Текст книги "Утес Бьёрна (СИ)"

Автор книги: Анна Завгородняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Как вождь? – спросил он и, подойдя к постели, взглянул на лицо Харальда.

– Кажется, ему лучше, – сказала я, – Если я сделала все правильно, то скоро начнет вместе с отваром выходить яд.

Вестар кивнул.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Мы не можем найти Альрика, – ответил воин, – Ни его, ни Йорвана. Как сквозь землю провалились. Я отправил почти всех своих воинов прочесать лес.

Я посмотрела на спящего Харальда.

– Если продолжать отпаивать его моим отваром, он будет жить, – сказала я.

Вестар кивнул.

– Тогда проследи за этим, – сказал он, – Если справишься, я лично отблагодарю тебя, – он еще раз взглянул на вождя и вышел. Я выглянула за дверь. В коридоре никого не было. Вернувшись обратно в комнату, поставила рядом с собой таз и стала ждать. Через некоторое время Харальд начал кашлять. Я поставила около него таз и приподняла голову. Едва я успела это сделать, как его вырвало. Поставив таз на пол, я снова дала вождю отвара и, вытерла ему рот полотенцем. Он откинулся на подушки, дыхание все еще было слабым, но он был в сознании.

– Дара, – позвал он более внятно.

Я склонилась к его лицу.

– Я умираю? – спросил он.

– Нет, – поспешно ответила я и улыбнулась.

– Я всегда мечтал умереть на поле боя от руки достойного врага, – произнес вождь, – А умираю от яда, как какая-то приблудившаяся собака.

Он застонал.

– Что вы чувствуете? – спросила я, – Где болит?

Харальд перевел дыхание.

– Жжет все внутри, словно прикасаются раскаленным железом! – ответил он и снова сжался от нового приступа боли. Потом его снова вырвало, на этот раз кровью. Я нахмурилась. Что-то шло не так. Этот уже проник в кровь и отравил органы, я стала опасаться, что Харальд не выживет, но пересилив себя, улыбнулась ему.

– Ты хорошая девочка, – произнес он. По лицу вождя тек пот, я промокнула его лоб и услышала, когда он продолжил, – Я хочу признаться в том, что сделал именно тебе. Наверное, это боги решили наказать меня таким образом, – он с неожиданной силой взял меня за руку, – Это ведь из-за меня Бьерн потерял зрение.

Я опустилась рядом с ним на край постели и недоуменно посмотрела в лицо Харальда.

– Что вы такое говорите?! – произнесла я удивленно.

– Да. И я хочу, чтобы, когда Бьерн вернется, ты передала ему мои слова, о том, как я сожалею о своем поступке и как сильно люблю его.

– Вы сами ему передадите, – сказала я, и заставила его выпить еще порцию отвара.

– Хорошо, – сказал он, – А теперь выслушай меня. Я давно хотел излить свою душу, но все никак не получалось. Мне было стыдно за то, что я сотворил подобное с собственным сыном, – добавил он и начал свой рассказ.

– Когда Хельга вошла в этот дом в качестве моей жены, я уже сразу почувствовал неладное. Она как-то сразу загорелась, едва увидела моего старшего сына. Я понимал, что она вышла за меня от безысходности, а не по большой любви, но сам я, даже зная, кем она является на самом деле, был так сильно влюблен, что видел в ней только самое хорошее и закрывал глаза на недостатки. Но шло время, и я видел, что Хельга не дает прохода Бьерну, что она влюбляется в него все сильнее и сильнее, даже когда у нас родилась совместная дочь, она думала больше не о ребенке, а о Бьерне. И хотя он всегда игнорировал ее, я испытывал самые жестокие муки ревности, – Харальд перевел дыхание, – Но буду краток. Заключив перемирие, я хотел таким образом не только добиться относительного покоя для своих людей, сколько хотел женить Бьерна и тем самым оградить свою жену. Как же глуп я был тогда. Ее безумная страсть к моему сыну никогда бы не исчезла, но я понимаю это только теперь. А тогда я использовал любую возможность, чтобы он стал для нее недосягаем. Но, за два дня до свадьбы я проснулся от того, что Хельга встала с постели и вышла. Снедаемый любопытством, я отправился за ней, и каково было мое изумление и злость, когда я увидел, что она заходит в комнату Бьерна… Я напрасно прождал ее, она вышла из комнаты моего сына только на рассвете. Я едва успел добраться незамеченным до нашей спальни раньше нее.

Харальд замолчал и посмотрел на меня. Потом продолжил:

– Я был ослеплен ревностью, но всю свою злобу я переместил на сына и только на него. По моему приказу Отта сделала специальный отвар, который я добавил за ужином в кубок сына. Бьерн ослеп, но самое страшное заключалось в том, что, как я узнал позже, Бьерна в ту ночь, когда к нему приходила Хельга, не было дома. Он всю ночь провел в своем любимом домике на утесе в компании верных людей.

Я не сумела сдержать сдавленного возгласа ужаса. Харальд посмотрел на меня, и устало вздохнул.

– Теперь ты понимаешь, почему я считаю то, что происходит сейчас со мной волей богов. Это их наказание за мой грех.

Я встала и прошлась по комнате. Харальд лежал глядя в потолок, а я буквально застыла, обдумывая услышанное. Во мне поднялась странная волна гнева, направленная сейчас на вождя, лежавшего беспомощным на кровати, а также на Отту, которая просто не должна была идти на подобное. Но что я могла сейчас поделать? Мой долг был выходить Харальда и предоставить судьбе и Бьерну, когда он вернется, разбираться с отцом. Это меня никак не касалось.

Я повернулась к Харальду и хотела уже произнести слова о том, как мне жаль, что все так произошло, когда в комнату ворвался Вестар. Он замер на пороге, а потом внезапно упал на колени. Я удивленно посмотрела на воина, недоумевая, что происходит, когда он произнес:

– Это предательство. Альрик убит, Хельга в сговоре с Йорваном, – из его рта хлынула кровь и он упал замертво лицом в ковер. Когда я увидела, что в его спине торчит несколько стрел, то закричала от ужаса.

Длинная тень упала на тело мертвого Вестара и в комнату неслышно ступая кошачьим шагом вошла Хельга в сопровождени Йорвана и его воинов. Она, улыбаясь, посмотрела на меня, потом на мужа. Ее лицо светилось от осознания собственной силы и власти.

– Девчонку заприте в сарае, а мужа не трогайте, – приказала она воинам Йорвана, – Он и сам скоро умрет.

Когда мне скрутили руки и поволокли прочь из комнаты вождя, я успела бросить на него последний взгляд и видела, как по лицу Харальда стекла одинокая слеза.

– Нет, – закричала я, сделав отчаянную попытку освободиться, но один из воинов с силой приложил меня по голове рукоятью меча, и я потеряла сознание.

Я пришла в себя от холода, сковавшего мое тело. Привстав, ощутила жуткую головную боль и, прикоснувшись к затылку, нащупала там слипшиеся от крови волосы. Охнув, села и вытянула ноги. Вокруг меня было темно, и только впереди мерцала странная вертикальная полоса тусклого света. Я потерла ладонями ноги, пытаясь согреть их и огляделась. Скорее всего, я все еще была в сарае, где меня велела запереть Хельга. Здесь пахло плесенью и мышиным пометом. Солома, на которой я сидела, была влажная и издавала какой-то неприятный запах. Вспомнив, что случилось со мной, я едва не закричала от злости и с силой ударила кулаком о землю, на которой сидела. Боль отдалась во всем теле. Я сморщилась, и с трудом поднявшись на ноги, подошла к источнику света. Это оказалась узкая щель в деревянной двери. Толкнув дверь рукой, я услышала тяжелый удар железного замка о дерево. Но судя по всему, никто меня не охранял. Еще раз пнув, уже ногой, дверь, я вернулась на свое место и села. Когда расвело и я смогла хорошенько осмотреться, то с сожалением увидела, что в маленьком сарае нет ничего, что могло помочь мне. Здесь валялись всевозможные колеса от телег, сломанный плуг и пара пустых ящиков. Я встала и, сдвинув ящики к стене, сделала себе подобие короткой кровати. Все лучше, решила я, чем спать на холодной земле.

Прошло утро, потом день и, лишь когда солнце стало клониться к закату, а полоса между дверью и стеной стала бордово-красной от света заходящего светила, мне наконец-то принесли еду. Какой-то воин из числа дружины Йорвана, открыл двери и, швырнув мне под ноги половину буханки хлеба, поставил у входа кружку с водой и снова запер дверь. Я слезла с ящиков и, подобрав хлеб и питье, съела половину, а остальное спрятала в кармане штанов. Воду же выпила всю.

Я еще долго сидела на ящиках, но скоро меня начала одолевать дремота. Как только я стала укладываться, я услышала чей-то тихий шепот.

– Дара! – позвал голос.

Я вскочила и, прислушиваясь, пошла вдоль стен.

– Кто это? – спросила я.

В стену над полками с всякой сельскохозяйственной мелочью едва слышно постучали и я подойдя ближе постучала в ответ.

– Это я, Атли, – сказал голос за стеной.

– Что с вождем? – спросила я.

– Еще жив, – ответил пастушонок, – Тут такое творится! Хельга сказала людям Харальда, что это ты, вступив в сговор с Вестаром, отравила их вождя и способствовала смерти Альрика. Вождь уже не может говорить, он просто лежит, словно мертвый, ему осталось недолго. Его дружина в бешенстве и когда Харальд умрет, они потребуют у Хельги твою голову!

– И она им ее с радостью отдаст, – закончила я за него, – Как только все могли поверить в такую чушь? – удивилась я.

– Ну, как тебе сказать, – Атли медлил, – Теперь все считают, что ты ведьма и тебя подослал твой отец, чтобы ты убила нашего вождя, как месть за постоянные набеги и прочее! Квета все слышала и говорит, что жена вождя говорила очень убедительно.

– Ты тоже веришь в это? – спросила я тихо.

– Нет, – ответил Атли. Он помолчал несколько секунд, а потом сказал, – Кстати, тело Альрика до сих пор не нашли. Ну, я уже пойду, не хочу, чтобы меня заметили возле сарая. Я по возможности буду приходить и говорить тебе, о том, что происходит. Вряд ли Хельга выпустит тебя отсюда, пока все не уляжется.

– Спасибо, Атли, – шепнула я и услышала его удаляющиеся шаги. Вернувшись на свое место, села на ящики и подобрала под себя ноги. Чтобы не решили Хельга и Йорван, для меня это ничем хорошим не обернется, понимала я. Надо отсюда бежать, знать бы только как. Но с другой стороны, если я сбегу, то все люди, живущие в Харанйоле, решат, что таким образом я признаю свою вину. Если бы только Альрик был жив, но Хельга разделалась и с ним. Вот уж хитрая бестия, все продумала. Интересно, какое наказание ожидает меня за то, что я якобы, отравила вождя. То, что приговор будет смертельным, я не сомневалась ни на минуту, как и в том, что моя казнь будет изощренной и мучительной.

Я легла на ящики и закрыла глаза. Хотелось подумать о чем-нибудь хорошем, чтобы мои страхи ушли хотя бы ненадолго, а потом заснуть и чтобы когда я проснулась, то оказалось, что все случившееся было просто сном. Что Харальд с Альриком живы и здоровы, а Бьерн никуда не уплывал и он здесь, рядом со мной, и стоит только протянуть руку и я смогу прикоснуться к нему. Почувствовав, что плачу, вытерла глаза рукой. Мне было холодно, страшно и одиноко. Я услышала, как где-то в темноте закопошились крысы, и закрыла глаза. К моему удивлению я почти сразу уснула, но сны снились странные, беспокойные. Я увидела вождя. Харальд печально улыбался мне и качал головой, потом на смену ему появился Бьерн. Он стоял на берегу какого-то далекого острова и смотрел на море, и я почему-то знала, что в тот момент он думает обо мне, а потом мне приснился волк. Но он был не черным, как тот, что спас меня от Хельги. Волк из моего сна был почти белый, но его шерсть была покрыта кровью. Он полз по земле припорошенной первым белым снегом и оставлял за своей спиной кровавый след. Я проснулась и резко села. Во дворе слышался шум и громкие крики, и они нарастали приближаясь. Когда дверь сарая содрогнулась от ударов, я вскочила на ноги и испуганно прижалась спиной к стене.

– Ведьма! – услышала я чей-то яростный крик. Кто-то чем-то тяжелым стал сбивать замок с двери. Я внутренне сжалась, понимая, что сейчас эта толпа ворвется внутрь и разорвет меня на части. Их гнев означал только одно – Харальд умер.

Они продолжали кричать, проклиная меня и обещая мне все муки ада, я услышала, как упал замок и уже приготовилась умереть, как внезапно крики стихли. Дверь в сарай открылась и вошла Хельга. За ее спиной я разглядела плотную стену воинов и простых крестьян, обступивших сарай. Я посмотрела на Хельгу. Она была одета в траур. Волосы заплетены в косу и переброшенные через плечо отливали огнем. Она зашла внутрь и посмотрела на меня. Ее глаза смеялись, а губы были плотно сжаты. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Возможно, если за ее спиной не было бы этой разъяренной толпы, она бы так и поступила, но сейчас она не могла себе этого позволить, потому что была бы неправильно понята народом.

Хельга подошла ко мне вплотную и наклонилась так близко к моему лицу, что только я одна могла слышать ее слова:

– Вот и все. Харальд покинул нас. Завтра состоятся похороны и ты умрешь.

Я похолодела.

– Я ведь обещала тебе все муки ада, если ты не послушаешь меня, – продолжила она, – Ты не послушалась, а я не тот человек, который будет бросать слов на ветер. Не беспокойся, когда Бьерн вернется, я расскажу ему, как ты разделалась с его отцом, и он не будет винить меня в твоей смерти.

Собрав волю в кулак, я рассмеялась ей прямо в лицо:

– Ты глупа, Хельга, если думаешь, что он поверит тебе, – сказала я, – Ты никогда не получишь Бьерна, даже если избавишься от меня.

Лицо ведьмы исказила злоба, она еще некоторое время смотрела на меня ненавидящим взглядом, а потом вышла из сарая и обратилась к толпе.

– Завтра на закате мы, как велят наши обычаи, попрощаемся с нашим дорогим Харальдом, любимым вождем, отцом и мужем, – произнесла она, – Мы сделаем для него самый высокий костер, чтобы его дух быстрее смог попасть на небеса, а эту отравительницу принесем в жертву богам, привязав у подножия его тела, чтобы она на том свете предстала перед ним и ответила за совершенные злодеяния!

Толпа радостно заревела. Дверь снова была закрыта. Только теперь возле нее поставили двоих воинов, чтобы я не надумала бежать. Я без сил опустилась на ящики и закрыла лицо руками. Плакать не было смысла. Надо было вчера попросить Атли открыть мне дверь и бежать. Знала ведь, что все закончится именно так, на что же рассчитывала? Какая же я глупая!

Я оставалась в сарае до самого вечера, потом мне принесли еду, тот же самый паек, что и вчера. Хлеб с водой. Я выпила только воду, есть не хотелось. На поселение опустилась ночь, а я все сидела и смотрела прямо перед собой, когда странный звук раздался прямо за моей спиной, похожий на шуршание мыши. И тут я услышала знакомый женский голос.

– Ну что, парни, не замерзли еще совсем? Наверное, и выпить хочется, а я вам меду принесла, – я услышала, как воины отказываются от напитка.

– Ну и зря, – произнес тот же голос с обиженными нотками. Я, наконец, определила, кому он принадлежал. Это был голос Весты.

– Я так хотела сделать приятное вам, охраняющим эту проклятую мерзавку, погубившую нашего вождя, – продолжила девушка.

– Ну, ладно, – произнес один из стражников, – Наливай, только понемногу. Если Йорван узнает, что мы пили на посту, нам точно несдобровать.

– Не узнает, – прощебетала Веста, и я услышала звук разливаемого меда, – Никого же нет, а я не скажу! – она весело рассмеялась, – Все равно девка не убежит, вон какой замок амбарный наш кузнец приладил, да и стены крепкие, хоть и сарай, а строили на совесть.

Потом наступила тишина, наверное, мужчины пили. Через некоторое время Веста сказала:

– Ну, я пойду, пока меня в доме не хватились, – я услышала шум удаляющихся шагов и наступила тишина. А спустя пол часа кто-то одним ударом сбил замок с двери сарая и когда она распахнулась, я увидела стоящего на пороге Гринольва в компании с Атли. Мои стражники лежали на земле без движения.

– Выходи, – сказал кормчий, – Только тихо.

Я шагнула за порог сарая. Вокруг сгустилась ночь. Недалеко от нас горели огни кузницы, а за ней я увидела и дом вождя.

– Тебе надо бежать, – Гринольв взял меня за руку и повел за собой. Я молилась, чтобы нам на пути никто не встретился. Мы пробирались через огороды, стараясь все время находится в тени. Когда мы подошли к частоколу, Гринольв помог перебраться Атли, а потом посмотрел на меня.

– Я не верю, что ты убила Харальда, – сказал он и добавил, – Атли пойдет с тобой, я спрятал в лесу мешок с провизией и кое-какое оружие. Идите на север, вас хватятся уже на рассвете, но скорее всего будут искать на юге. Зима близко, они не будут ожидать, что вы пойдете туда, где уже лежат снега. Идите в этом направлении несколько дней, а потом постепенно сворачивайте к югу.

Я с благодарностью посмотрела на старого кормчего и крепко обняла его.

– Я останусь здесь, и когда Бьерн вернется, он узнает правду, – сказал Гринольв и подсадил меня, чтобы я перебралась через заграждение. Я спрыгнула вниз, прямо в руки Атли.

– Прощай, девочка, – услышала я голос кормчего через частокол.

– Спасибо, Гринольв, – прошептала я, едва не плача. Атли схватил меня за руку и почти потащил за собой.

– Надо торопиться, Дара, – сказал он, – Совсем скоро рассвет и тебя хватятся.

Я согласно кивнула. Мы добежали до леса, где Атли уверенно свернул на какую-то заросшую тропинку. Небо на востоке начало сереть, когда мы вышли на маленькую поляну, посредине которой рос огромный старый дуб. Атли разворошил груду сухих листьев у подножия великана и достал из-под них большой холщевый мешок с лямками, чтобы было удобно нести его на спине. Пастушонок проворно накинул свою ношу на плечи и, взяв меня за руку, повел быстрым шагом вглубь леса.

– Атли, – произнесла я ему в спину, – Почему ты мне помогаешь? Ты же сильно рискуешь, ведь если нас найдут…

– Не думай об этом, – перебил парнишка, – Потом поговорим. Сейчас следи за дыханием, нам еще долго идти.

Я не знаю, сколько мы прошли, но скоро лес закончился, и утреннее солнце застало нас идущими по пустому полю, заросшему сорняком. Вдали снова показались деревья. Атли шел так уверенно, словно бывал здесь не раз. Мне даже стало интересно, как далеко от Харанйоля он заходил со своим стадом. Мы все шли и шли. Я чувствовала, как мои ноги наливаются свинцом, каждый шаг стал даваться мне мучительной болью. Наконец, когда солнце, пробив своими лучами сгущающиеся облака, достигло зенита, я взмолилась, сказав Атли, что больше не могу сделать ни шагу. Он посмотрел на меня задумчивым взглядом, потом молча кивнул и под ближайшей сосной мы устроили привал.

Я упала прямо на землю, вытянула ноги и бессильно посмотрела на Атли, который спокойно присев на корточки снял со спины мешок и, раскрыв его, стал изучать содержимое. Он молча рылся в мешке, кивал и что-то бормотал себе под нос, потом достал оттуда короткий ножик и засунул его себе за пояс.

– Вот, поешь, – он протянул мне кусок сыра с хлебом, – отдыхаем только час, до темноты нам надо как можно дальше уйти от Харанйоля. Вероятнее всего, нас уже ищут.

Я молча согласилась. Атли присел рядом и наспех перекусив, прислонился спиной к стволу дерева, закрыл глаза и моментально уснул, что меня очень удивило. Проспал он совсем немного, не более часа, а когда проснулся, то велел мне подниматься и следовать за ним. И мы опять пошли. Мне еще никогда не приходилось проделывать столько километров за один день. Но, даже несмотря на то, что ступни мои наверняка покрылись волдырями и наступать на них было очень больно, я шла не сбавляя шага за Атли. Морщилась и шагала, потому что от этого сейчас зависела моя жизнь.

К вечеру небо заволокло сизыми тучами не предвещавшими нам ничего хорошего. Стало очень холодно и, спустя какое-то время, пошел мелкий снег. Мы достигли леса. Атли остановился и огляделся.

– Что? – спросила я.

– Надо идти дальше, – произнес парень, – Но я чувствую опасность. Нам надо укрыться где-то на кромке леса, потому что пока идти туда не стоит.

– Откуда ты знаешь? – спросила я.

– Знаю и все, – отрезал Атли, – Делаем привал здесь.

Он сбросил с плеч мешок и к моему удивлению, оставив меня ждать его под высокой сосной, лапы которой лежали на земле, образовав подобие шалаша, а сам ушел в лес. Я села на сухую хвою и обхватив ноги руками, стала ждать его возвращения. Когда на землю опустилась ночь, вернулся Атли. Я с удивлением увидела в его руках заячью тушку. Но, вопреки ожиданию, он не развел костер, а завернув добычу в широкие желтые листья, которые тоже принес с собой, положил ее в мешок.

– Пока нам нельзя разводить огонь, – сказал он устало, – Давай спать.

Он улегся прямо на земле. Я с удивлением посмотрела на пастушонка. Еще недавно я считала его совсем ребенком, но сейчас он ведет себя как взрослый мужчина.

– Ложись! – произнес Атли сквозь дрему, – Нам завтра предстоит немало пройти. Надо отдыхать.

Я повиновалась и легла рядом с ним, прижавшись спиной к его спине. Хоть какое-то, но все-таки тепло. Когда мне удалось немного согреться, я уснула. Эта ночь прошла без сновидений. Когда Атли разбудил меня, мне казалось, что я только что прилегла. Я была уставшей, тело ломило, ноги ныли от долгой ходьбы, так и не отдохнув за ночь. Перекусив холодным мясом с хлебом, мы продолжили путь.

Когда я вышла из-под импровизированного шалаша, созданного самой природой, то с удивлением увидела, что все вокруг и поля и ветви деревьев покрыто снегом. Синее бездонное небо, без единого облачка, простиралось над моей головой, такое глубокое, что в него можно было смотреть до бесконечности. Снег, освещенный ярким солнечным светом, слепил глаза. Я постояла несколько секунд, чтобы глаза привыкли к солнцу, и лишь потом бросилась догонять удаляющегося пастушонка.

В этот день мы шли чуть медленнее, так и не рискнув сунуться в лес, и сделали всего один получасовой привал. К наступлению темноты, мы дошли до небольшой рощи, где, по словам Атли, находился маленький домик о котором было известно только ему одному. И мы действительно нашли этот домик. Совсем не большой, врытый на половину в землю без окон и дверей, но зато с очагом и низким столом. Алти разделал ножом зайца и, разведя огонь, пожарил на углях, порезанное на маленькие кусочки мясо. Он опасался, что дым могут заметить те, кто преследует нас и решился все-таки развести огонь из-за поднявшегося ветра и пурги, которые маскировали дым, выходящий из печной трубы. В землянке было надежно, но не уютно. Мне все время казалось, что потолок вот-вот обрушится мне на голову, но, по крайней мере, здесь было теплее, чем в лесном шалаше.

После того, как мы поели, я решилась преступить к расспросам.

– Ты обещал сказать, почему пошел со мной? – произнесла я.

– Ответ тебя удивит, – сказал Атли, – Я пошел с тобой не столько ради себя, сколько ради собственной выгоды и собственного спасения.

– И все же, я жду? – настойчиво проговорила я.

– Дело в том, что, если бы я остался в Харанйоле, меня ожидала бы участь Альрка, – Атли взглянул мне в лицо.

– Почему? – удивилась я.

– Я сын Харальда, незаконнорожденный, правда, но все равно его сын. Во мне течет его кровь, и не думаю, что Хельга, прекрасно осведомленная об этом, оставила бы меня в живых, – ответил он, – Все получается для нее как нельзя лучше. Бьерн отказался от наследования в пользу Альрика, от которого, как я уверен, она избавилась не без помощи Йорвана и теперь весь Харанйоль принадлежит ей.

Я была поражена. Такого ответа я никак не ожидала от простого пастушонка, только теперь, присмотревшись к нему, я убедилась, что Атли не лгал. Он действительно был сыном вождя. И дело было не в том, что он был похож на него внешне или манерами, нет, я видела в нем ту же странную звериную сущность, какая была и в Альрике и в Харальде. Я удивилась только одному, почему я никогда не видела этого в Бьерне? Возможно, потому что никогда не смотрела на него так, как сейчас смотрю на Атли. Что же с ними всеми не так? У Асдис не было вообще ничего, ни дара матери, ни того, чем обладают сыновья Харальда. Хотя, я уже начала догадываться, кто они такие на самом деле.

– А если Бьерн вернется и захочет вернуть себе владения отца, – предположила я, – Такое ведь тоже может случиться.

Атли вздохнул.

– Боюсь, к этому времени, Хельга успеет объединиться с Йорваном или даже выйдет за него замуж, – сказал он.

Я замолчала и посмотрела на тлеющие в темноте угольки. За окном завывал ветер. Я слышала скрип гнущихся под его порывами деревьев и благодарила богов за то, что мы сейчас находимся в этом укрытии. По крыше застучал град, словно сухой горох высыпали в пустую миску, только здесь звук был во много раз громче.

– Давай поспим, – сказал Атли, – Нам еще столько предстоит пройти за завтрашний день. Но хуже всего то, что земли за этим лесом я уже не знаю. Придется быть крайне осторожными.

– Хорошо, – сказала я.

Когда мы утром вышли из домика-землянки, я не поверила своим глазам. За ночь насыпало огромные сугробы снега, и мы еле открыли заваленную дверь. Снег пушистым ковром покрыл все вокруг, и казалось, пред моим взором предстала сказочная долина, состоящая из сплошных облаков, искрящихся в солнечном свете. А еще стало очень холодно. Атли покачал головой. Он явно был расстроен.

– Теперь нас смогут легко найти по следам, а заметать их означает терять драгоценное время, – вздохнул он. Он сделал мне знак рукой замолчать и прислушался. В наступившей тишине не было слышно даже птичьего крика. Атли внезапно удивил меня, когда стал принюхиваться к воздуху, но я промолчала.

– Они близко, – произнес пастушонок, – Нам не повезло. ПО нашему следу Йорван пустил Охотников, – он опустил глаза и добавил уже скорее для себя, – Странно, я не видел их в Харанйоле. Неужели они все это время прятались на корабле?

– Кто это, Охотники? – спросила я.

– Наемники Йорвана, обученные убийцы, – выдохнул Атли, – И скорее всего именно они разделались с Альриком на охоте. Идем, нам надо оторваться от них и чем раньше, тем лучше. Они прекрасно знают лес, сильные и выносливые. И я даже не сомневаюсь, что пока мы спали в пургу в домике, они рыскали вокруг, и только непогода помешала им нас обнаружить.

Парнишка набросил на плечи мешок и двинулся вперед, с трудом переставляя ноги, увязавшие в глубоком снегу. Я пошла за ним, стараясь ступать след в след. Мы шли довольно долго, когда внезапно Атли остановился, и резко обернувшись ко мне, скомандовал:

– Ложись!

Я послушно прыгнула в сторону, угодив в глубокий сугроб и вовремя. В то место, где я только что стояла, вонзилось сразу две стрелы. Атли уже был рядом. Он буквально выдернул меня из снега и толкнул перед собой.

– Беги! – сказал он.

Я побежала. Хотя назвать бегом передвижение по глубокому снегу тяжело, но я старалась изо всех сил. Атли бежал за мной. Я чувствовала его тяжелое дыхание за своей спиной, когда лес впереди расступился и прямо у моих ног оказался обрыв, на дне которого я услышала шум реки. Атли едва не сбил меня с ног и когда увидел, что мы оказались в ловушке, спокойно сказал:

– Придется прыгать.

Я с ужасом уставилась на него.

– Но это же верная смерть, – произнесла я.

– Верная смерть дышит нам в спину, а это шанс выжить, – произнес пастушонок и с этими словами столкнул меня в обрыв и прыгнул следом.

Падая, казалось бесконечно, я успела увидеть темные лица двух мужчин, склонившиеся над обрывом, прежде чем погрузилась в ледяную воду. Мощный поток закружил меня и понес вперед, больно ударяя о выступающие из воды камни. Едва я открывала рот, чтобы позвать Атли, как в него тут же попадала вода, такая холодная, что от нее до боли сводило зубы. Меня бросало, словно тряпичную игрушку из стороны в сторону, я судорожно пыталась хоть за что-нибудь уцепиться и выбраться из потока, но мои руки бесполезно скользили по мокрым камням, и течение несло меня все дальше и дальше. Наконец, когда я обессиленная уже решила сдаться и перестала бороться с течением, как меня швырнуло на огромный камень, и тут же чья-то рука, схватив меня за шиворот куртки, вытянула меня из воды, протянула по камню и вот я уже лежу на снегу, жадно хватая ртом воздух. Перевернувшись на спину, я уставилась в небо и только через некоторое время посмотрела на лежавшего рядом Атли, и в ужасе вскочила на ноги. Весь снег вокруг него был залит кровью. Он лежал на снегу и тяжело дышал, глаза его были закрыты, из уголка губ тонкой струйкой стекала кровь. Я взглянула на его спину и отвела глаза при виде огромной рубленой раны. Топор, поняла я. Когда мы прыгнули, один из Охотников метнул нам его вслед.

– Атли! – прошептала я, опускаясь рядом с ним на колени, – Я сейчас помогу, – я протянула к нему руки, но он открыл глаза и прошептал:

– Ты не успеешь, уходи! Охотники будут здесь с минуты на минуту. Даже если ты сейчас меня вылечишь, мне все равно нужно будет время, чтобы восстановиться, я не смогу идти, – он натянуто улыбнулся, – напрасно я убегал из Харанйоля. От судьбы не уйти.

Внезапно я услышала странный звук и, оглянувшись, увидела появившегося из деревьев одного из охотников. Он был невероятно огромного роста, одетый в куртку из меха и теплые штаны, заправленные в высокие сапоги. На плечах Охотника лежала шкура убитого волка, огромные лапы которого свисали у самой груди мужчины. Увидев нас, наемник улыбнулся, но как-то криво и внезапно рванул вперед. В его руке в мановение ока возник длинный остро заточенный нож, лезвие зловеще сверкнуло. Я продолжала стоять, глупо уставившись на Охотника, который увидев, что жертва даже не пытается бежать, приостановил свой бег и уже более спокойным шагом стал приближаться. Он ступал почти бесшумно, словно дикая кошка. Даже снег под его ногами хрустел едва слышно. Я нагнулась к Атли и словно обняла его, защищая, а на самом деле незаметно вытащила из-за пояса пастушонка нож и спрятала в рукаве.

Атли покачал головой.

– Беги, – сказал он, – Еще не поздно.

– Он один, – шепнула я в ответ, – Скорее всего они разделились, чтобы прочесать оба берега. У нас есть шанс!

Атли попытался приподняться, и ему это удалось, хотя с большим трудом. Увидев усилия жертвы, Охотник засмеялся и в два прыжка оказался рядом.

– Вот вы и добегались, – сказал он низким тяжелым как метал голосом.

Я подняла глаза и посмотрела наемнику в лицо, стараясь не выказать своего страха.

– Госпожа просила убить только девочку, – Охотник смерил меня насмешливым взглядом, он прекрасно понимал, что я ему не противник и что я в любом случае далеко не убегу. Потом он перевел взгляд на раненого Атли и продолжил, – А на счет мальчишки она просила, чтобы я вернул его обратно живым, только вот Йорван приказал иначе, – с этими словами Охотник схватил Атли и притянул к себе намереваясь перерезать парнишке горло, когда я с вскриком рванулась вперед и всадила тонкий нож Охотнику в бок. Он от неожиданности ахнул и разжал руки. Атли упал в снег одновременно с наемником. Я знала куда бить, этот наемник больше никогда не встанет на ноги. С ожесточением, удивившим даже меня саму, я провернула нож в теле мужчины, прежде чем вытащила его и протянула Атли со словами: