с бомбами, так и ракетный револьвер, так и нечто более необычное. Например, несколько танков, или фюзеляж самолёта, или что-то длинное. Турбины. Баллистические ракеты. Крылатые ракеты с воздушным стартом, большой мощности. Космические ракеты. Старт на высоте в тридцать-сорок километров существенно сэкономит топливо. Ну или те же операции по гуманитарному снабжению – вместо бомб вполне реально подвесить десантируемые контейнеры с грузом.
Берси получив от меня первичный чертёж, тут же приступил к созданию основных узлов. Сборка гиганта затянется и придётся производить её в заполярье, где нет лишних глаз. И уже потом перегонять на МЗГА. Хотя бы парочку гигантов в арсенал – это заставит фашистов просраться и станет их ночным кошмаром. Но пока что мы летели на запад на не менее новаторском самолёте, несущем три сотни тонн бомб. И запад приближался, мы уже прошли границу РСФСР и летели над просторами белорусской земли. Где-то там внизу бушует война и фашисты осаждают Минск, укреплённый так, как это только было возможно. Сталин выгреб все резервы, делая из городов неприступные крепости. Минск – одна из сильнейших крепостей, вокруг города ДОТы и окопы, противотанковые ежи, огромное количество артиллерии. Первое огромное сражение будет за этот город, или уже началось? Началось. Фашисты бомбят город в условиях превосходства в воздухе, артиллерия ПВО, снабжённая новейшими стомиллиметровыми скорострельными пушками и собранная в большие батареи, стреляет постоянно. Мы поднялись ещё на несколько километров и прошли над городом. Он величественно проплыл под нами. И показались фашисты. Они были на западе от города, основные силы – в десяти-сорока километрах, обстреливали город из артиллерии. Сверху их было хорошо видно, я приказал снизиться и уложить весь груз ковром, прямо по позициям ПВО. В основном это устаревшие немецкие пушки...
Снижаться не пришлось – бомбы были исключительно самонаводящимися, но что важнее, они распределялись в полёте по горизонтали и падали одновременно, усиливая разрушительную мощь. Первая тридцатитонная кассета – шестьдесят бомб, опустошилась. Отсек открылся и убрались стопоры, бомбы вывалились вниз, самолёт замедлился до ста километров в час, чтобы прицелиться было легче. Бомбы падали отвесно и вот, наконец, достигли цели. Шестьдесят полутонных бомб – это очень серьёзно. На довольно приличной площади прогремели взрывы. Фашисты уже закапывались в землю и готовились к налёту, но нашей целью были не люди, а зенитки. Батареи взлетели на воздух и Берси направил все имеющиеся ТУ-85 на позиции нацистов.
Началась потеха – бомбардировщики летели клином и появившись над головами врага, сбросили свой груз – обычные не самонаводящиеся бомбы калибра всего сто килограмм. Опасным было только прямое попадание, но учитывая, что на позиции врага обрушился настоящий град из относительно небольших бомб, прямых попаданий было много. На это и расчёт. Прямое попадание высокобризантной маленькой бомбы разрушительнее близкого попадание большой. В первом случае взрывная волна наиболее мощная и повреждает технику намного эффективнее. Каждый туполев тащил пятнадцать тонн бомб – это сто пятьдесят штук. И туполевых было двадцать шесть, они огненными линиями прошлись по позициям врага, охватив его широкой гребёнкой ковровых бомбардировок и резко разворачиваясь, уходили обратно. А мы – кружили наверху. Когда отбомбились все, пришла пора для точеченого поражения. Второй блок ухнул свой боезапас – шестьдесят неуправляемых бомб летели плотной кучей прямо к немецкому штабу, в полёте они слегка разошлись в стороны из-за ветра на большой высоте и упали уже плотным пятном, разрушив крупный командный пункт. Прямое попадание такого количества бомб разнесло КП в клочья. Остальные блоки бомб мы сбрасывали последовательно на большой обоз, который фрицы везли с собой. Начали рваться снаряды, взрывались бензовозы, машины разбрасывало взрывами. Наконец, пять отсеков открылись одновременно и выбросили триста пятьдесят бомб сплошным потоком, бомбы в полёте нехило разбросало в стороны и они легли так же нестройной кучей, в разные места, почти рандомно. Второй бомбер нёс десять М-бомб. ОДАБы, которые призваны выкорчевать с корнем крупные соединения, чтобы никто не спрятался в окопах. Начался их сброс. Управляемые бомбы М-20 начали падать. Сначала только две, яркие огненные вспышки внизу подтвердили попадание. В радиусе ста метров от М-20 выжигалось всё. Мгновенный перепад температур и собственные запасы кислорода позволяли бомбе создавать вспышку пламени достаточную, чтобы человека мгновенно обугливало. Ещё одна бомба – в бывший командный пункт. Ещё одна – в колонну войск, стоящую на дороге чуть поодаль. С такой высоты не было нужды занимать точную позицию, рули бомбы позволяли почти на несколько километров её отклонять. Взрывы были чудовищно-мощными, но главное – они зажигали то, что ещё не горело – топливо, порох, взрывали снаряды, запасённые немцами и мгновенно, навсегда выводили из строя технику. Танки, драпающие с позиции, одним взрывом разбросало как детские игрушки. Огневая смесь проникла во все щели в двигатель, ствол, кабину мехвода и резким перепадом давления и температуры танк разрывало в клочья, одна сторона оказывалась оплавлена, а сила взрыва отбрасывала многотонную машину на десятки метров, заставляя кувыркаться по земле, башня вылетала из шасси ещё в начале этого действа. Наконец, последнюю бомбы уложили не куда нибудь, а по железнодорожной станции, где немецкие войска перегружали свои военные силы на советские железнодорожные вагоны. Или сделанные по их образу и подобию – колея то разная. Взрыв одной единственной бомбы разнёс железнодорожную станцию и заставил гореть всё, что могло гореть, поезд, стоящий на погрузке, отбросило от путей на некоторое расстояние и он свалился набок, вместе с паровозом.
Мелкие старые досчатые постройки смело так быстро, словно их и не было. Вот это была сила. Сильнее только детонит-кассетные боеприпасы и термояд. Но до детонит-кассетных мы ещё дойдём, когда будет готов супертяжеловес, первый же рейс нужно укомплектовать детонит-кассетными. Шутка ли – бомба пятьсот килограмм, триста кассет с мощностью взрыва по двадцать килограмм тротила. Такое сносит всё сущее лучше ковровой бомбардировки... а если сразу вывалить тысячу тонн детонит-кассетных боеприпасов и одним плотным ковром накрыть врага на большой площади... что ж, это уже уровень почти ядерного оружия. Нужно будет наведаться в Берлин и разнести Рейхстаг... или нет, не нужно. Надо же нашим бойцам где-то расписаться на память?
