Текст книги "Цветы для Риты (СИ)"
Автор книги: Анна Филатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 21. Айс дрим
Мужчина из кафе «Айс дрим», теоретически, не должен бы иметь никакого значения в нашем сюжете, но вот уже второй или третий раз он бесцеремонно влезает в кадр – так что давайте поговорим и о нем тоже. Николай (когда-то Николас, но сейчас ему стало проще быть Николаем) тоже был в «Магии» на положении как бы заключенного и тоже ждал, но в отличие от Риты, ждал он отнюдь не цветов. Он ждал ученика. И задача эта была почти такой же сложной, как ее задача. А может, даже еще сложнее.
Прежде всего стоит объяснить, что в реальности упомянутого господина как бы и вовсе не было. Он действовал и существовал исключительно в пространстве сновидения, на что недвусмысленно указывало само название кафе. Это работало примерно так: человек, днем съевший мороженое в «Айс дрим», ночью непременно видел сон. Характер этого сна зависел от его потребностей и склонностей, но в общем и целом это были приятные, веселые сновидения о приключениях, любви или конце света – каждому по потребностям. Но некоторые особенные посетители вместо снов об охоте на чудовищ, пиратах или освоении Марса видели Николая, сидящего за столиком в кафе «Айс дрим». Когда это случалось, Николай давал им консультацию по имевшимся у них проблемам. Иногда это бывали единичные визиты, иногда они выливались в целый курс посещений – смотря насколько запущенным был случай. Николай занимался скорой магической помощью: снимал проклятия, делал отвороты, убирал откаты от проведенных по молодости и глупости магических ритуалов, рвал определенные гаданиями линии судьбы – в общем, помогал людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, как правило, еще больше осложнявшейся тем, что в магию люди не верили, а даже если и верили, не знали, как ей противодействовать. Но Николай знал и делал это за них.
Иногда, конечно, бывали досадные случаи, когда проснувшись утром, клиент решал, что просто увидел сон, и на необходимый ему повторный прием не являлся. Но это случалось не так часто: многие, даже подумав, что просто увидели сон, все равно приходили в «Айс дрим» снова – и снова покупали мороженое: потому что «ну а мало ли», потому что «ну это хотя бы смешно» или потому что «ну вкусное же». Николаю не было дела до их мотивов, пришли – вот и хорошо.
Разумеется, Николай занимался этим не из альтруизма… Почему «разумеется»? Потому что, будь Николаю присущ альтруизм, вряд ли он оказался бы в таком незавидном положении. В «Магии» были бы в любом случае рады подобному специалисту и могли бы организовать ему куда лучшие условия, лишь бы он продолжал консультировать. Но увы, условия пребывания Николая в «Магии» от коллектива «Магии» не зависели. И от Николая теперь уже тоже.
Так вот: разумеется, Николай занимался этим не из альтруизма. Во-первых, ему просто нравился процесс. Во-вторых, ему нравилось быть видимым и материальным, а кроме консультаций, у него почти не было способов это организовать – разве что совсем ненадолго и когда вокруг никого нет. Иногда кто-то из обитателей «Магии» видел его во сне просто так, чтобы составить компанию, или даже приходил наяву, если умел. Но такое случалось не каждый день, у всех свои дела, а Николай не то что не любил навязываться, а был категорически против, чтобы кто-то приходил к нему из жалости, чтобы скрасить его положение.
Ну и в-третьих, Николай искал ученика. Вообразите, насколько непростой была его задача: найти среди тех людей, которые видели его во сне (именно его, а не любой другой сон), человека, настолько способного к магии, чтобы ему самому было бы не противно такого учить; объяснить ему, что к чему, так, чтобы кандидат не забыл этого, проснувшись; убедить его, что это все происходит на самом деле. Последний пункт был, конечно, самым сложным. У Николая уже не раз и не два сорвались вполне приемлемые варианты, сорвались именно потому что утром человек говорил себе: «Вот это у меня фантазия!» – и спокойно жил дальше, как ни в чем не бывало. Со снятым чужими руками проклятием или развеянным приворотом, благополучно и обыкновенно. А Николай утешался тем, что человек по глупости прохлопал свой шанс. Но утешало это не слишком хорошо, учитывая, что шанс самого Николая тоже оказывался упущенным.
Разумеется, он не сдался. Он понемногу копил энергию, рассчитывая, что если так и не сможет никого найти, то лет через двести-триста станет достаточно силен, чтобы противопоставить свою волю воле «Магии». Но хотелось бы как-нибудь без противостояния и побыстрее, поэтому ученика он искал всерьез, на собеседованиях с кандидатами основательно выкладывался – для того, чтобы снова получить ноль. Впрочем, Сизифу когда-то пришлось посложнее, думал он порой. Его задача хотя бы теоретически была выполнима. Должен же среди этих магов-самонедоучек рано или поздно попасться человек, достаточно желающий чудес для того, чтобы поверить в невозможное и попробовать – ну вот так же, как пробуют по второму разу здешнее мороженое: «А вдруг».
Всего-то и надо было прийти в «Айс дрим», заказать мороженое и кофе на двоих и сказать: «Я согласен». Осознанно сказать, отвечая на вопрос Николая, заданный во сне. Случайности тут, разумеется, не работали.
Такая ерунда, такая малость! Но то ли люди не хотели выглядеть глупо, разговаривая сами с собой, то ли не хотели платить за вторую порцию… в общем, нет, до сих пор ни один не рискнул.
Ларе, секретарю Адама и Его самого, нравился Николай. Как человек и как хороший маг. Поэтому она заскакивала к нему при любой возможности – разумеется, не настолько часто, чтобы он догадался, что она пытается таким образом облегчить его участь. Тем более что желание повидаться и поговорить ей имитировать не приходилось, а темы всегда находились сами собой. В этот раз она говорили о проклятиях, и Николай, как обычно, кипятился, доказывая Ларе, что люди в большинстве своем идиоты.
– Знала бы ты, сколько якобы проклятых ходит ко мне каждую неделю… да чуть ли не каждый день, Ларочка! Каждый божий день! Ходят и ходят, страдальцы… но знаешь, что смешно?
– Что уж тут смешного? – недоумевала Лара, тем не менее пряча улыбку за кофейной чашкой. На самом деле, она догадывалась. Она ведь тоже неплохо знала людей. Изнутри. Сама до сих пор иногда такой была.
– А то, что девять из десяти – девять, Лара! – никто никогда не проклинал. Кроме них самих. Знаешь, все эти самосбывающиеся проклятия, которые люди распрекрасно реализуют сами, если кто-то когда-то сказал какую-нибудь глупость в их адрес? А они вцепляются в эту версию и бегут ей навстречу с распростертыми объятиями. И верят! Свято верят! Их прокляли! Некто зловещий счел их достаточно серьезной помехой, чтобы пустить в ход магию! А знаешь, почему верят?
– Почему? – послушно спросила Лара, улыбаясь уже открыто.
– Потому что им это приятно! Это доказывает их грандиозность, особенность и избранность! Не каждого, знаешь ли, проклинают! А они – они вот такие важные для мироздания люди. И когда начнешь такому «особенному» объяснять, что на самом деле все это он наворотил сам, лично, своей верой, своим настроем и особенно своими действиями… они же не верят! Они ставят под сомнение мой профессионализм! Они! Попавшие на консультацию к лучшему специалисту по профилю! Сделавшие все ошибки, какие только можно! Ставят под сомнение мои слова! А многие так и вовсе просыпаются, и всё, вся консультация впустую.
– Не думаю, что действительно впустую, – задумчиво сказала Лара.
– Да? – заинтересовался Николай. – И почему же?
– Потому что эти люди, проснувшись и вспомнив свой сон, вполне могут приписать твои слова себе. Решить, что они сами такие мудрые и наконец-то додумались. Словили, как нынче говорят, инсайт. И тогда дело сделано, сами расколдуются точно так же, как заколдовались.
– Мне бы твою веру в людей, – в который раз проворчал Николай. Фразу эту он никогда не заканчивал вслух, только очень громко думал: «Мне бы твою веру в людей – и я бы тут не сидел».
– Хочешь, поделюсь? – сказала Лара, протягивая ему свою вазочку с мороженым.
– Было бы неплохо, но нет, ешь сама, спасибо.
Николай и Лара разговаривали в полный голос, прекрасно зная, что их никто не услышит: ни прохожие, ни женщина за соседним столиком, поскольку, строго говоря, находились они не совсем в кафе «Айс дрим», а в «Айс дрим» из сновидения. Но кое-чего они не учли.
Они не учли Р-рит-ту, стоявшую рядом с Сергеем через галерею от кафе.
– Ну как, слышишь? – в который раз нетерпеливо переспросила она.
– Какой в этом смысл, Рита? На черта мне чужие разговоры? Проклятия, инсайты, магия-херагия… это должно меня как-то образовывать, или что?
– Или что! – радостно запрыгала Рита. – Ты их слышишь и даже видишь! А они, вообще-то, сейчас не здесь, а во сне!
– Голову морочишь, – осуждающе сказал он.
– Ничего подобного! Пошли обратно ко мне, я тебе все объясню.
Они развернулись и ушли в «Каприччо», и ни они сами, ни Николай с Ларой не заметили (поскольку их это не слишком-то волновало), что в ту минуту, пока Сергей подслушивал происходящий во сне разговор, он был слышим в реальности. И женщина за соседним столиком тоже слышала про проклятия. И уж тем более никто из них не знал – откуда бы им знать? – что этой ночью она увидит во сне Николая, вот только консультация ей не будет нужна. К этому времени она успеет самостоятельно снять с себя самосбывающееся проклятие собственного авторства. А Николай на радостях позовет ее в ученицы, хотя обычно выбирал для этого исключительно мужчин, полагая, что женщины и так те еще ведьмы, незачем их дополнительно учить.
* * *
На минус пятом этаже был сад. Из каменистой почвы пробивались незнакомые Ярославу растения – впрочем, в том, что они были ему не знакомы, не было ничего странного, он вообще не слишком увлекался ботаникой. Клен, дуб, береза, роза. Чего ж вам боле?..
Незнакомые растения с вычурными листьями пробивались из каменистой почвы и уходили в потолок. Эдакие растительные связующие между полом и потолком. Природные колонны. Или вроде того. Это был первый этаж, на котором Ярослав быстро отказался от идеи замеров, поняв, что стен-то как-то не наблюдается, лес да лес кругом, в одном из деревьев – огромное дупло, оно же выход на лестницу, – и всё. Может быть, на обратном пути…
– А почему ты обосновалась на четвертом, а не здесь? – спросил он Аллу. – Здесь явно приятнее, разве нет?
– Если здесь убить какую-нибудь птицу, то, во-первых, откат прилетит такой, что пожалеешь, что родился. А во-вторых, здесь огнем не покидаешься: горючее всё. А на четвертом можно крыс мочить.
«Ни хрена себе котик Аллочка у нас тут завелся», – с нервным смешком подумал Ярослав, но развивать тему не стал. Адаму на минус пятом понравилось, но поскольку привал у них был совсем недавно, а замеров не предвиделось, повода здесь задержаться он придумать не смог. Может быть, на обратном пути…
Минус шестой этаж был небольшой – два на два метра – комнаткой, заваленной всяким хламом. Ярослав подумал, что надо будет как-нибудь наведаться сюда и разобрать: не столько даже из любви к порядку, хотя и из нее тоже, сколько потому что здесь может оказаться нечто интересное. Вон, кристаллы какие-то, непонятные металлические штуки, мешки… Сам он сунуться не рискнул, потому что все еще видел не только реальные предметы, но и какие-то глюки, например, наблюдал вокруг некоторых мешков темную дымку. Видеть-то видел, понимал, что это чем-то опасно, а вот что с этим делать – не представлял. Нет уж, пусть лучше тут специалист какой корячится. Надо будет у Него выпросить такого…
На минус седьмом этаже была дверь наружу.
Глава 22. Симбиоз
Рита одновременно ждала Ярослава с нетерпением и одновременно хотела, чтобы он не приходил подольше. Ждала, потому что… ну, просто потому что было интересно, как все повернется. И еще она хотела рассказать ему про то, как участвовала в освобождении покупательницы от черного платья: больше-то рассказать толком некому. Рита ведь мало с кем общалась и полагала, что вряд ли сможет вот просто так выйти и поговорить с любым обитателем «Магии». Она бы очень удивилась, если бы узнала, что те, кто ее чарам не подвержен и для кого она не опасна (а таких в «Магии» было большинство), считали ее довольно милой и звали за глаза «наша Риточка». И в принципе, ждали, когда она дозреет до того, чтобы начать с ними общаться. Впрочем, речь не об этом.
Рита ждала Ярослава, но хотела, чтобы он подольше не приходил, потому что тут происходило столько интересного! «Интересное» называлось «Сергей и его шарф», возможности и границы этого симбиоза Рита до сих пор – за три встречи – не нащупала, а ей очень хотелось. Хотелось, потому что чем больше расползался по телу Сергея красный узор, тем красивее он был для нее и тем лучше она чувствовала себя рядом с ним. Иногда, в особенно удачные моменты, она могла подпитываться его силой, просто прикоснувшись к нему, поэтому она касалась его очень охотно. Конечно, это получалось исключительно потому что он все-таки ее хотел, а еще не умел контролировать расход своей силы: если он не колдовал, она то копилась, то выплескивалась вовне, то концентрировалась в каком-нибудь предмете, до которого он дотронулся, и потом понемногу оттуда испарялась… то доставалась Р-рит-те. Сергей это замечал, бесился и пытался в отместку разозлить ее, чтобы тоже подкормиться – уже от ее злости. Рита, впервые почувствовав его воздействие, хотела было объяснить ему расклад сил: кто тут старше, опытнее и сильнее, но ей было так смешно, что вместо этого она хохотала без остановки пару минут, восхищенная одновременно его хитростью и глупостью. Сергей, впрочем, и так все понял, без объяснений, трудно было не понять.
За понятливость и забавность Рита иногда подкармливала его сама, вызывая в себе легкую агрессию. Это было не так-то легко, но она старалась каждый раз, когда он пытался завалить ее на стойку. Ее это не слишком злило и не слишком пугало: во-первых, это же ее место, здесь ей даже не нужно было трудиться, чтобы дать ему отпор, все случалось само собой; во-вторых, если бы она уступила ему, то с легкостью могла бы им пообедать, и теперь, когда сам он знал об этом, стоило рассматривать его попытки скорее как трогательный самоубийственный жест ей навстречу. В таких условиях злиться было по-настоящему сложно. Но Рита все-таки заводилась, отращивала когти, чтобы вонзить их в его предплечья, кусалась вместо поцелуев, и немножко наигранная ярость застилала ей глаза: «Ах, ты так, да? Ах, думаешь, ты сильнее? Думаешь, ты меня этим соблазнишь и заведешь, да? Попробуй!» Сергею это, похоже, нравилось, и не только потому что в эти моменты он не только отдавал ей энергию, но и получал от нее. Просто ему было это в кайф. И Рите тоже.
Но большую часть времени они все-таки занимались совсем другими вещами. Рита рассказывала Сергею о возможностях магии вообще – насколько она знала это сама – и пыталась понять, что он сам уже может, а что нет. Разумеется, он мог влиять на чужое настроение – в сторону ухудшения и агрессии, это они проверили первым делом, потому что это было логично. Если ты питаешься определенным видом энергии, ты должен уметь ее вызывать. Рита умела вызывать желание, Сергей учился вызывать злость. Получалось у него не всегда и не на всех, но он тренировался, о да.
Вторым обнаруженным Ритой талантом оказалась регенерация, и это тоже было логично. Если ты постоянно рискуешь навлечь на себя чей-то гнев, надо уметь справиться с его последствиями. Разумеется, открытая рана на нем на глазах бы не затянулась, но синяки рассасывались в течение дня, царапины закрывались и переставали кровоточить за считанные минуты. Тем охотнее Рита при случае вонзала в него когти – она была уверена, что постоянное использование непременно сделает регенерацию эффективнее. У нее самой, по крайней мере, так и было.
Потом оказалось, что Сергей может подслушивать чужие разговоры, причем даже те, которые происходят не совсем в реальности, и это тоже было логично: умение добывать информацию, безусловно, нужно тому, кто хочет играть на чужих чувствах и нервах. Рита была уверена, что он может и подсматривать, и провидеть, и чувствовать чужое настроение, и находить болевые точки, но всего этого Сергей пока что в себе обнаружить не мог. Но Рита была уверена: со временем всё придет. И ей было ужасно интересно, что из этого получится. Ярослав здесь был бы вообще некстати.
* * *
– Вообще-то, я сказал, что выход на девятом этаже, – сказал Ярослав. – И где обещанные саламандры?
– Может, за дверью, – пожала плечами Алла.
– Ты же здесь бывала, почему не подскажешь по-человечески? – с упреком спросил Адам.
– Потому что я здесь бывала раза два или три, и каждый раз все было по-другому. И каждый раз получался не очень приятный, так что я быстро перестала сюда соваться.
– Что ж ты тогда с нами увязалась?
– Потому что сидеть на минус четвертом наедине с тобой, придурком, – еще хуже. А еще потому что решила рискнуть ради водопада. Вдруг хоть один из вас знает, что делает?
Адаму все ее мелкие подколки были бальзамом на сердце. Чем больше яда она источала, тем отчетливее он видел, как она старается скрыть, что он ей нравится. Нравится! Он! Ей! После отвертки-то! Интересно, с чего вдруг? Ей, впрочем, он этот вопрос задавать не собирался. А то вдруг она тогда напряжется по-настоящему и сможет все это прекратить?
– Ну что ж, давайте посмотрим, что там, – сказал Ярослав. Открыл дверь, уставился в дверной проем. Выражение лица у него при этом было ну очень специфическое. Адам сделал пару шагов, чтобы тоже видеть, что за дверью, бросил туда взгляд и заржал:
– Яр, похоже, нас с тобой грубо послали?
– Что там такое-то? – спросила Алла, не подходя, впрочем, ближе. Если там что-то опасное, пусть сначала сгорят эти двое.
– Заросли, – коротко сказал Ярослав и закрыл дверь. – Практически непроходимые.
Это он, конечно, очень корректно сформулировал, мысленно признал Адам, сражаясь с остатками хохота. И при этом правдиво. Ну да, заросли. Много-много деревьев, в основном молодых, низеньких таких. Человеку по пояс или по грудь примерно. Некоторые – в человеческий рост. И редкие по-настоящему высокие экземпляры. Гибкие стволы без ветвей, цвета от бежевого до бордового и явственно фаллическая форма. То есть даже не только форма, но и тщательная прорисовка всех деталей. Ну то есть их действительно послали. По понятному адресу. Много-много раз.
– Может, выжечь? – с подозрительной готовностью предложила Алла. Судя по всему, она примерно так всегда и делала: жги, нападай, огребай.
– Думаю, не стоит. Скорее всего, это такая шутка «Магии». Нет здесь никакого выхода. Давайте поищем на этаже саламандр и отправимся ниже.
– Да что там такое было-то? – потеряла терпение Алла.
– Приличным девушкам на такое смотреть не стоит, – вклинился Адам. Она, конечно, тут же пошла открывать дверь. Он, если честно, именно на это и рассчитывал. Если ничего своего он ей показать пока не может, да и повода как-то нет, то хоть выбить из колеи этим растительным великолепием. Ярослав бросил на него укоризненный взгляд, потом, видимо, понял, что Адама этим сейчас не проймешь, и ничего не сказал, только тяжело вздохнул.
– М-да, – сказала Алла, закрывая дверь. – Пожалуй, я туда тоже не хочу.
Она выглядела совершенно невозмутимой, но Адам прекрасно видел, что она покраснела. А она знала, что он видел. И он понимал, что она знала, и что ее это бесит. В общем, маневр категорически удался.
– Тогда пойдемте пройдемся по этажу, – сказал Ярослав, смирившийся со своей ролью руководителя дурдома. Адам ему даже немного сочувствовал. Он сам понимал, что его несло – и сейчас, и тогда, с отверткой, и даже еще раньше, когда он стоял в проходе и ныл, только еще почувствовав на себе аллин взгляд. Но сделать с этим он ничего не мог. Как будто она на него так действовала, одним присутствием превращая его… нет, не превращая. Одним своим присутствием делая так, словно кроме привычного Адама был еще один, совершенно иной, агрессивный, довольно злой и полный придурок, если честно. И вот этому придурку катастрофически нравилась Алла. А самому Адаму как раз не очень: она, на его вкус, была слишком непредсказуемой и опасной. Он не привык иметь дело с девушкой, в которую надо быть готовым воткнуть отвертку в любой момент. Это сбивает весь романтический настрой.
А вот пробудившемуся внутри него придурку такие игры были в самый раз. Он даже считал их, ужас какой, сексуальными.
Искать саламандр не пришлось: они вышли им навстречу сами, стоило пройти совсем немного. Ярослав не сразу понял, что это были именно они. На первый взгляд это была просто толпа людей – разновозрастных, красивых и не очень, рыжеволосых и с бледной, почти светящейся кожей. Но на второй взгляд, это была стайка летающих ящериц – блестящих, полупрозрачных, подсвеченных изнутри, как будто бы золотых. На третий взгляд – снова люди. На четвертый – ящерицы, сливающиеся вместе до иллюзии пожара. Очень красиво, но немного перебор с раздвоением. Его мозг не поспевал за его же зрением.
– Здравствуйте, люди и драконы, – сказала одна из саламандр – совсем молодая девочка. – Зачем вы пришли?
– Мы пришли… – Ярослав снова завис, глядя на танец саламандр, который он то видел, то не видел. Потом спохватился, откашлялся и продолжил: – Мы изучаем подземные этажи «Магии». За этим и пришли. Узнать, где у вас тут что. Но если вы мне скажете, что за этот этаж отвечаете сами, то мы не будем беспокоить вас никакими замерами и исследованиями, а просто пойдем дальше. Вернее, ниже.
– Замеры! Исследования! – восхищенно повторила за ним саламандра. – Какая жалость, что мы действительно справляемся со своим этажом сами, господин директор. Я была бы даже не против посмотреть на твою работу. Но если вдруг погаснет наш огонь, то ты ничем нам не поможешь.
– Точно ничем? А можно на него посмотреть? – заинтересовался Ярослав. Сзади зашипел Адам, и Ярослав понял, что выступил немного слишком нагло. Что, так нельзя? Но он же об этом не знал. Он надеялся, саламандры это учтут, если что.
– Можно, господин директор! Тебе – можно. А драконы пусть подождут здесь.
– А Адам? – переспросил Ярослав. – Он же тоже директор – по персоналу…
– Директору по персоналу наш огонь не нужен, – твердо сказала саламандра. – А тебе можно и посмотреть.
Ярослав вопросительно посмотрел на Адама и Аллу. Алла была само недовольство, а Адам всей своей живой мимикой показывал глубочайшее одобрение происходящего и жестами подгонял его: иди, мол, пока пускают. Он пожал плечами и по узкому коридору за саламандрами. Они дошли до поворота.
За поворотом было солнце.
