Текст книги "Цветы для Риты (СИ)"

Автор книги: Анна Филатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7. Три бутылки рома

Толик позвонил вскоре после обеда и сразу зашел с козырей:

– Слушай, старый черт, у меня три бутылки рома и желание потрепаться. Бросай ты свою работу, езжай ко мне.

«Старым чертом» Толик кликал его последние лет пятнадцать, то есть примерно с первого курса, что, конечно, смешило изрядно, раньше иногда бесило, а в последние лет пять стало умилять. «Видимо, и правда старею, – думал тогда Ярослав. – Еще немного – и буду как раз старый черт, и Толик в кои веки скажет правду».

– Работу бросить я запросто, – демонстративно громко сказал он. Потому что нехрен было нарываться, дорогое начальство. И резюме он уже разослал, и контакты старые прошерстил, терять нечего. – Работа достала страшно. А вот ром – это лишнее. Я сегодня в одну кафешку собирался, там бухло наверняка свое. Хочешь, пойдем вместе.

– Знаю я это их бухло, ты сравнил тоже! Мои самобытные бутылочки и их, прости господи, Баккарди!

– Погоди, ты с Кубы вернулся, что ли? – запоздало сообразил Ярослав. – Так что ж ты молчал, ангел мой!

«Ангелу» было столько же лет, сколько «старому черту». И Ярославу тоже совсем не надоело называть так Толика, в котором от ангела были разве что… да нет, ничего в нем не было от ангела. Толстая ехидная скотина. За то и ценим.

– Имеющий уши да услышит, – невозмутимо отозвался тот. – Ты, я, ром, к шести подваливай. Я все сказал.

– Буду я, буду, – отозвался Ярослав, повесил трубку и улыбнулся.

На самом деле Ярослав не так уж сильно любил ром, но с Толиком как-то само собой получалось, что очень даже он любит и водку, и вискарь (только односолодовый, пожалуйста), и ром (темный, выдержанный, абы какой не пойдет), и коньяк, но если не Франция, то хотя бы не младше семи лет – в общем, с Толиком Ярослав любил быть адским снобом, и сегодня он шанса тоже упустить не мог.

Потом он вспомнил про Риту, и настроение испортилось. С одной стороны, не зайти он не мог, обещал ведь. С другой стороны, зайти на три минуты и убежать бухать – выглядеть полным идиотом. С третьей стороны, завалиться уже после встречи с Толиком – выглядеть идиотом тоже полным и к тому же пьяным. Нет, надо идти сначала в «Магию», а потом уже к бутылкам. Жаль, Риту он никуда сегодня не сводит, но… может, это и есть судьба? Отступил от принятого решения не ходить к ней – и теперь сама судьба напоминает ему о том, что решение-то было?

Так был устроен Ярослав. Если он и видел где-то знаки, то исключительно в том, что усложняло ему жизнь, а не в том, что упрощало. Поэтому, прострадав остаток рабочего дня, он явился в «Каприччо» в половину шестого, ни туда, ни сюда, ни поесть, ни Риту выгулять, ничего.

* * *

– Зови его сюда, – решительно сказала Рита. Она уже поняла, что погулять с Ярославом по торговому центру ей сегодня не светит, но это не значило, что она была готова вот так просто его отпустить. Что с ним делать, она, правда, не знала. Говорить о чем-то было страшно: вдруг сейчас, когда она почти совсем без сил, он поймет, что ничего интересного она из себя не представляет? Молчать – как-то глупо и неловко. А подкрепиться им самим было недопустимо. Вариант «оставить в пиццерии, но не мешать общаться с другом» виделся ей почти идеальным. Он будет рядом, она сможет за ним наблюдать, но ничего непривычного делать не нужно.

Ярослав снова завел песню про друга и его три бутылки рома.

– И сорок пять человек на сундук мертвеца, я поняла. По рюмке с каждой бутылки лично мне на пробковый сбор – и сидите со своими бутылками прямо здесь.

– Ого, а тебе ничего не будет за такое самоуправство? Администратор ругаться не будет? Вдруг кто-нибудь тебя проверять придет?

Рита только легкомысленно улыбнулась, что обычно принималось за «я знаю, как выпутаться из такой ситуации», а на самом деле было «какие смешные проблемы бывают у людей». Он! Придет! Проверять! Не пустила ли она кого-нибудь с алкоголем! Ну смешно же.

Ярослав сдался и набрал номер друга. Тот долго что-то бухтел с недовольной интонацией (слов было не разобрать), но когда Ярослав повесил трубку, по его лицу понятно было, что тот согласился.

Он пришел минут через двадцать – ничем не примечательный толстый человек, серо-бурый, гастрономического интереса представлявший даже меньше, чем вчерашний тип, но, безусловно, питательный. Сейчас для Риты почти кто угодно уже был питательным! Сказал:

– Пришел исключительно для того, чтобы посмотреть, как вы, барышня, приговорите три рюмки шестидесятиградусного рома.

И тут Рита по-настоящему обрадовалась. Человеческую еду она до последнего времени не пробовала, а вот алкоголь – случалось, и это было неплохо. Самый крепкий алкоголь по вкусу почти приближался к самому серому и блеклому ростку, который можно получить с человека. Только вот по-настоящему крепкий алкоголь ей доводилось встречать все реже. И тут такая удача, сам в руки пришел!

– Справедливости ради, я не говорила, что буду пить их сразу. И что буду пить их чистыми. "Куба либре" – вполне разумный выход, вы не находите?

– Не нахожу! – возмутился он. – "Куба либре" – это преступление против такого рома. Вы собираетесь это – разбавлять – колой?!

– На самом деле, нет, не собираюсь. Вот вам меню, подумайте пока что, что будете заказывать, а я сейчас вернусь. Вы сами будете пить чистый?

Мужчины, подумав, кивнули. Рита ушла и вернулась с пятью рюмками.

– Две ваши, три моих, – пояснила она. – Наливайте.

Друг Ярослава (Толик, как он представился в дверях), не скрывая ехидной улыбки, наполнил ей все три рюмки из разных бутылок. Ярослав в это время надиктовывал ей заказ. Рита записала, выдохнула и залпом выпила первую рюмку. Поле зрения чуть расширилось, краски стали немного четче. Если бы не голод, можно было бы поддерживать форму одним только алкоголем, благо спиться ей не грозит.

– Прекрасно, – сказала она. – Спасибо. Следующие две я, с вашего позволения, заберу с собой и буду пить неспешно.

– А вы точно теперь на нас поднос не уроните? – уточнил Толик.

– Точно. У меня, видите ли, специфический обмен веществ: я не пьянею. Вообще никогда.

– А на хрена тогда пить? – оторопел он. Рита заговорщически улыбнулась, наклонилась над столом и, доверительно понизив голос, сказала:

– Для удовольствия.

Тут-то это бесчувственное толстое бревно пробрало. Он поднял голову и посмотрел на нее совсем другим взглядом. Рита про себя торжествовала: вот ведь, даже сил почти нет, но на одном кураже она может вызывать у мужчин те же реакции! Хоть сейчас веди его в подсобку. Тут она почувствовала на себе еще один взгляд, обернулась и вздрогнула. Ярослав не пропустил ее спектакль и был им, мягко говоря, недоволен. Молодец, Рита, отличный способ понравиться мужчине – очаровать его друга! Кстати говоря, иногда это действительно работало, но, увы, не с Ярославом. Он не был зол, скорее отстранен и задумчив, и это гораздо хуже. Неужели он до сих пор не имеет на нее никаких видов? То есть, заметив чей-то интерес к ней, он просто возьмет и отойдет в сторону? Если бы он сейчас устроил сцену ревности, она бы справилась, а он…

Рита резко выпрямилась, извинилась и сбежала на кухню, твердо решив остаток вечера быть паинькой.

* * *

Время шло к десяти, ром (естественно!) все не заканчивался. Счет за закуски обещал быть отрезвляющим, да ну и черт с ним. Первоначальное желание бить Толику морду прошло, сменившись эдакой пьяно-философской печалью: вчера просила прийти, а сегодня при нем флиртует с его же другом. Не поймешь этих женщин, да и в пень их всех. Сегодня присутствие Риты не давало ему по мозгам с такой беспощадной силой: то ли алкоголь помог, то ли просто привык к ней. И все-таки она была поразительно красивая. Милая. Уставшая. И ужасно грустная, где-то там, в глубине, за своей кокетливой улыбкой. Сегодня он это отчетливо видел, но все не мог определиться, то ли это прозрение, то ли пьяный глюк. А ведь ему, пожалуй, хотелось бы, чтобы она была грустной. Чтобы оказалось, что у нее серьезные неприятности, например. И он бы тогда – ух! Он бы впрягся за нее, как настоящий рыцарь! Никому бы в обиду не дал. Такая девочка трогательная, просто ужас.

Только вот непонятно, от чего ее спасать. Он ведь, по сути, до сих пор ничегошеньки о ней не знает. Спасибо, хоть имя выяснил. На третий день. Рыцарь, блин, мечом по башке огретый. Ярослав осознал, что Толик вот уже минуту что-то оживленно втирает. Толик, собственно, этим занимался постоянно. Трюк общения с ним состоял в том, чтобы распознать момент, когда надо включиться. Ярослав распознавать умел, хотя сегодня маленько подтормаживал – хотелось бы сказать, что из-за рома, но нет, скорее все-таки из-за Риты. Спиртное-то обычно процессу не мешало.

– Что, извини? Я выпал слегка.

– Говорю, круто, что ты меня сюда вытащил. Я в «Волшебном» триста лет не был, а тут теперь такое козырное место, оказывается!

– Ага, только он теперь «Магия».

– Магия-шмагия… как хочу, так и зову! Помнишь, как мы тут шарились всей группой после пар?

– Еще бы, конечно, помню!

– Ты тогда нам всем еще гнал, что это страшное-ужасное мистическое место, а мы над тобой ржали.

– Да? – неприятно поразился Ярослав. Сам не понял, чему больше: тому, что над ним, оказывается, ржала вся группа, или тому, что он ровно ничего о таких разговорах не помнил.

– Ну да. Но потом ты нас всех шикарно умыл, это было реально красиво. И мы так и не поняли, как ты это сделал. Может, хоть теперь расскажешь? Зря я, что ли, на тебя столько алкоголя перевел?

– Я бы рассказал, но вообще не понимаю, о чем ты, – неохотно признался Ярослав. Толик испытующе уставился на него.

– Вот только не делай из меня идиота! Я уверен, это была твоя личная победа, ты, небось, еще год над нами тайком потешался, пока мы голову ломали. Такое не забывают!

– Может, и так. Только честно, Толик, я вообще не помню, о чем речь.

– Ну, допустим. Ладно, давай напомню. Мы тогда тебя подначивали залезть в какую-нибудь здешнюю подсобку. Ну, чисто в рамках борьбы с твоей фобией. А то ты вечно ныл, как тут жутко, и, мол, за каждой закрытой дверью наверняка по трупу спрятано. А мы тебе такие: "а слабо проверить"? Вот залезь туда, принеси нам уши с того трупа, будешь красавчик и молодец. И страх свой победишь. И ты полез!

– Ты меня ни с кем не путаешь? – недоуменно спросил Ярослав. Не помнить какие-то приколы их группы – дело нормальное, но уж такое-то он наверняка запомнил бы! К тому же, не испытывал он ничего такого особенного ни к «Волшебному», ни к сменившему его ТЦ «Магия»… обычное здание, типовое, таких много, он сам в силу профессии прекрасно знает, где тут что должно быть. И на первом-втором курсе кое-что себе уже представлял. И уж настолько пугливым впечатлительным зайчиком никогда не был. Так какого ж?..

– Что, все-таки будешь отпираться? – огорчился Толик. – И так и не расскажешь, как ты нас сделал?

– А как я вас сделал-то? Честное слово, не помню.

– А ты исчез! – торжественно сказал Толик.

– В смысле?

– Мы тебя ждали-ждали у той подсобки, потом начали тебя выстукивать оттуда, потом кто-то заглянул, а там комнатушка метр на метр, мётлы-швабры стоят, а тебя нет. Мы тогда все углы обшарили и так и не поняли, куда ты делся. В понедельник спросили тебя, а ты морду кирпичом, прямо как сейчас, и так и не признался.

Того, как его расспрашивали, Ярослав тоже не помнил, но это как раз не удивительно: слишком незначительный эпизод. А вот с подсобкой…

– Толик, скажи все-таки честно: ты меня разыгрываешь сейчас?

– Это ты меня разыгрываешь, – обиженно насупился Толик. – Тоже мне, гордая птица, по двадцать лет мелкие обидки помнить!

Ярослав мог бы вернуть ему тот же упрек, но не стал. Ему было не до того. Что-то тревожно ворочалось в его памяти, разбуженное неожиданным рассказом. Какое-то мужское лицо – настолько красивое, что наверняка узнал бы и сейчас. Карты, крылья, вспышки света, чей-то многоголосый смех. Страх, но больше радость, гордость и еще что-то такое, какое-то спокойствие, будто он знает, что с ним будет дальше, и его это полностью устраивает, возражений нет.

Н-да, негусто воспоминаний, честно говоря. Да и те, что есть, вполне можно списать на ром. Пьяный Яр – впечатлительный Яр, это давно известно. Ему наплели мистической пурги, он сразу проникся. Тут он заметил краем глаза движение: оказывается, неподалеку стояла Рита. Стояла и уже некоторое время слушала их разговор. Поймав его взгляд, она улыбнулась ему:

– Ты, оказывается, маг и волшебник, а сам мне до сих пор не рассказал! Еще посидите или принести вам счет?

Посовещавшись с Толиком, они решили посидеть еще. Рита кивнула и снова ушла. А Толик, проводив ее взглядом, горячо зашептал ему на ухо:

– Слушай, девчонка огонь вообще! И кажется, она на тебя запала! Бери, пока дают, не щелкай клювом! – он выпрямился и продолжил насмешливо: – Ты в этих делах всегда был малость на голову ушибленный, не упусти хоть эту-то. Отличное приключение получится, зуб даю.

Приключение? Пока что у них с Ритой все было настолько степенно, будто они познакомились в клубе для тех, кому глубоко «за». За ручку прошлись, поужинали, один разок обнялись. Как говорится, есть что вспомнить в старости. Этого Ярослав, конечно, не сказал, просто залпом осушил свою рюмку. Не упущу, мол. Знать бы еще, как это делается.

Глава 8. Глухая стена

Пожалуй, на этом месте можно было бы объяснить, что же произошло с Ярославом в том самом эпизоде, который упоминал его друг, и было ли что-нибудь на самом деле, ведь с Толика действительно сталось бы выдумать. Но мы объяснять ничего не будем, поскольку со временем все это и так выяснится. Вместо этого поговорим о том, что же это вообще за место: торговый центр «Магия». Как мы уже знаем, до преображения он был универмагом «Волшебный». А раньше – гастрономом, еще раньше – трактиром, а до того рыночной площадью. И всегда это место отлично выполняло свои функции. Торговало, развлекало, давало людям кров и так далее. Оно выглядело вполне обыкновенным для большинства людей. Но незримо для них чем дальше, тем больше в нем собиралось магии.

Это место – что-то вроде места силы (за неимением лучшего определения можно назвать и так), локальный магический катаклизм, помогающий волшебным существам адаптироваться в этом ужасно реальном мире, мимикрировать (при необходимости) под его обитателей, выглядеть обыкновенными и решать свои задачи. Некоторые приходили в это место добровольно, некоторых туда помещали принудительно. Например, Риту.

Рита оказалась в заточении почти сто семьдесят лет назад, после того, как чуть не убила свой обед путем доедания его до конца. Если бы она его убила, то условия ее заточения, пожалуй, были бы гораздо жестче – и находилась бы она при этом отнюдь не в "Магии". Это место – не тюрьма и не исправительная колония, оно принимало не всех. И от других, куда более неприятных вариантов судьбы Риту отделяли буквально какие-то капли энергии – и случайность. Жена жертвы слишком рано спохватилась, что мужа нет, почувствовала неладное, угадала, где надо его искать, и застала их с Ритой. Если бы Рита не позарилась на мужа женщины с явным талантом ведьмы, неизвестно, что стало бы с ней сейчас. Получается, та женщина, чье имя Рита, конечно не знала, да и мы не знаем тоже, спасла не только своего мужа, но и Риту.

Тогда Рита и познакомилась с Ним. Он пришел к ней, растерянно ощупывавшей стены, в которых она внезапно оказалась заточена, и объяснил ей, как она будет жить дальше и на каких условиях ее готовы здесь терпеть. Нельзя сказать, что Рита этому обрадовалась. Первые несколько лет она бесилась, постоянно пыталась то кого-нибудь убить, то сбежать, но каждый раз оказывалась после этого в маленькой пыльной комнатке без окон и без выхода. Казалось бы, ничего особенно страшного. Смерть от истощения ей не грозила: сил у нее в ту пору было в избытке, да и сам Он пусть и неохотно, но подкармливал ее силой в случае необходимости. Грозило Рите только бездействие. Тогда-то и выяснилось, что именно этого она на дух не переносит. Ей не нужны были яркие впечатления или новые знакомства, но ей нужно было постоянно быть в движении, постоянно чем-то заниматься, а в маленьком тесном помещении (после того, как она разобрала его и уничтожила всю пыль) ей было совершенно нечего делать.

Так что в конце концов она приняла навязанные ей условия. За эти годы она успела побывать подавальщицей в ресторанчике при трактире, официанткой небольшого кафе, а в последние годы получила в безраздельное владение пиццерию. Не бог весть что, но весь день до самой ночи она была занята, а ночью либо и сама спала, либо ходила в чужие сны. Да, со временем она научилась спать, поскольку сил у нее теперь стало значительно меньше. Рита привыкла к диете и даже перестала считать это чем-то невыносимым. Зато те несколько часов ее заточения, когда ей совсем нечего делать, ежедневно проходили без всякого ее участия.

Кроме себя самой, Рита знала еще двоих таких заточенных: один обитал в кафе «Айс Дрим», другой в цветочном. Раньше она думала, что хранители магазина «По вашему велению» – тоже такие же, но потом разобралась, и оказалось, что это просто место практики ангелов-хранителей. Экспресс-курс борьбы с гордыней, коей многие из них все-таки оказались подвержены. Жестокое место, как ни крути. Даже Рита его не любила. Но ангелам, говорят, шло на пользу.

Надеюсь, вы не будете делать удивленные глаза: какие, мол, ангелы, какие ведьмы, какие волшебные существа? В конце концов, сразу ведь было понятно, что Рита уж точно не человек, правда? Ну, вот такой уж у нас мир. Такая уж у нас тут парадигма.

* * *

Ярослав смутно помнил, как добрел до дома, еще смутнее – как вообще умудрился раздеться перед сном. Толик – скотина, только он умел его спаивать до такого состояния, причем совершенно непонятно, как он это делал-то. Вроде и не подначивал, и на слабо не брал, просто приносил хороший алкоголь, наливал, выпивал, закусывал и был при этом чем-то вроде вируса, страшно заразного. Смотришь на него и начинаешь тоже наливать и пить, наливать и пить, и хорошо, если все-таки закусывать, б-р-р-р. С утра Ярославу, как обычно, казалось, что больше – никогда, но за годы знакомства с Толиком он уже устал зарекаться.

На работу он пришел в состоянии крайнего уныния, ушел в том же унынии и к тому же раздраженным сразу после обеда. Честно говоря, за последнее время он изрядно задолбался перекладывать бумажки. Он обычно занимался делом больше, чем бумажками. Ими, конечно, тоже приходилось, но не только же ими! Он привык к совсем другому ритму, привык проводить много времени на строительном объекте, привык, что ему постоянно звонят, даже когда он не на работе; что даже ночью он может подорваться и поехать выяснять, что на этот раз развалилось за время его отсутствия, или на русском обычном, русском матерном, никаком английском и откровенно фиговом турецком пытаться объяснить, как им продержаться до утра, а там уже и он подъедет.

Он привык, смешно сказать, быть нужным, разруливать ссоры рабочих, вникать в личные проблемы прорабов, орать, материться, мотать нервы себе и окружающим. А в последнее время ему жилось ужасно спокойно, потому что настоящей работы не было. И он начинал серьезно подозревать, что в ближайшее время ничего нового они строить не будут, а будут сидеть и перекладывать бумажки, пока не накроются медным тазом. Надо, надо валить оттуда, и побыстрее.

До торгового центра «Магия» он дошел практически машинально – надо же, всего несколько дней подряд походил и уже привык, как лошадка, сам дошел по наезженному маршруту. Поколебался немного на пороге, осознав, что не помнит, обещал ли вчера Рите, что придет, или нет. Чертов ром, чертовы три бутылки. В конце концов он решил, что если не обещал, то ничего страшного, если зайдет. Просто кофе выпьет. А если обещал, то тем более надо зайти.

И он зашел. Вернее, попытался зайти, но не нашел пиццерию «Каприччо» на привычном месте. Вместо нее была глухая стена. Обычная стена, даже без пустой какой-нибудь витрины. Если бы он знал, как обстоят дела на самом деле, он бы, конечно, понял, что Рита куда-то отлучилась. Но он не знал, поэтому сперва он проклял свое чертово похмелье, ром, бутылки, Толика и всю свою жизнь. Потом дошел до ближайшего плана этажа, сориентировался и убедился, что ничего не перепутал, именно в том углу заведение и должно было быть. Но от этого чары не рассеялись, пиццерия не появилась, а у Ярослава пропал последний шанс списать все происходящее на бытовые причины. На похмелье, например. Из бытовых причин осталась разве что пресловутая психиатрия (бред, галлюцинации, потеря навыка читать карты?), что нисколько не радовало. Честно говоря, в глубине души он с самого начала знал, что пришел правильно, но кто же в здравом уме в такое поверит? Вот именно – в здравом уме! Насколько здрав на самом деле его ум, вот в чем вопрос.

Первым делом решил сверить свой внутренний бред с окружающими, для чего зашел в ближайший магазин и спросил:

– Вы не подскажете, где здесь пиццерия?

Молоденький мальчик немедленно выскочил из-за прилавка и объяснил маршрут, нарисовал в воздухе, продублировал на бумажке, а частично еще и просто показал. Оказалось, что его бред совпадал с бредом Ярослава: во-первых, этот мальчик тоже считал, что пиццерия здесь есть, во-вторых, он считал, что она расположена именно там, где Ярослав ожидал ее увидеть. Это было, с одной стороны, приятно, с другой, несколько обескураживающе. Ярослав все-таки полагал, что просто рехнулся и все на свете перепутал. А вот если пиццерии действительно положено быть в том месте, где ее нет…

"Может, просто закрылись?" – сделал последнюю отчаянную попытку разум. Ага, конечно. Закрылись глухой стеной. Ярослав поблагодарил продавца, вышел из магазина и – скорее от растерянности – снова пошел к тому месту, где должен был располагаться «Каприччо». На этот раз его снова не было, зато стена больше не была глухой. В ней был лифт. И это настолько не лезло ни в какие ворота, что Ярослав немедленно нажал кнопку вызова.

* * *

Не следовало требовать от Риты слишком многого – например, постоянного пребывания в «Каприччо», к услугам Ярослава и читателей. Конечно, она пошла обедать. Она и так продержалась уже – сколько дней? Пять? Шесть? Она не помнила. Считать дни и вспоминать события было слишком сложно, поскольку это никак не было связано с вопросом пропитания. Сколько можно голодать?

Если честно, Рите было обидно. Мужчина принес ей белые цветы – и… ничего не произошло. Ничегошеньки. Букет стоял себе за стойкой, скрытый от посторонних глаз, сиял белизной и был до боли обыкновенным букетом. Мужчина тоже притворялся обыкновенным и ничего, совершенно ничего не делал для того, чтобы ее освободить. Рита не знала, правда, что для этого требовалось. Она всегда раньше думала: вот принесет ей кто-нибудь предсказанный букет – и все сразу наладится само. В ту же секунду спадут оковы, и она станет свободной. Но в тот момент, когда она увидела букет в руке Ярослава, она осознала: «сразу и само» не получится. Цветы – это только первый шаг. То ли обещание, то ли просто шанс, которым еще надо как-то воспользоваться. Она все равно не могла просто взять и уйти из «Магии». Нужно было что-то еще. А Ярослав ходил, пялился на нее, разговаривал бессмысленные разговоры и ничего не делал!

До вчерашнего дня она почти не сердилась на него за это: он ведь просто человек. Он, наверное, сам не знает, что от него требуется. Может быть, он даже до сих пор не осознал, что он сделал этим букетом! Пусть даже Он называл Ярослава своим другом, его человеческая природа была слишком очевидна. Но вчера, когда его толстый друг рассказывал о нем, Рита поняла: никакой он не человек. Он еще много лет назад знал тайные ходы «Волшебного», он был здесь своим еще в то время. Значит, он давно уже не человек. Значит, он просто издевается над ней. Принес букет и смотрит, как она дергается, пытаясь завоевать его расположение и при этом не очаровать насмерть. Это было так обидно, что она бы снова ударила по нему всем, чем было, как тогда, в коридоре. Вот только у нее почти ничего уже не было.

И она, конечно, нашла способ это исправить: как обычно, способ сам зашел к ней пообедать – и задержался.